Текст книги "Город амазонок (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

  Отбивая удары противника, Фест и сам наносил удары, которые не остались без внимания, как зрителей, так и самого Фрума. Однако и Фест пропустил несколько ударов кузнеца, в результате которых была рассечена бровь и верхняя губа.

  Фрум тоже еуе не выглядел красавцем.

  Он не выдержал предложенного им же самим темпа и отскочил в сторону. Фест не замедлил последовать его примеру – передышка и ему не помешает.

  Несколько раз Фрум еще производил подобные набеги на противника. Иногда Фесту удавалось избежать столкновения. Иногда – нет. И тогда, сойдясь в кулачном бою, они обменивались сериями ударов, и вновь разбегались в стороны.

  Да, поединок явно затягивался и Фест понимал, что это не идет ему на пользу. Он уже задыхался от усталости и видел, что Фрум явно сильнее, но не такой ловкий. И действует он все время одинаково.

  Нужно это использовать, решил Фест, и переходить от обороны к нападению, во время очередной передышки.

  Он отошел подальше от противника и, глубоко вдыхая жаркий полуденный воздух, стал ожидать очередного нападения.

  И вот Фрум, верный своей тактике, бросился вперед. Поведение Феста, который рванулся ему навстречу, вместо того, чтоб как обычно ожидать на месте, несколько озадачило Фрума, но останавливаться было уже поздно.

  Между ними было метров пять, когда Фест прыгнул. Прыгнул ногами вперед.

  Левая нога Феста пришлась в грудь мчавшегося с невероятной скоростью Фрума, правая – в челюсть.

  Упали они оба, а вот поднялся после столкновения лишь один.

  Прихрамывая, Фест отошел в сторонку. Фрум лежал неподвижно. Как сказали потом врачи, у него оказался перелом двух ребер и сотрясение мозга с вывихом челюсти.

  Фрума унесли с ринга, а ведущая громко объявила:

  – Достойнейший выбора прекрасной принцессы Лайан, займи место рядом с ней.

  И вот Фест уже стоит подле принцессы, нежно прижимающей его руку.

  ***

  Гон продолжался до позднего вечера под светом звезд, луны и факелов.

  Все это время Фест стоял подле принцессы, а рядом стояла королева со своим победителем.

  С каждым часом пар на площадке все прибывало. И вот последняя пара тоже определилась. Теперь на площадке стало довольно тесновато, но ведущая наконец объявила, что Гон этого года окончен.

  Все стали расходиться, потому как раньше сделать это было нельзя. По сложившейся уже давно традиции присутствовать нужно было до конца, а более ранний уход воспринимался как неуважение к тем, чья очередь выйти на Гон еще не подошла.

  Впереди всех шла королева под руку со своим избранником, за ними Фест и Лайан, а сзади еще девять пар, участвовавших в Гоне.

  Оказавшись в залах Дворца, принцесса пошла быстрее, держа Феста за руку. Ее покои оказались по соседству с королевскими. Они вошли. Брачное ложе уже было готово и призывно раскрывало свои объятия.

  Лайан ласково втолкнула Феста в ванную – смыть грязь и засохшую кровь, оставшиеся после поединка на ринге. Он быстро привел себя в порядок и с нетерпением направился в комнату, но Лайан с шепотом: «Подожди», тоже скрылась в ванной.

  Фест забрался под одеяло. Через распахнутое окно веяло ночной прохладой. Где-то в саду пели сверчки.

  Она вошла обнаженной, стыдливо прикрываясь крыльями. И эта ее наигранная стыдливость делала девушку еще прекраснее. Через мгновение она уже была в кровати, и губы их слились в долгом поцелуе.

  Лайан еще спала положив голову на руку Феста, а он, боясь пошевелиться, чтоб не разбудить ее, рассматривал принцессу своей первой любви, вдыхал запах ее волос, ее тела и мечтал лишь об одном – чтоб это никогда не кончалось.

  Но не подвластно человеку видеть будущее и может быть в этом его счастье.

  Девушка открыла глаза и крепче обняла Феста.

  – Привет, – сказала Лайан. – Давай знакомиться.

  – Давай, – улыбнувшись, ответил Фест.

