Текст книги "Доктор занимательных наук"

Автор книги: Г.и. Мишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Контракт с Сойкиным

Еженедельник «Природа и люди» издавался в течение 28 лет (1889…1917). За это время вышло 1470 номеров журнала. Долгих 17 лет проработал в его редакции Яков Исидорович, напечатавший в нем более 500 очерков, статей и заметок. Перельману обязан своим появлением на свет сборник рассказов и повестей «Мир приключений». В 1908 году он предложил Сойкину выпускать этот сборник в качестве бесплатного приложения к журналу «Природа и люди». По замыслу Перельмана, сборник должен был включать в себя лучшие произведения зарубежных мастеров приключенческого, научно-фантастического и детективного жанров. Перельман, свободно владевший пятью иностранными языками, отбирал из зарубежной периодики соответствующие произведения, приглашал переводчиков (а кое-что и сам переводил; например, Конан-Дойля), редактировал переводы.

Первая книжка сборника «Мир приключений» вышла в свет в 1910 году, и она сразу же привлекла внимание читателей. Сборник выходил до 1928 года. В нем были опубликованы произведения Герберта Уэллса, Артура Конан-Дойля, Луи Буссенара, Эдгара По и других зарубежных писателей. Публиковались и сочинения отечественных авторов.

Несомненно, многолетняя журналистская деятельность Перельмана была не только отличной школой оперативной работы в печати, но и кузницей, в которой выковывалось литературное и популяризаторское мастерство. Эти качества в полной мере проявились в первой книге Перельмана – «Занимательная физика».

Яков Исидорович начал писать ее в 1908 году, отбирая для нее материалы из своих публикаций. Почему его будущая многочисленная семья занимательных книг началась именно с этой книги? Потому что по математической и астрономической тематике уже существовала популярная (но не занимательная!) литература: «В царстве смекалки» и «В царстве звезд» Е.И. Игнатьева, а также сходные книги других авторов. (Позднее, накопив опыт и мастерство, Яков Исидорович прикоснется и к этим темам своим пером талантливого популяризатора.) Кроме того, немало «сенсационных» нелепостей из области физики печаталось в различных бульварных изданиях, и Перельман, читая многочисленные письма читателей в редакцию журнала «Природа и люди», сталкивался с превратным толкованием элементарных физических явлений, законов механики, возможностей создания вечных двигателей, понятия о массе и весе. Это натолкнуло его на поиски нетривиальной формы борьбы с бытовавшим невежеством. Была еще одна причина, побудившая Перельмана написать задуманную книгу. Он не питал симпатий к абстрактным, оторванным от живой действительности «казенным» учебникам по физике. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что его «Занимательная физика» но призвана заменить официальные пособия; она должна будет рассказать о физических явлениях совсем по-иному и иным языком.

В начале 1908 года Перельман завел специальную папку с надписью: «Пригодится для будущей книги», – какой именно, он еще и сам себе до конца не представлял. Папка постепенно наполнялась выписками, набросками и вырезками. Год спустя он приступил к работе над книгой, а осенью 1910 года рукопись «Занимательной физики» (часть первая) была завершена. О том, как она увидела свет, Яков Исидорович рассказал автору этой книги в 1932 году.

Было это 20 ноября 1910 года. В тот день Перельман не без волнения переступил порог кабинета Сойкина – на этот раз в качестве автора книги. Издатель торопливо и, как показалось Якову Исидоровичу, небрежно перелистал рукопись.

– Что за странное название – «Занимательная физика»? Разве физика, наука строгая, может быть занимательной? А подзаголовок совсем собьет читателей с толку: «Сто сорок парадоксов, задач, опытов, замысловатых вопросов и прочее». Не кажется ли вам, что вы замахнулись на освященные веками школьные традиции? Ваша «Занимательная физика», чего доброго, еще может стать вызовом физике гимназической. Подумайте об этом, Яков Исидорович, ведь на вас могут ополчиться не только учителя физики, но и господа из министерства просвещения…

– Уверяю вас, Петр Петрович, – в некотором замешательстве ответил Перельман, – физика может быть изложена и по-иному, чем в казенных учебниках, а именно занимательно, живо и притом без всякого ущерба для научной стороны. Надеюсь, что, прочитав рукопись, вы и сами в этом убедитесь.

