Текст книги "Пятые приходят на помощь"

Автор книги: Геннадий Блинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Почувствовав растерянность Копытова, Ирина Владимировна засмеялась:

– Напугала? – И уже всерьез:—У вас температура, Егор Николаевич. Я вас мигом до общежития на мотоцикле отвезу. А лошадь отведу к Бедаревым...

Копытов остановил лошадь у калитки, освещенной электрической лампочкой, и увидел на телеге старенькие ботинки, связанные шнурками. Старшина взял их и подумал, что эти неуклюжие бахилы могут явиться серьезной уликой...

Скоро учительница вывела из ограды мотоцикл.

Протянула флакончик.

– От мамы. Говорит, нет лучшего средства от простуды. Она сама готовила из каких-то кореньев...

– Спасибо, – сказал Копытов.– Испробую...

Около общежития Ирина Владимировна остановила мотоцикл.

– Не болейте, Егор,– улыбнулась она.– Сейчас лошадку поведу...

Копытов кивнул.

– Обязательно узнайте, дома ли хозяин. Это очень важно,– наказал он.

Глава шестая

ЧЕРЕЗ РЕКУ НА ПЛОТИКЕ

Ромка долго сидел съежившись, все еще не веря, что они попали в ловушку и с острова теперь им не выбраться.

– Самсонов, зачем ты только приплавил меня сюда,– печально сказал он. Витька ничего не ответил. Конечно, он кругом виноват. Подвел его сыскной пыл.

Совсем недалеко горели огни поселка, над копром шахты светилась красная лампочка. Дом рядышком, а попробуй теперь до него доберись. Ночевать придется на острове, а что будет завтра – неизвестно. Рыбаки здесь бывают не каждый день. Если и пройдет моторка, то попробуй убедить рулевого, что мальчишки не зря кричат и машут руками, что они не озоруют, что им в самом деле требуется помощь. Самсонов знал, что моторки не останавливаются.

– Слезами горю не поможешь,– по-взрослому сказал Витька.– Надо костер соображать...

Кромешная темень по-прежнему путала Ромку. Он вообразил, что на острове затаились злые люди, и представил, как они, вооруженные до зубов, выходят на огонь и, увидев мальчишек, говорят: «Вот эти самые следили за нами».

– Самсонов, не зажигай костра,– попросил он.– Не очень холодно...

Витька ползал по галечному берегу и на ощупь собирал мелкие веточки и сучки, принесенные сюда разливом весеннего половодья.

– Без костра какая жизнь,– рассудительно приговаривал он.– С костром веселее... Вот сейчас найду смоляной корень или бересту...

Потом Самсонов укорил Ромку:

– А ведь ты прав – на виду костер не стоит жечь. Вдруг мошенники вернутся. Так бы и сказал, а до меня только сейчас дошло, почему ты против огня.

И хотя Ромка не думал о тех людях, которые уплыли, а, наоборот, боялся тех, кто, возможно, остался на острове, но не стал говорить об этом Самсонову, потому что целиком доверился ему.

Самсонов, между тем, предложил пойти поискать какую-нибудь укромную ложбинку, из которой бы не было видно костра, и там расположиться на ночлег.

Он завел Ромку в какой-то тальниковый хаос, из которого, казалось, уже невозможно выбраться, и довольно сказал:

– Местечко, лучше не придумаешь...

Витька погромыхал в кармане железяками и игриво протянул:

– А из этой коробочки добудем огонек...

Самсонов чиркнул спичкой, и от яркой вспышки ночь показалась еще темнее. Запахло горящей травой, робкие огоньки пробились сквозь сухой мох, впились острыми зубами в лоску-тину бересты и принялись сворачивать ее в трубку.

Когда пламя костра весело запрыгало по сучкам, Самсонов удовлетворенно заметил:

– Жить можно. Теперь бы только червячка заморить...

Ромка вздохнул:

– Школьный буфет уже закрыли...

Ромка смотрел на бушующий огонь, и огонь успокаивал, пропадали недавние страхи, отодвигалась темнота.

У Ромки тоже сосало под ложечкой – после обеда прошло много времени, но голод по сравнению с тем, что он недавно пережил здесь, на острове, можно было терпеть. И Ромка как можно бодрее сказал:

– Выдюжим. Утром кто-нибудь приплывет...

