Текст книги "В тылу врага"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Смола обеспечил хорошую фору. Пока китайцы разберутся, что же там собственно произошло, почему пленники сумели освободиться и перебить своих охранников, наступит утро. А за это время Куликов со своим отрядом успеет пройти не меньше пятидесяти километров. И каковы после этого шансы что китайцы смогут напасть на след беглецов? Да практически никаких. Вся надежда только на воздушную разведку.

"Но у нас есть шансы только в том случае, если мы не единственные кто сумел вырваться из окружения. Иначе все поисковые силы будут брошены против нас одних, и тогда нам придется туго", – подумал Вадим, когда на востоке уже начало светать.

День переждали в небольшой рощице каких-то низкорослых деревьев. Точки самолетов "Су" или "МиГ" были видны на западе, севере и востоке. Это определило дальнейший маршрут отхода отряда – юг, хотя при первой же возможности поворачивали на запад. Кровь из носу, но нужно убраться из легко просматриваемой равниной местности в спасительные полноценные горы.

– Интересно, мы еще в России или уже в Монголии? – вяло поинтересовался Пахомов, пережевывая сухую плитку концентрата из сухпайка, запивая ее водой. Что-то готовить естественно нельзя, чтобы не выдать себя.

Отряд после очередного ночного перехода отдыхал в укромном местечке, что все сложнее становилось находить, чем дальше они отклонялись на юг. Местность становилась все более плоской и безжизненной в плане растительности. Оно и понятно, ведь некогда тут были многочисленные соленые озера и даже болотца. Но они давно высохли и только белые соленые корки напоминали о водоемах. Естественно что в таких условиях сушняка и засоленности мало что могло выжить.

Вадим невольно осмотрелся, будто мог определить это визуально и пожал плечами:

– Да какая разница?

– Да в принципе никакой...

Неожиданно налетел очередной вал ветра, докучавший последние несколько дней. Подобные явления возникали по нескольку раз в сутки, особенно сильно в ночное время. Но и днем его сила тоже была неслабой.

Вот вроде было тихо-тихо, солнце припекает изрядно так что люди вынуждены расстегиваться чтобы не спариться и на тебе, возникший ветер поднимал тучи соленого песка, и приходилось спешно закутываться, закрываться, чтобы не пострадали глаза, о коже открытых частей тела говорить уже не приходилось.

Песок также набивался во все складки одежды, и потом приходилось долго отряхиваться, выбивая из себя все до последней песчинки, чтобы во время движения не натереть себе кожу до кровавых мозолей, чего попервости мало кто избежал и теперь страдали.

Но также быстро ветер, после непродолжительного буйства стихал и песок вновь оседал и выглядывало жарящее солнце создававшее вдали расплывчатые миражи.

– Вот же блин, – отплевывался Пахомов. – Как мне это надоело... Что творится с этим ветром? Ну не было такого раньше!

– А ты откуда знаешь? – спросил Вадим, относившийся к этим монгольским самумам как к само собой разумеющимся погодным явлениям.

– Дык я тут жил... В смысле дальше на севере.

– Тогда понятно. Может на севере и нет.

– Да нет, есть, только порывы не такие сильные и не такие внезапные.

– Глобальное потепление... чего только не творится в мире.

– Да ладно вам в самом деле все этим глобальным потеплением объяснять, – отмахнулся помощник. – Я же говорю: не было такого раньше. Недавно этот бардак начался...

– Ну а почему бы и не из-за потепления? Что-то снова сдвинулось в природе и вот начались такие вот рваные ветра.

– Ну... может и так, – несколько смутившись, согласно кивнул Пахомов.

– А как недавно началось? – с неожиданным для себя любопытством спросил Куликов.

– Пару лет. Максимум.

– Хм-м... Может и не глобальное потепление сему виной...

– А что же?

– А вон посмотри какие черные тучи там на юго-западе. Какой широкий фронт... Скорее всего китайцы все активнее шалят со своей погодной установкой. А ведь мы только край облачности видим... что уж говорить о центральных областях прямо над погодной установкой.

