Текст книги "Пятые приходят на помощь"

Автор книги: Геннадий Блинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Блинов Г. Я.

СТАРШИНА ОБЕСПОКОЕН

ВВОДИТ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ

и

ПАША НАОБОРОТ УДИРАЕТ ОТ СТАРШИНЫ

ЧЕРЕЗ РЕКУ НА ПЛОТИКЕ

ЗВЕЗДОЧКА ВЫБИРАЕТ ВОЖАТОГО

САМСОНОВ ЗАМЕНЯЕТ БОТИНКИ

РЕБЯТА НАХОДЯТ УЧЕНОГО АТЕИСТА ПРОФЕССОРА КИСЛЫХ ЩЕЙ

ПАШУ НАОБОРОТ ПРЕСЛЕДУЕТ МИСТИКА

О ВИТАМИНОВОМ ОТЦЕ,

АЛЕНКИНОЙ МАТЕРИ И КОЕ-КАКИХ БАПТИСТСКИХ ДЕЛАХ

ЕЖИК ЗАВЕРБОВАН В КИНОГРУППУ

«ВСЕ МЫ ЛЮБИМ ФИЗКУЛЬТУРУ, ВОЛОКИ МАКУЛАТУРУ!»

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ «ИИСУСА»

«ЧУДНЫЕ ДЕЛА ТВОИ, ГОСПОДИ...»

ЭПИЛОГ

ГЕННАДИЙ

БЛИНОВ

ПЯТЫЕ

ПРИХОДЯТ

НА

ПОМОЩЬ

Повесть

КЕМЕРОВСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

1975

Оформление художника М. И. БУРЗАЛОВА

Блинов Г. Я.

Б-69 Пятые приходят на помощь. Повесть для детей. Ху-дож. М. И. Бурзалов. Кемеровское книжное издательство, Кемерово, 1975.

184 с. 75 000 экз. 51 коп.

Соревнуются два пятых класса. Победителей ждет увлекательная поездка в Шушенское. Узнают два пятых класса и о том, что под влияние своей верующей родственницы попала второклассница Аленка. Ребята помогают девочке понять, что истинные ее друзья не сектанты, а вожатый звездочки Ромка, милиционер Копытов, забияка Фонариков, самодеятельный кинорежиссер пятиклассник Самсонов и другие.

Герои книги нередко попадают то в смешные, то в опасные положения, они проявляют находчивость и выдумку. Помогает им пионерская дружба, товарищество, мужество и упорство.

Б

0763—13 М145(03)—75

© Кемеровское книжное издательство, 1975.

Глава первая

СТАРШИНА ОБЕСПОКОЕН

Старшина Копытов не прожил и года в поселке Высоком, но уже успел полюбить его тихие улочки с разросшейся около заборов крапивой, центральную площадь, окруженную многоэтажными кирпичными домами, сквер с черемуховыми и березовыми аллейками и подстриженными кустами акации. Но все-таки главным украшением поселка была горная река Быстрянка, резавшая крутые таежные берега. Старшина, как и многие любители рыбной ловли, гордился Быстрянкой.

Неподалеку от поселка в небо тянулся копер шахты, и он, этот копер, среди березовых перелесков и бушующего разнотравья казался с первого взгляда каким-то лишним и чужим. Но такое впечатление оставалось недолго. Когда Копытов понял, что вся жизнь Высокого связана с шахтой, зависит от нее, он уже не мог представить пейзаж поселка без этого копра с тлеющей и пахнущей порохом породой.

Стояло весеннее утро. Старшина шагал по улицам и, наблюдая, как многие хозяйки копошатся на приусадебных участках, вспоминал свое детство, мать, которая, наверно, сейчас тоже хлопочет в огороде. И Копытову захотелось в родную деревню, где знаком каждый человек, добрый и злой, где известны каждое деревце и каждый овражек. Вот прийти к начальнику отделения милиции и сказать:

– Ухожу, товарищ майор. В деревню хочу.

Копытов вздохнул и подумал, что такого никогда не случится, что не стоит бередить себя, а уж если взялся за милицейский гуж, то отступать стыдно – сам же выбрал эту дорогу.

– В такое чудное время вы мрачнее тучи, товарищ старшина!– услышал Копытов женский голос. От неожиданности он вздрогнул и, увидев перед собой молоденькую учительницу, смущенно сказал:

– Замечтался, Ирина Владимировна.

– Все понятно. Весной даже милиция влюбляется,– шутливо сказала она. Ирина Владимировна держала в руках белопенные ветки черемухи. Взглянув на старшину, улыбнулась: – Хорош, правда? – и отделила от букета несколько веточек, протянула старшине: – Хочу задобрить начальство, чтобы не оштрафовало...

Копытов взял черемуху:

– Спасибо.

Ирина Владимировна уже сворачивала в переулок. На ходу обернулась и крикнула:

– Между прочим, Егор Николаевич, все-таки имейте в виду, что эта черемуха из собственного сада...

От черемухи пахло терпко и приятно. Старшина представил на подбородке учительницы едва заметный, треугольничком, шрам и улыбнулся. Говорят, это у нее осталось с тех времен, когда Ирина Владимировна училась водить мотоцикл. Сейчас она ездит мастерски и даже чуток лихачит.

Старшина вошел в кабинет и, порывшись в столе, вытащил простенькую вазу из зеленоватого бутылочного стекла. Ваза лежала там с прошлой осени. Копытов налил в нее воды и поставил в воду веточки.

В небольшом кабинете Копытова была не совсем обычная для подобных учреждений обстановка. Вместо тяжелых портьер на окнах висели белоснежные бязевые занавески, на подоконниках стояли глиняные горшочки с полыхающими алым огнем петуньями.

Брошенный перед стареньким дерматиновым диваном голубой потертый коврик еще более смягчал обстановку кабинета, и казалось, что именно коврик окрашивал в светлые тона повидавшие виды стулья, обшарканный ногами тусклый пол.

Один из приятелей как-то обвинил старшину в плохом вкусе, сказав, что в милицейском кабинете должна быть создана атмосфера официальности и что эти цветочки и коврик лучше всего выбросить.

Копытов тогда не оправдывался. Он и в самом деле был не уверен, что обладает хорошим вкусом. Но Копытов имел твердое убеждение – цветы везде к месту.

– Зачем так строго – сразу и выбросить,– ответил он.– Этот кабинет не пугало, сюда же люди идут. И пусть они чувствуют себя по-домашнему.

Интересно, что бы сказала о моих петуньях Ирина Владимировна, подумалось Копытову. Он достал из ящика стола круглое карманное зеркальце, и на него глянул молодой черноволосый паренек с заметно раскосыми глазами и ежиком жестких, как щетина, волос. Усики Копытову нравились, и он провел по ним пальцами.

Наверное, как и каждый мальчишка, старшина с ребячьей поры мечтал совершить что-нибудь необычное. Но что? Здоровье у него было никудышным. Копытов простыл на реке, и его часто мучил ревматизм, а в космонавты хилых не принимают. Дорога к спортивным рекордам ему тоже заказана. Как-то в деревню приехал родственник Копытовых, который работал в городе следователем. Он рассказал несколько захватывающих дух историй, случившихся будто бы с ним, и этими историями распалил фантазию не одного мальчишки. Что касается Егорки Копытова, то тот твердо решил – пойдет работать в уголовный розыск. После этого он перечитал десятки книг о знаменитых сыщиках и следователях, все более увлекаясь их работой.

Но после армии в уголовный розыск Егора Копытова не взяли. Его послали в поселок участковым инспектором, да еще и подчеркнули, что должность эта офицерская и старшине оказано высокое доверие. Копытову не оставалось ничего иного, как примириться со своей участью. Он стал добросовестно выполнять служебные обязанности и был удивлен, когда на одном из совещаний его похвалили.

Старшина подошел к окну и распахнул створку. По улице с пузатым портфелем в руках торопился Витька Самсонов. Копытов впервые увидел этого мальчугана, когда выступал перед пятиклассниками. Тогда Витька сидел за первой партой и, вытянув длинную шею, слушал старшину с полуоткрытым ртом. Это он спросил Копытова:

– Сколько преступников вы сами поймали?

Старшина смутился и уже словами своих начальников стал объяснять, что обязанность участкового – не преступников ловить, а вести среди населения разъяснительную работу.

– А-а,– разочарованно протянул Витька и зашевелил своими непомерно большими ушами. Ребята засмеялись, а участковому стало обидно за свое дело, которое не интересовало пятиклассников.

Помнится, старшина даже обрадовался, когда однажды на улице его остановил этот самый ушастый Витька и спросил, есть ли такое училище, наподобие суворовского, где бы учили сыщиков?

– Нет такого,– вздохнул Копытов.– Только ты, Витька, не горюй. Заходи ко мне, почитать кое-что дам.

С тех пор Витька Самсонов стал постоянным гостем старшины. Сейчас он шел по улице и, размахивая портфелем, насвистывал.

– Привет Самсонову! – крикнул старшина.

Витька остановился и, задрав голову, радостно сообщил:

– Книжку о комиссаре Мегрэ нашел... Всю ночь читал. Как он этих воришек ловко разоблачил...

– Ночью спать надо, Виктор,– наставительно сказал Копытов.– Заходи, до звонка еще далеко.

Самсонов положил портфель на диван и вытащил толстую книгу.

– Возьмите. До того интересная – не оторвешься...

Копытов перелистнул несколько страниц и кивнул:

– Правда, кажется, толковая. Беру. Ты с отцом насчет долбленки не говорил?

Старшина давно хотел обзавестись легкой на ходу и вместительной долбленкой. На ней можно с шестом пройти любой перекат и любое мелководье, а если к такой лодке прицепить мотор, то ей и цены не будет. Долбленки из тополей делал Самсонов-старший.

– Говорил,– ответил Витька.– Дерево надо подыскать... Правда, есть у меня одно на примете...

Витька в самом деле помогал отцу, и тот давно доверял ему самые ответственные операции – пропарку и разводку лодок.

Копытов хотел сказать, что и сам не прочь поработать вместе с Самсоновыми и поучиться хитрому лодочному мастерству, но тут зазвонил телефон.

Старшина встал и взял трубку.

У него стало привычкой говорить по телефону стоя. Это помогало на лету схватывать суть разговора, быстро и по существу отвечать.

– Так-так,– хмурясь сказал Копытов.– Значит, кому-то не терпится. Сеть капроновая?

Самсонов вытянул шею и наставил ухо в сторону трубки.

– Помогу. Обязательно помогу,– заканчивая разговор, заверил собеседника старшина. Мельком взглянул на Самсонова и ухмыльнулся:

– Ворона в рот залетит, детектив несчастный...

Самсонов шевельнул ушами и покраснел. Копытов дружелюбно объяснил Витьке:

– Браконьеры шалят. Рыбинспектор сеть на реке нашел – за коряги запуталась.

Это не было чем-то необычным. Самсонов знал, что браконьеры нарушали правила ловли каждый год. Особенно они свирепствовали во время икромета, когда рыба, одурев, лезла на залитые луговины, косяками шла около берегов.

Самсонов заторопился в школу. Старшина сказал ему вслед:

– Мне за ночь книжку не осилить...

– Да хоть три ночи читайте,– засмеялся Самсонов.

Обычно утром у Копытова посетителей не бывает. Он даже

выкраивает часок-полтора посидеть над учебниками, потому что нынче решил поступить на заочное отделение юридического факультета. Но сегодня он едва успел проводить Самсонова, как в кабинет вошла женщина лет тридцати. На ней были резиновые сапожки, легкая рабочая куртка. Копытов обратил внимание на черные сросшиеся над переносицей брови. В глазах посетительницы застыла тревога, правое веко подергивалось от нервного тика, казалось, что женщина подмигивает.

– Проходите, садитесь,– показал старшина на диван.– Я слушаю.

Скоро он уже знал, что посетительницу зовут Анной Ивановной, работает она на лесном складе шахты. В последние дни Анна Ивановна стала замечать, что из штабелей исчезают доски. А ведь их выдавала она сама строго по нарядам. Вывезти доски без ее ведома практически невозможно: нужно

проезжать через проходную, где вахтер тщательно проверяет документы и груз.

Получалась чертовщина: лес не мог исчезнуть и в то же время исчезал.

Сегодня утром Анна Ивановна опять обнаружила пропажу рейки. При ревизии, понятно, это таинственное исчезновение выявится, и вина ляжет на нее.

– Конечно, у меня нет фактов,– вздохнула женщина, и правое веко ее задергалось.

Старшина задумчиво постучал карандашом о столешницу и спросил:

– Может быть, кого-то подозреваете? Каким же путем, по-вашему, исчезает лес?

Посетительница ни на кого напраслину возводить не хотела, а определенного ничего не знала.

– Вот так у нас и получается, гражданочка,– поучающе сказал Копытов.– Нет ни фактов, ни подозреваемых, а милиция – разбирайся...

Женщина встала, скрипнула сапожками.

– В следующий раз принесу фотографию воришек, чтобы вам полегче было,– горько выдохнула она.

Старшина вышел из-за стола. Он понимал, что обидел посетительницу своим мальчишеским высокомерием и поучающим тоном. Сколько раз он ругал себя за это.

– Извините,– потупился Копытов.– Нескладно у нас вышло.

Анна Ивановна пожала плечами.

– Бывает,– сказала она.– Я-то как лучше хотела.

И призналась:

– Боюсь я. Хоть и не виновная, а вдруг что случится? У меня дочка маленькая...

Копытову не давало покоя заявление работницы лесного склада. Он отложил все текущие дела и направился в поселковый Совет. Кому в первую очередь нужны доски и рейки? Тому, кто строится. Он составил список. Таких набралось более двадцати человек. В основном шахтеры, люди обеспеченные. Вот хотя бы Алексей Чернов. Старшина знает этого парня с длинными жилистыми руками. Чернов почему-то больше запомнился участковому не своей богатырской комплекцией, а добрым отношением к нему шахтеров. Они говорили о парне с уважением: «Наш Леша умеет работать». Портрет Чернова старшина видел в галерее Почета. Уже позднее он узнал, что Алексей был баптистом, а недавно, наперекор общине, женился на безбожнице и перестал ходить на молитвенные собрания.

Забойщику Чернову хватит денег не только на постройку дома, но и на автомобиль.

Карандаш скользил от одной фамилии к другой, и обо всех этих людях участковый не мог и не имел права думать плохо.

И хотя служба обязывала меньше всего доверяться чувствам, Копытов боялся каким-либо своим неосторожным шагом при проверке обидеть человека. Скажем, заявится он к тому же Фоме Руденко, поведет разговор о том о сем, а как подойти к главному? Кстати, Руденко – баптистский пресвитер. Иными словами, вожак общины. Пресвитер ходит в расшитой украинской рубашке, волосы мажет репейным маслом. От этих прилизанных, поблескивающих жиром волос и постоянной угодливой улыбки на лице Руденко казался старшине жалким, хотя участковый и понимал, что эта улыбка – вынужденная маска, вернее даже, оружие пресвитера в работе с верующими.

Руденко ведет пристройку к своему дому, где сейчас проходят молитвенные собрания. Правильнее сказать, строительство затеяла община баптистов, а пресвитер у них за прораба. Он нанимает плотников, добывает лес и пиломатериалы. Смешно и подумать, что Руденко поднимет руку на государственное имущество. Насколько Копытов знает, у баптистов одна из основных заповедей так и гласит: «Не укради!». Очень хорошая заповедь.

Старшина язвительно подумал: «Ну и ну, Шерлок Холмс. Между двух сосенок заблудился...»

Глава вторая ВИТАМИН

ВВОДИТ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Вениамин Витамин среди мальчишек считался знаменитостью по двум причинам: во-первых, у него не было переднего зуба, и он мог плеваться дальше всех второклассников; во-вторых, отец у Витамина работал сборщиком вторсырья, другими словами, разных ненужных тряпок, костей, бумаги и аптечных пузырьков. Собирал все это он, разъезжая по поселку на лошади с привязанными к дуге разноцветными шарами. В наше время никого не удивишь, если мальчишка сядет за руль автомобиля и поведет его. А вот проехать на телеге удается далеко не каждому. Витамин мог ездить сколько угодно. Катал он и ребят, если те предлагали ему новую марку.

Вчера совершенно неожиданно ему подарил интересную марку с космическим кораблем Павлик Звягинцев. Павлика в школе знали хорошо. Он был председателем совета отряда в пятом «А» классе и часто попадал в разные переделки. Однажды Звягинцев сдал в макулатуру свои учебники и их едва успели выручить – Витаминов отец уже повез бумагу на склад.

В другой раз Павлик перепутал двери и просидел весь урок с восьмиклассниками. Как-то вместо того, чтобы отнести классный журнал в учительскую, он по рассеянности сунул его в портфель и спокойно ходил с ним два дня. Между тем вся школа сбилась с ног, разыскивая этот журнал. После этого отъявленные лентяи и двоечники долго пожимали Звягинцеву руку и хвалили, а кто-то назвал его Пашей Наоборот.

Вчера Павлик просунулся в калитку и робко позвал Витамина:

– Венка, специально для тебя нашел марку...– потом стал выспрашивать, где отец, есть ли у него план работы.

– Какой тебе еще план? – удивился Витамин. Он почувствовал, что Паша Наоборот не зря пришел. Венка, хитро прищурив глаз, метко плюнул в пробегавшую по двору курицу и напрямик спросил:

– Марок-то много у тебя? Если на лошади кататься, то отец еще не вернулся.

– Да не обязательно сегодня,– заискивающе улыбнулся Павлик.– Мы тебе, Венка, лучших марок достанем. Целую неделю будем дарить.

– Кто мы? – удивился Витамин.– Это же, знаешь, сколько надо – целую неделю?

– А то не знаю,– усмехнулся Звягинцев.– Ясно, семь штук. Зато самых лучших, а мы – это наш пионерский отряд. Мы ведь соревнуемся с «бешниками». Сегодня на совете дружины решили: какой класс выйдет победителем – тот и поедет в Шушенское! Понимаешь, что это такое? Не куда-нибудь, а в Шушенское, где Ленин в ссылке жил.

– Не хуже тебя знаю,– обиделся Витамин.– Нам Ирина Владимировна книжку читала. Только о каком плане ты спрашивал?

И хотя Павлику не хотелось обо всем рассказывать Витамину, но пришлось, потому что от его расположения зависело многое. Во-первых, Звягинцев хочет у Венки попросить лошадь; во-вторых, узнать, на какие улицы отец давно не ездил. Вот поэтому Павлик и спрашивал о плане работы.

– У отца план известный,– по-взрослому сказал Венка.– Его план даже лошадь наизусть выучила – сама около каждого пивного ларька останавливается...

О том, что отец Витамина любил выпить, знали все мальчишки. Сборщик тряпья постоянно был навеселе, а когда выпивал лишнего, то вставал на телегу и кричал:

– Эй, мальцы, вали сюда, пока я добрый.

Ребята не заставляли себя упрашивать и окружали телегу.

Венкин отец доставал из мешка разноцветные шары и совал их в руки мальчишкам и девчонкам:

– Берите, забавляйтесь. Знайте Бедарева.

В такие моменты отец был шумливым. Дома он прижимал к себе Венку и говорил:

– Ты, сынка, думаешь, у тебя отец так себе, простачок? Нет, шалишь. Я, брат, шофер первого класса. Это не тяп-ляп. В армии, Венка, твой отец генерала возил, самого командира дивизии. Так что учти и гордись отцом.

Он хлопал сына и дышал на него водочным перегаром.

– Мы еще так заживем, так заживем...

Но ни сам отец, ни тем более Венка не знали, как и когда они заживут. Витамин говорил:

– Бросил бы пить-то. Шофер ведь, а лошадью правишь...

Отец опускал голову и убито соглашался:

– Верно, верно... Измучил я вас...

В такие минуты Витамину было жалко отца.

– Ну так как, Венка, выручишь? – переминаясь с ноги на ногу, спросил Паша Наоборот. Ботинки у него, как обычно, расшнуровались, и шнурками, ползающими по земле, увлеченно играл котенок.

– А то не выручу,– ответил Венка.– Будто не понимаю, что в Шушенское каждому хочется съездить. У нас вожатая звездочки тоже сегодня уезжает. Прямо в Москву. У нее папа военный, вот ей и повезло.

– Вожатая? – насторожился Павлик.– Совсем уезжает?

– А то не совсем. Вот скоро провожать пойду.

– Здорово! – непонятно чему обрадовался Звягинцев.

Когда Паша Наоборот ушел, Витамин посидел-посидел на

крылечке и направился в гости к своему соседу пятикласснику Ваське Фонарикову. Ваську в классе считали закоренелым двоечником и драчуном. Жили они вдвоем с бабушкой, и та ничего не могла поделать с внуком. Бабушка постоянно хлопотала по хозяйству – она держала двух коз, поросенка и кур. Хватало работы и Ваське. Весной приходилось садить картошку и овощи; с появлением первой травки выгонять коз на пастбище. Васька проклинал их, козы даже снились ему в образе чертей. Фонариков призывал на них гром и молнию, но с козами ничего не делалось. Едва завидев своего пастуха, они начинали такой концерт, что Васька затыкал уши и торопливо выгонял коз на поляны. Фонариков давно вел с бабушкой разговор о том, чтобы продать их. Но молоко покупали охотно, и та отмахивалась от внука:

– И не подумаю. Козочки – это же наши кормилицы.

и

Витамин знал, что Фонариков еще в прошлом году дрался с Пашей Наоборот из-за этих коз. В тот день Васька, как обычно, пас их на краю оврага. Потом стало жарко, и он решил на полчасика сбегать к речке. Когда возвращался, то увидел на поляне Звягинцева в окружении мальчишек. Павлик говорил:

– Не трусьте, козы не бодучие. Садитесь на них и смело ездите. И Васьки не бойтесь. Козий пастух купаться удрал.

«Козьего пастуха» Васька стерпеть не смог, и Павлик вернулся домой с синяком под глазом. С тех пор мальчишки так и не помирились.

Васька убирал из стайки навоз. Витамин сообщил ему:

– Паша Наоборот сейчас приходил...

Фонариков насторожился. Венка сделал паузу и, будто между прочим, продолжал:

– «Ашники» в Шушенское едут. Уже узнавали, сколько билет стоит...

Витамин любил приврать и сейчас наблюдал, как будет Васька реагировать на такое известие.

– Брехня! —уверенно сказал Фонариков.– С какой это стати они поедут?

– Не веришь – не надо,– как можно равнодушнее ответил Витамин. О том, что Павлик просил лошадь, он решил не говорить: сболтнешь раньше времени и не увидишь обещанных марок. Но зато он вспомнил, что на прошлой недели просил у Фонарикова поносить замечательный перочинный ножик и тот не дал. За это он решил позлить Ваську.

– Паша Наоборот сказал, что все собирается Фонарикову фонарей наставить, да руки не доходят...

Васька воткнул вилы в навоз и присвистнул:

– Ври да не завирайся...

– А что? – осмелел Витамин. И для пущей важности сочинил о том, что «ашники» проводили тайное собрание и клялись на нем учиться только на «пятерки».

– Свежо предание, да верится с трудом,– как-то нерешительно сказал Васька и прикусил губу.

На другой день Фонариков привел Витамина в свой класс. Тот пятился к выходу и боязливо посматривал на ребят.

– Не трусь, Венка,– успокаивал его Фонариков.– Давай, рассказывай все, что знаешь...

Длинноногая и худющая Галка Павлова, прислонившись к подоконнику, усмехнулась:

– Опять что-нибудь затеял, Фонариков, да?

Витамин повеселел. Он с надеждой посмотрел на Павлову и попросил:

– Скажи ему – пусть отпустит. Прицепился, как репей...

К Галке он обращался потому, что знал: у пятиклассников она – заводила. Павлова не хуже любого мальчишки играла в футбол, не боялась лазить на деревья и, кроме всего, училась на круглые пятерки. Галку уже два года подряд выбирали председателем совета отряда.

– Отпусти его, Фонариков,– приказала Галка.—Не удерет. Удерет – поймаем. А ты выкладывай, что знаешь...

Витамин уже раскаивался, что вчера наговорил Фонарикову лишнего. Теперь он оказался между двух огней. Наврешь о Звягинцеве – Павлик отколотит, начнешь оправдываться – Васька Фонариков по головке не погладит. Хитрый Витамин решил отмалчиваться.

– Ну, выкладывай! – поторопила Галка. Венка неопределенно пожал плечами.

– Ты говорил, что «ашники» в Шушенское едут? – подступил к нему Фонариков. Венка взглянул на ребят и увидел, как «бешники» с интересом посматривают на него. Паша Наоборот о Шушенском говорил. Правда, не о том, что «ашники» едут туда, а о том, что хотели бы поехать. Но в этих тонкостях едва ли потом кто сможет разобраться. И Витамин признался:

– Конечно, говорил.

Ребята зашумели. Галка жестом велела всем успокоиться и укоризненно сказала:

– Будьте посерьезней, не устраивайте базар. Я сегодня сама вам хотела сказать, да Витамин опередил. На совете дружины в самом деле решили, что классы-победители поедут в Шушенское. Вы, наверно, не забыли еще, что мы соревнуемся с «ашниками». Не знаю, почему Звягинцев решил, что они, а не мы поедем. Здесь еще надо посмотреть, кто кого...

– Надо поднажать.

– И Звягинцева на место поставить...

– У них двоек не меньше нашего...

Витамин облегченно вздохнул. Он хотел было улизнуть, но Фонариков вовремя схватил его за штанину и велел рассказать о тайном собрании «ашников».

Девочки изумленно ахнули:

– Тайное собрание?

– И не только собрание. Но и клятву приняли,– сказал классу Фонариков.– Вот он какой, Паша Наоборот, прыткий... Да ты рассказывай, Витамин.

Но Венке совсем не хотелось вспоминать о собрании. Витамин всячески хотел уйти от разговора.

– Что ты ко мне привязался, Васька,– сказал он.– Сам же говорил, что «ашники» вас обжали по сбору металлолома и макулатуры. Да и двоек у них, наверно, меньше...

– По существу говори!—строго прервала Галка второклассника.– Это когда они по макулатуре победили? С месяц назад? То-то и оно. А вот о тайном собрании – это любопытно.

Витамин молчал. Фонариков махнул на него рукой:

– Значит, так! Это тайное собрание они провели вчера в раздевалке и будто поклялись пас победить. Витамин говорил мне, что под клятвой они расписались собственной кровью, только он, думаю, сочинил это...

Галка тяжело вздохнула и сказала:

– Поклясться проще всего, а вот как они думают с двоечниками быть?

Фонариков немного смутился и опустил голову. Потом буркнул:

– По-твоему, двоечники – совсем никудышные люди, да?

Павлова улыбнулась:

– Ага! Ловлю на слове. Ты сможешь учиться лучше?

– Я не Паша Наоборот, клясться не буду.

На следующей перемене Галка Павлова отправилась в разведку. Встретила знакомую девочку из пятого «А» и кивнула ей. По коридору пронесся взъерошенный мальчуган.

– Ежик несчастный,– сказала ему вдогонку девочка.– Двойку схлопотал, а нисколечко не переживает.

Галка насторожилась.

– А ведь клялся, наверно, что будет отличником,– заметила Павлова.

– Такой поклянется, жди,– махнула рукой девочка.– Только и знает с кинокамерой носиться. Разные гайки-винтики выменивает получше цыгана. Вчера по географии получил тройку, а сегодня понадеялся, что не спросят, и не стал готовиться...

– Бывает,– согласилась Галка.– Клятву подписывали, а сами не думали, что ее выполнять надо.

– Какую клятву? – заинтересовалась знакомая.

– Ага, темнишь. А мы все знаем.

Девочка пообещала:

– Ладно, сегодня на совете отряда я разберусь.

На последней перемене Павлова сообщила:

– После уроков у «ашников» совет отряда.

– Надо разведать, о чем они будут говорить,– предложил Фонариков.– Может, Паша Наоборот что-нибудь такое затеял... Не зря же он узнавал, сколько стоит билет до Шушенского...

Галка пожала плечами. Она, конечно, согласна с Васькой. Но разведать не так-то просто. Звягинцев, понятно, на совет не пустит.

– Можно спрятаться в пионерской комнате,– крикнули с задней парты.

– Нечестно! – возразили с передней.

Галка вспыхнула:

– Честно-нечестно, а в хвосте у «ашников» вам плестись нравится? Ответьте, вас устраивает, если не мы, а Паша Наоборот в Шушенское поедет?

– Послать Павлову в разведку,– сказал Фонариков.– Галка сможет. Я бы пошел, да боюсь, со Звягинцевым драться полезу.

Павлова покраснела и согласилась:

– Если отряд доверяет, то я не отказываюсь.

Сразу же после звонка Галка поднялась на второй этаж и юркнула в пионерскую комнату. Там, к счастью, никого не было. Павлова осмотрелась, открыла дверцу вделанного в стену шкафа, забитого старыми стенгазетами, фанерой и плакатами, осторожно сдвинула фанеру, протиснулась внутрь, стала ждать. Тихо.

Скрипнула дверь.

– Ну и денек сегодня,– узнала Галка голос Паши Наоборот.– Я чуял, что «бешники» что-то готовят против нас, но что? И вот сегодня один знакомый товарищ сообщил: «бешники» приняли клятву. Будто самый отъявленный двоечник Васька Фонариков разрезал ножичком палец и собственной кровью поклялся: будет получать только пятерки, а если причина уважительная, то, на худой случай, четверки.

Галка Павлова ухмыльнулась и подумала, что все эти сказки – работа Витамина, а она, как дурочка, поверила его небылицам. И вот сейчас сидит в тесном ящике и боится пошевелиться, чтобы не опозориться перед всей школой. Не лучше и Паша Наоборот: принял всерьез россказни Венки.

– В общем, не наше дело – пусть кровью подписываются, если хотят. А в Шушенское мы поедем. Я уже кое-что предпринял. Только надо марки найти... Семь штук.

Галка насторожилась.

– Расскажи, Павлик, пожалуйста, зачем марки? – услышала Павлова девчоночий голос.– И еще объясни, какую клятву наши мальчишки принимали? Ты «бешников» ругаешь, а сами что-то мудрите и от девочек скрываете...

В носу засвербило, и Галка с испугом подумала, что ей не удержаться и сейчас она чихнет, ее выволокут из шкафа и потом все, кому вздумается, будут показывать на нее пальцами. Дура она, дура. Зачем только приперлась и, как паук, забилась в темноту? Галка схватилась за нос и больно ущипнула его. Чихать вроде расхотелось, и Павловой жизнь показалась чуток веселее.

– ...не первая спрашиваешь. Это «бешники» принимали клятву, а не мы. А насчет марок пока рано говорить...

Галка разочарованно опустила голову. Ноги сделались ватными, она еле стояла. А Павлик принялся воспитывать Ёжика.

– Объясни, Орлов, почему по географии не выучил? Может, тебя Павлова подговорила получать двойки и тянуть класс назад?

– Никто меня не подговаривал,– защищался Орлов.– Разве два раза подряд спрашивать – это по закону, да? Чем меня пилить, ты бы лучше рассказал, как это Васька Фонариков пятерочником хочет стать...

– Я откуда знаю. Чтобы побывать в Шушенском, «бешники» на что угодно пойдут.

– Может, у них домашние задания станут записывать на магнитофонную ленту и заставят двоечников прослушивать эту ленту во сне? – высказал кто-то предположение.

– Пусть хоть по телевизору их учат,– сказал Павлик.– Я узнал, что во втором классе нет вожатого звездочки. Надо направить туда человека.

Учтем, подумала Галка. Ее туфлю кто-то легонько царапнул, и Павлова догадалась, что это мышка. Галка очень боялась мышек. Позабыв об осторожности, она совсем негромко взвизгнула, тут же прикусив язык.

Заскрипели стулья, застучали каблуки.

– Может, обыскать? – со страхом услышала Галка голос Ежика.

– Ерунда! – успокоил ребят Паша Наоборот.– Это, так и знай, Васька Фонариков в коридоре девчонку колошматит, вот она и визжит.

Павлова стояла ни жива ни мертва. Ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди и что его стук сейчас услышит Звягинцев с товарищами. Галка прижала сердце ладонью, стараясь дышать как можно тише.

В комнате стихло. До Галки донесся девчоночий голос:

– Фонариков лучше поклялся бы руки не распускать. Несчастный драчун – еще в отличники лезет. Если «бешники» станут его прощать, то он и нас скоро начнет колошматить.

Засмеялся Звягинцев:

– Но ведь это же хорошо, это прямо замечательно.

– Ничего замечательного не вижу. Когда он тебе синяк посадил, ты не радовался.

– Так то было в прошлом году, а нынче совсем другое. Пусть колотит – спасибо скажу. Вы поймите, что Фонариков поставит «бешникам» такую подножку... Я каждую его драку стану записывать, а потом на совете дружины выложу. Скажу, вот они, подвиги «бешников», решайте, достойны они ехать в Шушенское?..

Галка от изумления даже рот разинула. Ну и Паша Наоборот, ну и коварный человек...

– Дело говоришь,– подал голос Ежик.– Надо наших девчонок специально подговорить: пусть они Ваську задирают.

– И вообще на совете дружины будут многое учитывать,– продолжал Павлик.– Вот ты, Еж, ни одного поручения не имеешь...

– У меня же камера,– с гордостью сказал Орлов.– Она уйму времени требует...

– Так то для себя ты возишься, а отряду никакой пользы. Надо тебя вожатым в звездочку...

– Малышам носы вытирать, да? – обиделся Ежик.