Текст книги "Призрачный воин"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– В вихре что-то шевелится, – предупредил Фаураса, один из колдунов.

Мелиниэль и Азкар, переключив внимание на портал, разглядели происходящие изменения. В центре клубящегося облака виднелись искры, что походили на далекие солнца, разгорающиеся все ярче и ярче.

Практически сразу после этого приспешники Тзинча сменили тактику, будто падальщики, которые почти обглодали труп, а потом вдруг обнаружили свежий неподалеку. Дьявольское воинство было разбито, растянуто по разным секторам атаки и обращено против самого себя умелыми маневрами альдари, которые напоминали танцора с лентами, создающего витиеватые узоры в воздухе. Демоны отступали, сродни отливу, угрожая утянуть за собой бросившиеся в погоню отряды и технику иннари.

Их намерения стали ясны, когда перестроившаяся орда двинулась через мосты и по улицам прямо к вихрю. Само пространство забурлило от сосредоточения магии, искажающей ткань реальности, и когти безвременной мощи вцепились в материю Паутины, заполняющую старый город.

– Они хотят получить подкрепление, – крикнул Фаураса, но его предупреждение было излишним, поскольку льющаяся через край энергия обжигала даже слабые психические чувства Азкара и других друкари.

Нескладное, тревожное бормотание и шепот пронеслись по воинству иннари. Последовавшее затишье обуяло мысли каждого альдари, однако это был лишь краткий миг покоя, зачатки бури, вскоре разразившейся в полную силу.

Ожидаемый ураган явился в виде чего-то огромного, ужасного и даже более древнего, чем боги. Сумерки Эйнераша озарились сверкающими разноцветными солнцами, и новое галактическое созвездие возникло на мембране между реальным и нематериальным. Сама Паутина содрогнулась, а город затрясся под натиском космических сил. С треском камней посреди скопления демонов рухнула башня, и их объятые огнем магические тела растаяли лазурными клубами, выскользающими из-под упавших блоков. На разрушенных стенах затанцевала пыль, образуя символы, опаляющие глаза и разум.

Все внимание как демонов, так и альдари было устремлено вверх. Звездное поле мерцало, то появляясь, то исчезая из виду, но с каждым разом становилось четче.

Пылающие черти и скачущие бесы воздели окутанные пламенем конечности, лепеча громче и громче, пока в конце концов их гогот и песнопения не заглушили любые звуки, создав невыносимую какофонию, спутывающую сознание.

Затем с психическим выдохом, потрясшим рассудок иннари, звезды полетели вниз.

Медленно опускающиеся шары энергии пускали трескучие молнии, озаряющие разрушенный город вспышками багрового, нефритового, фиолетового и желтого света, и там, куда они ударяли, синим пламенем выжигались символы перемен и мутаций.

Нивелирующие заклинания альдарских колдунов переросли в крики ужаса: обереги, используемые для безопасного направления энергии варпа, разлетались осколками искрящего кристалла.

Приземлившись, звезды образовали силуэт – сначала неясный, но проявляющийся по мере заполнения Паутины. Он пульсировал изнутри актиничным светом под стать царящему в темном небе хаосу.

Затем расправились крылья из лазурных перьев, подсвеченных серым огнем, а из их тени возникли когтистые лапы, выдавленные из собирающейся психической массы, будто рудные залежи, которые формируются под огромным пластовым давлением. Ирреальность и реальность сжались, и в разломе между чем-то совершенно неестественным образовалась физическая оболочка, вмещающая потустороннюю сущность. Птицеподобную и ужасную, изящную и в то же время неуклюжую, с мордой стервятника с рубиновыми глазами.

Ее присутствие вызывало крайне противоречивые эмоции: странный образ дополняли зловоние подавленных стремлений и запах последнего дыхания матери. Глаза в форме песочных часов вперились в альдари с безграничным терпением, заглядывая глубоко в душу и судьбу каждого из присутствующих.

То был Повелитель Перемен, Архимаг, высший демон Тзинча Преобразителя.

Он резко выставил когтистую руку, и в ней материализовался посох, сотворенный из затвердевшей молнии. Посох увенчала извивающаяся змея, отбрасывающая охряные тени.

