Текст книги "Сказки балерин-прим(СИ)"

Автор книги: Георгий Эсаул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Король хореограф никогда не открывал блюдо в присутствии балерин и других полезных членов общества.

Взглянет ласково на слугу, непременно потреплет его за правую ягодицу – проверяет боеготовность – сможет ли балерон сегодня выступать на Сцене Большого Театра.

Подластивался Король к слуге: линзы ему дарил синие и зеленые – на разные глаза, чтобы разноцветьем глаз балерон удивлял зрителей в первом ряду и часто падал в оркестровую яму, откуда в клубАх серного дыма высовываются чёрные рыла и рога.

Затем Король хореограф – с потусторонним сожалением в мертвых очах – прогонял любимого балерона, оглядывался по сторонам – искал Град Китеж и спокойный, что никто не подсматривает – открывал блюдо.

Долго балерон прислуживал, пока не познакомился с русской прима-балериной: красавица длинноногая, заманчивая, утомлённая Солнцем, в глазах – Горы Уральские.

Прима-балерина капризничала, требовала денег и тайн, потому что в тайнах находила заброшенные деревни, жила в тайнах и мечтах, ощущала себя волшебной птицей Феникс с поднятой – выше головы – ногой.

Балерон подластивался, ждал милости от балерины, заглядывал в её очи, но видел лишь – болота с куликами, и кулики хвалили свои болота.

Случилось так, что обнаженная прима-балерина однажды ласково улыбнулась балерону – без двойного золотого значения, без смысла – не любила бедных, но улыбнулась из жалости – так собака улыбается хозяину с перегрызенным горлом.

Балерон воодушевился и решил порадовать прима-балерину королевским блюдом, загадочнее которого только кошелек Амстердамца Карлсона.

Не донёс до Короля хореографа, свернул в гримёрку русской прима-балерины, отдал блюдо, а сам за дверью ожидал, кусал ногти на ногах, волновался – поцелует ли его прима-балерина за подвиг, за предательство Короля, или пошлет на урановые рудники.

Прима-балерина думала, что на серебряном блюде балерон принёс золотые монеты – обычное подношение спонсоров прима-балеринам; с грацией усталой козочки, с ленцой захудалого поварёнка взломала крышку – кудесница – и увидела часть белой женской ноги.

Король хореограф – каннибал, черпал вдохновение из мяса белокожих балерин, искал Правду в поедании красавиц, верил, что таланты легкокрылых прима-балерин переходят в него через мясо.

Красавица балерина едва взглянула на ужас на блюде и уже не могла удержаться – дорогое кушанье – нога конкурентки; отрезала кусочек, медленно пережевала и проглотила – будто каждый день лакомилась мясом подружек по балетному училищу.

Не знала, что скушала мясо самой из самых прекрасных и талантливейших балерин всех эпох и народов.

Вылетела из гримёрки обнаженная на метле, пролетала над гнездом птицы Рухх, хвасталась своими грудями и белой кожей.

Увидела в Индии танцовщиц живота – поняла, о чем в танце языком жестов переговариваются нагие танцовщицы; в Большой Театр залетела – увидела поднятые ноги прима-балерин и прочитала по движениям ног – о чём думают красавицы, её подружки по цеху искусства.

Отведав мяса прима-балерины молодая балерина получила способность понимать всех танцовщиков и танцовщиц, пусть даже – немых, безносых, даже – зомби и оборотней.

Король хореограф заметил, что слуга принес ему надкусанную ногу на серебряном блюде, бранился и пригрозил, что завтра – если балерон не укажет, кто отведал заповедного мяса – казнит балерона – подвесит его за мошонку на Королевских воротах.

Напрасно балерон подластивался, проклинал Короля, уверял, что никто не кушал мяса.

Ни танцы, ни поцелуи с продолжением, ни откровенные ласки не расшевелили Короля, не умаслили: лежал – ноги вразброс – под балероном и угрожал, ворчал, что побреет вора наголо, посадит его в медный таз и отправит по Черному Морю в эмиграцию – из Турции в Европу.