– Действительно...

Посмотрев на далекие желанные в плане дождя облака, партизаны вернулись к прерванной трапезе. Дождь означал не только укрытие от воздушной разведки, но и воду, что приходилось всеми способами экономить. В этой пограничной пустыне монгольская она или российская не так уж и важно, воды почти не было, а ту что находили, оказывалась соленой.

Правда пресная вода должна быть в горах, куда они так стремились. Там начинается сразу несколько рек. Главное добраться.

"Поскорее бы уж, – подумал Куликов, поплескав водой в фляжке. Там живительной влаги оставалось едва-едва на донышке. – Но ничего, этой ночью уже будем там и напьемся от пуза..."

Вадим посмотрел в сторону близких и столь желанных гор, до которых уже рукой подать и вскочив на ноги длинно выматерился.

– Что такое?! – вскочил вслед за командиром Пахомов, в дополнение схватив оружие и стал обеспокоено озираться по сторонам в поиске близкой опасности грозящей отряду.

– А сам не видишь?!

Заместитель более внимательно посмотрел в ту сторону, куда смотрел Куликов и тоже выдал пару нецензурных фраз.

Там, в стороне гор, на грани видимости даже невооруженным глазом просматривалось поднимающееся черное облако.

– Что это, командир?

– Похоже на чадный дым от горящего топлива и всякой синтетики.

– То есть вы хотите сказать...

– Именно это я и хочу сказать. Похоже в горах разбился китайский вертолет.

– Может, это их наши сбили? – с надеждой на воссоединение с другим отрядом предположил Пахомов.

– Может, но вряд ли. Скорее во всем ветер виноват, – сказал Куликов. – Вертолетчики не любят летать даже над городом. Слишком уж непредсказуемы воздушные потоки, возникающие от ветра среди домов. Хотя казалось бы ну чего там в самом деле такого? Ан нет, трясет и болтает. Что уж говорить о завихрениях воздуха в горах, да еще во время такого внезапного самума...

– Проклятье... Значит в горах нас уже ждут.

– Правильно. Либо вскоре пошлют вторую группу взамен разбившейся если она раньше не высадилась, а вертолет разбился уже пустой. В пустыне нас найти не так уж легко. А вот в горах как это ни странно, поймать нас гораздо легче. Достаточно взять под контроль источники воды. Их тут всего-то раз два и обчелся... Поймают на водопое как крокодилы антилоп-гну и прочих зебр.

– Что же нам делать?

– Ответ очевиден, – тяжело вздохнул Куликов. – Напрочь забыть о западном, как впрочем о северном и восточном направлениях, там кругом враги и уходить строго на юг.

– Но вода...

– Придется потерпеть...

***

Легко сказать: потерпеть. Пустыня ведь кругом. Как Вадим ни терпел, как ни экономил, но вода закончилась на следующее утро. Остальные члены отряда также оказались с пустыми фляжками.

– Хоть колодец рой... – вздохнул Пахомов.

Колодец рыть конечно же никто не стал, слишком уж это глупое занятие в соленой пустыне.

– Скорее уж мы дождемся дождя, чем докопаем до воды, – усмехнулся Вадим. – Все реальнее.

– Если дождь где и идет, то только где-то там, в пустыне Алашань, прямо на китайскую установку...

Вадим согласно кивнул. Дождя им от китайской погодной установки не дождаться.

Вечером стало полегче и отряд снова двинулся в путь. Ближе к утру, хотя они могли еще час-полтора до рассвета, отряд остановился, буквально наткнувшись на какое-то возвышение тянущееся с востока на запад от горизонта, до горизонта, по крайней мере на сколько хватало глаз в темное время суток с применением ночника.

– Это что еще за бугор посреди пустыни? – удивился один из бойцов.

Отряд подошел поближе.

– Какой-то вал. Явно человеческих рук дело...

– Кому он тут понадобился?!

– Кому-то до понадобился...

Вадим в числе прочих любопытствующих осмотрел неожиданное препятствие, возникшее на пути отряда. Преодолеть его пара пустяков, в высоту он в самых высоких местах едва достигал человеческого роста и порядком уже развалился, но все же...

– Встаем здесь, – скомандовал Куликов. – Видимо сама судьба дает нам направление и защиту.

– О чем вы командир?

– За валом хорошо прятаться и сдается мне идет он до самых западных гор. Так что пойдем под его прикрытием.

– Хорошая мысль... Вот бы еще воды достать... хотя бы чуть-чуть...

– Не ныть... и так тошно...

Люди попадали, прислонившись спинами к стене вала, и остались сидеть без движения. Обезвоживание организмов вот-вот достигнет предела. Собственно оно уже наступило, когда один из бойцов поутру вдруг дико заорал:

– У меня моча черная!!!

– Если не достанем воды к вечеру, никто отсюда шагу уже сделать не сможет, – заметил Пахомов, едва шевеля растрескавшимися губами. – А к вечеру следующего дня уже несколько человек реально протянут ноги.

– Знаю...

Но где взять воды? Ни колодцев, ни ручьев, тем более рек, ничего и нигде нет...

Чем выше поднималось Солнце, тем выше становилась температура. Воздух буквально плавился, порождая миражи... Казалось что они на острове, необитаемом острове, а вокруг океан воды. Нужно только добраться и окунуться в волны с головой.

У кого-то мозги заклинило так сильно, что он реально поверил в то, что вода совсем близко и с криком побежал к ней.

Вадим даже не пошевелился чтобы образумить спятившего. Зачем? Что это изменит? Ничего...

Воздушное марево продолжало колыхаться. Налетел знакомый порыв ветра с песком, но вал дарующий хоть какую-то тень, хорошо защитил от него.

"Дело совсем дрянь, если к визуальным прибавляются слуховые галлюцинации, – вяло подумал Вадим, в очередной раз, разлепив глаза. Ему показалось, что он слышал какое-то блеяние. Вряд ли кто из его бойцов спятил настолько, что стал имитировать овцу. Слишком уж нетипично. Хотя, что он знает о типичности умопомешательства? – Но одно знаю точно, дальше только умопомешательство и смерть... Ну и черт..."

Куликов снова закрыл глаза, надеясь что смерть настигнет его во сне и он не будет мучаться, просто уснет.

– Усну... и буду видеть сны...

Но сон что-то не шел. В довершение мозг пронзил резкий звук. Вадим с трудом открыл глаза и увидел какую-то мутную картину. Перед ним что-то шевелилось темное.

Увидев что Куликов очнулся "нечто" замерло, отошло, а потом снова приблизилось.

Вадим наконец смог сфокусировать взгляд и он увидел что перед ним стоит человек. Первой реакцией было схватить оружие. Он даже нашарил свой автомат, подтащил поближе, но вот чтобы поднять его сил уже не осталось.

– Ты кто? – хрипло спросил Вадим, осознав что происходит что-то странное. Вряд ли это враги, иначе оружие уже давно отобрали бы.

Некто-то что-то закричал и вскоре появился второй, более массивный человек. Он протянув что-то к лицу Вадима, сказал по-русски с сильным акцентом:

– Пей... это вода.

Вадим с жадностью приник к бурдюку, но спаситель дал сделать только несколько глотков. После чего отнял емкость с живительной влагой и подошел к его соседу также дав попить.

Вода завела Куликова словно бензин машину. Он встал и смог оглянуться. Солнце уже садилось, а с южной стороны вала топталось небольшое стадо не то овец, не то козлов.

Бойцы также стали постепенно оживать и недоуменно оглядываться.

– Здравствуйте... – поздоровался Вадим со старым монголом, от которого не отходил пацан лет десяти.

Монгол кивнул.

– Спасибо за воду... без не мы бы скоро окочурились бы...

– Вы военные? – спросил он.

– Да. Точнее партизаны.

Монгол снова кивнул.

– Вам нужно уходить отсюда.

– Мы бы и рады, да не можем. На севере нас ждут китайские патрули, не проскочим. Нужно сделать крюк и выйти там где нас вообще не ждут.

– Понимаю... Но китайцы очень близко. Там, – монгол махнул на юг, – всего в пятидесяти километрах находится город Чойбалсан. Китайцы захватили его и возводят много-много военных лагерь вокруг... вдоль железной дороги. Их там много, очень много. И они странные...

– Странные? Что вы хотите этим сказать?

– У них странные лица... цвет кожи... он такой... такой...

– Пепельный, – подсказал Вадим, видя затруднение монгола позабывшего нужное слово, вдруг вспомнив наблюдения бурята. – Их кожа серого цвета?

– Да-да! Точно. Серый, да, как пепел...

– Понятно. А вы вообще когда-нибудь видели таких китайцев раньше? С серыми лицами?

– Нет, никогда, нет, – отрицательно закачал головой монгол. – И это... страшно.

– Не дадите еще водички?

Монгол протянул бурдюк, предупредив:

– Не пейте много.

– Постараюсь...

Сделав три глотка Вадим с большим трудом заставил себя оторваться от бурдюка и передать его Пахомову, сделав ответственным за правильное распределение воды.

– А сами куда идете? – спросил Куликов.

– В Чойбалсан. Стадо гоню на продажу... иначе сами заберут. А так хоть что-то выручу...

– Мудро. Не подскажете, где нам запастись водой?

– Мой внук Булган отведет вас к колодцу. Но вы должны уходить...

– Уйдем... – кивнул Вадим, хотя мелькнула нехорошая мыслишка, что свидетелей оставлять нельзя.

"Ну уж нет, убивать старика и его внука спасшего нас, это перебор", – сказал себе Вадим, но все же спросил:

– Скажите только, чего вы о нас так заботитесь?

– Я желаю России победы... эти китайцы с серыми лицами – зло. Они принесут много бед...

Старый монгол что-то сказал своему внуку, а потом обратился к Куликову:

– Он отведет вас.

Булган вскочил на низенькую монгольскую лошадку и стал ждать пока соберутся в путь русские, немало удивляясь странным приспособлениям, что русские на себя одевали. Еще больше он удивился когда увидел какую скорость они могут развить и держать длительное время. Он даже жестами предложил поскакать наперегонки, но Вадим отрицательно покачал головой. Мало того что он не в форме, так еще не хватало разбить ходули.

***

– Вы поверили ему о тех странных китайцах с серыми лицами? – спросил Пахомов, когда юный монгол привел их к колодцу и они набрали воды и напились вдоволь, и даже ополоснулись.

– Да.

Пахомов помолчал, видимо что-то для себя решая, а потом спросил:

– Может тогда стоило провести разведку и уточнить полученную от местного населения информацию о противнике и его дислокации?

– Совсем спятил?! – воскликнул Куликов. – Самому сунуть башку в пасть дракону?! Нет уж, увольте от сего удовольствия. Лично мне, того что сказал старик, хватило за глаза. Если командованию слов местного населения недостаточно, пусть снаряжает специальную разведывательную группу подготовленную лучше нас и все перепроверяет.

Отряд вернулся к валу, уж очень он понравился Куликову в качестве направляющего и укрытия, как от солнца во время дневных остановок так и от возможных воздушных наблюдателей, всего-то и нужно что затаиться укрывшись за валом, забившись в его щели.

Впрочем прятаться пришлось только один раз, когда пролетал какой-то самолет с юго-запада на северо-восток и то вряд ли в разведывательных целях. Скорее всего просто кого-то перевозил из одного места в другое. Видимо китайцы считали Монголию полностью подконтрольной территорией, чего стоит только обустройство открытого воинского лагеря возле Чойбалсана, если верить старику и не вели тотального наблюдения.

В конце-концов врагов здесь нет, Монголия давно аннексирована и армия (точнее ее жалкое подобие) распущена. Что касается партизанского отряда, то вряд ли китайцы считают, что он зашел так далеко на юг, скорее всего они думают что он продолжает метаться где-то на севере пытаясь прорваться к своим и только чудо благоволит им оставаться незамеченными.

– Дорога... – доложил головной разведчик.

Отряд затаился, вперед выдвинулись Куликов и Пахомов.

– Действительно...

С северо-запада на юго-восток посреди пустыни проходила дорога. Точнее то чем здесь называли дорогой – укатанную колесами направление. Никто тут асфальт никогда не клал.

– Шлейф пыли на северо-западе...

– Самум? – спросил Куликов.

– Нет... пыль точечная, а не фронтальная как при ветре...

– Будем переходить? – поинтересовался Пахомов.

– Обождем...

Ждать пришлось долго. Транспорт поднимавший так много пыли шел не быстро. Оно и понятно, ведь груз грузовики везли тяжелый. Несмотря на то что он был укрыт брезентом, угадать что именно под ним скрыто не составляло труда.

– Танки...

Грузовики катили и катили. Вадим насчитал уже семь десятков, а колонна и не думала заканчиваться. Время от времени среди грузовиков-платформ с танками мелькали цистерны топливозаправщиков. Только непонятно для кого они, для самих грузовиков, ведь путь не близкий если они едут к Чойбалсану или для самих танков.

"А чего они тогда в Улан-Баторе такой тяжелый груз не свалили? – подумал Куликов. – И вообще, откуда они везут эти танки?!"

Это действительно казалось странным, ведь танкостроительные заводы Китая находятся на юге и востоке Китая, а никак не на западе. Там на западе вообще ничего по-настоящему стратегически важного ничего нет, только отсталая в техническом развитии пустынно-горная территория.

"Но откуда-то же ведь везут, – подумал он. – Может сначала по железной дороге с юга Китая через Монголию до ее столицы Улан-Батора, а потом часть техники на грузовиках до другой железнодорожной ветки, чтобы просто хоть немного разгрузить основное направление... Или что? Зачем такой огород городить? У китайцев вполне развитая железнодорожная сеть и они легко могли перебросить технику по своей территории без лишних перегрузок на автотранспорт и снова на железку. Так им было бы значительно проще..."

Наконец архидлинная колонна прошла. Благо еще пыль сносило на север, в сторону от отряда иначе бы их просто засыпало с головой таким количеством поднятого в воздух песка.

– Я насчитал двести грузовиков только перевозивших танки! – поделился Пахомов. – И вряд ли это единственная колонна в своем роде!

– Верно, – кивнул Вадим. – Наверняка были и будут еще такие же длинные. Но да ладно... хватит сидеть. Нужно двигаться дальше, а не ждать новый караван. Кто знает когда он пойдет? Может через пять минут?

Отряд проскочил дорогу. Еще через два ночных перехода они еще раз пересекли дорогу. На этот раз партизаны стали свидетелем как возвращались пустые грузовики. Вряд ли они успели за такое короткое время довести танки до Чойбалсана и вернуться, хотя кто знает, номеров они не записали, слишком далеко было, но в любом случае подтверждалась версия того, что перевозка техники ведется постоянно и в больших объемах. А это в свою очередь подтверждало информацию старого монгола о большом количестве войск скапливающихся в районе Чойболсана. Вот только серолицые они ли обычные неясно, но не верить монголу причин тоже нет...

Глава 23

Вода в фляжках снова закончилась, иссушенный организм с неохотой отдавал влагу окрашивая выделения в виде мочи которые уже просто опасно держать в организме в темный, устрашающе коричневый цвет. Но партизанам повезло, буквально через десять километров после перехода дороги они вышли к истоку Улуз-Гола, а потом и к Онону, на берегах которого собственно заканчивались остатки, несомненно, древнего оборонительного сооружения. Как потом выяснилось это был Вал Чингисхана.

Впрочем, надобность в вале как в укрытии от возможного обнаружения с воздуха и защиты от внезапных самумов уже давно отпала. В горах имелось достаточно других, гораздо более надежных укрытий коими и пользовались партизаны, уходившие все дальше на запад.

В принципе можно было воспользоваться рекой Онон как транспортной магистралью и спуститься по его водам хоть до самой Читы, но делать этого никто естественно не стал. Слишком много на реке населенных пунктов, а им никак светиться нельзя. Так что выбрали путь через горы, что называется напрямки. Для чего пришлось пройти еще дальше на запад вверх по течению реки где Онон изгибался так что вплотную примыкал к российской границе. Там ее и перешли выходя аккурат на высоту 2519, что чуть западнее Сохондийского заповедника.

– Вот мы и дома, – расплывшись в улыбке, произнес Пахомов, когда они уже точно знали что перешли границу.

– Не вижу в этом ничего радостного, – приструнил его и остальных бойцов Вадим Куликов.

Он никак не мог понять, почему они все вдруг "поплыли".

– Не время расслабляться, я бы даже сказал наоборот, нужно максимально сосредоточиться.

– Да, конечно... – смутившись, кивнул Пахомов.

– Напоминаю всем, нам предстоит немаленький, я бы даже сказал охренительный по своей протяженности марш-бросок до своих. Причем половина территории из этого тысячекилометрового перехода занята противником.

Бойцы, услышав, сколько и в каких непростых условиях им еще нужно тащиться изрядно приуныли. Вадим же увидев их изменение в настроении наоборот почувствовал удовлетворение. Так оно всяко лучше, по крайней мере не будут вести себя как бойскауты на прогулке.

– Интересно все-таки, спасся кто-нибудь кроме нас, – поинтересовался помощник.

– Чего гадать, если мы еще не спаслись. Вот дойдем и узнаем, единственные мы кто уцелел или еще есть счастливчики.

В родных лесах стало все же намного легче и свободнее. Не приходилось каждые пять минут останавливаться и вглядываться в небеса и горизонт в поиске самолета-разведчика и таиться при каждом подозрительном движении в окрестностях, будь то дикий як, козел или стадо лошадей или верблюдов охраняемые пастухами. Листва и хвоя надежно скрывала их от возможного обнаружения. Кроме того можно было идти днем, а не только ночью как в Монголии.

Все это не могло не сказаться на поведении. Люди волей-неволей стали беспечнее и это дало о себе знать самым печальным образом.

– Китайцы!!!

Завязался бой, но сразу стало ясно, что он безнадежен. Китайцы давили партизан со всех сторон, и не было никаких сомнений в том что это хорошо подготовленная операция, а не случайное столкновение двух групп. То есть их ждали, и устроили засаду по всем правилам.

"Вот ведь гадство, – с бесконечным чувством разочарования и досады подумал Куликов. – Сдохнуть на полпути до безопасной гавани, и это после двух недель скитаний по адской Монголии... Лучше бы уж все кончилось тогда, при выходе из окружения..."

– Сдавайтесь! – с сильным китайским акцентом прогремел усиленный рупором голос, когда накал боя на минутку утих. – У вас нет ни единого шанса на спасение! Вы окружены. Предлагаю только один раз! Дальше будет бой на уничтожение!

"Большего и не надо..." – подумал Куликов и выкрикнул:

– Мы сдаемся! Всем сложить оружие!!

– Командир?! – опешил Пахомов.

– Что?

– Вы это вправду?

– Вправду.

– Но...

– Что "но"?! Что?!! Если торопишься сдохнуть, то валяй, флаг тебе в руки и айда на врага с песнями "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"".

– Но... но мы обязаны проскочить. У нас важная информация для командования...

– Это ты про серолицых китайцев?

Пахомов кивнул.

– Да брось ты... – отмахнулся Вадим. – Ну что она в самом деле меняет, информация эта? Да ничего... ровным счетом ничего...

"Хотя, – появилась настырная мысль, – может и меняет... Вот только что?"

– Бросить оружие! – потребовал усиленный голос. – Любая провокация с вашей стороны повлечет самые жесткие ответные меры!

– Бросай, – кивнул Вадим и сам бросил свой автомат в сторону.

– Встать в шеренгу! Руки за головы!

Появилась нехорошая мысль, что их сейчас возьмут и расстреляют, срезав одной очередью, но нет, появившиеся китайцы именно китайцы, а не полицаи, повалили сдавшихся на землю и связали пластиковыми ремешками.

Ближе к вечеру появился вместительный вертолет и всех оставшихся в живых после скоротечного боя, а их осталось всего пятнадцать человек, увезли. Китайская спецгруппа осталась в лесу для дальнейшего патрулирования территории и поиска партизан.

***

Капитан Уси Нанкин был разочарован. Несмотря на переход в военную разведку вся его деятельность сводилась к функции переводчика в системе дознания, то есть допрашивал пленных, благодаря совершенному знанию русского языка.

Китайское командование после разгрома пятидесятитысячной армии аборигенов двухтысячным партизанским отрядом (хотя это было не совсем так, но именно такое впечатление сложилось у командования), и из-за неспособности справиться с этой самой партизанской деятельностью русских, потеряло всякое доверие к подконтрольным местным вооруженным силам и оставило им только чисто полицейские функции.

Но проблема партизанских отрядов осталась, точнее даже возросла. Теперь диверсии проходили на территории от реки Ангара до Благовещенска. И решать эту проблему как-то требовалось, причем в срочном порядке. Командование пусть с запозданием но все же пришло к разумному выводу, что раз уж движение все равно застопорено партизанскими диверсиями и сотни тысяч солдат стоят без движения на дороге, то стоит их чем-то занять, а именно патрулированием, поиском и уничтожением партизан, для чего выделили две армии.

Поначалу получалось не ахти. Слишком уж эти задачи для солдат были неестественными, но постепенно полученный опыт и количество задействованных сил сделали свое дело. Партизан удалось отогнать от дороги и движение восстановилось, хотя диверсии продолжались, но не в таких ужасающих масштабах как раньше.

А весной так и вовсе удалось практически уничтожить один партизанский отряд. Вырваться из ловушки в которую их заманили удалось едва ли сотне человек.

Пришла уверенность, что до конца две тысячи сорок третьего года, особенно в зиму, с партизанским движением будет покончено на корню и удастся развить решительное наступление с прорывом енисейской линии обороны и последующим быстрым продвижением на запад.

"Даже удивительно сколько проблем удалось создать для нас этим партизанам, – подумал Уси. – Ведь их так мало, ничтожно мало... А сколько сил и средств требуется чтобы их хоть как-то локализовать и исправить последствия диверсий!"

Раздался стук в дверь и после разрешения войти, в кабинет вошел посыльный.

– Товарищ капитан, вас просят пройти...

– Новых пленников привезли? – перебил солдата Нанкин, зная куда его обычно "просят пройти", а куда и кто "вызывает".

– Так точно.

– Сейчас буду.

Посыльный отдал честь и удалился.

Уси Нанкин надел фуражку и пошел в камеру для допросов. Считалось что железо нужно ковать пока горячо, дескать сразу после пленения люди наиболее податливы.

Хотя капитан не видел в этом особого смысла. Все равно придется применять сыворотку правды, не надеясь на правдивость ответов даже при применении пыточных методов и даже полиграфа, так какая разница, когда допрашивать: сразу или чуть погодя, когда пленники чуть придут в себя?

"Наверное, даже лучше допрашивать чуть позже, – подумал он, – чтобы пленники осознали в полной мере, что с ними произошло и что с ними может стать. А потом дать "пряник" надежды на лучшую долю, не убирая из виду "кнут" наказания. Но начальству виднее. Раз говорят допрашивать сразу, значит сразу. Может тут дело в банальном желании получить информацию от пленных как можно быстрее..."

Капитан вошел в камеру. Первый пленник уже был пристегнут к железному столу. Выглядел он не то чтобы подавлено, скорее устало, когда человеку все по фигу. В нем не было того страха или наоборот неприкрытой ненависти, что обычно привык видеть Уси Нанкин, потому может и начал разговор с нестандартной фразы:

– Доброе утро...

– Для кого как, – усмехнулся он.

– Ну да...

Капитан занял свое место и кивнул "эскулапу" уже подготовившего пневмошприц с сывороткой.

– Может не надо? – попросил пленный. – Секретов я никаких не знаю, так что отвечу все честно как на духу...

– Правда? – удивился Уси.

– Ну да. Мне в этом плане очень нравится устав армии Израиля. Вы знакомы с ним?

– Признаться, нет.

– Я тоже, – усмехнулся пленный, – кроме одного его пункта.

– Какого же?

– Там солдату если он вдруг попадет в плен, не то что не заставляют хранить и оберегать военную тайну если ему вообще что-то известно, но наоборот рекомендуют рассказывать все без утайки о чем спрашивают.

– Да вы что?! – не поверил Нанкин.

– Представьте себе.

– Вы начинаете мне нравиться, э...

– Вадим. Куликов Вадим.

– Да Вадим... Но увы, у нас жесткие правила проведения допросов и отклоняться от них, я не имею права.

– Жаль. Все равно ничего интересного не узнаете... Только сердце мне посадите, а то и вовсе окочурюсь.

– Мы постараемся этого не допустить. Я вам обещаю. Доктор в случае чего вам поможет и сделает все необходимые реанимационные мероприятия. Видите, даже мобильный комплект соответствующий аппаратуры есть.

– И на том спасибо.

Капитан кивнул, и доктор впрыснул Куликову препарат, прямо в шейную вену. Подождав немного пока сыворотка подействует, что сопровождалось некоторой пространственной дезориентацией допрашиваемого, Уси Нанкин начал допрос:

– Ваше имя?

– Куликов Вадим.

– Год рождения?

– Две тысячи двенадцатый...

– Звание? Занимаемая должность?

– Младший сержант. До настоящего момента – командир партизанского отряда.

– Интересно, – оживился капитан. – Ваш позывной?

– Демон, – даже сквозь туман сыворотки усмехнулся Куликов.

– Тот самый Демон?! – поразился капитан невероятной удаче. – Вы – командир всего партизанского движения?!

– Тот самый, – кивнул Вадим, улыбаясь все шире, а потом и вовсе засмеялся.

Капитан посмотрел на доктора, но тот сам пребывал в некоторой растерянности. Обычно препарат на допрашиваемых таким образом не действовал. Он наоборот их подавлял, делал их угрюмыми и сонными.

– Чему вы смеетесь? Что тут смешного?

– Да так... – фыркнул Куликов и продолжил смеяться.

– Отвечайте!

– Я можно сказать подставное лицо... Первичный отряд сформировал действительно я, но с некоторого времени им фактически командовал другой человек, формально являвшимся моим заместителем и советником. Я просто удобная вывеска.

– Понятно... Как зовут настоящего командира?

– Старшина Коржаков... Вам он часом не встречался?

– Здесь вопросы задаю я.

– Но все же? Ну чего вам стоит ответить? Это же такой пустяк...

– Нет, не встречался. Продолжим, – строго сказал капитан, беря себя в руки. Разочарование немного расклеило его.

– Продолжим...

***

Допрос продолжался долго, несколько дней подряд по два раза в день: утром и вечером, давая пленнику отдохнуть от сывороток, чтобы он банально не загнулся. Хотя обычно для допроса простого пленника уходил всего один сеанс, но Куликова посчитали достойным внимания, кладезем ценной информации, вот и корпели с ним.

Так в конце-концов капитан узнал, что Вадим непосредственный участник подрыва ядерной бомбы в районе Бабушкина унесшего сотни тысяч жизней китайских солдат.

– Вот ты и попался... – с оскалом победителя сказал тогда Нанкин. – Признаться доставили вы нам немало хлопот. Мы просто замучились за вами гоняться. И вот ты у нас в руках...

– Я – пешка. Инструмент...

– Начальству как закуска на первое время и пешки хватит.

И Куликов даже сквозь наркотический туман четко осознал что ему крышка. Его в живых в качестве бесплатной рабочей силы не оставят, а значит никаких шансов на спасение вообще не остается, на что он вообще-то понадеялся, когда сдавался. Надежда как говорится умирает последней и вот она сделала последний выдох...