355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Геннадий Драч » Рождение античной философии и начало антропологической проблематики » Текст книги (страница 4)
Рождение античной философии и начало антропологической проблематики
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 01:18

Текст книги "Рождение античной философии и начало антропологической проблематики"


Автор книги: Геннадий Драч


Жанр:

   

Философия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

44

физически побеждавшего стихийные силы природы" [1]. Мир, в котором живет человек, – это его мир; чем сильнее и глубже впечатление от мира (любование им), тем глубже и основательнее герой, тем значительнее его деяния.

Эстетически-созерцательное (модельное) отношение к действительности проявляется у гомеровского человека по отношению к мирозданию, ко всем явлениям природы, которые входят в его состав. Наблюдаемые явления самозначащи, они обладают внутренней мерой, и никакие жестокости и несправедливости не способны поколебать это величавое здание мира. Особенности такого рода характеризуют эпический стиль Гомера, в достаточной мере исследованный в нашей литературе. Казалось бы, и миропредставление Гомера должно рассматриваться как часть его эпического видения действительности. Однако существует устойчивая традиция рассматривать представления Гомера о мироздании (космосе) как ростки рационализма, разрушающего привычные (мифологические) взгляды на мир [2]. И все же рационализм Гомера этим не исчерпывается, а его представления о мире содержат много мифологического.

1 Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960. С. 51-52.

2 См.: Bumet J. Early Greek Philosophy. L., 1920. P. 4-5.

Конечно, если полностью абстрагироваться от мифологического контекста, в который вкраплены отдельные космологические положения, и не учитывать, с какой целью и при каких обстоятельствах высказывалось то или иное положение, удалось бы легко и просто реконструировать объективную картину мира, содержащуюся в гомеровском эпосе. Достаточно было бы свести воедино отдельные космологические положения и придать им недостающую целостность. Однако ни герои Гомера, ни боги – активные участники происходящих событий, ни сам Гомер нигде прямо не высказываются об устройстве мира.

Отдельные замечания богов и людей о космических явлениях (к ним в гомеровском эпосе относились, например, земля и небо, река Океан) и особенно содержащиеся в самом эпическом повествовании сведения о них позволяют не просто реконструировать объективную картину мира, а охарактеризовать мировосприятие гомеровского человека, неразрывное с его деяниями, его ценностной ориентацией и т.д. Космос Гомера – это прежде всего сфера действия богов и людей. Основные элементы космоса очерчивают границы, внутри которых протекают эти действия. Океан питает все реки и моря на земле. Вблизи его берегов живут загадочные племена эфиопов, киммерий

45

цев, пигмеев. Именно в стране эфиопов любят бывать боги. Но на берегах Океана находится и важнейшая область загробной жизни: остров блаженных Элисий. Океан – также живой бог, начало всех богов вместе с морской богиней Тефисой (Ил., XIV, 201). Его функции двояки. Во-первых, Океан очерчивает сферу жизни богов и людей, делая ее геометрически наглядной. В этом смысле все космологические явления находятся не только между небом и землей, но именно в пределах, очерченных Океаном, – мировым потоком. В него заходят солнце, звезды, за исключением Медведицы. Во-вторых, Океан – отец богов-олимпийцев, о котором Гера говорит Зевсу:

Я отхожу, о супруг мой, к пределам земли даровитой,

Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису.

(Ил., XIV, 301-302)

Отметим, что Океан, хотя и охватывает землю и тем самым очерчивает пределы, в которых происходят события, прямого участия в них не принимает. Непосредственно к земле примыкает область природных (метеорологических) явлений – дожди, облака, туманы, ветры, град и т. п. Эти столь важные в повседневной жизни явления зачастую не обожествлены и рассматриваются как естественные: воздух превращается в облака и туман, и т.д. (Ил., V, 749-752). Иногда они представлены в образе второстепенных божеств. Часто они рассматриваются подчиненными воле богов-олимпийцев или же являются их атрибутами, как, например, "Зевсовы облака" (Ил., II, 146), гром, наиболее грозное природное явление, принадлежат Зевсу (Ил., XIV, 417).