  Только сейчас Фест сообразил, что они даже поговорить толком не успели. Во время Гона было не до разговоров, а потом... потом они оба жаждали любви.

  – Я знаю, что ты хуманс, но не из племени бунов, – продолжила знакомство принцесса. – Знаю, что тебя нашли Айги и Хлана и теперь ты живешь у нас во Фландоре. И еще – тебя зовут Фест. Это все, что я о тебе знаю.

  – Что ж, все верно. Но и я о тебе знаю не больше. Лишь то, что услышал на Гоне, и в чем потом сам убедился.

  – И в чем же это ты убедился? – кокетливо улыбаясь, спросила Лайан.

  – Что ты прекрасна и неповторима.

  С этими словами Фест вновь пошел в атаку, не встретив, правда, никакого сопротивления.

  Выбрались из постели они после полудня и принялись за завтрак, принесенный прямо в комнату охранницей принцессы Эми и, видимо, по совместительству еще и горничной.

  Вечером они отправились гулять в город.

  Так проходили дни, наполненные любовью. Но Фест стал замечать, что Лайан в последнее время все чаще уходит, оставляя его одного, и подолгу отсутствует.

  – Я была с мамой, – ответила принцесса, когда Фест спросил ее об этом.

  – О чем можно столько болтать? – удивился он.

  – Ты не поймешь.

  – Ах, я не пойму, – почему-то обиделся Фест. – Значит я по твоему тупой?

  – Я не это хотела сказать, а...

  – Перестань! Я все понял.

  Фест надулся и завалился в кровать. Лайан села рядом с ним и стала гладить его по волосам.

  – Какой же ты глупый, – сказала она и прежде, чем он успел вспыхнуть возмущеньем, прикрыла ему рот своей нежной ручкой.

  – Просто у меня будет ребенок, – сказала она и глаза Феста округлились, приняв форму полной луны. – У меня это в первый раз, поэтому мне есть, о чем поговорить с мамой.

  Фест повалил Лайан в кровать и засыпал ее лицо поцелуями.

  – Это прекрасно, шептал он. – Я люблю тебя.

  – Что значит «люблю», – спросила Лайан, озорно увернувшись от объятий Феста.

  И действительно, что значит «люблю»? Фест порылся в памяти и не нашел такого понятия в языке ари, даже сходного. Поэтому он и сказал это слово, вызвавшее любопытство принцессы, на родном языке.

  – Любовь это... ну, понимаешь, это когда один человек делает счастливым другого. Они живут вместе семьей и...

  – Что значит «семьей»? – перебив его, спросила девушка.

  Фест невольно замолчал – такого понятия в языке ари тоже нет. Что ж, придется объяснять.

  – Возмем нас с тобой, – начал Фест. – Сейчас мы вдвоем, потом у нас появиться ребенок. Потом еще и еще. Мы будем жить все вместе. Это и есть семья. Понятно?

  – Понятно. Но у нас не будет семьи, – твердо сказала принцесса, отойдя к открытому окну.

  – Как не будет? – удивился Фест. – Почему?

  – Потому что у ари все наоборот, – ответила она, повернувшись к нему. – Мы не хумансы и не можем рожать детей каждый год. Нужно ждать следующий Гон. А когда он начнется? Может через семь, может через десять лет. Я не знаю, – говорила она срывающимся голосом, едва сдерживая слезы. – А между Гонами мужчина мне не нужен, как и любой другой ари. Разве что иногда, для развлечения. Поэтому тебя и не будет рядом со мной. Поэтому в следующий Гон я выберу другого.

  Тут она зарыдала и бросилась лицом в подушку.

  Фест был обескуражен ее словами, хотя нечто подобное он уже слышал от Скима перед началом Гона.

  Утром Лайан встала раньше обычного и, не позавтракав, не сказав ни слова, собралась уходить.

  – Ты куда? – спросил Фест, потягиваясь в кровати.

  – Мне нужно поговорить с мамой.

  – Хорошо. А я, наконец, могу выйти на улицу?

  – Нет, милый. Ты же знаешь, что это не принято. На улице мы можем появляться только вдвоем.

  – Ну... тогда постарайся не долго.

  – Конечно.

