355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гера Серебро » Ярый Рай (СИ) » Текст книги (страница 3)
Ярый Рай (СИ)
  • Текст добавлен: 1 января 2019, 23:00

Текст книги "Ярый Рай (СИ)"


Автор книги: Гера Серебро



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5
Эффективное лекарство от топорности

Рональд проснулся по выработанной привычке на заре. С удовольствием потянулся, встал с кровати, оделся, тщательно заправил кровать. Хозяин еще спал. Рон выскользнул во двор, умылся ледяной водой с колодца, взбодрился и тихо прошел на кухню.

С опаской зажег плиту, подсыпал уголь. Сходил с чайником за водой, поставил на огонь. Вчера Грэгор сказал, что вверяет Рону все хозяйство на самостоятельное ведение. И дом, и огород, и все-все-все. А Рональд привык ответственно подходить к делам. К тому же ему не терпелось показать новому владельцу, что тот не зря его привел. Вчера такой возможности не выпало, потому что Грэгор велел осваиваться и отдыхать, а Рональд и отдыхать-то не умел. Ему не терпелось сделать хоть что-то.

Он до сих пор не мог поверить, что все происходит не во сне. Новый дом ему понравился безумно. И дом, и Грэгор, и чудесный лес вокруг, и смешная Биззи, и колодец во дворе, и выделенная комната с большим окном, в которое с самого утра светило солнце. Это казалось невероятным. У него! Комната! Своя! С окном, в которое заглядывает солнце! А вчерашние слова хозяина? Он велел следить за домом и за огородом! Самому! «Делай то, что посчитаешь нужным», – именно так Грэгор вчера сказал. И Рональд чувствовал себя почти дворецким, а он никогда не чувствовал себя настолько высоко. Его распирало от радости, от важности и энтузиазма.

Вскоре на аромат свежей заварки спустился сонный Грэгор. Он выглядел очень довольным и даже Рона похвалил – и энтузиазм разгорелся еще больше. А когда хозяин допил чай и сказал «спасибо» – Рон почувствовал, что готов свернуть хозяйственные горы. Убрал на место чашки, спросил, где находится ведро, веник нашел в чулане, с разрешения порвал на тряпки старый плед, набрал воды, все подготовил, взял швабру в руки и оценивающим взглядом обвел дом. Фронт работ пугал объемом. С точки зрения Рона жилище Грэгор запустил.

«Глазам страшно – рукам нет!» – подумал он, закатывая рукава. И понеслось.

К концу дня Рон привел дом в идеальный порядок, огород, к сожалению, успел только полить. Накрутил на палку паутину с потолка, отполировал все котелки до блеска, полы вымыл столь тщательно, что, как шутил Грэгор, «на них теперь и операции можно проводить!». Снял и постирал все занавески, подушечки, отодвинул мебель, чтобы собрать под ней пыль, расставил вещи по местам. Оттер все стекла в окнах, зеркала, ножом отскреб плиту от слоя гари, вымел из нее золу, железные поверхности натер графитом. До вечера он суетился, ни разу не присел, и, что интересно, ни капли не устал. Энергия била ключом. Ему понравилось делать что-то не по указу, а по желанию, а желаний оказалось много. И хотелось еще и там, и это, всерьез взяться за сад, за огород, и козу доить научиться, и вытрясти коврик с чердака, и…

Но незаметно день подошел к концу.

Грэгор не мог нарадоваться. Он за ним весь день ходил и без устали восторгался. А Рону нравилось, что хозяин им доволен, он хвалебных слов в свой адрес и не слышал никогда, и не знал, что слышать их до невозможности приятно. И, когда доктор вечером отъехал к пациентке и обещал вернуться через полтора часа, Рональд взялся за ужин.

Он ни разу не готовил. Но так всегда хотел! К тому же Рону казалось жутко неправильным, что Грэгор сам готовит, и, раз хозяйство вверили ему, то нельзя допускать, чтобы обожаемый хозяин хоть как-то напрягался. Он отложил дела домашние на завтра, походил по огороду, надергал овощей.

