Текст книги "В тылу врага"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Проклятье!

Коржаков переключился на другой канал, связываясь с Тимуром Авдеевым

– "Север" – это "Центр". Прием!

– На связи "Центр"...

– Как обстановка "Север"?!

– Скверная "Центр"... натиск противника слишком силен! Их слишком много!

– И ты тоже держись!

– Понял!

Коржаков глухо выматерился, отключившись.

– Понял он... лишь бы китаезы не просекли...

– Не просекут, – сказал Куликов.

Несмотря на почти панические нотки во время переговоров в эфире, командный состав партизанского отряда не выглядел таким уж растерянным. Более того, все были сосредоточены. Понятно что вся паника. Это игра на публику. Все было под контролем, хоть и приходилось действовать на грани фола, но иначе невозможно победить превосходящего силами противника.

– Может уже пора? – спросил Вадим, вслушиваясь в долетающие раскаты боя.

Люди гибли, выполняя самоубийственные задания, и с каждой минутой жертв становилось все больше.

– Нет... Рано.

– "Центр" – это "Юг"! Прием!!!

– На связи "Юг"...

– Где черт возьми подкрепления?!

"А вот это действительно уже опасно, – подумал Вадим. – Ситуация действительно стала критической. Противник проходит дальше чем его собирались пускать изначально".

– Сейчас будут "Юг", подождите еще немного!

– Ждем!

– "Север" – это "Центр". Прием... "Север"...

– На связи "Центр"...

– Как обстановка "Север"?!

– Противник прижал нас к стене!

– Отлично! – отключившись воскликнул Коржаков и обратившись к Куликову, кивнул: – Давай!

Вадим стремглав выскочил из землянки, махая ожидающим его трем бойцам.

– Давайте!

Те быстро трижды выстрелили красными ракетами, а потом дали один залп зелеными. Так много, чтобы сигнал к выходу заметили все и действовали в одном порыве. И спрятавшиеся в земле еще ночью партизаны выскочили из земли точно демоны или мертвяки и бросились вперед, сминая противников с флангов, а тут еще отступавшие под натиском полицаев партизаны встали и более того пошли в контрнаступление. На некоторых участках дошло даже до рукопашных...

Костры что партизаны жгли всю ночь на пролет выполняли сразу две функции. Первая и самая очевидная это естественно освещение пространства, чтобы противник не смог незамеченным пойти в атаку и в этом случае оказался на виду.

Вторая функция костров, это засветка тепловых датчиков беспилотных самолетов разведчиков, а также других средств обнаружения за счет того что костры постарались сделать максимально дымными. За счет этого некоторой части партизан удалось создать укрытия и спрятаться в них до особого сигнала командования.

Укрывшись дымом костров произвели дополнительное минирование ущелий и теперь эти минные сектора начинали действовать.

Подразделения противника что ворвались с "севера", а точнее пропущенные партизанами, оказались на таком тротиловом поле. Авдеев активировал детонатор и сотни атакующих полицаев в буквальном смысле этого слова взлетели на воздух. Многие сотни получили тяжелейшие осколочные ранения. Те кто не попал в зону взрыва плотной толпой рванули назад и попали на второе минное поле и адское представление повторилось. Сотни полицаев были смешаны с землей и камнем и живые с ужасными ранами завидовали мертвым.

Почти то же самое происходило на юго-западе. Только тут ущелье было несколько шире и противника еще требовалось правильно сконцентрировать на минных полях как можно более плотно. Для этого использовали пулеметы, гранаты и гранатометы. Какие-то зоны были не так хорошо простреливаемы и полицаи инстинктивно жались туда, не подозревая что они скапливаются на пятачке через который большинство их них попадет в ад.

Взрывы громыхали в ущелье. Полицаи бегали по его дну из конца в конец как того хотели партизаны. Они скапливались то на одном, то на другом участке и земля уходила у них из под ног, зачастую вместе с ногами.

