Текст книги "Арктические плавания Виллема Баренца 1594-1597 гг."
Автор книги: Геррит де Фер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
28 августа погода была неплохая, и мы снова вытащили лодки на берег, чтобы выгрузить из них оставшиеся там товары и избежать повторения той опасности, которой они подверглись накануне, так как всеете дул сильный ветер с N и NNW. Вытащив лодки, мы растянули над ними паруса, чтобы спрятаться под ними, потому что было по-прежнему туманно и дождливо. Нам не терпелось узнать новости от нашего товарища, ушедшего с лапландцем к Коле выяснить на счет кораблей, на которых мы могли бы вернуться в Голландию. Пока же, находясь тут, мы каждый день ходили собирать синие ягоды и ежевику[463]463
См. Примечание 456. (Прим. П. Б.).
[Закрыть], которые мы ели и которые приносили нам большую пользу.
29 августа погода была неплохая, мы терпеливо ждали хороших известий из Колы и каждый день смотрели на горы вокруг – не увидим ли лапландца с нашим товарищем. Но в этот день, оставив дела, мы опять пошли к русским сварить себе пищу на их огне, чтобы потом вернуться ночевать на лодки. Но на обратном пути мы увидели лапландца, спускающегося с горы без нашего товарища, что удивило нас и встревожило; однако, подойдя к нам, лапландец показал нам письмо, адресованное шкиперу, который вскрыл его в нашем присутствии. В письме говорилось, что написавший его очень удивлен нашим прибытием, так как уже долгое время думал и боялся, что мы погибли; поэтому он несказанно радуется нашему приезду и немедленно привезет нам необходимый запас еды и питья для нашего подкрепления. Мы недоумевали, кто бы это мог быть и почему он выказывает нам такое расположения и дружбу, и не могли сообразить, кто он, ведь из письма было ясно, что мы с ним знакомы. И хотя письмо было подписано именем «Ян Корнелис Рейп», мы все равно не догадались, что это тот самый Ян Корнелис – шкипер корабля, который в прошлом году отправился в плавание в одной флотилии с нами и с которым мы расстались около Медвежьего острова. Получив это радостное известие, мы отдали лапландцу обещанные деньги, а также одежду: чулки, штаны и прочее, так что он был одет совершенно, как голландец, ведь мы чувствовали себя уже в безопасной гавани, а потому могли повеселиться, после чего пошли спать. Здесь следует рассказать о том, как быстро умел ходить это лапландец. По словам нашего товарища, на дорогу от нас до Колы, притом быстрым шагом, им потребовалось два дня и две ночи, а обратный путь лапландец прошел всего за одни сутки, что было настоящим чудом, ведь это вдвое быстрее. И мы говорили друг другу, что лапландец, наверное, умеет колдовать[464]464
В те времена лопари славились во всей Европе как могущественные колдуны. В XVI веке лопарские колдуны призывались по приказу Ивана Грозного в Москву. (Прим. В. В.).
[Закрыть]. Он принес нам также куропатку, которую подстрелил по дороге.
30 августа погода была неплохая; мы все еще недоумевали, кто такой этот Ян Корнелис, приславший нам письмо. В одном из разговоров на сей счет кто-то предположил, что не наш ли это Ян Корнелис, отправившийся в плавание вместе с нами в прошлом году, но мы отвергли эту догадку, потому что точно так же не чаяли увидеть его живым, как и он нас, так как полагали, что ему выпала еще худшая доля, чем нам, и что он уже давно погиб. В конце концов шкипер сказал: «Я посмотрю в моих письмах, там у меня есть его почерк, это разрешит наши сомнения». Просмотрев письма, мы обнаружили, что это тот самый Ян Корнелис, и точно так же обрадовались его спасению, как он нашему. Пока мы об этом разговаривали, и некоторые из наших все еще не верили, что это тот самый Ян Корнелис, к нам подошла гребная лодка, в которой сидел сам Ян Корнелис вместе с нашим товарищем, отправленным в Колу с лапландцем. Они вышли на берег, и мы приветствовали друг друга с огромной радостью, словно и те и другие вернулись с того света, ведь он считал нас уже давно погибшими, а мы то же самое думали про него. Он привез нам бочонок роствикского пива[465]465
Роствик – город в Швеции. (Прим. А. М.).
[Закрыть], вина, водки, хлеба, мяса, свинины, семги, сахара и много другого, что нас очень порадовало и подкрепило. Мы вместе радовались столь неожиданному спасению и благополучной встрече, и благодарили Бога за его милость.