Пронзительный вопль демона заставил Азкара отпрянуть; нервы его были напряжены до предела, голова гудела. Словно сквозь шум прибоя он услышал пронзительный визг. И только когда зрение прояснилось, драконт увидел устремленные на него взоры товарищей и понял, что именно он издал тот крик.

– Всем войскам, сосредоточиться на демоне, – скомандовал Мелиниэль. Он всегда объяснял очевидные истины, отчего тут же добавил: – Нельзя допустить, чтобы демон достиг портала. Держаться любой ценой, пока Иврайна не вернется.

С нечеловеческим воплем Инкарна воспарила над иннари в вихре духовной материи. Отголоски мертвых питали аватару Шепчущего бога, а их скорбная заупокойная песнь заглушала резонирующий визг высшего демона. Вызывающе указав мечом на Повелителя Перемен, Инкарна пронеслась над сражающимися войсками.

Плакучие дубы Нургла отчаянно хлестали ветвями и опутывали корнями убегающих воинов. Прямо под выделяющими мокроту сучьями мерцал паутинный портал немногим больше дверного проема, и его яркость неизменно уменьшалась по мере сокращения размеров. Граница входа уже превратилась в обод из стеблей с длинными, как кинжал, шипами и белыми розами Иши, чье свечение сдерживало наползающую тьму Властелина Разложения.

Иннари с Иврайной во главе неслись через лес, а в это время нурглики скакали за ними по веткам, плюясь и испражняясь, тем самым удобряя и без того густую мульчу. Прыгая на головы и плечи альдари, крошечные бесы пускали в ход когти и игольчатые зубы, а их лопающиеся при падении фурункулы разбрызгивали на доспехи гной и кровь. Когда же эта ядовитая смесь попадала на голую плоть, она прожигала тело сродни кислоте, и в мокнущих ранах на обнаженной коже ведьм появлялись молочного цвета яйца, внутри которых шевелились темные куколки нерожденных чертей.

Алоринис крался по лиственному навесу над Иврайной, и мех пушистого охотника потрескивал от статического психоэлектричества. Его когти разрывали огрубелую кожу нургликов, а щелкающие зубы крушили хрупкие демонические кости. Время от времени гиринкс останавливался, чтобы вылизать грязь с усов и шерсти, будучи невосприимчив к инфекциям Чумного бога.

Когда межмерные врата почти закрылись, иннари легкой поступью понеслись вперед что есть мочи. Многие бросали оружие и скидывали доспехи, чтобы ускориться. Позади них облаченные в тяжелые латы воины Закрученного Клинка отступали медленнее и решительнее. При поддержке залпов ближайших отрядов они вновь и вновь бросались на преследующих их демонов, опустошая вражеский строй и тем самым отбрасывая неприятелей назад, прежде чем опять ринуться к заветной цели.

– Бежим, – в конце концов скомандовал Визарх, увидев, что Иврайна находится всего в двух десятках шагов от портала.

Мечники в алой броне развернулись и вместе с товарищами помчались как можно быстрее, не думая о ревущей у них за спиной адской орде.

Когда Иврайна достигла колыхающихся паутинных врат, она, к своей чести, не пожалела двух ударов сердца, чтобы оглянуться. Во время одного из этих быстрых и сильных толчков в груди она подумала о том, чтобы задержаться и помочь своим последователям. Но уже в следующий миг подобная обеспокоенность улетучилась. Мало того, Рука Тьмы была слишком ценной добычей, чтобы потерять ее из-за проявления бессмысленной сентиментальности, ей самой, как Открывающей Седьмого Пути, было предначертано исполнить более важное предназначение.

Ощутив намерения своей госпожи, с которой он был повязан духом, Алоринис пронесся мимо, предупреждающе шипя, когда толпа нургликов свалилась с трясущихся ветвей и вырвалась из влажной сени деревьев. С ярко горящим в руке Кха-виром Дщерь Теней последовала за гиринксом в эмпирейную воронку.

Оставшийся позади остальных альдари Визарх увидел, как несколько воинов последовали за посланницей Иннеада в портал, и тот, конвульсивно содрогнувшись в последний раз, закрылся. В ту же секунду темный саван Нургла, будто живое существо, просочился сквозь ветви и стволы, накрыв оставшихся смертных. Холод окутал их тела и пронзил сердца: объятия зимы выжимали из воинов последние жизненные соки.

В морозном тумане раздался раскатистый смех, казалось, доносящийся со всех сторон и в то же время из ниоткуда.

