Текст книги "Доктор занимательных наук"

Автор книги: Г.и. Мишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Первый опыт

В мае 1899 года Якову в читальне попалась на глаза вышедшая третьим изданием книжонка некоего виленского магистра Махина, в которой утверждалось, что в ноябре 1899 года «наступит конец света». Подобных сочинений в ту пору появлялось немало, особенно в провинции, где ловкие шарлатаны наживались на невежестве обывателей. В предисловии Махин писал, что «даже ученые мужи и те предсказывают на конец года обильное выпадение звезд» (действительно, в научных журналах сообщалось об этом), что, дескать, знаменует приближение «конца света».

Яков решил попытаться найти объяснение предстоящему небесному явлению. На столе появились книги Камилла Фламмариона «Общедоступная астрономия» и «По волнам бесконечности», «Астрономические вечера» Германа Клейна, сочинение Александра Гумбольдта «Космос» и труд итальянского ученого астронома Джованни Скиапарелли о падающих звездах. Постепенно росла груда выписок и стала обрисовываться научная причина звездопадов. Юному Перельману неожиданно пришла в голову мысль… написать научно-популярную статью об ожидаемом небесном явлении и разоблачить в ней вздорные измышления «магистра» Махина. Мысль поистине была дерзкой! Подумать только, с одной стороны, «виленский магистр» с его брошюрой о конце света и, с другой, – никому неведомый семнадцатилетний школяр из Белостока в роли опровергателя! Он рассказал матери о своем намерении, и она горячо поддержала сына. О задуманном Яков не решился поделиться даже со своими любимыми учителями Бунимовичем и Мазлумовым. По существовавшим тогда правилам ученикам под угрозой исключения из школ запрещалось печататься в газетах и журналах.

Рассчитывать на помощь старшего брата Осипа не приходилось, так как он в 1897 году по окончании реального училища уехал в Петербург, где поступил в Лесной институт.

Когда статья была выверена в научном отношении, Яков в конце июля 1899 года отослал ее в редакцию газеты «Гродненские губернские ведомости», подписав литерами «Я. П.» (под этим псевдонимом впоследствии будут опубликованы многие статьи и очерки Перельмана).

До чего же была велика радость Якова, когда через две недели почтальон принес на Александровскую улицу письмо из Гродны. В нем говорилось, что статья редакцией получена, очень понравилась и уже набрана. «Наборщики благодарят Вас, господин Я. П., за необыкновенно четкий почерк. Причитающийся Вам гонорар в сумме 7 руб. 31 коп. серебром будет переведен по напечатании Вашей статьи».

И вот мать с сыном, склонившись, перечитывают статью, напечатанную в номере газеты от четверга 23 сентября 1899 года, под крупным заголовком «По поводу ожидаемого огненного дождя» [7]7
  [7] см. Приложение 3


[Закрыть] . Статья занимала три больших столбца и производила солидное впечатление эрудированностью автора, достоверностью материала, привлекала живостью изложения. Конечно, этот первый опыт научно-популярного творчества не был свободен от стилистических погрешностей, однако при всех своих литературных недостатках он содержал зерна занимательности и читался с большим интересом.

Удачная форма непринужденной беседы сочеталась с запоминающимися подсчетами, удачными сопоставлениями, историческими экскурсами. Были в ней и парадоксальные выводы, например, о том, что обычный увеселительный фейерверк… гораздо опаснее, нежели «огненный дождь». Шаг за шагом юный автор подводил читателя к научному пониманию сути предстоявшего 1 ноября 1899 года небесного явления. Подробно рассказывалось о созвездиях, где возникают звездопады, – Персеиды, Андромеиды, Леониды. Когда орбита Земли, сообщал автор, пересекает пояса падающих звезд, мы видим на небе следы мелких небесных тел, сгорающих при вхождении в плотные слои земной атмосферы. В статье говорилось и о происхождении этих частиц – их порождают кометы, теряющие часть своего вещества при обращении вокруг Солнца: огненные дожди осени 1899 года обязаны своим происхождением «Комете-1 1886 года», периодически пересекающейся с орбитой Земли.