31 августа была та же неплохая погода, ветер O, но к вечеру задул с суши. Поэтому мы приготовились к отплытию в Колу, предварительно от души поблагодарив русских за приют и заплатив им деньги. Ночью, во время прилива, когда солнце было на N, мы отплыли оттуда под парусом.
Путь от дома, где мы зимовали, вокруг северной стороны Новой Земли до пролива Вайгач, который мы пересекли к Русскому берегу, и далее через вход в Белое море до Колы, согласно указаниям на прилагаемой карте:[466]466
Для удобства чтения редакция переставила сюда (на стр. 162-165) текст, которым в голландском оригинале заканчивалось описание событий 23 июля 1597 года. (Прим. редакции).
[Закрыть]От низкой земли до залива Течений, курс O и W – 4 мили
От залива Течений до мыса у Ледяной гавани, курс OtN – 3 мили
От мыса Ледяной гавани до Островного мыса, курс ONO – 5 миль
От Островного мыса до Флиссингенского мыса, курс NOtO – 3 мили
От Флиссингенского мыса до Головного мыса, курс NO – 4 мили
От Головного мыса до мыса Желания, курс S и N – 6 миль
От мыса Желания до островов Оранских, курс NW – 8 миль
От островов Оранских до Ледяного мыса, курс W и WtS – 5 миль
От Ледяного мыса до мыса Утешения, курс W и WtS – 25 миль
От мыса Утешения до мыса Нассау, курс WtN – 10 миль
От мыса Нассау до восточной оконечности Крестового острова, курс WtN – 8 миль
От восточной оконечности Крестового острова до острова Виллема, курс WtS – 3 мили
От острова Виллема до Черного мыса, курс WSW – 6 миль
От Черного мыса до восточной оконечности острова Адмиралтейства, курс WSW – 7 миль
От восточной оконечности острова Адмиралтейства до западной оконечности того же острова, курс WSW – 5 миль
От западной оконечности острова Адмиралтейства до мыса Планция, курс SWtW – 10 миль
От мыса Планция до залива Ломсбэй, курс WSW – 8 миль
От залива Ломсбэй до мыса Штатов, курс WSW – 10 миль
От мыса Штатов до мыса Приора, или Лангенес, курс SWtS – 14 миль
От мыса Приора, или Лангенес, до мыса Кант, курс SWtS – 6 миль
От мыса Кант до мыса с Черным утесом, курс StW – 4 мили
От мыса с Черным утесом до Черного острова, курс SSO – 3 мили
От Черного острова до Костина Шара, курс O и W – 2 мили
От Костина Шара до Крестового мыса, курс SSO – 5 миль
От Крестового мыса до залива св. Лаврентия, курс SO – 6 миль
От залива св. Лаврентия до Мучной гавани, курс SSO – 6 миль
От Мучной гавани до Двух островов, курс SSO – 16 миль
От Двух островов, откуда мы пошли к русскому берегу, до Матфлоо (Матвеева) и Делгой (Долгого), курс SW – 30 миль
От Матвеева и Долгого до залива, где мы обошли круг компаса и опять пришли на то же место – 22 мили
От этого залива до Колгуева, курс WNW – 18 миль
От Колгуева до восточного мыса Канденас (Канина носа), курс WNW – 20 миль
От Кандинаса до западной стороны Белого моря, курс WNW – 40 миль
От западного конца Белого моря до Семи островов, курс NW – 14 миль
От Семи островов до западной оконечности Кильдина, курс NW – 20 миль
От Кильдина до того места, где нас встретил Ян Корнелис, курс NWtW – 7 миль
От того места, где нас встретил Ян Корнелис, до Колы, курс преимущественно S – 18 миль
Так что всего мы проделали в двух открытых лодках местами среди льдов, местами волоком по льду, и наконец по морю, путь в 381 милю.
СЕНТЯБРЬ 1597 г.1 сентября на рассвете, когда солнце было на O, мы добрались до западной стороны реки Колы[467]467
Здесь следует понимать не реку Колу, а Кольский залив. (Прим. В. В.).
[Закрыть] и, войдя в нее под парусами, шли дальше на веслах, пока не кончился прилив. Тогда, бросив на дно камни, служившие нам якорями, мы встали у одного мыса, и простояли там, пока не начался новый прилив[468]468
Скорость отливного течения в Кольском заливе составляет 2½ морских миль в час, что и вынудило голландцев стать на якорь и ожидать приливного течения. (Прим. В. В.).
[Закрыть]. Тогда, при солнце приблизительно на S, мы с приливом продолжали путь под парусами и на веслах и плыли до полуночи; затем снова встали на якорь до утра.