– Все хорошо, – произнес Визарх.

Его меховая накидка покрылась густым инеем, а дыхание вырывалось с клубами пара.

ГЛАВА 4
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИВРАЙНЫ

Оказавшись посреди яростной битвы, где она в худшем случае ожидала увидеть войско Мелиниэля, освобождающее Эйнераш от последних приспешников Аримана, Иврайна даже не заметила, как позади нее схлопнулся портал.

Она в шоке наблюдала, как Инкарна и Повелитель Перемен сражались над разрушенными зданиями, а психическая буря следовала за ними по пятам. Клинок звенел о посох, и вспышки лазурно-пурпурной энергии сверкали между бьющимися бессмертными созданиями. Чудовища, звероликие мутанты и одетые в длинные облачения служители Тзинча текли по извилистым улицам в сопровождении гогочущих демонов, напоминающих радужные пятна среди голубых и желтых потоков. Магистры на дисках и птицеподобные чемпионы Повелителя Магии кружили в небесах, посылая заряды в палящих по ним лазерными лучами Пикирующих Ястребов и ведущих визгливые залпы «Губителей». «Яды» и гравициклы «Гадюка» и «Разбойник».

Позади Иврайны оставленный без внимания вихрь сжался в Розу Иши, которая упала на потрескавшиеся камни у ног последователей Открывающей Седьмого Пути, где стала постепенно увядать.

– Иврайна!

Одним-единственным восклицанием, прошедшим по вещательным волнам, Мелиниэль разделил с остальными радость и облегчение – и немалое удивление. Позже он заявит, что никогда не сомневался в возвращении Открывающей Седьмого Пути из своих странствий. Счастья от ее появления, однако, быстро поубавилось.

– Так мало?

Этот вопрос наконец перевел внимание Иврайны обратно к угаснувшему вихрю. Страх сковал ее мысли, потому как, несмотря на готовность оставить спутников позади ради великой цели, она надеялась, что все обойдется без жертв.

– Вот, госпожа. – Одна из сопровождавших ее ведьм наклонилась, чтобы поднять умирающий цветок, и на ее лице, покрытом гноящимися ранами, промелькнуло смущение.

– Это из-за меня... – Иврайна быстро взяла розу Иши. – Когда я вошла, ворота закрылись.

В умирающем цветке еще теплились искра жизни и остатки мощи. Иврайна позволила своему духу распуститься и мысленно приласкала загнивающий цветок, наполняя его энергией Иннеада.

– Когда-то тебя посеяла богиня жизни, – прошептала она увядающей розе, – Теперь ты нужна другой силе. От смерти к жизни.

Подобно тлеющим углям, подброшенным под кузнечные мехи, последняя частица силы Иши окрепла под пристальным взором Иврайны. И когда верховная жрица направила силу мертвых в розу, холод просочился в ее грудь, а из нее затем перешел в артефакт. Цветок стал легче воздуха, и провозвестница выпустила его из пальцев.

Город перед ней начал извиваться и рябить, словно отражение в потревоженном пруду. Разбитые бело-серые башни мерцали, превращаясь в огромные стволы покрытых мхом деревьев.

Портал засиял, и серебристый свет полился наружу, вновь проломив дверь в царство Хаоса. Иврайна ахнула, когда колючие лозы вырвались из цветка и обвились вокруг ее рук и шеи. Сначала Открывающая Седьмого Пути решила, что ее атаковал Нургл, но при их прикосновении ощутила не голодную пасть Властелина Разложения, а любящие объятия матери. Последовала боль – тысяча шипов пронзила ее плоть и душу. Роза Иши побагровела, и портал расширился, питаясь жизненной энергией Дщери Теней.

Иврайна противилась желанию бороться с цветком-вампиром, отчего ее дыхание прерывалось, а грудь сковывала боль. Портал моргнул, и посланница Иннеада простерла сознание в его пульсирующий ореол, чтобы с помощью грубой силы воли разорвать последнюю ткань, отделяющую реальности.

Из межпространственного коридора повалили туман и зловоние, ослепляя и удушая ее, а во мгле заковыляли тени. Первыми оттуда появились ведьмы, изрыгающие рвотные массы и царапающие покрытую сыпью кожу. За ними последовали более громоздкие фигуры облаченных в броню кабалитов, размахивающих оружием так, будто дрались с туманом.

