Текст книги "Венецианец Марко Поло"

Автор книги: Генри Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Получив такие документы, Поло уложили свой вещи и товары и выехали из Акры. Но добравшись всего-навсего до Лаяса, они были вынуждены задержаться – здесь поднял мятеж один из внуков великого хана. Войска и беженцы преградили караванные пути, продвигаться дальше оказалось Невозможно. Прежде чем освободилась дорога, приехал гонец из Акры и уведомил путешественников, что их друг Теобальдо избран папой и что новый апостол, принявший имя Григория X, приказывает им тотчас же возвращаться в Акру. Царь Армении, смотревший на братьев Поло как на официальных посланников папы, дал им для возвращения в Акру военную галеру. Приплыв на ней вместе с папским гонцом, Поло без замедления явились к Григорию X и поздравили его с избранием на трон святого Петра – они ждали приказаний нового папы.

В своей книге Марко отмечает, что папа принял их с великим почетом, угощал их и горячо благословлял: он рассчитывал с их помощью распространить учение Христа в далеких языческих землях Китая. У нового папы было, очевидно, очень мало священников, способных проповедовать Христову веру и готовых отправиться в неведомые страны Востока, ибо в спутники венецианцам он избрал всего лишь двух – брата Никколо Виченцкого и брата Гильома Триполийского. Оба они принадлежали к ордену монахов-проповедников, и один из них, Гильом, был известен в те времена как автор сочинения о Магомете и сарацинах. Григорий даровал монахам власть посвящать в епископы и в священники, действуя от его имени, снабдил их драгоценностями и другими вещами для подарков от него великому хану и, благословив, отправил в путь.

Три венецианца и два монаха доехали до Лаяса и начали продвигаться на Восток. Но едва они добрались до Армении, как узнали, что Бейбарс Арбалетчик, бывший раб, занявший трон мамелюков, вторгся со своим сарацинским воинством в эти места, убивая и круша все, что попадало под руку. Перед путешественниками встала весьма реальная опасность, но они решили идти дальше. Однако монахи перепугались сверх всякой меры и были уверены, что им предстоит потерять свои драгоценные головы. Они остались на месте и стали обдумывать, каким бы безопасным путем им выбраться на морское побережье. По всей видимости, они отнюдь не горели тем благочестивым рвением, которое заставило многих их собратьев преодолевать знойные пустыни и снежные горы для обращения язычников в самых глухих местах земного шара. Нет, они гораздо больше ценили уют, хорошую пищу и приятную жизнь среди своих соотечественников. Их не воодушевило даже то обстоятельство, что они отправились в путешествие со спутниками, находившимися под защитой писем папы и золотой дощечки монгольского императора.

К счастью для монахов, они в поисках дороги в Акру морем наткнулись на отряд тамплиеров. Рыцари-тамплиеры – «бедные рыцари Христа и Соломонова храма» – венецианцам были знакомы, последние встречали их в своих поездках всюду. Вскоре после того как иерусалимский король Балдуин I вступил на престол, он в 1100 году предоставил тамплиерам часть своего дворца, рядом с так называемым «храмом Соломона», от которого они и взяли свое название. Могущество тамплиеров быстро росло, они содержали свои филиалы почти во всех городах Европы. Они преследовали не только первоначальные цели ордена: охрану путей в Святую Землю и постоянную борьбу с неверными – в течение XIII века они стали реальной финансовой силой как в Европе, так и в Леванте. Их начальники находились в постоянной переписке друг с другом, а феодальная знать, учитывая престиж и военное могущество ордена, доверяла им для хранения и перевозки из одного города в другой свои денежные богатства. К их помощи постепенно начали прибегать даже короли. «Они носят белые плащи с красным крестом, а когда отправляются на войну, везут перед собой двухцветный стяг, называемый balzaus (beaucean)... Эти тамплиеры живут по строгим религиозным законам, в беспрекословном подчинении, личной собственности они не имеют, питаются скудно, одеваются скромно и спят в шатрах». Так описывал тамплиеров один паломник, наблюдавший их в Иерусалиме в 1185 году. Владея землями в Сирии и Палестине, они располагали и имуществом и политическим влиянием в Киликии и, как отмечает Марко, в Армении.

Монахи, думая лишь о том, как бы вернуться в Акру, сохранив в безопасности свою благочестивую шкуру, отказывались сделать вперед хотя бы шаг. Они отдались на милость начальника рыцарского отряда и умоляли препроводить их под его защитой в Акру. Получив такое обещание, монахи уехали, сдав братьям Поло папские письма и подарки, предназначенные для великого хана. Кампи, автор «Церковной истории Пьяченцы», заканчивая рассказ об этом случае, отмечает со злобным ехидством, что вернувшиеся восвояси монахи даже не поставили в известность об этом папу Григория: тот полагал, что они так и уехали вместе с Поло.

Дезертирство трусливых монахов Никколо и Гильома отнюдь не обескуражило наших венецианцев. Дорогу они знали по прежнему своему путешествию, на местных языках говорить умели, они везли письма и дары от высшего духовного пастыря Запада к величайшему монарху Востока и – самое существенное, самое важное – у них была золотая дощечка с личной печатью Хубилая. Само по себе это было уже охранной грамотой, ключом к успеху и гарантией того, что им будет обеспечена пища, кров и гостеприимство практически на всей территории, по которой предстояло пройти.

В литературе разгорались горячие споры относительно пути, по которому следовали Поло, продвигаясь от Лаяса до того места, где они, наконец, встретились с ханом Хубилаем. В первой части своей книги Марко путь этот не очертил. Грандиозному путешествию от Венеции до Шанду там посвящена лишь одна краткая страница. Марко заявляет, что он сознательно опускает названия мест, народов, не упоминает о пережитых по пути происшествиях – «потому, что все это расскажем потом, по порядку, в самой этой книге». Однако он указывает, что за эти три с воловиной года путешественникам пришлось, собрав все свое мужество, преодолеть множество опасностей и затруднений. Они совершали многодневные переходы по жарким пескам пустынь, поднимались на высокие горные перевалы «всегда держась по направлению греческого ветра [на северо-восток] и Трамонтаны [Полярной звезды, то есть на север]». Марко пишет, что путешествие оказалось чрезвычайно долгим из-за больших снегопадов и льда, из-за необходимости переправляться через широкие реки; мешали путешественникам и противные ветры. Кроме того, отмечает он, зимою путешественники не могли продвигаться с той же быстротой и легкостью, с какой шли они летом.

Хотя у нас и нет возможности точно проследить путь Поло, различные замечания в книге Марко и живые описания, носящие отпечаток его личных наблюдений, позволяют нам представить в общих чертах и их маршрут и все то, с чем они сталкивались, пробираясь на Восток и обратно в Венецию.

Первой страной, которую они проехали, была «Малая Армения» (Киликия) с портом Лаясом. Здесь шла оживленнейшая, широкая торговля хлопком и пряностями. В подробном описании этой первой страны из владений великого хана, в которую попал Марко, отчетливо проявились интересы и склонности автора, они чувствуются и во всей его книге. Он пишет о торговле, об охоте, о религии и политических событиях, о нравах и обычаях жителей. Жители, с прискорбием сообщает он, хотя и христиане, но не добрые христиане, так как вера у них «не как у римлян». Он утверждает, что это были когда-то доблестные и отважные воины, но «теперь они слабы и ничтожны и только пьянствуют».

Из Киликии путешественники попали в современную Анатолию, которую Марко называет «Туркоманией». Он сообщает нам, что туркоманы выделывают самые тонкие и красивые в мире ковры. В одном латинском манускрипте эта глава содержит чрезвычайно интересный и многозначительный параграф: фанатичная нетерпимость и ограниченность религиозных воззрений Европы XIII века здесь как бы противопоставляется широким взглядам монгольских монархов, правителей огромной империи и народов самых разных вероисповеданий.

Эти татары не заботятся о том, какому богу поклоняются на их землях. Если ты верен хану, проявляешь ему покорность и таким образом выполняешь свой долг, предусмотренный законом, и справедливость при этом не страдает, ты можешь свободно распоряжаться своей душой. Тем не менее они не хотят, чтобы дурно отзывались об их духах или чтобы вмешивались в их дела. Поступай, как хочешь, со своим богом и со своей душой, будь ты иудей или язычник, сарацин или христианин, какие и живут среди татар.

С такой дальнозоркостью и мудростью давали татары свободу совести всему населению своих владений и повсюду сохраняли религиозный мир.

Проехав Туркоманию, венецианцы вступили в пределы Великой Армении. Здесь, сообщает нам Марко, на вершине горы Арарат, находится Ноев ковчег. Армянский государь Хайтон, написавший в 1307 году, когда он был настоятелем монастыря Premontres de Poitiers, историю своей родины[47]47
  Автор смешивает царя Малой Армении Хайтона (Хетум I, 1224–1268) с его младшим родственником, армянским историком Хайтоном. Premontres de Poitiers – католические монахи премонстраторы («руководители») из французского города Пуатье; орден премонстраторов был основан во Франции в 1120 году. – Прим. ред.


[Закрыть], говорит, что «эта гора выше всех гор на свете». И Марко и Хайтон рассказывают одно и то же – гора эта недоступна из-за снегов, которые покрывают ее зиму и лето, но на снегу выступает что-то черное (ковчег), и это видно в любое время года.

Среди всего прочего, что видели путешественники в этих местах, самым замечательным является то, что Марко называет «источником масла, и много его; до сотни судов [верблюдов] можно зараз нагрузить тем маслом. Для еды оно не годится, а можно жечь или мазать им верблюдов, у которых чесотка и короста. Издалека приходят за тем маслом, и во всей стране его только и жгут».

Встречающееся в книге Марко беглое упоминание о нефти, которая революционизировала промышленность всею мира, является поразительным примером тою, как продукты и производственные процессы, имевшие широкое распространение у древних народов Средиземноморья, были начисто забыты в средние века – забыты вплоть до нашего времени. Египтяне, народы Месопотамии, персы и римляне употребляли и битумы и нефть. Битумы и нефть находили себе самое разнообразное применение – для обработки мумий, для отопления и освещения, для изготовления водонепроницаемых материалов, скрепления кирпичей, в дорожном деле. Наш способ глубокого бурения, конечно, был неизвестен никому за исключением китайцев, которые уже в 200 году до нашей эры при помощи примитивных бронзовых буров и бамбуковых труб бурили на глубину 3500 футов. Битумы и нефть довольно точно описывают многие писатели классической древности.

Во времена Римской империи сырая нефть была предметом торговли. В 624 году император Ираклий вторгся в район Баку и разрушил много храмов, где персы поклонялись горящему газу. В знаменитом труде Агриколы «De re metallica»[48]48
  Агрикола – латинский псевдоним немецкого ученого Георга Бауэра (1494–1555), автора ряда работ по минералогии и металлургии, в том числе «De re metallica» («О горном деле»), – Прим ред.


[Закрыть] говорится о добыче «жидкого битума» и даются гравюры, изображающие этот процесс. Жители древнего Вавилона пользовались факелами, смоченными в сырой нефти, а римляне жгли ее в лампах. В более позднюю эпоху римляне применяли ее в центральном отоплении и в своих громадных банях. Однако со временем, когда империя пала, а большие частные и общественные здания были разрушены, народы Средиземноморья перестали употреблять нефть в качестве топлива, ее начали вновь применять для этого лишь в XVIII веке, в районе того же Баку, описанного Марко Поло.

В ограниченных размерах для разных нужд, не говоря уже о военном деле, нефть применяли и в средние века. Этик Истрик, живший в VIII веке, серьезнейшим образом уверяет нас, что если в смесь нефти и детской крови окунуть кольчугу, то ее не пробьет никакое оружие. «Мумия», чудодейственное средневековое лекарство от множества недугов, изготовлялась из пропитанной битумом ткани, в которую были закутаны египетские мумии эпохи Птолемеев, и из внутренностей этих мумий.

Если Марко Поло не говорит о применении нефти в бою, то не потому, что не видал этого своими глазами. После того как знаменитый «греческий огонь» был изобретен или усовершенствован, вероятно, греческим зодчим Каллиником, жившим в Константинополе около 650 года, это средство войны применялось в течение веков. Изготовляли греческий огонь, надо думать, из смеси нефти и негашеной извести. Смесь эта воспламенялась, стоило в нее добавить воды. Из особых помп, установленных на носу военных галер, горящую струю направляли на неприятеля. Любопытное изображение флота Михаила II (826–829), поливающего страшным греческим огнем суда мятежника Иоанна, находится в ватиканском кодексе №1605. Употребление греческого огня быстро распространялось: в VIII веке его знали в Китае – еще одно свидетельство сношений между Востоком и Западом в средние века. Существовал и другой способ применения греческого огня: им наполняли глиняные ручные гранаты, которые метали на палубу вражеских судов или прямо в войско. В XIV веке у арабов в войсках были специальные «наффатины» – «метатели нефти», от огня они защищались особой одеждой, стреляли из катапульт кувшинами, наполненными горящей нефтью. В виду больших и бесполезных потерь в людской силе, причиняемых греческим огнем, второй Латеранский собор в 1139 году запретил применять его в Европе. Этому запрету подчинялись в течение нескольких столетий, и после 1400 года в описаниях военных действий греческий огонь почти не упоминается.

Следующим городом, о котором рассказывают венецианские путешественники, был Мосул – «все шелковые ткани и золотые, что называются мосулинами, делаются здесь». Мосул расположен на западном берегу Тигра, напротив древней Ниневии, он так славился чудесными шерстяными тканями, что до сих пор определенный сорт прекрасной шерстяной ткани мы называем «муслин».

Описывая Мосул, Марко упоминает несторианскую церковь. Эта христианская секта получила свое название от константинопольского патриарха Нестория, который в 431 году на вселенском соборе в Эфесе был низложен как еретик. Ересь его заключалась в утверждении, что в Иисусе сочетаются два мира – бога и человека: бог пребывает в человеке. После низложения Нестория много его последователей разбрелось по Азии, всюду проповедуя свою веру и основывая церкви. В 735 году группа несториан, которую возглавлял А-ло-пень, попала в Чанъань[49]49
  Чаньань – теперь Сиань. – Прим ред.


[Закрыть] столицу Танов. Здесь несториане попросили у императора Тай-цзуна разрешения на постройку своей церкви. Веротерпимый монарх, с его широкими взглядами, великодушно дал свое согласие, и в течение многих десятилетий несториане проповедовали свое учение и обращали в свою веру. Впоследствии они установили плиту, на которой по-китайски и по-сирийски были начертаны тексты из Ветхого и Нового заветов, рассказывающие о сотворении мира и о Христе; тут же был описан приход несторианцев во главе с А-ло-пенем в Китай. Во время религиозных преследований, в последние годы Таиской империи (распавшейся в 907 году), несторианскую общину, по-видимому, изгнали, а ее церковь разрушили. Так называемая «плита несториан» была зарыта в землю – в надежде на лучшие времена, когда будет можно вновь восстановить свою святыню; ее, вероятно, закопали священники. Мир узнал о ней лишь в 1625 году: ее нашли при земляных работах, строя новый дворец для наместника мандарина. Слух о находке дошел до живших в Пекине иезуитов. Надпись разобрали и перевели. Хотя о подлинности находки долгое время шли споры, ныне ученые признают, что камень подлинный и что он представляет собой один из уникальных религиозных памятников старины. Плита и сейчас стоит близ того самого места, где ее извлекли из земли более трехсот лет назад.

Далеко не ясно, побывали ли Поло в Багдаде, так как Марко описывает его очень бегло. В 1268 году Багдад был разрушен ханом Хулагу, быстро потерял свое торговое значение и оказался в стороне от главного караванного пути. Видел или не видел Марко Багдад – ученые спорят об этом,– но он занес в свою книгу рассказ о чуде, которое случилось «между Багдадом и Мосулом».

Примерно в 1275 году в Багдаде правил очень жестокий калиф. Он ненавидел христиан и желал им всяческого зла. Мудрецы сказали ему: в христианском евангелии написано, что если у христианина веры с горчичное зерно, то он может заставить сдвинуться гору. Сарацины решили воспользоваться этим в своих целях. Калиф приказал вызвать к себе христиан и потребовал, чтобы кто-нибудь из них совершил чудо, иначе все они будут перебиты. По решению калифа христианам надо было или совершить чудо, или, если это невозможно, перейти в магометанскую веру; срок им был отпущен в десять дней. Христиане в ужасе возносили усердные молитвы, стремясь избежать столь жестокой судьбы. «Восемь дней и ночей все христиане, мужчины и женщины, взрослые и малолетние, служили молебны и молились». И вот наконец одному епископу, «человеку святой жизни», явился в видении небесный ангел. Ангел сказал епископу, чтобы тот нашел некоего кривого христианина-башмачника, пояснив, каков он собой и где живет. Затем, уверив, что чудо свершится, божий вестник исчез в воздухе. Несколько раз являлся ангел епископу, пока епископ уверовал в чудо и решился действовать.

Теперь надо рассказать о башмачнике, о том, как он остался об одном глазе. Это был уважаемый, целомудренный и праведный человек. Он много постился, не совершил ни одною прегрешения и всей душой был предан богу. В церковь он ходил каждый день, часто молился, всегда что-нибудь уделял на милостыню. Не раз он слышал, как в церкви читали, что если человек впал в грех, надо вырвать грех, если соблазняет на грех человеческое око, надо вырвать или ослепить его, ибо, как гласит писание, «лучше попасть в рай с одним глазом, чем быть в аду с двумя».

Однажды, еще до жестокого приказа калифа, к башмачнику зашла какая-то красавица покупать башмаки. Башмачник увидел, как она прекрасна, и попросил показать ногу, чтобы примерить башмаки. Молодая женщина без колебания откинула юбку, сняла башмак и обнажила ногу. Нога была так чудесна, что нельзя себе и представить, и бедный башмачник загорелся страстным желанием и был очень близок к греху. Но через минуту он преодолел свою слабость, вновь обрел твердость и ясность духа и отослал женщину, даже не продав ей башмаков. А потом бедняга вспомнил, что говорится в евангелии, и задумался. Совесть грызла его, он чувствовал, что око соблазняло его на грех. Схватил он со скамейки шило, наточил его хорошенько и воткнул в правый глаз, так что на этот глаз совсем ослеп. Так башмачник очистил себя от греха и вновь стал добродетелен.

Епископ и его друзья призвали к себе благочестивого башмачника и рассказали ему о явлении ангела. После долгих отказов с одной стороны и уговоров с другой башмачник в конце концов согласился помолиться о чуде. На десятый день все христиане собрались у горы, а башмачник опустился на колени и стал громко молиться, чтобы гора двинулась. И вот, сотрясая землю, гора с тяжким грохотом тронулась и пошла к тому месту, какое указал калиф, на целую милю от прежнего. Калиф был удивлен несказанно, а множество его подданных перешло в христианскую веру. В заключение Марко пишет, что и сам калиф крестился, но только тайно, так как боялся бунта сарацин. Более того, когда он умер, на шее у него нашли золотой крест, и поэтому схоронили калифа не там, где покоились его предки, а в другом месте.

Путешественники остановились затем в Тебризе, крупнейшем торговом центре, куда съезжались люди со всех концов света – здесь была цветущая купеческая колония генуэзцев. Испанец Клавихо[50]50
  Клавихо, Руй Гонсалес (умер в 1412 г.), кастильский посол к Тамерлану (Тимуру), совершивший путешествие в Самарканд в 1403–1406 годы; автор книги «История великого Тамерлана». – Прим. ред.


[Закрыть] побывавший в Тебризе вскорости после Поло, оставил интересное описание этого города. Тебриз лежит в долине среди гор, частично покрытых снегом; стен вокруг города нет.

В городе много прекрасных улиц и обширных базарных площадей, туда входишь, словно в лавку. На базарах – дома и склады, набитые товарами, то же самое в проходах и в воротах из одной улицы в другую – здесь торгуют шерстяными, шелковыми и хлопчатобумажными тканями, сандаловым деревом, тафтой, шелком, жемчугом. В одном месте под сводами на базаре есть купцы, торгующие духами и помадой для женщин, которые за всем этим приходят сюда сами. Женщины закутаны в белые покрывала, а на глазах носят сетку из конского волоса. На улицах и площадях этого города много колодцев и источников. Весной в них бросают глыбы льда, а у колодцев на сруб ставят медные и оловянные бокалы, так что каждый прохожий может утолить жажду.

В Тебризе Марко впервые увидел величайший в мире рынок жемчуга – жемчуг в больших количествах привозили сюда с берегов Персидского залива. В Тебризе его чистили, сортировали, сверлили и нанизывали на нити, а отсюда он расходился уже по всему свету. Юноша Марко – теперь он, даже по нашим представлениям о возрасте, быстро превращался в мужчину – с любопытством наблюдал, как жемчуг продают и покупают. После того как жемчуг осматривали и оценивали эксперты, продавщик и покупатель садились друг против друга на корточки и вели немой разговор, пожимая друг другу руки, прикрытые спущенными рукавами, так чтобы никто из свидетелей не знал, на каких условиях они сторговались[51]51
  Такая манера распространена на Востоке и в наше время. Подобным образом продается в Кантоне нефрит, добываемый в Юньнани и Бирме, – из Кантона он отправляется во все части Китая. Сделка совершается молча. Осмотрев предназначенный к аукциону нефрит, каждый покупатель подходит к аукционисту, запускает свою руку в его широкий рукав и, нажимая различным манером пальцами, дает знать о своих условиях. Когда все это проделано и записано на лист бумаги, аукционист смотрит на него и без дальнейших разговоров объявляет имя того, кто взял верх в торге. Немые сделки в рукаве до сих пор распространены по всему Китаю, когда дело касается товаров с неустойчивыми ценами.


[Закрыть].

Так, покупая и продавая, ни на минуту не забывая о барышах, снова и снова с выгодой пуская в оборот деньги и товары, прихваченные в Венеции, Поло продвигались по пути своего следования. Все больше узнавал Марко о людях, о путешествиях, о торговле. Постепенно он овладевал татарским языком, на котором Никколо и Маффео говорили не только при торговых сделках со встречными, но все чаще и чаще и между собой. Марко заучивал также слова и выражения на арабском, персидском и других языках, звучавших на великих азиатских дорогах.

Быстро сделался Марко мужчиной с опытом: замечания, рассыпанные по книге, свидетельствуют, что его зоркие, все оценивающие молодые глаза совсем не равнодушно останавливались на женщинах. Но величайшее удовольствие доставляла ему охота; в этих землях, где дичи было полно, охотой он наслаждался вволю. Сколько чудесных дней провел он в седле, с луком и стрелами, с соколом на руке, пока отец и дядя занимались своими бесконечными торговыми делами!

Караван медленно шагал по выщербленным старинным дорогам. Венеция, морские берега оставались позади все дальше и дальше. В Саве Марко видел могилы трех волхвов, ходивших отсюда на поклонение младенцу Иисусу в Вифлеем. Он уверяет, что тела Балтазара, Гаспара и Мельхиора сохранились в целости, как при жизни, с волосами и бородами. Марко записывает странную и замысловатую легенду, согласно которой почитание огня у персов (оно еще существует у парсов в Индии) зародилось в результате хождения волхвов в Палестину. Младенец Иисус, говорит легенда, дал трем королям камень в знак того, чтобы они были тверды и постоянны в своей вере и после ухода из Палестины. Короли посмеялись над этим и бросили камень в колодец. В этот колодец с неба нисшел огонь и горел в нем великим пламенем.

Волхвы взяли этого огня, унесли на родину, поддерживали его в своих храмах и поклонялись ему.

Марко подробно описывает ремесла, какими занимаются в этой стране, ее плоды, злаки, птиц и зверей, а также искусство местных женщин в вышивании. Видел он здесь много бирюзы («турецкого камня»), добываемой в копях Кермана. Жители древней Персии высоко ценили этот камень, его добывают в тех местах и до сих пор. Простой народ считал этот камень зловещим, существовало поверие, что он растет из костей умерших от безнадежной любви – поэтому камень сулил любовное несчастье всем, кто его держит. Рассказывая об этой стране, Марко упоминает великолепную местную сталь. Подобно большинству людей средневековья, Марко рассматривал сталь как металл, совершенно отличный от железа и добываемый из другой руды.

Через семь дней пути от Кермана путешественники достигли вершины высокой горы. Чтобы преодолеть гору, потребовалось двое суток, и путники страдали от сильного холода. Затем они вышли на обширную цветущую долину: здесь Марко увидел и описал быков с белыми горбами и овец с жирными хвостами – «хвосты у них толстые, большие; в ином весу фунтов тридцать».

Теперь венецианцы вступили в опасные места, так как в этой части Персии было множество разбойников, называемых караунасами. Марко пишет, что они произошли от индийских женщин, а отцами у них были татары. Знакомство с караунасами едва не стоило Поло жизни и чуть не лишило мир одной из самых интересных книг. Ногодар[52]52
  Ногодар – правильно Негудер (умер до 1278 г), правнук Чингис-хана, восставший против ильхана Абаги в 1269 году. Его отряды, состоявшие из «караунасов», много лет разоряли иранские области. – Прим. ред.


[Закрыть], предводитель разбойников, напал вместе со своей шайкой на караван, воспользовавшись туманом, частым в этой местности (Марко приписывает туман колдовству караунасов). Разбойники захватили путников врасплох, и те бросились кто куда. Марко, его отец и дядя и кое-кто из их провожатых, всего семь человек, спаслись в ближнем селении. Всех остальных разбойники схватили и перебили или продали в рабство. Описав все это в том простом, сдержанном и даже бесстрастном стиле, какого он обычно придерживается при рассказе о многих своих опасных приключениях, Марко заключает: «Расскажу вам теперь о другом».

Подобрав из своих вещей все, что не забрали разбойники, заново составив караван, неустрашимые венецианцы вновь двинулись к своей цели – к Персидскому заливу, к Ормузу. Здесь они собирались погрузиться на корабль и отплыть в Китай – Ормуз являлся тогда конечным пунктом морской торговли между Дальним Востоком и Персией. Переход длился семь суток. Сначала дорога шла по крутому спуску с Иранского плоскогорья – горной тропе, где бесчинствовало (и бесчинствует) множество разбойников. Потом, ближе к Ормузу, открылась прекрасная, хорошо орошенная долина – здесь росли финиковая пальма, гранаты, апельсины и прочие фрукты, летали бесчисленные стаи птиц.

Во времена Поло Ормуз находился на материке. Позднее, в результате набегов враждебных племен, он был разрушен, и «жители перенесли свой город на остров в пяти милях от материка». Так писал Одорико из Порденоне[53]53
  Одорико из Порденоне (город в северо-восточной Италии) – францисканский монах, путешествовавший по Азии (до Китая включительно) в 1318–1330 годы. Составил описание своего путешествия на латинском языке («Одорик о неведомых государствах»), незаконченное из-за смерти автора (1331).– Прим. ред.


[Закрыть], побывавший в Ормузе в 1321 году. Это был древний город – здесь, чтобы дать отдых матросам, возвращаясь из похода в Индию (327–325 гг. до нашей эры), останавливал свой флот полководец Александра Македонского Неарх. Когда век Марко Поло давно уже минул, Ормуз захватили (1507) португальцы – во главе их стоял создатель Португальской восточной империи Аффонсу Албукерки. С открытием нового морского пути в Индию Ормуз быстро утратил свое былое значение и захирел.

Ормуз, где наши венецианцы предполагали сесть на корабль и плыть в Китай, им не очень понравился. Жара казалась нестерпимой, местность была нездоровая. Если в Ормузе умирал иноземный купец, владетель города забирал себе все его имущество. Здешнее вино, изготовляемое из фиников и пряностей, было приятно на вкус, но так слабило непривычного к нему человека, что пить его было невозможно. «Нашей пищи тут не едят; народ тут от пшеничного хлеба и мяса хворает; чтобы не болеть, едят они финики да соленую рыбу тунец; еще едят они лук». Ибн-Баттута[54]54
  Ибн-Баттута (1304–1377) – величайший арабский путешественник по Азии и Африке; описал свои странствования в книге «Путешествия Ибн-Баттуты». – Прим. ред.


[Закрыть], посетивший город около 1325 года, рассказывает, что у жителей Ормуза есть поговорка: «рыба да финики – царская еда». Но Марко и его спутники нашли такую диету однообразной и мало полезной.

О жителях Ормуза Марко говорит, что они черны, почитают Магомета. Горячие ветры, пишет он, там невыносимы; когда дует такой ветер, жители заходят в воду, погружаясь в нее по горло, и пережидают, когда ветер стихнет. Марко повествует далее, что в то время пока он находился в Ормузе, сюда подступило войско властителя Кермана в количестве 6500 человек: властитель Кермана хотел получить с Ормуза дань. На это войско, ставшее лагерем неподалеку от Ормуза, налетел самум, и все воины задохнулись. В связи с этим Марко сообщает любопытный факт, позднее подтвержденный другими путешественниками, что трупы людей, умерших такой смертью, столь быстро разлагаются, что их почти невозможно перенести и похоронить.

Веселый итальянец был немало удивлен обычаем ормузских вдов оплакивать своих мужей; он отмечает, что вдовы в течение четырех лет ежедневно собирают родственников и громко плачут и причитают. Кроме того, вдовы нанимают себе в помощь и профессиональных плакальщиц.

Марко Поло, возможно, не стал бы так пространно описывать все неприятности, с которыми он столкнулся в Ормузе, если бы здесь не рухнули планы его отца и дяди и они не потеряли бы понапрасну столь много времени. Их неожиданный поворот от морского порта внутрь континента и вызванный этим проигрыш во времени ясно показывает, что произошло нечто такое, что заставило венецианцев отказаться от путешествия в Китай морем. Вероятную причину всего этого можно усмотреть в пренебрежительном описании Марко тех кораблей, на которых шла торговля с Китаем по Индийскому океану.

«Суда у них плохие, и немало их погибает… плавать на таких судах опасно». Марко сообщает некоторые подробности о постройке этих судов. «Железа для выделки гвоздей у них нет, болты делают из дерева, суда сшивают веревками». Суда «сколочены не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры индийских орехов. Кору эту они бьют до тех пор, пока она не сделается тонкою, как конский волос, и тогда вьют из нее веревки и ими сшивают суда; веревки эти прочны и от соленой воды не портятся». На корабле одна мачта, один парус, одно весло. Палуб на судне нет, груз кладут в судно и покрывают сверху кожами. Железных якорей на таких судах не было, так что в непогоду их относило к берегу и разбивало. «Бури в Индийском море часты, и много их гибнет». Такие сшитые ормузские суда описаны многими авторами античности и средневековья.

Очевидно, венецианцы пришли к выводу, что длительное плавание на таких ненадежных судах да еще с лошадьми, обычно погружаемыми поверх накрытых кожей товаров, чересчур рискованно – они повернули на северо-восток, вглубь страны, по направлению к Памиру.

Больше недели ехали они по пустынным местам, где вода зелена, как трава, и очень горька, добрались до Кобиана, а затем совершили многодневный переход через пустыню и прибыли в Тонокаин[55]55
  Тонокаин – часть иранской области Кухистан, где находятся города Тун (теперь Фердоус) и Кайен. – Прим. ред.


[Закрыть]. Жители этих стран Марко весьма понравились. Молодая кровь Марко бурлила, и здесь он делает свои заключения о женщинах – первые из многих. Тонокаинские женщины произвели на него, должно быть, очень сильное впечатление, ибо когда через двадцать пять лет, побывав уже во многих странах, повидав множество женщин и, без сомнения, пережив немало увлечений, он писал свою книгу, то все еще мог сказать, что мусульманские девушки в Тонокаине красивы сверх меры или, как гласит версия Рамузио, «по-моему, самые красивые в мире».

Вслед за тем Марко начинает рассказ о таинственном «Старце гор» и его секте убийц-асасинов. Поскольку надо полагать, что сам Поло не сталкивался с этой сектой – ей, кстати сказать, английский язык обязан словом assassin (убийца), – задерживаться на этом эпизоде мы не будем. Марко писал об асасинах, словно они уже тогда отошли в прошлое. Он жестоко заблуждался. После того как в 1256 году Хулагу разрушил крепость асасинов, они разбежались по окрестным горам и с тех пор жили, соблюдая всяческие предосторожности. Их номинальным руководителем ныне является Ага-хан, он окончил Оксфордский университет и возглавляет лигу панисламистов.