Текст книги "Древний народ хурриты"

Автор книги: Гернот Вильхельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Резиденцией Сауштатара был город Вашшукканни. Высказывалось предположение, что этот топоним в среднеассирийское время превратился в Ушшукани, а затем в Сикани [Opitz, 1927]. Место с названием Сикани, согласно одной ассирийской надписи [Grayson, 1976, с. 90], находится у «истока Хабура», то есть около современного Ра'ас аль-'Айна; недавно оно было окончательно отождествлено с городищем Фаххария. Однако отождествление топонима Сикани с Вашшукканни в качестве его более поздней формы может быть поставлено под сомнение, поскольку уже во время III династии Ура в районе Хабура существовал город Сиган [Edzard, Farber, 1974]. И радиоуглеродный анализ табличек с письмами царя Митанни Тушратты, предположительно написанными им в Вашшукканни, дал результаты, сильно отклоняющиеся от полученных при аналогичном анализе табличек среднеассирийского времени, найденных в Телль-Фаххарии [Dobel и др., 1977]. Наверное, Вашшукканни следует искать дальше на север, где-то в районе Мардина [Goetze, 1957, с. 67] или, что еще вероятнее, к западу или северо-западу от него.

Не располагая пока какими-либо письменными источниками ни из столицы, ни из других центров государства Митанни, мы вынуждены ограничиваться свидетельствами с периферии. Так, единственное известное нам письмо Сауштатара происходит из принадлежащего к Аррапхе города Нузы. На этом письме имеется печать с именем отца Сауштатара Парсататара. Две таблички, которые найдены в Алалахе и содержат судебные решения Сауштатара, заверены им при помощи так называемой «династийной печати», то есть печати одного из его предшественников, которая по невыясненным причинам продолжала употребляться и в дальнейшем (аналогичная практика известна нам из Алалаха, Угарита и Амурру [KlenKol, 1965, с. 175]).

Легенда «династийной печати» из Митанни гласит: «Шуттарна, сын Кирты, царя Маитани»; таким образом, она позволяет выявить имена двух ранее известных нам царей. Что касается имени Шуттарны, то оно неоднократно встречается в списке митаннийских царей; Кирту же исследователи рассматривали как прообраз легендарного царя Krt из угаритского эпического сказания [Albright, 1968, с. 103; Astour, 1973, с. 32], что, впрочем, остается недоказанным. Когда правили оба эти царя, совершенно неясно. Может быть, их следует поместить между Парраттарной, противником, а затем верховным властителем царя Алалаха Идри-Ми (около 1470 г.), и Парсататаром (около 1440 г.).

Это, однако, зависит от трактовки списка из дворцового управления города Нузы, содержащего упоминание о смерти царя Парраттарны. Список составлен примерно в то же время, что и вышеупомянутое письмо Сауштатара. В списке не сказано, что речь идет именно о царе Митанни, хотя это вполне вероятно, так как цари Аррапхи носили хурритские, а не индоарийские тронные имена. До сих пор всегда исходили из того, что этот Парраттарна идентичен тому, кто посадил на царство Идри-Ми; однако оставался неучтенным заметный разрыв во времени между обоими свидетельствами, равный приблизительно 40-50 годам [Wilhelm, 1976b]. Таким образом, вполне возможно, что цари Кирта и Шуттарна I относятся к этому времени, а одновременно с ними правил, хотя и недолго, другой Парраттарна, Парраттарна II, которым был непосредственным предшественником или преемником Сауштатара.

Столкновения между государством Митанни и Египтом из-за Сирии продолжались вплоть до правления Тутмоса IV включительно (1400—1390); от нега до нас дошло сообщение о походе против Нахрины. Но еще при жизни этого фараона в отношениях обеих великих держав произошли решающие перемены. После первых дипломатических контактов, установленных еще во времена Аменхотепа II (1428—1400) [Kuhne, 1973, примеч. 85], был заключен долгосрочный мирный договор, скрепленный династическим браком. Царь Митанни Артатама I, потомок, а может быть, и сын Сауштатара, послал фараону в жены свою дочь, сделав это, как сказано в написанном на два поколения позже письме (именно из него мы и черпаем информацию), после семикратного сватовства, то есть после длительных переговоров, свидетельствующих об определенном равновесии между обеими сторонами.