Тысячи и тысячи полицаев остались лежать в ущелье с оторванными конечностями и головами. Тысячи раненых вопили от боли и звали на помощь, но никто не откликнулся на их призывы. Те что уцелели и могли двигаться, сломя голову бежали прочь оттуда, где во всей своей кошмарной чудовищности проявилась преисподняя.

***

Генерал Ци выслушивал доклады о происшедшем с каменным лицом. В этой атаке он потерял больше десяти тысяч человек убитыми и в два раза больше ранеными. А также партизаны сумели подбить три самолета. Но несмотря на то что у него оставалось еще почти двадцать тысяч человек, бой можно было считать проигранным, потому как моральный дух этих людей уже никуда не годился. А втолковать им что у противника уже просто не осталось средств сопротивляться было невозможно. Слишком большое потрясение они испытали.

– Отступаем... – глухо произнес генерал Ци. – Но прежде, нужно все это забросать бомбами...

– Но вы же сами... – вякнул было майор Таньхэ, но под испепеляющим взглядом генерала тут же стух и что-то пробормотал, прося прощение.

***

Сопротивляться у партизан действительно не осталось ни средств, ни сил. В этом сражении они потеряли больше пятисот человек только убитыми, а еще раненые... Хорошо если человек шестьсот-семьсот полностью боеспособных наберется. И то вряд ли.

– Будем прорываться, – сказал Вадим. – Оставим глушилку и "Арену" на месте, для отвлечения внимания, и делаем ноги.

Коржаков согласно кивнул, только спросил:

– Куда пойдем?

– Куда дорога уведет... на север. А там посмотрим.

Глава 21

Уйти из ущелья под химическими бомбами удалось далеко не всем, едва ли половине. Китайцы набросали их так много, что ядовитым дымом заволокло все ущелье и прилегающее к нему пространство. Ветер погнал дым в одни из выходов на северо-восток и досталось ренегатам стоявших в оцеплении. Естественно что они не хотели погибнуть от химического оружия и вынуждены были отойти. Китайские командиры пытались заставить их стоять на месте, но страх получить химическое отравление и умереть несмотря на защиту оказался слишком велик для простых людей и они плевав на все приказы стали разбегаться. Вследствие чего в оцеплении образовались бреши через которые партизанский отряд смог с боем пробиться и буквально сразу же начать растворяться в тайге делясь на малые группы до пяти человек и расходясь веером.

Охотиться за таким массовым исходом на самолетах не представлялось возможным, тем более что самим самолетам после массового бомбометания требовалось довооружиться, на что нужно время, а с помощью полицаев это получалось еще хуже. Не были они готовы к такому повороту событий ни физически, ни морально, ни технически. Первые попытки закончились плачевно, отряды беглецов на первых порах все еще оставались достаточно крупными и преследователи получили по полной программе от боевых заградительных групп, в итоге партизаны смогли затеряться среди гор.

Постепенно группы собирались в первоначальные отряды и подходили в условленные точки сбора, пока все кто уцелел после газовой атаки и избежал столкновения с поисковыми группами полицаев, что наводнили тайгу, не собрались вместе. Всего около полторы тысячи человек, причем только одна треть из них гражданские.

Старшина Коржаков оказался на месте одним из первых, что Куликова нисколько не удивило.

– Вы уже связывались с командованием? – спросил Вадим.

– Да и даже получил ответ.

– Что сказали?

– Даже не знаю, хорошая это или плохая для тебя новость, – слегка усмехнулся старшина и продолжил, прежде чем Вадим успел что-то сказать: – Командование настоятельно просило продолжить партизанские действия в тылу противника, уж очень они эффективны. Мы ведь своими действиями парализовали железнодорожные перевозки. По сути пропускная способность снизилась до двадцати-двадцати пяти процентов от нормы. Понимаешь, что это значит в глобальном плане?!

Куликов кивнул. Понять что это означало для вражеской армии ведущей наступательные действия, по крайней мере пытающейся это делать, не сложно. По сути им нечем вести эту деятельность, даже оборонительные действия и те стали проблемой.

А еще он и сам не мог понять, хорошая это новость для него или плохая. С одной стороны ему уже до чертиков надоело мотаться по лесам, а с другой стороны на официальной линии фронта будет не легче, если не сказать больше. Ведь если некому будет ставить китайцам палки в колеса, то китайская армия изрядно активизируется и на линии фронта вновь начнутся чудовищные по своему накалу сражения, а это в свою очередь подразумевает большие, огромные потери.

"Куда ни кинь, всюду клин, – подумал Вадим. – И еще неизвестно где он острее..."

Но есть, точнее скоро наступит обстоятельство, что может серьезно осложнить их диверсионную работу партизанских отрядов.

– Зима скоро... – напомнил Куликов. – Еще месяц и начнется листопад. Мы для беспилотных разведчиков будем видны как на ладони.

– Да, это проблема... но только в том случае если продолжим действовать по прежней схеме, то есть сидеть на месте.

– О чем вы?

– О том что больше никаких постоянных лагерей устраивать не станем. На одном месте будем оставаться не дольше трех дней.

– А смысл? – не понял Вадим. – Будем бегать как какие-то тараканы по замкнутому кругу, точнее лабиринту, что здешние горы весьма напоминают. Так китайцам не составит труда нас подловить на очередном витке...

– Нет, ты не понял... мы будем ходить не в знакомом тебе районе Забайкальского края, что мы уже избегали вдоль и поперек, а вдоль всего Транссиба.

– Что?!

– Именно.

Вадим сокрушенно покачал головой. Он плохо представлял действия подобного рода.

– Вы уверены что такое вообще возможно? Это же сколько тыщ...

– Более чем. Тебе к примеру фамилия Ковпак, о чем-нибудь говорит?

– Знакомо... слышал, но вот в связи с чем...

– То что знакомо, уже чудо, при нынешней поголовной безграмотности, когда все уверены что Германию победили америкосы и расстреляли Гитлера, – хохотнул старшина.

– История была моим любимым предметом, – зачем-то стал объяснять Вадим. – Просто потому что там ничего не надо было решать, писать и сочинять. Только слушай, читай и запоминай. Благо память работала... до некоторых пор.

– Все-таки удивительно, как они сумели нам мозги засрать своими тупыми боевиками, что мы позабыли собственную историю? Пардон, отвлекся... Так вот, был такой во время Великой Отечественной Войны партизанский командир. Его отряд в свое время сделал марш бросок в десять тысяч километров, так называемый Карпатский рейд. Ходулей вроде этих у него естественно сам понимаешь, не было и двигались они зачастую по открытым пространствам, в то время как у нас...

– ...Противник обладает технически развитой разведкой, – едко вставил Вадим.

– Баш на баш, – соглашаясь, кивнул Коржаков. – Ковпак ходил по открытым пространствам, а у нас леса и горы против разведки противника. Есть где укрыться. Я вообще к тому говорю, что подобный поход весьма реален и более того, он необходим.

– Да кто ж спорит...

– Соберись... Демон. Людям нужен уверенный в себе, твердо знающий чего хочет, командир, а не то что ты сейчас собой представляешь.

Вадим кисло улыбнулся. Лично ему сейчас ничего не хотелось, тем более твердо. А то что хотелось, хотеть уже надоело, поскольку это желание неосуществимо в выполнении.

"И как же мне надоело это дурацкое прозвище!" -обреченно воскликнул в мыслях Куликов.

***

Следовать примеру Ковпака от и до все же не стали. Партизанский отряд разделили на три части, чтобы банально не складывать все яйца в одной корзине и не мотаться тысячной толпой по всей Сибири вдоль Транссиба. Действительно получалось слишком заметно как ни посмотри.

