Текст книги "Красная маска"

Автор книги: Георгий Ланин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

29. Пирозон

Одиннадцатое июля было поворотным днем в поисках БОРа. Рано утром Язин сидел за своим столом. На его голове лежала влажная примочка – память о ночной операции против Вига. Полковник сосредоточенно размышлял, не замечая тонких, как нити, струек воды, стекавших из примочки по его лицу. В это время в кабинет Язина вошел его помощник, капитан Глебов.

– Доброе утро, товарищ полковник!

– Здравствуйте.

Глебов сел против начальника БОРа, ожидая его разрешения начать доклад. Язин сказал:

– Пожалуйста. Капитан был лаконичен.

– Прибыли роговые пуговицы, точно такие, как в колонне под трупом. Когда предстоит подмена?

– Я сообщу.

– Поиски «Пачули» идут полным ходом. Горский закончил таблицу духов и одеколона, которыми пользуются работники НИАЛа. Духов в институте одиннадцать видов: «Ассорти», «Маки», «Алмаз», «Утро», «Сулико», «Тайга», – и капитан перечислил все одиннадцать названий. – Одеколона – девять запахов: «Манон», «Спидола», «Санта», «Лиго», «Танголита» и другие. Запаха «Пачули» пока не обнаружено. Вот ольфактограмма, – и Глебов положил на стол длинный лист бумаги. На нем против имени каждого работника алмазного института стояло название духов или одеколона, который он употреблял. – Отпечатано и роздано нашим людям по НИАЛу, с запахом «Пачули» люди ознакомлены.

Язин слушал, не спуская глаз с лица капитана.

– Проверка вахтеров Куркова, Пименова, Ивенкова, Лизукова закончена. Люди вне подозрений.

– Как с Зотовым?

– Вне подозрений, инвалид Отечественной войны, бобыль, домосед, труженик, документы подлинны.

– Контроль над электричеством в НИАЛе утечки тока пока не показал. Боюсь, что поиски могут выдать нас врагу. Прошу разрешения отказаться от контроля.

– Откажитесь.

– Здоровье Рогова в норме. Детали сообщит Голубев. Гориной немного лучше. Ее навещает капитан Шубин. У них, кажется, роман.

Язин понимающе улыбнулся.

– После десяти надо съездить к ним, вместе с вами.

– Охотно, – согласился Глебов. – Вместо Рогова к гидропечи поставлен Зотов. Ему, возможно, известны тайны института. Но искать его помощи едва ли разумно: Зотов может проговориться и насторожить противника, – здесь Глебов остановился. Предстояла та часть доклада, которая заранее вызывала у Язина сильное волнение.

– Расследование по убийству Шапова, то есть Жукова… – нерешительно начал капитан и осекся, так как при первых же словах о Жукове, игравшем роль главного инженера на Амаке, полковник встал из-за стола и нервно заходил по кабинету.

Глебов переменил тему доклада.

– Операция у липы. Подожженное снайпером дерево грозило лесным пожаром. Опасность ликвидирована. Состояние Кривцова тяжелое, перемены нет. У Сергеева ожоги менее серьезны. Просит выписать его и дать задание. У обгорелой липы подобрана малопулька. Баллист Желнов установил в ней замаскированную снайперскую винтовку. Он подтверждает, что выстрелы в Белова и Шапова сделаны из нее. Ваши предположения о способе исчезновения убийцы подтвердилась: нейлоновым шнуром особой прочности, вот этим, – и Глебов положил на стол плотный пакет из синей бумаги, – вершина липы была соединена с вершиной соседнего дерева. Пользуясь дымовой завесой, снайпер и скрылся по этой воздушной дороге. Узел крепления шнура к дереву байстрицкий, – и капитан передал Язину чертеж и фотографию замысловатого узла. – Пропавшая овчарка Джек обнаружена мертвой. Надо полагать, собака бросилась на убийцу по слуху. Отрава введена уколом, яд неизвестен. На зубах Джека клочки хлопчатобумажной ткани – бязи, полотняного переплетения, из кардной пряжи, жесткой отделки, цвета хаки. Состав дымообразующего вещества, сброшенного врагом в дымовой гранате, соединение белого фосфора. Подробный анализ здесь, – и начальник оперотделения положил на стол еще лист бумаги. – Поиски бежавшего расширены. Нам помогают охотник, местное население, лесорубы. Наблюдение в Сверкальске усилено.