  Она уже открыла дверь, что бы выйти, но вдруг передумала и вернулась.

  – Я тебе вчера не все сказала.

  – Каким еще обычаем народа ари ты меня удивишь? – спросил он весело.

  – Когда я снесу яйцо...

  – Что?! – воскликнул Фест.

  – Да, яйцо. Ме несем яйца как птицы, в отличии от хумансов, – от неожиданности Фест сел на кровать, бросив одеваться, а Лайан между тем продолжала. – Так вот, это произойдет на ферме, и потом я уйду. А ты останешься, и будешь поддерживать необходимую температуру...

  – Я?!

  – Да, это должен делать отец. Так всегда было и так будет, – сказала Лайан тоном, не терпящим возражений.

  – Ну уж нет! Это женское дело с детьми возиться, – возмутился Фест.

  – Будет так, как велит закон ари, – властно сказала принцесса. – Ты будешь ухаживать за яйцом, а когда появиться малыш, ты сможешь покинуть ферму и вернуться в ... – она запнулась, не зная как продолжить. – Наши мужчины возвращаются в шираз, но тебя, я думаю, королева заберет во Дворец.

  Фест не верил своим ушам.

  – А ты? – спросил он полушепотом.

  – Я уже буду в Синапе.

  – А где будет ребенок?

  – Ребенок? Как все – на ферме. Если это будет мальчик, то в двенадцать лет его переведут в шираз. Если же, к счастью, девочка, то до четырнадцати лет она будет получать необходимое образование на той же ферме, потом перейдет под опеку матери или бабушки, а в шестнадцать уже будет приносить пользу городу, самостоятельно выполняя поручения королевы. Я, например, в четырнадцать лет, почти сразу после фермы, была отправлена на руководство строительством Синапа. Тогда там было лишь голое плато на скале, а теперь город почти готов. Еще года два и его можно будет заселять, – гордо закончила она.

  – Это я понял. Но как же наша любовь?

  – Любовь? – Лайан сделала удивленные глаза. – Я не знаю, что такое любовь. Ари не знают, что такое любовь.

  С этими словами она вышла за дверь.

  ***

  Своими словами девушка разбила ему сердце.

  Он в отчаянии носился по комнате.

  Зачем? Зачем все это? Лучше бы он никогда ее не видел. Лучше бы его сожрал саблезубый и он никогда не узнал бы о ее существовании.

  Любовь!

  Для нее это просто слово, пустой звук, значения которого она не понимает. Оно далеко от понятий ари.

  Но что же теперь? Ухаживать за яйцами, высиживать, как птица? Как женщина сидеть с ребенком? Нет! Не дождетесь! Я охотник, а не баба.

  С этой мыслью он вылетел из комнаты, даже не обратив внимания на удивленный возглас преданной принцессе охранницы Эми, чем-то занятой в переднем покое.

  Фест решительно покинул Дворец и направился к воротам города под удивленными взглядами прохожих. За воротами он повернул на лево – к специально огороженному стрельбищу, где воительницы ари упражнялись в стрельбе из лука.

  По левую руку Феста мужчины выкатывали тачки с дровами из механического подъемника. Этот подъемник имел хитроумное устройство, придуманное инженерами ари, с помощью которого можно было поднимать на плато мужчин и грузы, а также опускать их вниз. Несколько раз Фесту довелось наблюдать, как это происходит. С помощью противовеса и множества деревянных и металлических шестеренок, всевозможных рамеров и форм, два мужчины без труда поднимали довольно большой груз.

  Между тем Фест приближался к стрельбищу.

  Пять воинов-женщин натягивали луки и выпускали стрелы по мишеням. Стреляли они не плохо, определил Фест с первого взгляда, но далеко не так хорошо, как должен стрелять настоящий охотник.

  Еще четыре девушки, спрятавшись от палящего уже с утра солнца в тени городской стены, ожидали своей очереди.

  Они с удивлением глядели на Феста, появившегося без принцессы, и перешептывались.

  Не обращая на это внимания, Фест приблизился, и спросил, указывая на лук:

  – Можно мне попробовать?

  Девушки прыснули со смеху, представляя видимо, как мужчина будет стрелять из лука, но они не учли, что он не ари, а хуманс.

