Текст книги "Красная маска"

Автор книги: Георгий Ланин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

17. Тревога

В приемную Нилова Рогов пришел в половине девятого. Он помог уборщице принести воды, прошелся по коридору. Увидев заместителя на лестнице, торопливо бросился к нему:

– Товарищ Нилов, у меня дело.

Нилов только утром вернулся с охоты и сейчас был немного утомлен. Все же он приветливо улыбнулся истопнику, заметив при этом, что Рогов необычно бледен, даже зелен.

– Пойдемте, – и Нилов взял кочегара под руку.

– Я, может быть, и не к вам должен, – тяжело шевеля губами, начал Рогов.

– В чем дело?

– Кажется, нам диверсию готовят.

Нилов мгновенно переменился в лице.

– Сегодня мне пускать гидравлическую печь, – продолжал Рогов. – Поэтому вчера зашел в котельную. Все проверил, сел за свой стол. Было темно. Вдруг, слышу, крадется кто-то. «Почудилось», – думаю, и не шелохнулся. А все ж опять, слышу, идет кто-то, да мягко, будто на резине. Выглянул – человек.

– Человек? – необычно серьезно переспросил Нилов.

– Да. Смотрю за ним дальше. Вдруг шел-шел и пропал! Я выждал, и за ним. Иду, а сам думаю: «Не померещилось ли? Кому же быть здесь ночью?». Так и есть – ни на складе, ни в насосной ни души.

– Склад был открыт?

– Заперт. Тогда я в насосную. Все там проверил – никого! «Померещилось», – решил. – Вышел на лестницу, притаился, жду. Долго ли ждал, не знаю, но смотрю, человек обратно идет.

– Из насосной или из склада?

– Будто, из насосной.

– И кто это был?

– Где ж ночью заметить?

– Мужчина или женщина?

Рогов задумался, прищурил бесцветные глаза и ответил:

– Не разобрал.

Нервное переживание и утомление после бессонной ночи сделали лицо старика больным. Нилов налил ему воды:

– Вам нездоровится. Выпейте, пожалуйста.

Рогов выпил несколько глотков холодной воды.

– Вы не проверяли, кто вчера вечером оставался в институте?

– Спрашивал. Одна Орлова.

– Орлова? удивился Нилов. – Значит, к колодцу ходила она?

– Не знаю, – и кочегар опять выпил воды.

– Вы никому не рассказывали о случившемся?

– Никому.

– Этот случай надо хранить в строжайшей тайне, – Нилов нахмурился и плотно сжал губы. – Мы примем срочные меры.

Свое обещание Нилов исполнил. В тот же вечер, когда Рогов возвращался с работы, его догнал человек:

– Товарищ Рогов?

– Я.

– У нас к вам просьба, – и незнакомец показал удостоверение. – Вас хотят видеть в управлении.

Словно из-под земли появилась «Волга», и через десять минут кочегар находился в просторном кабинете. За большим столом сидел человек с утомленным лицом и что-то писал. Около него стоял крепкий светловолосый мужчина. Еще один читал у окна какую-то бумагу.

– Проходите, товарищ Рогов, – поднялся из-за стола мужчина и, протянув кочегару длинную руку, извинился: – Вы нам очень нужны, и мы даже не дали вам отдохнуть.

Голос человека был ясный и добрый, и старик сразу проникся к нему доверием.

– Курите, пожалуйста, – и Язин протянул коробку папирос. Выждав, пока Рогов закурит, начальник БОРа задал первый вопрос: – Что вас вчера так взволновало?

– Да как же? Случай такой!

– Вот о нем бы мы и хотели узнать.

Язин достал блокнот. Жуков и человек у окна повернулись в сторону кочегара.

Рогов подробно описал все, что случилось с ним накануне, рассказав об исчезновении человека в насосной и о своих последующих поисках.

Люди в кабинете слушали Рогова с величайшим вниманием. Язин записывал каждое его слово.

– Вы не помните время первого появления фигуры? – спросил он.

– Поздние сумерки.

– Вы сильно дергали крышку колодца?

– Что есть мочи.

– Смотрели ли вы на потолок колодезной?

– На потолок? – удивился Рогов. – Не смотрел.

– Есть ли на крышке колодца замок?

