Текст книги "Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску"

Автор книги: Георгий Адамович

Соавторы: Юрий Иваск
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

26

29/IV-<19>55 <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Получил «Опыты» – спасибо! – и прочел их. Исполняю Ваше желание и передаю свое впечатление.

В общем – хорошо: журнал чистый, достойный, «задумчивый»[154]154
  См. примеч. 297.


[Закрыть]. Трудно сказать, где и в чем именно, но сквозит отношение к творчеству и литературе такое, как должно быть. Это главное. Но чуть-чуть журналу недостает энергии и жизни, которые оттенили бы его «задумчивость», не как бегство от хамства и всего такого, а как преодоление. Простите за дважды два: духовность до воплощений во всякие житейские пласты бесконечно менее ценна, чем после, т. е. та, что выдержала испытание, уцелела. В целом «Опыты» чуть-чуть до, чуть-чуть «башня из слоновой кости». Но пишу я Вам об этом только потому, что пишу всю правду, как она мне представляется: м<ожет> б<ыть>, есть и придирка. Par le temps qui court[155]155
  В наше время (франц.).


[Закрыть], «Опыты» – на нужном месте, в нужной роли, хотя не мешало бы им прибавить именно в этой роли – боевого задора. Как это сделать? Согласен, что трудно. Мало людей, да и задор есть лишь у тех (или почти только у тех), кого надо бы гнать подальше. (М<ожет> б<ыть>, Яновский пригодился бы? У него задору много, и все-таки он «свой».) Вы жаловались, что Толстую Вам навязали[156]156
  Имеется в виду публ.: Толстая A.Л. Николка // Оп. 1955. № 4. С. 38–46. Александра Львовна Толстая (1884–1979) – дочь Л.Н.Толстого, литератор, мемуаристка.


[Закрыть]. Да, она – не Бог весть что, но как «оттенение» она пригодилась, не то что Аронсон, который не нужен ничему и ни для чего[157]157
  Речь идет о статье: Аронсон Г. О «борьбе за индивидуальность» // Там же. С. 62–64. О Г.Я.Аронсоне см. примеч. 62. Адамович имеет в виду, что рецензии Аронсона на «Опыты» были неизменно не слишком дружелюбными.


[Закрыть]. (Я знаю, конечно, что он нужен для отзыва, но мало верю в значение отзывов, даже практическое.)

Кое-что об отдельных вещах:

Варшавский интересен в первой части, но не о Набокове[158]158
  См.: Варшавский В. О Поплавском и Набокове // Там же. С. 65–72.


[Закрыть], и притом по названию его статьи можно ждать параллели, сопоставления, а он просто ограничился разбором «Пригл<ашения> на казнь», вещи пустой и банальной[159]159
  Помета Иваска: «Не согласен».


[Закрыть], при всех ее стилистических штучках. Все эти будущие тоталитарные ужасы с роботами и номерками успели превратиться в «общее место», лживое и тупое, и не стоило Варш<авскому> об этом и говорить. Но отдельные мысли очень верны, и лично мне очень нравится, как статья написана (едва ли понравится очень многим, т. к. нравится легкость, а он ворочает камни и глыбы).

У Гершельмана – кстати, кто он? кем был? Я очень мало о нем знаю? – было бы очень много хорошего, если бы все это было иначе изложено. Уж очень невозмутимо и «лапидарно». Все это так, но м<ожет> б<ыть> и не так, а у него ни разу перо не дрогнуло, и даже о воскресении мертвых он пишет: «это само собою»[160]160
  Речь идет о публикации: Гершельман К. О «Царстве Божием» // Там же. С. 76–86, где, в частности, он писал: «Мертвые воскреснут – это само собой. Но задолго до этого, уже в этой жизни, здесь, на земле, бессмертен каждый, вошедший в Царство Божие» (С.85). Карл Карлович Гершельман (1899–1951) – поэт, прозаик, мыслитель. Иваск знал его еще по Эстонии. См.: Иваск Ю. Памяти К.К.Гершельмана // НЖ. 1952. Кн.31. С.313 (далее опубликованы 4 стихотворения Гершельмана).


[Закрыть].

Меня это «само собой» поразило. А кое-что очень хорошо, напр<и– мер>, о грязи – т. е. о хлебе, который упал на пол и стал грязным[161]161
  Адамович говорит о следующем пассаже из статьи Гершельмана: «Что такое “грязь”? Хлеб грязен, если он упал на пол и к нему пристали частицы земли, но и пол грязен, если на нем остались крошки от упавшего хлеба. Грязь” – это примесь чужеродного элемента; быть чистым – это быть самим собою» (Оп. 1955. № 4).


[Закрыть].

Письма Галя – замечательны, хотя и не знаю чем. Всем, т. е. больше, чем отдельными мелочами[162]162
  См.: Письма Юрия Галя // Там же. С. 91–102. Иваск написал к этим фрагментам предисловие. О Ю.Гале см. примеч. 65.


[Закрыть]. А вот насчет Маркова не могу согласиться с Вами. Талантлив он несомненно, и поэт – несомненный. Но эта несчастная идея написать поэму трехстопным скачущим ямбом убила бы кого угодно (хотя Некрасов выдержал)[163]163
  Марков В. «Часы холодной смерти…» // Оп. 1955. № 4. С. 6–20. Эта небольшая поэма (или большое стихотворение) впоследствии Марковым была сокращена и названа «Поэма про ад и рай». Опубл.: Вашингтон: Содружество, 1966; см. также: Марков В. Поэзия и одностроки. Munchen, 1983. Отметим, что в отзывах Г.Иванова (Письма к Маркову. S.6) и И.Одоевцевой («…Я не имею отношения к Серебряному веку…»: Письма Ирины Одоевцевой к Владимиру Маркову (1956–1975) / Публ. О.Коростелева и Ж.Шерона// In memoriam: Исторический сборник памяти А.И. Добкина. СПб.; Париж, 2000. С.401), сделанных в письмах к самому Маркову, упреки прежде всего касаются неудачного выбора размера. Н.А.Некрасов трехстопным ямбом написал «Кому на Руси жить хорошо». Ср. также изложение мнений Адамовича о поэме в письме Ю.Терапиано к Маркову от 15 июля 1955 (Письма Терапиано. С.277).


[Закрыть]. У Маркова поэзия пробивается и сквозь трещотку размера, но часто ничего кроме трещотки нет. Как мог его подвести слух? Это, кстати, очень интересная тема: о размере, который слух способен принять и выдержать на протяжении нескольких сот строк. Но у Маркова явно именно размер его и погубил. Ремизов, как везде и всегда, – Ремизов: т. е. не так чтобы слишком толст и не так чтобы слишком тощ. Впрочем, он и вообще – Чичиков: т. е. немножко мошенник[164]164
  К этому месту Иваск сделал помету: «Хорошо!!». Речь идет о публ.; Ремизов А. Судьба без судьбы // Оп. 1955. № 4. С. 33–37.


[Закрыть]. Зайцев – по крайней мере не мошенник, но другими достоинствами не блещет (хотя и не плох, особенно вступление – если бы не сквозящее в каждом слове самомнение)[165]165
  Имеется в виду: Данте. Ад / Введ. и пер. 5-й песни Б.Зайцева // Там же. С. 21–32.


[Закрыть]. Чиннов – мне всегда по душе, и на этот раз тоже, хотя ломаные его ритмы как-то слишком явно нарочиты, без иллюзии естественности и необходимости[166]166
  См.: Чиннов Я. «Хмуро и виновато…»; «Знаешь, я почти забыл…»;// Там же. С.5.


[Закрыть]. Наконец, редактор: у него хорошо то, что он – верен себе, всегда на себя похож, не сбивается никуда. На всем журнале – его печать, и это не каждому дано, да и в «записках читателя» – он весь. За «вякание» Аввакума я на него не в претензии, а за Сумарокова – да! Сумароков – драматург, м<ожет> б<ыть>, и никакой, но это первый настоящий русский лирический поэт, с истинно прелестными строфами[167]167
  К этому месту Иваск сделал помету: «Не согласен». В заметке «Явленье Озерова» (из цикла «Записки читателя») Иваск писал (в конце цитируя Мандельштама): «В России не было Расина. Русские его современники: гениально вякающий протопоп Аввакум и ученейший, скучнейший Симеон Полоцкий. Через сто лет русским Расином, а заодно и русским Буало захотел стать вертлявый, жалкий Сумароков, пролепетавший “заученную роль”» (Там же. С.87).


[Закрыть]. Про «Г<оре> от У<ма>»[168]168
  Речь идет о заметке «Горе от ума» в том же цикле (Там же. С. 87–88).


[Закрыть] – очень верно, и тон верный, чего не могу сказать о рецензиях на Клюева (странно теперь раздуваемого и Раевского[169]169
  Имеются в виду рецензии Иваска на двухтомное собрание сочинений Н.Клюева (Там же. С. 104–105) и «Третью книгу стихов» Г. Раевского (Там же. С. 105).


[Закрыть]. Впрочем – насчет Раевского одобряю от души и рад: очень милый человек, отчего же не доставить удовольствие?

Ну вот. Простите, Юрий Павлович, за недостаточную обстоятельность. А главное – не обращайте внимания на упреки, брань и все такое: это неизбежно вообще, а для «Опытов» при их позиции и ограниченности в выборе материала и сотрудников, тем более. Жаль только, если заколеблется издательница. Надеюсь, она устоит. «Нов<ый> Журнал» не бранят, или бранят меньше, п<отому> что это не журнал, а скорей альманах. При наличии лица, особенно не всем улыбающегося, без недовольства обойтись не может.

Ваш Г.А.

Мне интересно было бы знать, что думает о. Шмеман[170]170
  Имеется в виду о. Александр Шмеман (1921–1991) – профессор и декан Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке, впоследствии руководитель Русского студенческого христианского движения.


[Закрыть] (как священник) о Гершельмане. Напишите, если знаете.

