Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Генри Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

IV

Коляска прибывает домой

Первые миль двадцать я было совсем повесил нос, а потом подумал: а что, собственно, случилось? Что толку во всем себя урезывать до самой старости, когда от денег и радости-то никакой нет? Если уж дела у нас пойдут под гору, так в коляске туда, пожалуй, не хуже скатиться, чем в телеге, – люди хоть посудачат немного, а то и посочувствуют. Теперь Мэри сможет почаще выбираться из нашей несчастной дыры, да и поездки в Сидней отменять не придется. Можно будет доехать до Уоллеруонга – там у Мэри есть какие-то родственники, и оставить у них коляску и лошадей, а дальше отправиться поездом. А то по старой почтовой дороге – через Голубые горы – отлично можно прокатиться! Свояченице в Гульгонге я решил сообщить о своей покупке, но я сказал, что буду держать все в секрете от Мэри, пока коляска не приедет домой. Ей это очень понравилось, и она сказала, что отдала бы все на свете, лишь бы самой приехать с этой коляской и увидеть, как Мэри вытаращит глаза, да вот только куда же она от своего меньшенького поедет. Я-то был доволен, что она не может поехать, – все-таки сюрприз получился бы не тот. Мне ни с кем этой радостью делиться не хотелось.

Домой я вернулся на следующий день под вечер и после чая, рассказав Мэри все новости и наврав что-то, почему я вернулся без двуколки, я пошел с Джеймсом посидеть на бревнах – мы всегда там курили и болтали – и все ему выложил. Он присвистнул, потом сказал:

– Но зачем же тебе такой огород городить? Сказал бы лучше сразу, это ее развеселит, а то она уж очень грустная ходила, пока тебя не было.

– Хочу, чтобы это был для нее сюрприз, – сказал я.

– Ну что ж, в такой дыре это, конечно, приятно, хотя меня, например, ничем не удивишь. А вот скажи, как же мне объяснить Мэри, зачем мне понадобились две лошади? Ведь чтобы привезти двуколку, нужна только одна, а она, конечно, спросит.

– Скажи, что вторую нужно подковать.

– Да ее подковали всего два дня назад. Про лошадей Мэри все знает не хуже нас с тобой. Я, конечно, могу соврать – дело не хитрое, – но так, чтобы соврать разок, и хватит. А Мэри задает столько вопросов…

– Ну, так отведи другую лошадь пораньше к ручью, заберешь ее, когда поедешь.

– Я-то отведу, а ведь она спросит, почему я беру две уздечки. Ну да ладно, я все устрою, не беспокойся.

– И вот еще что, Джеймс, – сказал я, – купи кусочек замши и губку – все равно они нам понадобятся – и вымой коляску у ручья, когда будешь подъезжать к дому. Она наверняка запылится.

– Хо! Ну ладно.

– И если сможешь, подгадай так, чтобы приехать под вечер, когда прохладнее, или на закате.

– Это еще зачем?

Я решил, что будет лучше, если коляска появится под вечер, когда спадет зной и у Мэри будет время порадоваться вволю, а не в утреннюю жару, когда солнце палит, будто уже полдень, а впереди долгий хлопотный день.

– Нет, зачем тебе надо, чтобы я приезжал под вечер? – допытывался Джеймс. – Хочешь, чтобы я поспал в лесочке, а потом заявился, как какой-нибудь бродяжка?

– А, да приезжай хоть ночью, если тебе так хочется!

Мы немного помолчали – просто сидели и попыхивали трубками. Потом я спросил:

– Ты про что думаешь?

– Про то, что пора тебе купить новую шляпу, а то больно солнце тебе макушку припекает через старую-то…

Джеймс отскочил в сторону, чтобы я до него не дотянулся, а потом побежал загонять телят. Перед тем как лечь спать, он сказал:

– Ну а мне что за это перепадет?

Он давно уже приглядывался к двустволке в Кэджгонге у оружейника Франка – один ствол нарезной, другой – под дробь.

– Сколько Франка хочет за это ружье?

– Пятнадцать фунтов десять шиллингов, но, может, он засчитает мою одностволку. В крайнем случае уступлю мою одностволку Филу Ламберту, за пару фунтов, не меньше. (Фил был его закадычный дружок.)