Рон приготовил всего лишь жареную картошку, из расчета на троих – одну порцию Грэгор относил в лес, где жило чудовище-Ярый. Возможно, немного с солью переборщил. Но с корочками, с золотистым луком, красиво зеленью украсил. И салат нарезал. Из огурцов и помидоров. А другой – из мелко тертой моркови с чесноком. Яблоки собрал и груши, помыл, красиво в блюде уложил. Все тарелки использовать пришлось, весь стол заставить, но зато как же приятно было видеть восхищение в глазах вернувшегося Грэгора, смотреть, как он уплетает им приготовленную еду, нахваливает и добавки просит!

– Рональд, ты чудо. Ты самое настоящее чудо! Ну это же обычная морковь, как ты ее вкусной такой сделал?

Рон смущался, щурился, теребил край скатерти, найденной в чулане, отстиранной, выглаженной и к ужину переселившейся на стол, и не знал, что Грэгору ответить. А тот добил его подарком, стопкой новенькой одежды, не одинаковой, а разнообразной и цветной, и коробочкой, в которой лежали семена. Хозяин в цветах совсем не разбирался, и скупил все, что под руку попалось, бархатцы нескольких видов, годецию и георгины, астру, календулу и несколько таких, которые Рон сам в первый раз увидел.

Он хотел плакать. И Грэгора благодарил, пока тот под видом срочных дел не улизнул из кухни.

А Рональд отнес ценную ношу в комнату, переложил одежду в шкаф, коробочку поставил в угол, сходил к колодцу за водой. Принес ведро на кухню и тщательно вымыл все тарелки. Вытер их насухо полотенцем, до скрипа. Сложил в стопку, взял ее в руки, чтобы убрать на место, на полку. Она висела слишком высоко, пришлось привстать на цыпочки.

Рональд подумал было о том, что в следующий раз надо бы складывать посуду по одной, и, наверное, подставить стул, потому что держать тяжелую стопку на вытянутых руках, да еще и на цыпочках, оказалось очень неудобно, но как только он так подумал и даже донышком нижней тарелки прикоснулся к краю полки, как вся стопка с угрожающим скрежетом накренилась, и, чтобы она не рухнула, пришлось резко шагнуть в сторону. Но увы, нога споткнулась о едва выпирающий угол доски, Рональд потерял равновесие, руки дрогнули, и вся стопка разом ухнула вниз – а вместе с ней и душа ухнула в пятки. Он только и успел, что отскочить в сторону. С нарастающим ужасом Рон смотрел, как все-все тарелочки, дорогие, красивые, полетели на пол и с дребезгом разлетелись на осколки.

Грохот раздался такой, что отдающим эхом звоном заложило уши, а самое страшное, что на лестнице уже слышались торопливые шаги хозяина. Рональд вспомнил, что он, вообще-то, очень неуклюжий, топорный, убогий; вспомнил, как пару лет назад разбил блюдо с ужином, вспомнил, что ему тогда за это было, и тут же все шрамы на спине вспыхнули огнем. Глаза расширились, сердце забилось быстро-быстро, дрожащими руками он зажал рот и, не шевелясь и не мигая, уставился на вход.

– Рональд!.. – влетел на кухню бледный Грэгор, тут же попятился, окинул взглядом кухню и в упор посмотрел на него. – Ох, Рональд…

А Рон так разволновался, его так сильно трясло от страха, что он и ответить ничего не смог. Моргал только беспрерывно, потому что на глазах непроизвольно выступали слезы, и смотрел вниз, под ноги, на сотни фарфоровых осколков, на обрывок зеленой каемки на некоторых из них, каемки, которая никогда не станет целой и не сомкнется в круг. Поднять глаза он не решался. Но воображение рисовало лицо хозяина перекореженным от злобы, ведь это же были единственные тарелки в доме, ведь Рональд всего второй день живет здесь, и уже несет немалые убытки. Правильно говорили прошлые хозяева, что он не годный ни на что, вот и всплыла правда, и странно, что всплыла она только сейчас!..

– Ты целый? – Грэгор успел подойти ближе. Рон сжался, внутри все покрылось льдом. – Ногу порезал… быстро, идем в гостиную, надо перевязать.

Как в тумане Рональд дошел до гостиной, по жесту хозяина сел на диван. Грэгор раскрыл ящик, достал оттуда что-то с резким неприятным запахом, сел рядом.

– Дружочек, а ну ты чего? Так сильно больно?

Рон не чувствовал боли. Он только сейчас заметил, что, наверное, наступил на один из осколков и поранил ступню, и теперь с нее капала кровь. Посмотрел дальше, на коридор, и с замирающим сердцем увидел, что он еще и пол кровью перепачкал, пока до гостиной шел.

Как всегда, все вымазал. Переломал. Испортил.

– Ты из-за тарелок боишься? Боишься, что я тебя накажу теперь? – совсем беззлобно спросил Грэгор.

Рон зажмурился со всей силы. Что-то ему подсказывало, что новый хозяин не станет наказывать сильно, не тот характер у него. Скорее всего, он его просто отчитает, но один укоризненный взгляд Грэгора Рональду показался бы невыносимее, чем удар плетью по спине. И он только сейчас сообразил, что опасается не столько заслуженного наказания, сколько того, что хозяин в нем разочаруется. Что станет хуже относиться, предвзято, что пожалеет о том, что вообще взял его, неуклюжего, и привел в дом, что так сильно доверял и вверил все хозяйство, что на подарок потратился зазря, что весь день хвалил напрасно. Что Грэгор в принципе рассердится. Разозлится. Что настроение у него испортится.

А Рону меньше всего на свете хотелось, чтобы Грэгор расстраивался.

– Простите меня, пожалуйста. Я не… – начал было он оправдываться и запнулся. Слова не шли, голос прерывался. Да и что тут можно сказать?..

– Рональд, – Грэгор переложил порезанную ногу на диван, провел по ранке мокрой ватой, отчего кожу сильно защипало, начал обматывать ступню бинтом. – А знаешь, как я испугался? Не из-за посуды, конечно, а потому что подумал, что с тобой что-то страшное случилось. У меня ведь чуть сердце не остановилось. А тут… всего лишь тарелки. Мы завтра новые купим. Тарелок в городе много, на любом углу купить можно, а вот второе такое маленькое чудо синеглазое я во всем мире больше не найду. Не расстраивайся из-за них. Главное же, что ты сам цел. Ну, почти.

Грэгор завязал края бинтов аккуратным узлом и опустил ногу на пол.

– Посиди пока, не вставай. Я скоро подойду.

Он ушел на кухню. А Рон сидел, слушал, как Грэгор гремит осколками, собирая их, и не мог понять, что с ним происходит. Дыхание у него выровнялось, сердце утихомирилось, но слезинки стекали одна за другой, не переставая, и он не видел ничего, все плыло, и успокоиться никак не получалось. Ему никогда такого не говорили. С ним никогда так бережно не обращались. Какое-то новое, неиспытанное доселе чувство, разрывало изнутри. Доброе и светлое. И Рональд никак не мог поверить, что так действительно бывает, что он на самом деле стал дорог кому-то не потому, что безукоризненно себя ведет и приносит много пользы, а потому, что он… хороший?

Ночью Грэгор отнес окровавленную вату Ярому, а на следующий день съездил в город, купил новые тарелки, инструменты для сада, пару дополнительных комплектов постельного белья, обувь, что-то из одежды и прочих важных мелочей рода зубной щетки. А дома, вооружившись отверткой, до самого вечера перевешивал все полки. На пол метра ниже.

С того дня прошло чуть более трех лет. Рональд возмужал, подрос. Вырастил собственный прекрасный сад, любимое детище. Из рук у него почему-то никогда больше ничего не валилось. Пошла спокойная, размеренная и счастливая жизнь. И все было прекрасно, пока в один солнечный день Рон не выбежал на крыльцо, чтобы встретить Грэгора после поездки.

Выбежал и замер. И не мог понять, солнце ли так безжалостно слепит глаза, или та девушка напротив.

Он в первый раз увидел Лизу.

Глава 6
Лиза и Рональд знакомятся поближе

Девушка во все глаза уставилась на третьего жильца и обомлела. Почему-то ей и в голову не приходило, что в доме помимо доктора и Ярого живет кто-то еще. Но нет, навстречу робко подходил самый настоящий третий обитатель. Поначалу Лизе показалось, что это подросток – человек был с нее ростом, а она сама отличалась миниатюрностью – но при ближайшем рассмотрении поняла, что он или ровесник, или чуть старше. Красивый, в простой одежде, светло-русый. Он выглядел очень изумленным: раскрыл рот и смотрел на девушку большими круглыми глазами цвета ночного неба. Девушка так заворожилась ими, что не сразу заметила татуировку-паутину на его лице, а разглядев, разочаровалась.

Всего лишь невольник.

– Лиза, позвольте вам представить. Это Рональд. Рон, это Елизавета, – спохватился Грэгор.

Рональд сильно смутился, покраснел и вежливо поздоровался; Лиза едва заметно кивнула.

– Идемте в дом. Не бойтесь, пожалуйста, Ярый в доме не живет и очень редко сюда заходит.

Лиза с опаской обернулась. Ярый действительно ушел, и спускался по участку вниз, в сторону леса. Слабо понимая, что происходит, девушка зашла за Грэгором в дом.

Внутри было небогато, не так, как у отца. Но чисто, красиво, аккуратно. Светло. Деревянные стены, пол и потолок. В прихожей находилось три двери – одна входная, одна вела на кухню и маленькая, наверное, от кладовой или чулана. Рядом с ней была лестница. По другую сторону располагалась арка, ведущая в гостиную, где стоял большой диван и виднелся край камина. Туда Лизу и повели.

– Садитесь, отдохните. Вы, наверное, всю ночь не спали. Хотите-что нибудь? – засуетился Грэгор. – Рональд, у нас осталось что-нибудь от обеда?

– Нет, но я быстро приготовлю.

– Мне не надо ничего, – вздохнула девушка с дивана.

– Чай? Хотите чай? Давайте, поговорим за чашкой чая, – настойчиво не сдавался Грэгор. И Лиза поняла, что иначе они попросту не отстанут.

– Хорошо.

– Рональд, идем на кухню. Мы очень быстро, подождите, – воодушевился доктор. И, к облегчению Лизы, они оба ушли.

Девушка не хотела с ними говорить. Она их видеть не хотела. Она хотела отдохнуть, прийти в себя, понять, что происходит. Одной. Наедине с собой. Без суеты вокруг. Без незнакомых людей рядом. Но понимала, что минуты через две они вернутся, и продолжат играть в гостеприимных хозяев. Интересно, а если притвориться спящей, оставят ли ее в покое? Хоть ненадолго? И девушка, не мешкая, легла на подлокотник. Закрыла глаза и сделала вид, что спит.

Когда Грэгор и Рон вернулись в гостиную с подносом, Лиза мирно сопела, удобно расположившись на диване. Волосы ее разметались на подушке, одна рука безжизненно свисала. Они в нерешительности застыли под аркой и переглянулись.

– Это тот самый человек? Про которого вы рассказывали? Третий жилец? – вполголоса спросил Рональд.

– Да, дружочек.

– Но это же девушка! Девушка!

– Ш-ш-ш, Рональд, тише! Разбудишь же. Да, девушка. Мне самому не верится, что скоро все закончится. Пойдем, не будем ей мешать. Мне нужно с тобой серьезно поговорить, – увлек он его на лестницу.

– Слушай меня очень, очень внимательно, Рональд, – продолжил доктор наверху, в захламленной комнате, предназначенной для нового жильца. Он закатал рукава и приступил к уборке, Рон последовал его примеру. – Лиза очень нужна Ярому. И ты даже не представляешь, насколько. И наша с тобой задача – сблизить их. Времени у нас мало, Ярый не может ждать месяцы, пока она к нему привыкнет, как, например, в твоем случае; процесс надо очень ускорить. Поэтому отныне и ты, и я – мы делаем все для того, чтобы она перестала его бояться. Говори про него, води ее к нему, отзывайся о нем хорошо. Это во-первых. Во-вторых. Девочка напугана. Она подавлена. Ей многое пришлось пережить. Поэтому, наша вторая задача – окружить ее любовью и заботой. Ей должно быть хорошо. Спокойно. Она должна чувствовать себя, как дома, она и есть дома, мы должны стать ей родными и близкими людьми. Не притворяться таковыми, а действительно ими стать. И, Рональд, Лиза не только Ярому нужна. И мне тоже. От нее теперь многое зависит, от нее зависит все, и я… мне… извини, – отвернулся доктор к стене, делая вид, что подбирает с пола старое ведро.

– Я очень постараюсь. Очень-очень. Не расстраивайтесь, пожалуйста, – тут же отреагировал Рональд, чуткость и проницательность которого с годами стала только выше.

– Я не расстроен, дружочек, наоборот. Просто, мы так долго ее искали и вот наконец нашли, а она же еще ребенок, Рональд! Ей всего шестнадцать лет! Я не был готов, не ожидал, и не знаю, справится ли она, не представляю, как она сможет, и захочет ли… Впрочем, тебе незачем это знать. Извини, но пока я не могу рассказать тебе всего. Но я очень на тебя надеюсь, Рональд.

– Я буду к ней как к королеве относиться и даже лучше, – заверил Рон хозяина, лицо которого быстро разгладилось.

– Ох, Рональд. Я говорил тебе, что ты – чудо?

– Говорили, – засмущался он. – Я за водой схожу. Тут полы, грязные…

«Скоро все закончится!» – стучало по вискам, когда кто-то на цыпочках проходил мимо гостиной.

«Все закончится!» – вздрагивала Лиза при каждом подозрительном шорохе.

«Закончится!» – замирало сердце.

Девушка лежала, отвернувшись к спинке дивана, и искренне надеялась, что со стороны не видно, как по телу пробегает крупная дрожь, и подложила руки под себя, чтобы никто не увидел, как они трясутся. Наверное, кто-то все же это заметил. Подкрались тихие шаги, и на Лизу лег теплый плед. Она перепугалась так, что задержала дыхание, и выдохнула только через минуту.

«Надо что-то делать!» – лихорадочно соображала девушка. «Скоро все закончится» – что он имел в виду? Что – закончится? Им нужна жертва? Они убить ее хотят?! Не известно, что именно им нужно, но ничего хорошего – однозначно, и отсюда надо выбираться, и как можно скорее.

Но как?!

Девушка решила дождаться ночи, чтобы под покровом темноты тихо улизнуть и укрыться где-нибудь в городе. Символическое ограждение стоит только с одной стороны участка, дорогу она запомнила. Если дверь окажется запертой, вылезти можно через окно. Главное – выбраться отсюда, незамеченной, добраться до города, а там уж она что-то, да придумает.

Мысль о предстоящем побеге здорово грела душу, плед согрел тело, и утомленную девушку разморило. Она долго лежала и терпеливо ждала, когда же голоса в доме и во дворе утихнут, а на улице стемнеет, и в итоге не заметила, как погрузилась в тревожный сон.

Когда Лиза распахнула глаза, в гостиную пробивался слабый розовый луч рассвета. Она подскочила, как ужаленная, откинула плед и на цыпочках прокралась к окну. Только-только начало светать, узенькая полоска солнца едва проглядывала из-за деревьев, озаряя их, словно пламенем. Она прислушалась. В доме стояла тишина, только черепица потрескивала на ветру. Двор со стороны ворот был пуст.

«Пора!» – скомандовала себе и бесшумно проскользнула к выходу, двигаясь в полутьме на ощупь. И когда до спасительной двери осталось всего ничего, Лиза задела ногой не то вешалку, не то канделябр – и предмет с грохотом повалился на пол.

Сердце подпрыгнуло, девушка прижалась к стене, стараясь казаться незаметной, и замерла. Сверху послышался шум, скрип двери и почти сразу на площадке крутой неприметной лестницы замаячил огонек свечи. Лиза едва не расплакалась, когда в мерцающем свете разглядела встревоженного Грэгора в пижаме.

– Вы куда-то собрались? – взволнованно спросил он.

– Это… не ваше… дело! – Лиза шагнула к двери, не спуская с доктора глаз.

– Лиза, постойте, – гораздо тверже сказал Грэгор и спустился на одну ступеньку.

– Не подходите ко мне!

– Лиза, успокойтесь и выслушайте меня, – и спустился еще на один шаг.

– Нет! Не трогайте меня! Уйдите, отстаньте, да будьте вы прокляты! – выкрикнула девушка и рванула к двери.

К счастью, она оказалась не запертой, и в следующее мгновение Лиза пересекала двор и дрожащими руками открывала ворота. В каждом кустике, в каждой тени ей мерещился Ярый, укрывающийся где-то здесь, совсем рядом, ведь не мог же он уйти далеко; и она едва удерживала рвущийся наружу крик ужаса, стрелой мчась прочь от опасного места.

– Да чтоб тебя! – выругался Грэгор и сбежал вниз по лестнице. Вышел на крыльцо и осмотрелся – только открытые ворота раскачивались на ветру, Лизы и след простыл. – Да чтоб ее!..

– Что случилось?

Сзади подошел сонный Рон.

– Лиза, сбежала. Рональд, дружочек, вся надежда на тебя. Меня она не послушает, Ярого перепугается до смерти!

Рональд не мешкая схватил рубашку с вешалки, наспех обулся и отправился следом за сбежавшей девушкой.

Лиза со всех ног бежала по дороге и, спотыкаясь, бросала короткие взгляды через плечо, опасаясь погони. Ноги промокли от обильной утренней росы, подошва неудобных туфель стала скользкой, она едва не упала пару раз на гладких камнях, но продолжала упорно мчаться вперед, не сбавляя скорости. Разгоряченное сердечко колотилось столь быстро, что было готово сгореть от нагрузки. Вскоре и в боку закололо, и кислорода стало остро не хватать; бег замедлился и перешел на быстрый шаг, а после девушка и вовсе остановилась, согнувшись пополам и жадно ртом хватая воздух.

«Нельзя останавливаться!» – встряхнула себя, с трудом выпрямилась и продолжила идти.

Утро, как назло, выдалось прохладным, противный ветер пронизывал насквозь, разгоняя стелющийся над землей туман. Лиза поежилась, всхлипнула и обхватила себя руками, пытаясь хоть немного согреться. До спасительного поворота на главную дорогу оставалось не так уж и много, а там и до города рукой подать – главное, идти и не останавливаться, и не позволить им схватить себя. И девушка шла, с надеждой вглядываясь вперед и с опаской оборачиваясь назад; но, чем ближе она подходила к повороту, тем медленнее передвигала ноги. Только сейчас Лиза задумалась – а что ее ждет там, в городе? Одинокая девушка, грязная, побитая, беременная. Да даже на дороге любой всадник сможет сделать с ней все, что заблагорассудится, потому что она от нищенки, за которую никто не заступится, не отличается ничем. А в Райтоне? Куда там идти? К кому? К Тиму, что предал ее? К отцу, который грозился убить? Слоняться по улицам, побираться, загнуться от голода или ждать, пока ее завербуют в один из многочисленных борделей? Куда?!

Девушка остановилась и с тоской посмотрела вперед. Нерешительно обернулась. Идти в одну сторону – плохо; в другую – еще хуже. Здравый смысл кричал, что лучше всего развернуться и пойти назад, потому что там хотя бы есть крыша над головой, еда, условия; животный страх упорно гнал вперед.

– Да за что мне это? – в отчаянии выкрикнула Лиза в пустоту.

В ответ только деревья прошумели на ветру.

Растерянно посмотрев по сторонам, девушка понуро подошла к пеньку, сиротливо выглядывающему из травы на обочине. Села на него. Что делать дальше, она не знала. «Утопиться, что ли…» – обреченно подумала Лиза, и по щекам потекли слезы. Она понятия не имела, где здесь находится река. А если бы и знала, то все равно ничего бы не сделала, потому что не смогла бы. Ждать. Оставалось только сидеть и смиренно ждать, пока ее не схватят и не вернут назад. Потому что добровольно идти в дом она физически не могла.

Ждать пришлось недолго. Вскоре вдали, со стороны имения, из туманной дымки вынырнул быстро приближающийся силуэт. Вполне предсказуемый. Лиза не стала убегать или прятаться, просто с тоской в глазах смотрела на идущего навстречу человека. Прищурилась, пытаясь рассмотреть преследователя. Быстро поняла, что это всего лишь невольник. Не Грэгор. Не Ярый. Что немного успокоило ее.

Постепенно замедляя шаги, он подошел совсем близко и нерешительно остановился в паре метров от Лизы, поднял на нее глаза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Вам надо вернуться, – сказал он наконец.

Лиза зрительно оценила габариты противника и мысленно усмехнулась. Они решили вернуть ее с помощью вот этого недоразумения в клетчатой рубашке, которое едва ли выше, чем она сама? Девушка понимала, что, по сути, ее загнали в угол, и что не он, так придет кто-нибудь другой; но сдаваться так легко не собиралась. Хотят заполучить ее? Хорошо. Но им придется постараться.

– Мне не надо возвращаться. Это вам надо, чтобы я вернулась. Добровольно я никуда не пойду. Хочешь, чтобы я пошла – веди меня силой, – дала она уверенный отпор.

В ответ невольник мельком посмотрел на нее, как будто бы удивившись, и не сдвинулся с места. Лиза восприняла его замешательство как маленькую, но победу, и воодушевилась. Она сощурилась, медленно встала с пенька, подняла голову и в упор уставилась на растерянного противника. Язык у Лизы всегда был подвешен, а сейчас совсем развязался.

– Давай, докажи своему хозяину, что ты очень преданная собака. Ну? – сквозь зубы процедила она. Выдержала паузу, но ответа так и не дождалась. – Вы думали, я так легко вам дамся? Напрасно. Ну же, давай, не стой. Или ты тяжелее чашечки чая для своего владельца поднять ничего не можешь? Боишься, что с девушкой не совладаешь? Мне почему-то тоже так кажется. Не совладаешь, куда уж тебе.

В ответ он нахмурился, но так ничего и не сказал.

– А ну что такое? Что стоишь? Ты правда думал, что мне достаточно сказать: «Вам надо вернуться», и я пойду? Какой же ты жалкий. Мне искренне тебя жаль. Плохо, наверное, быть шавочкой. Иди, скажи своему хозяину, чтобы послал за мной кого-нибудь другого. Я здесь подожду. Ну же, будь послушным мальчиком, ступай, – медленно и смакуя почти пропела девушка, не без удовольствия наблюдая за тем, как меняется в лице противник.

Невольник с шумом выдохнул и поднял голову. Посмотрел на нее глубокими, синими глазами. Запахнул рубашку и обхватил себя руками. И, пытаясь говорить нормально, но с предательской дрожью в голосе, сказал:

– Нет. Я без вас никуда не пойду.

– Так я никуда идти не собираюсь. Я же говорила тебе. Или тащи меня, или ступай прочь.

– Тогда я с вами постою, здесь дорога рядом проходит, а по ней торговцы утром на рынок едут. Вам опасно одной здесь находиться, они заметить могут.

– Ты слишком разговорчивый для своего положения, не находишь?

– Простите, пожалуйста, я отвык немного от правил. Обещаю больше так не делать. У вас мурашки по плечам бегут, наденьте, пожалуйста, – невольник снял с себя рубашку и протянул Лизе. – Я не знаю, как скоро за нами придут, а у вас платье от росы промокло. И ветер сегодня холодный.

Лиза, стоя с рубашкой в руках, опешила. Девушка ожидала чего угодно, но не этого. Мельком посмотрела на свое плечо – кожа действительно напоминала гусиную. Она и правда продрогла насквозь, просто от волнения забыла об этом. Перевела взгляд на невольника, у которого кожа на груди и на руках очень быстро стала такой же, как и на ее плечах. И, судя по всему, он действительно не собирался никуда уходить. Встал удобнее, поежился. И силу применять тоже не собирался. Да он же, по сути, и не ответил на ее выпад ничего, все молча проглотил. Стоял, молчал, слушал, выслушивал. Смотрел еще. Синими, красивыми глазами.

Во рту встал горький привкус, а в душе что-то дрогнуло. Лиза прижала к груди рубашку, и совершенно неожиданно вспомнила имя невольника.

– Рональд… Ладно, пойдем домой. И вот это забери, – протянула ему одежду.

– Как скажете, – кивнул он, развернулся, и, поглядывая за девушкой через плечо, пошел к дому.

А рубашку так и не забрал.

Залитый утренним солнцем лес слепил глаза, пробудившиеся птицы запели звонкую трель. Туманная дымка над округой рассеялась, а ветер ослабил хватку. Тихим хрустом мелких камушков отдавались шаги. Два маленьких силуэта приближались к воротам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю