Текст книги "Ваклин и его верный конь"

Автор книги: Георгий Русафов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

ГЕОРГИЙ РУСАФОВ
ВАКЛИН И ЕГО ВЕРНЫЙ КОНЬ
СКАЗКИ

❖
ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО В МИРЕ ЧУДЕС,
НЕ БЫЛО БЫ И СКАЗОК
❖

Моей жене Марии

ВАКЛИН И ЕГО ВЕРНЫЙ КОНЬ

I

Видишь ласточек, что словно черные бусинки унизали телефонные провода за нашим окном? Через три дня, мой мальчик, они простятся с родными гнездами и, дружно взмахнув крылышками, унесутся на юг. Минуют три синих моря, три желтые пустыни, три темных-темных леса и опустятся на землю в бедном горном селении…

Много-много лет тому назад на краю селения стоял беленький домик, а перед ним в палисаднике цвели алые цветы. В домике том согласно и счастливо жили мальчик Ваклин, его работящая матушка и заботливый отец. Но однажды ненастной весной на селение обрушилось несчастье: страшная болезнь начала косить людей. Не обошла беда и домика, что как снежный сугроб белел за палисадником с алыми цветами. Когда над полем прошумел последний весенний дождь, глаза матушки Ваклина закрылись навеки.

Домик посерел, помрачнел. Огонь в очаге погас. Стены затянуло паутиной. Цветы в палисаднике завяли. Печалью веяло от каждого уголка… Осиротевшему мальчику опостылели родные стены, где все напоминало об утрате, и он целыми днями, с раннего утра до позднего вечера, бродил по лесу.

Там, под сенью деревьев, ему было легче. Ветерок гладил лицо, и мальчику казалось, что это невидимые руки матушки ласкают его. На душе становилось покойно, легко. В чаще леса звенели птичьи голоса. Из груди Ваклина невольно вырывался радостный крик:

– Это мама!.. Так звучал ее голос, когда она пела мне свои прекрасные песни…

Одно только угнетало мальчика: он был одинок. Не с кем было перемолвиться словом, чтобы хоть ненадолго забыть о своем горе…

Раз поздней осенью Ваклин услышал далекий волчий вой. Эти зловещие звуки доносились из лесной чащи. Потом вдруг лес содрогнулся от жалобного лошадиного ржанья.

Не теряя ни минуты, Ваклин схватил свой лук, вставил стрелу и, натянув тетиву, бросился туда, откуда доносились волчий вой и лошадиное ржанье. Долго продирался он сквозь колючий кустарник. Наконец глазам его открылась ужасающая картина. Белый, как снег, конь, прижавшись к подножию огромной скалы, отбивался от громадного волка, который с остервенением наседал на него.

Неравная борьба подходила к концу. Хищник, присев, готовился к последнему, роковому прыжку. Еще мгновенье – и клыки зверя вонзились бы в холку лошади. Но стрела Ваклина, просвистев в воздухе, впилась серому злодею прямо в сердце. Волк три раза перекувыркнулся в воздухе и, словно мешок, набитый гнилой картошкой, рухнул наземь, вытянул ноги и испустил дух.

Тут только Ваклин получше разглядел спасенного коня. Это был всем коням конь. Ноги стройные и гибкие, как тростник, грива белая, пышная, будто весеннее облако. Большие темные глаза так и глядели в душу. А на белом лбу сияла огромная золотая звезда.

Конь тем временем встрепенулся, радостно заржал и поскакал к Ваклину. Встал перед ним словно вкопанный и вдруг заговорил человеческим голосом:

– Ну, Ваклин, до гроба не забуду сделанного тобой добра. Ты спас меня от волка. Так веди же меня домой – отныне, до самой смерти, я буду служить тебе верой и правдой!

Слушая эти слова, Ваклин был на седьмом небе от счастья. Две радостные слезы скатились по его бледным щекам и упали на белую гриву. Мальчик вскочил на коня, и тот вихрем понесся к селению, туда, где за палисадником с побитыми морозом цветами сквозь сумерки угасающего дня белели стены домика Ваклинова отца.

Вечером того же дня отец Ваклина, который не мог равнодушно смотреть, как дом приходит в упадок, привел новую жену. Так у Ваклина появилась мачеха.

II

Мачеха была баба злая.

Не успев переступить порог белого домика, она люто возненавидела пасынка и стала думать-гадать, как бы ей от него избавиться.

Думала-думала и надумала:

– Я его изведу. Не потерплю, чтобы он мозолил мне глаза. В доме и так тесно!..

Вот однажды мачеха поднялась с рассветом, отправила Ваклина в лес за дровами, а сама замесила тесто и подсыпала в него яду. Испекла она лепешку, уселась под окном и с тайным злорадством стала дожидаться возвращения пасынка.

Увидев, что Ваклин въезжает во двор с дровами, мачеха выбежала ему навстречу и заворковала ласковым голосом:

– Ваклин, сынок! Не утруждай себя. Отец сам свалит с воза дрова. Иди скорее в дом. Я испекла тебе лепешку из белой муки, что отец вчера привез с мельницы. Иди, поешь, пока не остыла!

Но Ваклин, у которого живот подвело от голода, не позарился на лепешку, не пошел в дом, а как всегда, бросился в конюшню – задать любимому коню корма, приласкать его, сказать доброе слово… Конь, стоило ему завидеть хозяина, встречал его радостным ржаньем. И все время пока Ваклин, прижав к груди его голову с ясной звездой на лбу, расчесывал ему гриву и рассказывал, где был и что делал, тихонько ржал и бил землю копытами. На этот же раз при виде Ваклина он не подал голоса, не встрепенулся. Только повернул голову, печально взглянул на хозяина. И Ваклин увидел в его глазах слезы…

– Что ты опечалился, мой верный конь? – спросил встревоженный Ваклин своего друга. – Уж не обидел ли тебя кто, пока я ездил в лес за дровами?

– Никто меня не обижал, никто и пальцем не тронул, – ответил конь. – А печален я оттого, что тебя, мой хозяин, хотят погубить..

– Вот тебе и на! – удивился Ваклин. – Ты, верно, ошибаешься. Я никому не причинил зла. Кто захочет меня погубить?

– Нет, Ваклин, я говорю чистую правду… Мачеха испекла лепешку, подсыпала в нее яду и ждет не дождется твоего возвращения. Знай: стоит тебе откусить маленький кусочек, как ты тут же умрешь. Станет она тебя лепешкой потчевать – не ешь, крошки в рот не клади. Очень тебя прошу!

– Ладно! – пообещал Ваклин.

А когда мачеха угостила его отравленной лепешкой, он взял ее, вышел из дома и тайком зарыл глубоко в землю возле кучи мусора. Напрасно злая женщина всю ночь не смыкала глаз, дожидаясь его смерти…

Неудача еще больше озлобила мачеху. С того дня она места себе не находила и все ломала голову над тем, как погубить сироту… Но, что бы она ни замышляла, что бы ни делала, конь Ваклина невесть как обо всем проведывал и заблаговременно предупреждал хозяина о грозящей ему опасности.

Так шли дни за днями…

Раз вечером мачеха, управляясь по хозяйству, услышала тихий говор. Голоса доносились из конюшни. Удивилась она, с кем это может шептаться Ваклин, поскольку знала, что в конюшне никого, кроме коня, нет. Подкралась к дверям, приложила ухо к щели… И слово по слову услышала, о чем разговаривают пасынок и его верный конь.

– Так вот кто его советчик! – злобно прошипела мачеха. – Погоди же ты у меня! Теперь я на вас найду управу. Прежде изведу коня, а потом разделаюсь с пасынком!

Сказано – сделано!

На другой день вероломная баба притворилась больной.

Укрылась с головой, лежит, стонет:

– Ох-ох-ошеньки, умираю! Ох-ох-ошеньки, смерть моя пришла!

– Что с тобой, женка? – бросился к ней встревоженный муж.

– Ох, занемогла я, дорогой муженек!.. Совсем плоха… Если не принесешь мне сердце Ваклинового коня, то через три дня меня не будет в живых. Так и знай!

Муж схватился за голову.

– Опомнись, жена! Что ты несешь! Да разве ты не знаешь, что у моего сыночка только и радости, что конь. Как же я могу его извести?.. Нет, нет, скорее я отдам тебе свое сердце! Проси, что хочешь, только оставь в покое сироту!

Но мачеха стояла на своем.

Три дня и три ночи она без умолку охала, стонала и то и знай жалобно молила мужа:

– Сжалься надо мной, не дай умереть безвременной смертью! Принеси мне сердце Ваклинового коня, и я тут же выздоровею!

Под конец жалостливый мужик не устоял перед ее просьбами.

– Ладно, так тому и быть! – сказал он. – Потерпи до утра. Как только Ваклин уйдет из дому, я отведу его коня на бойню, зарежу и принесу тебе его сердце!

А в это самое время, когда отец обещал мачехе порубить коня, Ваклин зашел в конюшню навестить своего верного друга. Конь встретил его словами:

– Ну, мой дорогой хозяин, раньше я спасал тебя от гибели. Теперь твоя очередь: ты должен помочь мне избавиться от западни, которую готовит для меня твоя мачеха.

И конь поведал Ваклину, как злая баба надумала его погубить, чтобы потом расправиться и с ним, Ваклином. А под конец наказал:

– Ворочайся поскорее домой и не подавай вида, будто ты что-нибудь знаешь… Завтра утром уйди из дому, а сам прислушивайся. Как только твой отец поведет меня на бойню, я трижды заржу. Коль скоро услышишь мое ржанье, где бы ты ни был, бросай все и беги скорее ко мне. Застанешь меня живым, делай что хочешь, говори отцу какие угодно слова, только добейся, чтобы он позволил тебе сесть на меня верхом! Если тебе удастся это, мы спасены, нет – не сдобровать нам обоим.

– Будь спокоен, мой дорогой конь, я все сделаю, чтобы тебя спасти. Если потребуется, жизнь свою отдам, но тебя из беды вызволю! – пламенно поклялся Ваклин и, поцеловав своего верного друга в лоб, с тяжелым сердцем отправился спать…

Всю ночь он не сомкнул глаз. А как только рассвело, следуя наказу коня, ушел из дому… Отец его тут же бросился в конюшню. Отвязал коня, крадучись, точно вор, вывел его со двора и понуро поплелся к бойне.

Конь, выйдя за ворота, раздул ноздри и заржал в первый раз. Но Ваклин, который в это время лежал за околицей села под деревом, не услышал его тихого ржанья.

На полдороге к бойне конь вскинул свою красивую голову с золотой звездой на лбу и заржал во второй раз. Его ржанье пронеслось над селом, словно звук трубы, долетело до дерева, под которым лежал Ваклин, затрепыхалось в листве, словно пойманная птица. На этот раз Ваклин услыхал голос своего друга, вскочил, как ужаленный, и сломя голову помчался к бойне, А навстречу ему несся громкий жалобный зов: это его верный конь заржал в третий раз.

– Где ты, Ваклин, где ты, мой дорогой хозяин?.. Уже точат ножи острые, неужто я не увижу тебя в последний раз?!

Жалоба друга придала пареньку сил. Казалось, у него выросли крылья. Не успел заглохнуть отзвук лошадиного ржанья, как Ваклин уже был возле бойни. Задыхаясь от быстрого бега, он подбежал к отцу в тот момент, когда тот уже занес нож для смертельного удара. Ваклин схватил его за руку.

– Погоди, батюшка, не губи моего коня! – умоляюще воскликнул он. – Лучше убей меня, а коня пожалей… Ты ведь знаешь, что после смерти матушки нету у меня друга вернее, чем он!

Слова сына больно ранили сердце отца. Он переменился в лице. Рука с занесенным ножом бессильно поникла, словно перебитая. Но тут же, вспомнив мольбы и слезы жены, он решительно стиснул губы и говорит:

– Не проси меня, сынок. Не могу я уступить твоим мольбам. Купим тебе другого коня, а мне жениться в третий раз негоже.

– Позволь мне тогда в последний разочек поездить верхом на моем коне! – попросил Ваклин, залившись слезами. – Не то до самой смерти буду горевать о нем.

– Что ж, это можно, – с облегчением промолвил отец.

– Проедься вдоль улицы да поскорее возвращайся, мать-то ведь совсем плоха; если к обеду я не принесу ей сердце твоего коня, того и гляди отдаст богу душу!