Область метеорологических явлений, как и весь наземный мир, подчинена Зевсу. Есть еще две важнейшие области мира: подземный мир, подвластный Аиду, и море, обычно характеризуемое как "многошумное", "бесплодное" – царство могучего Посейдона. Эти две сферы примыкают к земле, на которой и происходят основные события. Соответственно высшая власть принадлежит "громовержцу", хотя Посейдон и склонен рассматривать собственную власть как "равную долю" с Зевсом (Ил., XV, 187-195). Посейдон, оспаривая верховную власть Зевса, не оспаривает при этом центральное положение земли по отношению к другим областям – "уделам". Земля объединяет все области мироздания и все явления в них. На ней текут все реки и ручьи, питаемые Океаном. Море по отношению к земле оценивается как бесплодное, хотя в строгом смысле этого слова оно не бесплодное, а "рыбообильное". Из Океана поднимаются "розоперстая Эос" и Солнце (Гелиос), чтобы сиять для бессмертных и смертных. Земля также – место обитания ветров. Они пируют на отдаленном острове, но прилетают по повелению богов. Под землей находится царство Аида.

46

Земля "прикрывает" собой жилища мертвых. Когда закипает сражение ахейцев с троянцами и начинает колебаться сама земля, Аид вскакивает со своего престола; он боится, чтобы не разверзлась земля и не обнажила его жилищ, "затхлых", "ужасных". За пределами земли находятся и "острова блаженных". В отношении к земле описывается "эфирная область" богов. На земле есть ветры, дожди, холода. У богов в светлой обители эфира нет ни дождей, ни холода, ни ветра. На земле богам приносят жертвы, здесь расположены их храмы и алтари, с земли им возносятся повсеместные обращения "людей земнородных".

Основные события человеческой жизни (в которых нередко принимают участие и боги) развиваются на земле. Обычные эпитеты земли "тучная", "плодородная", "кормилица стад". Гомеровский человек прекрасно знает особенности родной земли. Она способна и сама, без обработки ее руками человека, производить урожай. Однако это случается редко – только лишь на островах киклопов, живущих под защитой богов. Им-то и дает земля "без паханья и сева" все, что необходимо для жизни: "рожь, и пшено, и ячмень, и роскошных кистей винограда полные лозы..." (Од., IX, 109-111). И все же, поскольку там "земли не касаются плуги", ни в какое время не сеют, не пашут, не пасутся стада – остров тот "дикий" (необработанный). И Одиссей, рассказывающий о чудесном острове, повествует о том, как мог бы человеческий труд превратить тот остров в цветущий. Одиссей любуется островом, его лугами и рощами, он замечает покрытые лесом горы и диких животных, но все-таки земля – место человеческих трудов и вдохновения. Сказочный мотив "самородящей" земли подчинен трезвому взгляду на мир человека, утверждающего посредством земледельческого труда свой личностный статус: способность "в борозды поле изрезать" говорит о личных добродетелях героя.

Наконец, земля – место "подвигов ратных", на ней не прекращаются сражения и войны. Сталкиваются сражающиеся, и все заволакивается тучами пыли. Поверженные падают на землю, царапая ее ногтями и впиваясь в нее зубами, земля обагряется кровью. Здесь же на земле, где недавно происходили сражения, в честь павших героев устраиваются погребальные игры. Земля последнее пристанище человека. После погребальных обрядов воздвигается "холм погребальный", а душа, жалуясь и плача, отлетает в Аид. Земля как надел (kler) выступает достоянием героя при жизни, характеризуя его положение в обществе.

Итак, космологии в чистом виде наряду, например, с космогонией У Гомера нет. Даже теогонические спекуляции присутствуют в поэмах

47

лишь в некоторых частностях. Восстановим контекст, в котором Гомер сообщает основные сведения космологического характера. Эти сведения Гомер вкладывает в уста Зевса, обращающегося к остальным богам-олимпийцам с весьма примечательной речью:

Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю,

С неба сойти, пособлять илионянам или данаям,

Тот, пораженный позорно, страдать на Олимп возвратится!

Или восхочу его и низвергну я в сумрачный Тартар,

В пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна:

Где и медяный помост, и ворота железные, Тартар,

Столько далекий от ада, как светлое небо от дола!

Там он почувствует, сколько могучее всех я бессмертных!