– Есть. Замок, как у двери.

– Не заметили ли вы в насосной, в коридоре или на лестнице чего-нибудь особенного?

– У колодца пахло чем-то. Мерзко пахло.

– А сегодня, когда вы ходили в насосную, этот запах остался?

– Нет.

– Сколько времени вы ждали человека, находясь на лестнице? – спросил Жуков.

– Минут десять, а может и больше.

– Кроме Орловой, никого не было в институте?

– Вахтер сказал, что никого.

– Фамилия вахтера?

– Пименов.

– Его одежда?

– Весь в черном.

– Кому сообщили о случившемся?

– Товарищу Нилову. Он заместитель директора.

– Вам нездоровится?

– Голову ломит.

Язин замолчал. Затем строгим голосом, совсем как Нилов, он сказал кочегару:

– Этот случай – большая тайна, никто не должен знать, что вы были у нас.

– Даже Нилов и Рублев?

– Мы сами сообщим им.

Язин опять изменил голос, и теперь его речь была полна внимания и заботы.

– Кстати, как у вас со здоровьем?

– Не жалуюсь. Только голову ломит.

– С вашего позволения, вас осмотрит наш врач, – и не дожидаясь согласия кочегара, Язин обратился к Жукову:

– Юрий Ильич, проводите, пожалуйста, товарища Рогова к доктору.

Врач проверил Рогова самым тщательным образом. Он поднимал его веки, ощупывал живот, стучал ребром ладони по ногам, брал слюну и кровь и рассматривал ее в спектроскоп. При этом врач качал головой.

– Вам надо бы чаще показываться доктору.

Провожая своего пациента, Голубев распорядился, чтобы кочегара доставили домой на машине. Старику он сказал:

– Будем вас лечить. Сердце шалит. Но – молчок! – и он предостерегающе поднял указательный палец.

В то время, когда Рогова осматривал врач, Язин и Жуков совещались:

– Ваши впечатления, Юрий Ильич?

– Старик честный.

– Что делал неизвестный у колодца?

– Спускался в него.

– Зачем?

– Это надо проверить. Может быть, там потайной ход. Может быть, все это ложная тревога.

– Может быть, в колодце спрятаны похищенные алмазы и красные маски, – задумчиво добавил Язин.

Он вышел из-за стола, прошелся по кабинету, сел за пианино, взял несколько аккордов, потом, встав около Жукова, заговорил:

– Спрашивается, что нам делать? Сделать же можно две вещи. Первая из них – поставить на колодец тайный электросигнал. Даже легкое прикосновение к колодцу – и мы извещены. Кстати, – вспомнил Язин, – попросите майора Демина снять со старика официальный допрос. Он понадобится для прокурора. Но сигнал ставить нельзя, – продолжал начатую мысль Язин, – Враг может открыть его по проводам. Остается только обследовать колодец. Это большой риск, – и Язин задумался. Он заговорил лишь через несколько минут:

– А что если рассказ Рогова – выдумка? Ложная стрелка, уводящая нас в сторону от прямого пути?!

Язина перебил вошедший врач. Голубев был сильно взволнован. То, что он сообщил начальнику БОРа, потрясло не только Жукова, но и человека у окна. Даже на его каменном лице появилось выражение не то испуга, не то оторопи. Язин тут же отказался от своих сомнений. И отставил план, только что сложившийся в его голове.

18. Сокровище Горина

В деле «Красной маски» промежутки между вылазками врага все сокращались, и это грозило опасными неожиданностями. Шубин ежедневно ожидал звонка или письма Гориной, но вдова молчала. Капитан понимал ее: несколько лет назад он сам потерял новорожденную дочь и жену, так и не вышедшую из роддома.

Горина вспомнила о Шубине только через неделю. В этот день моросил редкий дождь. В открытую форточку кабинета врывался влажный воздух. Он приятно освежал легкие и голову. Работалось и весело, и легко. Телефонный звонок оторвал Шубина от кипы бумаг.

– Иван Васильевич, здравствуйте! – услышал он знакомый певучий голос.

– Здравствуйте! – Обрадовался Шубин.

– Не могли бы вы зайти к нам сегодня?

– Зайду.

Горина на этот раз была в черном платье. Горе наложило на нее свой отпечаток. От замкнутой настороженности и недоверия не осталось и следа. Она казалась обычным человеком – задушевным и добрым.

– Здравствуйте, – протянула она руку следователю, – у меня для вас новые вещи.

Ее предубеждения против людей, которые ведут допросы, исчезли совершенно. В Шубине она теперь видела чуткого и тактичного человека, не лишенного обаяния. В душе она была благодарна, что офицер не беспокоил ее все эти тяжелые дни.

Некоторое время они молча сидели друг против друга.

– Я перед вами виновата, – начала Горина очень тихо и не глядя в глаза капитану. – Сегодня я расскажу вам все, что утаила на предыдущих встречах.

Шубин чуть наклонил свою большую голову.

– У мужа был необузданный характер. В минуты гнева он мог натворить такого, о чем потом раскаивался бы всю жизнь. Я знала это и всегда уступала ему. Два года назад он приехал из одной экспедиции сильно возбужденным. «Нашел алмазы», – были его первые слова. Тут же он начал хлопотать об отпуске. Получил его и кинулся в тайгу. Из нее муж вернулся десятого июня, то есть за два дня до смерти. Анатолий был необыкновенно оживлен. Я поняла, что он сделал большое открытие. И тут мы повздорили из-за Вовы. Как это случилось, не знаю, но я в первый раз не уступила. Тогда он сказал мне вещь, которую я никогда б ему не простила. Только увидев страшный… белый слепок, я забыла обиду.

Горина замолчала. Воспоминания нахлынули на нее, и она долго не могла совладеть с собой.

– Он сказал: «Я уйду к другой, – наконец, нашла в себе силы продолжать Горина. – Не хочу с тобой жить». «Значит, он не в тайгу ездил, а к той, другой», – подумала я и сказала: «Ну и ступай к другой!» И он ушел. Это было вечером двенадцатого июня. Вот почему я молчала эти два года. Мое заявление Анатолий понял бы как просьбу вернуться.

– Я знала, что Анатолий нашел алмазы. Он оставил мне карты. Он нашел богатейшую трубку кимберлитов. Простите, – поправилась Горина, – вы ведь не знаете, что такое кимберлиты?

– Твердая порода, нередко богатая алмазами. По имени города Кимберли, в Южной Африке.

– Да, да, – приятно поразилась Горина. – Я затем и просила вас зайти, что хочу передать эти карты. Это большая ценность, и к тому же – государственная тайна. Правда, пока я не убедилась, что Анатолий погиб, я считала, что эти карты – всего лишь ненужная копия.

Горина встала и ушла в свой кабинет. Вскоре она вернулась с тонкой синей папкой, обвязанной шнурком и скрепленной печатью. Сорвав сургуч, Горина показала Шубину пачку небольших геологических карт, раскрашенных цветными карандашами.

– Здесь такое богатство алмазов, что даже трудно себе представить.

Шубин смотрел на яркую мозаику из желтых, зеленых, красных, черных, коричневых пятен, полос, четырехугольников, кружков. Они были обведены черным карандашом, на них стояли цифры и латинские буквы. «Волчанка», «Черемша», «Медвежий вал», – читал Шубин. Пришлось признаться:

– Здесь, Анна Ильинична, я полнейший профан.

– Это геологическая карта. На ней породы, в которых лежит кимберлит. Подробности на другой карте. Вот этой.

И Шубин увидел более детальную карту. Он различил на ней реки, тропинки, перекаты, болота, кочки, перевалы. Крестики, нанесенные красной тушью, видимо, указывали на какие-то важные точки.

– Таких детальных карт две. Для геолога – это сокровище. Но и это не все. Муж привез и сами алмазы, и богатую ими породу.

С этими словами Горина открыла маленькую деревянную коробку. На лиловой бархатке даже в сумрачном свете дождливого вечера заблестели алмазы разной величины с рисинку, с горошину. Один камень был размером с фасолину.

– Добытые мужем на месте, – пояснила Горина. – Это очень важно, так как подтверждает ценность трубки.

– Большая находка! – восхищенно произнес Шубин, не отводя глаз от камней.

– А теперь я расскажу о деньгах, – вдруг переменила тему разговора Горина.

Шубин насторожился.

– Через несколько дней после ухода мужа ко мне зашел Савич. О нем я уже вам говорила. Он всегда был мне неприятен. Савич сказал, чтобы я берегла карты, так как они – большая ценность, за них Анатолия и его, Савича, могут наградить в министерстве. Я поняла, что алмазы они нашли вместе, хотя о Савиче Анатолий мне ничего не говорил. Он ушел очень быстро.

– Прошло дней десять, и вдруг я получаю от Савича перевод на десять тысяч рублей. У меня остался талон. На его обороте письмо.

Горина протянула капитану небольшой четырехугольник плотной бумаги, который выдается получателю вместе с переводом.

– Деньги я положила на книжку и не прикасалась к ним. Ждала Анатолия. Вскоре приехал и Савич. Он сидел в этой комнате на вашем месте. И прежде всего, спросил, получила ли я деньги? Он объяснил, что министерство наградило Анатолия и его за находку. Он сказал также, что Анатолий готовит секретную работу по алмазам и не может приехать в Сверкальск. Я спросила, где Анатолий? Савич сказал, что это секрет, но потом все же назвал Иркутск. Затем он передал просьбу Анатолия: «Попроси Анну Ильиничну выдать тебе карты и доказательства». Он пояснил, что специально за этим приехал в Сверкальск.

Горина посмотрела на Шубина, который записывал ее рассказ, поправила складки на скатерти и продолжала:

– Первым моим порывом было отдать ему карты и алмазы. Но я вспомнила слова Анатолия: «Береги это сокровище, как зеницу ока». Тогда я ответила: «Муж строго приказал никому алмазов и карт не выдавать». Савич не рассердился. Он только спросил, хорошо ли я берегу «их» находку и где она? Я чуть-чуть не сказала, что храню ее дома. Однако я солгала ему: «Пакет держу у себя на работе». Савич сказал, что это хорошо и ушел успокоенный. Помню, я даже добавила, что если через месяц-два Анатолий не заберет карт, я перешлю их в министерство.

Стало совсем темно. Горина зажгла свет и продолжала рассказ.

– Прошла еще неделя, и Савич посетил меня в третий раз. Он передал мне половину новой награды – пять тысяч – и платок Анатолия, вот этот, – тут Горина положила на стол голубой, вышитый по краям платок. – Савич теперь был немного сердит. Он сказал, что Анатолий помнит ссору и не хочет писать, что этот платок – доказательство – он еле выпросил у него, что без карт и алмазов их работа задерживается.

Горина перешла на шепот.

– После первого приезда Савича я спрятала карты и алмазы подальше. И теперь у меня уже ноги было двинулись за ними, но не знаю почему я сказала: «Пусть Анатолий потребует их из министерства. Я отправила их туда».

– Это все. – Горина сжала руки и поднесла их к груди. – А теперь у меня вопросы к вам, Иван Васильевич. Если Анатолий убит, то зачем Савич говорил, что муж жив и требует карты? Как министр наградил Савича и мужа? Посмертно? Зачем Савич показывал мне платок Анатолия? Зачем он передал мне еще пять тысяч рублей? И чьи это были следы под окном?

– Следы? – вскинулся Шубин.

– Да. Через день-два после ухода Савича Вова увидел под окном кабинета отпечатки ног. Я сама смотрела их. Признаться, я даже обрадовалась: «Наверное, приходил Анатолий. Он приехал с Савичем и хочет мириться».

– А недавно, дней пять назад, Вова опять нашел следы. Кто это – Савич? Вор? И не связан ли Савич с убийством? И кто он такой?

– У вас ничего не пропало?

– Ничего.

– Не заметили ли вы, чтобы какой-нибудь предмет или бумага оказались сдвинутыми?

– Все на своем месте.

– Как выглядит Савич?

– Ему лет пятьдесят. Сутул, глаза темные, шатен. Волосы густые, нос плоский и широкий. Ходит тяжело.

– Не дадите ли вы мне талон?

– Пожалуйста.

Шубин взял за уголки переводной талон и прочитал четыре строчки прямого почерка с сильным нажимом:

Тов. Горина!

Вашего супруга и меня наградил министр, по его просьбе высылаю половину награды.

В. Савич.

В это вечер Горина сообщила столько важных вещей, что Шубин не мог в них сразу разобраться. Прощаясь, капитан с благодарностью посмотрел в печальные глаза Гориной и крепко пожал ей руку. Для большей безопасности Шубин вызвал машину и в сопровождении двух людей вернулся в управление.

19. Приметы врага

Комиссар Данилов, начальник управления милиции, принял Шубина без очереди. Несмотря на позднее время, Данилов все еще сидел в кабинете, разбираясь в сложном деле «Красной маски». Выслушав доклад и осмотрев карты, алмазы и переводной талон, комиссар достал из стола металлическую коробку, имевшую форму портсигара. Положив талон между зажимами коробки, генерал сказал:

– Берегите отпечатки. А сейчас на машину и к Демину.

Шел двенадцатый час ночи, когда Шубин во второй раз за этот вечер коротко изложил содержание своей беседы с Гориной. Не говоря ни слова, Демин снял трубку и позвонил Язину:

– Товарищ полковник, у меня капитан Шубин. У него важные вещи от Гориной… Зайти? Хорошо.

Обратившись к капитану, Демин сказал:

– Полковник Язин просит вас к себе.

О начальнике БОРа Шубин знал уже много лет. На выпускном экзамене он сдавал «Три икса» – блестящую операцию, проведенную Язиным и известную каждому следователю. Капитан и сейчас помнил ее в мельчайших деталях. Волнение, смешанное с любопытством, охватило Шубина, и он не заметил, как поднялся на четвертый этаж.

– Язин любит короткие доклады, – сказал Демин, когда они остановились у двери кабинета N 48.

В комнате Язина окна были открыты настежь. Начальник БОРа стоя разговаривал с румяным широколицым человеком. Шубин сразу узнал знаменитого контрразведчика. Таким он и представлял себе его все эти годы, простым, спокойным, с немного бледным лицом.

– Капитан Шубин. Начальник следственного отдела, – доложил Демин.

Язин прервал разговор и быстрой походкой подошел к Шубину, протянув ему руку.

– Садитесь, пожалуйста, товарищ Шубин, – усадил он капитана в кресло, и сам сел напротив, любуясь могучим ростом следователя. – БОР с признательностью пользуется вашими материалами.

Шубин сразу же приступил к делу.

– Я только что от Гориной.

– Если позволите, мы запишем ваш рассказ на ленту, – сказал Язин и включил магнитофон. Где-то рядом послышалось негромкое гудение мотора. Шубин почувствовал себя, как человек, впервые попавший на радиостудию. Поборов волнение и стараясь говорить как можно короче, он начал:

– Горина призналась, что утаила некоторые важные вещи. Два года назад ее муж нашел алмазы и поссорился с женой. Уйдя из дому, он сказал, что уходит к другой. Вот почему Горина молчала до сих пор: самолюбие не позволяло ей обратиться к поискам. После Горина остались карты. Вот эти – и Шубин положил на стол синюю папку. – Тут богатейшее месторождение алмазов.

Он привез также и камни, найденные им в кимберлитовой трубке, – Шубин положил на стол коробку с алмазами. – Через десять дней Савич прислал из Ель-Каменска перевод на десять тысяч. Вот этот. На обороте он написал, что это половина общей награды за находку алмазов. На талоне есть обратный адрес: Байкальская, восемь. Вскоре приехал сам Савич и от имени Горина потребовал карты и алмазы. Горина отказала. Савич ушел, но через неделю явился опять, и Горина получила еще пять тысяч. Теперь у Савича был и платок Горина. Вот этот. Он сказал: «Горин помнит ссору, не хочет писать. Но в картах нуждается». Горина отказала и во второй раз. Вскоре под окном ее кабинета оказались мужские следы. Эти же следы она обнаружила у окна вторично совсем недавно – двадцать третьего июня.

Язин молча выслушал доклад капитана. Включив микрофон, он приказал:

– Шустова и Воронова!

– Товарищ Шубин, – обратился Язин к капитану. – Должен вас информировать, что в СССР в геологических учреждениях всех существующих ведомств работника по фамилии Савич, по имени Николай Степанович нет. – На слове «нет» Язин сделал ударение.

В кабинет вошел худой человек с красными глазами.

– Товарищ Шустов, вот талон и труднейшее задание. Надо отсортировать отпечатки пальцев. На обороте письмо. Оно требует тщательного графологического анализа. Передайте Щеглову, что от него будет зависеть очень многое. Проверьте также, не в перчатках ли был писавший письмо.

Шустов исчез так же быстро, как и появился. Вместо него в кабинете уже стоял Воронов, человек с удивительно широкими плечами. Это был мастер особых дел.

– Товарищ Воронов, мчитесь в Ель-Каменск. Там на почтамте вы должны найти работника, который два года назад принимал перевод на десять тысяч рублей в Сверкальск. Узнайте все детали, какие возможно, и, прежде всего, запишите внешность отправителя. На всякий случай узнайте в адресном бюро Ель-Каминска, жил ли там Савич.

– Юрий Ильич, – повернулся Язин к своему заместителю, – попросите телеграммой начальника ГБ Ель-Каменска о помощи Воронову. За Гориной установить круглосуточное наблюдение – ее жизни может угрожать опасность. Горину провести через медосмотор. Поручить его Голубеву. Карты передать Шустову для дактилоэкспертизы. Их надо сфотографировать в цвете, так же как и алмазы. Подлинники завтра же передать в фельдсвязь и отправить в министерство. Просите у министра экономическую оценку находки.

Окончив распоряжения, Язин совершенно спокойно, как будто их беседа не прерывалась, спросил Шубина:

– Ваши впечатления от Гориной?

Женщина с характером, но, думаю, искренна.

– Знает ли она еще что-нибудь?

– Думаю, Горина исчерпана.

Глядя на широкую спину удалявшегося следователя, Язин повторил про себя: «Капитан Шубин». Начальник БОРа запоминал лишь тех людей, которые хорошо показывали себя в деле.

На почте Ель-Каменска Воронова встретили очень учтиво. К его счастью, уже пятый год переводы бессменно принимала пожилая женщина Валунская. Вскоре она сидела в кабинете начальника почты, раскрасневшаяся от волнения и втайне обеспокоенная вызовом.

– Товарищ Валунская, – обратился к ней Воронов, – нам нужна ваша помощь. Многое будет зависеть от вашей памяти. Не вспомните ли вы мужчину по фамилии Савич, который в июне два года назад отправил десять тысяч рублей в Сверкальск, – и Воронов протянул ей фотокопию талона. На нем стоял год и число – двадцать седьмое июня. По круглой печати шли буквы:

«ЕЛЬ-КАМЕНСК-ПОЧТА. СССР».

Подтянув черные нарукавники, Валунская взяла копию и, осмотрев ее, сказала:

– Печать наша: буквы «…ЕНСК» на конце скошены.

За эти 730 дней перед ней прошли тысячи мужчин, женщин, студентов и девушек, то спокойных и медлительных, то нервных и придирчивых. И она молчала, перебирая в памяти людей, пересылавших крупные суммы.

– Десять тысяч переводят не часто, – после долгого раздумья сказала она. – Особенно, если не учреждение. Помню, десять тысяч переводил старик, но… в Иркутск. Женщина за дом переводила. Но это в прошлом году.

И вдруг, осененная, она радостно воскликнула:

– Помню! Мужчина в светлом костюме! Глаза серые. Я еще сказала ему: «Гражданин, видно, выиграли?» А он, симпатичный такой, улыбнулся и говорит: «Министр наградил». Помню, помню. И глаза серые.

Воронов стенографировал каждое слово Валунской, делая в скобках пометки ее эмоционального состояния и подчеркивая места, сказанные ею с уверенностью.

– Товарищ Валунская, не заметили ли вы каких-либо особых примет незнакомца? Скажем, в очках, хромой, золотой зуб, бородавка, шрам, чрезмерно высокий или низкий рост?

Но память женщины иссякла.

Поблагодарив ее за помощь и попрощавшись с начальником почты, Воронов отправился на Байкальскую улицу. В ЖКО человека по фамилии Савич не знали и в домовой книге такого жильца не нашли. Адресный стол также ответил, что Николай Степанович Савич в городе никогда не проживал.

Это было все, что смог добыть в Ель-Каменске Воронов.