Самый крупный отряд в пять сотен человек действительно пошел на восток под командованием Куликова и Коржакова, хотя кто в действительности командовал знающим людям заблуждаться не приходилось.

Еще два отряда по двести пятьдесят бойцов под командованием Авдеева и Белого остались на месте в Забайкалье. Им поручалось продолжить диверсионную работу не только на востоке относительно озера Байкал, где они действовали доселе, но и на западном направлении вплоть до Ангары.

Юрию Бардову надлежало остаться на севере в Патомском нагорье что севернее Бодайбо. Здесь ему предписывалось заниматься тренировками и обучением новых партизан, а также принимать и распределять прибывающие с "Большой земли" грузы для партизанских армий формируя тайники быстрой доступности.

На такую свою роль нацик конечно обиделся, но допускать его к активным действиям и доверять командование большого количества людей Коржаков не рискнул. Излишняя ненависть к инородцам могла плохо сказаться на вменяемости планов и он повинуясь порыву захочет во чтобы то ни стало уничтожит ту или иную группу полицаев, самих китайцев, в то время когда следует отступить.

Остаток осени и всю зиму партизанские отряды провели в постоянных атаках на инфраструктуру противника, находясь в постоянном движении. Колющие удары то тут, то там, сменялись веерными атаками малыми группами до двадцати человек. А вслед за веерной атакой наносился массированный удар силами всего отряда.

– Вот те бабушка и Юрьев день, – буркнул Вадим. – Что ж, рано или поздно, это должно было случиться...

– Да... лопухнулись мы не по-детски, – с кривой и уставшей усмешкой согласился Коржаков, не отрывая взгляда от карты. – Подставой за километр воняло, только мы внезапно аденомой заболели и ничего не почуяли... Паршиво.

Время от времени подходили разведчики и докладывали Вадиму все новые данные о противнике.

Очередная операция силами всего партизанского отряда по нападению на городок под названием Хада-Булак что в пятидесяти километрах от стыка сразу трех границ: России, Монголии и Китая, с последующим освобождением пленников для пополнения отряда, закончилась провалом.

Нет, первая часть операции прошла как по нотам: без особых проблем удалось захватить городок, выбить полицаев и освободить пленников, что здесь содержалось непривычно много и выйти из города до того как налетела авиация и начала чихвостить отряд в хвост и в гриву на относительно открытом пространстве. Но на этом все.

Непривычно большое количество пленников преимущественно мужчин крепкого телосложения, что станут отличными бойцами, уже должно было насторожить само по себе, не говоря уже о других мелочах, что не заметили тогда при анализе полученных разведанных, а сейчас стали видны, что называется невооруженным глазом, но не насторожило. Посчитали что им просто улыбнулась удача. А как это еще назвать, если одним махом можно увеличить отряд сразу на полтысячи бойцов, а не размениваться на сотню другую как раньше?! И вот улыбка Фортуны обернулась оскалом Рока.

Когда стали отходить, выяснилось что они в плотном кольце китайских войск. Именно китайских, а не полицаев, что многократно усложняло задачу отхода, если вообще делало ее невыполнимой. После первого столкновения, потеряв четверть отряда в двести человек, приходила нехитрая мысль, что они тут все полягут.

– Нас банально заманило в ловушку как лохов, – продолжал причитать Куликов. – Положили кусочек сыра, а мы и рады в капкан бошку сунуть...

– Ладно Демон, хватит голову пеплом посыпать, да соплями смазывать... Что случилось, то произошло и обратно не переиграть. Надо думать, как быть дальше.

– Есть предложение?

– Только одно, – кивнул старшина. – Большим отрядом нам не пробиться, нас просто бомбами забросают и ракетами расстреляют... Придется воспользоваться опытом все того же Ковпака, когда его отряд попал в схожую ситуацию, и проскальзывать мелкими группами до тридцати человек. Пятнадцать опытных бойцов, плюс пятнадцать-двадцать освобожденных.

Вадим недовольно поморщился. Тут бы опытным бойцам ноги унести, а с такими гирями далеко и незаметно не убежишь. Ведь пленники все истощены. Китайцы кормили их едва-едва чтобы они жили и могли работать. Да и то походе что они постепенно решили отказываться от рабской силы и кормежка стала еще скуднее.

Впрочем их слабость можно ненадолго компенсировать спецсредствами, что снабдило их командование как раз для таких случаев – скоростного отхода освобожденных пленников. Ну и самим если приспичит. Стоит принять разных таблеточек и даже самые хилые смогут сутки, максимум двое, держать приличную скорость. Вот только потом они вообще ни на что не будут годны. Неделю придется откармливать... а если кормежку с отдыхом обеспечить в достаточном количестве не удастся, лучше их тогда сразу пристрелить, чтобы не мучались, потому как химия их буквально выжрет изнутри.

Но делать нечего или так, или вообще никак.

– Ясно, – кивнул Вадим. – Какие у нас шансы?

– Не знаю. Все отряды Ковпака выскочили, не без потерь, но выскочили из окружения. А вот как у нас получится – вопрос. Хорошо если половина отряда выйдет... Но нам нужно спешить. С каждым часом кольцо все уже и соответственно плотнее. Да и ночью нужно пользоваться... до рассвета еще пять часов.

– Тогда рвем когти.

Куликов собрал всех командиров малых отрядов и разъяснил ситуацию, а также решение проблемы, наметив каждому отряду направление отхода. Все всё понимали, никому ничего дважды объяснять не пришлось и сверив часы, определив время синхронного прорыва, отряды стали расходиться в стороны.

Стрелки "иглами" стали сбивать кружащие над головами беспилотники, чтобы максимально затруднить противнику наблюдение за передвижением партизанских групп.

***

Вадим не считал себя героем, если не сказать точнее... Впрочем и трусом он себя тоже не считал. Когда нужно он мог проявить храбрость и геройскую дерзость. Вот именно... все следует проявлять ко времени и к месту, иначе все эти высокие понятия называется несколько иначе – глупость.

Не стал он геройствовать и показывать неуместную храбрость и на этот раз. По крайней мере он так считал, что сейчас не место и не время ни для геройства ни для гипертрофированной храбрости.

Когда наступил назначенный час для прорыва всеми отрядами, Куликов остался на "стартовой позиции".

Вадим, выбрав для себя юго-западное направление, но не отдельное с удалением десять километров от соседнего, а шел буквально в паре километрах позади соседа с позывным оно же прозвище Смола.

Направление непростое, там в основном равнина с невысокими горами, переходящие в холмы и в принципе легко просматриваются небольшими силами. Для Куликова ключевым стало слово "небольшими". Естественно, что основные силы китайцы сосредоточили на севере там где начинался Борщовочный хребет, востоке – Газимурский и Урюмканский хребты и юге – Нерченский хребет, в самых гористых и труднопроходимых участках.

Смола о том что за ним идет другой отряд да еще самого Демона естественно не догадывался. В темноте это не увидеть. Да и кто сейчас особо назад смотрит?! Все внимание только перед собой, там где враг.

Вадим размышлял просто: китайцы готовы к тому что партизаны вот-вот предпримут какие-то решительные шаги, чтобы вырваться из западни, ведь то что они посбивали беспилотные аппараты разведчики говорит само за себя. Среди китайцев наверняка объявлена повышенная боевая готовность, усилено наблюдение, в общем все стоят на ушах и это не может не сказаться на эффективности.

По поводу того что он шел проторенным путем Вадим размышлял еще проще: пройдет Смола, значит и его отряд проскочит, засыплется – отвлечет внимание от него и он воспользовавшись шумом боя и тем что все внимание китайцев также будет отвлечено на обнаруженную группу, попробует проскочить.

Пока все шло нормально. Группа Смолы никак себя не обнаруживала и Вадим дал приказ своим выдвигаться вперед. Хорошо еще что ничего своим бойцам объяснять не надо, раз командир так сказал, значит так надо.

Как же паршиво чувствовать себя на открытых пространствах! И как противоестественно при этом двигаться медленно-медленно! Так и хочется преодолеть этот участок как можно быстрее, точно мышка-полевка заметившая над собой сову и юркнуть в хоть какое-то убежище скроющее тебя от глаз хищника. Но нельзя. Быстрое движение выдаст тебя с потрохами, а вот медленное в размытом объективе прибора ночного видения сливается с общим фоном...

Стрельба.

Дробный стук выстрелов и взрывов заставил замереть.

"Попались... – со смешанными глухо отразившимися в душе эмоциями досады и сожаления что перспективный путь накрылся медным тазом, отметил Вадим. – Действуем по плану "Б"".

– Пахомов, – позвал Куликов своего помощника, парня двадцати двух лет.

– Отходим...

– Отходим?.. – немало удивился помощник.

– Именно.

– Но... мы должны помочь им!

"Вот же блин блинский!!! – уже раздраженно мысленно воскликнул Вадим. – Ну почему всех на геройства тянет?!!"

– Мы ничего им не должны! – прорычал Куликов в лица Пахомова, схватив его за грудки и приблизив к себе. – Каждая группа выходит самостоятельно! Попался, значит попался! Если попадемся мы, то нам на помощь тоже никто не придет! Так задумано изначально! Это приказ! Ты понял меня?!

– Да... так точно.

Отряд отошел преследуемый шумами боя и звуки стрельбы и взрывов били по душе точно хлыстом.

Но вот там все затихло. Группа Смолы была либо вся уничтожена, либо частью взята в плен.

Отряд Куликова тем временем по его приказу затаился, причем сознательно отказавшись от самых удобных для этого мест, вроде оврага и заросшего кустарником впадины, выбрав лишь поросший высокой травой пятачок у холма.

– Подождем... приборами не пользоваться. Сидим тихо и не двигаемся.

Лежать пришлось долго. Уже когда Вадим подумал, что они зря потеряли столько времени, без малого час, появились китайские солдаты, числом около полусотни, точно с дальнего расстояния не посчитать. Один из них поднялся на возвышенность и стал осматривать окрестности в прибор ночного видения. Вадим даже дышать перестал и надеялся что остальные тоже. А другие солдаты тем временем как раз стали осматривать овраг и кустарник. По кустам открыли стрельбу и забросали ручными гранатами, добавив в центр зарослей из подствольников.

Этим они и ограничились. Отстрелявшись они отправились обратно.

"Видимо информация о том что мы действуем мелкими группами уже всем известна и они больше никого не ожидают тут увидеть, – подумал Вадим. – Более того, сейчас наверняка начнут усиленно прочесывать местность, где должен был пройти я, стянув туда все силы!"

Подождав еще немного, примерно с полчаса, он бы подождал и подольше, но увы, вращение Земли не остановить и наступление рассвета не отсрочить, Вадим приказал двигаться вперед, по той самой тропе, по которой прошел Смола.

– Но там ведь... – начал было Пахомов.

– Как ни странно, самый безопасный путь.

Скрываясь за возвышенностями, выступами подобрались к району боестолкновения. Дальше простиралась совсем уж ровная площадка, на которой собственно и засветился Смола со своим отрядом. Вот и наблюдатель, то и дело осматривается, поднося к глазам прибор ночного видения. Не проскочить... но и возвращаться бессмысленно.

– Пахомов – идешь со мной.

Помощник понял все правильно и вслед за командиром стал быстро освобождаться от всего лишнего, оставив себе только нож.

– Остальные – ждать.

Сбросив все что могло выдать их скрытное передвижение и накинув маскхалаты двоица двинулась вперед.

Они двигались, только когда наблюдатель стоял к ним спиной. Даже когда поворачивался боком, партизанам приходилось отлеживаться, ночью периферийное зрение особенно чувствительно, не говоря уже о том что они вжимались в землю когда наблюдатель всматривался через прибор.

Но вот они подобрались для решительного броска. Очень близко, для открытого пространства, целых пятьдесят метров. Осталось только дождаться, когда он снова повернется спиной и показать максимальную спринтерскую скорость, что непросто учитывая что придется бежать вверх по пересеченной местности, того и гляди подвернешь ногу оступившись в какую-нибудь ямку или споткнувшись о камень.

Но вот он наконец повернулся и снова приложил к лицу ночник.

– Вперед! – глухо скомандовал Куликов и ринулся к врагу, а вслед за ним стартовал Пахомов.

Неожиданно наблюдатель поднял руку и помахал ею. Куликов в одно мгновение свалил Пахомова на землю, хотя до цели оставалось всего метров двадцать.

Китаец что-то выкрикнул и ему ответили.

"Смена, – понял Вадим. – Чуть не прокололись".

Китайцы еще о чем-то поговорили, новенький остался, а его предшественник поплелся в основной лагерь.

Новичок приложил прибор к глазам и стал внимательно осматриваться, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

– Вперед! – глухо на ухо помощнику скомандовал Вадим. – Нужно завалить и второго тоже!

– Понял. Второй – мой.

– Хорошо. Пошли!

Китаец так наверное и не понял, что это он в последнее мгновение своей жизни увидел такое страшное в ночник. Но это был Вадим, и он располосовал горло наблюдателя от уха до уха.

Пахомов стремительной тенью нагнал предшественника погибшего в тот момент, когда тот обернулся не то на звук за спиной, не то чтобы еще обменяться с товарищем парой слов, но не успел произнести ни звука. Пахомов тоже не мудрствуя лукаво разрезал ему горло, как самое незащищенное место тела.

Вадим сбросив маскхалат, взяв трофейный автомат и напялив каску, сказал помощнику:

– Зови остиальных, окружи лагерь и вступай в дело при первой же возможности.

– Что вы задумали? Мы же можем пройти?!

– Не можем. Наблюдатели наверняка поставлены вокруг всего лагеря. Одного мы прошли, а остальных можем и не заметить, а вот они нас вполне. Так что пойдем через лагерь.

– Но зачем так рисковать? Мы можем атаковать их все разом.

– Можем, но только лишь теоретически. Мы не сможем подойти слишком близко чтобы ударить наверняка, а они смогут продержаться достаточно долго, чтобы если не дождаться помощи, то задержать нас на довольно долгий срок. Нам же нужно преодолеть препятствие очень быстро и не оставить за спиной реальную силу, чтобы успеть смыться. Понял?

– Так точно.

– Тогда давай свети.

– Слушаюсь...

Пахомов достал светодиодный фонарик и несколько раз нажал на кнопку.

Куликов тем временем зашагал в сторону лагеря, вот уже виден его костер и два десятка солдат вокруг него, а также кучка связанных между собой пленных в стороне.

Кто-то махнул ему рукой и что-то выкрикнул. Вадим тоже помахал рукой, но промолчал, надеясь что это не пароль и отвечать условленным ответом не нужно. Вроде нет, никто не всполошился отсутствием ответа.

Пятьдесят метров... Сорок метров... Куликов почувствовал, что ноги вдруг стали ватными.

"Хватит... – подумал он. – В конце-концов ближе они могут меня распознать. Остается только надеяться что Пахомов с остальными ужен на позиции..."

Вадим перекинул автомат в боевое положение и открыл стрельбу, длинной очередью по отдыхающим. Сразу несколько солдат упали на землю, сраженные пулями, остальные с криками стали разбегаться. Но Вадим снял еще несколько человек, а по самому крикливому, видимо командиру, засадил из подствольного гранатомета. Тот упал тяжело раненый и закричал от дикой боли.

Открыли ответный огонь, но пока неприцельный и пули пролетали где-то далеко в стороне и над головой. Но это ненадолго, сейчас пристреляются...

"Да где же Пахомов?!" – мысленно воскликнул Вадим и стоило только о нем подуматься как со всех сторон послышались автоматные выстрелы и земля рядом с уцелевшими китайскими солдатами, после наглой атаки Куликова, взлетела частыми фонтанчиками.

Минута и все было кончено. Потом каждого китайца добили контрольным выстрелом, даже если он выглядел мертвее мертвого.

Освободили пленных. Большинство из них: восемь из одиннадцати, в том числе и сам Смола, оказались ранены.

– Демон?! – удивился Смола. – Спасибо... Но зря вы пришли за нами... Мы вряд ли сможем пойти... кроме тех троих, но все равно спасибо.

– Не за что... – буркнул Вадим.

Ну не говорить же человеку что он пришел не по их души?!

– Мы вас прикроем. Оружия тут довольно, как нашего, вон там лежит в куче, так и трофейного. Весь твой балласт можно вооружить и нам останется выше крыши.

Куликов кивнул. То что освобожденных пленников навязанных ему для вывода, можно вооружить – это ценно.

– Уходите! – продолжил Смола. – Мы даже на препаратах долго не протянем, Только хвост за вами потащим. Хотя без таблеточек не обойтись и сил прибавит и от болевого шока спасет, хоть весь рожок в нас всади! – засмеялся Смола с легкой истеричностью. – Но ниче, мы еще дадим прикурить китаезам поганым! Только этих троих забери...

Куликов снова только кивнул, увидев решительные лица освобожденных пленников, коим вскоре предстояло погибнуть в бою, прикрывая его отход.

"Смог бы я сам вот также, пожертвовать своей жизнью ради других? – невольно подумал он. – Или стал бы умолять взять меня с собой несмотря ни на что? Или все же понимание того, что смерть неизбежна, делает человека мужественнее, решительнее, готового к самопожертвованию вследствие наступающего фатализма?"

Точный ответ искать не хотелось. Слишком уж противно подобное самокопание. Тем более что подсознательно ответ уже известен по крайней мере на уровне: скорее "нет" чем "да", и очень неприятен. К счастью ни времени, ни обстановка к подобному самокопанию не располагала, есть другие насущные вопросы, что нужно решать прямо сейчас.

Когда все были готовы: вооружились, облачились во все свое, а кому не хватило, например ходулей, позаимствовали трофейное, Вадим, крепко пожав руку Смоле, дал команду своему отряду:

– Ходу!

Глава 22

Отряд Вадима Куликова уходил быстро, на максимально возможной скорости, как ходулей, так и накачанных спецпрепаратами людей.

Впереди в сверхбыстром режиме бежали разведчики. Они поднимаясь на возвышенности просматривали местность в приборы ночного видения на наличие противника и если никого не было, уходили дальше, а отряд следовал за ними.

Только один раз пришлось сменить направление движения, чтобы не столкнуться с отрядом китайцев и дальше все шло без проблем.

Звуков боя между китайцами и своеобразной группы прикрытия, а точнее смертников из-за большого расстояния слышно не было, но где-то через полчаса над тем местом стали часто взлетать осветительные шашки и стали блистать вспышки, наверное от взрывов ручных и подствольных гранат. Светопреставление там продолжалось на удивление долго, минут тридцать, если не больше.

Впрочем это неудивительно, ведь они наглотались лошадиных доз таблеток силы. Все-таки это наркотик, кто бы там чего ни говорил. А значит, они могли воевать так долго, пока не кончатся боеприпасы, а этого добра у Смолы и его людей там было навалом или пока им не снесет голову или не вырвет сердце точным выстрелом. Все остальные ранения им до определенного момента по барабану.

"Спасибо Смола, если для тебя это что-то значило, то я, если сам все же сумею спастись, постараюсь чтобы твой поступок не был забыт и его оценили по достоинству... пусть и посмертно", – подумал Куликов.