Слуга вылез из-под Короля хореографа, побежал к прима-балерине и обещал, что сожрет её, если она не признается Королю, что украла кусок мяса – не собака, но – воровка, и даже не сорока, которая ворует золотые часы и серебряные ложки наследия Китайской Империи.

– Прикуси мне язык, балерон! – прима-балерина смеялась, заманивала балерона слугу в капкан, показывала острый розовый – роза под соловьем – язычок. – Я теперь талантливейшая из талантливых – не только самая красивая во Вселенной – видишь пятна на Солнце – пятна зависти, Солнце завидует моей красоте, – но я и самая прыгучая и умная – лучше всех танцую и понимаю танцовщиков и чечеточников.

Нет для меня теперь тайн в балете! – прима-балерина храбрилась, но видно – по позеленевшим грудям, по гусиной коже на ягодицах – боится! – Никто не знает, где конец Света, а где начало Тьмы.

На кладбищах в Подмосковье в последнее время людно, но не люди, а – танцующие мертвецы скачут – вижу! Вижу!!!.

Надувают щеки и животы, кидаются камнями и костями – в живых людей метят, а я – живая и не хочу пропасть под топором Короля хореографа – дурной Король, неумелый танцовщик, мошонка ему не мешает, оставил причиндалы в Миланском Театре Оперных Кастратов, но храбрится – людей кушает, и видит себя огромным Мозгом. – Балерина покрылась инеем страха и снегом тревоги, убежала от слуги и искала возле дворца золотой ключик и спонсора, которые помогут выпутаться из огромной – озорник призрак Гоголя не перепрыгнет – беды.

Возле золотой беседки танцевали молоденькие прима-балерины: поднимали ножки в танце, прихорашивались, щекотали друг дружку мягкими сокрушёнными губами, в которых проскальзывало эхо Парижской весны.

Ногами, руками в танце девушки вели откровенные беседы – посторонний не поймет, а прима-балерина – благодаря таланту из съеденного мяса – понимала, читала самое сокровенное, до которого другая балерина не достанет.

Балерины хвастались друг перед дружкой: где сегодня танцевали обнажённые на столиках среди бутылок фиолетового крепкого, где и когда получили золотые монетки от спонсоров, где Принца на Белом Коне прикадрили и с коня свалили – широким жестом покорительниц Эвереста.

Одна из балерин сказала с досадой, словно наступила на голодного ежа:

– УУУУУУ! Подруженьки миленькие!

У меня между ног щекотно – кольцо я спрятала ТУДА: танцевала на званом завтраке у миллиардера, заприметила волшебное кольцо Алладина и спрятала в себя, потому что из одежды на мне лишь туфли на высоком каблуке и кокетливая шапочка из перьев колибри.

Триста миллионов лет пройдет – не вспомню через триста миллионов лет о колечке, а о танце – танец останется во мне горящей алмазной искрой.

Прима-балерина мясоедка прочитала в языке танца о тайне балерины с кольцом, сбегала за слугой балероном, он подхватил обнаженную воровку на руки, принес в Королевскую опочивальню, поставил на столик из яшмы; прима-балерина – дорогое украшение из природного материала.

Балерина по наивности распахнула себя навстречу славе: обнаженная подняла ножку выше головы – кольцо и вылетело ОТТУДА!

При этом честь девичья не пострадала, а воссияла краше прежнего – Звезда Давида добродушно проглядывала из чести прима-балерины!

Король хореограф обрадовался, что из внутренностей прима-балерины не только боль и укоряющие взгляды, но и кольцо вылетело.

После балерону не трудно было обелить себя; о мясе белой балерины забыли, Король хореограф в прелесть впал, спросил у раба:

– Не хочешь ли ты паспорт и сундук золота?

Бумаги, золото, сундуки сгорят в пламени Вечности, не принесут пользу Вселенной, равнодушна она к сундукам, а на бумаги плюет Космической пылью, но люди любят сундуки и золото, особенно – балерин в сундуках, а на ножках балерин туфли на золотом каблуке-шпильке.

Слуга отказался от наград Короля (мало даёт), лишь попросил, чтобы он выгнал прима-балерину (которая скушала кусочек волшебного мяса), проклял её и не кланялся на Север.

Балерину – по приказу Короля хореографа и науськиванью слуги – вышвырнули из Дворца, крикнули вслед, заглаживали перед девушкой вину:

– Ягодицы в грязи не испачкай, дочка легкомысленного дракона!

Золотое крыльцо увидишь – не останавливайся, потому что из крыльца часто голос доносится адский:

"Убью!"

Прима-балерина послушала мудрых советов, поклонилась душегубцам и пошла по свету искать своего спонсора с перьями павлина в ушах.

Гориллу под кустов увидела – родовитый горилла с золотым кольцом в пупке; грустно покачала очаровательной головкой и дальше пошла, потому что нет у горилл денег и Правды в них нет.

Вскоре подошла прима-балерина к большому озеру и увидела в нём трёх купающихся прима-балерин: красавицы узконосые – в воде умудряются ножки выше головы поднимать – прельщают карасей и карпов.

Танцевали, а мудрая красавица прима-балерина читала по их движениям, залезала в мысли и видела в них сахарный тростник, яхты, Принцев на Белых конях.

Сердце у прима-балерины жалостливое, звериное, на сердце печать стоит – четырнадцать карат.

Похвасталась перед купальщицами, танцевала на берегу, от её танца песок белый поднимался столбом, суслики из нор выскакивали, закрывали очи лапками и рыдали в полнейшем восторге рожающих батрачек.

После волшебного мяса белой балерины каннибалка танцевала лучше всех, удивила даже голых балерин в пруду – пропустили они во время представления пиявок, и честные пиявки гроздьями облепили розовые соски.

Танцующая прима-балерина подбежала к озеру, взмахнула ногой, и от зачарованного полета балетной ножки пиявки в удивлении отклеились от белых тел, упали бревнами под ноги купальщиц.

Девушки захихикали, тыкали друг в дружку пальчики и обещали, верили в свою честность, а честность в писательский Дом Творчества не поместишь.

– Мы – за избавление от кровососущих пиявок – вечные твои должники, прима-балерина с танцем, краше которого нет в балетных Академиях!

Отблагодарили бы тебя деньгами, но нет у нас денег, потому что спонсоры провалились в ад, и из ада подсматривают, как мы резвимся в тихих водах озера Забвения.

Прима-балерина людоедка (за красоту и супер-танцы ей прощается каннибализм, даже – разрешается поедание мяса других прима-балерин) вскоре вышла на лазурный берег Моря и услышала под ногами голос – тоненький, мелодичный – будто колокольчики звенят на поясе кастрата.

Прима-балерина посмотрела под каблучки-шпильки, увидела Царицу – тоже прима-балерина; ничто не говорила Царица, лишь танцевала ресницами и бровями, а по танцу бровей и ресниц прима-балерина прочитала (душа душа её не исказилась, не открыла правду каннибализма).

"Загорала, мечтала, что на меня упадет Принц из сказки – Принц-треножник.

Разбросала вокруг себя арбузные корки и банановую кожуру, чтобы Принц поскользнулся, а пришла балерина – да, красавица, видно, что и танцует – ОГОГО! – ляжки у тебя тренированные, вагон с чугунными болванками не перещеголяет её ляжек.

Если сойдет с меня прима-балерина, то я стану счастливой, даже не натравлю на неё голубей и кабанов!"

Девушка прочитала по бровям и ресницам проклятие в свой адрес, сошла с Царевны, а Царевна расправила примятые груди, улыбнулась кротко, нежно – балалайка в улыбке, и улыбка говорит (умная прима-балерина после мяса подружки и по улыбкам читает):

– Спасибо, прима-балерина, что сошла с моего тела.

Я не забуду твою доброту, девушка с волосами-льном, и, когда Принц подарит мне жеванный носовой платок, я заверну в него свой молочный зуб и десять бумажных рублей, с голубем Мира тебе пошлю подарок.

Дорога привела прима-балерину в Большой балетный Театр, и в театре увидела красавица главного режиссера и продюсера, они выгоняли из Театра молодых талантливых прима-балерин и приговаривали в забытьи (вареные в бане раки, а не руководители Театра):

– Прочь из балета, негодницы без трусов.

Зрителям нравятся балероны; балероны умеют потрясти своим и потрясти спонсоров – памятники из ваты – балеронам.

Вы – потому что девушки – вышли из моды!

Ступайте в пески, ищите Принцев, а танцами в театре уже нас не удивите, потому что мы – королевские дети со слабыми душами.

Несчастные прима-балерины поднимали ножки выше головы, открывали ротики, складывали губки сердечком, сюсюкали, зюзюкали, распахивали очи и ворота ног, но не разжалобили опытного режиссера и хмурого зомби-продюсера.

Они рыдали, а супер прима-балерина читала их мысли (книг не читала, потому что грамота не нужна девушке; добродетель и танец – заменяют чтение):

"Мы несчастненькие прима-балерины, как же мы станцуем, если у нас нет золота – заменителя крови.

Без золота девушка не танцует.

Осталось нам выйти замуж за простолюдинов с рогами на голове и копытами на пятках!"

Добрая прима-балерина каннибальша пожалела прима-балерин (себя бы пожалела – без Принца и без спонсора), подняла ножку выше головы и пошла кругом в танце – старые кирпичи в кладке театра застонали от восторга.

Режиссер и продюсер рты раскрыли от восторга, а прима-балерина ножкой оторвала им причиндалы и откинула опальным балеринкам.

Балерины со смехом примеряли кровоточащие семенники и пенисы, качали сахарными головками, сожалели, что причиндалы мужские маленькие – не возьмут приз в Париже.

"Мы теперь, как балероны с сиськами!

Заработаем себе на новенькие БМВ!"

Продюсер и режиссер околели от потери крови, а балеринки ластились к супер прима-балерине, целовали её жарко везде и легкомысленно – пионерки возле костра – обещали:

– Мы не забудем твоей доброты, очаровашка – зайчик!

В долгу не останемся, потому что мы – девственницы морально устойчивые!

Со стороны кажется – пустышки, ветерок южный у нас в головках гуляет и из всех природных отверстий вылетает.

Но с другой стороны – со стороны моральной – любую западню минуем – перепрыгнем, мимо капкана пройдем – не защелкнет зубастую пасть чёрта, над минным полем пролетим вдохновенно.

Оригинальность? ХМ! Оригинальность нужна несамодостаточными и несостоявшимся, оригинальностью – как красным фонарём – притягивают мошек, а нам нет необходимости раздеваться, потому что и так – обнаженные, и не закутаемся в рыболовные сети, не превратимся в жирных гусынь на радость толстым американцам; живём, радуемся, видим в полицейских добрых друзей, а не исправников Держиморд.

Выслушала девушек супер прима-балерина, усмехнулась, подняла ножку выше головы и пропела – горные долины ответили ей подхалимскими вздохами – лебезенье в долинах.

– Вы прекрасны, прима-балерины, но я – лучше!

Шла-шла супер прима-балерина и вскоре пришла в город Амстердам, где степные князья торгуют на рынках вяленой рыбой.

Жители похожи на арбузы – зеленые, полосатые, а внутри каждого арбуза спрятана атомная бомба.

Балерину подбадривали, толкали, щипали, трогали, рассматривали с лёгкой грустью мудрецов и железобетонщиков.

Среди народа разъезжали глашатаи и заманивали медовыми речами, но мёд не Алтайский, а адских роз, которые питаются грехами человеческими.

– Наш обворожительный прима-балерон Королевич ищет супругу без трусов.

Кто за Королевича хочет свататься – должен станцевать так, как никто раньше не танцевал балет; Звезды с небесного свода должны упасть с мигренью от диковинного танца.

Не крутитесь на угольях, прима-балерины, если вызоветесь в невесты, но не станцуете, как положено, то поместят вас в далекое село Шушенское, в шалаш, и не увидите больше сладостного, исполненного песен и танцев, нежного города Амстердам! – глашатаи прельщали и в то же время стращали: чёрт и пряник в одном глашатаем сидел.

Некоторые балерины соглашались, уходили на танец, но не подходили под высочайшие требования заупокойного Королевича; не падали Звезды от изысканных танцев простых прима-балерин.

Девушек связывали, бросали в телегу и эшелонами увозили в далекую и загадочную страну лихих песен и комаров, величиной с быка.

Супер прима-балерина увидела Королевича, узнала о его миллиардах денег, загорелась, позабыла об опасностях и невзгодах семейной службы, отдала деньги нищему скомороху, долго тренировалась на нём в поцелуях, чтобы не опростоволоситься перед Королевичем.

Целовала скомороха с оттяжкой, с жаром пенной души, просовывала язык в рот калики перехожего, обвивала змеей языка распухший язык скомороха, и казалось прима-балерине, что Жизнь – не простой клубок случайных встреч, а – дорога из бриллиантов.

Пришла к Королю и сказала, что готова исполнить диковинный танец, а, когда получит Королевича и его деньги – сживёт Короля со света белого, поджарит на угольях, превратит в подобие мексиканского шашлыка из кактуса.

Король обозлился, но достоинство не терял, бороду не выщипывал, а привел прима-балерину к морю – синее море, вызывает грусть; каждому нищему верится, что за горой, в уютной бухточке расположился нудисткий пляж с откормленными прима-балеринами.

Король бросил в море рог чёрта и – с неясной тоской Амстердамца на пенсии (золото и навоз уживаются в подпольной вековой тоске) – приказал:

– Танцуй так, чтобы море или звери морские – пораженные и восхищенные твоим танцем – выбросили обратно рог чёрта и наставили рога морскому царю Посейдону.

Если не вернут рог, то тебя отправлю в мастеровые, натянут на твои шикарные груди – крыши банков этими грудями проламывать – красную рубаху.

Зрители с гей парада смеялись над супер прима-балериной, бросали в неё сигаретки и куриные кости: никто не желал прелестнице победы, потому что девушка – на зависть – красивая и притягательная; Солнышко с плачем тянуло к ней тонкие ручки-лучики.

Супер прима-балерина подняла ножку, только хотела начать танец, но тут прибежали на берег морской три прима-балерины – хихикали, щипались шутливо, целовались – умело, хотя – раскрасневшиеся ягодки землянички.

Супер прима-балерина узнала трех балерин – те, которых она танцем избавила от пиявок, вдохнула новую жизнь в водоплавающие детородные тела.

Три прима-балерины подмигивали супер прима-балерине, кивали головкой, показывали на чугунно плиту на берегу, а на плите выбиты картинки из суровой военной жизни Александра Македонского.

Распарились девушки, забежали в море, брызгались, но зорко смотрели по сторонам – выискивали Принцев на Белых конях.

Одна прима-балерина нырнула, с хохотом вынырнула, шуршала телом по волнам, а между розово-белых зефирных ягодиц прима-балерины – рог чёрта; черный, словно африканская ночь.

Девушка подбежала к супер прима-балерине, поклонилась (рог не выпал, крепко его зажало – по-Новокузнецки), выдернула рог (послышался хлопок пробки из бутылки шампанского) и протянула супер прима-балерине.

Король увидел представление, побелел, испугался, будто его заново рожали.

Но гордый Принц осмотрел супер прима-балерину, ухмыльнулся, приподнял уголки губ и отказал в близости и свадьбе, отвернулся с презрением и потребовал (а голос его срывался с фальцета на бас):

– Не ровня ты мне по происхождению; ты – простушка супер прима-балерина, а я – Принц – явление!

Солнечное затмение – явление; весна – явление, и я – явление!

Ты – пить брось, прима-балерина, посмотри на оленей в упряжке, может быть, олень превратится в медведя или в мехового коня игрушечного.

В детстве я часто баловался с любимым меховым конём, радовался его ржанию, кормил с руки просом и украинским радиоактивным чернобыльским сахаром.

Убежал от меня Андрэ, ускакал в царство мёртвых, и с тех пор ни одна прима-балерина не сравнится по родословной с конем Андрэ.

Выполни еще одну задачу – в первой ты ногу подняла выше головы – Звезды не упали, но рог тебе морские девы принесли, в роге том я увидел ухмылку Андрэ – слащавая улыбка шотландского пони в короткой клетчатой юбке.

Глаза Принца полыхнули адским красным пламенем, чёрные прожилки – агатовое пламя – не сгорали в красном.

Подпрыгнул, хлопнул ладонями по своим тонким ляжкам и побежал в торговые ряды персов; вернулся с арбузными и банановый корками, разбрасывал – с неистовством брошенной прачки.

– За-втра! К во-сход-ду! Со-лнца!

Со-бе-ри все кор-ки! – приказал, рванул ворот – вдруг тесного – жабо.

Лицо Королевича посинела, язык – распухший, лиловый – вывалился мёртвым грузом.

Супер прима-балерина не обратила должного внимания на приказ Королевича – если на каждого миллионера тратить драгоценные минуты жизни, то не выдержит гроб.

Задумалась, сложила руки крылья, расправила губы и подняла правую ногу выше головы:

– Казнь не страшна, ссылка в Шушенское – не конская капуста.

Для чего живем и беснуемся, растрачиваем себя на погони, заламывания рук, рассматривание прыщика?

Для собирания арбузных и банановых корок живём?

Умная прима-балерина – конечно – найдет применение арбузным коркам, потому что в тренированных ягодицах балерины не только страсть и накал революционной борьбы, но и высочайшая философия с подзатыльниками и пинками.

Супер прима-балерина начала танец, но, вдруг, с белым роялем выбежала из кустов другая прима-балерина – та Царевна, на которую супер прима-балерина наступила каблуком-шпилькой на пляже, а затем сошла белым снегом.

– Да! Есть партия в балете, когда арбузные и банановые корки дороже пахлавы и чебуреков! – Царевна подбежала к супер балерине, облобызала её ножки (супер балерина плакала, поднимала подружку, целовала её в золотую макушку):

– Что же ты милая, я не каменная баба, чтобы ты – очаровательная Царевна, любительница пляжей и Принцев на пляже – распускала ягодицы под объективами японских телекамер, поклонялась мне, будто во мне Олимпийский огонь.

– Чудское озеро, огонь Сверхновой в тебе! – Царевна собирала арбузные и банановые корки, с надрывом кричала, призывала розовых фламинго – покровителей песен. – Когда ты наступила на меня, не замечала под собой, я снизу вверх разглядывала тебя, словно куклу в Музее маршала Блюхера.

Чёрная дыра Вселенной, Сверхновые груди, изящество и грация золотой кошки, да, миленькая, ты – потому что талантливейшая из талантливейших – даже на отдыхе, когда не танцуешь, как бы пляшешь балет.

Стоишь и пляшешь – высшее предназначение балерины!

Призрак в тебе пляшет при неподвижном теле, облитом жидким азотом сладострастия.

Арбузные корки и банановая кожура мне нужны – Принцы поскальзываются на корках и падают ко мне, играют в "Солдата и ведьму"!

Твой Королевич не наступит на корку, потому что опытный, и рог чёрта у него между ягодиц – позавидовал Принц купающимся прима-балеринам, по их примеру рог примерил себе сзади, но то, что положено балерине – смерть для Королевича. – Прима-балерина собрала крошки и шкурки, ударила ножкой по мешку с мусором – улетел мешок в дальние страны, за высокие горы с собирателями хлопка на вершинах.

Принц – после бурной ночи с философами в шведской бане – сам сошел на площадь и подавился удивлением: ни одной арбузной корки и шкурки банановой – будто сто голодных лукавых коров пировали.

Но не поборол Королевич балерон своего гордого пушистого сердца:

– Супер прима-балерина с вывернутыми глазами – один смотрит на Солнце, другой в ад!

Выполнила ты мои задачи, но Звезды не упали с неба, не поклонились мне, не лобызали коленки и не пели о гнилых дубовых колодах.

Исполни третий приказ – принеси яблоко с дерева жизни; чтобы яблоко пело и плясало по-индийски, а ты – изворачивалась в танце под его песни, и от твоих телодвижений пусть замрут атомы в ядерном котле Солнца.

Смотрю на курильщиков опиума и удивляюсь – зачем люди курят, вдыхают едкий дым, повышают своё самомнение – никому не нужное, потому что наши мысли, беды, страхи не влияют на скорость Солнечной системы.

Яблоко жизни слегка возмутит Вселенную, погрозит ей шаловливым пальчиком – не по-детски грязным.

Яблочные зерна иждивенчества прорастут во мне, соберем с тобой урожай жалости, эмоций и положительного настроения, которое ничто не опечалит, даже смерть моего батюшки Короля – долгие годы ему жизни в фамильном склепе.

Супер прима-балерина поклонилась Королевичу, пошла по Миру – легко, если девушка обнаженная, супер красавица прима-балерина и с чудесной моральной устойчивостью, которой можно горы передвигать.

Не знала, где растет яблоня с яблоками жизни, не верила ни в дерево жизни, ни в Черную дыру, ни в ад, лишь изредка с испугом шарахалась от волосатых поклонников, чувствовала стыд, что не сдерживает отвращения, но ощущала, как крепнет, формируется в ней любовь к малым народам.

Изредка поднимала с дороги резвые ноги балеронов – оторванные, с ошметками мяса и панталонов, рассматривала ноги:

– Что ноги? Я скушала кусочек ноги белой прима-балерины, а здесь – не балерины ноги, не ляжки слона, а – пустота в оторванных ногах балеронов.

Бросала конечности молодым матерям (матери загорали на обочинах, искали отцов своим детям, прижитым от неизвестных героев во время буйных майских праздников).

Через три царства прошла супер прима-балерина, не потеряла мудрость и девичью честь, поражала искусством танца; падали замертво купцы и библиотекари, гренадеры бледнели, кусали губы, подгоняли коней и уносились в дремучие леса – так завораживающе действовал супер балет.

Однажды, вечером прима-балерина пришла в Измайловский лес, присела в золотое кресло (для прима-балерины в любой точке Вселенной найдется золотой трон), собиралась пососать цыганского сахарного петушка на палочке.

Вдруг, в ветвях зашуршало, послышался задорный девичий смех (любой сейф откроется от жизнерадостного смеха прима-балерины), и в руки супер прима-балерины упало золотое яблоко в десять килограммов – разбило пальцы, сломало лобковую кость, но и пальцы, и кость мигом выздоровели, превратились в золотые, потому что – от молотильного яблочка с дерева жизни.

С дерева спрыгнули прима-балерины, ластились к супер балерине на золотом троне, целовали её – кто – нежно, кто страстно – с отчетом о прожитых годах в Сирии.

Мудрецы с пейсами качали за кустами величественными головами, рассуждали о националистах шантажистах и о прима-балеринах.

Одни мудрецы говорили (и в голосах их слышался стук копыт чёрта по красным черепичным крышам домиков в Амстердаме):

– В процессе кристаллизации из мальчика в мужчину не появится золото, а дружба балерин и поцелуи – сахар с сахаром.

Где это видано, чтобы сахар целовался с сахаром и превращался в лёд?

Балерины целуются, но мы не видим поцелуев, потому что их быть не может во Вселенной – холодной и безучастной к приключениям в казармах и на сцене.

Другие мудрецы вступали в спор с первыми, укоряли их, бранили, таскали за уши и за носы:

– Оторвем вам уши и носы, если вы не верите в поцелуи балерин!

Если нет для вас прима-балерин, то и ушей и носов у вас нет – мифы древней Греции, а не носы и уши.

Как же вы хулите целующихся балерин, если слепое бешенство владеет вашими умами?

Отцы ваши – Прапорщики, а матери ваши – шалуньи в цыганских платках.

Девушки не слушали перебранку поклонников: фанатов балерин много, а жизнь – одна – перекати-поле чудес.

– Мы прима-балерины из театра, где ты танцем оторвала гениталии режиссёру и продюсеру и нам подарила для выступлений! – балерины хихикали, трогали супер прима-балерину, высовывали язычки – в наивности не знали зачем, но видели в кино – положено, чтобы девушки в торжественных случаях высовывали языки.

Никто не ищет смысл в движении Планет, и не нужно искать смысл в розовых высунутых язычках прима-балерин. – Мы набрали много золота за свои выступления, и, когда услышали, что ты отправилась на край света за золотым молодильными яблоком, то поспешили тебе на помощь: две ягодицы – хорошо, а много ягодиц прима-балерин – свет в окошке Правды.

Сбегали в тундру за яблоком и тебе принесли... Ах! Милые гостеприимные якуты и гренландцы – тысячу поцелуйчиков воздушных им! – прима-балерины сдували с ладошек невидимые, призрачные сердечки, посылали привет хранителям золотых яблок.

Супер прима-балерина обрадовалась, вернулась к красавцу Принцу миллиардеру, поднесла ему золотое яблоко с чукотской яблони жизни.

Скромница супер прима-балерина пустилась в неудержимый волшебный пляс – потрясала танцем Вселенную.

Королевич и Король распилили яблоко молодости, кушали золотые половинки, выпучивали глаза на танцующую супер балерину и не верили в её краснознаменный танец.

Сверху, с небесного свода посыпались золотые Звёзды, и нестройные голоса летчиков затянули панихиду – заживо хоронили Короля и Принца.

Принц подавился золотым яблоком, Король подавился – корчились в муках, синели, рвали когтями трахею, но Звезды с неба заваливали жадных Властителей.

Супер прима-балерина закончила первый танец – ни одной Звезды на небе не осталось, а Королевич и Король издохли под сиксиллиардной тяжестью Звезд.

Звёзды вернули на небо, Короля и Королевича мертвых отправили в ад.

Овдовевшая супер прима-балерина засмеялась и взяла бразды правления в свои белые тонкие руки.

Правила она справедливо и по уму: каждый вечер голая танцевала на площади – на радость подданным и гостям Королевства.

От её прекраснодушных плясок золота в Королевстве прибывало; неслыханная роскошь – коровы рожали золотых тельцов.

СЕМЬ ПРЕКРАСНОНОГИХ ПРИМА-БАЛЕРИН

Однажды встретились на сцене Большого Академического театра семь обнаженных красавиц прима-балерин.

Первую звали Брунхилда-осиная талия, вторую – Гретэль мраморнокожая, третью – Хильда длинноногая, четвертую – Катарина прекрасногрудая, пятую – Эльза изящнейшая, шестую – Эрна соблазнительная, седьмую – Гертруда крутобедрая.

Задумали они вместе Европу и Америку обойти, Женихов богатых поискать, себя обнаженных в танце в кабаках на столиках среди бутылок дорогого фиолетового крепкого вина показать.

Чтобы танцевать с пониманием, с толком с сияние вокруг изумительнейших грациозных тел, заказали кузнецу Вакуле из Украинского села Сорочины длинный шест для стриптиза.

Но только обижались балерины, когда их называли стриптизерками, потому что стриптизерка одежды на сцене снимает, а прима-балерины всегда обнаженные, облачены в невидимые тулупчики искусства, поэтому как бы одеты, оттого – и не низменные стриптизерки, которые в ус кавалергардам дуют за три серебряных рубля.

За готовый шест ухватились все семеро балерин, потому что шест дорогой – из платины девятьсот пятидесятой пробы.

Впереди пошла Брунхилда самая узкая в талии, поэтому пушок, если садился на талию прима-балерины, то на лице тополиного пуха появлялась сладкая и разнеженная улыбка.

За Брунхилдой – Гретэль с аристократической мраморной белой кожей – ни одного волоска, а лобок – зеркало, в которое Короли смотрят, удивляются, задыхаются от восторга и в растерянности разводят руками (будто обхватывают семь балерин), по нижней челюсти Королей обычно растекается клейкая и заупокойная слюна.

За Гретэль – Хилда, ноги её протыкают облака и доставляют немало хлопот небесным жителям – богам с Олимпа.

Олимпийцы рассматривают длинные ножки Хилды, крепятся, и не удерживают нервный смех – хохочут на людей сверху.

За Хилдой – Катарина, убившая изумительнейшими грудями больше поэтов, чем народилось тараканов в Китае.