2 сентября утром мы пошли на веслах дальше вверх по реке[469]469
Т. е. вверх по Кольскому заливу. (Прим. В. В.).
[Закрыть] и заметили на берегу несколько деревьев, что обрадовало нас настолько, будто мы только теперь попали в какой-то новый мир, ведь с тех пор как мы отправились в наше долгое плавание, мы вообще не видели деревьев. Добравшись до солеварен[470]470
Русские выпарывали здесь соль из морской воды в специальных помещениях. (Прим. П. Б.).
[Закрыть], находящихся приблизительно в трех милях[471]471
В 12 морских милях. (Прим. В. В.).
[Закрыть] ниже по течению, чем Кола, мы остановились передохнуть, а затем двинулись дальше и около того времени, когда солнце было на WNW, доплыли до корабля Яна Корнелиса; мы взошли на корабль и выпили. Тут началось новое веселье, точно на ярмарке, с теми, кто в прошлом году плавал с Яном Корнелисом и сейчас был на корабле. Затем мы отправились дальше и к ночи прибыли в Колу[472]472
Кольский острог, возведенный в 1582 году и гостиный двор. (Прим. П. Б.).
[Закрыть]. Здесь некоторые из нас сошли на берег, другие же остались в лодках охранять груз. Им принесли еды, молока и прочего. Мы все очень радовались, что Бог по своей милости спас нас вопреки стольким опасностям и трудностям и привел сюда; теперь мы чувствовали себя уже в достаточно надежном положении, и если раньше эти места представлялись нам далекими и совершенно незнакомыми, почти за пределами мира, то теперь нам казалось, что мы здесь почти дома.
3 сентября мы выгрузили все наше имущество и отдохнули от трудностей пути, голода и пережитых нами бедствий, чтобы опять запастись здоровьем и силами. 11 числа мы с разрешения боярина, губернатора Великого Князя[473]473
Федор Иванович (1557-1598 гг.) – Царь всея Руси и Великий князь Московский с 18 марта 1584 года; третий сын Ивана IV Грозного и царицы Анастасии Романовны. (Прим. П. Б.).
[Закрыть], перетащили наши шкоут и бок в гостиный двор[474]474
В голландском оригинале: Int coopmans huys. Гостиный двор был выстроен в Коле в 1582 году. (Прим. В. В.).
[Закрыть] и оставили их там на память о долгом и далеком, до тех пор небывалом плавании, проделанном нами в открытых лодках на протяжении почти четырехсот миль по морю и вдоль его берегов до Колы, чему дивились и не могли надивиться жители этого города.
15 сентября вся наша команда вместе с грузом спустились на русской лодье вниз по реке[475]475
Т. е. но Кольскому заливу. (Прим. В. В.).
[Закрыть] до корабля Яна Корнелиса, стоявшего приблизительно в полумиле от города, а в полдень уже на этом корабле прошли под парусом вниз по реке приблизительно полпути до устья, и миновав самую узкую часть, встали в ожидании Яна Корнелиса и нашего шкипера, обещавших догнать нас на следующий день.
17 сентября вечером прибыли Ян Корнелис и наш шкипер, а на следующий день, около того времени, когда солнце было на востоке, мы вышли под парусом из реки Колы[476]476
Т. е. из устья Кольского залива. (Прим. В. В.).
[Закрыть] в море, чтобы плыть домой. Выйдя из реки, мы взяли курс вдоль побережья на NWtN, ветер дул с S.
19 сентября около полудня мы прибыли в Вардехуз, где стали на якорь и сошли на берег, так как Ян Корнелис хотел принять на корабль еще товаров, и оставались тут до 6 октября. В это время дули сильные ветры с N и NW. Пока мы здесь стояли, мы еще больше окрепли и посвежели; нам надо было выздороветь от наших болезней и набраться сил, но для этого требовалось время, так как мы были слишком истощены.
6 октября под вечер, когда солнце было на SW, мы, положась на милость Божию, отправились под парусом из Вардехуза домой. Так как этот путь общеизвестен, то я не могу сообщить о нем ничего особенного, скажу только, что 29 октября при ветре с ONO мы вошли в Маас[477]477
Маас – река, протекающая по Франции, Бельгии и Нидерландам. (Прим. П. Б.).
[Закрыть], на следующий день утром высадились в Мааслантслёйсе[478]478
В голландском оригинале: «Maeslantsluys». Это Maassluis – город недалеко от устья р. Маас. (Прим. В. В.).