В заключение говорилось, что «огненные дожди» – явление частое и что в следующем, 1900 году «мы снова будем свидетелями одного из величественнейших явлений природы».

Обилие приведенных в статье научных сведений, их своеобразное истолкование говорили о том, что юный автор серьезно готовился, чтобы ее написать. И не просто – написать, а еще и выразить свое отношение к сочинениям, подобным книжонке «виленского магистра».

Публикация статьи окрылила Якова, и он еще усерднее налег на занятия. 3 июля 1901 года он окончил Белостокское реальное училище. В свидетельстве №951, выданном ему, по 11 предметам (из 12) значились пятерки. «А посему, – говорилось в документе, – Перельман, на основании ст. 90 устава реальных училищ, может поступать в высшие специальные училища, подвергаясь только поверочному испытанию». За блестящие успехи реалист получил похвальный лист и ценную книгу.

Итак, средняя школа позади. Что же дальше? Высшего учебного заведения не то что в Белостоке, но даже в губернском городе не было. Мудрая мать рассудила: надо последовать примеру старшего сына Осипа и подать бумаги в петербургский Лесной институт. Принимали туда без экзаменов, по конкурсу аттестатов средних учебных заведений. Якову с его круглыми пятерками, чего доброго, могло и повезти. От Осипа пришло письмо с сообщением о документах, которые надлежало представить в приемную комиссию института. 16 июля 1901 года Яков отправил по указанному адресу пакет с нужными справками на имя «его превосходительства Э.Э. Керна», директора С.-Петербургского императорского Лесного института.

В конце августа пришел долгожданный ответ: принят!

Ученый лесовод I разряда

Осенью 1901 года Яков надел форму студента Лесного института и дал подписку, что «будет неукоснительно следовать всем предустановленным правилам». Новичок-студент и понятия не имел о том, что дирекция института запрашивала белостокского полицмейстера о «благонадежности» своего будущего воспитанника… Ответ полиции гласил: «Ни в чем предосудительном не замечен».

Императорский Лесной институт во многих отношениях резко отличался от всех других высших учебных заведений России. Подобно Константиновскому Межевому институту в Москве и некоторым другим высшим школам, готовившим специалистов по землеведению, агрономии, лесному делу и кадастру, Лесной институт выделялся ярко выраженным демократическим составом студентов. В год поступления Якова их насчитывалось 540, в большинстве своем состоявших из людей «простого звания»; детей дворян было 19 процентов, остальные – из семей лесничих, егерей, мещан, унтер-офицеров, крестьян. Более двух третей студентов пришли в институт из реальных училищ: дирекция отдавала им предпочтение перед выпускниками гимназий, так как реалисты были гораздо лучше подготовлены по физико-математическим дисциплинам.

На первых порах Яков поселился у брата, студента 3-го курса, снимавшего комнату на Большой Подъяческой улице.

Почти три десятка новых, ранее неведомых учебных дисциплин предстояло осилить юноше из Белостока. Вначале он пользовался записями лекций, которые вел Осип, но мало-помалу учеба захватила его, и он отдался ей со всем присущим ему усердием и прилежанием, одинаково рьяно посещая обязательные и второстепенные лекции.

По обширности изучавшихся в Лесном институте предметов его можно назвать высшим политехническим учебным заведением специального направления. Выпускникам присваивались звания «ученого лесовода». В расписаниях занятий значились такие предметы, как «Биология лесных зверей и птиц», «Прикладная лесоводческая энтомология», «Лесные законы и кадастр», «Лесовозвращение», «Лесная химия», «Охотоведение», «Лесная таксация», «Геодезия», «Лесное строительное искусство» и другие. Основательно велось преподавание зоологии, ботаники, дендрологии, почвоведения, метеорологии и, разумеется, высшей математики и физики.

Летом студенты отправлялись на практику в Лисинское лесничество или на Охтинскую лесную дачу под Петербургом. Яков постигал таксацию, технологию лесоразведения, смоло– и дегтекурения, углежжения «в кострах лежачих и стоячих».

Жилось Якову нелегко. Надо было платить 60 рублей в год за обучение, на собственный кошт питаться, справлять студенческую форму, платить за квартиру. Помощи от матери ожидать не приходилось – она в последнее время часто хворала. Выручал Осип, который иногда печатал небольшие научно-популярные очерки в журналах «Природа и люди», «Вокруг света». По совету старшего брата Яков решил попытать счастья на этом поприще и написал очерк «Столетие астероидов», который был напечатан в №4 журнала за 1901 год под литерами «Я. П.». Очерк насыщен интересными сведениями, почерпнутыми из серьезной научной литературы. В живом изложении трактовался закон Боде – Тициуса о распределении планет в мировом пространстве по их расстояниям от Солнца, рассказывалось об астрономе-любителе почтмейстере Генке, открывшем малую планету Астрею. «Вообще, – писал Яков, – погоня за астероидами – область, как нарочно созданная для любителей; достаточно обладать небольшой трубой, звездной картой и запастись терпением, чтобы иметь возможность открыть малую планету». И далее: «С первого взгляда может показаться странным, что ученые потратили и продолжают тратить столько средств на открытие таких «мелочей», как астероиды. Но в природе нет мелочей. Кто знает! Может быть, эти жалкие, холодные обломки составляли когда-то живой, цветущий мир? Величественная проблема рождения и смерти миров начертана на этих немых глыбах, и пытливым умам будущих веков суждено прочесть по ним великую тайну природы».

Платил Сойкин начинающим авторам сущие гроши. Якову пришлось бегать по частным урокам, но и этого заработка не хватало. 17 августа 1902 года он подал прошение директору института: «Не имея возможности внести установленной платы за право слушания лекций, честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство ходатайствовать об освобождении меня от уплаты за первое полугодие 1902/03 академического года».

Учитывая блестящие успехи студента, его прошение было удовлетворено.

В мае 1903 года грянула беда: скоропостижно скончалась мать, и братья, получив внеочередные отпускные билеты, уехали в Белосток хоронить своего самого дорогого человека…

Возвратившись, Яков вновь окунулся с головой в учебу. Теперь он как отличавшийся академическими успехами и выдающимися способностями студент и как круглый сирота стал получать небольшое пособие.

В числе многих профессоров и преподавателей института были два педагога, к которым Яков питал особую привязанность: профессор Д.А. Лачинов (1842…1902 гг.), читавший курс физики, и А.С. Домогаров (1863…1906 гг.), преподававший высшую математику и механику. Лачинов вошел в историю русской науки как крупный ученый-электротехник, создавший теорию расчета электрических машин и передачи электроэнергии на большие расстояния, а также как автор ряда работ в области метеорологии и климатологии.

Лекции Лачинова были строго академическими, отличались глубиной математических обоснований. Спрашивая любого студента, профессор обязательно интересовался подробностями: историей основополагающего опыта, требовал полного математического вывода того или иного физического закона. Так как специальных хрестоматий по курсу физики не было, то студентам приходилось «нырять» в первоисточники, а они были на немецком, французском и латинском языках. (Позднее, в начале 20-х годов, будучи преподавателем физики, Перельман впервые составит такую хрестоматию; она была издана четырьмя выпусками.)

Лабораторным занятиям по физике уделялось столь же большое внимание, как и лекционному курсу. Кабинеты были хорошо оборудованы всеми необходимыми приборами для проведения опытов по механике, теплоте, акустике, электричеству, магнетизму, оптике. Перельман начертил несколько схем по курсу кинематики, заслужив похвалу профессора за их каллиграфическое исполнение.

Особенную симпатию Яков испытывал к 33-летнему профессору А.С. Домогарову. Это был, несомненно, выдающийся знаток своего предмета и великолепный педагог, многим напоминавший Якову его учителей по Белостокскому реальному училищу Мазлумова и Бунимовича. Суть педагогического метода Домогарова можно охарактеризовать словами поэта Эмиля Верхарна: «Сквозь груду фактов до идеи». Глубокий анализ Домогаров ставил выше механического умения оперировать математическим аппаратом. Изяществу выкладок (или, как он говорил, «элегантности вычислении») отдавал предпочтение перед решениями каноническими. Лекции Домогаров читал вдохновенно, математику считал «царицей всех наук», утверждал, что она со временем пронижет все отрасли знания. Его лекции были обильно уснащены историческими экскурсами, подробностями из жизни великих математиков. Впервые от Домогарова Яков услышал о том, что математика и физика помогают вырабатывать у человека правильное мировоззрение.

Как и профессор Лачинов, Домогаров выделял и поощрял тех студентов, которые, помимо учебников, привлекали дополнительные источники, в частности по истории математики и механики.

Надо ли говорить, что студент Перельман, уже однажды испытавший радость общения с великолепными педагогами Бунимовичем и Мазлумовым, снова испытал восторг от встречи с Лачиновым и Домогаровым!? Впоследствии Яков Исидорович не раз вспоминал своих учителей добрыми словами.

Собственно говоря, подобное явление наблюдается в любой школе: ведь учат все педагоги, а лепят, формируют будущую личность лишь немногие. В Белостоке Якова Перельмана «лепили» его мать и Мазлумов с Бунимовичем, в Лесном институте «скульпторами», завершившими «лепку», стали Лачинов с Домогаровым.

Педагоги по достоинству оценили способности студента Якова Перельмана. Лачинов еще в 1901 году предложил Якову остаться после окончания института на кафедре физики, «чтобы приготовить себя к профессорской деятельности». Домогаров же полагал, что Якову место только на кафедре математики. Однако студент, с благодарностью приняв эти лестные предложения, всерьез подумывал об иной карьере.

Школа, которую прошел Яков Исидорович в Белостоке и затем в Петербурге, дала ему глубокие разносторонние знания. Безукоризненная достоверность научных сведений, их отточенное, изящное изложение, высокая общая и физико-математическая культура – все это составило тот фундамент, на котором впоследствии было возведено здание занимательной научной популяризации точных знаний. Да, он был хорошо подготовлен к труженической жизни, о которой столь верно говорилось в отзыве, написанном белостокским учителем Кудрявцевым.

…И вот, наконец, теоретические и практические занятия позади. По совету профессора Д.Н. Кайгородова, читавшего курс лесной технологии, Перельман взял для своей дипломной работы тему: «Старорусский казенный лесопильный завод. Его оборудование и работа». За полгода, отведенных для написания дипломной работы, Яков основательно проштудировал солидное количество специальной литературы. В качестве прототипа дипломант выбрал крупную лесопилку в Соломбале под Архангельском, куда ездил весной 1908 года для изучения дела на месте.

Дипломная работа Перельмана получила высокую оценку. Ученый совет факультета постановил «отгектографировать описание завода, составленное студентом Я. Перельманом, для рассылки оного описания с приложением чертежей всем казенным лесопильным заведениям империи в качестве образца тщательной разработки, пригодной для практических надобностей».

Дипломанту предстояло еще сдать выпускные экзамены по 12 основным и 6 вспомогательным дисциплинам. Лишь одна четверка (по плодоводству) вкралась в экзаменационную ведомость, все остальные – пятерки. За выдающиеся успехи студент Я. Перельман 13 января 1909 года [8]8
   [8] В связи с болезнью Перельман получил в 1907 году годичный академический отпуск, поэтому окончил институт на год позже.


[Закрыть] * удостаивается звания «ученый лесовод I разряда» с выдачей почетных знаков: окончившему с отличием курс (золотой ромбик с зелеными эмалевыми ветками) и знака в память 100-летия института (1802…1902 гг.), а 22 января 1909 года получил диплом №62.

Нужно было думать о дальнейшей деятельности. Молодой ученый получил несколько весьма лестных предложении. Управляющий имениями миллионера Кочубея, владельца колоссальных лесных угодий в Курской губернии, пригласил Перельмана занять должность главного лесоустроителя, сулил хорошее жалованье и квартиру в Старом Осколе. Другой лесопромышленник уговаривал уехать в Чернигов на пост управляющего дубовыми лесами.

Но ученый лесовод I разряда отказался от всех заманчивых предложений. Его влекли не лесные дебри. Учась в институте, он уже давно сотрудничал в журнале «Природа и люди», где публиковал научно-популярные очерки. К моменту окончания института Перельман настолько углубился в чащу журналистики, что отречься от нее уже был не в силах. Призвание литератора возобладало в нем над профессией ученого лесовода [9]9
  [9] Профессией лесовода Перельман не занимался. Лишь в 1916 году, когда его пригласили на работу в Особое совещание по топливу, Яков Исидорович, ознакомившись с плачевным состоянием дела дровяного отопления Петрограда, предложил перевести стрелку часов на час вперед, чтобы сэкономить дефицитное топливо: предложение было реализовано.


[Закрыть] . К тому времени из-под его пера вышли уже десятки научно-популярных очерков, статей и заметок. Были в активе Перельмана и более крупные литературные работы. Например, в 1902…1903 годах он подготовил для издательства П.П. Сойкина трехтомное переложение многотомного труда Брэма «Жизнь животных».

Глава 2. Стремянная, 12
На стезе журналистики

Многие годы литературной деятельности Перельмана связаны с домом №12 на Стремянной улице Петербурга. Здесь находилось известное всей России книгоиздательство Петра Петровича Сойкина (1862…1938 гг.). Размах его работы был поразителен: журналы 32 названий, 7 газет, сотни наименований книг ежегодно [10]10
  [10] Об издателе П.П. Сойкине см.: Адмиральский А., Белов С. Рыцарь книги. Л., 1970 г. Правительством РСФСР ему была назначена персональная пенсия.


[Закрыть] . В его типографии в 1896 году был напечатан сборник «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», в котором была и работа В.И. Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». Опубликование сборника обернулось для Сойкина крупными неприятностями: весь тираж был арестован царской цензурой и почти полностью сожжен.

В 1901 году Перельман начал сотрудничать в одном из наиболее популярных еженедельников, издававшихся Сойкиным, – «Природа и люди». Его первый номер вышел в свет 2 ноября 1889 года и сразу же завоевал признание читателей. В журнале было пять отделов: историко-биографический; романов и повестей; географо-этнографический; научно-технический; текущих событий (или отдел «Смеси»). Как указывалось в редакционной статье первого номера, журнал ставил своей целью «познакомить читателей с природой, тайнами подземного мира, людьми всех стран света, с последними открытиями науки, с тайнами бездн океана и безграничными пространствами небесными… По всем этим отделам видное место будет отведено нашему отечеству – России».

Для реализации намеченной программы П.П. Сойкин и первый редактор журнала В.С. Груздев привлекли к участию в нем виднейших ученых, путешественников, литераторов, переводчиков.

В 1904 году Перельман, продолжая учиться в Лесном институте, стал ответственным секретарем редакции журнала. В конце 1905 года он снял комнату неподалеку от редакции – на Владимирском проспекте, дом 7.

На первых порах тематика журнальных статей и очерков Перельмана ограничивалась преимущественно астрономией: о положении звезд на небе в разные времена года; об академике В.Я. Струве – организаторе Пулковской обсерватории; о каналах на Марсе. Немало заметок написано было и для отдела «Смесь» – о дрессировке певчих птиц, о крупнейшем алмазе Куллинан, электрической печи Анри Муассана, фотографии будущего… Немало очерков было посвящено и лесным сюжетам (особенно в 1902…1909 годах). В очерке «Красота в природе», носящем откровенно атеистический характер, говорится, что гармония и красота в природе – отнюдь не результат проявления таинственной «божьей воли», а заключается «в законах действия молекулярных сил и расположения частиц материи». В числе других «лесных» очерков: «Органы чувств у растений», «Кое-что о птичьих яйцах», «Почему птицы летят правильным строем?», «Паук-птицеед». В очерке «Насекомые в янтаре», прекрасно написанном и иллюстрированном оригинальными фотографиями, говорится: «Можно подумать, что природа сама позаботилась о пытливых палеонтологах, сохранив от разрушительного влияния времени остатки древней животной и растительной жизни под прозрачной оболочкой золотистой смолы».

Немало очерков посвящено было физико-математическим темам и прикладной технике. Интересен очерк «50 000 за доказательство теоремы». Подумать только, говорилось в нем, что всего лишь одна фраза стоит пятьдесят тысяч! «Ее написал французский математик Пьер Ферма. Вот она: «Сумма двух одинаковых степеней (за исключением вторых) не может быть той же степенью».

Речь идет о Большой теореме Ферма, записанной учеными в такой форме: «Уравнение xn + yn = zn при n > 2 не имеет целых положительных решений».

В начале XX века немецкий инженер П. Вольфскель внес в Геттингенское научное общество 50 тысяч золотых марок, предназначенных в качестве премии решившему эту теорему. Премия не выплачена до сих пор, так как в общем виде теорема не доказана.

В очерке «Что такое криптография?» говорится о шифрах, в частности об описанных в рассказе Эдгара По «Золотой жук» и в романе Жюля Верна «Жангада», один из героев которого, судья Рибейро, потратил немало труда и времени, чтобы разгадать тайну зашифрованного документа. (Впоследствии мы найдем в «Занимательной арифметике» и «Живой математике» немало криптографических головоломок.)

В заметке «Радий и загадка жизни» прозорливо замечено, что радий, едва успев выйти из лаборатории Кюри, «перевернул чуть ли не вверх дном все основные теории физики и химии».

В журнальных публикациях Перельмана ярко проступило его поразительное искусство оперировать сухими цифрами. Вот, к примеру, очерк «Когда цифры говорят». Перельман спрашивает: «Как можно заставить цифры говорить?». И отвечает: «Только путем неожиданного сравнения. Допустим, например, вы запомнили, что ближайшая звезда Альфа Центавра отстоит от Солнца на столько-то и столько-то биллионов верст; это еще пока нисколько не обогащает ваших знаний. Другое дело запомнить следующее сравнение: если лампа в вашей комнате в Москве изображает Солнце, а орех в сажени от нее – Землю, то, согласно этому масштабу, лампу – Альфа Центавра надо бы поместить в… Петербурге! Вот теперь вы действительно получили надлежащее представление о масштабе, по которому построена звездная Вселенная».

Эта же тема прозвучала и в очерке о туманности Ориона: «Эта туманность удаляется от Земли со скоростью 17 километров в секунду. С того момента, как я пишу эти строки, до того, как вы будете их читать, пройдет несколько миллионов секунд, и бездна взаимного удаления двух объектов возрастет на десятки миллионов километров».

Благодаря Перельману в еженедельнике «Природа и люди» были напечатаны работы К.Э. Циолковского «Без тяжести» (1914) и «Вне Земли» (1917). Сотрудничал Перельман и в другом журнале, выпускавшемся Сойкиным, – «Знание для всех» (выходил с 1913 по 1917 год). Это было оригинальное издание монографического характера: каждый выпуск посвящался какой-нибудь одной теме. Так, в №8 за 1914 год была напечатана работа Перельмана «Далекие миры».

В числе авторов, с которыми общался Яков Исидорович, был и Н.А. Морозов – знаменитый революционер-шлиссельбуржец. Несмотря на 20 с лишним лет, проведенных в царских тюрьмах, он сохранил ясность ума, бодрость духа. Поэт, ученый, впоследствии почетный член Академии наук СССР, Морозов немало потрудился и на поприще научной популяризации. Н.А. Морозов многие годы возглавлял Российское общество любителей мироведения (где Перельман был ученым секретарем). Якова Исидоровича и Николая Александровича объединяла общность взглядов на значение научно-популярной литературы для просвещения масс.

Имя Морозова стало часто появляться на страницах журнала, и царские цензоры усмотрели в его сочинениях «дух недопустимого вольнодумства». Да и в других выпусках журнала они не раз находили «крамолу». Например, 25-й номер журнала за 1902 год был арестован за опубликование рисунка «Порка крестьян в помещичьем имении».

Демократическое направление журнала «Природа и люди» обратило на себя внимание В.И. Ленина. Во время пребывания в сибирской ссылке Владимир Ильич посетил Красноярскую библиотеку, где с большим интересом просматривал комплекты журнала.

В связи с тем что Перельман очень часто печатался в журнале, ему пришлось придумать себе несколько псевдонимов. Это диктовалось еще и тем, что ему как студенту запрещалось печататься в газетах и журналах под страхом исключения из учебного заведения.

До сих пор было установлено восемь псевдонимов Якова Исидоровича: «Я. П.»; «Я. Л-ой»; «Я. Лес-ной»; «Я. Лесной»; «П. Сильвестров» (от латинского «сильвеструм» – лесной); «Цифиркин»; «П. Рельман» и «-я».

Автором настоящей книги выявлены еще три псевдонима, под которыми публиковал свои очерки в журнале «Природа и люди» Яков Исидорович Перельман: «Я. Л-ной» (1906, №37); «П. Я-в» (1907, №11) и «Я. Недымов» (в отличие от старшего брата Осипа, печатавшегося под псевдонимом «Осип Дымов»). Все публикации «Я. Недымова» касались астрономических тем (их более полутора десятка, подписанных этим псевдонимом). Впервые он появился в качестве подписи к очерку «Вифлеемская звезда» (1903, №7). Автор начал его, казалось бы, вполне «благонамеренно» – с истолкования традиционного библейского мифа о вспыхнувшей новой звезде на небе Вифлеема. Но это был лишь повод для того, чтобы с научными фактами в руках опровергнуть измышления церковников о «чуде», явившемся будто бы волхвам. Перельман ведет неторопливый, серьезный атеистический разговор о периодичности появления новых звезд в различных созвездиях, дает обширную историческую сводку наблюдений за многие сотни лет. «Это могла быть новая звезда, действительно вспыхнувшая внезапно на небе» – таково резюме.

Другой очерк «Я. Недымова» – «Шесть дней творения» (1904, №1) – также по своему духу атеистический, антиклерикальный. Библейскую легенду о сотворении мира за шесть дней Перельман толкует в двух планах. Вот глядите: то, что создал господь бог, согласно Библии, всего за шесть дней, и вот то, что по неоспоримым данным науки возникло в процессе эволюции за три-четыре миллиарда лет.

В №20 (1906) «Я. Недымов» печатает занимательный очерк «Небо будущего». Небо, которое мы наблюдаем сегодня, писал он, есть небо… далекого прошлого. А нынешнее небо увидят лишь далекие потомки. «Астрономия, – заключает автор, – есть по преимуществу наука Прошлого».

Если внимательно сопоставить все очерки, подписанные псевдонимом «Я. Недымов», с аналогичными астрономическими сюжетами в таких книгах Перельмана, как «Занимательная астрономия», «В мировые дали» и «Вечера занимательной науки», то сразу же выявится их тождественность. Более того, в «Занимательную астрономию» целиком вошли очерки о новых звездах, о дуге большого круга, о Луне и звездах на флагах некоторых восточных стран. Это дает право утверждать, что все публикации, подписанные псевдонимом «Я. Недымов», принадлежат перу Якова Исидоровича.

Здесь необходимо хотя бы кратко сказать о творчестве старшего брата Осипа Перельмана.

Осип Исидорович Перельман (1878…1953), по образованию ученый лесовод II разряда, был в свое время известным беллетристом и драматургом. Он писал под псевдонимом «Осип Дымов», «Каин», «Вомыд», «Скорпион» и др. Свою литературную карьеру Осип начал с научно-популярного очерка «Рассказ капитана», напечатанного в журнале «Вокруг света» (1892, №11). Он активно сотрудничал в журнале «Природа и люди» и во многих других периодических изданиях. Для рассказов и миниатюр О. Дымова характерны обрывочные эпизоды, недосказанность, мелькание причудливых литературных построений, клочковатость переживаний героев, дешевый скептицизм, модная «мистическая дымка». То же касается и многочисленных драматических произведений Осипа Дымова. Народный артист СССР Л.О. Утесов, сыгравший когда-то роль Йошке-водовоза в пьесе Дымова «Певец своей печали», подметил стремление ее автора к созданию искусственной атмосферы загадочности, вычурности и манерности языка. Как все это непохоже на ясный и предельно четкий, образный язык сочинений младшего брата – Якова! [11]11
  [11] О творчестве Осипа Дымова см.: Чуковский К.И. Собр. соч. Т. 6. М., 1959, с. 163…172; Фидлер Ф.Ф. Первые литературные шаги. М., 1911.


[Закрыть]]