Текст книги "Современный кенийский детектив"

Автор книги: Георгий Анджапаридзе

Соавторы: Фрэнк Саизи,Хилари Нгвено,Дэвид Дучи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Глава десятая

Мне не удалось переговорить с Урдином сразу по возвращении из Момбасы он был серьезно болен.

Мои часы показывали четверть двенадцатого утра. Я поднялся по лестнице, ведущей в отделение интенсивной терапии. Мне велели надеть поверх одежды широченный зеленый халат и полотняные бахилы, доходившие до колен.

Койка, на которой лежал Урдин, была отгорожена ширмой с прикрепленной к ней табличкой "Посещения запрещаются". Отодвинув ширму, я увидел, что лежит он без подключенных к аппаратам трубок, и обрадовался: выходит, его состояние не так уж плохо. Урдин спал, его дыхание было ровным.

– Вы из полиции? – спросила меня сестра.

– Угу.

– Пройдите, пожалуйста, вон туда. Вас хочет видеть доктор.

Она подвела меня к столу, за которым белый мужчина с орлиным профилем заполнял историю болезни.

– Этот господин из полиции к пациенту, – представила меня сестра.

– Да-да! – простуженным голосом произнес врач. – Я доктор Кларк.

– Кибвалеи, старший инспектор уголовной полиции.

– Садитесь, пожалуйста. Итак, вас интересует наш больной?

– Хотелось задать ему несколько вопросов, это помогло бы распутать одно дельце.

– Боюсь, с этим придется повременить. Ему необходим абсолютный покой.

– Долго ли ждать, доктор?

– Самое малое месяц.

– Но это просто-таки невозможно. Если не удастся переговорить с ним на этой неделе, то потом от его показаний будет мало проку.

– Как бы это сказать? Моя первейшая обязанность – печься о благе пациента. Я должен как можно скорее поставить его на ноги. В его нынешнем состоянии любой стресс или волнение могут привести к фатальным последствиям. Полицейский допрос в данный момент ему абсолютно противопоказан. Вы отдаете себе отчет в том, что с ним стряслось?

– Мне сказали, будто бы сердечный приступ.

– На самом деле он перенес инфаркт, инфаркт миокарда, то есть поражение сердечной мышцы. Ему еще повезло – сравнительно легко отделался. Однако шрам может зарубцеваться лишь при строжайшем соблюдении постельного режима.

– Шрам?

– Вы не ослышались. Видите ли, сердце состоит из мышечной ткани, и, пока мы живы, оно качает кровь, заставляя ее циркулировать по всему телу. Оно нуждается в кислороде и питательных веществах. Если же один из капилляров, по которым бежит кровь, закупоривается, небольшой участок сердечной мышцы, не получая притока кислорода, оказывается парализован.

– Понятно.

– Вот и хорошо! – Доктор кивнул, довольный собой и столь усердно внимавшим ему слушателем. – К счастью, сердце само начинает сразу заживлять пораженный участок. Когда у вас случается увечье, что при этом обычно происходит?

– Сначала бывает очень больно, – ответил я, – вокруг раны все опухает.

– Верно. Таким образом, сама природа дает вам знать, что следует оставить эту часть тела в покое, так сказать – на время ремонта. Но сердце не остановишь, его ремонт – дело куда более тонкое и кропотливое. Оно должно все время стучать, без остановки. Значит, чтобы помочь его восстановлению, необходимо снизить на него нагрузку.

– Ясно. Раз так, пусть он себе лежит, мы с ним только потолкуем, и все.

– Ваши вопросы приведут его в волнение, заставят нервничать, а это дополнительная нагрузка на сердце. Разве не ясно?

– Он до сих пор без сознания?

– Это из-за седативных препаратов, но постепенно мы будем снижать их дозировку, и через два-три дня он придет в себя.

– В таком случае у меня к вам две просьбы. Вы говорите, что наши расспросы повергнут его в волнение. Раз так, не спросите ли вы сами, нет ли у него сведений относительно синдиката, занимающегося торговлей наркотиками? У нас есть основания полагать, что ваш пациент связан с этим преступным бизнесом.

– Напишите мне свое имя и телефон. Я задам ему этот вопрос при ближайшей возможности и сразу сообщу ответ.