  – Конечно, – сказала одна из них, подавив смех и предлагая ему свой лук и стрелы.

  Фест вновь с удовольствием ощутил тяжесть лука в своей руке. Как давно он уже не стрелял из лука? Больше семи лет.

  Он вставил стрелу и натянул тетиву, прицеливаясь. Все ари, бывшие на стрельбище, собрались вокруг него. И вот первая стрела со свистом умчалась к мишени.

  – Отличный лук, – пробормотал Фест после пристрелки.

  Теперь он вынул из колчана пять стрел и положил их на барьер напротив себя. Затем он так стремительно и с такой быстротой выпустил все стрелы одну за другой, что зрительницы даже рты пооткрывали от удивления.

  Результаты смотреть отправились все вместе. И даже Фест остался ими доволен. Будучи не в лучшей своей форме, семь лет не держа в руках лук, он выдал результаты не хуже, чем на мишенях девушек, стрелявших перед ним.

  Девушки шумели всю дорогу, пока они возвращались к барьеру, обсуждая выстрелы Феста.

  Он уже приготовился выпустить вторую серию стрел, когда из ворот города появился небольшой отряд стражниц. Во главе их шла начальница дворцовой охраны.

  Фест понял, что это его последние минуты на свободе и быстро приступил к стрельбе. Он успел выпустить в мишень еще восемь стрел.

  ***

  Новая камера, в которой оказался Фест, мало чем отличалась от предыдущей. Разве что была немного меньше, а небольшое окно с решеткой было немного выше.

  Сразу после ареста Феста отвели во Дворец и он предстал перед королевой. Она сидела на своем резном троне, держа в руке золотой жезл, украшенный драгоценными камнями. За ее правым плечом стояла Лайан.

  Фест, как того требовал обычай, преклонил колено, опустив голову.

  – И так, молодой человек, ты нарушил закон нашего народа, – сказала королева, сразу приступая к делу. – И нам хотелось бы знать причину, побудившую тебя к этому.

  Фест поднял голову.

  – Дело в том, великая королева Амий, что сегодня ваша дочь, принцесса Лайан, потребовала от меня невозможного – ухаживать за будущим ребенком, что для меня, как для охотника и воина является оскорблением. Вы требуете, чтоб я соблюдал и уважал ваши законы и обычаи и в то же время плюете на мои. Я не из вашего народа и этим все сказано, – гордо закончил он.

  – Но ты живешь у нас. И будешь подчиняться нашим законам! – гневно воскликнула королева.

  – Я скорее сгнию в ваших темницах или приму смерть, чем подчинюсь этому позорному для меня закону, – воскликнул Фест в ответ и, поднявшись, пошел прочь с криками: – стража! Арестуйте меня. В темницу!

  Королева не останавливала его, даже когда он скрылся за дверьми и там поднялся какой-то шум.

  Через минуту в зал влетела начальница стражи и, упав перед королевой на колени, произнесла:

  – Ваше величество, он требует, чтоб его посадили в темницу. Причем немедленно.

  – Так чего ты медлишь? – закричала королева. – Сейчас же отведите его в башню.

  – Слушаюсь, – пробормотала стражница и поспешно удалилась.

  – Может не надо, мама? – почти шепотом произнесла опустившая голову принцесса.

  – Надо! – отрубила мать, но затем немного смягчилась. – Пусть посидит немного, поостынет... Да, представляю, что будет на Совете. Они промолчали, когда во время Гона ты выбрала его. Но теперь уж смолчат вряд ли.

  – Мама, он рассказывал мне о своем народе. Рассказывал о любви, – бормотала Лайан, не обращая внимания на слова королевы. – У нас нет этого чувства, но я... мне кажется, что во мне оно есть. Я думаю, мама, что люблю его. Понимаешь?

  – То, что ты сейчас сказала – глупо, дочь моя, – резко оборвала королева. – А сейчас иди к себе и успокойся.

  Лайан ушла.

  « Да, не только ты, – думала королева, – не только ты из нашего народа познала это загадочное чувство – любовь».

  И вновь, как много раз, воспоминания давно минувшего, но незабываемого, возникли перед ней. Это было давно, очень давно и кажется теперь нереальным.