(Ил., VIII, 10-17)

Для нас в данном случае важен не столько сам текст, содержащий описание Вселенной, сколько контекст, в котором дано это описание: борьба, насилие грозного и могучего бога Зевса над другими богами. Зевс своеволен и груб, он действует под влиянием чувств, прежде всего гнева. Пытаясь реализовать собственный замысел, он нисколько не обращает внимания на других богов. Другие сведения, в основном теогонического характера (хотя в них содержатся и космогонические представления), также сообщаются в подобном контексте: при оспаривании Посейдоном верховной власти Зевса, при обольщении Герой опять-таки Зевса. Этот контекст, на наш взгляд, не случаен. Уж слишком наглядно предстает здесь Зевс злобным и страшным богом, борющимся за верховную власть подобно восточным богам, подвигам которых были посвящены космогонические гимны, содержащие сведения о сотворении победившим божеством мироздания и создании человека. В "Энума Элиш", в частности, повествуется о борьбе "молодых богов" с Тиамат (прародительницей богов), которая задумала их уничтожить. Бог Мардук берется за трудную задачу сражения с Тиамат "при условии, что в награду он получит право определять судьбы всего сущего на небесах и земле". После победы над Тиамат, из тела которой Мардук создал мир, следуют его другие действия, уже в качестве "верховного бога", вооруженного молнией. "Затем он устроил на небе резиденции для главных богов, разделил год на двенадцать месяцев, создал бога луны и другие небесные светила, а на земле создал животных и растения. По совету Эа он убил Кингу, на его крови замесил глину и создал человека" [1].

1 Цит. по: Клима Йозеф. Общество и культура Древнего Двуречья. Прага, 1967. С. 226.

48

Космологические сведения, сообщаемые Гомером, восходят, скорее всего, к такого же рода восточному прототипу. Мир при этом действительно предстает как гигантское целое, статическое, чуждое человеку. Но, во-первых, такое описание уже далеко от восточных версий: нет, например, идеи сотворенности мира. Во-вторых, в реконструкции космоса Гомера эти описания не играют решающей роли. Хотя сам термин "космос" у Гомера не встречается, в воззрениях гомеровского человека на окружающий мир имеется целый ряд особенностей, которые позволяют отнести их к началу развивающихся космологических представлений с их отчетливой наглядностью, стремлением представить мир в его соразмерности и упорядоченности. В центре мироздания находятся не боги, а земля. Она не персонифицирована и не принимает участия в происходящих событиях. Объект гомеровской космологии – это тот повседневный мир, в котором живет и трудится человек. В этом мире все соотнесено, все упорядочено и устроено. Реки и ручьи, небо и солнце – все это служит жизни. Природное окружение человека (земля, реки, море, небо, солнце), его жизнь и смерть (Аид и "острова блаженных"), светлый заоблачный мир богов, все жизненные функции человека описываются наглядно и образно, как, например, способ изготовления вооружения или деревянного плота. Эта наглядность в изображении показывает мир обжитым и освоенным человеком.

Космическая модельность не самоцель или результат продуктивных и систематических наблюдений. Космос, строящийся вокруг земли, – это мир повседневной действительности. Но это не просто "дом человека". Человеческая жизнь протекает как обмен деятельностью с окружающим миром. Земля для гомеровского человека – "природная лаборатория" [1]. Космос включает в себя сон и труд, отдых и борьбу, любовь и вражду. Так что в строгом смысле слова космос Гомера не содержит ответа на проблемы космологии в форме самостоятельных умозрительных рассуждений, а представляет собой описание мира, в котором живет человек. "Модель мира" ни в коем случае не редуцируется, не упрощается и не приводится за счет этого в соответствие с человеком. Наоборот, в утверждении понятности, доступности, наглядности мира увековечивается и торжествует человек.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. С. 461.

Функциональное назначение частей космоса у Гомера служит целостности жизненного цикла человека от его рождения до смерти. Следует также учесть то обстоятельство, что космос Гомера не просто ориентирован на обеспечение человеческой жизнедеятельности, кото

49

рая протекает в единстве человека и природы. Природа у Гомера не выделена в самостоятельный объект. Нет в текстах Гомера и специального термина physis, но все природные явления объединены единой устойчивой связью. Заметим также, что человек находится в центре этой связи. Природа это все то, что окружает человека, включая и общественные явления. Войско, город, собрание и т.д. – все они входят в единую систему жизни "по природе". Человек – часть природы. Он недолговечен. Природа же вечна. Человек вступает в борьбу с животными, с грозными явлениями природы и побеждает. Но вообще явления природы – потопы, обвалы, пожары – бедствия для человека, они им не управляемы. Грозные явления природы подвластны лишь божеству: Зевс посылает гром и молнии как грозные знамения и наказания. Боги обычно по своему усмотрению распоряжаются ветрами: нимфа Калипсо посылает Одиссею попутный ветер, Эолу же боги вообще даровали власть над всеми ветрами.

Человек знает, как пользоваться дарами природы, хотя он над ней и не властен. Например, на копье Ахиллу срублен целый ясень, хитроумный Одиссей сумел использовать маслину для устройства супружеского ложа, а на острове у Калипсо он срубает нужные ему для плота деревья. Но такое прагматическое отношение к природе не выступает на первый план и не является определяющим: в каждой местности обитают боги, которых следует почитать и приносить им жертвы. Человек не может ничего изменить в природе без разрешения богов. Даже стена, построенная ахейцами для защиты лагеря, не вызывает одобрения богов. Правда, здесь еще имеет значение и зависть богов, в частности Посейдона, который боялся, что тем самым будет преуменьшена слава, достигнутая им и Аполлоном при сооружении стены вокруг Трои.

В целом же явления природы не только живые и одушевленные, но и наделены человеческими качествами (младая Эос встает с ложа, которое она делит с "Тифоном прекрасным", Гелиос запрягает в свою колесницу коней). Порядок, присущий природе, принадлежит сообществу богов, которые не могут изменить этого порядка сами и не позволяют сделать этого людям. Зевс осуществляет верховную власть. Боги распределили между собой сферы обитания (уделы), и природа представляет собой раз и навсегда установленный порядок.

В сферу прямого сопоставления человека и природы вводят сравнения Гомера. В сравнении берется один эпизод, и чем он значительнее, чем больше хочет автор подчеркнуть его значение для дальнейшего повествования, тем обширнее сравнение. На мгновение повествование прекращается, и эпизод битвы или странствий помещается совершенно в иной контекст: с поля битвы мы переносимся в лес, в

50

загон для скота, на ток и т.д. В некоторой степени односторонним является предположение, что Гомер хочет описать военные сражения при помощи мирных картин [1]. Вряд ли можно назвать мирными картинами нападение льва на стадо и борьбу с ним пастуха и собак. Да и сам мирный быт у Гомера легко и просто превращается в военный. Приводимые им сравнения не отдают предпочтения мирному быту перед военным или же наоборот. Главное в эпосе реакции человека на явления природы, то, что в природе человек начинает видеть себя как в зеркале, т.е. начинает узнавать самого себя, познавать свой внутренний мир. И чем шире сравнение военного быта с мирным, дающим более развернутую картину природы, тем глубже проникновение в психологию героя, тем полнее представление о его подвигах.

Человек осознает себя и объективирует человеческие качества храбрость, силу (лев, орел, волк), беспомощность (лань). "И все же гомеровские сравнения с животными больше, чем просто способ усилить впечатление, больше, чем попытка сделать событие более ярким, подчеркивая внешнее сходство... Когда у Гомера говорится, кто-то двинулся на врага "как лев", мы должны правильно понимать эти слова. Воин и лев приводятся в действие одной и той же силой, в большинстве случаев эта сила – не что иное, как menos, порыв. В эпические времена лев, бросающийся на стадо, считался животным, имеющим наибольший menos, поэтому человек, ведущий себя "как лев", проявляет родство с животным. Животные гомеровских сравнений – не только символы, но единичные воплощения вселенской, жизненной силы" [2]. Здесь, конечно, допускается крайняя степень сближения человека с природой, но как только это сближение и даже отождествление произошло, то сразу становится очевидным его условный характер, возникает образ, сравнение, логос. Благодаря перенесению на человека всех черт и характеристик природы обнаруживается сам объект этих перенесений – человек. Происходит его натурализация. Автор берет у природы все образы и характеристики человека. В последующем этот прием превратился в чисто художественное сравнение, в особенности в басне. В данном случае у Гомера мы видим иное. Природа в этих сравнениях ничего не теряет, она как бы впитывает, принимает в себя человека, но сама остается неизменной. Каждое сравнение, взятое из природы, приводится в динамике. Собственно, эта природная динамика и заставляет Гомера использовать сравнения. Пчелы летят роями – пчелиный рой иным и не может

51

быть. И осы – не иначе, как рассерженные. Лев – грозный. Поток сокрушающий все на пути. Для каждого явления динамика – нечто характерное, позволяющее занять свое место в мире, войти в динамическое целое, частью которого являются боги и люди. Нет иной природы, кроме входящей в единое космическое устройство, как и нет никакого статического космоса.

1 См.: Гачев В.Д. Содержательность художественных форм. Эпос, лирика, театр. М., 1968. С. 119-121.

2 Snell В. Entdeckung des Geistes. Hamburg, 1955. S. 270.

Человек натурализован, а природа космизирована. Он ощущает свою причастность к природе как упорядоченному целому. Природа для человека не просто жилище: он становится частью большого мира, входит в него, несет в себе его черты и свойства как микромир. В человеке, в его действиях потенциально содержится весь мир, все его богатства, сила льва и беспомощность лани, буйство потоков и спокойствие ночи. Человек – это сжатый, скомпонованный мир (микрокосмос). Но и мир – это лишь человеческий мир, соизмеримый человеку в его расстояниях и пропорциях, стихиях и элементах. Ф.Х. Кессиди пишет о Гомере: "В его картинах природа всегда рельефна и объемна, а человек космичен. Космичен не в смысле мифологического "слияния" с природой, а в смысле чувства единства с миром, в смысле "присутствия" в нем человека. У Гомера солнце "неутомимо" совершает свой путь по небу, ибо венчается со звездами, Медведица совершает свой круг и "следит" за Орионом, Эос "несет" свой свет смертным и бессмертным. И наряду с этим у поэта всюду ощущается бурление стихийных сил природы и ее явлений: пожары, бури, потоки, разливы; нападение хищника, полет птицы, стремительный бег коня; шум, рев, жужжание, крики, вой, рыкание льва, лай собаки, блеяние овец, стон растерзанной жертвы" [1].

1 КессидиФ.Х. От мифа к логосу. (Становление греческой философии.) М, 1972. С. 74.

Упорядоченности человеческого мира, созерцанию его как порядка и меры, как устойчивого повторения и гармонии соответствует модельность гомеровских представлений о космосе в его геометрической соразмерности и обозримости. В основе модельности, геометричности мира лежит тождество человека и природы. Природа – это живой организм, и человек – его неотъемлемая часть. Космос это не абстрактная модель Вселенной, а человеческий мир, но, в отличие от конечного человека, вечный и бессмертный, т.е. божественный. Рассмотрение человека как суверенной и важнейшей части природы, а природы как воплощения сил и возможностей человека и дает в совокупности космологический эффект.

52

ЧЕЛОВЕК И БОГИ

Взаимоотношение человека и богов – одна из наиболее спорных и широко обсуждаемых проблем творчества Гомера. Уж слишком необычно присутствующее в его поэмах изображение богов-олимпийцев, которые мало чем отличаются от людей, а в своих отрицательных поступках с точки зрения морали даже "превосходят" их. Поэтому Ксенофан имел все основания сказать, обращаясь, правда, наряду с Гомером и к Гесиоду: "Все, что есть у людей бесчестного и позорного, приписали богам Гомер и Гесиод: воровство, прелюбодеяние и взаимный обман". Возникает вопрос: а как же могли быть столь "несерьезные" боги объектом религиозного поклонения, какое отношение они имеют к народным религиозным культам? Описание этой проблемы и анализ современной литературы содержатся в исследовании А.Ф. Лосева [1]. Мы же подойдем к нему с другой стороны, которая, на наш взгляд, в наибольшей степени характеризует личностный авторский стиль Гомера в изображении богов: непозволительны вольное обращение с ними, насмешки, иронические изображения и непристойные истории. Действительно, так ли уж "легкомысленны" гомеровские боги? С какой целью Гомер дает повод посмеяться над ними (неудачное любовное приключение Ареса и Афродиты, например)? Распространено восходящее к Ксенофану объяснение: Гомер списал богов, так сказать, с натуры, перенося на них все, что свойственно человеку, а именно: способность есть и пить, любить и ненавидеть, обманывать и прелюбодействовать. Но это объяснение уязвимо для критики. Ведь герои Гомера – люди – не отличаются той распущенностью и испорченностью нравов, которые характерны для богов. Достаточно сравнить женские образы Пенелопы и даже Елены с образом Афродиты.

1 См.: Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960.

Откуда же черпал Гомер материал для подобного рода описаний? Афродита напоминает восточную богиню Иштар (кровавую богиню сладострастия), но это "просветленный образ". Афродита – древнейшая богиня, она родилась из крови оскопленного Кроном Урана, хотя у Гомера она занимает почетное место в сонме богов-олимпийцев на правах дочери Зевса. Нельзя согласиться с мнением Лосева: "Афродита у Гомера наименее хтонична. Она даже несет на себе черты не просто героизма, но уже позднего героизма, т.е. периода разложения. Может быть, единственной хтонической чертой является ее ранение... полученное от смертного героя Диомеда. Но, как часто это бывает у Гомера, хтонизм в данном случае поднесен в стиле бурлеска, так

53

что это уже не хтонизм в собственном смысле слова" [1]. Хтонизм Афродиты проявляется и в "любовном поясе", с помощью которого Гера соблазняет Зевса, и в самой персонифицированной этим образом области человеческой жизни – "продолжении рода человеческого".

Но образ Афродиты вводит нас в мир иных богов (очертания которых смутны и с трудом поддаются реконструкции), страшных грозных хтонических сил. О таких богах мы уже говорили, когда обращались к космологическим описаниям, содержащимся в "Илиаде", и сравнивали Зевса с богом Мардуком. Были ли известны Гомеру древние хтонические божества? Очень многое говорит в пользу этого предположения. Более того, в изображении богов-олимпийцев проглядывают древнейшие хтонические черты: их "звероподобие" (Гера – "волоокая", Афина "совоокая"), яростное насылание на людей болезней и безумия, прямая борьба друг с другом и людьми. Об Аресе Лосев пишет как о "диком существе, несомненно, негреческого происхождения" [2]. Содержатся в поэмах Гомера намеки и на кровавые человеческие жертвоприношения. Но как отличаются гомеровские боги от страшных богов "Энума Элиш"! Они "просветлены", с них сброшен покров ужасного. "Просветление" греческих богов, приближение их скульптурных изображений к пластике и гармонии подтверждаются и археологическими исследованиями [3].

Боги у Гомера не противостоят Вселенной, они живут в ней, области и сферы их влияния поделены и строго регламентированы. Споров у богов по этому поводу нет, они возникают лишь по вопросу о личном превосходстве богов друг над другом и Зевса над всеми. Жизнь богов как личных существ с их индивидуальным своеобразием, мощью начинается с природных сфер. Не будем обсуждать вопрос – изначально ли термин theos употребляется в значении субъекта или он носил первоначально предикативный характер. Скорее всего действия богов и сам действующий бог составляют единое целое [4]. Однако перед нами возникает все же индивидуальный облик богов. Хтонизм в его наиболее отчетливых формах – религии земли и полевых культах – остался где-то за пределами гомеровской религии. Незначительны упоминания о Гее, Деметре, Персефоне. Боги-олимпийцы живут не в поле, не в роще, не в лесу, хотя они и имеют излюбленные места приема жертвоприношений и отправляются к людям на пир. Олимпийцы имеют светлые дома на Олимпе, где нет природных в собственном смысле явлений: там нет земли, там не произрастают деревья и злаки.

1 Лосев А.Ф. Гомер. С. 296.

2 Там же. С. 294.

3 См.: Lehmann H. Hartleben Wfesen und Gestalt griechischen Heiligtiimer // Die Antike. Zeitschrift fur Kunst und Kultur des klassischen Altertums. Bd 7. H. 1. S. 11-48.

4 См.: Potscher W. Das Person-Bereichdenken in der fruhgriechischen Periode // Wiener Studien, 1959. Bd 72. S. 5-25.

54

Являются ли эти боги вымыслом Гомера? Видимо, какая-то доля художественного вымысла в их изображении была. Во всяком случае, в поэмах Гомера боги смотрятся как завершенное художественное целое. Если признать, что Гомер знал хтонических богов (гневных, страшных, жестоких), но сознательно противопоставил им светлые образы богов-олимпийцев, то придется говорить о "конструктивной теологии" у Гомера [1]. Смех, бурлеск использовался Гомером для "очеловечивания" и "гармонизации" страшных образов хтонических богов. Смех завершал процедуру общения с богами – создателями мира и человеческих судеб и выступал (как и в дионисизме) в качестве расслабляющего комплекса. С расшифровкой "линейного письма В" и обнаружением языковой преемственности микенской и гомеровской Греции по-другому рассматривается вопрос о корнях религиозных верований у Гомера. Обнаруживаются амбивалентные связи между микенскими и гомеровскими богами: в таблицах, найденных в Пилосе и Микенах, встречаются имена некоторых богов-олимпийцев. В то же время сами религиозные отправления на Крите и в Микенах (например, ритуальные игры с быками, религиозные отправления царя-жреца) говорят нам о страшных, кровавых божествах плодоношения и смерти, близких скорее к восточным религиям [2]. Гомер же находится у истоков собственно греческого обновления религии.

1 См.: Hadas M. Humanism. The Greek Ideal and its Survival. N.Y, 1960. P. 46-47.

2 См.: Доброхотов А.Л. Гераклит: фрагмент В52 // Из истории античной культуры. М., 1976.

Бурлеск, смех составляли основу деструктивной теологии Гомера: высмеивается кровожадность (Арес), похотливость (Афродита) прежних богов и т.д. Многие прежние магические процедуры в общении с богами потеряли смысл. Смех был направлен на прежних богов, но "деструктивное" и "конструктивное" в теологии Гомера не было разъединено, составляло единый сплав, из которого и отливались образы "светлых" богов-олимпийцев. В связи с этим надо отметить, что они не являлись искусственным изобретением и продуктом рациональных построений, как полагают некоторые исследователи. Боги-олимпийцы, несмотря на ряд уже достаточно абстрактных образов-персонификаций, представляли собой культовых богов. Но это были боги не государственного, а домашнего культа. Каждая область в Древней Греции сохраняла религиозную партикулярность, что впоследствии и сохранилось в полисной религии. В полисах не было специальной касты жрецов, несложные религиозные обязанности выполнял жрец – официальное выборное лицо из числа граждан [1].

55

Проведенная Гомером секуляризация древней хтонической религиозности в полной мере показывает изменение отношений между людьми и богами. Боги Гомера, поскольку они не создают мир, сами действуют в сфере природной и природным же способом. Боги не создают мир, но и не позволяют его разрушить. Созидательная деятельность богов не простирается далее сооружения оборонительных стен или изготовления вооружения. Но изготовление щита Ахилла превращается в своего рода создание мира в миниатюре, в пространстве воображения; создание мира переосмысливается как акт, возможный лишь в художественном творчестве. Конечно, Посейдон может, например, вызвать бурю на море, превратить корабль "веслолюбивых" феаков в скалу. Зевс идет дождем, посылает гром и молнии. Однако подобного рода действия не затрагивают основ мироздания, не меняют присущего природе порядка.

В отношениях к человеку боги выступают не как стихийные природные силы (в мире Гомера они уже упорядочены и подчинены богам-олимпийцам), а как существа, значительно превосходящие человека по своим возможностям и потенциям. Боги – дарователи благ. Особенно превосходят боги человека в определенной области действий. Музыка, поэзия, танцы – привилегия богов. Невозможно состязаться с богами. Но человек, прославившийся в том или ином деле (techne), конечно же, был избран богами [2]. В той или иной ситуации перед началом сражения, при осуществлении любого задуманного дела – люди обращаются к богам за помощью и поддержкой. Чаще всего это сопровождается жертвоприношениями. Обычно обращаются к Зевсу, но у разных героев есть и разные боги-покровители.

1 См.: Ehrenberg V. Man, State and Deity. Essays in Ancient History. L., 1974. P. 55-56.

2 См.: Благовещенский Н.Н. О гиератике в древнем греческом искусстве // Пропилеи. Сборник статей по классической древности. М., 1856. Кн. 1. С. 15.

Как же помогают боги своим избранникам? Чисто человеческим способом. Боги не совершают чудо и не предопределяют (без непосредственного вмешательства в действия людей) событий. Для того чтобы боги могли оказать влияние на человеческие дела, они должны принять в них чисто человеческое участие. Чаще всего они помогают своим любимцам послать копье в цель или отклоняют его. Стрела, выпущенная из лука, попадает в цель с помощью Аполлона. Гомер допускает, что человек может обойтись без помощи бога (Одиссей убивает из лука толпу женихов; о поддержке Аполлона, который, как известно, был на стороне троянцев, а не греков, при этом умалчивается) и даже превзойти его (Диомед ранит в сражении бога войны Ареса).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю