Текст книги "Сказки балерин-прим(СИ)"

Автор книги: Георгий Эсаул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Пришло время расплаты; Король заперся в купальне, тряс седой бородой и рыдал:

– Прожита жизнь, не зря жил – красоту видел – из ниоткуда пришла голая прима-балерина и меня в никуда пошлёт без мантии и скипетра.

Слуги вытащили Короля за бороду, привели к распрекраснейшей прима-балерине, кланяются, подобострастничают, но не глядят – боятся, что упадут без сознания от восторга при виде ослепительнейшей из сиятельнейших.

– Король! Оглянись на домашних животных!

Одумайся, ирод, тиран! – Королева запричитала, но навыков балеринских не утратила – ногу выше головы подняла и пошла кругами в балетном танце (сверчки и Квазимоды – опьяненные её очарованием – красноречиво закатывали глаза и щелкали пальцами).

Но безмолвствовал закаменевший Король; покорно встал на четвереньки, бороду обмотал вокруг пояса и растопырил ягодицы – бей, не хочу!

Крестинская дочь – ученица лесной нимфы – ножку левую подняла, грациозно отвела – зазвенели небесные колокольчики между ног, и пинка отвесила – ОГОГО! горюйте Короли!

За облака улетел Король, обожжённого Икара поцеловал, а купцам-лавочникам с неба простил дурные обиды.

– Будь проклята твоя красота, душечка! – Королева тоже встала на четвереньки – охнули в казармах, свист послышался из казенной палаты: нагая Королева на коленях – лучше картины Репина "Бурлаки на Волге". – Не осуждаю, потому что твой пинок мне – репетиция балета; получая пинок я передаю тебе опыт, накопленный в избах, на каменных островах и на складах горностаевых шкур.

– Полноте, милочка! Что же вы с собой творите! – прима-балерина лесная упала на колени рядом с Королевой, страстно поцеловала её в маковые губы – словно росой утренней окропила. – Бредем, запинаемся о свои мечты, а кто знает – для чего живем Высокого?

Принцы в розовых панталонах, изнеженные балероны, художники-передвижники и купцы с засаленными золтыми монетами – разве это – Правда?

Запнемся, упадем красиво, оглядываемся, надеемся, что Истинный знаток в пенсне-с подсмотрит, оценит, бросит камешком в затылок, а затем – у бездыханной – почешет пятку.

Мы – не дочери Ахиллеса, пятки у нас не волшебные.

Иногда смотрю на ухажёров, хочу позвать, но вижу, что из ртов у них чёрные змеи с желтыми глазами львов вылезают.

Зовут меня змеи, а я плачу, под порог души залезаю, но в танце выказываю веселость, потому что – лучше всех и красивее всех!

Прима-балерина крестьянская дочь правой ногой размахнулась – всё искусство лесной нимфы вложила в пендаль.

Звёзды золотым горохом посыпались со сковороды Неба.

Голая Королева улетела вслед за престарелым Королем – не любила его, замуж вышла по расчету, и теперь расплачивалась за веселые годы с конюхами.

Потому что голая и лёгкая, быстро догнала мужа, схватила его за пейсы и драла, проклинала, а себя восхваляла, на шпагат в воздухе садилась.

Королева над облаками – обыденно и радостно, как чайка в кастрюле.

Все деньги балеринам кидают, потому что нет другой цели у человека; для того, чтобы золото швырять под ноги танцовщиц – живём.

ЖИВАЯ В ВОДЕ

Жил счастливо жандармский Король и, вдруг, однажды он так жёстко заболел, что родственники надеялись – не выживет.

Трое его дочерей опечалились, потому что батюшка при жизни их замуж за Королей не выдал, а умрет – прибегут дальние родственники со взводом белобрысых барабанщиков, Принцесс по Миру без трусов пустят, как овечек без шкуры.

Собрались девушки в саду, разделись, а они все – прима-балерины, красавицы, очаровашки, краше их только рождение Сверхновой в Космосе.

К обнажённым танцующим балеринам вышел из кустов старик: лицо самодовольное, за спиной – ружье на уток, вдали лошадка пасется трехцветная с мордой крокодила, а на ляжках старика бляхи полицейские – старик-елка.

Старик – с печалью голубого крота – долго любовался завораживающим лесным танцем Принцесс, затем потрогал каждую девушку – не нимфа ли она из Солнечного света, убедился, что не нимфа и обрадовался – так радуется нищий перед банкой с маслом:

– Чем вы опечалены, прима-балерины Принцессы с ногами – ветвями орешника? – старик помолчал, а затем замедленно прибавил со скоростью улитки из Окского заповедника. – Утро доброе, а промежности ваши чисто выбриты – сверкают зеркалами; вам ли быть в печали, утконосицы?

Девушки жеманились, прикрывали прелести листьями крыжовника, робели, краснели свекольными кружочками, но отвечали вежливо, потому что человек пожилой, бородатый перед ними, а не расписной маньяк-насильник с топором в штанах.

– Батюшка наш больной и умрет – на потеху дальним родственникам.

При жизни за балеринами бегал, а о нас забыл, но мы тоже прима-балерины, дочери его, а замуж за олигархов не успел выдать – пусть клизьма станет ему укором, а шприц – женой.

– Знаю, что Королю живая вода поможет – выздоровеет ваш батюшка, подскочит, и замуж вас выдаст со скорость пулемета Калашникова! – старик отвечал небрежно, принимал выгодные позы, даже костыль – друга верного – отставил. – Но найти живую воду труднее, чем плясать нагими на столе в кабаке среди бутылок с фиолетовым крепким.

Старшая Принцесса засмеялась, потрепала старичка по левой щеке, махнула рукой с беспечностью проводницы поезда дальнего следования:

– Я и в кабаках плясала обнаженная на столе – развлечение, репетиция и приятно, когда сотни взволнованных глаз омывают нагое тело невидимыми хвостами взглядов.

Жизнь – не корыто с помоями для свиней!

Принесу Королю живую воду с розами и шиповником, батюшка меня первую женит на миллионере.

Пришла к больному Королю и попросила у него дозволения ехать на поиски живой воды, потому что только живая вода могла вернуть отцу человеческий облик и поддержать до свадьбы.

– Я в молодости перед серьезным разговором три раза бегал вокруг Дворца, Правду искал, но натыкался на обнаженных белошвеек и прима-балерин.

Не нашел Правду, а о живой воде не слышал, потому что уши у меня заложены после любования Звездами.

По ночам голову задираю, покрываюсь шерстью волчьей и вою на Луну и Звезды; никто не знает – хорошо ли это или плохо, но сера в ушах затыкает слуховой проход; пусть чёрт соберет эту серу и слепит из неё себе Новогоднюю Игрушку.

Однажды, когда Московский балет в полном составе балерин – купались, вода вокруг белых девичьих тел бурлила, волны поднимались выше неба, и подумал я, что девушки прима-балерины – золотые купола Церквей, а вода ожила, просится в нутро балерины.

И ты, доченька, вокруг дворца голая бегай и танцуй – возможно, найдешь живую воду; и не нужно в дальние страны ходить без трусов.

До утра больной Король отказывал дочке, а к утру сомлел, в прелесть впал и разрешил без визы путешествовать по Миру, искать чудодейственную живую воду, от которой каждый пирожок превращается в свадебный пирог.

Утром обнаженаня старшая Принцесса прима-балерина отправилась – танцевала, пела по дороге – на поиски живой воды.

Долго ли, коротко танцевала – не помнит, видит – стоит на дороге нищеброд карлик – нечего с него взять, не жених он, ОХ, не жених.

– ОГОГО! Потрясаешь грудями, милостивая Принцесса!

Не на свои ли похороны спешишь? – карлик нищеброд лукаво подмигнул балерине, вытащил два медных пятака и приставил к своим глазам, будто умер.

– Глупый гном без истинных ценностей в душе и золотых монет в кармане. – Королевна горделиво отвечала, подняла левую алебастровую ножку выше головы – карликов много, а репетиция – одна. – По твоим бесстыжим глазам вижу, что у тебя на уме – пошлость, стяжательство, любомудрие и убийства, а из портков у тебя торчит хвост чёрта.

Думаешь, что, если я голая прима-балерина, то – глупая, как твоя родня?

Принцесса побежала дальше по дороге, вымощенной серебряной плиткой.

Оскорблённый карлик – потому что злюка – послал девушке вслед трехэтажный мат и проклятие.

Одной Звездой на небе стало меньше от его дурных слов, но осталось Звёзд не меньше, чем у цыганки в промежности волос.

И Королевна вскоре после встречи с гнусным паразитом карликом – бесплатно разглядывает красавиц, а не жених – попала в узкое Дарьяльское ущелье – вход в ад.

Чем дальше шла Принцесса по ущелью, тем больше оно сужалось и превращалось в воронку, пасть щуки.

Наконец, застряла девушка в ущелье – атласные груди мешали развернуться.

Очутилась в каменных тисках, в объятьях мертвого голема.

Долго смотрел в телескоп старый больной дряхлый – заплату поставить, прорвет, словно плотину – Король: искал ответ на Небе – где его старшая дочка без трусов.

Вторая Принцесса без трусов пришла к отцу и просит:

– Одну жизнь живем, отец, а девушки стареют раньше мужчин, словно нас обманули в аду.

Конечно, с деньгами, любая старая балерина выглядит молодо, и каждый молодой любовник скажет богатой старушке, что она – свежая роза.

Но ни денег, ни женихов у меня нет, поэтому отправь на поиски живой воды.

Если сестра моя старшая сгинула, то я стану первой из лучших балерин, Солнце обольет меня кипящей смолой, и кожа моя порозовеет, как рыльце у свинки.

Для чего живем?

Куда устремляемся без женихов?

Король и её сначала не хотел отпускать – бедолагу, птичку дойную, но к утру его жажда замучила, он уступил просьбам дочери, на память срезал у неё локон шаловливый, как сын кухарки.

Королевна плясала той же дорогой, что и старшая сестра и повстречала того же гнусного придорожного карлика, который у станка не встанет, но зло сделает людям.

Карлик спросил, куда голая Принцесса танцует:

– Для кого ногу выше головы, к Солнышку поднимаешь?

– Пшел вон, грязный огрызок без ума.

Не Принц ты, не Принц! – Принцесса засмеялась над нищетой карлика, солено матюкнулась: карлик – не человек, перед ним можно.

Вспомнила кабаки с пьяными Принцами. – Всё в этой жизни обрыдло: позорные батюшкины устаревшие кареты, его пафос и содержанки без человеческого тела.

Королевна пошла своей дорогой – недоступная, гордая; ягодицы нагие – её мораль и честь.

Карлик зачаровал девушку, проклял её до кончиков волос, и девушка попала в другое волшебное ущелье-капкан, где птицы не поют, потому что не каждая птица долетит до середины Принцессы.

Девушка застряла грудями: ноги двигаются, а стоит на месте, потому что ноги болтаются в воздухе, подобны веревочкам китайского бумажного змея.

Смешная балерина с блуждающим взглядом волшебницы.

Вторая Принцесса не возвращалась, и младшая заподозрила, что её сестры удачно вышли замуж за Королей, поэтому не желают знать свою нищую родню и умалишенного батюшку, который умирает, загибается, но от своих болезней вроде бы крепчает, подобно выдержанному коньяку в столетних дубовых бочках.

Упросила отца, отпустил Король младшую любимую дочку на поиски живой водой – аптекари в ней купаются.

Долго ли, коротко танцевала младшая Принцесса прима-балерина, но встретила того же карликового маньяка, присела перед ним вежливо, потому что кровь играет в девушке, плечи дрожат метелками в бане.

Упругие девичьи груди и блестящий спортивный зад прима-балерины зачаровали гнома из адского подземелья.

Он с жестокой улыбкой поэта изучал белую красавицу, придумывал разные способы отправить её на Луну – пусть первой девушкой на Луне будет Королевна, красавица прима-балерина, а не короткостриженая мужеподобная феминистка-культуристка.

Что зеленорылые инопланетяне скажут? Что нет на Земле ухоженных красавиц?

– Ищу живую воду, потому что отец мой Король при смерти, и родственники под его дверью устроили танцы – ждут, когда батюшка засмеется в последний раз. – Принцесса искристо засмеялась, резко поняла выше головы балетную ножку – честь и краса взлетели вместе с ногой.

О сестрах Принцесса не вспомнила – затерялись с бескрайних германских землях нагие прима-балерины Принцессы; Принцесс много, а богатых женихов – фиг в грязи.

– Увидишь палача – всмотрись в его помойное лицо, найди человека в звере! – карлик пожевал нижнюю губу (свою), долго стоял в молчании, а затем подмигнул – по-братски – Принцессе. – Если бы не моя карликовость и скрюченные короткие ножки, то гонялись бы мы друг за дружкой, подластивались, а сейчас боимся незримой связи, той золотой цепи Александра Грина, что призрачно сковала нас одной подлостью.

Знаешь ли ты, прима-балерина, где искать живую воду, от которой не только твой отец воскреснет, но и тело твоё получит вечную жизнь балерины – не устанешь никогда в танцах, а Принцы – словно мухи – будут липнуть к твоим – бессловесным, но молчанием много говорят – грудям.

– Я девица целомудренная, скромная – увижу пожарный шланг, очи опускаю, потому что шланг – неприлично, а в шланге вода течет, журчит и бурлит.

Ах, милый карлик! Научи меня, где найти живую воду! – Личико Принцессы напряглось, капельки алмазного пота выступили над прекрасной верхней губой (саранча упала с деревьев от восторга).

Принцесса припала губами в половым тряпкам губ карлика, целовала страстно, засовывала язык в зловонный ад карлика, стонала от жажды жизни.

Отстранилась, с материнской любовью осматривала синие губы гнома, будто он чернику кушал, а затем железными тисками свои губы давил итальянским кастратам на потеху.

– Потому что ты мне братом стал, поцеловала тебя, как сестра!

Дни мои – бремя прима-балерины! – девушка сконфузилась окончательно, пыталась прутиками и макаронинками пальчиков прикрыть роковые груди, но их каретой не прикроешь.

– За то, что ты со мной обошлась, как с живым балероном – а я давно мертвый – и не высокомерничала, не подражала сестрам, хорошие они прима-балерины, я тебе объясню и расскажу ходы к живой воде, будь она трижды чистая и холодная, подобна твоим зубам.

Живая вода – символ Правды и Истины, нет не Правда и Истина она, но – лишь эхо их.

Противоречия в Природе и жуках: жук не может летать, но летает – бочка с крыльями любви.

Природа создала Звезды, идеальная форма Вселенной – шар, а состояние – Звезда; Черные дыры тоже шары и Звезды. – Карлик бегал вокруг обнаженной прима-балерины Королевны, тыкал в неё пальчиком, взвизгивал от восторга, иногда его глаза стекленели, а лицо сковывало ледяным кладбищенским ужасом. – Но, если шар и Звезды – идеал, то, зачем создал нас, траву, кривые ноги, большие ягодицы?

Мы – ошибка природы с песнями между ушей?

Если в людях и камнях нет смысла, то почему женское тело волнует мужчину сильнее, чем огромная Звезда с радиоактивным излучением?

Нет воды в Звездах, а на Земле – и голые прима-балерины, и живая вода, и Принцы в потешных белых панталонах, которые мне даром не нужны, потому что в панталонах чёрт сидит.

Живая вода... ах, сарказм в живой воде.

Живая вода вытекает из бездонного адского колодца во дворе заколдованного Театра Наций; но в тот Театр ты не проникнешь, потому что не Звезда, хотя зачатки Чёрной дыры в каждой девушке имеются.

Я дам тебе волшебные туфли на высоких каблуках-шпильках и два небольших казацких кнута со вшитой свинчаткой – пропуск в любой театр.

Казацкой плёткой трижды ударь разнузданных билетеров в Театре Наций, и билетеры тебя пропустят в театр, потому что удар по морде – единственное лекарство для изнеженного человечества.

Когда войдешь – увидишь режиссера и продюсера – две свиньи возлежат у фонтана.

Не медли, танцуй в туфлях на каблуках-саблях на столе среди бутылок с фиолетовым крепким, изображай из себя плюшевую Барби.

Старички в прелесть впадут, глазки их заслезятся, а ты не медли – набирай живую воду из фонтана – прежде, чем режиссер и продюсер двенадцать раз очи протрут влажными салфетками с монограммой дома Романовых.

В глазах их лукавство и убийства, выколоть бы надо им глаза, но у тебя силы и ловкости не хватит, потому что – легкая прима-балерина с Королевской кровью.

Если не успеешь до двенадцати раз – то ворота театра для тебя навсегда закроются, а имя твоё попадет в чёрный-пречёрный список прима-балерин.

Придется другую личину надевать и выть на Звезды.

Печати прокаженной на тебе нет, поэтому – чистая ты и непорочная, ступай, иначе не выдержу, кишки тебе выпущу, красавица прима-балерина!

Принцесса долгим поцелуем поблагодарила карлика – никто не видит позора Королевны, а карлику приятно, и сама – потренировалась, набралась опыта засовывания языка в мужской рот, змею искала во рту карлика, а нашла пеньки зубов.

Взяла туфли и казацкие плётки, сурово посмотрела на запылённые сапоги карлика, на его лисью шапку – не по моде одет гномик, лучше бы волосы перекрасил в белый цвет из угольных и натёр лицо гуталином – в афроамериканца бы превратился, им везде дорога и почёт.

Вскоре до Театра Наций дошла, всё нашла по рассказу мерзкого карлика с тремя глазами.

Билетеры после побоев пустили Королевну прима-балерину в Театр, проклинали её, но не злобно, а по службе, находили в проклятиях наивысшее наслаждение евнухов – так птица соловей в песне ищет Правду.

Красавица обольстила старого режиссера и дряхлого продюсера – запрыгнула на стол, танцевала обнаженная в туфлях на небесных каблуках среди бутылок с фиолетовым крепким, потешно складывала губки сердечком, сюсюкала, зюзюкала, наклонялась, выгодно выгибала спинку – аэродром и поднимала ножку выше головы – свечи в люстрах вспыхивали от стыда.

Режиссер и продюсер прослезились, вытирали старческие глаза каменными платочками с монограммами дома Романовых.

Скоро по двенадцатому – роковому разу – протрут, и тогда – Принцесса, словно жук в муравейнике, увязнет в проклятиях деятелей искусства.

Прима-балерина подготовила себя к будущим мучениям, смирилась, но передумала, с усердием отличницы-гимназистки рукоятками казацких плеток вдавила глаза стариков в их черепа, ослепила народных артистов, перекрыла им творческий кислород.

Пусть теперь – хоть сто раз слезы промокнут платочком – не прозреют, не проклянут обидчицу, потому что не увидят, а внутренним зрением погрузятся в ад с кентаврами.

Принцесса обошла вокруг фонтана с живой водой, поняла ногу выше головы и задумалась – золотая статуя.

После репетиции прошла на сцену, а в зале сидели околдованные Принцы, и у Принцев прима-балерина сняла кольца, драгоценные цепи, из карманов взяла деньги, прихватила свадебный торт и антикварный золотой меч Зевса.

Далее она пришла в гримерку, присела на пуфик (чёрная кожа пуфика выгодно выбеливала ягодицы прима-балерины), нанесла на личико тонкий слой театрального грима для прима-балерин.

В гримерку заглянул Истинно Богатый красавец Принц, он ровным взглядом прошелся по прелестям Принцессы, остался доволен и вскричал в высочайшем душевном порыве:

– После свадьбы пощады от тебя не жду, прима-балерина!

С детства меня холили и лелеяли, а теперь боль хочу почувствовать настоящую, чтобы моя кровь пузырилась, а в мошонке торчали вязальные спицы, как у Луки Мудищева.

Выбей из меня память, красавица, лиши меня чести, пусть я умру без темной ненависти – так умирает мышка под тигром.

Ты избавила меня от мужских Амстердамских чар, теперь я люблю тебя, девушку – об мою мать Королеву.

За это получай все мои деньги, моё Королевство; мнение отца – Короля меня не интересует, пусть загнется в ванной с балеринами, старый диктатор с березовыми поленьями вместо ног.

Приходи в Театр Наций – на тебя его перепишу, отпразднуем свадьбу назло Амстердамским братьям; что братья? пустота в них и адские крики генералов.

Принцесса величественным кивком дала своё согласие на свадьбу и на подарки, выпроводила – потому что целомудренная, добродетельная – Принца из гримерки, и вскоре, сама вышла, пританцовывая дошла до фонтана с живой водой (с трудом вспомнила, зачем шла) и набрала живой воды в серебряные и золотые фляги; искупалась, напилась живой воды – так верблюд из колодца запасает воды на год.

– Шампанское! "Вдова Клико"... любопытный вкус у живой воды! – прима-балерина засмеялась, выскочила, не обтиралась, грех, если девушка не позволяет золотистым каплям скатиться с роскоши тела.

Она выбежала из театра, и злобные билетеры захлопнули дверь – быстро; каблук, словно пилой "Дружба" отрезало.

– Зачем любовались мной, дети ехидн?

Что уставились на сокровища моего тела?

Не терпится затащить меня на сцену или в Амстердамскую международную баню? – Принцесса крикнула билетерам, пугливо оглянулась на ворон – не разнесут ли дурные о ней слова?

Прима-балерина Королевна отправилась в обратный путь, даже не подумала, что могла бы остаться в Королевстве, подаренном ей Принцем – наивная красавица с Полярной Звездой между ног.

Карлик увидел разбогатевшую счастливую Принцессу, обрадовался, поклонился и долго цокал языком, изображал сирийского бурундучка:

– Оглох от твоего смеха и наполовину ослеп от блестящей радиоактивной красоты.

Золотой меч Зевса – любое войско сразит наповал, даже трупы истлеют, воронам не останется мяса, истекающего молочной кровью.

А свадебный торт – можно есть до Вселенской бесконечности, он не заканчивается; и не разжиреешь от него, потому что – низкокалорийный, торт-призрак.

Принцесса хотела, чтобы её сёстры видели триумф, победу Добра над злом, поэтому обласкала карлика – облизала, урчала по-тигриному: любит Королевна ролевые игры, в которых воспаряет, превращается в животное, но остается в золотых рамках добродетели и невинности.

– Скажи, отважный карлик, нос у тебя переразвитый, в хобот слона превратился, где мои сестры Принцессы прима-балерины?

Я – образец красоты и балета, а мои сестрички – эталоны глупости.

Сестры обогнали меня на старте – раньше вышли на поиски живой воды и Принцев, – но застыли в безвременье, наверно, висят в сумраке подпространства, хохочут, охают, ощупывают себя и беспутных призраков ночи.

– Твои сёстры застряли грудями в тесных ущельях, куда не пробивается луч высокоэнергетических радиоактивных электронов, – карлик вежливо прервал длительный поцелуй прима-балерины – слюна растянулась на половину Мира. – Я наказал Принцесс за порочность, гордыню и возвышение без достаточной базы – так кулик хвалит болото, но живет на берегу моря.

Карлик подмигнул прима-балерине, оттолкнул её и целомудренно поправил фалды праздничного сюртука – не хотел прелестную принцессу, потому что она – бедная, нет за Королевной – достойного приданного.

Принцесса впала в неистовство, кусала губы, шептала, что пропишет карлику рецепт против бессилия, и в рецепте этом он увидит красные глаза лукавых.

Но затем вспомнила о своей победе, упросила гнома, чтобы он выпустил сестер из теснин, освободил дирижаблевые груди.

– Берегись своих сестричек прима-балерин, – карлик с грустью поцеловал мысок волшебной туфельки Принцессы, оставил на туфельке часть нижней губы и свою печаль по улетающим в теплые Африки гусям. – Сердца у них добрые, растяжка – балеринская, тела – на выставку искусств в Санкт-Петербург.

– Довольно, милый карлик с хоботом! – прима-балерина повелительно взмахнула ногой – ветер засвистел в первобытном восторге. – Вы поняли меня, я услышала вас; ухожу от вас, оставляю в назидание часть своей души, чтобы вы – деспот и диктатор – по ночам освещали моей душой одинокое ложе скопца.

Принцесса упала в объятия карлика, вырвалась, с рыданиями прапорщика артиллерии побежала в даль светлую.

Вскоре она плясала со своими освобождёнными сестрами – трио прославленных обнаженных прима-балерин – невиданное зрелище под Луной.

Принцесса похвасталась, что целовалась с карликом – он девственник, и, наверно, заколдованный монстр с аленьким цветочком между волосатых лошадиных ягодиц.

"Ах! Ужасно волнительно, когда целуешься и думаешь, что карлик в любой момент убьёт!"

И о живой воде – шампанском "Вдова Клико" – рассказала со смехом, давилась словами, путалась в ногах, сбивала танец (купцы не роптали, видели волнение балерины, даже денег золотых подкидывали – дрова в печку балета).

– Пила живую воду желтого цвета, погружала в неё своё обворожительное тело; пузырьки миленькими шаловливыми витаминками щекотали моё тело, скапливались в углублениях, скатывались с выпуклостей, и казалось мне, что пузырьки – глаза миллиардеров.

Надеюсь, что за мной подглядывали лихоимцы, когда я омывала изумительную себя в живой воде; без подсматривальщиков – похотливых вуеристов – купание обнаженной красавицы, пусть даже в живой воде – теряет смысл, затухает песней за рекой. – Принцесса ошеломительными фактами добивала сестер, кричала, протягивала к ним руки – крылья орлицы, будто бы обнимала Мир (но опытные сёстры видели бахвальство и фальшь в надуманных объятиях, остро завидовали и мечтали, чтобы счастливая младшая сестра сломала ногу в танце). – Принца встретила – бывшего гея, но ради меня сменил однополую любовь на двуполую, отрастил себе золоченые яйца.

Через год свадьбу сыграем на Гаваях, и Принц преподнесёт мне – уже отдал, но позже, позже, я потерплю – своё царство с долгами, бородатым маразматическим Королем и множеством наложниц, которых я превращу в собирательниц хлопка.

Принцесса замолчала, вздыхала в притворной печали, но сияние счастья от неё исходило сногсшибательное – обезьяну собьет с копыт.

Вскоре Королевны доплясали до волшебной страны, на которую постоянно обрушивались войны и голод – с чередой звеньев в платиновой цепочке.

Король той страны съел любовниц и министров, и готовился к смерти от безысходности, потому что от голода балерины не поднимали ноги выше головы, и у красавиц сиськи обвисли, втянулись, или хлопали ушами осла на ветру.

– Ни минуты у меня покоя, завели меня на золотой ключик, пустили по Миру без трусов, а у меня – душа трепещет Георгиевским стягом!

Бежим за счастьем, надрываем сердце и рвем душу, а, когда догоним, обернем лицом к себе – БАБАХ! не счастье, а чёрт перед нами, не Правда, а – лукавый: потешается, хохочет, радуется, что обманул, прельстил. – Младшая Принцесса пришла к голодному прокаженному Королю, сдала в аренду свадебный торт и золотой меч Зевса!

Король наелся торта, накормил подданных и мечом – для разминки – уничтожил войска противника, не пощадил маленьких детей и маркитанок с грудями-дынями.

Пришел к Принцессе – не хотел отдавать свадебный торт и золотой меч Зевса, но пересилил себя, вколол мышьяк в тазобедренную мышцу и мощным поцелуем циркового силача погрузил Принцессу в девичьий целомудренный восторг, выше которого только обед в Макдональдсе.

Принцесса ответила долгим поцелуем, закрутила язык Короля вокруг своего языка и на прощание подняла ногу шлагбаумом, и затем – с порывом американского торнадо – опустила голову на левое плечо Короля – мигом сладострастник окривел, словно сто лет работал на железной дороге и рельсы на плече носил.

По дороге домой Принцессы заезжали ещё в две страны, где – голод, холод, нищета, разруха, революция, а Короли – черти.

Младшая Принцесса шутки ради – нравилось ей танцевать на поле битвы – сдавала в аренду свой золотой меч Зевса и свадебный бесконечный торт, имя которому – Гурманство.

С помощью волшебного меча Короли победили, а тортом накормили подданных и сами наелись; от тяжелой жирной пищи долго оставалась без движения, а затем желали поцелуев Принцессы и получали, отдавали жаркие поцелуи, в которых сквозила страсть адская, а из горла Принцессы вылетали непонятные слова грубым голосом, будто голос стерли наждачной бумагой.

Под конец путешествия Принцессы поплыли на корабле – кругосветное путешествие; в уплату танцевали обнажённые на столиках в кают-компании, показывали чайкам и пиратам чудеса эквилибристики и целомудрия – чайка не совьет гнездо между ног морально устойчивых прима-балерин.

Во время плаванья старшие Принцессы образовали коалицию против младшенькой – наивной красавицы с опухшими – после микробов от карлика и королей – губами.

– Она получит все: наше королевство, Принца богача, его королевство и живой водой спасет глупца отца, которому место в последнем ряду на последнем сеансе древнего кинофильма! – сестры уговорились погубить младшую сестры, чтобы она не опустила их до роли кухарок на ферме для свиней.

Выждали, когда Принцесса – нацеловавшаяся с бородатым капитаном сифилитиком (губы у Принцессы отвисли до груди) – заснет, перелили живую воду из её фляжки в свою, а в её посудину налили горькую морскую воду из логова морского чёрта (не настоящий он чёрт, а – поддельный, но смущает русалок и обольщает водяных).

Прибыли домой, и младшая Принцесса прима-балерина поспешила к отцу – он выздоровел, но она решила подлечить – дала ему воды из кубка, и старый Король рехнулся, заболел до падучей, вскричал в гневе:

– Надеялся, что во мне проснется отцовское чувство, в результате пойду по миру с сумой, а богатство оставлю бездомным цыганам, глаза у цыган – костры.

Но отравила меня безумная жестокая дочка, ТЬФУ НА ТЕБЯ, а ещё – прима-балерина!

Понимаю, что для Вселенной мы – не братья и не сёстры, мы – пустота, звенящая мгла, а – гордимся, ордена друг другу вешаем на тощие груди.

Бежим по лестнице за счастьем, ждём, когда нас обласкают, позовут в Рай, но падаем в ад, называем его гражданской палатой с конурой дикого пса. – Король поднял руку – приказал бы взорвать замок с дочерями и челядью, но старшие дочери в танце бегали вокруг батюшки, не выпускали его, сладко напевали, что младшенькая – второстепенная балерина – отравила, подсунула мертвую воду для евнухов.

Но у них – настоящая живая вода на седьмом киселе – проверенная, от этой воды кражи в городе превратятся, и отец пойдет впляс, обгонит лучших балеронов Востока.

Король выпил настоящей воды: нос его покраснел от шампанского, недуг исчез, и Король стал молод, здоров, как в молодости, когда воровал яблоки из сада соседнего королевства, а Король сосед из берданки солью продырявил ягодицы воришке – решето.

Две дочери испугались, щипали себя за груди, досадовали – две защитницы Отечества:

"Лучше бы помер батюшка, мы бы в интригах получили Королевство.

Теперь – живее всех живых, долго протянет, и нам ничего не достанется – все на беспутных балерин спустит, козлище!"

Затем сестрицы сошли в купальню, где младшенькая целовалась с банным веником – тренировала поцелуи для мужа, рот в листьях, как у лесной феи.

Балерины глумились над младшенькой, подливали кипяток в купальню, били сестричку кнутами по ошалевшим глазам и по дымящимся грудям:

– Ты отыскала живую воду, потрудилась, губы свои превратила в лохмотья дикого бродяги!

А нам награда досталась – сумасшедший помолодевший отец-бизон; ума у него не прибавилось, а прыти от живой воды – Киев перевернет!

Была бы ты чувствительней и двигала шелковыми бедрами в танце, разглядывала не только свои ножки, но и по сторонам – в поисках Правды – смотрела, то не заснула бы на Корабле, не превратилась бы в сахарную вату.

Мы у тебя сонной воду живую украли, заменили мертвой водой, а на твоей попе написали "Я – дурочка"; ты с надписью целый день ходила, потешала матросов, лишь капитан – слепой от рождения – не видел твоего позора, не смеялся, а свистом подзывал чаек, он верит, что чайки – борцы сумо с превосходными честными сердцами.