  Она была еще совсем молодой. Как Лайан сейчас. С большим отрядом она возвращалась из экспедиции на север, когда недели за две-три до Фландора появилась посланница из города. Она сообщила, что месяц назад королева Каяна, мать Амий, скончалась. И теперь молодая Амий – королева народа ари и их единственного города Фландор.

  Эта новость о смерти матери потрясла девушку и она гнала отряд вперед – в город – в невозможном темпе.

  По мере приближения она немного успокаивалась, понимая неизбежность произошедшего, и замедлила движение отряда, откладывая свое появление в городе, как новой королевы.

  К этому она считала себя не готовой.

  Почти в самом конце пути, за несколько дней до города, она почувствовала непонятное возбуждение, легкость и...

  Был конец весны.

  И она все поняла. У нее начинался Гон, ее первый в жизни Гон. Она от горя и скорби по матери совсем забыла о приближающемся празднике. Нужно было спешить. Спешить еще и потому, что без королевы Гон проводиться не будет. А это обернется для народа, ожидающего этот праздник с благоговением, чуть ли не трагедией.

  Ночью молодая королева покинула спящий лагерь и отправилась на ночную прогулку. Ей не спалось.

  Она вышла к широкой медленной реке и решила прогуляться вдоль берега.

  Пройдя совсем немного, она заметила одинокий костер на берегу, а рядом с ним охотника. Это был рыжеватый парень с приятным добрым лицом. Он оказался, как узнала потом молодая королева, сыном вождя одного из племен бунов и он же стал... ее первым избранником и отцом Лайан.

  Память о той ночи никогда не покидала королеву. И даже сейчас, по прошествии стольких лет, она помнила все до малейших подробностей.

  Не любовь ли это?

  Прибыв в город, юная королева, как и положено, вышла на Гон, но когда пришло время, ребенок родился живой, как у хумансов, а не в яйце. Счастливого избранника королевы, выигравшего Гон, пришлось убить, чтоб сохранить тайну, а родившуюся девочку воспитала преданная королеве стражница.

  И в городе никто, кроме самой королевы и старухи, живущей сейчас в покоях ее величества, не знает, что отец принцессы Лайан – будущей королевы – хуманс. И хуже того – бун, с которыми ари враждовали испокон веков.

  «А теперь Лайан, моя маленькая Лайан, тоже любит хуманса»

  ***

  Отряд стражниц вывел Феста из Дворца и они направились по улицам города под удивленными взглядами жителей в башню-тюрьму.

  Она находилась на юго-западе города у самого шираза. А окно камеры, куда поместили Феста, выходило в шираз, в какой-то узкий закуток.

  Узнав об этом, Ским стал часто приходить к Фесту и они подолгу болтали. Поэтому Фест был в курсе всех городских новостей.

  Однажды Ским сказал, что принцесса присылала к нему свою горничную Эми, справиться о Фесте.

  – Хорошо, что она забыла взять с меня клятву – не говорить тебе, – закончил Ским.

  Фест был так обрадован этой новостью, что не сразу обратил внимание на последние слова друга, но потом спросил:

  – А это так важно?

  Глаза Скима округлились от удивления.

  В этот день Фест узнал еще одну потрясающую особенность ари, о которой даже не подозревал, проведя среди них много лет. Оказывается, дав клятву, они стремились исполнить ее даже под страхом смерти.

  Фест не терял счет дням и каждое утро чертил камнем на стене новую палочку. Это было его единственным развлечением, за исключением приходов Скима.

  Сегодня утром Фест дорисовал сорок восьмую палочку, а ближе к вечеру в проеме окна появился Ским.

  – Поди сюда, – прошептал он с видом заговорщика.

  «Может еще одна новость от Лайан», – подумал Фест и придвинул табурет к окну.

  Когда он стал на него, плечи оказались на уровне окна.

  Ским присел пониже, оглянувшись вокруг.

  – Завтра ночью мы устроим тебе побег, – прошептал он. – Ворота города и подъемник не охраняются. Ты спустишься вниз и скроешься в горах. Дорога домой далека, но другого выхода у тебя нет.

  – Но как я выйду отсюда? – удивился Фест.

