Текст книги "Ясир Арафат"

Автор книги: Герхард Концельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

29. Арафат встречается с Брандтом и Крайски

Ясир Арафат называет днем, который почти так же важен для развития ООП, как 13 ноября 1974 года, когда Арафат выступал перед Генеральной Ассамблеей Объединенных Наций, день 7 июля 1979 года. Арафата в этот день совместно с Вилли Брандтом принимает федеральный канцлер Австрии.

Арафату оказывают прием, как главе государства. Уже в аэропорту Вена-Швехат у трапа рейсового самолета его встречают федеральный канцлер и министр иностранных дел Австрии. Взаимное приветствие проходит сердечно, Арафат и Крайски обнимают друг друга как старые друзья. Арафату оказываются официальные почести, обычно положенные главам правительств. На этом фоне стандартной встречи на государственном уровне имеют место лишь небольшие изъяны: дипломатические представители государств Западной Европы отсутствуют, точно так же как послы США и государства Израиль. Присутствуют представители арабских государств и восточного блока.

О предыстории приглашения федеральный канцлер Австрии говорит следующее: «Я часто бывал в арабских государствах. В большинстве случаев в качестве руководителя делегаций, которые видели свою задачу в том, чтобы получить информацию.

Во время одного из таких путешествий я уже познакомился с президентом движения освобождения Палестины, Ясиром Арафатом, Тогда после беседы с ним я полетел к нашим социалистическим друзьям в Израиле. Из этих встреч я сделал вывод о том, что существуют предпосылки Для мирного решения, что при известной настойчивости их можно развить.

Последовали дальнейшие визиты в арабские страны. Через некоторое время мы доложили Социалистическому Интернационалу о результатах наших бесед. В этой связи между президентом Арафатом и мной имели место все новые и новые контакты. Например, во время одной из встреч в Дамаске. Мы часто писали друг другу.

Так возникло доверие, которое необходимо для обсуждения существующих актуальных вопросов. После такого обмена посланиями мы пришли к соглашению о том, что, в свою очередь, необходима подробная беседа. Мы также придерживались единого мнения, что было бы не вполне разумно встречаться где-либо тайно или за границей, вновь искать случая для организации встречи.

Тогда наиболее простым решением было просто сказать Арафату: «Приезжайте в Вену! Вы знаете, что я в малой степени следую традициям – и во внешней политике общепринятые пути мне в большинстве случаев безразличны».

Бруно Крайски уделяет Ясиру Арафату много времени. До глубокой ночи они беседуют в частной квартире федерального канцлера. Крайски, сам будучи евреем, относится к позиции ООП с пониманием. Он не скрывает своего негативного мнения о Менахеме Бегине: он возлагает вину за жесткую позицию Израиля лично на израильского премьер-министра.

Бруно Крайски – вице-президент Социалистического Интернационала. По заданию этой организации он должен прояснить вопрос об отношении ООП к факту существования государства Израиль. Подоплека вопроса заключается в желании ООП принимать участие в конгрессах Социалистического Интернационала. Если ООП выразит намерение уничтожить Израиль, то разрешение на участие едва ли может быть дано, поскольку своим намерением ООП ставит под угрозу существование государства, уже официально принятого в круг Социалистического Интернационала.

Бруно Крайски считает правильным задать вопрос лично главе данной организации, и приглашает свидетеля, президента Социалистического Интернационала и бывшего канцлера Федеративной Республики Германии Вилли Брандта.

Столь важная для Арафата трехсторонняя встреча происходит 7 июля 1979 года. Она осуществляется в результате усилий представителя ООП в Бонне. Его зовут Абдалла Франги.

Местом встречи Бруно Крайски выбрал государственную канцелярию, а не какое-либо другое здание, носящее менее официальный характер. Отвечая на вопрос, не придает ли он этим лидеру ООП статус, который ему совершенно не соответствует, федеральный канцлер Австрии проводит параллель с событиями, которые ему довелось пережить: «Я сам вынужден был много лет провести в эмиграции, в то время, когда Австрии не существовало на географической карте, а австрийский народ, разумеется, существовал. Я был тогда очень растроган и очень счастлив, когда меня все же принял в своей канцелярии премьер-министр Швеции. Поэтому я отношусь с особым пониманием к нынешней ситуации, в которой находится народ Палестины. Это причина, по которой я, возможно, принимаю в делах палестинцев несколько большее участие, чем это обычно принято».

О рассмотрении сути проблемы в ходе трехсторонней встречи Бруно Крайски сообщает следующее: «Утверждение, что ООП стремится уничтожить Израиль, я и раньше уже считал злонамеренной интерпретацией намерений этой организации – и я говорю это как человек, который знаком с ситуацией. Однако всегда полезно узнать о положении вещей как можно больше. Я попросил президента Социалистического Интернационала, Вилли Брандта, по этому поводу прибыть в Вену».

Арафат получает шанс подробно изложить свою позицию. Его анализ соглашения в Кэмп-Дэвиде показывает, что он рассматривает его лишь как сепаратный мир между двумя ближневосточными государствами, который не касается основной проблемы конфликта. Но Кэмп-Дэвид заблокировал путь к миру, ибо договор между Египтом и Израилем делает конференцию в Женеве невозможной. Мира Кэмп-Дэвид не принес, считает Арафат. Подтверждением этому являются бомбовые удары, почти ежедневно наносимые по Южному Ливану вооруженными силами Израиля с воздуха, с моря и суши. Политика израильтян, направленная на создание поселений, также свидетельствует о гом, что о мире говорить не приходится. Если речь идет об установлении мира, то почему же, задает вопрос Арафат, Соединенные Штаты в столь большом объеме снабжают армию Израиля оружием? «Израиль игнорирует решения Совета Безопасности – разве это политика мира?»

Свое собственное представление о мире Ясир Арафат определяет следующим образом: «Мир должен быть прочным, справедливым и истинным. Не может быть мира, основой которого является угнетение палестинского народа и который дает возможность продолжать оккупацию палестинской земли. Мир может быть прочным, справедливым и истинным лишь в том случае, если будут учтены легитимные права палестинцев. Это означает, что для нашего народа должно существовать право на возвращение на родину и право на образование независимого государства».

Ясир Арафат требует для палестинцев права на самоопределение, они сами должны решать свою судьбу. Следует предвидеть, что народ захочет вернуться на прежнюю родину единым. Разумеется, он видит проблемы, могущие при этом возникнуть, однако их можно направить в определенное русло. Национальный совет палестинцев принял резолюцию о создании независимого государства, пусть даже на отдельном небольшом участке освобожденной территории. На совершенно прямой вопрос, дистанцируется ли ООП категорически от идеи ликвидации Израиля, Арафат отвечает: «ООП поддерживает все резолюции Организации Объединенных Наций по теме Ближнего Востока. Все исходят из того, что Израиль будет существовать».

Вилли Брандт подводит итог: на основании желания ООП обеспечить палестинскому народу право самоопределения нельзя делать вывода о том, что ООП стремится уничтожить другой народ. Однако в ходе бесед с Арафатом президент Социалистического Интернационала не давал зародиться сомнению в его лояльности «по отношению к друзьям в Израиле». Он, разумеется, не поддерживает уничтожение или ликвидацию Израиля.

На вопрос о том, не создалось ли у него впечатления, что ООП стремится уничтожить Израиль, Бруно Крайски отвечает: «Такого впечатления у меня нет. Я также не могу представить себе, как подобное может произойти по отношению к государству, которое оснащено самым совершенным оружием. Такого рода идеи не имеют ничего общего с реализмом».

Позицию своего собеседника Арафата Крайски определяет следующим образом: «Без всякого сомнения, Ясир Арафат имеет право говорить от имени всех палестинцев в целом. Здесь недопустимы никакие изменения. Повсюду на Западе Арафат признан как представитель народа Палестины. С этим согласны и все выборные лица, обладающие политической ответственностью. Если не все, то все же почти все».

Из Вены Арафат отбывает с ощущением, что западный мир все больше и больше осознает значение ООП для разрешения конфликта на Ближнем Востоке. О встрече в Вене Арафат говорит как о «поворотном пункте в борьбе палестинского народа», ибо этот диалог проложил путь новым диалогам такого рода.

В состав делегации ООП в Вене входит палестинец, который раньше сам возглавлял боевую организацию: д-р Исам аль Сартави. В месяцы, предшествовавшие венской встрече, он прилагал усилия к тому, чтобы лидер ООП получил международное признание. Необходимыми для этого связями д-р Исам аль Сартави располагает с того времени, когда работал в Соединенных Штатах кардиологом. Он имеет широкий круг друзей и знакомых в Соединенных Штатах. Д-р Исам аль Сартави сумел добиться в Вашингтоне молчаливого согласия на встречу Брандт – Крайски – Арафат.