– Ладно, уговорили, как-нибудь прочитаю, – и Сойкин сунул папку в ящик своего письменного стола.

Смятение охватило Перельмана. Тирада издателя глубоко встревожила. Неужто и впрямь своей «Занимательной физикой» он бросает вызов «гимназической физике и педагогике»?

Придя к себе, Яков Исидорович вновь лихорадочно перелистал двадцатое издание гимназического курса физики К.Д. Краевича. Наугад раскрыта страница с описанием явления расширения тел при нагревании. «Как доступно и наглядно объяснить явление теплового расширения тел?» – вопрошает маститый автор. И отвечает: «Для того, чтобы определить коэффициент расширения, надо нагреть тело от 0° до 50° и повторить этот опыт, нагревая тело от 0° до 100° и деля удлинение на 100».

Такова, по Краевичу, доступность доказательства. Что же в нем наглядного? Ничегошеньки…

Волнуясь, перелистал затем свою рукопись, отыскивая в ней сходный сюжет. Ага, вот он. На 600-верстной Николаевской железной дороге Петроград – Москва ежегодно в летнее время кем-то неизвестным прибавляется несколько сот саженей дорогой телефонной проволоки, а зимой то же количество проволоки бесследно похищается. Щедрый даритель провода – летняя жара, а похититель – зимняя стужа. Дело в том, что медная проволока при нагревании удлиняется в полтора раза больше, чем стальная, а от холода во столько же раз укорачивается. Поскольку проволоку подвешивают на столбах с некоторым провисанием на случай температурных воздействий, то прибавка в ее длине или укорачивание глазу не заметны. Но совсем другое дело в случае, например, с жесткими стальными мостами. Так, сильные морозы зимой 1904 года во Франции послужили причиной серьезного повреждения одного из мостов через Сену: стальной остов моста от холода стал на целых 48 сантиметров короче, в результате чего его верхнее покрытие сперва вздулось, а потом разрушилось.

Казалось бы, описано одно и то же физическое явление. «Так чье же интереснее?» – подумал Перельман.

И все же надо было обладать немалым мужеством, чтобы решиться на создание книги. Одно дело – разрозненные заметки и очерки в журнале – там публикацию по прочтении и забыть немудрено. А тут книга… Быть может, лучше предать ее забвению и забрать у Сойкина рукопись?

Ночь проведена без сна, в раздумьях и волнениях: обнародовать «Занимательную физику» или последовать совету Вольтера: в сомнении воздерживайся?

Мужество, однако, заключается вовсе не в том, чтобы без оглядки ломиться вперед. Главное в том, чтобы, не страшась неизбежных упреков, непонимания и, быть может, собственного разочарования, подчиниться убежденности и повиноваться тайному властному голосу творчества: «Встань, иди вперед, дерзай!».

И Перельман твердо решил: буду добиваться издания книги!

Прошло несколько месяцев. За это время Перельман не раз встречался с Сойкиным, но спросить его о судьбе рукописи считал неудобным. Тем временем папка пополнялась все новыми и новыми материалами.

Весной 1912 года Сойкин послал курьера за Перельманом.

– Наконец-то я удосужился прочитать ваш опус, Яков Исидорович. Знаете, пожалуй, получится интересная книга и пойдет! Я велел подготовить контракт с вами на ее издание. Вот, подпишите здесь. Полагаю, что для начала двухсот рублей за глаза хватит.

В 1913 году книга вышла в свет.

Ни сам Перельман, ни Сойкин не предполагали, что она вызовет столь ошеломляющий успех у читателей. Книгопродавцы наперебой заказывали допечатку тиража.

С волнением ждал автор рецензии на книгу. Первым откликнулся на нее инженер В.В. Рюмин из Николаева. В рецензии, напечатанной в журнале «Электричество и жизнь» (1913, №7…8), он писал, что «Занимательная физика» представляет «собою удивительно интересный подбор задач, вопросов и парадоксов из всех отделов физики, чтение которых служит прекрасным умственным развлечением и может побудить к серьезному изучению физики… Не боясь впасть в преувеличение, скажем, что после друга нашего далекого детства – чудесной книги Гастона Тиссандье «Научные развлечения», это первая книга, которая читается с таким же неослабевающим интересом и дает такую же (если не большую) массу материала для размышлений над вопросами, которые лишь кажутся «общеизвестными» и к которым так оригинально, так своеобразно подошел талантливый автор».

Этот отзыв, принадлежавший перу известного популяризатора науки, порадовал Перельмана. Хвалебные отзывы появились и в других газетах и журналах. Однако Яков Исидорович с волнением ожидал откликов ученых-физиков и педагогов.

В конце 1913 года появилась рецензия профессора физики Петербургского университета О.Д. Хвольсона. Орест Данилович писал: «Действительно занимательная книга, интересная даже для специалистов по физике. В ней собран обширный и разнообразный материал, изложение ясное и правильное».

Отзыв профессора, автора многотомного университетского курса физики, многого стоил!

Однако одной лишь рецензией Орест Данилович не ограничился. Он пожелал встретиться с автором книги и пригласил его к себе домой. Как рассказывал впоследствии Яков Исидорович, между ними произошел такой разговор:

– Книгу вашу прочитал с превеликим удовольствием, она превосходна во всех отношениях. Я старый физик, курс в университете читаю скоро сорок лет, но, признаюсь, не представлял себе, что сей предмет может быть столь увлекательно изложен. Однако среди физиков, а я знаю многих, вашей фамилии нигде не встречал. Кто вы есть, сударь?

– Я ученый лесовод первого разряда… – смущенно вымолвил Перельман.

– Стало быть, вы слушали курс физики у покойного Дмитрия Александровича Лачинова? Что ж, у него было чему поучиться, физик он был отменнейший. А теперь вот что я вам скажу, господин Перельман. Лесоводов-ученых у нас предостаточно, а вот людей, которые умели бы так писать о физике, как пишете вы, нет вовсе. Мой вам настоятельнейший совет: продолжайте, обязательно продолжайте писать подобные книги и впредь!

От Хвольсона Перельман ушел окрыленный…

Вскоре был составлен новый контракт (на более приличных условиях), и в 1916 году появилось второе издание «Занимательной физики» уже в двух частях.

Что же представляла собою эта книга, ставшая родоначальницей обширной семьи занимательных сочинений ее автора?

В первом издании книги было 12 глав, охватывающих механику, теплоту, оптику и акустику. Неожиданности подстерегали читателей с первой же страницы: «С воздушного шара, неподвижно держащегося в воздухе, свешивается лестница, на нижней ступеньке которой стоит человек. Он начинает взбираться по лестнице. Куда должен при этом переместиться воздушный шар – вверх или вниз?». На следующей странице – новая «западня»: «Как, по-вашему, когда мы движемся вокруг Солнца быстрее – днем или ночью?». Вопрос может показаться поначалу нелепым: какое значение имеет время суток для движения Земли? Однако имеет! В Солнечной системе мы совершаем два движения: несемся вокруг Солнца и одновременно вращаемся вокруг земной оси. Оба движения нужно сложить, но результат получится разный для дня и ночи. В полночь, оказывается, наше движение ускоряется, так как к нему прибавляется поступательное движение Земли в пространстве, а в полдень, наоборот, замедляется, поскольку отнимается от нее.

Привлекали внимание читателя и такие вопросы: «Можно ли вскипятить воду снегом?», «Почему белый снег в светлую лунную ночь кажется темнее черного бархата, освещенного Солнцем?». Вот еще одна неожиданность, припасенная автором: «Если вы хотите определить, откуда доносится звук кузнечика, кукованье кукушки и т.п. неопределенные звуки, – не поворачивайтесь головой на звук, а, напротив, отворачивайтесь в сторону».

Второй выпуск «Занимательной физики» содержал 10 глав, трактовавших о тех же разделах физики, но более расширенно; появились и новые главы (например, глава V – «Путешествие в пушечном ядре», глава VIII – «Магнетизм и электричество»). В предисловии говорилось: «Составитель старался, насколько умел, придавать изложению внешне интересную форму, сообщать привлекательность предмету… Для оживления интереса к физическим вычислениям в некоторые задачи этого сборника введены числовые данные (чего в первой книге автор избегал). Я знаю, что длинные ряды «бездушных» формул отпугивают весьма многих любителей физики. Но, право же, отказываясь от знакомства с математической стороной явления, такие недруги математики лишают себя огромного удовольствия заранее предвидеть ход явления и определить все его условия».