В этой связи была, несомненно, урегулирована и граница в Сирии, в последующие десятилетия остававшаяся неизменной. Вдоль побережья владения Египта простирались дальше на север и включали торговый центр Угарит. В долине Оронта граница пролегала приблизительно в районе современного Хомса [Klengel, 1969, с. 21]; города Тунип и Катна оставались в сфере влияния Митанни, в то время как египетское господство простиралось до Кадеша и страны Амурру.

Заключение мира между Митанни и Египтом обычно ставится в связь с хеттской угрозой. К сожалению, отрезок хеттской истории, непосредственно предшествующий периоду Великого хеттского царства, еще весьма неясен, да и немногие известные нам факты не поддаются пока точной синхронизации с событиями в Митанни. Однако вряд ли стоит считать, что в первые два десятилетия XIV в. хетты могли представлять сколько-нибудь серьезную угрозу для Митанни или тем более для Египта. Уместнее говорить об известных внутренних трудностях, возникших в обоих государствах и не допускавших дальнейших попыток экспансии. И в самом деле, поразительная внутренняя неустойчивость и полная военная неподвижность, характерные для обоих государств спустя два поколения, трудно отнести на счет внезапного появления внешнего врага.

Сын и преемник Артатамы Шуттарна II также отправил одну из своих дочерей, Келу-Хепу, в гарем фараона. Это произошло на десятый год правления Аменхотепа III (1390—1352), то есть в 1381/1380 г. Прекрасные отношения между Митанни и Египтом проявились хотя бы в том, что Шуттарна в ответ на сообщение о болезни фараона послал ему целительное изображение богини Иштар-Шавушки Ниневийской. Возможно, именно Шуттарна вернул Митанни временно отторгнутую и поставленную под хеттский контроль горную местность Ишуву на верхнем Евфрате.

Преемником Шуттарны был его сын Арташумара, царствование которого подтверждается документом, найденным в 1984 г. в Телль-Браке [Finkel, 1985, с. 191—194, табл. XXXIV]. На нем оттиснута печать предка Арташумары Сауштатара, превратившаяся, как это было с печатью Шуттарны I, в «династийную печать». В конце, вероятно, весьма короткого правления Шуттарны в стране вспыхнула острая борьба за власть. Ее ход недостаточно ясен и интерпретируется по-разному [Gelb, d944, с. 77; Mayrhofer, 1966, с. 34 и сл., примеч. 4], тем не менее приводимая ниже реконструкция событий может считаться более или менее правдоподобной. Арташумара был убит, и убийца по имени Утхи, скорее всего не принадлежавший к царской фамилии, посадил на престол в качестве марионетки несовершеннолетнего сына Шуттарны Тушратту. Дипломатические отношения с Египтом во время регентства прервались и были восстановлены, только когда Тушратте удалось отделаться от убийцы своего брата и тем самым в какой-то степени смыть пятно незаконности своего правления [Kuhne, 1973, с. 18 и сл.]. Очевидно, участники заговора против Арташумары все же не смогли заручиться поддержкой всех сил страны, так как в последующие десятилетия, по имеющимся данным, появляется хурритский царь, который носит имя Тушратты, тем самым демонстрируя свою принадлежность к династии и свои притязания на престол Митанни. Он вступает в союз с хеттами, после присоединения Киццуватны, утраты Арцавой самостоятельности и замирения Северной Анатолии снова сосредоточившими свои экспансионистские намерения на Сирии. Владел ли Артатама II реально какой-то территорией на северо-востоке государства Митанни [Goetze, 1957, с. 67 и сл.] или был здесь царем лишь по титулу, приобретенному милостью хеттов [Kuhne, 1973, с. 19, примеч. 82], остается спорным.

Из того обстоятельства, что Тушратта незадолго до смерти Аменхотепа III снова посылал ему культовое изображение Иштар-Шавушки Ниневийской, не обязательно должно вытекать, что он в это время владел городом Ниневией, расположенным на севере Ассирии. Богиня была предметом поклонения, не ограниченного определенным регионом, и в данном случае речь могла идти о статуе из столицы Тушратты Вашшукканни [Kuhne, 1973, с. 37, примеч. 177]. А тот факт, что позже то ли Артатама, то ли его сын Шуттарна III правил, будучи хотя и слабым, но все же союзником ассирийцев, позволяет прийти к выводу о наличии у претендентов на сирийские территории собственной базы на северо-востоке, возможно в Таиде.

Для времени правления Тушратты мы благодаря египетскому государственному архиву из Амарны в Среднем Египте, а также «Сообщению о деяниях хеттского царя Суппилулиумаса» [Guterbock, 1956] располагаем несравненно большим числом источников, чем для всей предшествующей истории Митанни. Трудности и здесь заключаются в относительном характере хронологии засвидетельствованных фактов, являющейся предпосылкой для реконструкции исторических событий хотя бы в общих чертах.

В своем письме фараону Тушратта не только сообщил об обстоятельствах своего вступления на престол и окончательного прихода к власти, но и упомянул об успешном отражении им хеттского наступления на митаннийскую территорию; он также подкрепил это известие частью добычи, отнятой у хеттов и доставленной его послами фараону. Это первое нападение хеттов на государство Митанни, очевидно относящееся к шестидесятым годам XIV в., единодушно приписывают хеттскому царю Суппилулиумасу, руководствуясь тем, что непосредственно перед приходом к власти Суппилулиумаса все военные действия хеттов были направлены исключительно на укрепление царства Хатти, оказавшегося из-за вторжения североанатолийских касков на грани катастрофы [von Schuler, 1965]. Еще в то время когда Суппилулиумас, будучи уже взрослым принцем, по поручению своего отца возглавлял военные походы, резиденцией самого царя временно была Самуха, так как столица Хаттуса была разрушена касками. Не исключено, что победа над хеттами могла быть преувеличена Тушраттой, на самом же деле в стране Ишуве на верхнем Евфрате, на которую претендовали обе стороны, происходили лишь пограничные столкновения.

Другое важное событие, имевшее место на хеттском границе, показывает, что Митанни успело уже миновать зенит своего могущества. Царство Киццу ватна во второй половине XV в. попало в зависимость от государства Митанни. В одном документе [Wiseman, 1953, № 14] Сауштатар выступает в качестве третейского судьи в тяжбе между царем Алалаха Никмепой и неким Шунашшурой, в котором мы, несомненно, должны видеть царя Киццуватны. В первой половине XIV в. царь Киццуватны – его имя также Шунашшура – освободился от митаннийской опеки и стал опираться на царство Хатти, с которым он заключил государственный договор. Текст этого договори дошел до нас [Weidner, 1923], но, к сожалению, имя хеттского царя в нем побито. Если первоначально этот документ датировали временем Мурсилиса II или даже Муваталлиса, то теперь уже давно принято считать контрагентом царя Киццуватны самого основателя Великого хеттского царства Суппилулиумаса I. Однако, согласно более новой точке зрения, договор был на самом деле заключен еще раньше царем по имени Тутхалияс, возможно тем самым, который был связан с царицей Никкаль-мати [Beal, 1986; Wilhelm, 1988]. Историческое введение к тексту отражает момент, когда хетты на своей восточной границе еще пребывают в состоянии обороны против хурритов. Киццуватна, до заключения этого договора также находившаяся в зависимости от государства Митанни, г могла в дальнейшем сохранить заметную автономию относительно Хеттского царства [Liverani, 1973]. По этому поводу здесь упоминается прежний договор, который учитывал тесный контакт Киццуватны с Митанни и в связи с новым соглашением утрачивал силу. Скорее всего не будет ошибкой отождествить этот прежний договор с другим договором Шунашшуры [Meyer, 1953], дошедшим до нас. Возможно, Шунашшура, фигурировавший в государственных договорах, и его тезка, бывший вассалом Сауштатара, представ-ляют собой одно лицо.

Передатировка договора Шунашшуры позволяет лучше представить себе историю Киццуватны, чем удавалось до сих пор. Текст сообщает, что во времена деда хеттского партнера по договору Киццуватна была частью Хеттского царства, но потом отошла к хурритам. Эта смена сюзерена приходится на время наиболее сильной экспансии государства Митанни при Сауштатаре, который, как мы видели, осуществлял верховную власть над Киццуватной. Возврат к состоянию зависимости от хеттов должен рассматриваться в связи с расширением могущества хеттского государства при Тутхалиясе, сумевшем провести походы в Западную Анатолию и даже завоевать Алеппо.

Киццуватна была вскоре после заключения договора полностью включена в государство Хатти. В более позднем упоминании о событиях времени Тутхалияса Киццуватна рассматривается как часть Хеттского царства [Laroche, 1971, № 88]. Естественно, что, узнав о переносе царем по имени Тутхалияс культа «Черного божества» из Киццуватны в Самуху, мы связываем это событие с завоеванием страны, которое было предпосылкой и поводом для действий такого рода.

При преемнике Тутхалияса Арнувандасе I Киццуватна, наряду с Хатти, воспринималась как особая территориальная единица, но вместе с тем и как органическая часть государства; об этом свидетельствует Договор Исмерикки [Kempinski, Kosak, 1969—1970], вероятно относящийся к тому же времени. Таким образом, становится понятным и недавно сделанное наблюдение, что именно в правление Арнувандаса I впервые проявилось сильное культурное влияние Киццуватны на Хаттусу, выразившееся в заимствовании богатой хурритской ритуальной традиции. Существовала ли дальше Киццуватна как царство, роль которого была сведена к выполнению одних лишь культовых функций, нам неизвестно. Возможно, хурритский ритуал, приписываемый некоему царю Паллии из Киццуватны [Laroche, 1971, № 475], следует датировать именно этим временем; но не исключено также, что царское имя Паллия представляет собой вариант имени Пиллия, принадлежавшего двум более ранним царям Киццуватны. Во всяком случае, то обстоятельство, что еще до Суппилулиумаса в Кумманни, столице Киццуватны, в качестве «жреца» пребывал сын хеттского царя Кантуццилис, а позже, уже при Суппилулиумасе, – сын последнего Телепинус, безусловно, означает, что царство Киццуватна к этому времени уже перестало существовать.

События на северо-западной границе сначала не оказали заметного влияния на судьбу государства Митанни. Дальнейшие письма Тушратты, посланные им своему египетскому союзнику вслед за сообщением о победе над хеттами, не содержат каких-либо опасений за прочность положения Митанни. Переписка с Аменхотепом III в основном посвящена желательному для обеих сторон брачному союзу между фараоном и одной из дочерей Тушратты, вполне вписывавшемуся в традицию отношений между Египтом и Митанни, установившуюся со времени Артатамы I.

Переговоры по этому поводу, касавшиеся главным образом размеров выкупа за невесту, растянулись на несколько лет. Ту же тему затрагивает и важнейший памятник хурритского языка, краеугольный камень всей хурритологии, так называемое Письмо из Митанни. В отличие от остальных писем Тушратты, составленных на аккадском языке (хурро-аккадском), данное письмо, местами хорошо сохранившееся, написано по-хурритски. Благодаря тому что по сюжету и стилю оно близко аккадским письмам Тушратты, его удалось отчасти интерпретировать и, опираясь на него, разработать основы хурритской грамматики. Вероятно, этот документ сопровождал принцессу Тату-Хепу в ее путешествии ко двору фараона [Kuhne, 1973, с. 33].

Приводимые здесь отрывки могут дать представление о характере дипломатической корреспонденции той поры.

Ниммурии, царю Египта, моему брату, моему зятю, которого я люблю, который меня любит, скажи: так говорит Тушратта, царь страны Митанни, твой тесть, который тебя любит, твой брат. Я живу хорошо. Пусть и тебе живется хорошо. Моему зятю, твоим женам, твоим детям, твоим сановникам, твоим коням, твоим колесницам, твоим войскам, твоей стране и твоему имуществу Пусть живется хорошо!

...И мой брат пожелал жену..., и вот я ее дал, и она отправилась к моему брату...

И вот я дал жену (для) моего брата, и она отправилась К моему брату. Когда она прибудет, мой брат ее увидит... И вот она прибывает, моему брату она любезна, она по сердцу моему брату. И приданое опять же мой брат увидит...

И вот теперь, когда жена моего брата прибывает, когда она моему брату покажется, пусть мой... будет показан. И пусть мой брат всю страну соберет и все другие страны, и знать (и) все послы пусть присутствуют. И пусть будет показано моему брату его ( = посланное ему) приданое, и пусть все перед моим братом будет удовлетворяющим... И приданое пусть будет удовлетворяющим, и оно пусть будет ему любезно!

И вот находится здесь дочь моего отца, моя сестра. И табличка ее приданого налицо. И дочь моего деда, сестра моего отца здесь. И табличка ее приданого тоже имеется. Пусть мой брат велит подать себе их таблички, и (слова) с обеих их (табличек) пусть он услышит. И от меня табличку приданого, которое я дал, пусть велит себе подать, и мой брат пусть услышит, что приданое обильно, что она красива, что она моему брату подобает.

...Моему брату я хочу далее сказать одну вещь, и мой брат пусть ее услышит... Дела, которые Артатама, мой дед, для твоего, отца сделал, они... И я их в дальнейшем при моем послании удесятерил...

...И мой брат пусть меня обогатит в глазах моей страны. И мой брат пусть мое сердце не огорчает! За то... я пожелал от моего брата отлитое из золота изображение моей дочери. Я знаю, что мой брат мою особу в очень большой мере от сердца любит, я знаю, притом что (у) моего брата в его стране золота... много... И во-вторых, изображение из слоновой кости пусть мой брат даст... «Это золотое отлитое изображение есть Тату-Хепа, дочь Тушратты, правителя Митанни, которую он Иммурии, правителю Египта, в качестве его жены дал. И Иммурия сделал отлитое изображение из золота, и Тушратте его любовно послал».

И за все это любим мы оба друг друга... в очень, очень высокой мере. И в наших странах царит мир. Хотя бы враг моего брата не существовал! Если же в дальнейшем враг в страну моего брата проникнет, мой брат пошлет ко мне, и хурритская страна, панцири, оружие и все прочее для (борьбы против) врага моего брата окажутся в (его) распоряжении. Если же, с другой стороны, будет у меня враг – пусть его не будет! – то я пошлю к моему брату, и мой брат египетскую страну, панцири, оружие и все прочее для (борьбы против) моего врага пошлет...

...И если кто-либо моему брату какое-нибудь злое слово относительно меня (или) относительно моей страны скажет, пусть мой брат те слова не слушает, если Мане и Келия (египетский и митаннийский послы) их не скажут. Те (слова), однако, которые Мане и Келия скажут относительно меня (или) относительно моей страны, те правдивы и верны, и пусть мой брат их услышит! Если же опять-таки кто-либо что-нибудь мне относительно его страны скажет, то я их ( = эти слова) не хочу слышать, если Келия и Мане их не скажут. То же, что Келия и Мане скажут относительно моего брата (или) относительно его страны, (то) они ( = слова) правдивы и верны, и их я хочу слышать!

И вот все вещи, которые мой брат назвал, которые он желает, их я удесятерил. И сердце моего брата я затем никакой вещью не обидел. Жену моего брата я дал, которая любезна сердцу моего брата. И вот Мане, посла моего брата, а также Келию и Ар-Тешшупа и Асали, моих послов – Келия – сановник, Асали в качестве моего писца... – к моему брату весьма великолепным образом отослал, и мой брат их увидит.

И мой брат моих послов пусть не задерживает... И моих послов пусть мой брат поскорее отпустит... И (о) благоденствии (и) хорошем состоянии моего брата я хотел бы услышать, и я бы очень порадовался благополучию моего брата.

Мой брат мог бы сказать: «Ты сам тоже задержал моих послов!» Нет, я их не задерживал...

Пусть мой брат поскорее отправит моих послов, и пусть они отправятся! И Мане пусть мой брат вместе пошлет, и пусть он отправится с моим послом! Другого посла пусть мой брат не посылает, только Мане пусть пошлет. Если мой брат Мане не пошлет и пошлет другого, я его не желаю, и пусть мой брат это знает. Нет, мой брат пусть пошлет Мане!

И с моим братом я желаю себе в моем сердце в очень высокой мере быть очень хорошим и чтобы взаимно лелеять любовь. И мой брат пусть хранит верность в очень высокой мере. И мы хотим быть хорошими (друг к другу), в наших сердцах мы хотим любить друг друга... Подобно тому как богом Шери (и) твоим богом будет определена наша жизнь (и) наша судьба, также пусть нас обоих вместе направляют боги, Тешшуп и Аману, наши господа, наши отцы, и пусть мы будем защищены... И между собой мы желаем по-братски и в тесной дружбе друг друга любить... Как человек бога Солнца... любит, так мы давай будем друг друга любить...

В связи с неоднократными просьбами Тушратты о дальнейшей присылке все большего количества золота представляет интерес замечание, ставящее потребность в золоте в связь с задуманным им сооружением мавзолея (?) (karašk-) для деда царя, Артатамы I. Подчеркнутая забота о царском предке, быть может, вызвана именно сомнительностью права Тушратты на престол.

Аменхотеп III умер через несколько лет после заключения брака с Тату-Хепой. При его преемнике Аменхотепе IV, который под именем Эхнатона посвятил себя проведению религиозной реформы, отношения с Митанни осложнились. Нормальным поводом к этому послужило недовольство, вызванное недостаточным количеством золота, присылаемого Египтом. С обеих сторон были задержаны послы и отправлены специальные эмиссары; обе стороны напоминали друг другу о некогда хороших отношениях, о родственных связях. Но контакты в конце концов все же прервались. Утрата фараоном интереса к сохранению дальнейших отношений с Митанни, вероятно, была вызвана тем, что Митанни под натиском хеттов заняло оборонительную позицию и более не могло наряду с Египтом и Вавилонией играть роль одного из важнейших государств Передней Азии.

Между тем энергичный принц Суппилулиумас, который еще при жизни своего отца активно содействовал восстановлению государства Хатти после катастрофических вторжений касков, узурпировал царский трон. Точные обстоятельства и время этого события неясны. До нас дошло письмо Суппилулиумаса, в котором он поздравляет некоего фараона с вступлением на престол; возможно, здесь имеется в виду Семнехкар. Вероятно, Суппилулиумас пришел к власти уже после Аменхотепа IV [Wilhelm, Boese, 1987], и можно считать твердо установленным, что его решающее вмешательство в военно-политическую обстановку Передней Азии имело место не раньше конца сороковых годов, даже скорее всего в двадцатых годах XIV в.

Суппилулиумас воспользовался спором о порядке наследования митаннийского престола, восходившим, всего вероятнее, еще к узурпации трона Тушраттой, и заключил союз с претендентом Артатамой II, который к тому времени успел заручиться поддержкой Ассирии, освободившейся в середине XIV в. от верховной власти Митанни; ассирийский царь Ашшур-убаллит претендовал теперь на равный ранг с «ханигальбатским царем», как он назвал своего бывшего властителя Тушратту в одном из писем к фараону. Аменхотеп IV согласился с провозглашением независимости Ассирии, может быть, именно потому, что его отношения с Тушраттой к этому времени стали заметно прохладнее. Как бы то ни было, и царь Вавилона попытался использовать в своих интересах упадок, в который пришло государство Митанни, он снова предъявил ставшие традиционными притязания на верховную власть над восточными вассалами Митанни, то есть над Ассирией и, возможно, также над Аррапхой. Такова была расстановка политических сил, побудившая вавилонян около 1340 г. вторгнуться в страну Аррапху. После битвы при пограничном городе Лубди вавилоняне разорили Аррапху до Нижнего Заба, тогда как районы, находившиеся дальше к северу, были заняты ассирийцами. Ассирия сумела создать совместно с расположенной в северной части Митанни страной Алше [Kessler, 1980] северо-восточный военный союз, направленный против государства Тушратты и связанный через претендовавшего на престол Артатаму с действовавшим на западе Суппилулиумасом. Эта координированная трехсторонняя угроза вскоре привела Митанни к гибели.

Суппилулиумас перешел со своим войском Евфрат и верхнем его течении и завоевал Ишуву до ее границы с Алше, царю которого Антаратли он передал только что взятый город Кутмар. Затем Суппилулиумас устремился на юг, по направлению к центру государства Митанни. Но, когда Тушратта уклонился от участия в решающей битве, Суппилулиумас повернул на запад, перешел Евфрат и завоевал в течение одной кампании все земли Митанни между излучиной Евфрата и Средиземным морем, включая город Каркемиш. Местных царьков он сделал своими вассалами. После того как царь номинально принадлежавшего Египту Кадеша оказал Суппилулиумасу сопротивление, последний продолжил свой поход в Ливан. Учитывая превосходство надвигавшейся силы и бездеятельность своего египетского сюзерена, царь страны Амурру также признал верховную власть Суппи-лулиумаса, что привело к изменению сферы влияния-Египта, установленной несколькими поколениями раньше. Сложившаяся ситуация еще долго оставалась предметом споров и закрепилась окончательно лишь сто лет спустя, когда был заключен договор между Рамсесом II и Хаттусилисом III.

Несмотря на кратковременные успехи, позволившие митаннийскому войску занять египетские районы, намерение Тушратты отвоевать обратно Нухашше рухнуло, натолкнувшись на сопротивление вспомогательного хеттского войска.

Окончательное покорение Сирии Суппилулиумас поручил военачальнику по имени Лупакки и своему сыну Телепинусу, носившему титул «жреца» бога Бури города Кумманни, главного города Киццуватны. Контрнаступление хурритов и египтян вынудило Суппилулиумаса снова отправиться на сирийский театр военных действий. Впрочем, сама по себе способность Митанни оказать сопротивление в ходе этих столкновений позволяет думать, что Тушратта еще был жив, а его могущество не сломлено.

В то время как Суппилулиумас приступил к осаде Каркемиша, его военачальник Лупакки отбросил египетские войска, пытавшиеся снова завоевать Кадеш. Именно в этот момент произошел знаменитый эпизод, описанный в Деяниях Суппилулиумаса: фараон умирает; его вдова просит хеттского царя прислать ей одного из своих сыновей, чтобы он стал ее мужем и царем; Суппилулиумас после некоторых колебаний соглашается; однако принца по пути в Египет убивают. К сожалению, нельзя с полной уверенностью сказать, вдова какого именно фараона стремилась таким необычным способом решить вопрос о наследнике трона; недавно выдвинуты аргументы в пользу того, что имелась в виду вдова Аменхотепа IV (1352—1336), а не вдова Тутанхамона [Krauss, 1979].

Между тем хеттские войска завоевали Каркемиш, обладавший как важнейшая крепость на Евфрате большим стратегическим значением. Однако в качестве культового центра богини Кубаба(т), почитаемой в Малой Азии со времени староассирийских торговых поселений, Каркемиш занимал такое высокое положение, что его акрополь с храмами был оставлен невредимым, разграблению же подвергся только нижний город. Суппилулиумас посадил царем в Каркемише своего сына Пияссилиса, который получил здесь тронное имя Шарри-Кушух [Giiterbock, 1956, с. 120 и сл.; Kammenhuber, 1976, с. 182]; этот факт, как и то обстоятельство, что почти все преемники Шарри-Кушуха имели хурритские имена, показывает, что и в Каркемише определяющими стали хурритские традиции. Другой сын Суппилулиумаса, уже упоминавшийся «жрец» Телепинус, был посажен царем в Халабе, конечно, потому что этот город был культовым центром почитаемого хеттами с давних пор божества, представлявшего собой местный вариант хурритского бога Бури Тешшупа, чьим жрецом Телепинус был уже в Кумманни.

Очевидно, лишь теперь, после окончательной утраты западноевфратской части своего государства, Тушратта был убит одним из своих сыновей, которому, однако, не удалось восстановить независимость Митанни. Скорее всего с помощью своих союзников, Ассирии и Алше, страной Митанни вместе с ее столицей завладел Шуттарна III, сын в то время еще живого, но весьма престарелого Артатамы II. Сокровища дворца были отправлены в Ашшур, а большое число митаннийских воинов, сражавшихся на колесницах, было выдано Алше; там, в Таиде, их посадили на кол. Хотя текст [Weidner, 1923, № 2], из которого почерпнуты эти сведения, составлен так, чтобы причиной жестокой расправы казалась мстительность Шуттарны и чтобы именно он выглядел движущей силой событий, правильнее думать, что на самом деле он был лишь орудием в руках своих союзников. Это подтверждается и хеттской реакцией, не замедлившей проявиться сразу после того как Суппилулиумас подавил повстанческое движение в Северной Анатолии.. Так как сфера влияния Ассирии достигла излучины Евфрата, хеттский царь решил, не мешкая, при первой возможности изменить состав коалиции, переведя Митанни из сферы ассирийского влияния в свою, хеттскую. Случай представился, когда на арене появился другой сын Тушратты, Шаттиваза.

После крушения Митанни Шаттиваза бежал с небольшим отрядом боевых колесниц, спасшись таким образом от покушавшегося на его жизнь некоего Акит-Тешшупа, который, возможно, был убийцей Тушратты. После тщетной попытки получить приют в Вавилонии Шаттиваза перебрался на хеттскую территорию и у реки Галис обратился к Суппилулиумасу с просьбой о поддержке.

Суппилулиумас использовал представившийся случай, чтобы противопоставить своего кандидата ассирийскому ставленнику Шуттарне III. Он привязал Шаттивазу к себе браком с одной из своих дочерей и обеспечил ему военную поддержку своего сына Шарри-Кушуха, сидевшего в Каркемише. По-видимому, Шаттивазе удалось отвоевать наиболее важные города государства Митанни, включая Вашшукканни. Изменившаяся вследствие этого ситуация была закреплена государственным договором между Суппилулиумасом и Шаттивазой: Митанни было восстановлено как царство, а его правитель Шаттиваза подчинен верховной власти хеттского великого царя. Сколь далеко простиралось восстановленное государство Митанни на восток, нам не известно, но можно предполагать, что оно было здесь сильно урезано. Из древней архивной пометки на сохранившейся копии государственного договора мы сверх того узнаем„ что Шаттиваза выбрал себе такое имя, несомненно индоарийское, в качестве тронного, тогда как его личное имя Кили-Тешшуп было хурритским [Giiterbock,, 1956, с. 121].