Текст книги "Зона действия"

Автор книги: Геннадий Блинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая. Яшка исчезает из поселка. Поиски решено продолжить в окрестностях Черного озера. Беглец обнаружен. Яшка не хочет шить, стряпать и гладить…

Марфуша несколько раз нажала на кнопку звонка. В Яшкиной квартире было тихо. Антошка на всякий случай стукнул по двери кулаком, но никто не отозвался.

– Яшка куда-то исчез, – вздохнула Марфуша. – Где бы он мог быть?

– В штабе его надо искать, – сказал Антошка. – Яшка не должен струсить. А задирает нос он не от хорошей жизни.

На попутной машине ребята доехали до штаба. Яшки там не оказалось. Но зато от дежурного узнали, что рано, еще до восьми часов, в штаб действительно приходил паренек, взъерошенный, как воробей после драки. Здесь же сидел Жора Айропетян. Тот увидел мальчика, обрадовался:

– Дорогой! Я тебя жду как красное солнышко.

Паренек протянул Жоре пленку.

– Я надеялся, что ты снимки сделаешь, – сказал Жора.

Мальчик чуть не плакал.

– На этой пленке была сфотографирована моя мать, – сказал он. – Да, моя мать, это она бросила сумку с продуктами.

Жора посмотрел на пленку и строго спросил:

– Где эти кадры?

И тогда мальчик заплакал. Сквозь слезы он рассказал, что вечером дал родителям посмотреть пленку, пристыдил мать, а утром обнаружил, что, пока он спал, кто-то из них обличающие кадры вырезал.

– Жора бушевал, – рассказывал дежурный. – Он кричал, что перестает верить людям, даже пионерам.

Паренек тем временем куда-то исчез.

Антошка с Марфушей посидели немного в штабе. Теперь сюда строители шли один за другим, и дежурный едва успевал записывать их сигналы.

– Странно получается, – рассказывал парень из бригады каменщиков. – Мы стоим из-за нехватки раствора и кирпича, а у Лорина излишки. Вы разберитесь.

Опять об Яшкином отце Антошка услышал нелестные слова. Раствор, как он теперь уже знал, на стройке был камнем преткновения. Его не хватало, раствор рвали из рук, от него зависели заработки, выполнения плана, премии. Лорину-старшему удавалось получать раствор постоянно. Что он – самый везучий или гипнотизер?

В тот день ребята снова оказались в квартире Савелия Ивановича и бабушки Маши. Им нужен был совет, и они пришли к старикам. Глаза у бабушки Маши загорелись, она отложила потрепанный детектив и поинтересовалась:

– Обыскали весь поселок, были на стройке, а на след дружка так и не наткнулись? Ну что ж, следопыты из вас пока никудышные. Давайте в уме схематично прикинем возможные места его пребывания.

Савелий Иванович лукаво подмигнул ребятам и сказал:

– Комиссар Мегрэ берется за розыск преступника. А вы не подумали, что парень захотел кушать и пошел к матери в столовую?

– Не подумали, – ответил Антошка. – Не пойдет туда Яшка.

Бабушка Маша поучительно сказала:

– Ты, Савелий, подал довольно интересную мысль. Неважно, пошел ли Яшка в столовую или нет – важно выяснить обстоятельства, которые предшествовали сегодняшнему утру, – и она победоносно посмотрела на всех. Антошке было странно, что Савелия Ивановича, этого пожилого, с седыми усами человека, прошедшего огонь и воду, и медные трубы, можно называть по-мальчишески коротко – просто Савелий. Бабушка Маша, представляя себя опытным детективом, продолжала наставлять ребят: – О всех событиях нам расскажут здравствующие свидетели.

Марфуша взволнованно перебила старушку:

– Здравствующие? Вы думаете, что с Яшей случилось непоправимое?

Бабушка Маша снисходительно улыбнулась:

– Полно, Марфушенька. Ничего с вашим дружком не случилось. Просто так принято говорить: раз свидетель живой, то, следовательно, он здравствующий.

– Яшка ваш тоже здравствующий тип, уши бы ему надрать, – ухмыльнулся Савелий Иванович.