Услыхав слова отца, Ваклин на радостях бросился к лежавшему на земле коню и принялся целовать его голову с золотой звездой на лбу. Дрожащими от волнения руками разрезал веревку, которой был связан конь. Не успел тот вскочить, как молодой хозяин резво взметнулся ему на спину… Гулко застучали копыта, отец мальчика и охнуть не успел, как белая грива коня молнией сверкнула высоко в синем небе и пропала с глаз. Конь уносил Ваклина далеко-далеко к неприступным вершинам гор, которые таяли в синей мгле, – подальше от коварной мачехи и послушного ей отца…

III

Конь, не зная отдыха, нес своего всадника через горы и долины. И только на третий вечер остановился перевести дух у подножия невиданной горы. Она была гладкая, как стекло, и черная, как уголь. А на самой вершине, острые пики которой вонзались в белые облака, сверкала огненная звезда, озаряя своими лучами вечерний сумрак.

– Что это за звезда горит над вершиной? – спросил Ваклин у своего четвероногого друга.

– Это не звезда, а драгоценный камень из короны девушки по имени Агарь – хозяйки всех озер в этом горном крае, – ответил конь. – Каждый вечер, как только зайдет солнце, Агарь вынимает из своей короны самый крупный драгоценный камень и кладет его там, на вершине, чтобы он светил озерным коням, когда они ночью выйдут на берег полакомиться травой ароматных горных лугов… Что, понравился тебе этот камень?

Ваклин ничего не ответил. Но с той минуты он не отрывал глаз от вершины, над которой, пронзая густой мрак ночи, сиял, переливался драгоценный камень из короны Хозяйки горных озер. От коня не укрылось это, и он поспешил предупредить своего молодого хозяина:

– Сегодня ночью, когда пропоют первые петухи, мы будем пролетать над тем местом, где Агарь кладет свой драгоценный камень. Послушай меня, Ваклин, и запомни хорошенько мои слова. Не вздумай смотреть на камень, а тем более доставать его рукой!.. Возьмешь камень, так и знай: на нашу голову посыпятся несчастья одно другого ужаснее!

Ваклин, однако, на этот раз не послушался своего верного коня.

В полночь они и впрямь пролетали над вершиной, где во мраке сверкал, словно звезда, драгоценный камень из короны Хозяйки горных озер. Ваклин не устоял перед искушением. Свесился с коня, протянул руку и, сам не ведая, зачем он это делает, схватил сверкающий рубин и сунул его за пазуху прямо к неистово бьющемуся сердцу.

В ту же минуту конь укоризненно заржал:

– Ох, напрасно ты не послушался меня, мой хозяин. Беды не заставят себя ждать, вот увидишь!

Не успел он вымолвить эти слова, как ясное, усыпанное звездами ночное небо вдруг подернулось черными тучами. Стало темным-темно. Засверкали молнии, загрохотал гром. Ваклин оглянулся, и волосы у него на голове встали дыбом… За ними, разинув огромные, как печи, пасти, высунув огненные языки, гнались семеро крылатых чудовищ с красными, словно раскаленные сковороды, глазами.

– Ой, беда, пропали мы! – вырвалось у Ваклина.

– Если до рассвета не долетим до Страны желтых полей, то нам несдобровать! Здесь, в горах, Агарь всесильная владычица, – сказал конь. – Дунь сейчас же мне в правое ухо, да так сильно, чтобы зазвенело в левом.

Ваклин немедленно выполнил волю своего верного друга. И тут же конь понесся над скалистыми вершинами с такой быстротой, что облака над их головами расступались, издавая свист, словно паруса под напором урагана… Крылатые чудовища мало-помалу начали отставать. А когда настало утро, Ваклин и его верный конь были уже так далеко, что огненные языки чудовищ еле мерцали в предрассветной мгле, словно зажженные свечки.

Так-то так, да только мчавшихся во весь дух коня и всадника подстерегала новая беда… Впереди вдруг раздался страшный грохот, казалось, где-то разверзлась гора. Потом из-за последней цепи гор, отделявшей Страну горных озер от Страны желтых полей, хлынули, будто лава, огненные потоки. Не успел Ваклин опомниться, как перед ним выросла бесконечная огненная стена, такая высоченная, что ни перепрыгнуть, ни перелететь.

У Ваклина от страха закружилась голова.

Что делать? Куда податься? Назад возвращаться нельзя: там их подстерегают крылатые чудовища с огненными языками и кровавыми глазами… Лететь вперед – раскаленная стена испепелит дотла! Видно-таки, пришла их погибель. Нет спасения ни ему, ни его верному коню. Ах, зачем только он позарился на этот проклятый драгоценный камень, зачем не послушался совета своего друга!..

– Ваклин, хозяин мой! – окликнул его конь. – Не вешай голову. Обхвати покрепче ногами мои бока!

Ваклин вонзил ему в бока свои босые пятки. И тут же из ноздрей коня забили две мощные струи воды, обдав огненную стену сверху донизу. Стена жалобно зашипела, застонала, как человек. Потом вдруг потемнела, погасла. Не успели Ваклин и его конь приблизиться к ней, как она рассыпалась пеплом, и ветер разнес его, словно летний туман. И тут глазам молодого всадника открылась Страна желтых полей, озаренная первыми лучами утреннего солнца…

– Дерни меня изо всех сил три раза за хвост! – приказал Ваклину конь, когда они спустились на равнину, чтобы передохнуть.

Ваклин, валившийся с ног от усталости, послушно дернул коня три раза за хвост. И тут свершилось чудо… Белоснежный красавец-конь, перелетавший словно на крыльях высокие вершины, превратился вдруг в тощую клячу. Казалось, подует ветер – и она упадет!..

– Что с тобою, мой конь? Почему ты вдруг так отощал?

Ваклин готов был расплакаться, видя, что от его лихого коня осталась одна тень.

– Не печалься, хозяин. Так будет лучше! – засмеялся конь. – Теперь-то уж я знаю, что никто не позарится на меня, и мы с тобой будем неразлучны.

Успокоившись, Ваклин с любопытством огляделся по сторонам.

Позади тонула в рассветной мгле Страна горных озер. Впереди, сколько хватал глаз, расстилалась бескрайняя равнина, напоминающая дно золотого противня. По равнине мчалась целая дюжина неведомо кем напуганных зайцев.

При виде этой отрадной картины на душе у Ваклина посветлело. Глаза его радостно сверкнули, из уст вырвался звонкий крик:

– Ну, мой дорогой конь, теперь всем бедам конец!.. Не страшны нам ни злая мачеха, ни напасти, что подстерегали нас в Стране горных озер. Нас ждут счастливые, безоблачные дни… Ты будешь по целым дням мирно щипать травку, а я – бегать наперегонки с пугливыми зайцами!

– Погоди радоваться, Ваклин, – сказал конь. – Беды, которые принесет нам камень Агари, только еще начинаются!..

Словно в подтверждение его слов Ваклин увидел отряд всадников, которые, казалось, вынырнули из-под земли. Впереди ехал толстяк с маленькими злыми глазками, весь в золоте и шелках. Его сытый конь был втрое больше Ваклинового коня.

Не успев подъехать, человек этот накинулся на Ваклина:

– Каким ветром занесло тебя, голь перекатная, с этой тощей клячей в мои владения? Ты зачем пугаешь мою дичь?

Не успел Ваклин рот раскрыть, как толстяк, обернувшись к спутникам, приказал:

– Порубите этого паршивого мальчишку и его клячу на куски, чтобы неповадно было распугивать зайцев, на которых охотится хан Чордан!..

Слуги хана бросились было выполнять ханский наказ, как вдруг один вельможа из свиты хана приблизился к грозному владыке и шепнул ему на ухо:

– Вельможный хан! Позволь доложить тебе, что вчера вечером конюх, который ходил за твоими столетними кобылами, приказал долго жить. Чем убивать этого негодяя, не лучше ли тебе сделать его конюхом – лишний слуга всегда пригодится! А если ты потом решишь отправить его на тот свет, за этим дело не станет. И время, и повод можно сыскать.

Хану такой совет пришелся по душе, он махнул слугам рукой.

– Оставьте его в покое!

Потом окинул Ваклина с головы до ног злыми прищуренными глазами и говорит:

– Ну, так и быть: дарую тебе жизнь. Слушай мой наказ! Неподалеку отсюда есть конюшня, где я держу триста столетних кобыл. От старости эти клячи еле волочат ноги, к тому же они такие тощие, что можно пересчитать ребра. Если за тридцать дней ты сумеешь их так отходить, что шерсть у них на спинах заблестит, залоснится, будто шелковая, а глаза заискрятся, как у кобылок-трехлеток, то я дам тебе в награду полную шапку золотых монет. Если же не уложишься в указанный срок, то на тридцать первый день твоя голова слетит с плеч, словно кочан капусты… Что, принимаешь мои условия?

Прежде чем дать ответ Ваклин украдкой взглянул на своего коня. Тот кивнул головой, мол: «Соглашайся!» Ваклин с готовностью промолвил:

– Принимаю!

Хан ехидно усмехнулся, в глазах сверкнул злой огонек. Он приказал слугам:

– Ведите его поскорее к моим кобылам, они, бедолаги, ждут не дождутся конюха, который вернет им прежнюю силу!..

IV

Слова хана, насмешливые взгляды его приближенных как нельзя красноречивее говорили, что Ваклину нечего ждать добра. Но картина, которую он увидел, когда его привели на конюшню, была столь печальна и безутешна, что превзошла все его ожидания. Кобылы напоминали ходячие скелеты. Только в глазах еще тлели искры жизни. Невозможно было без содрогания смотреть на этих несчастных. Сердце Ваклина болезненно сжалось, слезы застлали глаза. Он печально взглянул на своего коня и с горечью промолвил:

– Скажи, мой верный конь, как мне выполнить наказ хана! Ведь эти несчастные скотинки не сегодня-завтра околеют. У них, я вижу, совсем нету зубов, а уж какие тощие – одни кости да кожа! Эх, не послушался я тебя в свое время, а теперь плакала моя головушка: ханский палач снесет ее с плеч!..

Но конь думал иначе.

– Не печалься, дорогой хозяин, – поспешил он утешить своего юного друга, – не так страшна беда, как тебе кажется. Драгоценный камень из короны Хозяйки горных озер сослужит нам добрую службу. Только знай, что это будет в первый и последний раз. Камень этот имеет волшебное свойство: если тридцать ночей кряду растирать им спину самой тощей клячи, то на тридцать первое утро ее нельзя будет узнать – она превратится в резвую лошадь. Не теряй же времени, засучивай рукава и берись за дело!

Ваклин послушался совета своего верного коня, и чудеса, одно другого удивительнее и невероятнее, не заставили себя ждать.

После первой ночи у кобыл выросли новые зубы – белые, крепкие, впору камни перемалывать!

После второй ночи ноги у них стали стройные, мускулистые, только тронь – зазвенят, словно тетива лука.

После третьей ночи ребра перестали выпирать из-под кожи, а шерсть заблестела, залоснилась. Стоило прикоснуться рукой – из-под пальцев так и сыпались искры!

На пятое утро кобылы, до недавнего времени валившиеся с ног от ветра, фыркали и ржали так голосисто, так рьяно, что с деревьев, росших возле конюшни, пооблетали все листья…

Молва о чудесах, которые творил молодой конюх, быстро облетела Страну желтых полей и вскоре достигла ушей хана Чордана. Не мешкая ни минуты, хан послал на конюшню самого хитрого боярина, наказав ему выведать любой ценой секрет Ваклинового колдовства.

Ханский посыльный прибыл в конюшню в сумерки. Улучив удобный момент, он тайком, как уж, проскользнул вовнутрь, спрятался в укромном углу и стал дожидаться прихода Ваклина.

Ждать пришлось долго – до самой полуночи. А как только пропели первые петухи, дверь тихонько заскрипела, отворилась, и в конюшню неслышными шагами вошел молодой конюх. Кобылы встретили его громким ржаньем, на радостях забили копытами.

Ваклин сунул руку за пазуху и вытащил оттуда драгоценный камень из короны Хозяйки горных озер. В ту же секунду помещение озарилось таким ярким светом, будто кто-то высыпал целую корзину звезд…

Глаза ханского соглядатая жадно сверкнули, в глубине зрачков вспыхнул злой огонь. Сердце под шелковой накидкой бешено заколотилось. Пальцы рук судорожно сжались – его так и подмывало наброситься на конюха, удушить его, завладеть драгоценным камнем, а там – будь, что будет!.. Но шпион не успел ничего предпринять: новое диво заставило его прикипеть к месту. Он увидел, что Ваклин принялся натирать волшебным камнем лошадиные спины. У боярина глаза на лоб полезли от удивления. В желании убедиться, что все это происходит с ним не во сне, а наяву, он даже ущипнул себя за щеку. До самых третьих петухов просидел он в своем укрытии, не смея шевельнуться, глядя и не веря своим глазам. А как только пропели третьи петухи и Ваклин, спрятав за пазуху волшебный камень, отправился к своему коню, лукавый царедворец выскользнул из конюшни и сломя голову помчался во дворец, чтобы поведать хану обо всем, что видел ночью.

Выслушав рассказ соглядатая, хан Чордан приказал немедленно доставить Ваклина во дворец. Молодого конюха ввели к хану, тот, яростно затопав ногами, закричал:

– Говори, холуй, где ты взял свой колдовской камень!..

Горемычному Ваклину ничего другого не оставалось, как рассказать хану все, что он знал со слов своего верного коня про драгоценный камень Хозяйки горных озер. Хан Чордан слушал его рассказ, довольно потирая руки.

– Ну, раз тебе удалось раздобыть самый крупный камень из короны Хозяйки горных озер, – сказал хан, – то ты сможешь без труда завладеть и всей короной… Делай, что хочешь, только через три дня доставь мне корону Хозяйки горных озер в целости и сохранности, а не то на четвертый день мои палачи порубят тебя на куски! Ну же, пошевеливайся, спасай свою шкуру!

Пошел Ваклин к своему верному коню, сказал, какая новая беда свалилась на его голову.

– Просто ума не приложу, как я добуду эту корону! – воскликнул он, горестно вздохнув.

– Да, дело это не простое, – озабоченно промолвил конь. – Дай-ка я наведаюсь к столетним ханским кобылам, которым ты воротил молодость и силу. Они повидали на своем долгом веку не одну страну, слыхивали множество всяких былей и небылиц… Авось, найдется среди них такая, что знает, где хранит свою корону Хозяйка горных озер.

И, оборотившись тощей клячей, верный конь отправился к кобылам, что резвились на лужайке перед конюшней, словно малые жеребята, притаился и стал ждать. Глядит: по дороге, ведущей в столицу, скачет кобыла, вся в мыле от быстрого бега. Прискакала, стала как вкопанная и, тревожно раздув ноздри, проржала три раза, да так жалобно, что товарки ее, вмиг присмирев, испуганно обступили ее плотным кольцом.

– Что случилось, сестрица? – заржали они в один голос. – Чем ты так растревожена? Какая еще напасть готова обрушиться на наши головы?

– Ох, дорогие сестрицы, ни вам, ни мне никакая беда не грозит. Горе нашему молодому конюху, чужеземцу, что вернул нам молодую силу!..

– Что же с ним стряслось? Говори! Ведь нынче ночью он был здоровехонек.

– Ох, сестрицы! Черные тучи сгустились над его буйной головушкой!

Кобыла рассказала про ханский наказ и про то, какая лютая казнь ждет конюха, если он через три дня не доставит хану корону Хозяйки горных озер…

Услыхав такую весть, кобылы повесили головы и стали думать-гадать, как помочь своему благодетелю, как отвести от него страшную беду, спасти от острых ятаганов ханских палачей. Долго-долго думали они, но ничего не могли придумать.

Первой нарушила молчание самая старая кобыла:

– Э, сестрицы, это еще не напасть! Бывают беды и похуже. Горю конюха можно пособить. В молодости, помню, я слыхала, что Хозяйка горных озер каждый вечер перед тем как лечь спать запирает свою корону в золотой ларец, а ларец тот опускает на дно озера, что лежит за горами Трах и Бух… Эти две соседние горы с незапамятных времен бьются одна о другую и не пускают к озеру ни одной живой души…

– Ох, сестрица, – перебили старшую сестру остальные кобылы, – где нашему конюху, пришельцу из чужедальней стороны, добраться до того озера! Нет, не достать ему золотой ларец с короной… Ведь как только он попытается проникнуть к озеру, горы, о которых ты рассказываешь, сотрут его в порошок!

– И эту беду можно одолеть. Бабка моя покойница рассказывала, – а ей про то поведала её бабка, – что в трехстах шагах от гор Трах и Бух есть белая, круглая, как яйцо, скала. Так вот, если после полночи, когда пропоют вторые петухи, трижды дотронуться до той скалы пучком разрыв-травы, она расколется надвое и из трещины выкатятся две серебряные коробочки. В каждой из них по золотой лампаде, а в каждой лампаде по девять капель лампадного масла. Стоит засветить эти лампады у подножия гор Трах и Бух, как они перестанут биться одна о другую и не сдвинутся с места, пока не выгорит все масло… Если наш конюх успеет за это время добраться до озера, достать с его дна золотой ларец и воротиться обратно, жизнь его будет спасена.

Услыхав такие слова, конь Ваклина поскакал к своему хозяину. К вечеру они собрались в дорогу. Как только усталую землю окутал мрак, конь Ваклина из клячи превратился в резвого скакуна. Ваклин вскочил на своего верного товарища, и тот понес его в Страну горных озер, туда, где, окруженные цепями гор, не зная покоя, бились одна о другую две горы – Трах и Бух.

V

Нелегко было в лабиринте скал и ущелий страны Хозяйки горных озер обнаружить горы Трах и Бух. Долго конь с всадником на спине носился от вершины к вершине во тьме, словно летучая мышь. Остановится, прислушается, не доносится ли откуда-либо грохот, и вновь скачет к неведомым громадам гор, чутко ловя голоса ночи.

И только когда где-то в лесной чаще прокричал дикий петух, Ваклин и его конь различили глухой гул, напоминающий отдаленный шум водопада.

– Это голос гор, Ваклин! – радостно заржал белый скакун. – Это Трах и Бух дают о себе знать. Слышишь?

И конь вихрем понесся в ту сторону, откуда долетал гул.

Долго скакали они через горы и долины, пока не очутились у подножия таинственных гор Трах и Бух. У Ваклина все поплыло перед глазами, казалось, он очутился на дне огромного котла, куда с грохотом и ревом низвергается бесконечное множество водопадов…

– Тра-а-ах! – гремела одна гора, ударяясь о другую.

Эхо громко вторило:

– А-а-ах!

– Бу-у-ух! – не заставляла себя ждать вторая, отвечая еще более мощным ударом.

Эхо отзывалось протяжным:

– У-у-ух!..

При каждом столкновении вверх взлетали снопы искр, которые на какие-то секунды рассеивали мрак и тут же, гасли, растворяясь в непроглядной тьме ночи. Но даже этих коротких вспышек было достаточно, чтобы Ваклин увидел за узким ущельем, разделяющим горы Трах и Бух, озеро, напоминающее огромное зеркало.

Посередине озера откуда-то из водной глубины струился ослепительный свет. Это удивительное сияние исчезало, когда горы сталкивались. Ваклин мигом смекнул, что этот дивный свет излучает золотой ларец, в котором Хозяйка горных озер хранит свою драгоценную корону…

Пока Ваклин стоял как зачарованный, не сводя глаз с невиданного чуда, где-то поблизости пропели вторые петухи. Это заставило добра молодца опомниться, и он со всех ног бросился к огромному валуну, что белел в трехстах метрах от гор Трах и Бух, и три раза прикоснулся к нему пучком разрыв-травы, которую захватил с собой. Послышался скрежет, с каким отворяется заржавевшая дверь. Затем гигантский белый, как снег, валун покраснел, словно раскаленное железо, и раскололся на две половины, а из трещины к ногам Ваклина выкатились две серебряные коробочки.

Ваклин открыл их, и в руках у него засверкали две золотые лампады. Это были те самые лампады, о которых рассказывала старая кобыла из конюшни злого хана Чордана.

Не теряя времени, Ваклин поставил одну лампаду у подножия горы Трах, а другую – у самого крутого склона горы Бух. Затем достал огниво, выкресал огня и зажег обе лампады.

Фитили зашипели и вспыхнули. И тут случилось невиданное диво: горы Трах и Бух, что с давних времен не знали покоя, вдруг застыли на месте. Оглушительный грохот и треск сменила гробовая тишина. Она наступила так неожиданно, что Ваклин от волнения прирос к месту.