Большие часы в углу кабинета пробили восемь. Одновременно послышался зуммер микрофона. Голос секретаря сообщил:

– К вам Светлов.

Капитан Светлов вошел медленно, немного вразвалку. Он поздоровался лишь тогда, когда вплотную подошел к столу Язина.

– Садитесь, Василий Дмитриевич.

В девять утра Светлов должен был быть в НИАЛе, где под видом члена инвентарной комиссии уже который день выполнял задание Язина.

– Товарищ Глебов, может быть, мы послушаем капитана? – спросил начальник БОРа.

– Пожалуйста. У меня время есть.

– В Алмазном институте тишина, – начал Светлов. – Заведующий хозяйством предоставил нам с Шаповым все удобства. Работаем тихо, внимания не привлекаем. Есть важная находка, – и карие глаза капитана остановились на разведчике. – Найден пирозон.

– Пирозон?! – удивленно переспросил Язин.

– В подвале, в кладовой для спецоборудования. По ведомости, – тут Светлов заглянул в книжку, – имеет номер девятьсот восемь, единица измерения – штука, название – огнелазный скафандр, стоимость две тысячи девятьсот один рубль, место нахождения – склад три, – скороговоркой прочитал он. – Упакован в плоский ящик, ширина шестьдесят пять сантиметров, длина девяносто четыре сантиметра. Марка пирозона советская, но по определению Опарина (фотография у него), костюмы не отечественные. Обращаю внимание на важную деталь: размер шестьдесят пять и девяносто четыре сантиметра переводится в дюймы, соответственно, двадцать шесть и тридцать семь дюймов.

– Это важно, – согласился Язин.

– Прочитаю описание скафандра. «Пирозон марки МПЗ-8, серого цвета, мягкий на ощупь, цельношитый, теплоотражательной системы, на груди влазная щель на четырех двойных застежках «молния», в шлеме глазные прорези, защищены двойным жаростойким стеклом».

– Что вы предприняли? – спросил Язин, желая проверить находчивость Светлова.

Капитан знал требование начальника БОРа всегда проявлять в поисках инициативу. Он весело взглянул на полковника и ответил:

– Мы с Шаповым прежде всего спросили: наш ли это пирозон? По чьему распоряжению приобретен? Какой рост скафандра? В какие печи института в нем можно пройти?

Лицо Язина посветлело.

– По словам Лисицына, пирозон приобретен по распоряжению профессора Гуляева в апреле этого года. По нашим измерениям, комбинезон годен для человека с максимальным ростом сто семьдесят шесть сантиметров. Единственное место в НИАЛе, куда можно поникнуть в пирозоне, большая печь в цокольном этаже здания. Размер ее топок шестьдесят на тридцать восемь сантиметров.

Светлов сообщил важные данные, и Язин сделал записи в блокнот, повторив про себя цифру «176».

– Хорошая работа, – похвалил Язин. – Продолжайте инвентаризацию. Найдите чертежи гидропечи и при первой возможности сфотографируйте их. – Начальник БОРа обратился к Глебову: – Изучите печь в мельчайших деталях, спрашивая себя, не прячется ли там что-либо такое, из-за чего враг пошел даже на присылку в Сверкальск специального пирозона. Поговорите с Роговым, спросите, не заметил ли он чего-либо странного вокруг печи?

Когда Светлов вышел, полковник спросил Глебова:

– Товарищ капитан, что вы думаете о дюймах?

Начальник БОРа имел правило – в ходе поисков интересоваться мнением своих подчиненных по всем важнейшим вещам.

– Формально пирозон необходим институту: в нем стоят агрегаты высоких температур, возможна авария, и в огнелазном комбинезоне ремонт печи возможен на ходу. Но дюймы меня настораживают. Я думаю, что раскройка костюма также в дюймах.

Язин молчал, понимал, что обнаружен какой-то след.

– Я закончил на мерах, принятых для поисков снайпера-убийцы, – продолжал доклад капитан. – Перейду к работникам института. Для проверки их личных дел нами выделено три человека – Машков, Земский и Яршов. Старший Машков. В штате НИАЛа семьдесят семь человек. И идентификация – точное опознание личности – закончена по сорок одному человеку. Как вы просили, особо тщательно проверен начальствующий состав – Рублев, Корнилов, Гуляев, Нилов. Заключение здесь, – и Глебов положил на стол папку вишневого цвета.

Глебова перебил голосок зуммера.

– К вам Воронов.

В глазах полковника загорелся огонек: вестей от Воронова он ждал с особым нетерпением. После поездки в Ель-Каменск мастер особых поручений Воронов выполнял важное задние Язина – он искал в Сверкальске и вокруг него малейший намек на убийство или похищение человека. Это было необходимо Язину для обоснования его «Гипотезы двойника».

Воронов вошел в кабинет быстро, даже возбужденно, и Язин понял, что у него важные известия.

30. Синий огонь

– Я из Сунтала, – не садясь, начал Воронов. – Это поселок в десяти километрах от Сверкальска. В милиции, как обычно, спросил, нет ли материалов с подозрением на убийство или похищение человека, на сожжение или утопление трупа. При разговоре случайно присутствовал бригадмилец. Он сказал: «Зайдите к Смирнову, у него что-то есть». Смирнов – охотник. Я нашел его сразу. Он рассказал, что осенью прошлого года сунтальские ребята Иванов и Чекова видели в лесу костер необыкновенной яркости. Я не сразу стал искать детей, а сразу к вам.

– Что вы предприняли? – вскочил на ноги Язин.

– Заказал вертолет. Ожидает на Малом аэродроме. «Волга» внизу.

Язин кинулся к двери, бросив на ходу:

– Тварищ Глебов, выполняйте задание.

Воронов и Язин быстро нашли детей, о которых говорил охотник. К двенадцати часам дня в кабинете начальника милиции собралось семь человек: дети, мать Иванова, отец Чековой, начальник милиции Воронов и Язин.

Светлоголовый мальчик в очках и большеглазая худенькая девочка чувствовали себя героями дня. Мать Иванова немного нервничала. Отец Чековой гладил дочку по кудрявой головке.

– Товарищи из охраны леса от пожаров, – представил Язина и Воронова начальник милиции, – интересуются костром, который видели в лесу ваши дети. С вашего позволения они хотели бы поговорить с ребятами.

– Пожалуйста, – охотно согласилась мать Иванова.

Дети с любопытством рассматривали завернутые в розовую бумагу коробки, лежавшие перед незнакомым человеком.

– Вова, не болтай ногами! – тихо проговорила мать и дернула мальчика за рубаху.

– Как тебя зовут, девочка? – спросил Язин, доставая блокнот и ручку.

– Наташа.

– А я Вова.

– Пионеры?

– Да, – сразу ответили оба.

– В каком месяце вы видели костер?

– Уже начали учиться, в том месяце, – ответила Наташа.

– В сентябре, – уточнил Вова.

– Начнем с тебя, Наташа. Расскажи, пожалуйста, что ты видела в лесу.

– Вспомни все, Наточка, – добавил отец.

Девочка отняла руку от сиденья:

– Наш класс с Николай Васильевичем пошел на экскурсию на Гурдэй. У Вовы был папин бинокль, и мы в него все время смотрели.

