Текст книги "В тылу врага"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Ну и наделали мы дел! – почти в истерике хохотал Бардов. – Прямо в аду!

Наблюдаемая картина действительно походила на ад. Жара, дым, искры, а чего только стоило огненно-кровавое зарево...

– Капец им там всем поголовно, – категорично заявил Белый.

– Верно, – согласился Авдеев. – Если десяти процентам китайцев удастся избежать смерти, то их командованию это уже можно считать удачей.

– Ну что, Демон огня, доволен? – подойдя к приятелям спросил старшина Коржаков.

Вадим пожал плечами.

– Доволен.

Тайга полыхала еще три недели, пока не зарядил первый осенний ливень, но даже он не смог сразу справиться с пожаром.

Партизаны также не сразу смогли вернуться к диверсионной деятельности, потому как пожар уничтожил почти все их тайники с оружием, взрывчаткой и боеприпасами. Кроме того в округе шастало слишком много китайцев, сумевших спастись, все-таки даже десять процентов это почти сто тысяч человек...

Но и диверсионную работу слишком долго вести тоже не удалось. Сказалось сразу несколько факторов. Первое – насупила осень и зелень почти вся спала, не говоря уже о том огромном пятне выжженной тайги в которой невозможно действовать. Слишком уж открытое пространство получилось. Пепел поднимается при каждом шаге, кости под ногами то и дело хрустят...

Второе – из-за противодействия противника еще больше осложнились поставки с "большой земли" взрывчатки, боеприпасов и всего того что необходимо для успешной партизанской деятельности.

Третье – поражение что потерпели китайцы так обозлило их что они не успокоились пока не нашли способ подкосить партизанское движение, по-своему даже просто и элегантно. Хватило всего-то заразить одну группу биологическим оружием с длительным инкубационным периодом, чтобы они перезаразили всех с кем общались и с партизанским движением как таковым, было кончено.

Немногим удалось избежать заражения. И те что спаслись, всего-то сотня человек, вынуждены были отступить на север и вернуться за линию фронта.

ЧАСТЬ IV

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава 25

Остатки партизанского отряда прибыли в Красноярск только через долгий месяц пути по очень обходному маршруту. Во-первых, это было само по себе долго, а во-вторых, пришлось проваляться некоторое время в карантине, пока специалисты не убедились что выжившие не заразны и не представляют угрозы для других.

И только после карантина и тщательного обследования их под охраной всех на нескольких транспортных вертолетах привезли в Ачинск что в двухстах километрах западнее Красноярска.

Во время карантина все большей частью занимались составлением отчетов, записывая все что с ними случилось, что сделали за последние почти два года что они партизанствовали. Работа оказалась на удивление трудоемкая. Потом по поводу написанного пришлось беседовать с военными контрразведчиками. Они что-то уточняли, что-то просили расписать более подробно, что многих доводило до белого каления. Особенно негодовал Бардов:

– Я им что писатель, тысячестраничные романы выписывать?!! Одуреть же можно! Еще немного и я этот ноутбук о голову этого долбанного особиста разобью!

Но Бардову грех было жаловаться, уж как пришлось помаяться с писаниной Куликову, вот где пытка так пытка. Мало того что он по сути являлся командиром отряда, сначала взял на себя командование солдатами, а потом и партизанского отряда, так он мотался в Монголии, по сути в тылу врага, добыл информацию о каких-то серолицых китайцах, не говоря уже о том что находился в плену. Последние два обстоятельства контрразведку интересовало особенно сильно. Так что помучиться пришлось изрядно.

Но карантин закончился, а вместе с ним и нудная писанина.

– Наконец-то, а то я уже думал, до конца войны не отпишемся, – со смехом сказал Юрий, когда им объявили, что написанные отчеты приняты и больше никаких дополнений не требуется.

"Лучше уж до конца войны писать, чем в окопах из автомата строчить", – невольно подумал Куликов.

На посадочной площадке их уже встречала делегация из группы офицеров разной степени старшинства от капитана до полковника в сопровождении взвода солдат.