Во второй части книги еще выпуклее обозначилась парадоксальность истолкования физических явлений.

На внутренней стенке закрытой банки, уравновешенной на особо чувствительных весах, сидит муха. Что произойдет с весами, если муха покинет свое место и начнет летать внутри банки? В каком случае из самоварного крана падают более тяжелые капли воды: когда вода горяча или когда остыла?.. Почему водопроводные краны делают отвинчивающимися, а самоварные – поворотными?.. Почему облака, состоящие из капелек влаги, не падают на Землю?.. Будет ли действовать сифон в пустоте?..

Подобных вопросов, имеющих самое непосредственное отношение к физике, в книге множество. И каждый из них ломает устоявшиеся, привычные представления о тех или иных физических явлениях и законах, заставляет ум напрягаться в поисках правильного ответа.

«Занимательной физике» было уготовано завидное долголетие. Чуть ли не каждые год-полтора выходило новое издание, но все равно спрос на книгу удовлетворялся далеко не полностью. И всякий раз книга (теперь уже в двух частях) выходила существенно обновленной, дополненной новыми примерами, сообразно развитию науки. Сравним два ее издания: второе (1916) и тринадцатое – последнее прижизненное (1934). Количество глав осталось примерно одинаковое, но зато коренным образом изменилось ее содержание за счет включения новых материалов. «Физика, – писал Перельман в предисловии к изданию 1934 года, – даже в начальных своих основаниях непрестанно обогащается свежими материалами, и книга должна периодически включать их в свой текст… Книга, можно сказать, писалась в течение двадцати лет ее существования. В последнем издании от текста первого сохранена едва ли половина». Изменения и дополнения диктовались успехами науки и ее технических приложений. Так появились новые материалы о физике затяжного рекордного прыжка с парашютом К.Ф. Кайтанова, о полете стратостата «Осоавиахим-1», подъеме эпроновцами ледокола «Садко»… Иными словами, актуальная, злободневная тематика буквально вторгалась на страницы книги.

Яков Исидорович всегда оставался острым, наблюдательным публицистом, зорко следившим за новыми достижениями науки и техники и старавшимся сделать их достоянием широких масс читателей.

* * *

В 1915 году в личной жизни Якова Исидоровича произошло большое событие. Летом он отдыхал и лечился на курорте в Сестрорецке, где познакомился с молодым врачом Анной Давидовной [12]12
  [12] Жена Я.И. Перельмана А.Д. Каминская-Перельман (1884…1942 гг.) родилась в г. Острове Псковской губернии. В 1913 году окончила в Петербурге Женский медицинский институт, затем работала врачом на курортах, в госпиталях, Пироговской поликлинике в Петрограде. В начале Великой Отечественной войны добровольно пошла работать в госпиталь. Погибла во время блокады Ленинграда от голода в январе 1942 года.


[Закрыть]] . Вскоре они поженились. Супруги сняли квартиру на Петербургской стороне, на Плуталовой улице, в доме №2. С той поры Перельман указывал этот адрес во всех своих книгах.

Что такое занимательная наука?

Чем же привлекла и продолжает привлекать внимание читателей «Занимательная физика»? (В 1981 году вышло ее 21-е издание.)

Чтобы до конца понять секрет волшебного мастерства Перельмана как писателя, основателя нового жанра научно-популярной литературы, необходимо разобраться в методе его работы, заглянуть в его творческую лабораторию. К счастью, Яков Исидорович сам помог дать исчерпывающий ответ на вопрос о том, в чем же таится секрет неувядаемости его книг. В архиве сохранилась необычайно интересная статья Якова Исидоровича «Что такое занимательная наука», дающая ключ к пониманию существа его творческого метода. Написана она была летом 1939 года ( [13]13
  [13] Ленинградское отделение архива АН СССР, ф. 796, оп. 2, ед. хр. 9, лл. 1…12. – Полностью публикуется впервые.


[Закрыть]] Вот что в ней говорится.

* * *

Искусство удивляться

Мы рано перестаем удивляться, рано утрачиваем способность, которая побуждает интересоваться вещами, не затрагивающими непосредственно нашего существования.

То, что живо занимало нас, когда нам «были новы все впечатления бытия», перестает привлекать внимание, становясь привычным. Вода была бы, без сомнения, самым удивительным веществом в природе, а Луна – наиболее поразительным зрелищем на небе, если бы то и другое не попадалось на глаза слишком часто. Привычка угашает интерес; на явлениях, совершающихся вокруг нас поминутно, трудно даже сосредоточить внимание. Находить в старом новое – удел гения. «Открыть спутники Юпитера, фазы Венеры, пятна на Солнце мог каждый, имеющий телескоп, досуг и прилежание, – писал Лагранж о Галилее. – Но нужен необыкновенный гений для вывода законов из явлений, беспрестанно наблюдаемых и, однако, никем не объясненных» (имеется в виду установление Галилеем законов падения тел).

В падении яблока Ньютон усмотрел предмет для глубоких размышлений, приведших к открытию мирового закона[14]14
  [14] Легенда о том, что к открытию закона всемирного тяготения Ньютон пришел, наблюдая падение яблока с яблони, во времена Перельмана считалась достоверным фактом.


[Закрыть]]. Но сколько людей видят падающие вещи, ничуть не задумываясь над этим явлением. Привыкли даже к парашюту и не удивляются падению живого человека с облаков на землю. Чтобы преодолеть косность рутинного мышления, чтобы привлечь внимание к чересчур знакомым предметам, надо показать их в новом свете, раскрыть незнакомые стороны. Вещь, падающая сверху вниз, – не диковинка; другое дело парашют, взлетающий снизу вверх, или предмет, сам взбирающийся вверх по уклону, или хотя бы вещь, которая не падает, будучи оставлена без опоры. Такие парадоксы подстрекают любознательность, обостряют интерес, а где есть интерес, там широко открыты ворота для новых восприятий, новых знаний.

«Занимательная наука» в книгах и экспонатах

Подобный подход составляет отличительную особенность того направления в популяризации знаний, которое носит название «занимательной науки». В литературе она представлена серией книг, не богатой пока по перечню авторов и названий, зато многочисленной по количеству экземпляров. Произведения этой серии, принадлежащие перу академика А.Е. Ферсмана, профессора А.В. Цингера, В.В. Рюмина, В.И. Прянишникова, В.Н. Лебедева и др., в том числе и десяток книг, составленных мною, успели распространиться в Союзе в количестве более 2 000 000 экземпляров. В библиотеках Домов культуры и крупных заводов книги серии занимательной науки имеются нередко в сотне экземпляров, и тем не менее они не стоят на полке: их всегда читают, на них ведется длинная запись в очередь.

Занимательная наука имеет не только книжное существование; в последние годы она овеществлена в экспонатах нового просветительного учреждения – Дома занимательной науки в Ленинграде. Сделан опыт перенесения принципов этого течения также и на экран (фильм «Занимательная физика»). Словом, занимательная наука – направление, многосторонне выявившееся. Уместно поэтому подробнее остановиться на особенностях этого течения в популяризации.

«Чтобы знали факты, чтобы не было верхоглядства»

Кто вздумал бы судить о занимательной науке исходя только из буквального смысла карамзинского слова «занимательный», тот, вероятно, отождествил бы ее с наукой развлекательной, увеселительной. Однако простая справка в «Толковом словаре русского языка» показывает, что сущность дела здесь вовсе не в простой развлекательности: «занимательный – возбуждающий интерес, внимание». Это кратко, но вполне правильно характеризует одну из существенных черт занимательной науки.

Но мне хотелось бы рассказать здесь о занимательной науке не тремя словами, а отметить подробно ее главные особенности, отличающие ее от других течений в популяризации знаний.

Прежде всего это течение не берется популяризировать все на свете, всю науку в полном ее объеме. Оно обслуживает ограниченный, но весьма ответственный участок – элементарные основания наук, которые далеко не всегда усваиваются как следует в школе. Занимательная наука начинает с пополнения пробелов школьной подготовки. Еще Платон говорил: «Круглое невежество – не самое большое зло; накопление плохо усвоенных знаний еще хуже». Не желая способствовать этому худшему злу, занимательная наука не спешит знакомить с последними достижениями науки, минуя первые ее страницы. Популяризатор должен прежде всего заботиться о том, чтобы его читатели или слушатели «знали факты, чтобы не было верхоглядства» – так писал В.И. Ленин по поводу «Русской истории» профессора М.Н. Покровского[15]15
  [15] У В.И. Ленина: «…чтобы не было верхоглядства, чтобы знали факты…» (Полн. собр. соч., т. 52, с. 24).


[Закрыть]].

Сказанное об исторической науке верно и для всякой другой. Нет смысла рассказывать об особенностях недавно открытой «тяжелой воды» такому слушателю, который еще не знаком со свойствами воды обыкновенной. Зачем говорить о космических лучах тому, кто не знает основных законов оптики? Такая погоня за научной сенсацией ведет к насаждению вредного зазнайства, которое хуже честного неведения. Занимательная наука не хочет быть причастна к подобной популяризации. Она придерживается лозунга академика И.П. Павлова. «Последовательность, последовательность и последовательность! С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в накоплении знаний, – говорил он, обращаясь к молодежи. – Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего».

Помогать думать

Вторая особенность занимательной науки в том, что приемы ее не исключают работы ума слушателя, а, напротив, побуждают мысль работать. Именно этого и добивался от популяризации В.И. Ленин…

Умственный труд неразрывно связан с приобретением прочных знаний, и занимательная наука ничуть не стремится освободить от него. Она желает лишь сделать этот труд интересным, а потому и приятным, стремится опровергнуть тысячелетнюю поговорку о горьком корне учения.

Почему так важно сделать предмет обучения интересным, сказано было уже выше. Вдвойне важно это, когда речь идет об усвоении основ наук. Элементы науки трактуют о вещах обыденных, о явлениях привычных, настолько примелькавшихся, что зачастую мы попросту их не замечаем. Кто из нас помнит, есть ли на циферблате наших карманных часов цифра шесть? А ведь мы видели свои часы десятки тысяч раз – по много раз на день в течение ряда лет! Если с трудом замечаются чересчур привычные вещи, то еще труднее побудить ум размышлять над ними. Нужны особые приемы, чтобы привлечь наше внимание к такому предмету, заставить дремлющую мысль работать. Занимательная наука стремится к тому, чтобы привычная вещь, давно знакомое явление, утратившее в наших глазах интерес, показывалось с новой, необычной, подчас неожиданной стороны. Новизна подстрекает интерес, а интерес помогает сосредоточить внимание и будит работу мысли.

Приемы занимательной науки

Какими же средствами это достигается? Дать исчерпывающий их перечень едва ли возможно потому, что каждый работник занимательной науки прибегает к своим приемам. Позволю себе привести здесь в качестве наглядных примеров некоторые из тех приемов, которые использованы в серии моих книг физико-математического содержания.

1. Положения науки иллюстрируются событиями современности: закон Архимеда поясняется на примере подъема «Садко» работниками ЭПРОНа; распространение звука в воздухе – на примере объявления мобилизации в Абиссинии с помощью звукового телеграфа[16]16
  [16] Имеется в виду вероломное нападение фашистской Италии в 1935 году на Эфиопию (прежнее название – Абиссиния). На борьбу за свою независимость поднялся весь народ этой страны. В ряде районов мобилизация была проведена с помощью ударов в барабаны, гонги.


[Закрыть]]; ослабление притяжения по мере удаления от притягивающего центра иллюстрируется расчетом потери веса самолета на значительной высоте и т.п.

2. Привлекаются примеры из мира техники: применение эхо в мореплавании, проект профессора Михельсона использования солнечного тепла для отопления Москвы[17]17
  [17] Речь идет о проекте профессора В.А. Михельсона отапливать здания за счет накопленной летом даровой энергии Солнца. Солнечное тепло нагревает коллектор, расположенный на крыше. Нагретая Солнцем вода перекачивается в трубы, находящиеся в подвале на глубине 30…40 метров, нагревая почву. Аккумулированного тепла, по Михельсону, должно хватить для отопления здания зимой.


[Закрыть]], стробоскопический эффект в технической практике и т.п.

3. Используются – зачастую неожиданным образом – страницы художественной литературы, не только фантастической, но и общей; разбор задач на максимум оживляется расчетами над материалом рассказа Л.Н. Толстого «Много ли человеку земли нужно»; даже шуточные рассказы А.П. Чехова («Репетитор», «Письмо к ученому соседу»), Марка Твена, Джерома могут быть привлечены при изложении вопросов математики или физики.

4. Для той же цели пригодны иногда легенды и сказания: былина о Святогоре, предание об изобретении шахматной игры, о гробе Магомета, легендарные рассказы об Архимеде и т.д.

5. Обостряют интерес к предмету различные фантастические опыты: описание мира, из которого устранена тяжесть или трение, последствия внезапных прекращений вращения Земли, изменения наклона ее оси и т.п.

6. Используются кажущиеся нелепости (горячий лед; море, в котором нельзя утонуть; поимка летящей пули рукой) и озадачивающие вопросы: почему Луна не падает на Землю? Почему снег белый?

7. Разбираются распространенные предрассудки, например, о том, что затонувшие корабли не доходят до дна океана, что облака состоят из пузырьков пара, что портреты могут следить за зрителем (см. «Портрет» Н.В. Гоголя) и т.п.

8. Делаются неожиданные сопоставления: учение о подобии связывается с расценкой куриных яиц, действие возвышения в степень – с приготовлением гомеопатических лекарств или с разнообразием человеческих лиц, логарифмы – с музыкой и т.д.

9. Рассматриваются вопросы обиходной жизни: пользование льдом для охлаждения, пение самовара, различение вареного яйца и т.п.

10. Используются математические фокусы, подвижные игры (крокет), настольные игры (домино) и др. развлечения.

11. Указываются примеры использования науки на сцене, на эстраде, в цирке, в кино; акустические особенности театрального зала, суфлерской будки, объемное кино, фокусы, аттракционы, раковина в парке.

12. Привлекаются примеры из области спорта: затяжные прыжки с парашютом, сопротивление воздуха при беге, свойства теннисного мяча, состязания на дальность бросания и т.п.

13. Делаются интересные экскурсии в область истории науки.

«Но к чему все эти ухищрения? – возразят, пожалуй, иные читатели. – Разве сама по себе наука не увлекательна, что нужно искусственно поддерживать к ней интерес?». Спору нет, наука бесконечно интересна, но для кого? Для того, кто в нее углубился, кто овладел ее методами, а не для того, кто стоит лишь в ее преддверии. Популяризатор не может возлагать надежд на увлекательность самого предмета и освободить себя от забот о поддержании внимания читателя или слушателя. Он должен неустанно наблюдать за тем, следуют ли за ним читатели или готовы его покинуть. Если он не овладел вниманием читателя, все его усилия пропадут даром, как бы увлекательна ни была сама по себе излагаемая им тема. «Первой и последней, безапелляционной инстанцией является читатель, – писал К.А. Тимирязев в предисловии к своей книге «Жизнь растения». – Специалистможет находить свое изложение добросовестным, преодолевающим значительные трудности, но, если оно просто не нравится читателю, оно уже не достигает своей цели и, следовательно, осуждено». Слова эти, безусловно, верны для каждой книги, предназначенной для чтения и первоначального ознакомления с предметом, а не для усидчивого его изучения.

Значит ли это, что надо превратить обучение в род забавы? Нет, и занимательная наука ни в какой мере не повинна в таком грехе. Роль развлекательного элемента в ней как раз обратная: не науку превращать в забаву, а, напротив, забаву ставить на службу обучению. К тому же, раскрывая неожиданные стороны в как будто знакомых предметах, метод занимательной науки углубляет понимание и повышает наблюдательность. Все это далеко от превращения науки в развлечение!

Кто же по праву родоначальник занимательной науки? Здесь не может быть двух мнений: заслуга эта принадлежит Жюлю Верну. Он был не только замечательный романист, создатель научно-фантастического жанра в литературе, но и величайший мастер научной пропаганды. Он первый показал, как надо популяризировать знания, всецело овладевая вниманием читателя и поддерживая в нем живейший интерес к предмету. Первый роман Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», появившийся три четверти века назад, и положил начало занимательной науки [18]18
  [18] Здесь вновь проявилась предельная скромность Перельмана. Отдавая должное таланту Жюля Верна как популяризатора науки в творцу жанра научно-фантастической литературы, все же необходимо подчеркнуть, что жанр занимательной популяризации создан Я.И. Перельманом.


[Закрыть]] .

Таков тот фундамент, на котором возведено здание перельмановской методики занимательной популяризации.