Этот человек, сослуживший Арафату подобную службу, десять лет назад не был сторонником ни Арафата, ни его центральной организации Аль Фатах. Тогда д-р Исам аль Сартави имел офис в одном из аристократических районов столицы Иордании Аммана. Я посетил его, поскольку его организация, которая называла себя «Общество освобождения Палестины», в мюнхенском аэропорту Рим пыталась угнать пассажирский самолет израильской линии Эль Аль. Попытка провалилась; пилот оказал сопротивление. В ходе нападения один пассажир был убит и одиннадцать ранены.

Д-р Исам аль Сартави тогда встретил меня язвительными словами: «Почему Вы приходите ко мне? Разве это для Вас не пустая трата времени? Ведь Вы всегда позволяете Аль Фатах дезориентировать Вас». По своим целям его группа не отличалась от Аль Фатах.

Напротив, он упрекал организацию Арафата в том, что она слишком бюрократична, что ее погубит собственный аппарат. Его прогноз в 1970 году: «Об Аль Фатах через год никто не вспомнит. Мы – боевая организация будущего». Он не одобрял и финансовую политику Аль Фатах: «Она получает деньги от Саудовской Аравии, от короля Фейсала. А этот король заодно с США. Но ведь нельзя бороться с империализмом и одновременно брать деньги у сторонника империализма. Сомнений тут быть не может: кто платит, тот и заказывает музыку».

Лидер «Общества освобождения Палестины» имел неприятности с руководством ООП, когда летом 1970 года открыто заявил о том, что принятие Гамалем Абдель Насером американской мирной инициативы – это умный маневр. ООП в это время категорически отклоняла любого рода мирные инициативы. Один из сторонников Арафата сказал мне тогда: «У каждого народа есть свой чудак. У нас – этот кардиолог».

Во время гражданской войны в Иордании д-р Исам аль Сартави лишился собственной организации: она была разогнана армией короля. Однако Аль Фатах сумела выстоять. Три месяца спустя после окончания гражданской войны этого человека арестовала полиция Аль Фатах. Больше с ним ничего не случилось. В конце концов он снова предоставил себя в распоряжение Аль Фатах. Арафату нужны были головы, умеющие мыслить политическими категориями.

30. «Хомейни – Арафат! Хомейни – Арафат!»

На борту сирийского чартерного самолета, которым 17 февраля 1979 года Ясир Арафат летит в Тегеран, в течение пятнадцати минут удерживается атмосфера нервозности. Нервозность вызвана появлением двух боевых «Фантомов», летящих параллельно самолету Арафата. На них опознавательные знаки Ирана. Лишь шесть дней назад Аятолла Хомейни пришел к власти в Иране – никто не может быть уверен в том, что иранские военно-воздушные силы, до этого тесно сотрудничавшие с Израилем и Соединенными Штатами, допустят прибытие главы ООП в Иран.

Арафат и члены его делегации по привычке считают боевые «Фантомы» вражескими, ведь самолеты именно этого типа с израильскими пилотами за штурвалом часто совершали налеты на лагеря палестинцев в Ливане. Силуэт этого самолета знаком каждому федаину.

Наконец сирийский пилот устанавливает контакт с экипажами истребителей. Он сообщает, что доставляет к Аятолле Хомейни дружественную делегацию. Через несколько мгновений иранские самолеты приближаются на расстояние нескольких метров. Арафат с облегчением констатирует, что пилоты машут руками. Вскоре «Фантомы» исчезают.

Незадолго до захода солнца сирийский самолет приземляется в аэропорту Тегерана. Два часа спустя Аятолла Хомейни уже принимает Арафата в училище Алави, штаб-квартире главы шиитов. Хомейни и Арафат садятся рядом друг с другом на корточки на полу скудно меблированной комнаты: они сидят на обычных подушках. Арафат сияет, и даже Аятолла заставляет себя изобразить на своем строгом лице улыбку.

Арафат принадлежал к первым из тех немногих, кто открыто продемонстрировал свою радость по поводу победы Хомейни. Текст телеграммы, которую Арафат направил Хомейни И февраля 1979 года, гласит:

«От имени палестинского народа и его революционеров поздравляю Вас с этой исторической победой, которую иранский народ одержал под Вашим руководством. Эта победа знаменует собой кульминационный пункт истории человечества. Одновременно она знаменует собой победу и для Палестинской революции. Этот исторический поворотный пункт означает начало новой эпохи в этом регионе. Предвестники победы становятся очевидны другим народам после длительного периода бедствий и длительного периода гнета расистов-сионистов, которые изгнали наш народ и отдали на порабощение империализму США. Луч революции, который сияет из Ирана, озарит и небосклон нашей Палестины, и небосклон всей нашей исламской нации. Исламская нация одержит победу над всеми врагами – империалистами, колониалистами и сионистами. Возвращение в Иерусалим близко!»

13 февраля Аятолла Хомейни сообщил Арафату по телефону, что благодарен ему за помощь, которую тот оказал во время революции. Так был подготовлен путь для хорошего приема делегации ООП в Иране.

Результат первого совещания объявляется на следующий день: «Революционное правительство Ирана прерывает все дипломатические отношения с Израилем». Персоналу израильской миссии в Тегеране предлагается покинуть страну; собственные дипломаты в Тель-Авиве получают распоряжение немедленно вернуться в столицу Ирана. Премьер-министр Базарган говорит: «Мы не желаем более иметь ничего общего с сионистским правительством».

Помещения израильской миссии в Тегеране предоставляются в распоряжение ООП, она может устроить там свое представительство. Аллея, идущая мимо представительства ООП, в дальнейшем должна называться «улица Палестины». Уже 19 февраля Арафат производит торжественное открытие. Совместно с шиитским духовенством и представителями революционных организаций Ирана Арафат стоит на балконе дома, в который теперь въехала ООП. Внизу на улице ликующая многотысячная толпа скандирует: «Хомейни – Арафат! Хомейни – Арафат!». Они выкрикивают только эти два имени, ничего другого.

На стене перед балконом можно прочесть слова «Viva ООП», написанные крупными латинскими буквами. Парапет балкона оклеен портретами Хомейни. В этот час спадает покров тайны со своеобразного альянса, который долгое время оставался скрытым.

Шах стал Арафату врагом, поскольку дал американскому правительству обязательство ежегодно поставлять Израилю шесть миллионов тонн нефти. В 1973 году, когда обязательство вошло в силу, это количество составляло около 40 % израильского потребления нефти. Поводом для поставок иранской нефти Израилю было стремление тогдашнего американского министра иностранных дел Генри Киссинджера, чтобы Израиль покинул два месторождения на Синайском полуострове. Замену нефти, которую потеряло израильское государство в результате передачи месторождения Египту, должен был обеспечить шах Ирана. США были готовы взять на себя финансирование этого предприятия.

Генри Киссинджер мог быть уверен в том, что шах выполнит обязательства, связанные с поставками нефти, ведь торговые отношения между Израилем и Ираном и прежде можно было назвать хорошими. Однако вскоре выяснилось, что подобными действиями Киссинджер поставил шаха в затруднительное положение. Арабско-исламский мир с неудовольствием взирал на то, как мусульманин Мохаммед Реза Пехлеви снабжает еврейское государство жизненно важной энергией. Арафат выдвинул лозунг: «Шах смазывает своей нефтью военную машину израильтян, которая используется против палестинского парода».

Однако стратегия Арафата пошла еще дальше. Еще в начале семидесятых годов он советовал заставить три государства отказаться от их курса однозначной поддержки Израиля с помощью резолюций. Эти три государства были Эфиопия, Турция и Иран. При этом следовало идти на союз со всеми политическими группировками, независимо от того, имели ли они левую или религиозную ориентацию.

Возможность сыграть активную роль в ходе осуществления иранской революции давала «Organization of Iranian People’s Fedai Guerillas» (О.I.P.F.G.), которая в своей «программе» провозглашала борьбу с шахским режимом. Во всяком случае, O.I.P.F.G. стремилась к изменению всей системы в целом для того, чтобы построить государство марксистско-ленинской ориентации. Падение шаха должно было повлечь за собой гибель феодального строя и, в конечном итоге, господства национальной буржуазии над средствами производства. Как знак своего идеологического происхождения O.I.P.F.G. наиболее примечательными в символе своей организации сделала молот и серп. Организация возникла в результате объединения двух марксистских групп.