Только что получил Ваше письмо; Конечно, я охотно напишу об «Опытах» в «Н<овом> Р<усском> С<лове>» – но после Аронсона и только кое о чем. (Галь, Гершельман (?), Марков (??)). Впрочем, о Маркове – да, но скорей о нем вообще и о его статье в «Нов<ом> журн<але>», чем об этой поэме. Галь действительно на Вас похож, и Ваш Глинка не лишен чутья, хоть и обвинил Вас напрасно в подделке[171]171
  Глеб Александрович Глинка (1903–1989) – поэт, прозаик, критик. Жил в США. Видимо, его мнение о том, что письма Галя сочинены самим Иваском, было высказано не в печати, а в частном общении.


[Закрыть].

27

2/V-<19>55 г.

Дорогой Юрий Павлович,

Как видите, письма наши «разминулись». Дня два-три назад писал Вам об «Опытах» (т. е. впечатления), а вчера получил письмо

Ваше от 24-IV. Кстати, о «впечатлении»: очень мне не нравится обложка. Та, прежняя, «работы С.М.Гринберг» была лучше, хотя Оцуп и обвинял художницу в воровстве. Но я понимаю, что раз «работы А.Н. Прегель» – спорить не приходится[172]172
  С.М. Гринберг – жена Р.Н. Гринберга, А.Н. Прегель – дочь М.С. Цетлиной.


[Закрыть]. А жаль: похоже на какой-то каталог, и притом нельзя прочесть, как, собственно говоря, журнал называется!

Из Парижа пишут, что «Опытов» ни у кого нет и нигде нет. Кантор добавляет иронически и меланхолически: «Конечно, я их и не получу». Воздействуйте на М<арию> С<амойлов>ну. Если Кантор – сотрудник, хотя бы только будущий, как же ему журнала не выслать! Да и не только ему! Простите, что надоедаю. Но у «Опытов» не так много друзей и доброжелателей, чтобы раздражать и отталкивать тех, кто настроен к ним хорошо. Помимо всего, это – простая вежливость.

О скриптах. Что Ремизов – «не Гоголь» и писать не хочет, я очень рад. Зайцев – тоже не потеря. А вот что Степун напишет только «после других» – меня удивило. На месте редактора я бы на такое условие не согласился. В частности – не как редактор, а как сотрудник, – я не согласен, чтобы мой «скрипт» (буде я его напишу) был разослан другим, как Вы предлагаете. У меня много возражений против этого, но не думайте, что я озабочен чем-либо вроде «охраны авторских прав». Нисколько. Но каждый должен писать, не думая о других, – а если так, какой же смысл в предварительных взаимных просмотрах? Попробуйте внушить Степуну, чтобы он не капризничал. Жаль было бы его потерять (т. е. его «скрипт»). Вообще это идея «коллективная», иначе ее нельзя реализовать. Я ни в коем случае не согласен и на появление моего скрипта, если бы никто другой не написал своего. Уж очень это было бы претенциозно и самонадеянно.

О том, что в «Н<овое> Р<усское> Слово» я напишу о «Опытах>», я уже Вам говорил. Что значит Ваше выражение «постскриптум», которое Вы опять по этому поводу повторили? Постскриптум к чему? К Аронсону? Но я именно хочу сделать расстояние между его статьей и своей.

Печатайте себя у себя в «Опытах», не боясь того, что это «неловко». Ничего неловкого нет, и собой Вы не злоупотребляете. Но в «Оп<ытах>» у Вас своя атмосфера, свои читатели, а «Н<овый> Ж<урнал>» Вам много более чужд во всем.

Мне очень понравилось четверостишие, которое Вы привели. «Хочу с тобой сидеть». Чье оно? Ваше или нет? На Вас как-то мало похоже, а как будто Ваше[173]173
  О каких стихах идет речь, мы не знаем.


[Закрыть]. Статью о «Подлипках» еще не видел[174]174
  См. примеч. 25.


[Закрыть].

La main[175]175
  Рука (франц.). Имеется в виду обычное завершение писем Адамовича: «Жму (Вашу) руку».


[Закрыть]

Ваш Г.А.

28

14/V-<19>55 <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович,

отвечаю на два Ваших письма, довольно близких по датам. С неделю тому назад я написал Варшавскому об «Опытах» в ответ на его сообщение, что журнал вообще бранят и Вы будто бы даже думали об отставке. А писал я ему для того, чтобы убедить его взяться за защиту «Опытов» – как оплота против возрастающего и обступающего нас хамства, грубости и всего такого. У «Оп<ытов>» есть «миссия», притом именно с Вами. Оттого люди и злятся, что это чувствуют. Но Варш<авский> в ролях трибуна – не совсем на месте. Но пусть хоть будет трибуном в салоне издательницы.

Вы пишете о «кружке друзей» в Париже. Если бы Вы знали, что такое теперь Париж. Единственный «салон», два-три человека, у Эльканши, да и ту Вы чем-то обидели[176]176
  См. примеч. 148.