– Особисты... – произнес кто-то глухо.

Чем-то особисты выделялись из общей массы людей в форме. Солдаты, особенно те кто уже успел пообщаться с этой братией, распознали их на каком-то интуитивном уровне, не то по способу держаться, не то по рентгеновскому взгляду в автономном режиме независимо от собственного желания выискивающего врагов везде, где только можно.

– А вот это мне совсем не нравится, – сказал Белый. – Чувствую я, что все начнется по новой...

– Не каркай, – оборвал Алексея Тимур Авдеев.

Но все уже поняли, что Белый прав. Допросы начнутся по новой и никуда от них не деться.

Солдат и партизан рассадили в автобусы и отвезли в гостиницу, где их и поселили по одному в комнатах больше похожих на камеры. Решетки на окнах такому сравнению весьма способствовали. Еще больше напрягал тюремный режим: без разрешения никуда не ходить, ни с кем не общаться, охрана везде... В общем настроение у всех стало препоганым.

***

Утром следующего дня Вадима повели на, как сказали, личную беседу. Куликов хоть и ожидал этого, но все равно не понимал: зачем? Он же все подробно изложил в докладе, особисты уже из него все выжали во время карантина. Чего еще надо?

Его на эту беседу, не то провожал, чтобы не заблудился, не то конвоировал уже, чтобы не сбежал, наряд военной полиции из сержанта и двух рядовых и все при пистолетах и дубинках.

"Весело..." – совсем невесело подумал Куликов.

Вадима проводили на первый этаж и сержант, постучав в дверь без таблички только с номером "одиннадцать" и дождавшись емкого "да", отрапортовал:

– Товарищ капитан, младший сержант Куликов по вашему приказанию доставлен.

"Не нравится мне это "доставлен", – невольно подумал Вадим. – Даже словно тюрьмой повеяло... Вот ведь гадство".

– Заводи.

– Входи...те, – приглашающее махнул сержант провожатый-конвоир.

Куликов вошел в просто обставленный кабинет, где из мебели только шкаф, стол и пара стульев. Окно оказалось заложено кирпичом, и свет исходил только от потолочной лампы без люстры.

За столом сидел чернявый особист лет сорока плотного телосложения. Докурив глубокой затяжкой сигаретку и затушив окурок в пепельнице он бросил тяжелый взгляд на посетителя.

– Садись.

– Спасибо, – кивнул Куликов и сел. Чувствовал он себя все хуже и хуже.

Особист тем временем закурил очередную сигарету, что по мнению Вадима было лишним так как в комнате и так дышать нечем, а вентиляция едва-едва справляется. Он тут пробыл всего-ничего, а у него уже голова начинает болеть. Но не просить же капитана не курить?

Сделав еще одну затяжку, капитан произнес, словно вбивал словами гвозди:

– Итак, меня интересует степень и объем твоего сотрудничества с врагом.

– Чего простите? – искренне изумился Вадим, где-то секунд через пять, после того как осознал, что не ослышался, у него не слуховые галлюцинации навеянные нездоровой обстановкой рождающее соответствующий ассоциативный ряд восприятия реальности и капитан действительно сказал, то что сказал.

Уж чего-чего, а подобное он услышать, никак не ожидал.

– Не выпендривайся тут... Демон, мля. Я хочу знать, как вы уроды и предатели сотрудничали с врагом! – без перехода закричал капитан. – Отвечай и не вздумай мне тут играть возмущенную невинность! Я знаю что вы, а ты в особенности, все предатели и я это докажу!

Куликов застыл на стуле статуей, выпучив глаза не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть и даже моргнуть. Он на какое-то время вообще забыл как все это делается и с трудом сделал первый вдох только когда легкие начало резать от нехватки кислорода.

Вадим просто не верил своим ушам и глазам, отказывался верить, потому как гнев особист разыгрывал очень натурально, а то что он говорил вообще вылезало за рамки разумного. Да и разыгрывал ли, тот еще вопрос. Если "да" то Большой театр, Мосфильм и прочие Голливуды просто рыдают из-за потери такого актерского таланта для мира искусства. А если "нет"?