В информационном бюллетене ООП от 1 марта 1978 года это объединение было провозглашено победой борьбы пролетариата в Иране. Из этого бюллетеня также можно узнать о целях O.I.P.F.G., стратегия вооруженной борьбы должна противодействовать фашистским методам шахского режима. «Время политики выжидания должно закончиться. Силы общества, обладающие политическим сознанием, анализируют положение иранского народа и в соответствии с этим вырабатывают теорию вооруженной борьбы.

Необходимо вырастить новое поколение кадров революции. Угнетенным классам разъясняется, что помочь им может только борьба. Из осознания своей угнетенности вырастает воля и готовность масс к борьбе. O.I.P.F.G. видит основное поле своей деятельности в среде рабочего класса».

В марте 1978 года ООП, казалось, еще шла по пути тесного сближения с O.I.P.F.G. Однако чем ярче обозначался исламский характер иранского революционного движения, тем больше ООП дистанцировалась от этой организации, которая столь очевидно проявляла себя как марксистская боевая группа. Арафат обнаружил, что в среде революционных сил Ирана есть только один человек, которого можно назвать выдающимся: Аятолла Хомейни. О нем было известно, что политиков левой ориентации он ненавидел не меньше, чем шаха.

Хомейни боролся за образование «Исламской республики», а не за построение марксистско-ленинского общественного строя. Марксисты были для него людьми, которые отрицали существование бога, которые считали, что мир приводится в движение с помощью механики, носящей название «диалектический материализм». Хомейни в качестве движущей силы мог признать только Аллаха. Хомейни объявил «безбожников – марксистов и коммунистов» врагами человечества.

Если Арафат и ООП хотели встать на сторону иранского революционного движения, то определенно не на стороне того, кто с большой степенью вероятности окажется проигравшим. В программе O.I.P.F.G. отсутствовало какое-либо указание на историческую задачу верующих – устранить в Иране несправедливость. Духовенство, считавшее себя поборником справедливости, не упоминалось вообще. Для лидеров O.I.P.F.G. не существовало возможности союза со сторонниками Аятоллы. Общественная значимость поборников религии оценивалась неправильно.

Нереалистичность позиции O.I.P.F.G. привела к тому, что ООП в конечном итоге установила непосредственный контакт с доверенными лицами Аятоллы Хомейни. Она поставляла его революционным группам оружие, прежде всего ручное огнестрельное оружие. В течение восьми месяцев революционеры получили из запасов ООП тысячу тонн военного снаряжения: пулеметы, автоматы, противопехотные ракеты.

В беседе с представителями ООП, которые в конце 1978 года посетили его в парижской эмиграции, Хомейни подчеркивал религиозный характер иранского освободительного движения: «В первую очередь я хотел бы прояснить важный момент. Нынешние народные волнения в Иране имеют стопроцентную исламскую ориентацию. Ход и цель борьбы инспирированы исламом. Народ отклоняет компромисс с шахом потому, что ислам принципиально против компромиссов с тиранами. Точно так же народ отклоняет компромиссы, которые должны быть заключены с иными идеологиями. Сам я всегда был против гибких позиций и всегда буду против».

Хомейни убедительно подчеркивает тесную связь между революцией в Иране и проблемой Палестины: «Когда сионисты заявили о своих претензиях на Палестину, это было болезненно воспринято нами. Это было печальное событие для всех прочих мусульман. И лишь шах и люди из его окружения не воспринимали потерю Палестины как злонамеренную ампутацию важной части исламского мира. Шах помогал Израилю, но это приносило страдания народу Ирана, ибо он был полон симпатии к палестинскому народу и к борцам ООП.

Пятнадцать лет я проклинал помощь шаха Израилю. Многие сыновья и дочери Ирана были брошены за решетку и претерпели истязания за то, что протестовали против агрессии Израиля. Мы всегда, до самой последней возможности, будем оказывать защиту палестинцам в их притязаниях.

Тогда, в 1965 году, мы узнали, что существует движение сопротивления, которое хочет вырвать Палестину из рук сионистов. Однако в шахской прессе это всегда изображалось в искаженном виде, что было вызвано ненавистью.