– Договорились, – сказал я. – Только поторгуйся хорошенько.

Утром он сам приготовил себе завтрак и выехал пораньше, чтобы Мэри не надавала ему еще поручений и наставлений – вдруг она вечером что-то забыла. Ружье он взял с собой.

Я всегда считал, что только круглый дурак не способен сохранить секрет от своей жены – значит, и сам он вроде бабы. Зато теперь понял, каково это. Те три дня, что я ждал коляску, были самыми долгими в моей жизни. Я злился на всех и на все на свете, а страдала от этого Мэри. Чтобы как-то убить время, я починил крышу, подправил загородку, привел в порядок всю упряжь и на третий день утром оседлал лошадь и отправился на гору присмотреть деревья для изгороди. Помню, как я спешил обратно, потому что вдруг испугался, что коляска приедет без меня.

За чаем я завел разговор о колясках.

– Ну зачем тебе двухместная коляска, Мэри? – спрашиваю. – А если ты захочешь взять с собой детей?

– Усядутся на полу, у нас между колен. Так все люди делают. Постелю им одеяло или шкурку опоссума, чтобы было удобно.

Но говорила она как-то равнодушно, не то, что прежде, когда я про коляску и слышать не хотел. У них, у женщин, всегда так. Ну да, правда, бедняжка, устала и не очень хорошо себя чувствовала, и дети что-то куксились. Вид у нее был совсем унылый.

– И не надо говорить о коляске, Джо, – сказала она. (В эту минуту мне как раз почудилось, что я слышу стук колес.) Все равно мы ее не купим. Не знаю, зачем ты завел этот разговор сегодня. И не сердись, Джо, я не хотела тебя обидеть. Подождем немного, а потом купим большую коляску, раз уж ты так решил. У нас еще столько времени, чтобы все обсудить.

После чая, когда малыши улеглись спать и Мэри перемыла посуду, мы сели посидеть на веранде. Мэри шила, а я курил и смотрел на дорогу.

– Почему ты молчишь, Джо? – спросила Мэри. – Ты со мной теперь почти не разговариваешь, из тебя словечка не выжмешь. На что ты сердишься, Джо?

– Просто мне нечего сказать.

– Найди что-нибудь. Подумай, мне-то каково? Ты чем-то расстроен? Опять что-нибудь случилось? Лучше расскажи мне все и перестань терзаться и раздумывать, ведь нам обоим от этого только хуже. Раз ты мне никогда ничего не рассказываешь, как же я сумею тебе помочь?

Я сказал, что ничего особенного не произошло.

– Но должно же что-то быть? Отчего ты сегодня такой? Напился, что ли, в городе? Или опять играл?

Я спросил, какое она еще придумает обвинение.

– И потом, я вот о чем хотела с тобой поговорить… – продолжала она. – Пожалуйста, не хмурь лоб, Джо, и выслушай меня спокойно…

– В чем дело?

– Прошу тебя, не ругайся при детях. Знаешь, маленький Джим сегодня – он чинил свою тележку и что-то у него не ладилось, – он… он…

– Ну, что он сказал?

– Он… (Она опять запнулась – как видно, удерживалась, чтобы не рассмеяться.) Он сказал: «Чтоб тебя…»

Я не мог не рассмеяться. Мэри старалась сохранить серьезность, но у нее ничего не получилось.

– Не беда, старушка! – сказал я, обнимая ее за плечи, потому что губы у нее дрожали и, может быть, она плакала, а не смеялась. – Не всегда же так будет. Потерпи, дай набраться сил.

И как раз в эту минуту появился черный мальчишка, который жил у нас (я вам как-нибудь расскажу о нем), – он подвигался бочком вдоль стены, бедняга, как будто боялся, что кто-нибудь его ударит. А ведь я-то его ни разу пальцем не тронул.

– Что такое, Гарри? – спрашивает Мэри.

– Едет… Коляска едет.

– Где коляска?

Он показал в сторону ручья.

– Ты уверен, что это коляска?

– Да, хозяйка.

– А лошадей сколько?

– Одна… две.

Мы знали, что он слышит и видит задолго до того, как услышим и увидим мы. Мэри сбежала с крыльца во двор, влезла на груду бревен и, приставив ладонь ко лбу, хотя солнце уже зашло, стала вглядываться в ту сторону, где между бесконечных серых стволов вилась дорога.

– Кто-то едет к нам в коляске, Джо! – крикнула она взволнованно. – А обе мои белые скатерти неглаженые. Гарри! Поставь утюги на плиту и подбрось дров, да поживее. Хорошо еще, что я припрятала новые простыни. Вставай, Джо! Что ты там сидишь и ухмыляешься? Пойди надень чистую рубашку. Скорее… Ой, да это Джеймс… и больше никого.

Она повернулась ко мне, а я сидел и ухмылялся как дурак.

– Джо! – сказала она. – Чья это коляска?

– По-моему, твоя, – сказал я.

У нее прямо дыхание перехватило: стоит и смотрит то на коляску, то на меня. Джеймс скрылся из глаз за поворотом, потом появился уже перед самым домом.

– Ах, Джо! Зачем ты? – вскричала Мэри. – Это же совсем новая четырехместная коляска! – Она кинулась ко мне и крепко обхватила мою голову. – Почему ты ничего не сказал мне, Джо? Бедненький, а я-то пилила тебя весь день! – И она снова обняла меня.

Джеймс спрыгнул на землю и начал распрягать лошадей – так, словно это было обычное дело. Я заметил, что из-под сиденья торчит двойной ствол. Джеймс таки вымыл коляску – наверно, оттого и был такой хмурый. Мэри стояла на веранде; глаза у нее стали огромными, она почти не дышала – она созерцала коляску.

Джеймс снял сбрую, лошади встряхнулись и пошли к дамбе напиться.

– Загляните-ка лучше под сиденье, – проворчал Джеймс, бережно доставая свое ружье.

Мэри нырнула в коляску. Был там ящик с лимонадом и пивом – от братьев Гэллетли. Джеймс сказал, что они выпили целый галлон пива – так торжественно они его провожали (то есть провожали-то они коляску); был там «небольшой окорочек» от Пэта Мёрфи, лавочника из Хоум-Рула, который он «коптил самолично», – я такого окорочища сроду не видел; три каравая от булочника, сладкий пирог и несколько ярдов какой-то материи – «сшить что-нибудь ребятишкам» – от тетушки Гертруды из Гульгонга; была там рыба – ее верзила Дейв Риган поймал накануне вечером в реке Макуори, присолил и прислал нам в ящике; был там расшитый красным галуном парусиновый костюм для нашего мальчишки аборигена, банка засахаренных фруктов и леденцы («для мальчонки») и смешная китайская кукла и погремушка («для девчушки») от Сан Тонь Ли, нашего гульгонского лавочника и приятеля Джеймса – он снабжал Джеймса порохом и пистонами в кредит, когда тот сидел без денег. Они бы нагрузили коляску доверху всяким хламом, если б только он подождал, сказал Джеймс. Что ж, похоже, все были рады, что у Джо Уилсона «дела идут на лад», и от этого на душе у меня стало хорошо.

Мы внесли все подарки в дом, и следующие полчаса мы с Мэри только суетились и все что-то обсуждали. Затем Джеймс сунул голову в дверь и обиженным голосом сказал:

– А чаю-то мне дадут? Я, можно сказать, от самого Кэджгонга ничего в рот не брал. С голоду помираю.

Тут Мэри немножко опомнилась.

– Через пять минут будет тебе чай, – сказала она. – Возьми-ка пока что сбрую и повесь на крючки в пристройке; а ты, Джо, подкати коляску к навесу веранды, не то на нее сядет роса. Утром мы повесим перед ней мокрые мешки, закроем ее от солнца. И пусть Джеймс съездит в Кэджгонг за двуколкой, не будем же мы чуть что брать коляску.

– Ладно, – сказал Джеймс, – съезжу куда угодно. Только дай скорей что-нибудь пожевать.

Мэри пожарила рыбу, чтобы она не испортилась до утра, и погладила скатерть – благо утюги давно нагрелись (Джеймс ворчал, не умолкая), и достала хорошую посуду (материнское наследство) – обычно она ее держала под замком, – и так накрыла стол, что Джеймсу стало не по себе.

– Я есть хочу, а банкеты мне эти ни к чему, – сказал он.

И он совсем разворчался, потому что Мэри потребовала, чтобы он не резал рыбу ножом, и «развела все эти китайские церемонии». Наевшись, он взял двустволку и собак, прихватил Гарри и отправился пострелять опоссумов.

Мы остались одни, и Мэри забралась в коляску, чтобы попробовать сиденья, и заставила меня сесть рядом. На таких удобных сиденьях мы сроду не сидели, но мы все-таки вылезли из коляски – уж очень глупый был у нас вид, вдруг кто-нибудь поехал бы мимо.

А потом мы сидели рядышком на приступке веранды и не могли наговориться – мы давно уже так не говорили – и то и дело повторяли: «А помнишь…», «А помнишь…», и, по-моему, с того вечера мы лучше начали понимать друг друга.

А под конец Мэри сказала:

– Знаешь, Джо, почему-то сейчас я чувствую себя как в день нашей свадьбы.

Да, пожалуй, и меня тоже охватило странное такое и чудесное чувство.

notes

Примечания

1

Тимон – герой трагедии Шекспира «Тимон Афинский» (1608).

2

Балларат, Бендиго – города штата Виктория, главные очаги «золотой лихорадки», вспыхнувшей в 1851 году. Балларатское месторождение аллювиального золота было одним из богатейших в мире. Вместе Балларат и Бендиго давали почти столько же золота, сколько Калифорнийские прииски в США.

3

На Бейкери Хилл участники Эврикского восстания золотоискателей водрузили мятежное знамя Южного Креста и приняли революционную присягу.

4

Названы, вероятно, по аналогии с «ветеранами 49-го года» – года «золотой лихорадки» в США, поскольку в истории австралийских золотых приисков 1859 год ничем особенным не примечателен.

5

«Оборона Эврики». – Борьба старателей против закона о платных лицензиях на право искать золото привела в декабре 1854 года к вооруженному восстанию в Балларате (штат Виктория). Оно называется Эврикским, ибо старатели воздвигли баррикаду на месте сожженной ими гостиницы «Эврика». Требование отменить лицензии входило в целую программу демократических преобразований, которая включала провозглашение республики, всеобщее избирательное право для мужчин, отмену имущественного ценза для членов законодательного совета, жалованье членам парламента, то есть «контроль над налогами и законодательством» (Маркс). Восстание подавили, но система лицензий была уничтожена и проведены избирательные реформы. «На мой взгляд происшедшее событие было самым замечательным в истории Австралазии, – писал Марк Твен, совершивший в 1895 году лекционное турне по Австралии. – То была революция, пусть небольшая по размерам, но огромная по своему политическому значению, то была битва за свободу, борьба за принцип, протест против насилия и произвола» (М. Твен. По экватору). Писатели-демократы 90-х годов обращались к теме Эврики: Виктор Дэли, Мэри Гилмор, Эдвард Дайсон, а Лоусон, помимо рассказа «Старый товарищ отца», – в стихотворениях «Флаг Южного Креста», «Эврика», «Бой на Эврикской баррикаде».

6

Мортон Кинг, Мэгги Оливер, Дж.-В. Брук – известные австралийские актеры.

7

Подставное лицо, фиктивный селектор, который действовал в интересах скваттера и получал от него вознаграждение.

8

Плевропневмония.

9

В XIX веке колониальные власти использовали австралийских аборигенов в качестве полицейских следопытов.

10

Мульга – разновидность акации, распространенная в Австралии.

11

Вомбат – мелкое сумчатое животное, с буроватым или серым мехом, которое живет в лесной местности и ведет ночной образ жизни.

12

Объединению австралийских колоний в федерацию препятствовали экономические противоречия: буржуазия Нового Южного Уэльса и Западной Австралии отстаивала принцип свободной торговли, а правящие круги Виктории – протекционистскую тарифную политику.

13

Таттерсолл – популярная в Австралии лотерея и тотализатор.

14

Австралазия – все реже употребляемое географическое понятие. Некогда обозначало неведомую землю к югу от Азии, затем – Австралию вместе с тихоокеанскими островами. В данном случае подразумеваются Австралия и Новая Зеландия.

15

Фамилия скваттера и название фермы даны со значением, юмористически обыграны: буквально – на ферме Дж.-У. Преуспевающего, станция Гребимонету. Это характерное для Лоусона средство комического.

16

Маориленд – Новая Зеландия.

17

Имеются в виду строки из поэмы Вальтера Скотта «Песнь последнего менестреля»:

Где тот мертвец из мертвецов,

Чей разум глух для нежных слов:

«Вот милый край, страна родная!»

(Перевод Т. Гнедич)

18

Отголосок стихотворной дискуссии, которая велась в 1892 году на страницах «Буллетина» между Лоусоном и балладистом Э.-Б. Патерсоном. Патерсон идеализировал уходящую в прошлое патриархальную скваттерскую Австралию и жизнь в буше. Лоусон показывал, как тяжела доля рабочего-бушмена.

19

Порезы, полученные овцами во время стрижки, смазывались дегтем.

20

По Фаренгейту. По Цельсию около +40 градусов.

21

Имеется в виду рассказ Брет-Гарта «Идиллия Красного Ущелья».

22

Речь идет о Лондоне, где был написан этот рассказ.

comments

Комментарии

1

В декабре 1894 года в сиднейских книжных лавках была выставлена первая книжка Лоусона «Рассказы в прозе и стихах» – маленький невзрачный томик, отпечатанный в кустарной типографии журнала «Рассвет», издававшегося матерью писателя. Он состоял всего из четырех стихотворений и десяти рассказов. Все рассказы, за исключением одного, были напечатаны в переработанном виде в последующих сборниках. Всего при жизни Лоусона их было издано девять, причем три включали также стихи, а сборник «Страна, откуда я родом» (1901) представляет собой избранное, перепечатку опубликованного ранее, и адресован английскому читателю. В составе этих сборников – «Пока кипит котелок» (1896), «На дороге» (1900) и «За изгородями» (1900), «Джо Вильсон и его товарищи» (1901), «Дети буша» (1902), «Суд выносит приговор» (1910), «Треугольники жизни» (1913) – принцип хронологической последовательности не выдержан: отдельные произведения залеживались в портфелях периодических изданий и попадали в книгу с большим опозданием. Рассказы и стихи Лоусона печатались в австралийских, а также новозеландских журналах и газетах: «Буллетин», «Бумеранг», «Уоркер», «Таун энд кантри джорнэл», «Трус», «Осси», «Нью Зиленд Мейл», «Лоун хэнд». Во время пребывания писателя в Англии в 1900–1901 годах они появлялись в английских журналах «Блэквудс мэгэзин», «Касселз мэгэзин», «Чеймберс джорнэл», «Агези», «Блэк энд уайт». Многие произведения долго пребывали в забвении, затерянные в прессе, в малотиражных, вышедших из обращения книгах. «Генри Лоусон – писатель, которого знают, критикуют, хвалят, осуждают, о котором судят на основании менее чем половины его литературной продукции, – писал еще в 1958 году, четверть века спустя после смерти писателя, австралийский библиограф У. Стоун. – Странное положение дел в стране, считающей его творчество частью своего национального наследия».

Подъем национального самосознания в годы второй мировой войны и послевоенные десятилетия изменил отношение австралийцев к собственной культуре и привел к существенным сдвигам в изучении творчества Лоусона. Была проведена огромная работа по собиранию написанного ими и текстологическому уточнению – в периодике рассказы, бывало, подвергались безжалостным сокращениям, произвольные изменения допускали и редакторы книг, не очень считавшиеся с вечно нуждавшимся автором. Лоусона множество раз издавали и на родине, и за ее пределами, но первое академическое собрание его сочинений появилось совсем недавно – плод многолетних разысканий известного лоусоноведа К. Родерика: трехтомное «Собрание стихов» (1967–1969) и трехтомное «Собрание прозы» (1972–1975), «Письма 1890–1922» (1970). Впервые читатели и исследователи получили возможность составить полное представление о литературном наследстве австралийского классика и его творческой эволюции, прочитать произведения в том порядке, в каком они выходили из-под его пера.

Еще до Октябрьской революции в нашей стране начали переводить австралийскую литературу. Правда, переводы эти единичны: несколько романов Джесси Куврер, писавшей под псевдонимом Тасма, напечатанные в 90-е годы журналом «Русский вестник», роман Маркуса Кларка «Пожизненно», изданный в 1903 году в исторической серии под названием «Английская каторга», повесть Э. Дайсона о золотых приисках, две тоненькие книжечки рассказов (1910 и 1912), где, как ни странно, Лоусон отсутствует. Знакомство состоялось уже в советское время. На русский язык переведено около ста рассказов Лоусона. Первые сборники вышли в переводах А. Кривцовой – «Шапка по кругу» (1945 год, расширенное издание – в 1954 году) и «Австралийские рассказы» (1956). Наибольший по объему сборник – «Рассказы» (1961).

2

Товарищ отца (His Father's Мате)

Впервые напечатан 22 декабря 1888 года в сиднейском еженедельнике «Буллетин». Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

3

Билл и Арви с завода братьев Грайндер (Two Boys At Grinder's Bros)

Написан в 1892–1893 году. Вошел в сборник «За изгородями».

4

Жена гуртовщика (Тне Drover's Wife)

Напечатан 23 июля 1892 года в «Буллетине». Вошел в сборник «Пока кипит котелок». «Если принять этот безыскусственный набросок за резюме жизни женщины, передающее содержание этой жизни на десяти кратких страницах, то и Мопассан не написал бы лучше, – так отозвался об этом произведении английский критик и драматург Эдуард Гарнет (1868–1937). – Лоусон вновь разработал эту тему в более богатой деталями картине, нарисованной в рассказе „Полейте герани!“. Я предоставляю матерям, занимающим любое положение в обществе, сказать, какое впечатление она производит на них и не является ли она универсальной, применительно к трудящейся женщине, где бы она ни жила» (английский журнал «Экедеми энд литерече», 1902, 8 марта).

5

Старый товарищ отца (An Old Mate Of Your Father's)

Напечатан 24 июня 1893 года в газете «Острэйлиен Уоркер». Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

6

Прелести фермерской жизни (Settling On The Land)

Опубликован 9 сентября 1893 года в «Буллетине» под названием «Ферма Тома». Вошел в сборник «Пока кипит котелок» под названием «Заняться сельским хозяйством».

Герой рассказа принадлежит к мелким фермерам, так называемым «селекторам» – социальному слою, который появился в 60-е годы XIX века, когда в Новом Южном Уэльсе и Виктории вольному старательству пришел конец. Слаборазвитая промышленность не нуждалась в дополнительных рабочих руках, а земли, пригодные для сельского хозяйства, были захвачены скваттерами. В 1861 году в Новом Южном Уэльсе, а позже и в других колониях были приняты законы, несколько ограничивавшие крупное землевладение и «открывавшие» землю. Желающий, внеся определенную сумму и обязуясь погасить долг в течение установленного срока, мог выбрать (англ. to select, отсюда – селекторы) участок для фермы. Между скваттерами и селекторами завязалась острая борьба за землю, причем скваттеры не стеснялись в средствах, а у начинающих фермеров не было ни достаточного капитала, ни опыта, чтобы выстоять в неравной схватке. В результате селекторы разорялись сотнями и тысячами, лишаясь своих участков и надежд на обеспеченное и независимое существование.

7

В засуху (In A Dry Season)

Опубликован 5 ноября 1892 года в «Буллетине». Вошел в сборник «Пока кипит котелок». Открывает серию путевых очерков, написанных непосредственно под впечатлением от поездки в буш, – «В дождливую пору», «Хангерфорд», «Река Дарлинг». Эти зарисовки австралийской глубинки имеют сатирическую окраску.

8

Похороны за счет профсоюза (Тне Union Buries Its Dead)

Написан в 1893 году. Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

Рассказ был экранизирован австралийским кинорежиссером С. Холмсом и вошел в сборник киноновелл «Три в одном», отмеченный на фестивале в Карловых Варах.

9

Этот мой пес (Тнат There Dog О'Mine)

Написан в 1893 году. Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

10

На сцене появляется Митчелл (Enter Mitchell)

Написан в 1894 году. Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

11

Митчелл: очерк характера (Mitchell: A Character Scketch)

Напечатан 15 апреля 1893 года в «Буллетине». Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

12

На краю равнины (On The Edge Of A Plain)

Напечатан 6 мая 1893 года в «Буллетине». Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

13

Митчелл не станет брать расчет (Mitchell Doesn't Believe In The Sack)

Напечатан 13 мая 1893 года в «Буллетине». Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

14

Митчелл о «проблеме пола» и других «вопросах» (Mitchell On The «Sex» And Other «Problems»)

Написан в 1898–1899 годах. Вошел в сборник «За изгородями».

15

«Отель Пропащих Душ» (Тне Lost Soul's Hotel)

Написан в 1894 году. Вошел в сборник «Дети буша», опубликованный в Лондоне в 1902 году.

16

Бандероль (Remailed)

Написан в 1894 году. Вошел в сборник «Пока кипит котелок». Название оригинала – «Вторично отправлено почтой».

17

Нет милее родной страны (His Country – After All)

Написан в 1894 году. Вошел в сборник «Пока кипит котелок».

18

Популяризатор геологии (Тне Geological Spieler)

Написан в 1895 году. Сборник «Пока кипит котелок». Один из рассказов цикла, названного по имени главного действующего лица стилменовским, куда входят также «Стилмен» (1895), «Ученик Стилмена» (1895), «Оплошность Стилмена» (1896), «Как Стилмен рассказал свою историю» (1895–1896), «Джентльмен-жулик и Стилмен-жулик» (1896–1899), «В поисках пропитания» (1897–1900).

19

Черный Джо (Вlacк Joe)

Написан в 1895 году. Сборник «За изгородями».

20

Две собаки и забор (Two Dogs And A Fenсе)

Написан в 1895 году. Сборник «Пока кипит котелок».

21

Неоконченная любовная история (An Unfinished Love Story)

Написан в 1894–1896 годах. Включен в сборник «Пока кипит котелок».

22

Жена содержателя почтовой станции (Тне Shanty-Keeper's Wife)

Написан в 1896 году. Включен в сборник «За изгородями».

23

Эвкалиптовая щепка (Тне Iron-Bark Снiр)

Написан в 1898–1899 годах. Вошел в сборник «На дороге».

24

Заряженная собака (Тне Loaded Dog)

Написан в 1899 году. Вошел в сборник «Джо Вильсон и его товарищи».

Первый из рассказов Лоусона, опубликованный на русском языке в 1933 году в журнале «30 дней» в переводе А. Абрамова.

25

Стригальня (А Rough Shed)

Написан в 1899 году. Напечатан в сборнике «На дороге».

26

Новогодняя ночь (New Year's Night)

Написан в 1899–1900 годах. Вошел в сборник «За изгородями».

27

Красавица из Армии спасения (That Pretty Girl In The Army)

Написан в 1901 году. Вошел в сборник «Дети буша».

28

Тени минувших святок (The Ghosts Of Many Christmases)

Написан в 1901 году. Напечатан в сборнике «Дети буша».

29

Шапка по кругу (Send Round The Hat)

Написан в 1901 году. Вошел в сборник «Дети буша».

30

Гимн свэгу (The Romance Of The Swag)

Написан в 1901 году. Напечатан в сборнике «Дети буша». Две части, на которые делится этот сборник, в 1907 году были перепечатаны в виде отдельных книг – «Шапка по кругу» и «Гимн свэгу».

31

Из цикла повестей о Джо Вильсоне

Четыре основные рассказа, или небольшие повести, составляющие цикл о Джо Вильсоне, были написаны в 1898–1900 годах: «Сватовство Джо Вильсона», «Свояченица Брайтена», «Полейте герани!» и «Новая коляска на Лехи Крик». Они были напечатаны в 1900–1901 годах в английском журнале «Блэквудс мэгэзин», издавались вместе как самостоятельное произведение, иногда с подзаголовком «роман». К ним примыкают фрагменты «Разлад» (1901–1902) и «Джеймс и Мэгги» (1901?). Написанный позже рассказ «Джо Вильсон в Англии», в основном, преследует цель поведать об английских впечатлениях самого писателя. Кроме того, в сборник «Дети буша» вошли три рассказа, в которых Джо Вильсон – не главное лицо, а рассказчик чужой истории или слушатель: «Соберемся ль у реки мы?», «Сторож брату моему», «История „бывшего джентльмена“».

«Новая коляска на Лехи Крик» переводится на русский язык впервые.