[Закрыть] и через Дельфт[479]479
Дельфт – старинный голландский город на пути из Гааги в Роттердам. В Новом соборе города находится усыпальница королевской семьи и мавзолей Виллема I, принца Оранского, который был убит в Дельфте в 1584 году. В честь представителя королевской фамилии Оранские-Нассау принца Мориса Оранского (1567-1625 гг.), графа Нассауского, с июля 1584 года штатгальтера (правителя) Нидерландов, – были названы экспедицией Виллема Баренца Оранские острова и мыс Нассау на Новой Земле. Принц Мориц Оранский оказывал помощь в организации и снаряжении голландской экспедиции в Китай через Северный ледовитый океан. (Прим. П. Б.).
[Закрыть], Гаагу[480]480
Гаага – город в Нидерландах, основан в 1230 году. С 1581 года в Гааге находился высший орган правительства Республики Соединенных провинций – Генеральные Штаты. (Прим. П. Б.).
[Закрыть] и Харлем[481]481
Харлем – город на западе Нидерландов. В 1245 году получивший городские права. (Прим. П. Б).
[Закрыть] прибыли 1 ноября около полудня в Амстердам, одетые так же, как ходили на Новой Земле, и в песцовых шапках, и пошли в дом Питера Хасселара, одного из правителей города Амстердама, в свое время занимавшегося снаряжением двух кораблей, а именно корабля Яна Корнелиса и нашего. Когда мы туда пришли, многие невероятно удивились нашему возвращению, так как считали нас давно уже погибшими. Слух распространился по городу, и известие о нашем прибытии дошло даже до Дворца Принца, где в то время за обеденным столом сидел канцлер и посол его величества короля Дании, Норвегии, Готов и Вендов. Поэтому их превосходительства схаут и двое бургомистров пригласили нас туда, и тут, в присутствии упомянутого господина посла и двух бургомистров, мы рассказали о нашем плавании и наших злоключениях, после чего те из нас, кто жил в Амстердаме, разошлись по домам, а остальных поселили на несколько дней в трактире, пока нам не заплатили наши деньги, и затем каждый отправился своей дорогой. Вот имена тех, кто вернулся из этого плавания: Якоб Хеймскерк – представитель купцов и шкипер, Питер Питерс Вос, Херрит де Вейр, магистр Ханс Вос – цирюльник-врач, Якоб Янс Стерренбург, Ленарт Хендрикс, Лауренс Виллемс, Ян Хиллебрандс, Якоб Янс Хохвауд, Питер Корнелис, Ян ван Бёйзен, Якоб Эвертс.
Конец
Приложения
Ян Хёйген ван Линсхотен
Плавания на север 1594-1595 гг.
Фрагменты из книги
Перевод выполнен И. М. Михайловой по книге:
Reizen van Jan Huygen van Linschoten naar het Noorden (1594-1595), uitgegeven door S. P. L’Honore Naber. ‘s Gravenhage, Martinus Nijhoff, 1914.
В 1594 г. в экспедиции на Север участвовало три корабля: «Зваан» («Лебедь») из провинции Зеландия, «Меркурий» из г. Энкхёйзена с торговым представителем Яном Хёйгеном ван Линсхотеном и руководителем экспедиции адмиралом Корнелисом Найем на борту, корабль из Амстердама, которым командовал Виллем Баренц, а также небольшая яхта для исследования мелких заливов и береговой линии. 29 июня, у о. Кильдин они разделились: Баренц поставил перед собой цель обойти Новую Землю с севера, а энкхейзенцы и зеландцы – с юга, а именно, пройти через пролив между островом Вайгач и материком. Поскольку эти места, в отличие от Новой Земли, в то время уже были более или менее обитаемы, журнал Я. Х. ван Линсхотена, опубликованный в 1601 г., содержит намного больше описаний встреч с местными жителями, в основном лопарями и самоедами, чем описание плавания Баренца. Из журнала Я. Х. ван Линсхотена для перевода были отобраны именно те фрагменты, в которых сообщается об этих встречах, а также о предметах русской культуры, обнаруженных голландскими мореплавателями в регионе острова Вайгач.[482]482
Примечания издателя приводятся из указанного выше издания 1914 года, как и номера страниц.
[Закрыть]
(22 июля 1594 г., вторник) ...Так дошли до следующего мыса, находящегося примерно в пяти милях к SO от вышеназванного залива. У этого мыса видны 4 или 5 островов, расположенных недалеко от материка[483]483
Имеются к виду Карповы острова.
[Закрыть]. Впрочем, мы не были уверены, отделены ли они от берега или соединяются с ним. Затем увидели несколько больших утесов, находящихся на некотором расстоянии от берега, как здесь часто бывает: некоторые утесы или скалы находятся довольно далеко в воде, но достаточно хорошо видны и различимы. У мыса, на одном из этих, как нам представлялось, островов, стояло еще два деревянных креста такой же формы, как мы видели раньше. Отсюда мы поплыли дальше до того времени, когда солнце было приблизительно на севере, и подошли к открытому проходу шириной около мили, посередине которого, как нам показалось, был остров[484]484
Коса между мысами Приметным и Дьяконова показалась голландским морякам островом.
[Закрыть]. Этот вытянулся параллельно берегу, так что виднелось два прохода: тот, что с южной стороны, выглядел шире и больше, чем тот, что с северной. К тому же берег вдоль южного прохода шел в направлении SSO, насколько хватало глаз, и был плоским, почти без возвышенностей, таким же, как тот, мимо которого мы плыли до сих пор. Расстояние от мыса с островами, на которых стояли последние кресты, до этого открытого прохода с островом в устье было окаю трех миль, а берег шел в направлении SO. Этот открытый проход и был, по моим соображениям, проливом между островом Вайгач и материком, по той причине, что сведения, которые мы получили о направлении берега и о расстояниях на Вагаче и о широте местности и о глубинах, – все эти сведения сходились с тем, что указано на глобусе и на каргах. /.../
(23 июля, суббота) /.../ В полдень опять измерили широту и определили ее в 69°30', и чтобы лучше понять обстановку, подошли на яхте к берегу. Здесь было очень мелко, совсем как у Светоноса, и побережье здесь такое низкое, что мы не могли выйти на берег, не замочив ног. Пляж состоит из коричневатого песка, с примесью глины и мелкой гальки. Мы нашли там маленькую пересохшую речку, в которой было чуть-чуть воды. Мы поднялись по ней, и поскольку был отлив, можно было идти, почти не намочив ног. Очень скоро мы нашли признаки того, что здесь недавно было несколько людей, так как мы обнаружили место, где еще недавно разводили огонь и для этого рубили дрова, и еще другие несомненные признаки. Мы пошли дальше по сухому руслу вглубь суши и вдоль других длинных лощин, где тек ручей, и нашли целый киль большой лодьи, длиной около 40 футов, с пришитыми к нему досками; другие доски от боков лодьи лежали поблизости, так что похоже, что она прямо здесь и развалилась, хотя это очень далеко от берега моря. Здесь лежало также много плавника, по виду также принесенного морем, что представляется очень странным, как и откуда все это могло сюда забросить. /.../ Вдали на материке мы заметили поднимающийся к небу дым, так что там должны жить люди. Однако со стороны моря не видели совсем никаких людей и ничего, похожего на дома.
(25 июля 1594 понедельник)... Северная сторона, которая, по нашим представлениям, является островом Вайгач, выглядит более крутой / обрывистой, но сверху там также плоская поверхность; со стороны же воды много серых утесов, в некоторых местах скальные обломки, между ними серый галечный пляж, точно такой же, какой мы видели на острове Вайгач, когда были там первый раз. На самом первом, самом выдающемся мысе[485]485
Мыс Гребень.
[Закрыть] видели много деревянных крестов, по поводу которых можно предположить с достаточной долей уверенности, что тут часто бывают русские, хотя мы не заметили поблизости ни домов, ни людей. Оба берега извилистые, с бухтами и мысами, особенно с северной стороны. /.../
Этим признакам все были очень рады, так как почти полностью убедились, что это настоящий пролив, выводящий с другой стороны в открытое море. (Наши люди на яхте) Подплыли также к берегу с северной стороны, который мы считали островом Вайгач, в чем уже не сомневались. Нашли там снова деревянный крест и свежее кострище с наколотыми дровами, в земле было сделано много ловушек, видимо, чтобы ловить песцов и соболей. Нашли также большое количество рогов косуль и северных оленей, некоторые прямо с головами, обглоданными до кости, что, вероятно сделали волки и медведи, которых они видели, как им показалось, издали. Других признаков людей или человеческого жилья они больше не заметили, а поскольку темнота, град и снег усилились, они вернулись на борт, ожидая улучшения погоды, чтобы продолжить путь.
Здесь мы измерили широту и определили ее в 69 градусов 43 минуты, находясь на расстоянии выстрела от пролива близ Вайгача, которому мы дали название Нассау. Эта каменистая суша, близ которой мы находились, является, по-видимому, островом[486]486
Этот «остров», о котором говорит Ян Хёйген, – это длинная и одинокая коса между мысами Приметный и Дьконова (См. 27 этого же месяца).