Шах хотел создать впечатление, что арабы вообще не способны чего-либо достичь. Так Иран стал важнейшим пособником сионистского государства. Эта позиция сделала иранскую и палестинскую революции союзниками».

Ясир Арафат в своей речи, которую после победы иранской революции произносит с балкона вновь открытого представительства ООП в Тегеране, также подчеркивает единую основу иранской и палестинской революций:

«Две революции соединились в одной. В этот исторический момент я ощущаю себя ближе к своей родине Палестине больше, чем когда-либо ранее. Иранский народ будет бороться вместе с палестинским народом. У нас, палестинцев, теперь две родины: Иран, страна, дающая нам родину, и Палестина, страна, которая ждет нас!»

Речь Арафата постоянно прерывается криками массы людей, скандирующих внизу на улице импровизированные лозунги. Группа тех, кто выкрикивает «Хомейни – Арафат!», становится все сплоченнее. Когда их голоса стихают, становится слышна другая группа, выбравшая в качестве лозунга только одно слово: «Палестина! Палестина! Палестина!»

Политический итог, который подводит Арафат в эти дни, гласит:

«Мощное землетрясение совершается в этом регионе мира. США остаются лишь две альтернативы. Они цли могут добиться отказа от кэмп-дэвидских договоренностей, поскольку они стали бессмысленными после иранской революции – события, имеющего всемирно-историческое значение. Или же США могут и дальше подталкивать президента Египта Анвара Садата по роковому пути сепаратного договора.

Приходится опасаться, что они изберут вторую альтернативу. Этот шаг в будущем сделает поражение еще более явным».

В распоряжение делегации ООП на эти дни предоставлен микроавтобус. Когда Арафат едет в нем от здания представительства Палестины в направлении училища Алави для беседы с Аятоллой Хомейни, автобус едва движется по улицам. Сотни людей образуют тесные толпы, чтобы увидеть Арафата. Глава ООП признается, что дни пребывания в Тегеране были одними из самых счастливых в его жизни. Он испытывает ощущение сопричастности к успеху этой революции, за что теперь и получает признание.

В эти февральские дни он предвкушает возвращение в Палестину – визит в Тегеран вознаграждает его за многие поражения. Начиная с февраля 1979 года, Арафат более уверен в себе. Он знает, что его организация способствовала тому, чтобы преподать американцам урок страха. Он рассчитывает на то, что теперь его будут принимать всерьез.

Хани аль Хасан, один из наиболее близких доверенных лиц Арафата, его первый представитель в Тегеране, так видит политическое значение изменений, произошедших в Иране: «Иран покинул лагерь израильтян и теперь находится в лагере палестинцев. Как говорит Абу Амар (Арафат), иранцы теперь в наших окопах. Иран был бастионом американцев, а теперь – бастион неприсоединившихся. Меч из руки шаха перешел в руку народа, а народ применит оружие против сионизма и против империализма. Это самая большая поддержка, на которую мы вообще могли надеяться. Я вспоминаю, как шах в ответ на просьбу короля Саудовской Аравии Халеда дать ООП согласие на открытие бюро в Тегеране заявил следующее: «Я никогда не признаю ООП и не желаю никогда ничего больше о ней слышать!» В конце концов шах исчез на свалке истории».

Хани аль Хасан обнаруживает даже практическое воздействие революции в Иране на палестинцев на захваченных территориях: «Долгое время отсутствовал рынок для апельсинов из Газы. Израильтяне пользовались ситуацией и закупали апельсины по чрезвычайно низкой цене. Они делали из них сок.

Тогда палестинские крестьяне перестали выращивать второй урожай. Они больше ничего не зарабатывали. Многие стали безработными. ООП прилагала большие усилия для того, чтобы помочь крестьянам.

Мы были очень рады тому, что Иран, хоть и совершенно не нуждается в апельсинах, хочет купить треть урожая. Саудовская Аравия заявила, что готова закупить две трети. Имам Хомейни настоял на том, чтобы его страна, совместно с Саудовской Аравией, помогла палестинцам».

По словам Хани аль Хасана, между вождями Палестинской революции и Иранской революции существовало братское единение: «Наше положение в Иране не имеет себе равных. Мы ночуем в домах лидеров революции. Если удается, мы идем в дом имама Хомейни и остаемся там иногда целыми днями. Там не существует протокола, и беседы между нами заранее не планируются. Мы находимся в доме Хомейни. Мы беседуем с ним – иногда даже в те часы, которые предназначены для отдыха Хомейни».