– Вова с Наташей учатся в одном классе, – пояснила мать Иванова.

– И так засмотрелись, что отстали от класса. А кругом лес, и мне страшно. Я хотела кричать, но Вова говорит: «Лучше поднимемся на ту скалу и будем искать наших».

Я сказала: «Ладно». Мы поднялись на скалу и увидели огонь. Вова взял бинокль и говорит: «Какой костер!». Потом я посмотрела. И правда! Огонь горит высоко-высоко, и голубой-голубой!

– Не голубой, а бело-синий, – уточнил Вова.

– Ты видел синий, а я видела голубой, – не согласилась Наташа. – У костра сидел дядя и палкой трогал бревно.

– Какое бревно? – заинтересовался Язин.

– В огне лежало бревно – большое и толстое. И дядя шевелил его палкой.

– А деревья кругом горели? – спросил Воронов.

– Не-е! – отрицательно мотнула головой Наташа. – Не горели.

– У костра сидел один человек или больше?

– Один.

– Ты не ходила потом туда, где горел костер?

– Нет! Нас нашли, и нам попало от Николай Васильевича!

– Николай Васильевич – это преподаватель ботаники, – пояснил отец Наташи.

– Что ты, Наташа, видела еще?

– Больше ничего.

– Как долго отсюда до Гурдэя? – спросил Язин начальника милиции.

– Километров семь-восемь.

– Спасибо, Наташа, – поблагодарил полковник. Он перелистнул блокнот и обратился мальчику, – а теперь, Вова, расскажи нам, что ты видел в лесу, – на слове «ты» Язин сделал ударение.

– В конце сентября в нашей школе был двухдневный поход – в субботу и воскресенье, – начал Вова. – Наташа уже говорила, что мы отстали и увидели костер. Огонь горел та-а-к сильно, – протянул Вова, – что я даже думал пожа-а-р. У костра сидел дядя в кепке, и все время поворачивал палкой бревно. Оно лежало в огне.

– Ты хорошо видел, что бревно? – спросил Язин.

– Или бревно, или мешок.

Язин не спускал глаз с мальчика, и Воронов понимал, что полковник напал на след.

– Ты говоришь, огонь показался тебе бело-синим?

– Да. Он горел ярко-ярко, бело-бело, а потом из огня пошло что-то будто синее.

– Что ты видел еще?

– Дядя шевелил мешок палкой, будто поворачивал его, – тут Вова зажурил глаза, чтобы лучше вспомнить. – Палку он менял несколько раз. Потом бросил в огонь что-то и отскочил от костра. Вот тогда огонь и пошел голубым.

– Длинная ли палка была у человека?

– Дли-и-нная.

Больше ребята ничего сказать не могли.

Язин поблагодарил детей за наблюдательность и попросил у матери Вовы позволения сходить с ее сыном в лес.

Через несколько минут зеленый вертолет опустился на скалу у Гурдэя. Отсюда Вова показал место, где горел огонь. Но найти само кострище оказалось труднее. Прошел почти год. Земля заросла. Но все-таки его нашли. Земля под ним оказалась перекопанной, и сейчас здесь росла какая-то высокая трава с фиолетовыми цветами. Шагах в тридцати, где кончались последние лиственницы, начиналось болото.

Поиски начались лишь тога, когда, жужжа двойным звуком, вертолет скрылся с Вовой за лесом. И здесь был найден предмет, значительно облегчивший поиски БОРа.

31. Операция «Радуга»

Теперь, когда известно, что «Красная маска» свила свое гнездо в алмазном институте, БОР наступал на врага десятками тайных троп. Врачи, радисты, графологи, пиротехники, дактилоскописты искали человека, пробравшегося в НИАЛ под личиной одного из ученых. С 12 июля в борьбу вступила химия. Отныне союзником БОРа становился криптокол – краска стойкая, как анилин, незримая, как вирус, липкая, как клей. Раз попав на предмет, одежду или руки человека, криптокол держался недели, не выдавая себя. Но едва он соприкасался со специальным реактивом, как тотчас же загорался яркой краской, выдавая того, кто прикоснулся к потайному красителю. Семь разных цветов должны были окрасить семь разных объектов НИАЛа, и поэтому операцию нанесения краски генерал Чирков зашифровал словом «Радуга».

Ночью 12 июля люди БОРа нанесли фиолетовый краситель по верху каменного забора, шедшего вокруг института. Лишь в одном месте они оставили проход, нетронутый краской. Отныне всякий, кто вздумал бы перебраться через забор, запачкал бы руки и одежду несмываемым криптоколом цвета фиалки.

На следующий день в операции «Радуга» принял участие и Светлов. Телеграмма из Академии наук потребовала полной инвентаризации НИАЛа с участием крайфинотдела. Поэтому Светлов и Шапов работали в институте, не возбуждая ничьего внимания. Они были скромны и молчаливы, поглощены переписью бесконечного числа аппаратов, посуды, машин и приборов, название которых не всегда могли даже выговорить. Светлов и Шапов ползали по чердаку, пачкаясь в пересохших опилках, обходили бесчисленные кабинеты, не пропускали не единой вещи в вестибюле, коридорах и подвале. Они запоминали расположение предметов в ремонтных мастерских, в кабинетах, на складах, в лабораториях и при необходимости фотографировали помещение.

Задание Язина выкрасить огнелазный скафандр оранжевым криптоколом Светлов и Шапов начали выполнять немедленно. Длинный коридор полуподвала, где находился склад N 3, был пуст. Сквозь большие окна по концам коридора лился дневной свет. Под потолком горели невидимые лампы. Двери складов белели эмалью. Светлов и Шапов шли по коридору, проверяя составленную два дня назад инвентарную ведомость. Шапов негромко читал наименование предметов. Светлов проверял их наличие. В этот день большая печь не топилась, и до склада, где лежал пирозон, оставалось несколько метров. Светлов уже торжествовал, что никто не заметит их повторного посещения цокольного этажа, как вдруг на лестнице послышались легкие шаги, и в коридоре появилась красивая женщина в белом халате. Она легко прошла мимо людей БОРа, и Шапову показалось, что она украдкой заглянула в инвентарный журнал.

Светлов вошел в кладовую, лишь когда женщина оставила подвал. Он не первый десяток лет участвовал в подобных операциях, но каждый раз кровь приливала к его сердцу, заставляя его биться сильнее. На складе было душно и жарко, чувствовалось, что окна помещения не открывались несколько лет. На стеллажах лежали коробки, ящики, стояла посуда причудливой формы. Едва только Шапов вошел в кладовую, как исчезла его напускная неторопливость. Он тотчас же стал на часах у двери, а Светлов, сбросив туфли, в одних носках поднялся на верхнюю полку. Здесь у самой стены, за пакетами тканей и одежды, за коробками с аппаратурой стоял знакомый плоский ящик серого цвета. Сняв его с полки и положив на стол, капитан открыл крышку. Гвозди ржаво взвизгнули, и Светлов поймал себя на том, что вздрогнул; оглянулся. Капитан вытащил из ящика сложенный вдвое асбестовый костюм и несколько секунд смотрел на скафандр. Косые дымчатые стекла защищали прорези для глаз, круглая маска для рта придавала пирозону фантастический вид. Затем он натянул резиновые перчатки, развинтил винты на груди комбинезона и расстегнул застежку. Одновременно в его руках появился плоский черный тюбик. Яркая оранжевая головка говорила, что в тюбике оранжевый криптокол. Каждую минуту по коридору мог пройти человек и заглянуть на склад. Поэтому Светлов немедленно пустил краску и стал обрызгивать ею внутренность пирозона. В коридоре послышались чьи-то шаги. Шапов дал сигнал тревоги, и Светлов, успев покрыть комбинезон простыней, поставил сверху еще несколько коробок. По подвалу шла знакомая женщина. Не останавливаясь, она миновала склад и вскоре исчезла на лестнице. Светлов продолжил операцию. Опылив изнутри рукава и подошвы костюма, капитан застегнул «молнию», закрепил винты и, заколотив ящик, поставил его на прежнее место.

Прошла минута, и Светлов уже шел по коридору, считая дверные ручки, лампы, дорожки и изредка заглядывая в журнал. Но ни он, ни его помощник не знали одного – в этот день за ними следила пара недоверчивых глаз, силившихся разгадать: действительно ли в институте идет опись?

В ту же ночь, во втором часу, у забора НИАЛа, в том месте, где не был нанесен криптокол, остановился человек в резиновой обуви. Густой теплый туман окутывал Сверкальск, заливая дома, улицы, прятал деревья. Человек у забора некоторое время слушал – нет ли прохожих, и только потом закинул наверх крючок с веревочной лестницей. Несколько точных движений и он уже стоял в саду института. Оставив лестницу на заборе, он неслышно двинулся к зданию НИАЛа. Туман все сгущался.

В нескольких метрах от входа, освещенного расплывчатым пятном тусклого света, человек включил рацию и шепотом заговорил:

– Семерка, Семерка, Семерка! Нахожусь у огня, нахожусь у огня.

По этому сигналу неизвестная женщина вызвала к телефону внутреннего вахтера Алмазного института. Одновременно в здании потух свет.

С торопливой осторожностью человек взбежал по ступеням, вошел в вестибюль, на цыпочках миновал вахтера и вскоре был на втором этаже. Повернув направо и отсчитав четвертую от лестницы дверь, он открыл ее специальным прибором и оказался в приемной Рублева. Отсюда опять раздался его негромкий, чуть хриплый голос:

– Семерка! Семерка! Я за огнем, я за огнем, – и, как по мановению волшебного жезла, в институте опять загорелся свет.

Это был Сергеев. При спасении Кривцова он получил ожоги, но вышел из госпиталя, не пробыв в нем и трех дней. Голову, шею и часть его лица покрывали легкие бинты.

Благодаря Светлову, Сергеев хорошо знал расположение кабинетов НИАЛа. Поправив резиновые перчатки, он открыл замок и вошел в кабинет Рублева. Здесь царила немая тишина, пахло прелым ковром и запахом сургуча. Контрразведчик ощупью достал необходимые инструменты, подошел к сейфу, и через несколько минут стальной сундук был открыт настежь. Теперь предстояло окрасить его синей невидимой краской.

Держа краску в руках, Сергеев дважды пересчитал рельефные кнопки, обозначившие цвет криптокола, и лишь тогда пустил шипящий краситель в сейф. Крохотный пульверизатор окрасил в нем каждый предмет, каждую полку, стенки и дверцы.

Кабинет Нилова находился напротив. Здесь Сергеев повторил операцию снова, открыл сейф и достал зеленую краску.

Язин опасался, что враг мог проникнуть в сейф парторга. Вот почему той же ночью Сергеев окрасил в яркий красный цвет еще и содержимое его сейфа. Только в четвертом часу он оставил институт, выбравшись на подоконник второго этажа. Балансируя на одной ноге, Сергеев прикрепил к подоконнику крюк со шнурком, спустился в сад – и ловким рывком сбросил крюк вниз.

Отныне оранжевый, синий, зеленый и красный цвета должны были окрасить руки и части одежды всех, кто прикасался к хранящимся в сейфах вещам. «Красная маска» действовал в страховых перчатках, но Язин знал, что нет еще такого человека, который бы мог открыть сейф, не коснувшись его хотя бы частью одежды.