– Савелий, так говорить о детях непедагогично, – поучительно заметила бабушка Маша. Учительница в ней не умирала. Антошка подумал, что Савелию Ивановичу, наверное, досталось немало горьких минут: попробуй выслушай все эти очень правильные нравоучения. Но комендант, видимо, уже смирился со своей участью, потому что виновато сказал, подмигивая ребятам:

– Исправлюсь, Машенька.

Мария Федоровна кивнула и раздумчиво сказала:

– Запутанным делом с пропажей мальчика я займусь сама. Тебе, пожалуй, Савелий, это будет не по силам.

Бабушка Маша шла впереди. Многие девчата оглядывались, и Антошка заметил, что они пристально рассматривают ярко-зеленую шляпку бывшей учительницы. Шляпка походила на глубокую тарелку с загнутыми кверху краями, и своей необычностью привлекала внимание модниц. Шляпка была куплена еще во времена нэпа, когда Мария Федоровна и не думала, что ее станут называть бабушкой. Она тогда работала сельской учительницей, и к ней на свидание ходил молодой кузнец Савелий Лагутин.

Бабушка Маша вела ребят в набитую людьми столовую. Она подошла к одному из столиков:

– Хорошо ли кормят? – спросила бабушка Маша и провела пальцем по столешнице, осуждающе покачивая головой: на пальце остались сальные следы.

– Вы не из Министерства торговли? – ухмыльнулся строитель.

– Хуже, – отбрила его баба Маша. – Мы из женсовета и печемся о вас, этаких бегемотах, – и она улыбнулась парню. Тот не переставал дурачиться:

– А сопровождающие вас лица тоже из женсовета?

– Полно, полно, – дружелюбно сказала бабушка Маша. – Ну, так как, в самом деле, кормят?

– Хуже надо, да некуда, – серьезно ответил парень. – Говорят, тащат отсюда безбожно, а нам вот остатки сладки…

– Так-так… Разберемся, – пообещала бабушка Маша.

Оказывается, Яшкина мама работала директором столовой и была хорошо знакома с представительницей женсовета. Она пригласила гостей в свой кабинет, вытащила из стола плитки шоколада и сунула их ребятам. Антошка подумал, что плитки скорее всего ворованные, и положил свою на стол. Марфуша тоже протянула шоколад директорше:

– Спасибо, Изольда Яковлевна. У меня зубы болят.

Антошка знал: никакие зубы у Марфушки не болели.

Яшкина мать хлопотала около бабушки Маши:

– Мария Федоровна, милая, как долго мы не встречались! Живем рядышком, а все недосуг. Как здоровье?

Баба Маша испытующе осмотрела хозяйку кабинета с ног до головы и сказала:

– Здоровье у нас, как говорят, слава богу – не дай бог. Ну, да это неинтересно, о наших болячках. Скажи лучше, что с сыном случилось?

Изольда Яковлевна растерянно посмотрела на ребят и испуганно спросила, опускаясь на стул:

– Что с ним?

– Вот я и спрашиваю, – построжела бабушка Маша: – Кто из фотопленки кадры вырезал?

Яшкина мать рукавом халата смахнула с лица пот и облегченно выдохнула:

– Вы так до инфаркта, Мария Федоровна, можете довести. Ничего не понимаю: о какой фотопленке вы говорите?

И она обиженно дернула плечами.

Баба Маша встала. С упреком покачала головой.

– Не вышло у нас разговора, Изольда Яковлевна. Очень сожалею. Боюсь – погубите юного человека: на ногах он пока нетвердо стоит.

Директор столовой молчала.

Бабушка Маша двинулась к выходу. Ребята направились следом.

– Марфуша, где сейчас Яков? – окликнула девочку Изольда Яковлевна.

– Мы его не можем найти, обыскали весь поселок.

Грузная женщина обмякла, ноги ее плохо держали. Она прислонилась к стене.

– Господи, да где же он? – сама себе сказала она, уже не обращая внимания на ребят.

Мария Федоровна гордо зашагала по улице, покачивая своей шляпкой доисторических времен. Около общежития неудачливые следователи сели на садовую скамейку и стали подводить итоги своего похода в столовую. Баба Маша не унывала. Она старалась убедить ребят, что от Яшкиной мамы ничего путного и не ожидала. Изольда Яковлевна никогда не отличалась искренностью, и в данном случае себе не изменила. Но отчаиваться не следует. И бабушка Маша заставила ребят вспомнить, где они бывали последние несколько дней. И тут, перечислив все закутки поселка, Марфуша вдруг захлопала в ладоши.

– Баба Маша, вы правы. Конечно, он там.

– Где же он, детка? – не теряя хладнокровия, спросила старушка. Марфуша таинственно прошептала:

– Он мог убежать на Черное озеро.

– Выкладывай же все, что известно об этом загадочном озере?

И Марфуша рассказала о том, как сначала они вдвоем с Яшкой, а потом уже и втроем ходили туда, купались, ловили рыбу.

– Яшка там хотел соорудить шалаш из веток и камыша.

– Так-так, – многозначительно сказала баба Маша. – Изобрази-ка все это вот здесь, – и она кивнула на пыльную проселочную дорогу.

А когда перед ней на песке была начерчена схема озера и шалаша, бабушка Маша удовлетворенно заметила: – Так я и думала: у ребят всегда есть скрытое от чужого глаза прибежище.

Из магазина вышли Савелий Иванович в тряпичной фуражке с пластмассовым козырьком и Игорек в белой панаме. В руках у них были стаканчики с мороженым. Они кусали мороженое и оживленно перебрасывались репликами. Бабушка Маша, увидев эту парочку, даже привстала со скамейки и испуганно всплеснула руками:

– Боже мой, он разрешил Игорьку мороженое!

Савелий Иванович тоже заметил жену и выронил мороженое, торопливо что-то шепнул мальчишке. Игорек быстро швырнул стаканчик в кусты акации и вытер губы рукавом.

– Савелий, побойся бога. Ты должен был всегда помнить: где мороженое – там и ангина.

Антошке хотелось побежать в кусты и подобрать стаканчик с ледяным содержимым – на улице стояла жарынь и во рту пересохло.

Хромой Комендант, оправдываясь, что-то невразумительно пробормотал, Мария Федоровна осуждающе покачала головой:

– Определенно, вас вдвоем оставлять нельзя.

Потом бабушка Маша заявила, что поиски Яшки она не оставит, и надо немедленно отправляться на Черное озеро. Разумеется, она сейчас забежит домой, переоденется, захватит для несчастного мальчика еды, и они все вместе отправятся на поиски. Между прочим, Савелия Ивановича и Игорька ей бы не хотелось оставлять без присмотра, и она не станет возражать, если и они пойдут вместе с остальными. Игорек покосился на Антошку и шепотом предложил:

– Удерем?

Антошка ухмыльнулся. От бабушки Маши, пожалуй, не удерешь. К тому же Яшку и в самом деле надо искать.

Путешественники шли гуськом. Впереди – Марфуша, за ней – бабушка Маша, Антошке пришлось вести Игорька за руку, помогать ему перескакивать через траншеи, перебираться через рвы по узким гнущимся переходам. Савелий Иванович с рюкзаком за плечами замыкал шествие.

Стройка кипела: шли машины, экскаваторы копали землю, каменщики выкладывали стены многочисленных объектов. С одного из них крикнули:

– Привет мастерам советского туризма!

Бабушка Маша сняла широкополую соломенную шляпу, в каких любят форсить ковбои в фильмах о прериях, помахала ей и отпарировала:

– Слава передовикам производства!

– Маша, – обеспокоенно обратился к ней Савелий Иванович. – С твоим сердцем по этим дебрям… Может, вернемся?

Бабушка Маша решительно отрубила:

– К дьяволу сердце! Помнишь, Савелий, как мы в молодости встречали зори, жгли костры и варили уху?

– Как не помню…

Марфуша завела путешественников в кусты. Узкая тропка виляла среди тальника и черемушника, устремляясь к камышам. Антошка почуял запах дыма. Бабушка Маша тихо окликнула Марфушу и остановилась:

– Неподалеку кто-то есть, – таинственно сказала она. – Главное, нам не обнаружить себя. Особенно кашлем и чиханием – это в первую очередь относится к тем, кто любит мороженое…

Игорек засопел, Савелий Иванович виновато опустил глаза. Стараясь не наступать на сучья, поисковая группа пошла на запах дыма. Дым стлался по земле, а огня все еще не было видно. Но вот путешественники вышли на небольшую поляну. Под высоким тополем сидел Яшка и смотрел на костер. Над огнем висел котелок.

– Привет, Робинзон Крузо! – весело сказала бабушка Маша.

Яшка испуганно заморгал, потряс головой, видимо, ничего не соображая, и, встав на четвереньки, юркнул под раскидистый полог кустарника. Это случилось так быстро, что если бы Антошка сам не видел Яшку, то не поверил бы, что за считанные секунды человек может исчезнуть.

– Яшка! – ошалело закричал он. – Не удирай, Яшка, это же мы…

Неподалеку от путешественников кусты тальника вздрогнули, но тут же успокоились.

– Окружить! – командовала бабушка Маша. – Савелий, заходи со стороны озера… Диктую ультиматум, сдавшимся добровольно даруем свободу…

Игорек подошел к костру, палочкой снял с котелка крышку и понюхал.

– Картошку варит, – определил он. Потом крикнул:

– Яшка, вылазь, баба Маша тебе ватрушки и колбасы принесла.

Яшка басовито сказал из кустов:

– Не надо мне ваших ватрушек… Я картошку поем…

– Колбасу «краковскую» тоже не хочешь?

Яшка молчал.

– От малосольных огурцов отказываешься?..

Слышно было, как Яшка сопит.

– Мы с Савелием Ивановичем черешню на базаре купили – пальчики оближешь…

Яшка запыхтел сильнее.

– Я бы лучше колбасы. И лука тоже, – признался он, выползая на поляну.

Все расселись вокруг костра и смотрели на беглеца, ожидая, когда он начнет рассказывать о своих планах. Яшка понурил голову и тихо сказал:

– Ушел я из дома, – и будто сомневаясь, что ему поверили, повторил: – Ушел… Навсегда…

– Дела, – протянул Савелий Иванович. – Как же так, Яков? От кровных отца и матери уйти – нечасто так случается…

Яшка будто снял с себя какой-то внутренний тормоз. Он заплакал. И, сквозь слезы, стал говорить о том, что ему нет больше мочи уже слушать, как родители вечерами рассуждают о богатстве. Сейчас они решили купить легковую машину и все заработанные деньги складывают на сберкнижку. А Яшка вынужден есть ворованное. Мать каждый день тащит из столовой сумками самые разные продукты.

– Не хочу, чтобы на меня пальцами показывали. Я не вор, мне чужого не надо, – всхлипывал Яшка.

– Успокойся, парень, – сказал Савелий Иванович. – Тебя ведь никто не обвиняет…

– Я сам себя обвиняю. Мне противно жить за счет чужих гарниров.

Яшка замолчал. Марфуша взяла его руку и, перебирая пальцы, шептала, словно заколдовывала:

– Ты же сильный, и все на свои места встанет. А тебя мы не бросим…

Потом бабушка Маша вытащила из рюкзака сковороду, поджарила «краковскую» колбасу, налила из термоса душистый чай, и все ели с малосольными огурцами и колбасой сваренную Яшкой картошку. Яшка уплетал за обе щеки, потому что с вечера ничего не ел.

– Надо нам чаще, Савелий, на воздух. Компания у нас подобралась подходящая, – сказала бабушка Маша. – Не возражаете, белолицые братья, хотя бы в неделю раз устраивать ужины на берегу озера?

– Можете завтра приходить, – повеселел Яшка. – Я рыбы наловлю, уху сварим.

Домой он возвращаться наотрез отказывался. Ему ведь мама прямо заявила:

– Если хоть кому-нибудь признаешься, что на фотопленке сняли меня, можешь домой не приходить.

Она, видите ли, беспокоится за свой авторитет. И боится, что может потерять директорское кресло. Только кому нужен такой авторитет? А он, Яшка, старается от ребят скрывать место работы матери. Отец идет у матери на поводу, никогда не возмутится этими набитыми сумками с дармовыми продуктами. Наоборот, чуть ли не ликует:

– Наша мама пришла, молока принесла.

А сумку, которую в пору таскать богатырям, называет скатертью-самобранкой.

Он, Яшка, хочет жить по справедливости. Он не хочет изворачиваться, лгать, прятать от людей глаза. Он, в конце концов, носит пионерский галстук!

Кто-то из родителей пошел даже на такую подлость, что вырезал из пленки кадры, которые обличают мать. А Жора Айропетян не разобрался и заявил, что Яшка плохой пионер и не оправдал доверие комсомольского штаба. Он и в самом деле, наверное, плохой пионер, если не хотел печатать фотографии матери с ворованными продуктами… Но скрывать правду Яшка не станет. Он Антону сразу же признался, что на фотопленке мать.

– Жора погорячился, – сказал Антошка. – Да и не проживешь в шалаше.

– Верно, – поддержал Савелий Иванович. – Ты, парень, в людей не теряй веру, они всегда в трудный момент руку протянут…

Из кустов вынырнул Игорек.

– Не поддавайся, Яша. В таком шалаше можно жить. Если дыры заткнуть, то и дождь не замочит. Только ты как из-под снега зимой думаешь вылазить? – деловито спросил он.

Яшка покосился на мальчишку и показал ему кулак:

– Иди-ка ты отсюда, – и буркнул: – В детдом пойду…

– Все это не так просто. При живых родителях в детский дом не берут. А за мелкие провинности родительских прав не лишают, голубчик, – сказала бабушка Маша.

– Это не мелкие провинности, – рассердился Яшка. – Вы что, хотите, чтобы и я стал мошенником?

– Боже упаси, – замахала руками бабушка Маша. – Сама век чужого не брала, и другим не советую… Только твое дело надо обмозговать. Следовательно, ты возвращаешься в поселок. Пусть не домой – у нас поживешь. А там всем миром решим, как быть дальше.

– Верно. По рукам? – спросил Савелий Иванович и протянул Яшке свою большую, увитую голубыми венами руку. Яшка неуверенно положил свою маленькую ладонь на ладонь Хромого Коменданта.

Потом купались. Бабушка Маша постоянно кричала, чтобы далеко не заплывали и не ныряли. А когда Марфуша попыталась достать дно и ее долго не было на поверхности, бабушка Маша всполошилась и приказала купальщикам вылазить на берег. Савелий Иванович, поеживаясь, стоял в камышах, и Антошка увидел, что кожа у него на спине сморщенная, и догадался, что это рана.

Комендант забрел в озеро и хотел поплыть, но бабушка Маша строго предупредила:

– Савелий, не доводи меня до инфаркта. Не вздумай лихачить. Отошли годики, когда через реку переплывал…

– Утону – домой не приду, – пошутил Савелий Иванович.

– Вот-вот, оставляй меня одну под старость лет, – сказала бабушка Маша, и Хромой Комендант, наскоро окупнувшись, послушно вылез на берег.

По дороге в поселок Игорек шел с Яшкой и рассказывал, какая перспектива ожидает недавнего Робинзона.

– Теперь мне станет легче, – рассуждал он. – Бабушка Маша от меня отступится и начнет воспитывать тебя. Утром зарядку будешь делать. Ну, зубы чистить обязательно.

– По-правдишному? – поинтересовался Яшка. Зубы он не очень любил чистить.

– Еще как. Меня она учила гладить рубашку. Чтобы я дармоедом не рос. Но я прожег рукав, и бабушка отступилась – сказала, что у меня нет выдержки. Что-что, а вязать носки она тебя обязательно заставит.

– Брось заливать. Не на того напал, – не поверил Яшка Игорьку.

– Вязать еще можно, – продолжал Игорек, будто и не слышал реплики собеседника. – Мне даже нравится спицами играть и клубком дразнить кота. А вот крестом вышивать не могу научиться…

– Иди ты! Я тебе не девчонка: вязать-вышивать…

– Я тоже не девчонка, а бабушка Маша мне показывает, как стряпать ватрушки, пончики, всякие финтифлюшки. Научишься, опять убежишь куда-нибудь подальше в кусты – и начнешь стряпать, потому что от одной вареной картошки и ноги можно протянуть…

Яшка покосился на мальчишку. Он никак не мог понять: или тот разыгрывает его, или в самом деле бабушка Маша заставляет своих подопечных вязать, вышивать, стряпать. В общем-то, Яшка не очень верил Игорьку, но на всякий случай спросил:

– Как же ты терпишь все эти финтифлюшки-пончики?

Игорек хитро стрельнул глазенками и вздохнул:

– Куда денешься? Когда баба Маша начнет учить тебя шить на машинке трусы, вот тогда взвоешь…

– Ну уж нет, – пригрозил кому-то Яшка. – Не на того напали.

Он с подозрением начал посматривать на бодро шагавшую бабушку Машу.

Около поселка Яшка остановился и сказал:

– Дальше не пойду.

– Мы же договаривались, – недоумевала ничего не подозревавшая Мария Федоровна. – Поживешь у нас, скучать не придется.

– Это точно – не заскучаешь. Тут меня, спасибо, ввели в курс дела…

Яшка был упрямым человеком. И сколько бабушка Маша и Савелий Иванович не бились – уговорить его так и не смогли.

– Несколько дней перекантуюсь где-нибудь, а там видно будет, – сказал он.

Игорек ухмыльнулся.

Старики, обиженные и глубоко разочарованные, ушли домой. Ребята остались втроем.

– Чего это ты закапризничал? – спросил Антошка. – Пацан тебе ахинею городил, а ты все за чистую монету принял…

– Я бабу Машу тоже не первый день знаю. Вязать-то она, может, и не будет учить, а как начнет воспитывать – свет белый не взлюбишь…

Люди возвращались с работы. Вечерело. Солнце потихоньку пряталось за вершину Маяковой горы. От озера пахло сыростью. В воздухе загудели комары. Марфуша робко сказала:

– Мальчишки, у меня предложение есть. Я думала-думала и надумала.

– Говори конкретно, – попросил Яшка. – Что же ты надумала?

Марфуша улыбнулась и ответила:

– Я очень хорошее надумала. Ты, Яшка, должен жить с Глебом Коржецким…

– С какой это стати я должен у него жить? Приду и заявлю: «Здравствуйте, я ваша тетя!» А он мне: «Постарайтесь, дорогая тетя, закрыть дверь с другой стороны!»

Марфуша стала убеждать Яшку, что Коржецкий – очень хороший человек и ему сейчас, может, потруднее, чем кому-либо. Яшка не знает, а вот Антон может подтвердить: у комсорга ушла жена. И если Яшка придет к нему, то сделает доброе дело, потому что вдвоем им будет легче пережить горе.

– В самом деле, Яшка, – сказал Антон. – Попробуем?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Испыток не убыток, – подтвердила Марфуша. – Айда прямо к Коржецкому…

На звонок никто не ответил. Но Марфушу это не смутило. Она открыла нишу пожарного крана и вытащила оттуда ключ.

Пока ребята сидели за столом и листали журналы, Марфуша орудовала на кухне. Скоро по комнате поплыли вкусные запахи жареной картошки.

– Зря, однако, я приперся, – сказал Яшка. – Улизнуть бы как-то… На любом чердаке можно ночь провести…

– Не глупи, – сказал Антошка. – Ты же не трус.

Коржецкий вошел в квартиру неслышно, его глаза светились. Не обращая на ребят внимания, он рванулся на кухню, но, увидев Марфушу, сразу же стал вялым, обессиленно сел на стул.

– Ну, Марфуша-дорогуша, и подшутила ты надо мной. – Я ведь думал: Светлана вернулась.

А Марфуша уже несла на стол сковородку с картошкой, хлеб.

– Продуктов-то – шаром покати, – ворчливо сказала она. – Тоже мне, хозяин. Шефство вот возьму, не то с голоду ноги протянете.

Коржецкий кивнул:

– Шефство – это модно и хорошо. Деньги возьми, – и он протянул девочке несколько рублей. Она ехидно усмехнулась.

– Еще и покупки на меня взвалить хотите? Не жирно ли? Вы с Яшкой будете тунеядствовать, а я на вас спину гнуть, да? Не пойдет. Я только готовкой стану заниматься…

Коржецкий недоуменно посмотрел на мальчишек и спросил:

– При чем здесь Яшка?

– Как при чем? – удивилась Марфуша. – Он же у тебя теперь живет. Раскладушка есть. А вдвоем веселее…

Коржецкий хлопнул Яшку по плечу.

– Да у вас, я смотрю, все решено. – Потом озабоченно сказал: – Знаю о твоей беде. Савелия Ивановича по дороге встретил…