Время шло, и томящее ожидание сопровождалось медленным натяжением лоз цветка – образовавшаяся в Розе Иши гниль опять начала распространяться.

Наконец из клубов тьмы показался Визарх: по мечу Беззвучных Криков стекал ихор, а доспехи и плащ покрывал густой слой слизи и крови. Инкубы прошагали вслед за ним, тоже испачканные какой-то мерзостью.

– Великий Нечистый, – пробормотал Властитель Клинков, махая латной перчаткой с застывшей на ней коркой грязи. – Лучше не спрашивай.

Его взгляд проскользил от Иврайны к двум бессмертным существам, бьющим друг друга над городом.

– Мелиниэль, неужели ты не можешь даже удерживать брешь, не осложняя ситуацию? – насмешливо спросил Визарх по связи.

– Кто-то еще будет? – спросила Иврайна, стиснув зубы от боли, расползающейся по костям. – Все вернулись?

Визарх увидел, какие страдания она испытывала, и прежняя веселость тут же испарилась.

– Да, госпожа, мы последние, – заверил он.

Судорожно выдохнув, Открывающая Седьмого Пути вырвалась из объятий розовых лоз, пошатнулась и упала, однако верный телохранитель шустро подхватил ее.

Хлеща, подобно разъяренным змеям, колючие лозы вцепились в края пульсирующего портала и стянули его в последнем мерцании энергии. Вместо него на ослабевающем ветру закружили сухие лепестки и листья.

Возвращение Иврайны предрешило исход битвы. Воссоединившись с провозвестницей своего покровителя, Инкарна преисполнилась загробной силы. Втягивая в себя отлетающие души умирающих иннари, инкарнация Иннеада набросилась на Повелителя Перемен со зловещим боевым криком, а старушечий меч в ее руке превратился в короткий кинжал. Пока она колола и резала неестественную плоть слуги Тзинча, оплетенный магией высший демон выплевывал языки пламени и полосовал Инкарну молниями, исторгая заклинания. Но, несмотря на всю свою колдовскую силу, он не мог сравниться с яростью аватары Шепчущего бога, которая повалила крылатое отродье на землю и обрушивала на него шквал ударов.

Торжествующе взревев, Инкарна схватила неприятеля одной рукой за вытянутую шею и вонзила Вилит-жар в его лазурную грудь. Из раны фонтаном посыпались искры чистой варп-энергии, и этот поток только увеличился, когда аватара принялась вновь и вновь колоть демона. Инкарна склонилась над сокрушенным Повелителем Перемен и присосалась к ране в его груди, глубоко вонзив в плоть ледяные клыки. После аватара Иннеада запрокинула голову и завыла, а из ее пасти потекла демоническая плазма.

И хотя Связанных Душами и арлекинов было не так много, их возвращение придало внезапный и мощный толчок атаке иннари. Потусторонних тварей альдари уничтожали выстрелами из пистолетов и клинками, а живых безжалостно вырезали и оставляли умирать на бледной брусчатке древних улиц. Утекающая демоническая субстанция клубилась облаками среди разрушенных башен, унося с собой крики и панические вопли оказавшихся в меньшинстве смертных.

Закончив титанический поединок, Инкарна с мстительной страстью неистовствовала среди неприятелей. Ленты духовной силы отделялись от ее тела и оборачивались вокруг продвигающихся иннари. Воодушевленные полубогом последователи Иврайны, окутанные защитной энергией, шли вперед без тени страха. Осколковые винтовки и сюрикенные катапульты разрывали приближающуюся орду, чье завывание и песнопения теперь звучали параллельно со свистом лазерных лучей и жутким визгом арлекинских пушек.

Возобновившиеся атаки звездолетов выжигали пустоты в толпах неприятелей, отрезая им путь к отступлению и не оставляя никого, кто мог бы сбежать в извилистые коридоры Паутины или прорваться прямиком в варп при помощи заклинаний. Тогда же с Бесконечной Лестницы сошли белые провидцы, несущие загадочное оружие, которое превращало демоническую плоть в лохмотья, а смертные тела распыляло на атомы.