То, что Арафат когда-то стремился сотрудничать с иранскими марксистами, предано забвению. В эти дни они исчезли с активной политической сцены, поскольку не стали приспосабливаться к ситуации. Даже группировки, прежде имевшие однозначно левую ориентацию, подчеркивают свою солидарность с Аятоллой Хомейни и со всем шиитским духовенством.

Арафат проявляет уважение по отношению к шиитскому направлению исламской религии – сам же Арафат суннит. В сопровождении сына Хомейни Ахмеда он посещает священные места в Мешеде, где похоронены выдающиеся имамы и мученики шиитов. Во время этого путешествия он отваживается произнести лозунг, за который на него позже обиделись некоторые члены руководящих органов ООП: «Наша Палестинская революция столь же исламская, как и Иранская революция».

Христиане и марксисты в рядах ООП с удивлением задают себе вопрос, рассчитывает ли вообще Арафат в будущем на их сотрудничество, не утвердился ли он под воздействием Аятоллы Хомейни в полностью происламской ориентации.

На заседаниях исполнительного комитета раздаются предостерегающие голоса. Вот их аргумент: «Мы не имеем права на столь тесную связь с религиозным движением. До сих пор наша революция носила светский характер. Мы будем втянуты в спор религиозных направлений между собой. К уже имеющимся предметам конфликта добавятся новые».

Арафат, приводя свои возражения, подчеркивает, что религия в действительности приобрела большое значение для любого политического процесса в регионе между Марокко на западе и Пакистаном на востоке. Тот, кто хочет оказывать влияние на политику, должен учитывать фактор религии, должен вести работу с верующими и не имеет право просто не замечать их. Арафат придерживается мнения, что Иранская революция дала Палестинской революции свободу от разного рода зависимостей в арабском регионе. Он говорит буквально следующее: «Мы выиграли в глубоком тылу». При этом он употребляет немецкое слово «хинтерланд» [5]5
  Немецким словом «хинтерланд» обозначается территория, прилегающая к уже завоеванной колонии, на которую заявляет свои претензии колониальная держава; кроме того, переводится как «глубокий тыл» (Прим. перев.).


[Закрыть].

Уже вскоре после революции становится очевидным, что слишком большой энтузиазм иранцев также может привести к трудностям. Молодые иранцы, всерьез воспринимающие лозунг Арафата о единстве Иранской и Палестинской революции, хотят принимать активное участие в борьбе палестинцев против Израиля. Около сотни таких юношей собираются в тегеранском аэропорту и ждут бесплатной отправки в Бейрут. Ни одно правительство, ни одна организация не желает предоставить самолет в распоряжение добровольцев. Ливанское правительство подумывает о том, чтобы воспрепятствовать въезду иранских сторонников ООП. Оно с неудовольствием взирает на усиление боевой мощи ООП за счет иностранной помощи.

Сам же Арафат хоть и согласен с тем, что молодые люди из Ирана готовы к борьбе за дело палестинцев, однако знает, что они не прошли никакого обучения обращению с оружием и технике ведения боя. Он должен готовиться к тому, что гости из Ирана в течение долгого времени будут обузой его организации. В конце концов он спокойно воспринимает весть о том, что молодые иранцы останутся дома.

Когда в ноябре 1979 года революционно настроенные умы из окружения Хомейни принимают решение взять в заложники американских дипломатов, Арафат проверяет, не сможет ли он извлечь политическую пользу, действуя в качестве посредника между Вашингтоном и Тегераном.

Поскольку влияние Арафата на Хомейни и на революционную гвардию, прошедшую обучение в основном в ООП, было значительным, успех посреднической миссии был вполне возможен. Условием оказания помощи президенту Картеру было признание правительством США ООП как представителя палестинцев – однако к этому Картер не был готов. Таким образом, мечты Арафата не сбылись.

Год спустя после успешного окончания Иранской революции Арафат признает, что слишком тесный союз с Аятоллой Хомейни может принести неприятности. Со стен штаб-квартиры ООП один за другим начинают исчезать портреты Хомейни. Война между Ираном и Ираком несет с собой постепенное ослабление тесного контакта с Аятоллой Хомейни. К моменту смерти Хомейни отношения между Ираном и Палестиной совсем прекратились.