Тут же вспомнились различные фильмы о войне столетней давности, когда вот таких же как он бойцов вернувшихся с задания в тылу врага, или окруженцев допрашивали в сырых подвалах мордовороты, предъявляя совершенно дикие обвинения. Вадим тогда не верил, что такое вообще могло быть. Видимо могло... Ну ладно, могло быть тогда, когда режим политический зверский был, но не сейчас же, во времена развитой демократии и охраны всяческих прав человека?!

"Интересно, а бить будут? – подумал он отстраненно, все еще воспринимая происходящее как какую-то дурную игру, которая к тому же происходит не с ним. – Так сказать, для полной реалистичности ощущений..."

– Ну и долго ты тут собираешься играть со мной в молчанку урод?! Может язык проглотил? Так я его быстро достану! Или может ты говорить по-русски разучился?! Но увы, я китайского не знаю!!!

Капитан вышел из-за стола и встал напротив Куликова, нависая над ним как скала.

– Отвечай когда спрашивают! Как вы сотрудничали с китайцами?!!

– Да вы че, в натуре совсем крышей потекли?.. – вымолвил ошарашенный Вадим.

Удар особист нанес весьма профессионально, по-боксерски и очень молниеносно. Кулак пришелся в солнечное сплетение и Вадим сверзился со стула на голый пол, скрючившись от боли, и хватая ртом воздух точно рыба.

Капитан нажал на кнопку под столешиной, тут же из соседней комнаты вошли двое солдат дюжих молодцев и подхватив Вадима с пола усадили обратно на стул.

– Отвечать тварь!

– Да вы...

Новый удар и снова Вадим свалился на пол, только на этот раз сподручные капитана не спешили его поднимать, а наоборот, хорошенько приложились по нему ногами и только потом подняли.

– Отвечай на вопрос!

– Да не сотрудничали мы! – выкрикнул Куликов, инстинктивно защищаясь от нового замаха. – Как мы вообще могли сотрудничать с китайцами, как они вообще могли нас отпустить, если мы их бомбой ядерной рванули?!!

– Это еще доказать надо! Вы рванули или другие, а вы только их плодами желаете воспользоваться! Колись падаль! Какое задание вы получили от китаез в обмен на сохранение своей шкуры?!

– Ой, мою мать... – со вздохом обреченного схватился за голову обеими руками Вадим.

Попал, так попал.

С очередным ударом Куликов снова полетел на пол. И снова его посадили на стул.

– Отвечай. Ведь грешен же...

– Конечно грешен... кто не без греха, пусть первым бросит в меня камень...

– Шутник, – хмыкнул капитан, отвесив еще один удар в лицо.

– Покайся, тебе же лучше будет.

– Хм-м... это в каком же смысле? – усмехнулся разбитым в крови ртом Вадим и тут же поморщился от боли. – Бить что ли больше не будете? Так расстреляете, целенького и без синяков?

Новый удар и он снова на полу.

– Ну зачем ты запираешься? – мягко так, даже с жалостью вопрошал капитан, присев рядом с Вадимом на корточки. – Ведь уделаю всего как бог черепаху и все равно узнаю, что мне нужно. Только время потеряем, оно мне дорого, а ты еще и здоровье, оно ведь вообще бесценно.

– А на кой оно мне нужно, здоровье это бесценное, после фальшивого признания в измене, это в военное-то время?!

– Очень даже нужно. Солдат на фронте катастрофически не хватает, сам понимаешь какое у нас с китайцами численное соотношение, так что можешь не беспокоиться, расстреливать тебя за измену никто не станет. Для Родины даже такие предатели вроде тебя на вес золота. Просто тебя приговорят к службе в дисциплинарном батальоне, где ты сможешь искупить вину кровью и если выживешь, сможешь стать снова полноценным гражданином и дальше сражаться с врагом в качестве добросовестного солдата. Но для того чтобы выжить, тебе нужно хорошее здоровье. А если я его тебе сейчас отобью, то ты сдохнешь в первом же бою просто не сумев достаточно быстро отскочить или клониться от опасности. Сечешь?

– Секу...

– Ну вот. Думаю мы поняли друг друга. Ведь так? Садись давай и рассказывай...

Солдаты снова посадили Вадима на стул.

– Ведь сам все прекрасно понимаешь, все факты и улики против тебя. Один к одному. Ты был в плену и выжил один из немногих, после налета партизан. Хорошо разыграно, главное достоверно... но нас не проведешь. Тебя и других оставили в живых. Потому что ты согласился сотрудничать с китайцами и это сотрудничество очевидно.

– Это в чем же оно выражается?

– Как это в чем выражается, милейший? – вполне натурально разыграл удивление капитан. – Да в том, что стоило тебе вернуться в партизанский отряд, как оно тут же загнулось. Согласись, связь событий как говорится налицо. Тут ты еще каких-то серолицых китайцев зачем-то приплел... все китаезы желтомазые как больные гепатитом!

– А как же мое предложение, что позволило уничтожить окружившую нас группировку противника в огне?

– Ключевое слово "окружило", наверняка не без твоей наводки. Ты кстати тогда симулировал какую-то странную болезнь, да так натурально, что позволило тебе выйти из активной партизанской деятельности и более того, стать незаметным. На тебя просто перестали обращать внимание. Воспользовавшись своей "невидимостью" ты мог бывать где угодно, делать что угодно то есть наводить противника. Что касается уничтожение армии китайцев взявших партизанский отряд в окружение, ты просто предложил то решение, что было единственно верным и к которому через пару минут так или иначе пришел кто-нибудь другой. В итоге ты мастерски отвел от себя подозрение, к тому же внезапно очнувшись от симулируемой болезни. Разве не подозрительно?

"Еще как", – невольно согласился куликов, но сдаваться все же не собирался, приведя еще один довод в свою пользу:

– Ну сами подумайте, предположим, я сказал: предположим, даже если я согласился на сотрудничество с врагом, то зачем мне выполнять условия сотрудничества, когда оказался на свободе? Я мог свободно послать их к такой-то матери...

– Да кто ж тебя знает? Может тебе внушение сделали и в мозг программку подсадили, что если не будешь сотрудничать, то она сработает и ты сдохнешь. Вот ты и работал на них, боясь вдруг ни с того ни с сего окочуриться. А может они тебе за успешную работу что-то пообещали, после своей победы. Что кстати? – с прищуром поинтересовался капитан и даже подался вперед.

Вадим закрыл глаза. Как бы он не оправдывался, как бы не уверял в своей невиновности, этот особист вывернет любые факты и доводы наизнанку и сделает его виновным. Это у него такая работа и работает он хорошо, этого у него не отнять.

– Ну так что, будем и дальше изворачиваться или факты достаточно весомы, чтобы признать их?

Вадим промолчал. Капитан видимо решил что молчание – знак согласия, спросил уже официальным тоном:

– Итак, еще раз, вступали ли вы в контакты с противником?

Куликову так все надоело, что он обреченно кивнув, ответил:

– Вступали.

Особист тут же радостно осклабился.

– Ну вот! А ты мучался, чего-то строил из себя! Сразу бы так! Поехали дальше. Какого рода были эти контакты?! Где, когда с кем?!

– Огневого рода. Первый случай состоялся...

Договорить ему не дали и очередной удар снова опрокинул Куликова на пол.

– Понятно, – произнес разочарованный особист и бросил ручку. – Ерничать изволите?

– Изволю... – сплевывая кровь, лежа на полу, ответил Куликов.

– Зря, мы тут между прочим не шутки шутим.

– Я тоже... И вообще, зачем такие грубые методы в наше-то высокотехнологичное время с продвинутой техникой и химией? В конце-концов есть такая хреновина, полиграфом зовется...

– А то мы такие тупые и незнаем, – покривлялся капитан, – щи лаптем хлебаем. Да будет тебе известно, что обойти полиграф давно не проблема. Тебя наверняка подготовили к этому и соответствующим образом закодировали. Так что все, что ты будешь говорить в свою пользу, он станет показывать как чистую правду.

– Ну, вколите тогда сыворотку правды!

– Та же Байда что и с полиграфом... Нет, истину можно узнать только через очищающую боль и добровольность признания и раскаяния в своих преступлениях.

И капитан провел серию боксерских ударов на деле показа что такое очищающая боль. Действительно, очень больно...

***

К счастью все когда-нибудь заканчивается, плохое и хорошее, закончился и этот беспредельный допрос капитаном-отморозком длившийся трое суток. Вадим подписал подписку о неразглашении всего и вся, внимательно прочтя, чтобы не подмахнуть какое-нибудь признание, и смог наконец-то увидеться со своими товарищами по оружию. Выглядели они, как и он не ахти, несмотря на новенькую форму.

"И что это было?" – подумал Куликов, но ответа так и не нашел.

– Вот как встречает Родина героев, – усмехнулся Белый, когда все выяснилось.

– Ты еще скажи: бьет, значит любит, – охнул Авдеев, когда кто-то случайно стукнул его по спине.

Бойцы глухо засмеялись такому сравнению.

Куликов отыскал глазами Коржакова. Как обошлись с ним? Тоже били? Если "да", то виду он не показывал, сохраняя прежнюю невозмутимость.

Через несколько дней когда вздутия спали, синяки хорошенько подретушировали, переживших допрос людей собрали на пятачке внутреннего двора, где им объявили о том что сейчас должно состояться награждение и не кем-нибудь, а самим командующим фронтом генерал-полковником Колдуновым.

Пока генерал не появился солдаты и партизаны болтали о том, да о сем, много курили, не без мата вспоминая недавние события.

Вошел генерал со свитой.

– Стройся! Равняйсь! – тут же прозвучала команда. – Смирно!

– Вольно... – махнул рукой Колдунов. – Ну что орлы полетали?

– Так точно, полетали, – сказал Вадим. – Только все больше со стула на пол.

Высокие офицеры застыли в изумлении перед неслыханной наглостью попрания дисциплины и субординации, а солдаты и партизаны наоборот глухо засмеялись.

– Что поделать... Война...

– Да, она все спишет.

– Разговорчики... – все же шикнул лейтенант из комендатуры перед лицом такого высокого начальства.

Появился военный журналист и начал снимать генерала, его свиту и солдат.

Началась процедура награждения.

"Принцип кнута и пряника", – понял Куликов.

Генерал что-то говорил, работая на камеру и начал раздавать красные коробочки и удостоверения. То и дело слышалось:

– Служу России!..

– Служу России! – выкрикнул в свою очередь Вадим Куликов когда генерал-майор Колдунов вручил ему, как и всем прочим солдатам и сержантам стопку коробочек с наградами, да такую большую что удержать ее в руках оказалось большой проблемой.

"Не поскупились", – с ехидцей подумал Куликов, перебирая награды после окончания церемонии.

Так за все свои партизанские заслуги он стал полным кавалером "Георгиевского креста", получил "орден Суворова", "орден за заслуги перед отечеством" четвертой степени и пригоршню разных медалей.

Вадим даже не стал выяснять какую награду за какую боевую операцию он получил.

Его товарищи тоже не остались обделенными. Бардов своим наградам радовался больше всех. А свою первую медальку "За отличие и доблесть в воинской службе" он от радости даже куда-то закинул, а потом как ни искал, не нашел.

Вечером состоялся банкет в честь героев, на котором солдаты быстро набрались под завязку. Водки для них тоже не пожалели как и разноцветных железок.

Чуть позже к орденам и медалям им добавили повышение до старшин.

Коржаков которому в мирное время ничего выше старшины не светило, перешагнул ранее непреодолимый рубеж карьерного роста и теперь у него на погонах красовались две лейтенантские звездочки. Впрочем все понимали что вряд ли ему удастся подняться выше капитана.

Глава 26

Долго отдыхать вернувшимся с задания солдатам и партизанам не дали. Китайцы рвались к городу и на линии фронта требовались все новые и новые солдаты, чтобы их остановить. Всех вернувшихся включили в состав Двадцать первой бригады ВДВ, также изрядно поредевшей еще во время боя на линии Бородино и продолжавшей нести потери на передовой под Красноярском.

Их можно сказать еще пощадили, поставив под Дивногорском, охранять подступы к ГЭС. Здесь высились крутые обрывистые горы и большие массы войск противника пройти не могли просто физически, а значит никаких сколько-нибудь масштабных боев не предвиделось, как то разгорались каждый день к северу от Красноярска, где горы значительно теряли в высоте и крутизне.

Но и это ста пятидесяти километровое "горлышко" надежно держали, успев создать на участке многоэшелонированную линию обороны, хоть и потери защитников там были значительные. А китайцы рвались на запад не считаясь со своими потерями. Набили их там порядочно, ведь в каждой атаке на высоту они теряли по нескольку сотен человек. А если посчитать сколько они теряли при штурмах по всей длине фронта, то цифры становились совсем уж впечатляющими.

Им дали нового лейтенанта, старшинам, а их всех повысили до старшин, дали по отделению резервистов и служба стала возвращаться в привычную окопную колею.

– Непривычно даже как-то, – пробурчал Белый, когда они пользуясь привилегированным положением старших по званию и просто героев привычно собрались в бетонированном доте поиграть в карты, единственное доступное развлечение с помощью которого они просто убивали время.

– Чего именно? – не понял Бардов, знаком прося еще одну карту.

– Да вот так вот сидеть и ждать... у моря погоды. Раньше-то носились как угорелые. День на одном месте просидеть, уже счастье. А тут уже вторую неделю на задницы отсиживаетм.

– Да мы и раньше бывало на неделю застывали...

– Все равно не то. Знали ведь что в любой момент сдернуть могли и новый марш-бросок до новой цели с проведением диверсии. А тут стационарно... и муторно как-то. Раньше ведь от любой опасности убегали, а тут сознательно ее на месте ждем. И чует моя жопа, дождемся...

Куликов вдруг осознал что к нему вернулись старые мысли о том чтобы свалить из армии куда подальше. Он даже удивился осознанию того, как долго они его уже не посещали... Но эта тишина и неподвижность, что так раздражали Алексея Белого и других действовали угнетающе и на него тоже. Видимо бездействие стало для них своеобразным синонимом смерти.

Вадим вообще-то надеялся что их как героев, поберегут, а то и вовсе отправят куда-нибудь вглубь страны, желательно за Урал, на переформирование или еще чего, а им даже отпуска не дали.

Ведь отпуск-то могли дать?! Хоть небольшой. Чтобы просто прийти в себя, после того что с ними произошло. Или командование посчитало что время, проведенное в карантине вполне достаточно для отдыха?

Но все же, почему? Чтобы лишнее не болтали? Очень даже может быть. Не говоря уже о том, что Вадим приложил бы все силы, чтобы этот отпуск стал бессрочным. Но вот незадача, не сложилось. А с передовой не сдернешь...

Хотя с другой стороны, чего еще желать? Место спокойное, все основные бои на севере. Глупо ждать прорыва противника в данном направлении. Может командование эти посиделки приравняло к отпуску? Да и спокойное ли место это?

– Лех, как тут вообще, тихо? – спросил Куликов. – У тебя пара из бывалых в отделении. Что говорят? Или не спрашивал?

– Спрашивал. Тихо. Ставлю еще три, – бросил Алексей три цилиндра сигареток.

– Пас... – бросил карты Авдеев.

Остальные добавили по три сигаретки.

– Мои говорят, китайцы за пару недель до нашего прибытия пытались провести разведку боем, – продолжил Белый, – но им живо утерли нос. Вскрываемся?

– Давай...

Товарищи разложили карты.

– Блин... – разочарованно выдохнул Бардов с двадцатью очками. – Так и знал что у тебя двадцать одно...

Вадим кивнул и забрал все сигаретки себе.

– Еще?

– Давай, – согласились хором сослуживцы.

Куликов стал тасовать карты, спрашивая:

– И что, жаркий бой был?

– Да не особо. Человек тридцать положили, они и отступили...

– Прощупывают значит...

– Чего задумался-то Демон? Карты сдавай... – хлопнул его по плечу Бардов.

Вадим опомнился, оказывается он словно застыл и поспешно стал раздавать карты.

– Че-то ты не в себе, – продолжал Юрий. – Что не так? Что тебя взволновало?

– Да я и сам не знаю... просто что-то неправильное почудилось.

– В чем.

– Хотел бы я знать, – вздохнул Вадим.

– Все нормально. Китайцы все направления прощупывают, не только наше подверглось атаке. Вон у соседей под Овсянкой тоже почти тыща прорывалась. Через заповедник этот Столбы, тоже...

– Тоже тысяча?

– Около того, – кивнул Бардов.

– А через нас? – спросил Вадим обратившись к Белому.

– Не знаю... я подробно не спрашивал...

– Порядка роты, может даже две, тут больше не пройти, – сказал Авдеев.

– Ясно. Нашим визави только дали прикурить и они сразу отошли... А как у наших соседей с накалом боя было?

– В смысле?

– Ну тоже как здесь, стоило только им врезать как они побежали, или же столкновение было более ожесточенным?

– Не знаю... Ты это вообще к чему клонишь Демон?

Куликов только пожал плечами. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Просто было неприятное ощущение и на этом все. Он не считал себя провидцем, но тут что-то такое почувствовал.

– Да и зачем им сюда вообще ломиться. Тут же действительно много не пройдет для создания реального ударного кулака. А те что пройдут станут легкой мишенью из-за большой скученности.

– Кто знает что на уме у этих китайцев? И малые подразделения способны на большие дела, вспомни хотя бы нас...

– Думаешь тоже бомбу могут подкинуть?

Куликов снова пожал плечами, как бы между прочим буркнув:

– ГЭС все-таки.

– Это да, – согласился Белый. – Если они рванут плотину, когда это будет нужно им, то нашу оборону всю сметет... как в сортире.

– Ладно, не будем об этом, – закруглил разговор Бардов. – Кто-нибудь слышал о Коржакове?

Коржаков действительно куда-то пропал.

Вадим невольно вспомнил как он раньше мечтал чтобы Коржаков куда-нибудь исчез и больше не появлялся, не мешая жить своими наставлениями и придирками. И вот он исчез. Но сейчас Вадим предпочел бы чтобы он был с ними. Спокойнее.

– Я слышал что его в спецотряд взяли, – сказал Белый. – А вот что, без понятия. Секретно.

– Ну дык ясен пень, секретно, – хохотнул Бардов. – Наверное за линией фронта диверсанит...

– Или в Забайкалье вернулся с той же целью, – предположил Авдеев и остальные согласно кивнули.

Ну не могло командование оставить без внимания данное направление. Слишком уж много неприятностей доставляли диверсии в Забайкалье китайцам. Как тут удержаться от соблазна повторить успех диверсионной войны, если не при помощи партизан, так при деятельности спецподразделений.

– Нас тогда почему под это дело не зарядили? – удивился Бардов. – У нас же опыта как ни крути все больше будет чем у вновь создаваемых групп.

– Кто тебе сказал что больше? – усмехнулся Авдеев. – Мы десантники-недоучки, которых забросили только потому, что на тот момент у командования под рукой ничего более достойного не оказалось. Но, по сути, мы были и остаемся любителями действовавших по наитию. А там теперь наверняка спецназ работает, специально обученный... краповые береты, спецназ ВВ и десанта такие, что мы им со всем своим полученным практическим опытом в подметки не годимся.

– Ну да, может и так... Хотя, почему они раньше их не заслали?

– А кто тебе сказал что не засылали? – в свою очередь хмыкнул Белый. – Я лично более чем уверен что засылали и действовали они независимо от нас но под нашим прикрытием.

– То есть китайцы думали, что это мы шелудим, а на самом деле...

– Вот именно.

– Все-таки я удивляюсь, что мы так долго продержались, без особого-то опыта, даже с учетом Коржакова, – покачал головой Бардов.

– А это как раз легко объясняется, – сказал Белый. – Действия профессионалов можно предсказать, а мир полон любителей. Вот китайцы и не могли нас – любителей вычислить.

– Тогда по твоей логике у спецов нет никаких шансов, – невесело хмыкнул Юрий.

– Типун тебе...

– Говорят история развивается по спирали... и какие-то события повторяются практически один к одному. Слышали такую бурду? – неожиданно открыл странную тему Авдеев, сдавая карты для новой партии.

– Ну да, слышал, – согласно кивнул Белый, пасуя. – Только ты это к чему завел?

– К тому что все это полная фигня.

– То есть? – спросил уже Бардов, делая очередную ставку.

– К тому, что сто лет назад в сорок третьем году во время Второй Мировой наши войска уже помнится перешли в наступление...

– Да... с этим у нас плохо, – согласился Бардов. – Нам не то что наступление, нам бы на месте удержаться...

– То-то и оно... стоим на месте... А стоя на месте в обороне, войну не выиграть.

Затянулся разговор о шансах, но поскольку никто не видел никаких шансов на победу в войне с таким численно и технически превосходящим врагом, настроение у всех окончательно испортилось.

Старшины сыграли еще партию, Вадим дальше играл без настроения и может из-за этого проиграл, после чего стали расходиться по своим отделениям. Время уже позднее, а работы по укреплению позиций еще много, потому как нет предела совершенству, ну и людей надо все время чем-то занимать чтобы не бездельничали и не думали, тем более не болтали между собой о всяких глупостях пораженческого толка, как они сами сейчас например.

***

Ночью Куликова подбросило на нарах, а с потолка осыпала земля, посыпавшаяся между заходившими ходуном бетонными балками в три наката с прослойкой из деревянных бревен для смягчения удара. Кроме того сверху под слоем земли убежище защищала активная защита из тротиловых плиток, как на броне танков (бесполезные против снарядов из электромагнитных пушек китайских орудий). Забухали мощные взрывы, и землю вновь сильно затрясло. Послышались крики, солдаты стали быстро облачаться в бронежилеты.

– Всем оставаться на месте! – крикнул Вадим, останавливая неопытных солдат, от страха забывших все на свете и попытавшихся выскочить наружу, прочь из братской могилы.

– А если по нам сейчас врежут?! – закричал кто-то. – Всех одним ударом прихлопнет!

– По статистике шансов на это гораздо меньше, чем на то, что вас всех перебьет осколками и шрапнелью кассеток, стоит только выбраться наружу! В конце концов знали бы точные координаты наших землянок, то уже прихлопнули бы точечными ударами. Так что не дергайтесь!

Солдаты чуток успокоились, но продолжали приседать при каждом содрогании земли.

Снаружи продолжало громыхать, часто-часто, так что сливалось в единый дробный гул.

– Кассетки... – узнал в частых взрывах Вадим и его бойцы окончательно затихли, понимая что от кассетного боеприпаса спасения почти нет. Осколки там сейчас летают во всех направлениях таким плотным роем что просто превратит в решето.

По потолку землянки несколько раз с силой хлопнуло, но пра-пра-дедовский тройной накат, пусть и выполненный из бетона, выдержал эти несильные удары кассетных зарядов. Хотя если верить строителям этот настил может выдержать даже прямое попадание современной легкой бомбы. От более тяжелых версий убьет звуковой удар.

– Давайте-ка лучше в химзащиту оденемся, – предложил Вадим. – Китайцы любят напоследок еще газку подбросить понюхать.