– Привет, привет, – засмеялся Сна-Копье, идущий на острие контратаки, пока его нейроразрушитель выжигал мозг несчастным культистам и каркающим птицелюдям. – Какую суровую весну мы принесли этим глупым сыновьям и дочерям перемен! Пускай же, пока мы радуемся нашему спасению из темных глубин, они приободрятся, ибо их страдания продлятся недолго.

Позади блестящего наступления арлекинов Связанные Душами присоединились к своим товарищам с искусственных миров, которых провозвестница оставила сражаться за Эйнераш, и под предводительством Визарха и Иврайны воинство иннари прорвалось сквозь остатки союзников Аримана. Малейший порез Кха-вира лишал врагов душ, после чего иссохшая оболочка падала и рассыпалась в прах. Рядом небрежно орудовал мечом Визарх. Его доспехи отражали неудачные атаки тех, кто ускользал от его внимания, однако через мгновение выживших ждала расплата. Их лица, человеческие, звериные и птичьи, искажались отстрашных мук, но ни звука не вырывалось у них из горла, поскольку голоса противников похищал Азу-вар.

Иянна держала руку на обнаженном кристалле бесконечной психоцепи и не позволяла себе вливаться в нее, пока рядом с ней совершал приготовления костопевец Лиетриам. Он и другие знатоки его ремесла неустанно трудились в течение многих циклов, чтобы залечить раны, нанесенные Ияндену вторжением Великого Пожирателя. Костопевцы находились в темном коридоре, где единственным источником света служило сияние их путеводных камней и сферического фонаря, парящего над плечом одного из провидцев. Они работали в герметичных костюмах, защищающих от холодного безвоздушного пространства, и были привязаны к полу и друг к другу. Даже по прошествии стольких лет половина мира-корабля оставалась непригодной для жизни: некоторые области были либо все еще открыты вакууму, либо помещены на карантин из-за наличия паразитической или психической инфекции, либо просто отрезаны от живительной энергии цепи бесконечности.

– Я тоже помню, – сказал Лиетриам, уловив воспоминания Иянны через материал, к которому они оба прикасались. – Все купола разрушены, все каналы отрезаны, словно мы лишились конечности. Раковая опухоль Разума улья, заражающая все...

Духовидица вздрогнула, одновременно пережив и испытанный ею тогда ужас, и горести своего спутника. Она мельком увидела высокого тирана улья, колотящего по портальным воротам рычащими живыми клинками, в то время как Лиетриам удерживал брешь с другой стороны, запуская свои мысли в темноту, чтобы соединить вместе поврежденные части психопластика. Иянна услышала отголоски его пения и почувствовала холодную чуждость Разума улья, вторгшегося в мысли костопевца. Чужаки выстрелили в ворота залпом личинок, которые брызгали ихором, пролезая через щели. Боль обжигала лицо и шею Лиетриама, но он не терял ни мгновения в попытке запечатать дверь.

Иянна повернулась и изучила кислотные ожоги на его шее и щеке. Ей даже не нужно было озвучивать свой закономерный вопрос.

– Пока Иянден носит свои шрамы, я буду носить свои, – сказал костопевец. – Целители заглушили боль, но я не позволю им убрать отметины, пока не закончу ремонт.

– Не думаю, что ты доживешь до этого и момента, – честно ответила девушка, опечаленная подобной мыслью. Она хорошо знала, каково это – прокладывать путь к цели, которая, скорее всего, не будет достигнута на твоем веку.

– Неважно, главное – сам процесс. – Он кивнул на кристаллическую структуру, мягко поблескивающую под полом искусственного мира. После восстановления свет и тепло должны были поступать в район, что когда-то назывался проспектом Оберегаемой Любви и соединял три главных купола с центром. – Ты готова?

– Можешь начинать свою песню, – промолвила она.

Беззвучная мелодия полилась из глубин души Провидца, и Иянна почувствовала, как растет его сила, образуя яркую ауру, хорошо различимую в окутывающей их пустоте. Подчиняясь мысленным напевам, дух Лиетриама перетек в пальцы и влился в неактивную психоцепь.

От его легкого прикосновения стали расти новые кристаллы: их крошечные сверкающие жилы выписывали узоры, похожие на полоски слез. Духовидица взглянула на Лиетриама и увидела сквозь лицевой щиток его пустотного шлема, что он действительно плачет и влага стекает по его обезображенному лицу. От горя костопевца произрастала надежда. Печаль провидца подпитывала возрождение через песню созидания.

От костопевца исходила жизнь, а от Иянны – силы мертвых.

Песня Лиетриама звучала отчетливо и красиво, однако ей недоставало мощи, и с этим как раз должна была помочь духовидица. Она направила мысли в зарождающиеся каналы новой цепи бесконечности и принялась пробираться сквозь омертвевшие звенья к свету и теплу в центре Ияндена. Девушка перемещалась без особых усилий, ибо ее дух в равной мере был самостоятельным и являлся частью этой структуры.

Душа Иянны пульсировала, словно свет маяка, одновременно привлекая умерших и служа для них проводником в перекованные цепи. Прошло совсем немного времени, прежде чем появились первые искры. Они перемещались по цепи бесконечности со скоростью нервных импульсов, покидая ближайшие системы корабля, чтобы прислушаться к мелодии, которую доносила им Иянна.

Поначалу душ было немного, однако все они проявляли любопытство и смелость, и их шепот постепенно нарастал. Каждая из них представлялась частицей, омывающей мысли Иянны ради утешения, но при этом остающейся холодной на ощупь. Они без возражений размещались в свежеуложенном кристалле, нежно подталкиваемые Иянной, и присоединялись к великой песне. От них эхом отражалась сила Лиетриама, связывающая новое со старым, живое с мертвым. Костопевец выкачивал их энергию, дабы восстановить поврежденный кристалл, и одна за другой утомленные обменом, мрачные и сбитые с толку души уносились прочь, бесцельно плывя обратно к ядру, где восполняли силы благодаря присутствию усопших собратьев.

Поток духовной энергии увеличивался по мере того, как песня Иянны и Лиетриама укрепляла связи новой цепи, пока наконец души не начали свободно пульсировать по всей ее длине. Иянна отпрянула, оставив чистую духовную субстанцию мертвых Ияндена наполнять новые кристаллические вены, и еще несколько мгновений безмолвная песнь продолжала звучать в ее голове, постепенно утихая и превращаясь в шепот, прежде чем полностью прекратиться.

– Я истощен, – признался костопевец, убирая руку с ярко сверкающего кристаллического побега. Его лицо было бледным и измученным. – Я вернусь в начале следующего цикла.

Иянна кивнула, и ее согласие отразилось в форме мягкого психического импульса, прошедшего через недавно укоренившийся канал. Она отцепила связывавший их трос безопасности и стала наблюдать за тем, как Лиетриам уплывает в темноту. Она ментально дотянулась до фонарной сферы и погасила ее, оставшись одна при свете цепи бесконечности. Та мерцала подобно звезде и на ощупь походила на неровный лед, покрывший безвоздушный проход.

Неужели члены ее семьи так же растворились во мраке космоса, когда торпеды ударили в купол и вся конструкция и поля дали брешь? Кто из них погиб в пожаре, а кто выжил лишь для того, чтобы затем погрузиться во тьму? Она не могла найти утешения даже в их духовных камнях, поскольку те пропали во время подлого нападения врага.

Грубый разум пустотного костюма воспротивился, когда она необдуманно решила открыть лицевой щиток. Герметичное облачение, предназначенное для ее защиты, просто так не позволило бы девушке пасть жертвой холодного вакуума. Но если бы она приложила некоторые усилия... Иянна подняла руку и прикоснулась пальцами к лицевой пластине, ощущая ее гладкую поверхность даже сквозь перчатку. Костюм издал еще одно протяжное предупреждение – бессловесное, но в то же время настойчивое.

По нейронным путям цепи бесконечности Ияндена пробежала дрожь, которую большинство альдари, за исключением наиболее восприимчивых, ни за что бы не заметили. Однако для тех, кто, как Иянна, отточил свой псионический потенциал, это было послание.

Внезапный сигнал вернул ее из мира мрачных мыслей в настоящее. Сферическая лампа вспыхнула, и костюм словно испытал облегчение.

Духовидица незримо коснулась ряби, возникшей на ткани психической энергосети, и мгновение спустя получила приказ вернуться. Это было не просто сообщение, а призыв, посланный всеми членами совета провидцев, на который нельзя было не ответить.

Иянна отсоединила трос и, активировав гравилопасти, торчащие у нее за спиной, словно колючки какого-то насекомого, направилась вслед за своим ранее отбывшим спутником.