[Закрыть] /.../, хотя точно увидеть это мы не смогли.
(С. 75) Когда мы первый раз шли мимо этого берега и пролива на юг, эта земля казалась издали несомненным островом, лежащим посередине устья и оставлявшим с двух сторон проход, как описано выше. Но когда мы приблизились и вошли в проливчик, ведущий в бухту, то стало видно, что коса, казавшаяся островом, соединяется с северным побережьем и образует выдающийся мыс, на котором, как мы думали, стояли кресты и где адмирал поставил створный знак. Эта коса простирается на SO и NW на расстояние около полумили /.../
27 июля, в среду, была такая же погода и тот же ветер, но к полудню начало проясняться, показалось солнце, хотя ветер оставался прежним и таким же сильным. Когда прояснилось, мы поплыли к земле прямо напротив нас, туда, где был, как мы считали, остров, направляясь к тому месту, где суша образует единственный наклонный песчаный пляж среди отвесных каменистых берегов, и глубина была, соответственно: 8, 7, 6, 5, 4 сажени, естественным образом уменьшаясь, пока мы не оказались на расстоянии брошенного камня от пляжика, где легко могла причалить наша яхта, так что нам удалось посуху выйти на берег. Этот наклонный пляж состоит из мелкой серой гальки, перемешанной, как кажется на первый взгляд, с серым песком; но если взять это в руку, то отчетливо видно, что все это тоже камушки, которые, по-видимому, таким образом растут, так как они похожи на зернышки песка.
Мы обнаружили, что у этого острова с восточной стороны есть неподвижный закрытый водоем[487]487
Такой водоем виден на современной карте на востоке от Мыса Дьяконова. Так что описываемый здесь «остров» на самом деле является полуостровом, в двух местах соединяющийся с Вайгачом. Следовательно, мыс Дьяконова – это и есть мыс Идолов.
[Закрыть], который почти совсем отделяет его от остальной суши, так что только с южной стороны и с северной стороны между морем и этим внутренним водоемом есть узенькие песчаные перемычки, которые во время высокого прилива уходят под воду, так что это вполне можно назвать островом в силу его вышеописанной отделенности, а также потому, что на нем есть собственная возвышенность. На крайней оконечности, на южной стороне острова, стоит две или три сотни деревянных идолов, как малых, так и больших, вырезанных из дерева, плохо и неумело обработанного; нетрудно заметить, что они изображают человеческие фигуры; они стоят наклонно, прислоненные к опоре, и повернуты лицом к востоку, а вокруг них множество рогов северных оленей, которые там, как представляется, были принесены в жертву. Эти рога и идолы издали показались нам крестами, вроде тех, что мы раньше находили тут и там на разных мысах, о чем говорилось выше. Но теперь мы обнаружили, что это идолы лапландцев или финнов или других местных жителей, придерживающихся языческих верований, что вполне ясно по этим знакам. Я вижу только одно объяснение тому, что здесь столько фигур идолов, составленных в одном месте: думаю, что всякий раз, когда кто-то умирает, сюда, на этот жертвенный холм, привозят еще одну деревянную фигуру. Это подтверждается и тем, что мы нашли здесь фигуры, совсем сгнившие и истлевшие от времени, а также несколько совершенно новых, сделанных недавно. Некоторые из них изображали мужчин, другие женщин, а отдельные детей, некоторые мужчину и женщину вместе, подобным же образом на некоторых было вырезано по четыре, пять, а то и семь, восемь и еще больше лиц, одно под другим, словно изображения целых семей. Возможно, в какое-то время года они совершают сюда паломничество, и тогда каждый оставляет здесь фигуру со своим изображением. Видели здесь также подобие носилок с вертикальными столбиками, на которых также вырезаны лица; можно предположить, что на таких носилках они несут деревянные изображения во время своих процессий. Сначала мы подумали, что это кладбище с местами захоронений, но не обнаружили никаких признаков могил и никаких других костей, кроме вышеуказанных оленьих рогов, которые лежали кучами. Других признаков домов или людей мы здесь больше не нашли, хотя порядком походили по земле в разных направлениях. Но по этим деревянным фигурам-идолам достаточно очевидно, что здесь обитают люди. Однако где именно они живут – этого мы обнаружить не смогли.
/.../ На этой земле очень много озер или замкнутых водоемов с неподвижной водой, которая великолепно чиста и свежа, и как ни странно, на самом верху Острова с идолами, недалеко от мыса, на котором стоят сами идолы, есть круглое озеро с пресной водой.
(С. 79) Вечером мы разговаривали с людьми Адмирала, которые рассказали нам, что накануне были на южной земле, вдевятером или вдесятером, имея при себе лишь одну или две пики. Поскольку с северной стороны они никогда не встречали людей, то и здесь не думали встретить кого-нибудь с враждебными намерениями. Сойдя на берег, они приблизились к избушке, около которой снова нашли уйму идолов, которые были аккуратнее выполнены, чем идолы на северной стороне, и отполированы. Моряки рассказывали, что у этих идолов глаза и соски на груди были сделаны из олова. Постояв там недолгое время, они увидели приближающегося к ним на санях человека, а сани были запряжены тремя оленями. Увидев его, наши товарищи пошли ему навстречу, чтобы попытаться поговорить с ним или как-нибудь еще узнать от него что-либо. У него был с собой лук со стрелами. Увидев, что у наших в руках только одна пика, он прицелился из лука, а также взял в руку пику, которая у него тоже имелась; этим он хотел показать, что не собирается признавать наше преимущество. Но поскольку наши моряки все вместе на него наступали, он подпрыгнул и издал клич, после чего из долины выскочило около тридцати человек, все на санях, запряженных двумя или тремя оленями. Они в один миг почти окружили моряков и заняли сторону побережья перед яхтой, так что моряки оказались в очень тяжелом положении. Но потом набрались мужества и пробились сквозь них, да и местные отступили, опасаясь, что вдруг наши еще сидят где-то в укрытии и могут напасть на них сзади, а иначе местные могли легко захватить наших, хотя возможно, что они и не хотели причинять никому вреда. Как только наши взошли на яхту, они тотчас отчалили от берега и поставили парус, и после этого на берег пришло еще пятеро из всей толпы и некоторые стали стрелять в наших стрелами, но не нанесли ущерба, так как яхта была уже вне пределов досягаемости. Они рассказали, что местные жители были крупного сложения, но об их облике и одежде ничего сообщить не могли, так как испуг не позволил им ничего рассмотреть. После этого их сообщения нам захотелось выяснить, если представится случай, нельзя ли у местных жителей получить какие-нибудь сведения, применив хитрость и изобразив дружелюбие, чтобы узнать побольше об этих местах, хотя мы не очень понимали, как сможем понять их язык. /.../
(С. 80) В последний день июля, в воскресенье, на рассвете, увидев, что погода безветренная и ясная, снарядили яхту чтобы основательно изучить выход из этою пролива. Прошли вдоль северного берега примерно две мили до мыса, на котором стоит русский крест, за что мы его и назвали «Крестовым мысом»[488]488
Ныне Сухой Нос.
[Закрыть] /.../
(С. 82) Проплывая, таким образом, на яхте вдоль северного берега, как сказано выше, увидели, как на южной стороне множество народа спускается с высокого берега к воде. Это были те же люди, с которыми люди адмирала столкнулись несколько дней назад; возможно они думали, что мы снова хотим их обстрелять, но мы не стали приближаться к материку и продолжили наш путь к Крестовому мысу, где сошли на землю, так как поднялся туман, и мы хотели дождаться прояснения.
(С. 84) Приблизившись к берегу, мы увидели наверху двух или трех человек, идущих с некоторым количеством северных оленей. Мы тотчас направились к ним, чтобы посмотреть, не получится ли у нас завоевать их доверие и поговорить с ними. Как только мы подплыли к берегу, двое и трое из них подошли к краю скалы, чтобы нас лучше увидеть. Мы крикнули им, что хотим с ними поговорить, на что они поначалу ничего не ответили, как будто не поняли нас, но когда мы стали показывать, что хотим сойти на берег, они закричали и побежали прочь. Тогда мы сказали нашему русскому по имени Михаил (которого мы, чтобы у нас был русский переводчик, взяли с собой из Голландии, а именно Энкхёйзена, где он жил и был женат) и еще одному человеку, чтобы они спрыгнули на берег без оружия, а остальные остались на борту и вели себя тихо, чтобы не напугать местных жителей. Русский, сойдя на берег, стал кричать им, чтобы они остановились и поговорили по-дружески. Те, увиден, что на берег сошло только двое и без оружия, понемногу подошли к нашим, но все еще держа наготове луки со стрелами и оглядываясь по сторонам чтобы убедиться, что нет засады; трое или четверо встали со стороны воды и с натянутой тетивой следили за нами на яхте. Мы послали им хлеба и сыра, которые они с аппетитом съели и с удовольствием приняли, так что к прежней небольшой группе присоединилось еще человек четырнадцать-пятнадцать молодых и старых. Тогда и наши сошли на берег, человек пять или шесть, и они выказывали нам большое расположение, кивая и кланяясь. Мы осмотрели их луки, но стрелы они не захотели дать нам подержать. Их сани стояли наготове, все вместе, в каждые было запряжено по два или три северных оленя, чтобы, если вдруг возникнет опасность, можно было тотчас уехать. Мы расспросили их о расположении этого пролива и земли, и они ответили нам, как нам перевел наш толмач (который, как нам стало ясно по другим вопросам, не очень-то хорошо понимал, что они говорили), что это маленькое море, но если пройти дальше, то там будет большое и просторное море. Мы спросили их также, подчиняются ли они Русскому царю, они ответили, что нет, что они его не знают, а также ничего не могли сказать о таких местах как Печора Пицано или Вайгач. Вайгач они называли другим именем, так что похоже, что они зовут его как-то иначе, да и русские тоже зовут его иначе, как мы уже поняли раньше. Нам рассказали, что на Вайгаче людей не живет, за исключением нескольких охотников из местных / их числа, которые находятся здесь и там по одному или по двое. Они рассказали о русских лодьях, с которыми они, как мы поняли, в течение части года ведут торговлю и потому говорят на ломаном русском; о том, что здесь плавают русские, мы еще раньше заключили по увиденным на мысу крестам. Нам рассказали, что у них в деревне много шкур таких зверей как песцы, соболя и тому подобное. Короче говоря, если поставить перед собой такую цель, то с ними можно наладить дружбу и хорошие отношения, однако торговля с ними (если бы мы прибыли сюда только ради этого) не покрыла бы издержек и на четверть, так как это бедный, жалкий и забитый народ. Мы расспросили их также о ледовой обстановке и о летнем времени; они ответили, что через десять-двенадцать дней льда уже не будет и что потом еще шесть недель не будет мороза, но когда этот срок пройдет, то опять все начнет леденеть. Что же касается самих этих людей и их одежды, то большинство из них маленького или среднего роста, с плоским и сильно деформированным лицом, маленькими глазками и совершенно без бород, так как бороды они, как нам объяснили, выщипывают для красоты. У них черные, как смоль, прилизанные волосы, закрывающие уши, и очень темный и некрасивый цвет лица, как у испанских мулатов, но под чернотой в глубине скрывается розоватый цвет, что получается, я думаю, в основном оттого, что они зимой сидят в своих конурах в дыму. Одежда их сделана из шкур мехом внутрь и гладкой стороной наружу, рукавицы у них соединены с рукавами, но они умеют их очень быстро снимать и надевать, то же самое и с капюшонами на голове, прикрепленными к верхнему платью; штаны похожи на те, что носят некоторые крестьяне в Голландии: суживающиеся книзу и длинные, доходящие до обуви, только у здешних жителей штаны и обувь скреплены вместе. У некоторых на головах были пестрые капоры, вроде тех, какие у нас носят женщины из Эмдена, некоторые напоминали обезьян и чудовищ, и у всех были луки и стрелы наподобие персидских, я видел похожие в Индии. Все они – ловкие люди, умеющие поразительно легко прыгать, они обнаружили смелость и физическую ловкость, они прыгают, как молодые необъезженные жеребцы; они все время остаются настороже и оглядываются, так что кажутся вояками. Что же касается бега, то среди наших не найдется никого, кто смог бы их догнать. Сани у них совсем другие, чем те, что мы вплели у лапландцев и русских на Кильдине, потому что здесь они даже похожи на телеги: они довольно высокие, сверху и снизу к ним крепится по раме на столбиках, они открытые и легкие; насколько мы поняли, эти сани служат им также летом для перевозки того-сего. Этот народ, похоже, совсем не занимается рыбной ловлей и не плавает по морю, они живут только охотой на диких животных, мы это поняли, потому что нигде поблизости не было никаких признаков лодок на море, а также домов или других строений на берегу моря. Поскольку мы их плохо понимали, а нашим людям в яхте трудно было оставаться на месте, мы попрощались и вернулись на яхту и, подняв якорь, напоследок протрубили в трубу, чего они сначала испугались и хотели убежать, но потом, поняв, что это дружеское прощание, высыпали на берег, снимая с голов головные уборы, кланяясь и отвешивая поклоны, крича и размахивая руками в знак прощания. После этого мы повернули обратно, и у нас было чувство, что полученные от них сведения, а также все то, что мы увидели и испытали, достаточны для продолжения на шей экспедиции, так что около полуночи мы радостно вернулись на борт, принеся с собой хорошие новости и добрые известия.