  – В кузне есть большие кусачки. Мы перекусим прутья решетки, и ты выберешься наружу. Дальше дело техники.

  – А кто это «мы»? – спроси Фест.

  – Мне поможет Фрум.

  – Фрум?! – воскликнул Фест. – Я же его здорово помял во время Гона... Я ему не верю.

  – Это он и предложил план побега. Я тоже в начале не верил, но потом он объяснил причины, и мне все стало ясно.

  – Что же это за причины?

  – Причина, в общем-то, одна – принцесса, – неохотно сказал Ским. – Он думает, что к следующему Гону принцессы ты уже будешь на воле, а это может помешать ему выиграть. Поэтому для него лучше, если тебя вообще не будет в городе.

  Объяснение казалось логичным, но какие-то сомнения все же терзали Феста.

  – А что Лайан? Она больше не справлялась обо мне? – спросил Фест с надеждой. Это был главный вопрос, волнующий его.

  Ским отрицательно качнул головой.

  Нет.

  Значит, она уже забыла его.

  Значит, все кончено!

  – Хорошо, Ским. Я буду ждать завтра ночью.

  ***

  И вот эта ночь наступила.

  Сразу после полуночи, как только в ширазе закончилась проверка, Ским и Фрум появились возле окна. Фрум держал в руках здоровенные кусачки.

  – Ты готов? – тихо спросил Ским.

  – Готов, так же тихо ответил Фест.

  Фрум и Ским напряглись, нажимая на длинные ручки кусачек. Прут решетки был толстым, но все же поддался.

  Щелк...

  – Есть, – прошептал Ским, довольно усмехнувшись.

  Фрум взялся за конец перекушенного прута, с силой навалился, отогнул его в сторону. То же самое проделали со вторым прутом. Через несколько минут Фест оказался на свободе.

  – Отнеси кусачки в кузню, – сказал Ским помощнику. – А мы сваливаем.

  Они легко перемахнули через забор шираза, но Ским удержал Феста, затянув в какой-то темный грязный переулок. Подняв валявшиеся на земле доски, он извлек из-под них длинный сверток. Развернув материю, он подал Фесту пояс, а к нему прекрасный меч и два кинжала.

  – Специально для тебя сделал. Пригодиться.

  – Спасибо, Ским, – ответил Фест, обнимая приятеля.

  – А теперь, вперед.

  – Вперед.

  Они бегом двинулись по пустынным улицам ночного города к воротам, но Фест вдруг изменил направление. Он бежал не к воротам, а к Дворцу.

  – Куда? – возмутился Ским.

  – Есть одно дельце.

  Ским махнул рукой. Он уже давно знал, что с этим мальчишкой спорить бесполезно, если он что-то для себя решил.

  Они перебрались еще через один забор и оказались в дворцовом саду, укрылись в тени деревьев.

  – Жди меня здесь, – сказал Фест, оставив товарищу меч. – Я скоро.

  Он скрылся среди кустарника и направился к задней стене Дворца.

  Одно из окон там почти всегда открыто. К нему Фест и направился.

  Окно не подвело и манило к себе черным проемом на светлой стене здания. Фест подтянулся и, перевалив тело через подоконник, исчез внутри.

  С расположением помещений он знаком хорошо. Поэтому даже в темноте юноша без труда оказался на третьем этаже возле покоев принцессы.

  Он тихонько поскребся в дверь, а когда услышал звуки шагов с той стороны, приглушенные пушистым ковром, постеленным на полу, спрятался в темноте небольшой ниши.

  Чутким ухом охотника Фест слышал крадущиеся шаги старой стражницы и служанки Эми, приближающейся к двери.

  В ночной тишине дверь бесшумно приотворилась и в проеме показалась голова Эми. Она осмотрела коридор в обоих направлениях. Все тихо. Никого. Она уже собиралась закрыть дверь, когда что-то, лежащее на полу, привлекло ее внимание.

  Эми прикрыла за собой дверь и вышла в коридор. Нагнулась.

  На полу лежала небольшая веточка сирени, сломанная совсем недавно. Эми не успела даже удивиться, как кто-то уже приставил к ее горлу нож и зажал рот рукой. Сопротивляться было бесполезно.

  Фест специально бросил ветку сирени на пол, чтоб она привлекла Эми. Так и случилось. Когда же женщина оказалась к нему спиной, он молнией бросился к ней с ножом, подаренным Скимом.

  – Это я, Эми, не бойся, – сказал Фест едва слышно и почувствовал, как она вздрогнула. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Пообещай, что не будешь кричать, и я освобожу тебе рот.

  Эми согласно кивнула.

  – Хорошо, – сказал Фест, убирая руку с лица женщины, но не опуская от горла клинок. – Мне сейчас срочно придется покинуть город, но прежде я хочу, чтоб ты дала мне одну клятву. В противном случае ты умрешь прямо сейчас. Поняла?

  – Поняла, – испуганно прошептала Эми. Такие стрессы уже не для ее возраста.

  – У Лайан скоро будет ребенок. Если родиться девочка, я не переживаю. Вы их и так воспитываете более чем отлично. А вот если будет мальчик, то я хочу, чтоб ты воспитала его как настоящего воина и охотника.

  – Но это противоречит нашим законам, – возразила Эми, немного придя в себя после первого испуга.

  – Я понимаю, но у тебя выбор не богат. Или ты дашь клятву, или же умрешь. Выбирай.

  – Хорошо, – выдохнула Эми. – Я... я клянусь сделать все, что будет в моих силах.

  – Отлично, – обрадовался Фест и поцеловал Эми в щеку. – Этого для меня достаточно. Я надеюсь на тебя. Но теперь, к сожалению, мне придется тебя немного связать, чтоб ты не подняла шум раньше времени.

  Веревку он нашел еще в саду. Ею были подвязаны ветви какого-то куста. Крепко связал женщину, в рот запихнул кляп, а саму ее затащил в передний покой принцессы и уложил на теплый пушистый ковер.

  Он в нерешительности потоптался перед дверью в комнату принцессы, но не вошел – знал, что выйти уже не будет сил.

  – Прости, Эми, но другого выхода у меня нет. И скажи Лайан, что я ее люблю и никогда не забуду.

  С этими словами он скрылся за дверью в темноте коридора.

  – Ну, где ты бродишь? – возмутился Ским, когда Фест вновь оказался перед ним, вынырнув из кустов. – И так времени в обрез.

  Два приятеля бросились к забору и вскоре оказались на другой его стороне.

  – Мы сделали большой круг и потеряли много времени. Ты мог бы уже быть в низу.

  Они бежали вдоль стены города, скрываясь в ее тени. Бежали и не знали, что эта незапланированная задержка спасла им жизнь, или свободу. По крайней мере, одному из них. Не знали они так же, что Фрум, перед тем как вызволять Феста из темницы, предупредил о готовящемся побеге начальницу ночной стражи. Она решила отличиться и ничего не сообщила королеве. С большим отрядом она поджидала Феста у самого подъемника – задержать его решила в самый ответственный момент.

  Она ждала долго, но беглец не появлялся. Подумала, что Фрум обманул, но все же решила проверить. Она повела своих людей к башне-тюрьме, разделив отряд и перекрыв все самые короткие и удобные пути к городским воротам. То ли по наивности, то ли по недочету она никого не оставила ни у подъемника, ни у ворот.

  Ее отряд вошел в город и рассредоточившись по улицам двинулся к башне. Они уже скрылись в темноте среди домов города, когда совсем с другой стороны показались Ским и Фест.

  Фест остановился, протянув руку товарищу.

  – Все. Возвращайся. Тебе больше не стоит рисковать. Дальше я пойду сам. Спасибо тебе и прощай.

  – Прощай.

  Друзья крепко обнялись на прощанье, и каждый двинулся в сою сторону.

  Фест без труда спустился на подъемнике в низ и бросился в сторону гор. Сразу за скалой Фландора начался подъем. Вскоре Фест оказался у подножия высоких гор.

  Не раздумывая, он двинулся на восток. Ведь именно с востока Хлана и Айги принесли его во Фландор, после нелегкого путешествия через пустыню.

  Он шел почти до рассвета, а когда стало светать, начал искать место, где можно укрыться на день. Вскоре он заметил небольшую расщелину, куда и забрался. Если его ищут, то здесь вряд ли найдут. Эту маленькую дыру среди камней почти не видно. Он и сам заметил ее, только когда упал, оступившись на каменистом склоне.

  В сумке, висевшей на ремне через плечо, было немного хлеба, сыра, сушенного мяса и деревянная фляга с водой. Это тоже Ским предусмотрительно собрал ему в дорогу. Все это оказалось очень к стати.

  Подкрепившись, Фест улегся, скрутившись калачиком, и уснул.

  ***

  Фест решил двигаться вперед по ночам. Во всяком случае, пока не отойдет от Фландора на почтительное расстояние. Конечно ночью он проходил намного меньше, чем мог бы пройти днем, но так было безопаснее. Он брел в темноте под слабым светом луны и звезд, спотыкался, падал, но с каждым шагом все больше удалялся от Фландора, от любимой, но не любящей Лайан.

  Ночевал, вернее, дневал, где придется. Если фартило, находил пещеру, если нет – ложился под нависающим утесом, либо прятался среди нагромождений валунов, чтоб его не могли заметить с верху.

  Прошло целых восемь дней после побега, и Фест решил, что уже вполне можно передвигаться днем, ничего не опасаясь, а ночью – отдыхать.

  «Я далеко ушел от города, – думал он. – И если меня даже и искали, то наверняка уже бросили эту затею».

  В полдень он устроился на обед среди валунов. В сумке осталось совсем немного мяса, хотя он растягивал запасы, как мог. Фест с удовольствием проглотил остатки пищи и собирался выбираться из укрытия, когда прямо над головой услышал хлопанье крыльев.

  Он затаился.

  Вскоре невдалеке послышались женские голоса. Крадучись, Фест пробрался вперед и выглянул из-за камня. На небольшой пологой каменистой россыпи сидели охотницы ари. Их было десять.

  Все были молодые, и лишь одна лет пятидесяти. Видимо она и возглавляла этот отряд.

  Уставшие девушки повалились на твердые камни, растянулись во весь рост.

  – Может до утра здесь побудем, а, Нурабин? – спросила одна из девушек, обратившись к старшей.

  – Действительно, – подхватила другая. – Носимся уже который день, ищем беглеца, как будто дел других у нас нет. А он может, вообще в другую сторону подался.

  – Может и так, – ответила Нурабин. – Но его счастье, если он пошел сюда. Здесь единственный путь на север – по джунглям вокруг пустыни. Так что, пожелаем ему удачи.

  – Да, славный он малый, – сказала темноволосая девушка, подойдя к краю россыпи, и бросила в обрыв несколько камешков. – Жаль его. Он мне очень нравился, а принцесса дура... ой... ладно, извините. В общем, не смогла она его возле себя удержать.

  – Я думаю, его бы скоро выпустили, – сказала другая. – Но своим побегом он все перечеркнул.

  – Сидел бы он до сих пор как миленький, если бы не этот подлый Фрум, – вмешалась в разговор Нурабин.

  – А что Фрум? – спросили несколько девушек в один голос.

  – Так это он и подбил парня на побег, а сам предупредил начальницу стражи. Она с отрядом ждала его у подъемника, но не дождалась. Повела отряд к башне, проверить, не обманули ли ее. В этот момент он и проскочил за ворота, пройдя другим путем.

  – Жаль только Скима, – сказала девушка, сидящая по правую руку от Нурабин. – У него ведь лучшая кузня в городе, а теперь он будет сидеть в тюрьме.

  – Его место займет Фрум, – сказала Нурубин. – Думаю, что именно ради этого, а еще и из-за ненависти к Фесту, победившего его, Фрум и затеял это дело с побегом.

  -Видимо так, Нурабин, – согласились девушки.

  Нурабин последовала примеру молодежи, разлеглась прямо на земле, подложив под голову руку.

  – Как же я устала, девочки, за эти дни. Вы даже представить себе не можете, – сказала она.

  – Можем. Мы ведь от тебя не отставали.

  – Но вы молоды и сильны, – возразила Нурабин. – Вот когда я была молодой, могла лететь много дней без отдыха... Да, это было слишком, слишком давно.