– Вторая просьба: нельзя ли оставить возле него парочку моих людей? Знаете, на всякий случай.

– Абсолютно исключено! Я категорически против. Он здесь и без того в полной безопасности.

– Есть опасения, что сообщники попытаются его прикончить.

– Ерунда! – с чувством воскликнул доктор. – Больному здесь решительно ничего не угрожает. Повторяю: никаких часовых! Мне надоело твердить, что этим вы можете нанести пациенту неимоверный вред.

– Но позвольте им дежурить в соседней комнате.

– Ни в коем случае!

– Что же, мне остается лишь попрощаться, доктор. – Настроение мое явно упало. – Не забудьте позвонить, если он что-нибудь вам скажет. И все-таки послушайте моего совета – не оставляйте его ни на миг без присмотра, не подпускайте к нему посторонних, иначе, доктор, вместо идущего на поправку пациента у вас на руках окажется хладный труп. Всего хорошего!

Я покинул отделение интенсивной терапии, чувствуя колючий взгляд доктора у себя на спине. Если бы Урдин дал столь нужные мне сведения, я смог бы нанести синдикату смертельный удар. Интересно, выживет ли незадачливый мафиозо, некстати он слег… Взглянув на часы, я решил съездить в закусочную на угол Дагоретти – мясо там жарят отменно! Ненавижу неопределенность, хуже нет, чем бесконечное ожидание и проволочки. Это действует на меня, как затяжное ненастье, когда тяжелые тучи висят над головой, а дождь все никак не прольется. Кажется, с ума сойдешь, пока наконец снова не пробьются сквозь хмарь солнечные лучи. Когда я в дурном настроении, мысли разбегаются в разные стороны, я не могу сосредоточиться на чем-то одном. Все это еще больше угнетает меня, но не обращаться же, в самом деле, к психоаналитику! Эти шарлатаны разберут меня на винтики и разложат по своим фрейдистским полочкам, но мне не это надобно, обойдусь без них!

Я доложил о ходе расследования комиссару, и он ничем не выдал своего разочарования либо неудовольствия.

– Итак, они используют отели "Санглория" для своих грязных делишек. Кроме того, гостиницы приносят доход и служат источником оборотных капиталов, – заключил я свой доклад. – Ну а оружие провозится контрабандой из-за границы.

– Сколько вам потребуется времени на завершение операции? – спросил комиссар, глядя на меня как будто даже с некоторым сочувствием. – Ведь у нас каждый день, а то и час на счету.

Он протянул мне вырезку из местной газеты, в заметке говорилось о судне, с которого в европейском порту сгружался каннабис кенийского происхождения, когда нагрянула полиция и захватила контрабанду.

– Все та же шайка, – сказал я, как бы думая вслух.

– "Интерпол" то и дело запрашивает, как продвигается расследование. Их лондонское отделение договорилось о совместных действиях с бельгийскими коллегами. Те бандиты, что орудуют у нас, имеют контакты и в Амстердаме. Не сомневаюсь: доставка партии товара в Ирландию – тоже их рук дело.

– Почему вы так думаете?

– По нашим сведениям, Ирландия – лишь транзитный пункт на пути товара в Англию. Британское и бельгийское правительства требуют от нас нанести решительный удар по синдикату и надолго отбить у преступников охоту заниматься этим гнусным промыслом.

– Сэр, будь у меня побольше времени, я бы в конце концов на что-нибудь наткнулся.

Я мог бы еще добавить, что, если он теперь перепоручит следствие кому-то другому, это только запутает и затянет дело. Но комиссару не принято давать советы – он давно варится в этом котле и не хуже моего знает нашу работу.

– Кстати, чутье вас не обмануло: индиец действительно причастен к синдикату, впрочем, допросите его сами и все узнаете.

Я лихорадочно прикидывал, как мне теперь быть, но в голову все время лезла совершенно посторонняя чертовщина…

На следующий день небо было все еще пасмурным, дул студеный ветер. Через изморось на окнах я разглядел мелко сеющий дождь. Мое настроение целиком зависит от погоды, так что на душе по-прежнему было погано. Ничего удивительного, я где-то читал, что все мы – мужчины и женщины – немного странные, у каждого из нас свой собственный биоритм. Расследование топчется на месте, и это радости не прибавляет. Я перечитал рапорт, присланный из местного отделения "Интерпола" с идентификацией отпечатков пальцев, оставленных контрабандистами в лодке. В парижской штаб-квартире "Интерпола" опознали всех, кроме одного. Выходит, и впрямь у нас тут действуют уголовники международного класса. В рапорте говорилось:

"От инспектора Лебрана, штаб-квартира «Интерпола», Париж. Региональному отделению «Интерпола» в Найроби. Копии: отделениям в Лондоне и Амстердаме.

Относительно отпечатков пальцев, найденных на лодке в Момбасе.

1) Клей Уокер, он же Билл Уокер. Черный американец, уроженец Чикаго, 31 год, рост 6 футов 1 дюйм, вес 178 фунтов, волосы черные, вьющиеся, глаза карие, на левой стороне груди шрам от ножевой раны. Привлекался к суду за торговлю наркотиками. Приговорен к пяти годам тюрьмы, освобожден условно по истечении трехлетнего срока. По последним данным, выехал в Канаду.

2) Макс Бранделл, белый, англичанин, 34 года, рост 5 футов 10 дюймов, вес 185 фунтов, брюнет, глаза карие, на левом плече родинка. Радиофото прилагается. Привлекался за нелегальное ношение и перевозку оружия. Дважды арестовывался, однако по суду был оправдан за недостаточностью улик. Подозревался в торговле наркотиками, затем перешел на нелегальное положение и скрылся. Разыскивается ирландской полицией в связи с расследованием о торговле марихуаной и героином.

3) Луиджи Каэтано, белый, итальянец, 37 лет, рост 5 футов 11 дюймов, волосы черные, глаза карие, на правой щеке шрам. Известен полиции как боевик мафии, исполнитель смертных приговоров. Арестовывался за вооруженное нападение, был приговорен к двум годам тюрьмы. Разыскивается сицилианской полицией в связи с убийством капитана карабинеров. Радиофото прилагается.

4) Один набор отпечатков идентифицировать не удалось. Предположительно, в вашей стране действует подпольная организация по торговле наркотиками, имеющая выход на Амстердам, Ирландию, Англию. Наши отделения в этих странах сообщают о возросших поставках каннабиса, который сбывается в виде сигарет через сеть уличных торговцев. Вероятно, экстракт доставляется из Кении опознанными выше преступниками.

Просим задержать указанных лиц и выдать их соответствующим странам, где они должны либо предстать перед судом, либо отбывать уже вынесенный приговор. Просим информировать о ходе дела".

Урдин попал в больницу, а Патель ударился в бега. То ли он почуял, что полиция заинтересовалась им, то ли опасался мести синдиката, сказать трудно. Все, что от него осталось, – это сто тысяч шиллингов, спрятанных в автомобильные сиденья. Мы запросили банки, но я лично сомневался, что это даст хоть какой-то результат: деньги наверняка снимались со счета не сразу, а постепенно, небольшими суммами, к тому же из разных банков. Да и с машиной возиться без толку, наверняка ее зарегистрировали по фальшивым документам. Мне пришла мысль, что настал момент подавать заявление об отставке и подыскивать себе местечко в охране какой-либо фирмы – супруга уже давно призывает меня к этому. И платят там больше, и ломать голову не над чем. Вообще, спрашивал я себя, чего ради ты подался в полицейские?.. Но тут мои размышления прервал телефонный звонок. Я снял трубку, назвался. Услышав мое имя, человек на другом конце провода отчеканил:

– Говорит доктор Кларк.

Меня сразу охватило волнение: сейчас я услышу ту информацию, которой мне так недостает! Впрочем, может статься, Урдину сделалось хуже, он отдал богу душу или же наотрез отказался говорить со мной. Так что не спеши радоваться, сказал я себе.

– Говорит доктор Кларк, – снова раздалось в трубке. – Вы просили позвонить в связи с тем делом.

– Конечно, конечно!

Господи, дай мне услышать добрые вести!.. И бог как будто внял моим молитвам.

– Пациент согласен ответить на вопросы, – продолжал врач. – Однако я буду присутствовать при вашем разговоре.

– Я ничего против не имею…

– Кроме того, я даю вам всего несколько минут. Пациент по-прежнему нуждается в абсолютном покое.

– Это даже не допрос, доктор, – пояснил я. – Я хочу попросить его о помощи.

– Когда вы придете? – спросил он, помолчав.

– Сейчас же еду!

– Отлично, приезжайте. Я буду в пятнадцатом кабинете, это наверху, рядом с аптекой.

– Лечу! – Я едва сдерживал свой восторг.

Доктор повесил трубку.

Вскочив в казенный автомобиль, я помчался в столичную больницу имени Кениаты. Там я без труда разыскал доктора Кларка, и он отвел меня в палату, куда перевели Урдина.

– Это старший инспектор полиции Кибвалеи, – представил меня доктор. Как договаривались, вы скажете ему лишь то, что сочтете нужным, и на этом беседа закончится. Если вы передумали с ним говорить, я велю ему уйти.

– Нет, пусть останется.

– Мистер Урдин, – заговорил я, – как вы слышали, я старший инспектор Кибвалеи из Управления уголовной полиции. Я здесь не для того, чтобы предъявлять вам ордер на арест или причинять какие-либо неприятности. Буду благодарен за любые сведения, которые помогут нам обезвредить преступный синдикат, на счету которого множество грязных дел, включая и убийства.

– Почему вы думаете, что мне о них что-либо известно? – спросил Урдин, но по выражению его лица я понял, что он на мой вопрос не обиделся.

– Трудно объяснить, вроде как чутье мне подсказывает. Когда вас привлекали за подделку ценных бумаг, я знал: за вами еще кто-то стоит. Невозможно поверить, что вы действовали в одиночку.

– Что же, чутье вас не подвело, – усмехнулся он, давая понять, что станет говорить со мной. От радости мне хотелось подпрыгнуть до потолка, завопить, будто бы я забил мяч из трудного положения.

– Я рассуждаю так: коли вы однажды состояли в подпольном синдикате, то до сих пор знаете кого-нибудь из преступного мира. Увидев вас в обществе Пателя, я понял, что напал на верный след.

– Так вы знаете про Пателя?

– Да, и довольно давно, – ответил я и решил выстрелить наугад: – Нам также известно про дела азиатского подпольного концерна.

Урдин так на меня глянул, что наш кардиолог всполошился:

– Закругляйтесь, вы и так пробыли здесь дольше положенного. Будем считать, что беседа закончена.

Я посмотрел на доктора с негодованием. Я еще ничего толком не узнал, а он уже велит закругляться! Даже Урдин, поняв мое состояние, сказал:

– Извините, доктор, но меня давно все это тяготит, и я хочу облегчить душу.

– Что же, если вы сами настаиваете…

– Итак, – продолжил я, – что вам известно про ныне действующий синдикат?

– Лучше задать этот вопрос Пателю.

– Увы, он временно недосягаем, что называется – выскользнул у нас из рук, однако вскоре мы сможем и с ним потолковать.

– Теперь все ясно…

– Что именно?

– Почему вы пришли ко мне, – сказал он. – Я ни с кем из членов европейского синдиката раньше не встречался, хотя и готовил для них кое-какие документы. Три дня назад у меня состоялось с ними свидание возле церкви святого Марка в Вестлендс. Впрочем, вышел ко мне только один человек, я его хорошо разглядел, остальные же оставались в машине.

– Можете описать его?

– Ростом не меньше шести футов, тощий, мускулистый. Черные волосы, глаза карие, и свитер на нем черный. Мне особенно запомнились три вещи: короткая стрижка – по-военному, на правой щеке шрам, и еще он все время барабанит костяшками пальцев левой руки по ладони правой.

– А его выговор, не заметили ничего необычного?

– Он не англичанин, может быть, итальянец либо немец, но только не англичанин.

– Они вручили вам портфель с деньгами.

– Я должен был передать его мистеру Кирату. Патель вскользь упомянул, что у синдиката возникли затруднения с полицией и мистер Кирату брался все уладить за определенную мзду.

Я слегка присвистнул, не сдержав изумления: ай да мистер Кирату!

– А не было речи о том, кому именно предназначалась взятка?

– Нет. Мол, передай, и дело с концом. Поверьте, не хотел я за это браться, и если бы не моя семья… Патель водит меня за нос, заставляет на себя ишачить, обещает за это помочь нам всем перебраться в Англию, но я знаю, все это ложь, потому-то и хотел бежать.

– А куда вы собирались уехать, где укрыться?

– Хватит, я прошу вас покинуть палату, – снова вмешался доктор Кларк.

– Может, у мистера есть еще вопросы ко мне…

– Нет, Урдин, на сегодня достаточно, – стоял на своем доктор.

– Но я чувствую себя превосходно, доктор Кларк. Позвольте мне ответить на все вопросы инспектора.

– Так и быть. – Доктор метнул в меня испепеляющий взгляд. – Еще две минуты, и ни секунды больше.

– Большущее спасибо, Урдин, – произнес я прочувствованно. – Итак, вы сказали, что почти ничего не знаете о деятельности европейского синдиката.

– Увы!..

– А нельзя ли поподробнее об этой встрече?

– Да ради бога! Я у Пателя вроде как мальчик на побегушках. Он сказал, поезжай туда-то, тебе вручат деньги для передачи такому-то.

– Ясно.

– Я ответил, что мне это поручение не по душе, дело слишком рискованное, не хочу, мол, снова за решетку угодить. Я человек пожилой, и сердце у меня пошаливает.

– Так-как.

– Но Патель стоит на своем: "Если хочешь переехать с семьей в Англию, то не откажешь другу в такой пустячной услуге". Так что выбора у меня не было. Родственников моей жены всех обобрали и перебили в Уганде, и она покоя мне не дает – поедем в Англию! Пришлось мне согласиться, но я поставил Пателю условие: иду на это в последний раз и чтобы сразу по завершении дела меня с семьей переправили за границу.

– Какие еще поручения выполняли вы для европейского синдиката? спросил я.

– Видите ли, Патель жил в постоянном страхе: ведь он же въехал в Кению нелегально.

– Нам это известно.

– Моя работа сводилась в основном к тому, что я снимал деньги со счета либо, наоборот, клал их в банк. Я никогда не спрашивал, на что идут эти деньги или откуда они.

– А какова была роль Кхалифа?

– Вы и про него знаете? – удивился Урдин. – Кассам занимался непосредственно добыванием бханга, экспорт которого, оказывается, дает колоссальную прибыль. Мне известно, что он работал на Пателя, но, повторяю, я не посвящен в детали.

– Ясно.

Я не сказал ему, что Кассама ликвидировали их же люди из синдиката. Такая весть могла бы вызвать новый сердечный приступ. Доктор Кларк, поглядывая на часы, ерзал на стуле.

– Патель участвовал в торговле наркотиками, как Кассам и мистер Кирату, – добавил Урдин.

– Ну а что случилось, когда вы отправились на встречу с европейцами за этим портфелем с деньгами?

– Я доехал до Вестлендс и поставил машину возле церкви святого Марка. Меня предупредили, что ко мне подъедут и спросят, не нуждаюсь ли я в помощи. Я должен ответить, что вроде бы барахлит бензонасос. Тогда они выйдут из машины и скажут: "Мы вам поможем. Эта модель нам хорошо знакома".

– Стало быть, таковы были пароль и отзыв?

– Да! – Урдин несколько секунд помолчал, потом продолжил: – Все шло по плану, европеец, вылезший из машины, вручил мне портфель, и тут я вдруг решил сбежать, прихватив их денежки. Мне осточертел Патель, я давно разуверился в его посулах. Вот и надумал махнуть в Танзанию, где у меня родня, а уж оттуда добираться до Англии.

– Полиция наблюдала за вами в момент передачи денег, хотя тогда мы еще не знали, что в портфеле. И лишь когда вы покатили по шоссе к Наманге, в сторону Танзании, ваши намерения прояснились.

– Я подозревал, что это полицейский автомобиль висит у меня на хвосте, а вот мои домашние, за которыми я в последний момент заехал, склонны были думать, что это люди Пателя.

– Мы еще раньше установили за вами наблюдение.

– Увидев полисменов, я сразу сник, меня прошиб пот. В груди точно огнем полыхнуло, стало трудно дышать. Меня едва не стошнило, и я понял: что-то с сердцем.

– Благодарите бога, что вы не выпустили руля и не угробили все свое семейство.

– К счастью, сознания я не потерял, – улыбнулся Урдин. – Затормозил, вышел из машины и лег на землю. Я слышал, как поспешившие на помощь люди обсуждали, в какую больницу меня везти.

– Ну вот что, ваше время вышло! – объявил доктор Кларк, вставая.

– А не знаете, где может скрываться Патель?

– Боюсь, что тут ничем не могу вам помочь.

– Все равно, огромное спасибо, Урдин! – воскликнул я. – Вы мне оказали неоценимую услугу. Желаю вам выздороветь поскорее и ни о чем не беспокойтесь. Мы не станем возбуждать против вас дела.

Кивнув доктору, я зашагал к двери. Нельзя сказать, что картина полностью прояснилась, но и те крохи, что я узнал, сгодятся.

– Пожалуй, я смогу припомнить телефон европейцев, которых вы разыскиваете, – окликнул меня Урдин, и я остановился как вкопанный. Господи, да будет так! Все расследование зависело от этого телефонного номера. Я повернулся, напрягшись, как гончий пес.

– Когда я поддался на уговоры Пателя, он им позвонил при мне.

– И вы запомнили номер?

– Одну секунду… Я точно его знал, но теперь, как назло, цифры ускользают от меня. Первые четыре: шесть – ноль – один – семь.

С проворством фокусника я выхватил записную книжку.

– Дальше три – четыре – восемь или же четыре – три – восемь.

В записной книжке у меня теперь появилась такая запись: "Синдикат бханга", телефон 601-73-48? 601-74-38?

– Вы уверены, что память вас не подводит?

– Ни секунды не сомневаюсь! – Однако в голосе его я уловил едва заметные колебания. – Ведь я же бухгалтер, и на числа у меня особая память.

Вновь поблагодарив его, я ушел, твердо зная, что дело идет к развязке. Детали головоломки вставали на свое место, синдикат дурмана дал течь. Я аж пританцовывал на ходу, в ушах уже звучал победный доклад комиссару. Я не склонен возноситься и задирать нос, однако в тот момент был уверен, что благодарности и награды у меня в кармане.

Прежде чем сделать очередной ход, необходимо было многое обдумать и спланировать. У меня есть телефон, по которому звонил один из членов синдиката. Я должен докопаться до того, что скрывается за фасадом отелей "Санглория". И еще мне предстоит нелегкий разговор со своим соотечественником – мистером Кирату.

Ровно в полночь я затормозил патрульный автомобиль с тремя девятками на борту у ворот особняка мистера Кирату. Час был выбран не случайно, я все тщательно взвесил и прикинул: хозяин окажется в невыгодном положении уже потому, что мы застанем его в исподнем. Меньше всего он ждал нашего визита в такое время. Я позаимствовал для такого случая обычную патрульную машину и настоял на том, чтобы меня сопровождали инспектор Мбуви, инспектор Эдвин и сержант Мачария. И хотя мистер Кирату – крупный и всем известный предприниматель, я потратил всю вторую половину дня на то, чтобы узнать его домашний адрес.

В конце концов констебль из дорожной полиции указал мне на его особняк в фешенебельном предместье Лэвингтон-Грин. Я не стал добиваться, каким образом он проник в эту тайну за семью печатями. Посигналив фарами, я привлек внимание ночного сторожа, который приник лицом к стеклу кабины. Я выключил фары и спросил:

– Это особняк мистера Кирату?

– Точно! – Сторож ждал дальнейших расспросов, желая уяснить, чего ради мы пожаловали в столь неурочное время, чтобы завтра, сменившись, поведать обо всем дружкам за бутылкой пива, но я лишил его этого удовольствия.

– Хозяин дома?

– Дома.

– Нам надо потолковать с ним, – только и услышал он от меня и неохотно поплелся отворять. Мы въехали на стоянку за оградой. В саду было темно, на фоне неба маячила серая махина особняка, никак не меньше десяти комнат. За домом фосфоресцировала поверхность подсвеченного бассейна, построенного таким образом, что залезть в него можно было внутри дома, не выходя наружу.

Мы позвонили, дверь открыла девушка лет восемнадцати с сигаретой в руке, на ногтях ядовито-алый лак – в тон губной помаде. Она напоминала жрицу водуистского культа, только что напившуюся свежей крови. На ней были джинсы и блузка без рукавов.

– Вы к отцу? – спросила она с американским акцентом.

– Да… – Я едва не добавил "мэ-эм".

– Тогда проходите! – Она распахнула дверь настежь.

– Кто там, Ви? – донесся из гостиной женский голос.

– Какие-то люди к отцу.

– А!.. – Чувствовалось по тону, что к нам сразу пропал интерес.

Я был поражен комфортом и роскошью внутреннего убранства дома. Гостиная была невероятных размеров, пол устлан дорогим красным ковром от стены до стены. В дальнем конце комнаты в окружении мягких кушеток и кресел высился цветной телевизор в паре с видеомагнитофоном фирмы "Бетамакс". Девушка подошла к стереосистеме и запустила на всю катушку дурацкую песню с монотонным припевом: "Ох ты, душка, сладкая ватрушка!"

– Ви, предложи гостям выпить, – донесся низкий, чувственный голос из тускло освещенного угла. На львиной шкуре полулежала женщина в пушистом розовом халате, небрежно распахнутом на груди. Из электрического прибора, стоявшего подле нее на полу, выскакивали безумные, неестественные сполохи света. Прибавив накал, чтобы мы могли ее лучше разглядеть, она приподнялась на локте.

– Не обращайте на меня внимания, – усмехнулась женщина, – я, кажется, слегка захмелела.

И без ее признаний опорожненная до половины бутылка виски "Блэк энд Уайт" достаточно красноречиво свидетельствовала о склонностях хозяйки дома.

– Муж принимает ванну. Вам придется немного подождать. Садитесь и чувствуйте себя как дома.

Мы присели на софу, и я стал обозревать то, что можно назвать внешними атрибутами богатства. Я и предположить раньше не мог, что некоторые африканцы у нас купаются в такой роскоши. Певица все требовала от кого-то, чтобы он продолжал сводить ее с ума, а я боялся, как бы самому не рехнуться в этом умопомрачительном дворце.

– Меня зовут Роузмери, а это моя дочь Ви, – представилась хозяйка, запахивая халат на груди. Подойдя, она пожала каждому из нас руку. Поскорее, Ви! – поторопила она дочь, а сама присела на подлокотник софы, оказавшись, таким образом, рядом со мной. Терпкий запах парижских духов, который она источала, невольно будоражил меня. Помнится, кто-то однажды изрек, что деньги, власть и женщины – вот три компонента успеха в жизни. Здесь, в этой комнате, все они были налицо.

Ви, полное имя которой, скорей всего, Виолетта, нажала на кнопку, стена отъехала в сторону, и перед нами предстал бар: стойка, полки с бутылками, даже ведерко со льдом. Меня поразил ассортимент и количество спиртного, в жизни своей ничего подобного я еще не видел, хотя и перебывал, как вы понимаете, во множестве питейных заведений.

– Что вы выпьете? – спросила Ви, как мне показалось, с оттенком раздражения в голосе. Тем временем певицу сменила негритянская рок-группа.

– Позвольте, я помогу. – Поднявшись с софы, я подошел к бару – главным образом для того, чтобы избавиться от Роузмери и ее парижских духов. У меня было такое чувство, что она вот-вот накинется на меня и начнет душить, как удав.

– Мы с друзьями выпьем немного виски, – сказал я Ви.

– Какой марки?

– "Джонни Уокер" со льдом.

Она достала стаканы, я опустил в них по кубику льда, отнес своим коллегам, а Ви разлила нам виски из новой, непочатой бутылки.

– Что у вас за бизнес, каким делом вы занимаетесь, позвольте спросить? – обратилась ко мне Роузмери, а затем буркнула дочери: – Ви, дорогая, сделай потише музыку. Так что же, стало быть, у вас за промысел?

– Мы государственные служащие, – лаконично ответил я. Она не стала задавать дополнительных вопросов, явно заскучав: ведь государственные служащие получают жалкие гроши!

– Вероятно, это довольно интересное занятие, – скорчив брезгливую гримасу, произнесла она.

– Да, нам зачастую не приходится скучать.

– А мы вот с Ви в Швейцарию отправляемся, – внезапно объявила хозяйка дома, – на каникулы. Поскольку у нас там свой дом, поездка почти ничего не будет стоить. Оттуда махнем в Рим, а потом во Францию. Англия надоела, так что из Парижа полетим напрямик в Штаты.

– И когда отъезд? – спросил я для того лишь, чтобы поддержать разговор.

– Как только кончится семестр. Это самое подходящее время для туризма. Жаль, муж не может поехать с нами, но что поделаешь, мы не станем особо горевать. Помнишь, Ви, венецианские гондолы?

– Скучища, ма. Только ты меня и развлекла, когда грохнулась за борт.

– Было жутко весело. – У Роузмери засверкали глаза, она обернулась ко мне: – Хотите посмотреть фильм, который мы там отсняли?

– Извините, миссис Кирату, но нам после разговора с вашим супругом еще предстоит ехать в аэропорт.

– Приходите снова, в другой раз, – залепетала она, округлив губы и явно подражая какой-то кинозвезде.

Мне уже изрядно опостылела и эта праздная дура, и ее кровожадная дочурка. Я не мог больше скрывать раздражения, но тут наконец появился хозяин дома. Среднего роста, плотного телосложения, короткая стрижка, как у моряка. На нем был серый домашний халат и меховые шлепанцы, делавшие его похожим на африканского Деда Мороза. Казалось, вот-вот он затрясет головой, чтобы смахнуть снег со своих волос. Едва взглянув на нас, он молча подошел к бару, налил себе и залпом осушил стакан, снова его наполнил и приблизился к нам. Мы поднялись, чтобы поздороваться, но он руки не подал.

– Мы знакомы? – спросил он низким голосом.

– Навряд ли, – ответил я за всех. – Мы пришли потолковать с вами, если найдется для нас минутка.

– Ваш визит – деловой или светский?

– Деловой. – Я постарался напустить на себя побольше важности.

– Пройдем в библиотеку, – произнес хозяин и решительно повел нас к боковой двери.

– Так я вас жду, в любой день! – развязно напутствовала меня Роузмери, всем своим видом и тоном давая понять, что она люто ненавидит деловые разговоры в библиотеке. – Вы должны непременно посмотреть наш фильм о прошлогодней поездке в Европу.

Мистер Кирату притворился, будто не слышит того, что говорит его супруга.

В библиотеке на полках выстроились роскошные фолианты, но я сильно сомневаюсь в том, чтобы хозяин дома или кто-либо из членов его семьи когда-нибудь раскрывал их. Книги служили лишь частью дорогой обстановки, создавая нужную атмосферу приватности. Кирату уселся за огромный письменный стол красного дерева и закурил сигарету с золотым обрезом марки "Бенсон энд Хеджез". Нам он не предложил ни сесть, ни закурить.

– Так зачем я вам понадобился? – спросил он сухо, когда мы расселись сами, не дожидаясь приглашения. Он смекнул, кто из нас главный, и не сводил с меня глаз.

– Мы из полиции. Я старший инспектор Кибвалеи, а это инспектор Эдвин и инспектор Мбуви.

– Вот как? – Он не то что не удивился, даже бровью не повел.

– Мы рассчитываем на вашу помощь в расследовании махинаций определенной группы… э… лиц.

– Каких именно лиц?

– Есть основания полагать, что в стране действует целый синдикат, занимающийся экспортом смолы каннабиса.

– А с чего вы взяли, что мне об этом известно? – В голосе его слышалось раздражение.

– По моим данным, вы знакомы по меньшей мере с одним из членов этой группы.

– С кем же?

– С Луиджи Каэтано! – Это был выстрел наобум, в потемках, но, не назови я имя, он бы сразу понял, что я блефую. Уж если ему платят за то, чтобы закрыть расследование, рассудил я, то он не может не знать того, кто в синдикате специализируется на "мокрых делах". Однако он и тут ничем себя не выдал, и на меня произвело впечатление его редкостное самообладание. Этот Кирату из тех, кому наверняка доставляет наслаждение сбивать зазевавшихся собак на шоссе.