[Закрыть]. Кантор живет очень одиноко, никого не видит. Вообще никто никого не видит и никакого «кружка» в Париже создать нельзя, тем более что и «Опытов» там ни у кого нет.

Мне жаль, что Вы не прислали мне свой «скрипт», если вообще рассылаете его. По Вашему пересказу, я чуть-чуть недоумеваю: связано ли это с Россией, с тем, что надо бы написать «туда»? Маклакова[177]177
  В.А.Маклаков (1869–1957) – общественный деятель, публицист. Адамович написал о нем книгу «Василий Алексеевич Маклаков» (Париж, 1959).


[Закрыть] просить о скрипте, конечно, следовало бы. Зовут его Василий Алексеевич. Но я советую об этом написать Кантору, кот<орый> с ним в хороших отношениях. Маклаков – стар, ото всего далек и может вообще не знать, что такое «Опыты» (тем более что журнала у него наверно нет!). А не зная и боясь скомпрометироваться, предпочтет воздержаться: он человек осторожный, без риска. Кантор мог бы его убедить, что «Опыты» – место пристойное, а написать Маклаков может и водянисто, а может и так, что журнал это украсит надолго. Не знаю, просили ли Вы о скрипте самого Кантора. Конечно, без этого нельзя просить его и о разговоре с Маклаковым.

Почему Вы не решаетесь писать Стравинскому (Игорь Федорович), – не понимаю! Может не ответить – это верно, и даже, пожалуй, на это 90 % шансов. Ну и пусть – обижаться Вы не станете, правда? А может и написать что-нибудь именно потому, что будет удивлен, и потому, что всякие русские связи он давно оборвал. Я думаю, что ему понравился бы Гершельман. Но, конечно, нельзя ему Гершельмана подсовывать. Вероятно, ему облегчило бы задачу, если бы Вы не просто просили его о «чем-нибудь», а предложили бы ему точный вопрос, и не очень мудреный, – заодно польстив ему, что его участие озарило бы «Опыты» какими-нибудь немеркнущими лучами. Он – умный человек, но от лести все глупеют, даже пресытившись ею.

Еще жаль то, что Вы мне не прислали Аронсона[178]178
  Речь идет о статье: Аронсон Г. «Опыты» Книга 4 // НРС. 1955. 1 мая. Там, в частности, он писал:
  Книга четвертая литературного журнала «Опыты» вышла в свет сейчас после некоторого перерыва под новой редакцией Ю.П.Иваска, вышла в уменьшенном формате и размере: вместо 200 страниц всего 110. О такой небольшой тетради очень трудно вести «большой разговор». В отделе статей на первом месте отметим умную и интересную статью Г.Адамовича о «парижской ноте» в русской поэзии. <…> Как всегда, встречаются у автора меткие и острые определения, порой спорные и парадоксальные. <…> Стихотворение Г.Адамовича, умелое и искреннее, сорвано к концу риторическим восклицанием «Чрез миллионы лет я вскрикну: да!».
  Ср. также следующее письмо. Об ответе Адамовича на эту статью Аронсона см. далее.


[Закрыть]. Я не хочу писать об «Оп<ытах>», не прочтя его, – а мог бы написать раньше, если бы знал, что он написал. Теперь посылать уже не стоит, п<отому> ч<то>, вероятно, я скоро «Н<овое> Р<усское> Слово» получу. Если Вы не послали мне его статьи «из деликатности», т. е. потому, что он меня бранит, то напрасно: честное слово, «сгусяводизм» – одно из природных моих свойств, да и не на Аронсона же сердиться! Впрочем, Алданов заболевает, бессонницей от любого недоброжелательного слова, хотя и понимает, что не стоит.

Ну, кажется, все. Спасибо за стихи, которые мне очень нравятся[179]179
  Какие именно стихи Иваск посылал Адамовичу, нам неизвестно.


[Закрыть]. Это 38<-й> год – и Вы, вероятно, больше любите свои поздние стихи. Но в этих – больше непосредственности, притом без подделки под нее, с кое-какими, т. е. кое-как подобранными, словами, именно и передающими, что человек уже не знает, что ему от любви и сказать.

Крепко жму руку

Ваш Г. Адамович

По-моему – приглашение Аронсона в «Оп<ыты>» было ошибкой. Он не настолько глуп, чтобы не понять, чем приглашение вызвано. И именно оттого и пожелал продемонстрировать, что его не смутишь и не подкупишь.

29

29/V-<19>55 <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович,

На этот раз отвечаю с опозданием, кажется – на два письма сразу.

Только что получил Аронсона. Я ожидал худшего. Он, в сущности, ничего не сказал: ни плохого, ни хорошего. Конечно, как рецензия, т. е. для распространения журнала – это «зарез». Я думал, что от его статьи можно будет «оттолкнуться», а от такого студня это трудновато – и не на что возражать, кроме, пожалуй, Галя. О себе я сказал бы, что в статье моей ничего «покаянного» нет, – но не хочу с Аронсоном спорить, да еще по личному вопросу.

Напишу статью и пошлю ее в конце недели.

Очень рад, что Вы наконец написали Стравинскому. Но дойдет ли по нью-йоркскому адресу? Он ведь живет в Лос-Анджелесе.

Я как-то писал Варшавскому между прочим о том, что хорошо бы редакции «Опытов» сделать анкету: что в журнале Вам по душе, а что нет? – но не печатать ответов, а сделать сводку их с послесловием редактора на тему, чего журнал хочет и для чего он создан. Это м<ожет> б<ыть> интересно и вызовет отклики, что полезно во всех смыслах[180]180
  Замысел не был осуществлен. О причинах этого см. в письмах Адамовича далее.


[Закрыть]. Еще, по-моему, было бы хорошо сделать нечто вроде «штейгерианы», в одном только номере, конечно (я подумал об этом, прочтя у Вас, что его особенно любил Галь). Кое-что, о Штейгере можно собрать. У Аллы Г<оловиной> должны быть его дневники. У меня, верно, сохранилось его последнее письмо, – из него можно сделать выдержки. Это ведь именно то, что дает «Оп<ытам>» «лицо» – и оттеняет разницу с журналами другого типа[181]181
  Этот замысел также реализован не был, хотя на протяжении довольно долгого времени он обсуждался корреспондентами. Письма Штейгера к Адамовичу тогда опубликованы не были. Ныне напечатаны: Ливак Л. К истории «парижской школы»: Письма Анатолия Штейгера. Р. 117–119. Судя по всему, упоминаемое Адамовичем последнее письмо Штейгера в эту публикацию не вошло.


[Закрыть].

Простите за советы (я всегда их пишу Вам с чувством неловкости, но это не советы – а разговор через океан, да Вы сами о них и просите!).

Возвращаю листочек «из дневника»[182]182
  Этот «листочек» нам неизвестен.


[Закрыть]. Многое верно и остро, но мне вспомнились давние слова Бальмонта о Блоке: «Неясно, как падающий снег, и, как падающий снег, уводит мечту»[183]183
  Практически точная цитата из статьи Бальмонта «Наше литературное сегодня» (Золотое руно. 1907. № 11–12. С.62); вошла в его книгу «Морское свечение» (СПб.; М., 1910. С. 180).


[Закрыть]. Это не в осуждение. Но я все больше боюсь тонкости, которая не все сделала, чтобы стать ясной и даже грубой (вернее: отошла в сторону от грубости, а не пережевала и не переделала ее). Все это в конце концов сводится к «душе», которая гибнет, если хочет себя спасти, – и наоборот. До свидания.

Очень хорошо Ваше о Леонтьеве в «Нов<ом> Ж<урнале>», в особенности то, что написано как на полях и из главного содержания статьи выпадает[184]184
  Имеется в виду уже упоминавшаяся статья Иваска о «Подлипках» К.Леонтьева.


[Закрыть]. Чиннов восхитился Одоевцевой, с чем я никак не согласен[185]185
  Имеются в виду стихотворения И.Одоевцевой «…Началось… И теперь опять…» и «За верность, за безумье тост!..» (НЖ. 1955. Кн.40. С. 96–98). 6 мая 1955 Адамович писал И.Одоевцевой: «Стихов Ваших в “Нов<ом> журн<але>” я еще не видел. <…> Но Чиннов прислал мне о них восторженный отзыв. А я считаю, что в нашем окружении или экс-окружении, есть два человека, смыслящих в самых <так!> стихах, а не в поэтических чувствах вокруг, – Чиннов и Гингер» (Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды. С. 409–410), а 11 мая конкретизировал: «Ваши стихи в “Н<овом> ж<урнале>” я, наконец, прочел. Очень хорошо, и очень “Вы”, два Ваших облика в двух совершенно разных стихотворениях. Иваску больше нравится первое, а я, со склонностью к лиризму, предпочитаю второе» (Там же. C.411).


[Закрыть]. Она бывала лучше, менее манерна и менее сладка (там, где Офелия, от которой, кстати, пора бы русской поэзии отделаться![186]186
  Стихотворение Одоевцевой завершается так:
Как тихо спит на дне речном,В русалочной постели,Как сладко спит бессмертным сномОфелия…  Мнение об исчерпанности темы Офелии в русской поэзии, судя по всему, связано с тем, что она восходит к стихам нелюбимого Адамовичем Фета («Офелия гибла и пела…»), а в эмигрантской поэзии использовалась Г.Ивановым («Он спал, и Офелия снилась ему…»). При этом и сам Адамович когда-то не избежал соблазна ввести эту тему в собственные стихи («Устали мы. И я хочу покоя…», 1917).


[Закрыть]), – и Бог с ней.

Ваш Г.А.

30

11/VI-<19>55 <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Ответ мой опять – на два ваших письма. Второе – от 7/VI – о возможной гибели «Опытов», о том, что издательница «куксится». О том же пишет мне Варшавский.

Я послал статью в «Н<овое> Р<усское> С<лово>» дней 5–6 тому назад. Статья большая, и я старался дать ей соответствующий тон, т. е. как о нужном и важном деле[187]187
  Имеется в виду статья: Адамович Г. Несколько слов о журнале «Опыты» // НРС. 1955. 15 июня. В частности, там говорится:
  «Опыты», по-видимому, выбрали линию отстаивания того, чему угрожает опасность. Журнал узкий и нужный: употребляю слово, «узкий» не как упрек, а как характеристику, считая, что при всем своем задании он в наши дни другим и быть не может. Отнюдь не боевой журнал <…> а скорей созерцательный, мечтательный, тихий, не без налета «непротивления злу», но внутренне твердый. Не от нового ли редактора и эти новые, ясно обнаружившиеся его черты? Принадлежа к тем, кто давно уже внимательно следит за литературной деятельностью Юрия Иваска, я все более убеждаюсь, как при обманчивой зыбкости слов и мыслей много в ней именно твердости, не говоря уже о своеобразии. Если в конце концов и захлестнет нас мутная волна, несущая «научно-прогрессивный взгляд на жизнь», Иваск, вероятно, оказался бы в числе последних, кто ей уступит. Уступка, измена была бы для него духовным самоубийством. <…> Письма Ю.Галя <…> замечательны как свидетельство того, что и в теперешней России уцелели люди, совсем еще молодые, ни на йоту не поддавшиеся умственному очерствению, сознательно тянущиеся к тому, что там осмеяно. Несколько больше у меня сомнений насчет заметок К. Гершельмана «О Царстве Божием», интересных, порой глубоких, но безапелляционных по складу. <…> Поэма Маркова – вещь сама по себе для «Опытов» не столь характерная, но достойная того, чтобы на ней остановиться. В ней есть кое-что от Хлебникова и довольно много от Агнивцева или другого поставщика стихотворных лубков. Дисгармония стилей мучительна, а все-таки настоящее дарование дает себя знать повсюду, даже в срывах. <…> Журнал продолжает дело, начатое в нашей литературе больше полвека назад «Миром искусства», хотя и без вызывающе-эстетического, дягилевского душка. С тех пор изменений произошло столько, что хватило бы на пять столетий: цели стали менее ясны, обстоятельства безмерно усложнились, новым Мережковским как будто не о чем спорить с новыми Скабичевскими… Но дело осталось, и хорошо, что находятся люди, его продолжающие.


[Закрыть]. Но Варшавский «конфиденциально» сообщил мне, что в редакции настроение анти-опытное. Это, конечно, относится к издательнице, которая наделала с Лит<ературным> Фондом, «Нов<ым> Журн<алом>» и даже овечкой Алдановым много такого, что против нее восстановило нашу «общественность». До сих пор у меня с газетой никогда не было ни недоразумений, ни задержек, ничего. Но я хорошо знаю Ал<ександра> Абр<амовича> Полякова[188]188
  Александр Абрамович Поляков (1879–1971) – журналист, сотрудник редакции «Нового русского слова». Адамович был знаком с ним еще по газете «Последние новости», где Поляков был секретарем редакции, а потом и заместителем главного редактора. 81 письмо Адамовича к Полякову за 1940–1969 годы хранится в: Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture. Columbia University (USA). Poliakov Collection. Box I.


[Закрыть]: он вдруг может вскипеть, а теперь – в отсутствие Вейнбаума[189]189
  Марк Ефимович Вейнбаум (1890–1973) – журналист, с 1922 до смерти – редактор «Нового русского слова».


[Закрыть] – он, вероятно, более властен, чем при нем. Это мало правдоподобно, но не исключено абсолютно. Я просил Варш<авского> – если в течение 2 недель статья не появится, навести справки, и в случае чего я напишу Полякову письмо с протестом (мы с ним – друзья). Думаю, однако, что все пройдет гладко и без этого. Смутило меня то, что, по словам Варш<авского>, статья Аронсона была более одобрительная, но подверглась правке. М<ожет> б<ыть>, Аронсон врет?

Самой М<арии> С<амойловне> я писать – как Вы советуете – не хочу. Да едва ли это на нее и подействовало бы! Я считаю, между прочим, что 150 экземпляров – совсем не плохо. Она должна понять, что жертвы на алтарь отечества неизбежны и что она не коммерсант, а герой и служитель идеалу. Насколько я ее знаю (мало), это должно ей понравиться, хотя она всегда была слегка гарпагониста.

Теперь о другом (если журнал будет!)

1) сводку и подведение итогов на анкету, охотно, если Вы того желаете и если пришлете мне все полученные отзывы (плюс то, что слышали устно[190]190
  См. примеч. 180.


[Закрыть]. Я живу в отшельничестве, не слышу ничего, а в Париже «Оп<ытов>» нет). Кстати, это большой пробел в организации их.

Да, кстати, еще раз: Варш<авский> пишет, что в «Русской мысли» будет писать Андреев[191]191
  Имеется в виду статья: Андреев Н. Заметки о журналах. «Опыты» III и IV // РМ. 1955. 29 июля. Николай Ефремович Андреев (1908–1982) – литературный критик, литературовед, профессор Кембриджского университета. Подробнее о нем см.: Андреев Н.Е. То, что вспоминается: В 2 т. Tallinn, 1996; Эстонские годы Н.Е.Андреева: Материалы к библиографии / Сост. И.Белобровцева, А.Рогачевский // Диаспора. Т.З. С. 587–702 (там же библиография новейших работ о нем).


[Закрыть]. Он – туповат, и со мной лично у него были размолвки внелитературные. Но это ничего. Жаль, что не послали и не просили о рецензии Померанцева[192]192
  Кирилл Дмитриевич Померанцев (1907–1991) – поэт, литературный критик.


[Закрыть], болтуна и верхогляда, но человека, который мог бы разразиться не на одну, а на десять статей, с цитатами из всех философов мира.

2) Стравинский. Ну что же – в порядке вещей. А письмо его по-английски потому, что секретарь у него зять, француз, не знающий по-русски ни слова. А сам Стравинский по-английски говорит еле-еле. Вся его переписка, конечно, – с иностранцами.

3) Что Степун брюзжит – жаль. Попробуйте его приручить и обольстить. Я лично далеко не поклонник его, но людей осталось так мало, что Степун все-таки – на вес золота. Он очень талантлив, и, в конце концов, всякие раздоры с ним братоубийственны. Из старших это единственный, который остался, что-то помнящий, чего нельзя забыть.

4) Ваша статья о поэзии очень интересна, и если Вы ее разовьете (как собираетесь), будет очень хорошо[193]193
  О какой статье Иваска идет речь, мы достоверно не знаем. В «Опытах» она опубликована не была. Возможно, это были какое-то предварительные наброски к известной «Похвале российской поэзии», которая впервые была напечатана в 1960 (Мосты. Т.5), а полностью – уже значительно позже (НЖ. 1984–1986. Кн. 154, 156, 158–159, 161–162, 165).


[Закрыть]. Но я удивился не-согласию с Вами, которое вдруг резко почувствовал. Русская поэзия и отстала, конечно, от Запада, и внутренно пошла дальше его. Ей стыдно Маяковского (нарицательного), а вот англичанам – нисколько. М<ожет> б<ыть>, все это потому, что мы не собираемся ничего делать «впрок» и живем (поэзия) так, будто все равно мир кончается и надо спешно собирать пожитки. Никаких «задач» у нас нет. А конечно, при другом настроении Маяковские необходимы и вообще всякое обновление приемов и стилей, внешнее и внутреннее. Долго писать об этом, да Вы понимаете и так. Я, кстати, в «Оп<ытах>» намеренно обидел Маллармэ, и это меня сейчас терзает. Он не был великим поэтом, но понимал все так, как никто никогда ни до, ни после, хотя от абсолютной своей безнадежности выдумывал пустяки, вроде великого значения типографского облика книги[194]194
  Речь идет о пассаже из статьи Адамовича: «Поэзия во Франции более или менее откровенно ставит знак равенства между собой и мечтанием, и особенно это стало ясно у Малларме со всеми его последователями: “lе reve” – слово-ключ к его творчеству. Но мечта никуда не ведет, кроме разбитого корыта в конце каких угодно феерических блужданий и вопроса: только и всего? – после исчезновения обольщений» (Адамович Г. Поэзия в эмиграции // Оп. 1955. № 4. С.50).


[Закрыть].

До свидания. Крепко жму руку. Я уезжаю в Париж, надеюсь – 16-го июня, т. е. через пять дней. Адрес мой Вы, кажется, знаете<…>

Ваш Г.Адамович

Я на полях Вашей статьи мог бы написать в дополнение или возражение столько, что вышла бы другая статья. Если она появится в «Оп<ытах>», м<ожет> б<ыть>, можно было бы мне вступить с Вами в пререкание[195]195
  Эта идея не осуществилась.


[Закрыть].

31

6 сент<ября> 1955 <Ницца>

Дорогой Юрий Павлович,

Я очень виноват пред Вами, Простите и не сердитесь. Летом я впадаю в «маразм», уже не в первый раз – и по многим причинам, о которых не стоит писать. Давно хочу Вам написать, но каждый день откладываю.

Ничего для ближайшего № «Опытов» прислать не могу. Отчасти это совпадает с моим желанием, чтобы один № был без меня – особенно, после моей статьи в «Н<овом> Р<усском> Слове». Но если бы не маразм, я все-таки кое-что прислал бы. А теперь не могу, правда[196]196
  Действительно, в № 5 «Опытов» Адамович участия не принимал.


[Закрыть].

Сводку отзывов, т. е. об отзывах, напишу к следующему №, если он будет. Вообще, к следующему № напишу все, что Вы хотели бы получить. Но, кстати, нужны бы отзывы читателей рядовых, не таких, как Марков и Ульянов, которые все-таки «свои люди»[197]197
  Отзывы В.Ф. Маркова и Н.И. Ульянова о первых четырех номерах «Опытов» нам неизвестны.


[Закрыть] (Ульянов – не совсем).

О моей книге[198]198
  Речь идет о книге «Одиночество и свобода».


[Закрыть]: это не «событие» ничуть, вопреки Вашему предположению. Если в «Опытах» будет отзыв – спасибо. Но кто его напишет, решать Вам, и я в это дело вмешиваться не стану[199]199
  Книгу Адамовича в журнале рецензировал М.Л. Кантор (Оп. 1955. № 6. С. 96–100).


[Закрыть]. Я слишком много видел авторских хлопот и даже интриг об отзывах, чтобы не получить к этой кухне отвращения. Притом – верьте или не верьте – мне безразлично, бранят меня или хвалят. В худшем случае – раздражение на 5 минут, да и то не всегда. Вероятно, это не какие-либо «высоты духа», как писал Бердяев, а просто безразличие ко всему. Даже наверно.

Ну вот – до свидания. Надеюсь на Ваше всепрощение и крепко жму руку, с самыми дружескими чувствами.

Ваш Г.Адамович

(Я здесь еще дней 8, а потом: <парижский адрес>).

32

8/X-<19>55 г. <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович,

Получил сегодня Ваше письмо от 4-го. Лето кончилось, «маразм» мой должен кончиться, значит, тоже: отвечаю сразу!

Первое – недоумение, почему матерьял к № 6 нужен 1-го ноября?? Напишите честно, какой крайний срок. 1 ноября явно «с запросом», раз № 5 только к 1-му и выйдет. Дай Бог, чтобы № 6 вышел в феврале, – правда? Почему же 1 —е ноября?

Затем – что писать? О книге Замятина (заметку) напишу охотно[200]200
  Адамович рецензировал книгу Е. Замятина «Лица» (Нью-Йорк, 1955): Оп. 1956. № 6. С. 94–96 (подп.: Г.А.).


[Закрыть]. По-моему, книга плохая, хуже, чем я думал. Затем могу написать сводку отзывов, т. е. ответ на отзывы, с некоторыми отзывами придуманными, составленными из того, что пришлось слышать. Это, конечно, без подписи: анонимы и от редакции.

Затем – что-нибудь более существенное. Но что? Комментарии? «Скрипт» в Россию? Я лично предпочел бы первое, т. е. комментарии[201]201
  См.: Адамович Г. Комментарии // Там же. С. 38–51.


[Закрыть]. Скрипты явно не вышли как «коллективное творчество», а индивидуальное – довольно претенциозно.

Сговоримся на Комментариях, если Вы согласны.

Если о моей книге напишет о. Александр[202]202
  Имеется в виду о. Александр Шмеман.


[Закрыть], буду очень рад, даже если он ее выругает. Его точка зрения будет во всяком случае вернее, чем какая-нибудь слонимо-аронсоновская.

А вот о № 5 дать отзыв в «Н<овом> Р<усском> С<лове>» мне не хотелось бы[203]203
  Тем не менее (это обсуждается в последующих письмах) такую статью Адамович написал, отчасти по принуждению редакции.


[Закрыть]. Пусть пишет, кому полагается. Я уже старался «ободрить» издательницу, но не хочу делать это в связи с каждым №. Да и Терапиано ее недавно ободрял[204]204
  Видимо, имеется в виду рецензия Ю. Терапиано в «Новом русском слове» (1955. 10 июля), в которой, однако, прямого ободрения М.С. Цетлиной нет.


[Закрыть]. Лучше пусть будет разноголосица, а если Аронсон опять будет браниться, можно будет устроить полемику – что журналу выгоднее всякого хвалебного хора.

Вот, кажется, все. Какую чепуху написала недавно Кускова по поводу статьи Варшавского![205]205
  Имеется в виду оживленная полемика по поводу фрагментов книги В.С.Варшавского «Незамеченное поколение», публиковавшихся в различных изданиях. Обсуждение началось еще до появления статьи Е.Д. Кусковой (Кускова Е. О незамеченном поколении // НРС. 1955. 11 сентября). См.: Аронсон Г. «Новый журнал». Книга 41 // Там же. 24 июля; Слоним М. «Незамеченное поколение» // Там же. 31 июля; Яновский В.С. Мимо незамеченного поколения // Там же. 2 октября; Слоним М. Вынужденный ответ // Там же. 16 октября; Яновский В.С. Спор о вкусах // Там же. 30 октября; Слоним М. Все о том же // Там же. 13 ноября; Терапиано Ю. По поводу незамеченного поколения // Там же. 27 ноября, и др. Ср. также письмо Адамовича к А.С. Гингеру от 27 ноября 1966 (НЖ. 1994. Кн. 194. С. 278–279).


[Закрыть] Я вспомнил, что у Розанова («Оп<авшие> листья») есть упоминание о «дуре-Кусковой»…[206]206
  Таких слов в «трилогии» В.В. Розанова («Уединенное» и «два короба» «Опавших листьев») нет, хотя Кускова там упоминается неоднократно».


[Закрыть] Старость все мнимо облагораживает, но глупость остается.

Ваш Г.Адамович.