– Приплывет,– буркнул Самсонов.– Ясно, зимовать не останемся.

Витька пошевелил прогорающие сучья, они стрельнули угольками и снова вспыхнули.

– Ночь-то какая! Налимья ночь,– покачал головой Самсонов. Он снял кепку и принялся ее осматривать. Ромка начинал догадываться, что Витька затевает рыбалку.

– Чем слюнки глотать, лучше попробовать рыбы наловить...

Ромка представил, как они снова будут пробираться к реке

сквозь кусты и бурелом, и поежился. Потом подумал о наживке и хитро усмехнулся: уж не хочет ли Самсонов ловить рыбу на голый крючок? Тот будто догадался, о чем думает Ромка, и мечтательно сказал:

– Иметь бы куриные потроха... На них налим хорошо идет. Да и таймень хватает. Можно бы и поджаренного воробья...

– Или соску с повидлом,– в тон Самсонову сказал Ромка, думая, что тот его разыгрывает насчет жареных воробьев. Самсонов не обиделся.

– Да ну тебя,– сказал он.– Пойдем червей копать...

Он взял факел из смолевых корневищ и шагнул в кусты тальника. Остановился в сырой ложбинке и протянул факел Ромке.

– Держи...

Огонь тускло освещал переплетенную корнями землю. Самсонов воткнул в дерн толстый сук и начал им ковырять, как заступом. Глинистые комья он брал в ладони и разминал, поднося поближе к огню. Черви долго не попадались. Ромка сказал, что лучше бросить это дурацкое занятие и идти к костру, Самсонов разозлился:

– Есть хочешь, а работать лень, да? Думаешь, тебе сюда еду на блюдечке с голубой каемочкой принесут? Черта с два!

Наконец Самсонов нашел большого извивающегося червя, обрадовался, подул на него и ласково сказал:

– Хорош, гусь лапчатый...

Потом снова принялся ковырять землю, то и дело радостно сообщая:

– Еще один! Жирный, черт!

Скоро Самсонов сказал:

– Ну, хватит. А теперь к реке. Я здесь один налимий омут знаю.

Он сунул руку в карман и вытащил леску.

– Звягинцева,– сказал Витька.– Как чувствовал, что может пригодиться. Жаль, готовые закидушки и наживка на пристани остались...

Место для рыбалки выбрали на крутом берегу. Удочку Самсонов забросил неподалеку от большой лиственницы, принесенной сюда в половодье.

Через полчаса Самсонов проверил снасть. Червяк оказался нетронутым. Рыболов насадил на крючок еще одного червя, но теперь забросил удочку уже в другое место.

От воды тянуло прохладой. В небе мерцали звезды. Одна из них стремительно неслась по небосводу.

•– Реактивный,– сказал Самсонов.– Может, военный... Или пассажиры летят куда-нибудь на край земли...

Он усмехнулся и бросил камень в кусты:

– А мы, как робинзоны, застряли на острове. Да хотя бы где-нибудь в безлюдье, а то у поселка на виду.

Он встал и направился к удочке. Ромка услышал, как Самсонов сопит, и подошел к нему. Рыбак обеими руками держал удилище и водил им из стороны в сторону.

Рыбина тянула вглубь, и Самсонов, выискав наиболее пологий спуск, сполз к воде, умостившись на небольшом приплечике берега. Теперь ему стало удобнее вести поединок.

Ромка последовал за Витькой, опустил факел к реке и вскрикнул от удивления. Самсонов тянул большую рыбину. Налим мотал головой.

– Здоровенный,– обрадованно сказал он.

– Подхватывай его,– приказал Самсонов.– Такого без подхвата не вытащишь – леску порвет...

Ромка встал на колени и, придерживаясь одной рукой за выступ глинистого берега, другую опустил в воду, нашел налима, провел ладонью по его скользкой коже и подобрался к жабрам.

Как крючками, Ромка зацепил налима пальцами и потянул на себя. Рыбина стала извиваться и вырвалась из рук, но упала на берег. Ромка бросился животом на налима и замер.

– Держишь? – крикнул Самсонов. Потом поднял с земли смолевые сучья, помахал ими, и они загорелись, освещая и водовороты омута, и притихшего на рыбине Ромку. Самсонов снял брючный ремень и продернул его через налимьи жабры.

– Ну и поросенок,– довольно сказал он.– Давай к костру.

Самсонов, как и все рыбаки, неплохо разбирался в кулинарном деле.

– Налима будем печь. В собственном соку,– сказал он, осматривая добычу.– Правда, без соли.

Он завернул рыбину в какие-то листья и обмазал глиной. Отодвинул угли в сторону, вырыл ямку на месте кострища, затем уложил в нее налима. Потом дышащие жаром угли снова сдвинул на место. Минут через двадцать мальчишки с аппетитом принялись за еду.

– Слушай, Самсонов,– сказал Ромка.– Как ты думаешь, что это за люди здесь были. По-твоему, они мошенники? И почему они приплыли именно сюда, на остров?

Самсонов перестал жевать и признался:

– А то я знаю? Сам ничего понять не могу. Головоломка да и только...

Галка Павлова любила своего дедушку и гордилась им. В праздничные дни он надевал форменный шахтерский мундир, и на кителе загорались боевые ордена и медали, все три знака «Шахтерской славы». Галкин дед Иван Савельевич военными дорогами дошел до Берлина и на рейхстаге оставил свою роспись. В шахте бригадирствовал у забойщиков и не раз побивал рекорды угольного бассейна. Огромный портрет Галкиного дедушки висел в музее шахтоуправления. Здесь он был прописан навечно.

Галкин дед не раз приходил в школу и рассказывал о крепкой дружбе, о трудном горняцком хлебе. И слушали его всегда с интересом. Понятно, таким дедушкой нельзя не гордиться. Он уже несколько лет на пенсии, но дома сидит редко. Иван Савельевич постоянно чем-то занят. Галка однажды пожалела его, а он взял да чуть не обиделся.

– Глупая моя внучка,– по-дружески сказал он.– Ведь я коммунист. А работы у коммунистов – край непочатый, и никто за них ее не сделает...

Вчера Галка рассказала дедушке о возможной поездке в Шушенское, и тот оживился.

– Побеждайте своих соперников, и я поеду вместе с вами. Давно мечтал побывать в ленинских местах.

А вот сегодня... Сегодня необычно рано Галку разбудил дедушка и, подождав, пока внучка проснется окончательно, сказал:

– Пришла мама вашего Ромы, вся в слезах, и говорит, что мальчик не ночевал дома...

Галка накинула халатик и вышла в гостиную. Боевая и занозистая девчонка, которую во дворе называли атаманшей, не выносила слез. При виде плачущего человека ей хотелось расплакаться самой. И она ничего не могла поделать с этой своей слабостью.

Мать Ромы всхлипывала:

– Он никогда больше чем на полчаса не задерживался. А здесь нет целую ночь, целую ночь!..

Павлова хорошо знала тихоню Ромку и понимала, что если тот не ночевал дома, то случилось что-то необычное.

– Мне говорили, что он должен был пойти на рыбалку с Самсоновым из пятого «А»,– вспомнила Галка.

– На рыбалку? Час от часу не легче,– всполошилась Ромкина мама. У нее из глаз катились слезы.– Надо скорее идти к Самсоновым...

Но Галка не знала, где они живут. На выручку пришел дедушка:

– Если это знаменитый лодочник Самсонов, то бывал я у него...

На улицах еще не было прохожих, лишь дворник шаркал метлой по асфальту площади, поднимая тучи пыли.

Самсонов-старший нес ведра с водой. Узнав Павлова, он поставил ведра на дорогу и протянул руку:

– Приветствую вас, Иван Савельевич. И вы здравствуйте,– кивнул Самсонов в сторону Ромкиной мамы.

Когда узнал, чем обеспокоены пришедшие, неопределенно сказал:

– Верно, нет нашего варнака дома. Только не думаю, чтобы что-то плохое произошло. Всякое, конечно, случается, но я на своего Витюшку надеюсь. Он у меня парень смекалистый, закаленный.

Разговор с Самсоновым-старшим немного успокоил Ромкину маму, она вытерла слезы. Взрослые договорились подождать часок-другой, если ребята не обнаружатся, сообщить в милицию и начать поиски.

Лекарства, которые дала Ирина Владимировна, сбили жар, и Копытов заснул. Во сне он видел начальника отделения – пожилого майора. Тот жал старшине руку и говорил:

– Поздравляю, Егор, с переводом в уголовный розыск.

Копытову было больно от крепкого рукопожатия, но он молчал, потому что рассказывать о снесенной с пальцев коже и вообще о случае на Быстрянке инспектору не хотелось – уж очень бы в невыгодном свете предстал он перед начальством. Потом майор куда-то исчез, а старшина стал повторять свое имя, и слово «Егор» звучало для Копытова непривычно мягко и ласково. Почему бы это? И он вспомнил – ведь это же Ирина Владимировна вчера назвала его просто по имени.

Участковый встал в хорошем настроении, думая, что сегодня он должен встретиться с Ириной Владимировной и выяснить о Бедареве. Где он был ночью, кто ехал на телеге и, наконец, чьи это ботинки? Старшине казалось, что ответь он на все эти вопросы, и тогда значительно упростится поиск преступников, орудовавших на лесном складе.

Утром раньше обычного он пришел на работу, полил цветы и с сожалением подумал, что букет черемухи скоро осыплется...

В дверь постучали. Это была Ромкина мать. Она села на диван, закрыла лицо ладонями и со всхлипами повторяла:

– С ним что-то случилось... Что-то случилось...

Копытов налил в стакан воды и предложил посетительнице. Стуча о стекло зубами, с трудом унимая нервную лихорадку, она выпила воду. Прошло немало времени, пока Копытов понял, что потерялся Витька Самсонов и сын этой женщины.

Старшина улыбнулся и сказал, что он понимает тревогу родителей, но ручается, что ничего серьезного с мальчишками произойти не могло – заночевали у кого-нибудь из приятелей и перед школой забегут домой. Он знал Витьку Самсонова. Это смышленый и находчивый человек.

– Ну, а если? – с тревогой спросила женщина.

– Никаких «если». Сейчас же займусь ребятами.

После того как посетительница ушла, Копытов помрачнел. Он подумал, что, пожалуй, его оптимизм ничем не оправдан. Ведь произошли же с ним вчера, именно вчера, приключения. Расскажи ему о них днем раньше – он бы искренне посмеялся, как над выдумкой. Кстати, мальчишки уходили на рыбалку и, по всей вероятности, были на реке где-то неподалеку от лесного склада. Неужели случившееся с ним, Копытовым, имеет прямую связь с исчезновением ребят? Эта мысль испугала старшину.

Настойчиво задребезжал телефон, и Копытов глухо сказал в трубку:

– Слушаю.

Он уже наперед знал: раз день начался с неприятностей, то ничего доброго от телефонных звонков ждать нельзя. Старшина не ошибся. Говорил инспектор рыбнадзора. Он только что вернулся с низовьев. По пути встретил лодку. Ее несло посредине Быстрянки. Людей в лодке не оказалось. Инспектор взял ее на буксир и приплавил. На берегу узнал, что лодка принадлежит Самсоновым и что у них ночью пропал мальчонка...

– Знаю, что пропал... Плохо дело. Искать надо...

Уже высоко поднялось солнце. Мальчишки и девчонки шли в школу. Куда-то спешил Иван Савельевич. Увидев в окне Копытова, он кивнул на шагавших рядом с ним длинноногую девчонку и крепко сколоченного мальчугана.

– Волнуются из-за приятелей...

Мальчишка, а это был Васька Фонариков, остановился и взволнованно сказал:

– Почти весь поселок обежал. А их нигде нет и нет. Как в воду канули.

Старшина вздохнул:

– То-то и есть, что в воду, очень боюсь этого.

Оказавшиеся на острове друзья прилегли около костра и задремали. Ромка проснулся от холода. Он повернулся на другой бок и посмотрел на Самсонова. Тот, вытянув ноги к костру, спал. Кругом стояла тишина.

Ромку снова сморило тепло костра, и он тихонько запосаспывал носом.

Его разбудил Самсонов.

– Вставай,– теребил он товарища за рукав,– я тут в разведку ходил... И кое-что нашел. Пойдем, покажу...

Самсонов повел приятеля через кусты тальника. Сизая от росы трава мягко пружинила под ногами, неподалеку простонала птаха, и Ромка увидел серенького куличка.

Он распустил крылышки и, прикидываясь раненым, короткими рывками убегал по песчаной дорожке.

От гнезда отводит, догадался Ромка. В другой раз он бы попытался найти гнездо, но сейчас Самсонов торопливо шагал дальше, а попросить его остановиться Ромка посчитал неудобным.

От воды поднимался туман, постепенно окутывая белой ватой сначала прибрежные кусты, потом и весь остров.

– Не успели,– огорченно сказал Самсонов.– На ощупь пойдем. Нам времени терять нельзя.

Мальчишки пролезли сквозь тальниковые заросли, и Самсонов сказал:

– Вот оно, мое открытие...

В кустах лежали плахи. От них пахло смолой.

– Теперь-то все понятно,– и Самсонов постучал кулаком по сложенным штабелем плахам.– Воришки с лесосклада их слямзили. Наверно, им помешали – вот и пришлось на острове до поры до времени припрятать.

– Помнишь, кто-то кричал на берегу? Он и испугал бандитов,– сказал Ромка. Самсонов кивнул.

– Салик начнем мастерить из плах. На нем и поплывем на ту сторону.

Ромка присвистнул.

– Ты в своем уме? У нас же нет ни веревок, ни проволоки. Чем мы будем вязать плотик?

Самсонов не ответил. Он приподнял плаху и поморщился:

– Тяжеловата... Придется вдвоем...

Когда на галечной косе лежало четыре плахи, Самсонов сказал:

– Хватит. Не салик – крейсер получится.

Первые лучи солнца прорвали толщу тумана, лизнули росяные травы, заглянули в затаившиеся омута, серебряными дорожками скользнули по глади плесов. Пряный аромат цветущей черемухи сделался острее.

– Хороший день будет,– сказал Самсонов.– Может, в школу успеем. Ищи, Ромка, побыстрее, короткие жердочки, хворостины, палки. Все пригодится...

Самсонов направился в тальники. Он отламывал от молодых деревцев тонкие ветки, удовлетворенно хмыкал.

Доски столкнули в заливчик, Самсонов засучил брюки и забрел в воду. Потом скрутил черемуховый прут кольцом, кольцо надел на две доски и осторожно стал вращать, как рычагом, коротким колышком. Доски со скрипом стягивались. Такое же кольцо Самсонов надел на вторую и третью доски, потом на третью и четвертую. Скоро плахи были скреплены.

Самсонов вышел на берег и принялся тереть покрасневшие ноги.

– Ревматизм недолго схватить...

Вместо весел мальчишки нашли длинные сучья и взобрались на плотик. На плахи плеснулась вода.

– Это не страшно, что доски чуток притонули. Главное, чтобы крепление не порвалось,– сказал Самсонов.

Он вытолкнулся из заливчика, плотик качнуло и подхватило струей. Впереди реку разрезал небольшой островок. Издали было видно, как около него вода пенится и кипит.

– Разобьет нас там,– сказал Самсонов.– Давай, Ромашка, поднажмем...

Опять Ромке, как и ночью, сделалось жутко. От плеска волн, от шума приближающегося переката, от этих страшных слов Самсонова у него зарябило в глазах, и он покачнулся. Витька почувствовал, как плотик накренился, и поддержал товарища. Потом посмотрел на побледневшее лицо Ромки и тревожно спросил:

– Тебе плохо, Ромашка? Это с непривычки. Как морская болезнь. Ты выпей воды и отдохни.

И от этого участия Самсонова Ромке сделалось легче, он плеснул на лицо воды и через силу улыбнулся:

– Вроде прошло.

И снова взял сук.

Ребята усиленно гребли, направляя плотик под углом к течению. Он с натугой резал поток, опасно поскрипывая на гребнях волн. Мальчишки пронеслись мимо островка, миновав опасное место, и облегченно вздохнули.

Самсонов стянул с себя рубашку и задорно крикнул:

– Теперь нам не страшен серый волк! – и рассмеялся, потому что серый волк здесь был совсем не при чем. Просто у Самсонова поднялось настроение...

Проплыв еще с полкилометра, ребята подгребли к пологому берегу и подтянули плотик.

– Здорово у тебя все получается, Самсонов! – улыбнулся Ромка. И признался:—А я перетрусил. Ну, думаю, каюк нам, разобьемся у островка.

– Так у нас же голова и руки есть,– засмеялся Витька. Уходить он не торопился. Самсонов чуток посидел на камне и стал разбирать плотик.

– Зачем добру пропадать,– объяснил он.– Лес еще может пригодиться.

Намокшие плахи потяжелели. Ребята с трудом поднимали их. Чтобы перетаскать доски на берег, ушло много времени. К поселку пришлось идти берегом. Дорога то уводила на косогор, то спускалась к воде и терялась в песчаных косах, заросших редким тальником.

На лодочной пристани мальчишки увидели народ.

– Что-то много сегодня рыбаков,– удивился Самсонов.– Смотри-ка, там и рыбнадзор, и милиция... Ну, ясненько. Попались браконьеры...

Он хотел забрать оставленные на берегу закидушки и удочки, но их не оказалось.

– Слямзили пацаны,– вздохнул Самсонов. И успокоил себя: – Все равно найду.

Навстречу ребятам шел старшина.

– Сейчас мы ему такое скажем, что он от радости запляшет,– ухмыльнулся Самсонов и, будто сомневаясь в том, что участковый будет плясать, раздумчиво повторил:

– Запляшет. Еще как...

И старшина в самом деле обрадовался.

– Ребятишки...

Самсонов довольно заулыбался. Но голос старшины вдруг посуровел.

– Лоботрясы. А их искать собираются. Пол поселка на ноги подняли.

– Нечего нас искать. Что мы – утопленники? – огрызнулся Самсонов.

– Не петушись, дружок,– примирительно сказал старшина.

Выслушав рассказ мальчишек, старшина задумался. Почти ничего нового он так и не узнал, кроме того, что похищенный лес припрятан на острове. Рассчитывать на то, что преступники вернутся за плахами, было нельзя: ведь мальчишки

спугнули их. Но Копытов полностью не отказался от такого варианта.

– Я вас попрошу, ребята, пока сохранить в тайне все случившееся. Ну, а отлучку свою как-нибудь объясните.

– Понимаю,– загорелся Самсонов.– Нам надо обнаружить след преступника, чтобы...

– Пошел молоть, знаменитый сыщик,– улыбнулся старшина. И легонько щелкнул Самсонова пальцами левой руки по носу. Сыщик шевельнул ушами и покосился на перевязанную правую руку участкового.

Копытов уловил этот взгляд и подмигнул Самсонову:

– Результат бешеной погони за преступником на мотоцикле, жестокая перестрелка, и вот – тяжелое ранение.

– Да ну вас,– отмахнулся Витька.– Я и правда думал, что-нибудь случилось...

Глава седьмая

ЗВЕЗДОЧКА ВЫБИРАЕТ ВОЖАТОГО

К Бедаревым Ирина Владимировна привела вчера лошадь около полуночи, так и не узнав, как она оказалась у инспектора. Учительница надеялась, что все выяснит, когда вернет Гнедуху хозяину. Но на ее стук на крыльцо вышла жена сборщика вторсырья. Увидев Ирину Владимировну, испугалась.

– Что-нибудь с моим запивохой случилось? – встревоженно спросила она.

Учительница растерянно пожала плечами и призналась, что ничего определенного сказать не может.

Из сеней выглянул Венка. Он удивленно хлопал глазами: странно – лошадь вдруг привела учительница...

– Вот и Венка не спит, отца ждет,– указала хозяйка на сына.– А отец будто умом тронулся – каждый день пьет...

Учительница замечала, что Венка стал стыдиться отца. В первом классе он говорил о нем с восхищением: папа добрый – на лошади его катает, умеет водить машину и, когда пойдет работать шофером, научит Венку рулить...

Нынче на сборе октябрятской группы ребята рассказывали о своих родителях. Венка об отце говорить отказался.

В школе Ирина Владимировна первым делом спросила у Венки: пришел ли отец домой? Мальчик, потупив глаза, тихо сказал:

– Приполз... В дымину пьяный... А Гнедка увидел, чуть не обнимает...

Учительница вздохнула. Ей жалко было и самого Бедарева, о котором раньше отзывались как о хорошем человеке, и Венку, и его мать... Она всячески стремилась поддержать мальчика, увлечь его интересным делом. В начале учебного года Ирина Владимировна предложила октябрятам выбрать Венку командиром звездочки. Венка гордился своим командирским положением.

Витамин ходил чуток задрав нос. Правда, он никак не мог понять: почему между пятыми классами идет борьба за место вожатого звездочки? Обычно старшие ребята не рвались к октябрятам...

Сегодня на перемене его поймал Орлов и протянул марку:

– У тебя такой нет, Витамин?

На груди у Ежика висел фотоаппарат «Киев».

– Хорош? – улыбнулся Орлов, почувствовав любопытство Венки.

– Еще бы! А где у тебя камера?

Ежик усмехнулся наивности Витамина и похлопал его по плечу.

– Не буду же я с камерой бегать по школе. Понимать надо, товарищ командир.

Витамин кивнул. Орлов попросил:

– Венка, ты скажи Ирине Владимировне: мол, хотим, чтобы у нас в звездочке был вожатым Еж. Ну, не Еж, конечно, а Петя Орлов. Он, мол, очень хороший, и все такое. Ты же меня знаешь, Витамин, я не подведу.

Орлова мало кто не знал в школе. Редкая стенгазета выходила без снимков Ежика. Он был человеком добрым и покладистым. Пожалуй, в каждой второй стенгазете читатели находили карикатуры на отъявленного двоечника Орлова. В воскресенье его на спор можно было найти на толкучке. Еж часами бродил между рядами торговцев и присматривался к разным винтикам и механизмам, искал за бесценок оптику. Все знали, что Ежик сам хочет сконструировать фотоаппарат.

– Конечно, тебя знаю,– подтвердил Витамин.– Тебя на базаре все знают...

Ежик с подозрением посмотрел на Венку, но промолчал, хотя в другое время тому бы такая «шпилька» даром не прошла.

– Одним словом, действуй, Витамин...

Витамин не спешил обращаться к Ирине Владимировне. Он пока выбирал вожатого. Васька Фонариков вчера на все лады расхваливал Ромку. Но этого мальчика Витамин не знал. Васька, между тем, называл его чуть ли не мастером спорта, знаменитым путешественником, будущим космонавтом...

– Врешь ты все,– прямо сказал Витамин.– Почему, если он такой знаменитый, я его не знаю?

Фонариков на этот вопрос не ответил, но предложил Венке ножичек, который несколько дней назад не давал даже подержать в руках.

– Бери. Как лучшему другу даю... поносить. Да, о Ромке... Иди к пионервожатой и проси его в свою звездочку.

Витамин раздумывал. Он больше склонялся к Ежику, потому что тот мог сделать фотокарточку звездочки. Но, с другой стороны, Васька по секрету сказал, что Еж, если станет вожатым, заставит собирать аптечные пузырьки по всему поселку, а чтобы октябрята не заболели, поведет звездочку в медпункт и попросит врача поставить каждому несколько уколов. Если с аптечными пузырьками еще можно было мириться, то уколы совершенно не устраивали Витамина.

Васька заметил нерешительность Витамина и укорил его:

– А еще сосед...

И стал советовать, как нужно встретить Орлова, если он еще раз забежит к второклассникам.

Самсонов в школу, хотя с опозданием, но пришел. А к концу занятий уже вся школа знала, что ночью Самсонов не спал и поэтому у него глаза красные, как у рака. А не спал потому, что они с Ромкой Черданцевым из пятого «Б» класса поплыли на рыбалку и перевернулись посредине реки. Брезентовые штаны потащили Самсонова на дно. И он начал тонуть. Но вовремя пришел на помощь Ромка, схватил Витьку (говорили по-разному: одни – за ухо, другие – за волосы, но насчет волос сомнительно, потому что Самсонов стрижен наголо) и потащил товарища к торчащему из воды огромному валуну. Мальчишки кое-как забрались на этот валун и просидели на нем до утра.

Васька Фонариков вдохновенно рассказывал еще и о том, как Черданцев бросился вплавь, добрался до прибитой к берегу лодки и снял с камня замерзшего и оробевшего Самсонова...

Витамин ругал себя. Зря он тогда выбирал между Ежиком и Ромкой. Ромка и вправду отчаянный человек. Надо немедленно сказать Фонарикову, что звездочка ждет нового вожатого из пятого «Б» класса.

На перемене Паша Наоборот отчитывал Самсонова. Тот стоял и шевелил ушами, но никто не смеялся этому, да и сам Витька, наверное, не замечал, что шевелит ушами.

– Ты что славу создаешь «бешникам»? Ты что Черданцева героем делаешь?

Самсонов невразумительно стал объяснять, что ничего такого он не хотел, что кто-то распускает слухи...

– Говорят, ты первый начал расхваливать Черданцева,– наступал Звягинцев.– А теперь только и слышно: Черданцева вызывают в Москву, его портрет напечатают в «Пионерской правде» и вручат медаль за спасение утопающего...

Конечно, обрастающий подробностями слух о героическом поступке Ромки Черданцева пустил Самсонов. Но он не хотел в этом признаваться, опасаясь, что Паша Наоборот вопьется в него, как клещ, и не отступится, пока не выведает всех подробностей. А о них участковый инспектор рассказывать запретил. Самсонов теперь понимал, что ему надо было придумать какую-нибудь другую версию о ночевке на реке и не только не выпячивать, но и совсем не упоминать о Черданцеве. А он сдуру взял да и рассказал, что, когда они отправились на налимью рыбалку, их чуть не перевернуло на перекате. Хорошо, что Черданцев вовремя отвернул лодку от валуна.

Теперь рассказ Самсонова уже уточнялся и дополнялся. Оказывается, при виде опасности Витька навалился на борт и закричал: «Мама!» Лодка, понятно, из-за этого растяпы перевернулась, Самсонов камнем пошел ко дну, по-рачьи выпучив глаза от испуга... Ему на помощь тотчас бросился, как лев, тоже барахтающийся в воде Черданцев...

Самсонова удивляла вся эта фантазия. Он только глупо ухмылялся и молчал. А Паша Наоборот злился.

– Ты себя на место Ежа поставь и попробуй сунься к второклассникам...

– Да не горячись ты, Павлик,– уговаривал его Самсонов.– Я-то причем?

Павлова тоже не дремала. После уроков она побежала к Ромке домой. Его мама обрадовалась Галкиному приходу и пригласила выпить стакан чаю.

– Спит,– радостно сообщила мама.– Ночью-то, наверно, глаз не сомкнул. Говорят, далеко уплыли, не успели вернуться. Теперь ногой на речку не пущу.

Галка сочувствовала Ромке. Она думала о том, какая незавидная у него судьба. Что касается ее, Галки, то она от такой горемычной жизни волком бы завыла.

– Мы надумали Роме пионерское поручение дать,– сказала Галка.– Как отличника, хотим его направить вожатым в ок-тябрятскую звездочку.

Мама улыбнулась:

– Это он сможет... Передам, как же. Сама была пионеркой.

На другой день Ромка встал раньше обычного, погладил и без того отутюженные брюки, до блеска начистил ботинки. В глубине души он радовался поручению Павловой. Все бы хорошо, но, вспоминая свои ночные страхи на острове, Ромка стыдился самого себя. Ему казалось, что Самсонов не станет с ним разговаривать, назовет его трусом.

Перед школой его встретил Фонариков.

– Можешь быть спокойным, Ромашка,– весело сказал Васька.– Ежу звездочки не видать. Хотя ты об этом не знаешь... Одним словом, второклассники ждут тебя. Как дорогого гостя, можно сказать, ждут.

– Тебя послушаешь, так можно подумать, будто я конструктор лунохода,– не поверил Ромка.

– Кто знает...– многозначительно сказал Васька.– По крайней мере, пусть не у тебя, а у Ежа голова болит...

Самсонов, к радости Ромки, не отвернулся от него, а наоборот, пожал руку. Поинтересовался:

– Не простыл? А я беспокоился...

Ромка смущенно сказал:

– Самсонов, я вот сейчас как вспомню, что труса праздновал,– так злость на себя разбирает.

– Ты думаешь, я не струсил на острове? – просто сказал Витька.– Я только вид делал, что ничего не боюсь...

Ромка облегченно вздохнул и сказал:

– С тобой хорошо, Витя!

Ирина Владимировна удивилась тому, что в звездочку, где командиром Венка, сразу хотят направить своих пионеров два отряда. Потом она узнала, что эти отряды соревнуются между собой. Учительница решила: пусть октябрята сами выбирают вожатого, чтобы никому не было обидно. И она попросила пятиклассников приходить на встречу со звездочкой на перемене. Чтобы не стеснять ребят, Ирина Владимировна ушла в учительскую.

Первым появился Ежик. Орлов воровато осмотрел класс и весело сказал:

– Здравствуйте, друзья мои! Если хотите, я вас сфотаю. Каждый день могу фотать.

Но мальчишки и девчонки октябрятской группы молчали, настороженно поглядывая на Орлова. Ежик почувствовал неладное и решил перестроиться: