Текст книги "Город амазонок (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

   ГОРОД АМАЗОНОК

  Холода в эту зиму стояли суровые. С самого начала землю завалило снегом, но и после этого метели налетали с жестокой регулярностью. Дичь ушла на юга, где проще добывать пропитание. Наступили голодные времена.

  Вот и сегодня снег пошел ранним утром, затем превратился в снегопад, а к полудню задул северный ветер, и снегопад обратился в метель. Ветер завывал волчьей стаей, снежные иглы кололи лицо и руки, мороз прожигал практически до костей.

  Откинув грубо выделанную шкуру, закрывающую вход, в пещеру ввалился мальчишка лет десяти, с головы до пят притрушенный белым пушистым снегом. Он трясся от холода и клацал зубами. Почистив одежду у входа, он осторожно прошел вглубь пещеры и уселся на большой камень, стараясь оказаться поближе к огню очага, но в то же время и не мешать взрослым охотникам, не то проблем не оберешься.

  Мальчишка устроился поудобнее и, ругая себя последними словами за глупость, закутался в свои промокшие шкуры с висящими тут и там сосульками.

   Посредине пещеры горел большой костер, вокруг которого сидели охотники и рассказывали свои охотничьи байки. Все слышали их много раз, но больше говорить было не о чем. Разве что о суровой зиме, об отсутствии дичи, о затянувшихся и не желающих отступать холодах. Но о грустном говорить не хотелось. И поэтому мужчины в сотый раз слушали рассказ старого охотника о его походе в страну ужасных ньяно.

   Мальчик, сжавшись в комок на своем камне, тоже слушал эту историю, хотя, наверное, сам мог пересказать ее дословно. Этим он отвлекал себя от мыслей о своем глупом поведении, за что сейчас и раскаивался.

   Это нужно же было в такую погоду идти играть в снежки с другими ребятами. Они, конечно, постарше – почти охотники. А он?.. И боясь стать посмешищем для своих старших товарищей, он держался до конца. Лишь когда руки совсем онемели, да и ног он почти не чувствовал, решился возвратиться в теплую пещеру.

   – Замерз? – раздался голос за его спиной.

   – Угу, – буркнул он, не поворачиваясь. Он знал, что это малышка Мар. Хотя какая она для него малышка. Она меньше всего на одну весну или около того.

   Девчушка уселась рядом на тот же камень и прижалась к нему.

   Они ничего друг другу не сказали, но Фест был ей благодарен – теперь стало теплее. И зубы стучать перестали. Наконец.

   – Я говорила тебе – не ходи, – назидательным тоном сказала девчушка. Она почему-то всегда тянулась к Фесту. Может потому, что он никогда не прогонял, не насмехался над ней, как другие ребята. Правда и дружбы с ней не водил. Так... Не обращал внимания на ее постоянное присутствие рядом. И все.

   Тем временем охотники от костра постепенно расходились. Каждый в свой угол. Устраивались на ночь. Когда последний охотник скрылся в темноте пещеры, Фест подбежал к огню и протянул вперед закоченевшие руки. Теперь-то он согреется окончательно. Жаркое пламя обогревало стылый воздух пещеры, витой столб серого дыма поднимался куда-то вверх и исчезал в темноте, найдя себе выход наружу. Руки мало-помалу согрелись и обрели чувствительность. Вот уже и пальцы разгибаться стали. Еще немного и станет совсем тепло.

  Мар уселась на камень напротив и уставилась на мальчика.

  – И что ты им доказал? – спросила она.

  – Никому я ничего не доказывал. Просто поиграть хотел, – соврал мальчишка.

  – Ага, другому кому расскажи. Взрослым казаться хочешь.

  – Больно ты умная, лучше б спать шла.

  Девочка хмыкнула, но с места не сдвинулась.

  – Пойдешь завтра с нами коренья собирать? – спросила она после небольшой паузы.

  – Девчачья работа, – раздраженно ответил Фест. – Я умею стрелять из лука и хорошо бросаю копье, но меня не берут на охоту. Что за глупые правила – ждать двенадцатой весны, чтоб стать охотником? Кто это придумал?

  – Ты еще мал, чтоб поспевать за взрослыми. Отстанешь, потеряешься, кто тебя искать будет? – глядя на огонь рассуждала девочка. – Все вместо охоты за тобой по лесу бегать будут. По-моему, все правильно, что малышей не берут, хи-хи.

  – Я не малыш, – насупился Фест.

  – Конечно нет, поэтому ты вместо охоты ходишь с женщинами собирать коренья. Кстати, у меня остался один корешок. Хочешь?

  Мальчик отрицательно покачал головой, хотя и был голоден. В эту пору все племя не доедает. Бывает, по несколько дней только корешками и перебиваются. Охота совсем плохая.

  В пещеру ввалилась ватага старших ребят, и с шутками-прибаутками они окружили очаг.

  – Что, малышня, замерзли? – весело спросил один из них.

  Фест нехотя кивнул.

  – Девчонки греются, – сказал еще один, по имени Хенк.

  Вокруг раздались смешки.

  – Я не девчонка, – вспыхнул Фест и поднялся на ноги.

  Хенк стоял прямо напротив него. Он был на голову выше Феста, худощавый и какой-то нескладный. Тем не менее он был старше и сильнее, так что Фесту с ним явно не справиться, но мальчишка решительно сделал шаг вперед.

  – Уймись, малявка, – под дружный хохот выкрикнул Хенк.

  И быть бы драке, но тут из темноты пещеры появился заспанный Сарен – вождь племени.

  – А ну, – грозно сказал он, внимательно присматриваясь – угомонились. Хенк, тебе весной на первую охоту выходить, а ты с детьми драки затеваешь.

  Фест хотел выкрикнуть, что он давно не ребенок, но не осмелился перечить вождю. Хенк тоже промолчал, опустив голову. Остальные потихоньку начали расходиться и укладываться спать.

  – Иди уже, – кивнул Сарен Хенку и обернулся к Фесту и притихшей Мар. – А вам, что, особое приглашение надо?

  Девчонка исчезла в темноте в ту же секунду, а Фест вздохнул и ответил:

  – Не надо, уже иду.

  – Постой.

  Фест замер от неожиданности. Неужели вождь считает его зачинщиком и сейчас начнет отчитывать? А то и наказание какое придумает.

  Сарен уселся на камень у огня, зевнул.

  – Сядь, – сказал он.

  Мальчик послушно опустился на соседний камень, ожидая разноса.

  – Я, я, – начал было оправдываться он, но Сарен перебил.

  – Ты ведь не дурак и понимаешь, что тебе с ним не справиться. Он уже почти охотник, а тебе еще расти и расти.

  – Я стреляю лучше него, – не удержался Фест.

  Сарен вздохнул.

  – И что с того? Вы из луков стреляться собирались, или морды друг другу бить?

  – Морды, – пришлось признаться Фесту.

  – И кто бы победил?

  – Он, конечно, – мальчик еще больше насупился.

  – Ну и объясни мне, зачем было ввязываться в драку, если явно проиграешь?

  – Можно подумать, вы дрались только с теми, кто слабее вас.

  Вождь покачал головой.

  – Бывают ситуации, когда ты просто вынужден сражаться с более сильным противником. Защищать свой дом, семью, племя. Воин должен быть храбрым и не бояться этого. Здесь я тебя могу похвалить, но воин должен быть еще и умным, и хитрым. А умный воин постарается избежать бесполезной драки, в отличии от тебя.

  – Он назвал меня девчонкой.

  – И что?

  Фест едва не задохнулся от возмущения.

  – Как, как что?

  – Тихо, все уже спят. Так что, ты решил, что если кто-то назвал тебя девчонкой, то остальные будут считать также?

  – Ну... да, наверное.

  Вождь подбросил в огонь несколько поленьев, сваленных в кучу чуть в стороне.

  – А если, скажем, кто-то назвал бы меня, к примеру, поленом, ты решил бы, что я и есть полено.

  – Нет, вождь, вы не понимаете. Это другое. Он меня позорил перед всеми. Я, я не мог стерпеть.

  – Ладно, – Сарен поднялся на ноги. – Завтра тебя ждет небольшой сюрприз. Думаю, тебе понравится.

  – Что? – удивился мальчик.

  – Увидишь. А теперь иди отдыхай. Завтра тебе понадобятся силы.

  В полном замешательстве Фест побрел в свой угол, где они ночевали с отцом. Тот уже крепко спал, завернувшись в шкуры. Мальчик улегся рядом и закрыл глаза, а из головы никак не выходили слова Сарена об ожидающем его сюрпризе. Конечно, были и опасения, что сюрпризом окажется какое-нибудь хитрое наказание за сегодняшнюю ссору, но хотелось думать о хорошем.

  Выбираться утром из-под теплых шкур совсем не хотелось, тем более зная, что завтрака сегодня не будет. Вчера последние остатки кореньев разделили на всех, а сегодня есть уже нечего. Конечно, до вечера женщины и дети насобирают немного съедобных корешков, выкапывая их из-под снега, а если повезет, то и охотники вернутся с добычей. Тогда будет мясо, тогда будет настоящий пир.

  – Вставай, – Фест услышал голос отца и почувствовал, что теплая шкура уползает куда-то прочь.

  Мальчик поднялся и протер глаза кулаками, не понимая, почему его разбудили заранее. В такое время обычно расходятся охотники, а собиратели чуть позже.

  – Бери лук и стрелы, и копье, – сказал отец. – Я буду ждать тебя снаружи.

  – Зачем? – все еще не до конца проснувшись спросил мальчик.

  – Сегодня ты пойдешь со мной на охоту, – совершенно серьезно ответил отец, но Фест никак не мог в такое поверить.

  – Я? На охоту? – переспросил он.

  – Да. Вчера мы долго говорили о том, как спасти племя от голода, – начал объяснять мужчина. – В конце концов решили охотиться не большим отрядом, как делали обычно, а разделиться на несколько маленьких по два-три или четыре человека. Маленькие группы более подвижны и могут разойтись на большее расстояние, значит и вероятность напасть на следы дичи увеличиться. Когда начали решать кто с кем пойдет, я сказал, что возьму тебя. Сарен согласился.

  Мальчишка просиял от радости. Так вот о каком сюрпризе говорил вождь. Он тогда уже все знал.

  – Ты рад? – спросил отец.

  Все слова выветрило из головы вихрем восторга, поэтому мальчишка молча бросился к отцу и крепко обнял его.

  Мужчина усмехнулся, похлопал сына по плечу.

  – Я жду тебя снаружи, – повторил он и вышел из пещеры.

  Гордый оказанным ему доверием, Фест собрался в считанные секунды. Схватив лук, колчан со стрелами и небольшое, но тяжелое копье, которое смастерил для него старик Дхарм, он побежал к выходу.

  У очага он столкнулся с Мар.

  – Куда ты собрался? – спросила она, с удивлением разглядывая оружие Феста.

  – Иду с отцом... на охоту, – восторженно выпалил мальчик.

  – Но ты...

  – Сам Сарен разрешил.

  С этими словами он выбежал из пещеры и встал перед отцом.

  – Я готов.

   – Молодец, быстро собрался – похвалил его отец. – Пойдем.

  Мальчик осмотрелся. Другие охотники уже расходились от предгорья, где пряталась в склоне горы пещера племени, и направлялись в лес. Отец, подхватив свое оружие, начал спускаться по пологому склону. Фест гордо последовал за ним.

  Мальчику стоило больших трудов не оглянуться на Хенка, который с несколькими своими товарищами упражнялся в стрельбе из лука по мишени чуть в стороне от пещеры.

  – Это что за...? – Хенк заметил удаляющегося Феста и недоуменно переглянулся с остальными ребятами.

  Те пожали плечами, удивленные не меньше него.

  – Привет, чья очередь стрелять? – раздался за спиной голос Дрема.

  Хенк обернулся.

  – А, толстяк, привет. Видал, малявка на охоту пошла, – он показал пальцем на удаляющиеся фигуры мужчины и мальчика. – Как такое может быть?

  Несмотря на постоянное недоедание и юный возраст Дрем был самым толстым в племени. Он лениво махнул рукой и ответил:

  – Говорят, Сарен разрешил. Вся пещера сейчас гудит. Такого еще не бывало.

  – Это не справедливо! – воскликнул Хенк. – Малявка идет охотиться, а мы здесь сидим.

  – Верно говоришь, – согласился Дрем. – Сейчас каждый охотник на счету. Чем больше отправится в лес, тем больше надежда, что хоть кому-то улыбнется удача.

  – Но почему малявка? – не унимался Хенк. – Мы ведь старше и сильнее.

  – Потому что за него попросил отец и Сарен согласился. А за нас никто не просил.

  Дрем поднял с земли чей-то лук, неуклюже прицелился и пустил стрелу. Полетела она хоть и в сторону мишени, но в цель не попала.

  – Как всегда, – буркнул Дрем и бросил лук в снег.

  – Давайте все вместе пойдем к Сарену и попросим отпустить нас на охоту, – предложил Хенк. – Ведь малявка нас позорит. Получается, что с сегодняшнего дня он уже настоящий охотник, а мы здесь с девчонками сидим.

  – И то верно, – поддержал его кто-то из парней.

  – Я не пойду, – уверенно сказал Дрем.

  – Почему?

  Толстяк почесал щеку и ответил:

  – Не хочу. Сами подумайте, на охотниках лежит огромная ответственность перед всем племенем. На них надеются, их обожают, но до тех пор, пока они не вернутся из леса с пустыми руками. А когда они приходят ни с чем, их все проклинают и ненавидят, ровно до следующего утра. Вы хотите испытывать это на себе? Я – нет. Следующей весной это станет нашей обязанностью, тогда уж никуда не денешься. А сейчас мы с утра до вечера можем ничем не заниматься, делая вид, что тренируемся в стрельбе и оттачиваем мастерство охотника и воина. Нас даже коренья собирать не отправляют, как прошлой зимой. Поверьте, это лучшее время в нашей жизни. Весной это закончится и мы каждый день будем уходить в лес за добычей. И будем вспоминать это время с грустью и тоской.

  Хенк посмотрел на товарищей.

  – Пойдем к Сарену? – спросил он, но по их виду понял, что особым желанием они не горят.

  – Дрем прав, – ответил один из них. – Лучше потренируемся, чтоб потом не позориться, как все, приходя с пустыми руками.

  – Кроме того, Сарен не отпустит вас, – добавил Дрем.

  – Это еще почему?

  – Все взрослые охотники уже разошлись. Вас отправить не с кем, а одних вас точно не отпустят, во всяком случае сегодня.

  – Трусы, – сквозь зубы процедил Хенк и пошел к пещере.

  – Говорят, сегодня и сам Сарен собирается на охоту. Он мог бы взять нас с собой, – сказал кто-то.

  – Дурак, – перебил его Дрем. – Все знают, что Сарен единственный в племени, кто охотится в одиночку. Неужели ты думаешь, что он ради вас сделает исключение?

  – Но Хенк точно пошел к нему...

  – Вот и посмотрим, что из этого получится.

  Тем временем Хенк дошел до пещеры и уже собирался войти в нее, как из-за занавешивающей вход шкуры появился вождь.

  От неожиданности Хенк на мгновенье растерялся, но быстро пришел в себя и сказал:

  – Вождь, ты отправил на охоту ребенка, а я остался. Я тоже уже готов. И я хочу охотиться. Позволь и мне пойти.

  – Нет, – решительно ответил Сарен.

  – Но, почему?

  – Ты знаешь наши правила.

  – А как же мальчишка Фест?

  – За него поручился воин. Он уверен, что Фест готов.

  – Вождь, ведь я сильнее и выносливее его. Я смогу.

  Сарен похлопал парня по плечу.

  – Отлично, – сказал он, – если твой отец или кто либо из воинов поручиться за тебя, то так тому и быть – завтра пойдешь охотиться.

  – Я хочу сегодня.

  – Увы, сегодня тебе пойти не с кем, а одного я тебя не отпущу. Завтра, поговорим об этом, завтра.

  Вождь отвернулся и легкой походкой пошел в сторону леса.

  Злой и обиженный Хенк вернулся к парням.

  – Я же говорил, – усмехнулся Дрем.

  – Тебе, толстяк, лишь бы ничего не делать, – раздраженно сказал Хенк. – Как вы не понимаете? Малявка сегодня станет охотником, а мы нет. Давайте отправимся в лес без разрешения. Мы уже взрослые.

  – Нет, – сказал Лумб, невысокий черноволосый паренек. – Потом проблем с вождем не оберешься. Еще отправит в наказание женщинам помогать. Я не пойду.

  – Я тоже.

  – Я тоже, – наперебой поддержали его остальные.

  – Как хотите, – сказал Хенк. – А я пойду.

  – Зря, – вновь заговорил Дрем. – Пойдешь ты, или останешься, но Фесту эту битву ты уже проиграл в любом случае.

  – Это еще посмотрим.

  – Тут и смотреть нечего. Ему позволил охотиться сам Сарен, так что мальчишка уже охотник, принесет он добычу или нет. И им восхищается все племя, этого не отнять. А если ты пойдешь один и без разрешения, то это будет неповиновение вождю. Все племя осудит тебя. Тебе может помочь лишь одно...

  – Что же? – нетерпеливо воскликнул Хенк.

  – Ну, во-первых, мальчишка должен вернуться без добычи, что скорее всего и случиться. А во-вторых, с добычей должен вернуться ты. Тогда ты предстанешь героем, пусть и непослушным.

  – Ты прав...

  – Постой, дослушай до конца.

  – Толстяк, все что нужно, я уже услышал.

  – Нет, не забывай, что охотники разошлись по лесу малыми группами и прочесывают его очень плотно, а если учесть, что никакой добычи они не приносили уже несколько дней, то тебе там ничего не светит. Ты позорно вернешься с пустыми руками и будешь наказан вождем за непослушание. Так что не делай глупости и успокойся, смирись.

  Хенк нервно заходил взад-вперед, о чем-то размышляя. Решившись наконец, он забросил за спину колчан со стрелами, подхватил лук в одну руку, а копье в другую и заспешил к лесу.

  – Вы меня не видели, – бросил он через спину, удаляясь.

  – Чувствую, ничем хорошим это не закончится, – негромко пробормотал Дрем и направился к пещере, где женщины и дети собирались идти на поиски кореньев.

   Охотник с мальчиком углубились в лес.

   Уже три дня отец Феста ничего не приносил с охоты. Правда, кроме Феста у него никого больше не было. Сами они как-то прокормились бы, но племя ведь большое. Много женщин, потерявших своих охотников, много детей, старики, которые не в силах охотится и даже собирать коренья. А им тоже нужно что-то есть. Чтобы выжить.

   Они шли вперед, проваливаясь в глубокий снег. Одежда из шкур промокла и почти не согревала. Мальчишка закоченел не меньше, чем вчера, но гордость от того, что ему позволили пойти на охоту, согревала, добавляла ему сил, подгоняла вперед. Он не смел жаловаться и просить отдыха, хотя едва передвигал ногами. В пустом желудке урчало, как в жерле вулкана.

  Отец шел впереди, а мальчишка едва поспевал за ним. Они внимательно оглядывались по сторонам, надеясь заметить звериный след, а если повезет, то и само животное, но лес вокруг как будто вымер. Вокруг стояла тишина и только снег хрустел и трещал под их ногами. Солнце редко показывалось из-за серых облаков и совсем не грело.

  – Пап, а куда подевались все звери? – спросил мальчик.

  – Думаю, они ушли из-за сильных холодов и снегопадов туда, где потеплее и легче найти себе пропитание. Некоторые, конечно, остались, но затаились в своих норах и берлогах и найти их очень непросто.

  – Я вижу, – грустно сказал мальчик.

  – Устал?

  – Нет, пап, все нормально, – соврал он.

  – Молодец. Ты настоящий охотник.

  Фест расплылся в улыбке, довольный похвалой и это прибавило ему сил.

  До вечера они так и не увидели ни одного звериного следа.

   Стало темнеть, и пора было возвращаться.

   Но отец мальчика сказал:

   – Переночуем в лесу. А завтра пойдем дальше.

   Перспектива ночевать в лесу мальчику совсем не улыбалась. Он ужасно замерз за день, но возражать не смел, а лишь покорно плелся за отцом.

   – Вот отличное место, – сказал охотник, указывая копьем на большое ветвистое дерево. – Здесь и заночуем.

   Они взобрались на него без особого труда и устроились в развилке между тремя большими ветвями. Огонь разжечь было нечем, поэтому придется ночевать без костра.

   Ветер почти утих, но холод стоял ужасный. Ствол дерева, замерзший за зиму, долго не хотел нагреваться от тел прижавшихся к нему людей.

   – На вот, пожуй, – сказал охотник, протягивая сыну какой-то корешок, вытащенный им из колчана со стрелами.

   Мальчик схватил корешок, тут же откусил добрую его половину и стал усиленно жевать. Корень был сухой, твердый и горьковатый на вкус. Но как бы там ни было – это была еда и довольно питательная.

   Он откусил еще кусок и лишь тогда спохватился:

   – А ты?

   Отец усмехнулся в ответ на такую заботу маленького сынишки:

   – У меня еще один есть Я пока не хочу.

   Фест быстро справился со своим нехитрым ужином и плотнее закутался в шкуру.

   Они шли целый день и сильно устали, но спать мальчику почему-то не хотелось. Может он перевозбудился от гордости – его, десятилетнего мальчишку, взяли на охоту, а его друзья, которые на две весны старше, играют в снежки возле пещеры или собирают с женщинами и девчонками хворост и съедобные корни.

   Он довольно улыбнулся и улыбка эта не скрылась от отца, который хорошо понимал, что твориться в душе мальчика. Когда-то и он так воспринимал свою первую охоту и гордость распирала его. Но эти чувства присущи только в таком юном возрасте, а потом... Потом охота превращается в обязанность, которой невозможно избежать, от которой нельзя отказаться. Она заполняет всю жизнь и жизнь превращается в непрекращающуюся охоту.

   Мальчишки этого не понимают, но со временем поймут.

   Охотник с грустью обвел взглядом окружающий его пейзаж. Деревья, еще два дня назад укрытые толстым слоем снега, под которым ломались слабые ветки, теперь, после вчерашнего ветра, лишились и этого покрывала и черными ветками тянулись в разные стороны.

   – Отец, где наша мама? – неожиданно спросил мальчик. Он знал, что отец почему-то всегда избегает этой темы. И сейчас, задавая вопрос, Фест и не надеялся услышать что-либо новое в ответ. Просто вопрос сложился сам, вроде бы из ничего. Фест и сам не понимал, почему вдруг спросил о матери.

   Но отец ответил. Почему? То ли грустно ему было, то ли посчитал, что сыну пора узнать правду. Неизвестно.

   – Мама? – как-то совсем грустно произнес он. – Наша мама была замечательной. Но, понимаешь, сын, она была не из нашего племени, не из нашего народа. Иногда мне кажется, что она была добрым духом, но другие так не думали. Ее избегали и даже боялись. Причин этого я не понимал... – охотник замолчал на некоторое время, но все же продолжил. – Я был на охоте, когда услышал крик. Женский крик. Я бросился вперед и увидел ее. Она лежала в траве с огромной раной на спине, а рядом стояла здоровенная пума. Я таких больших раньше не видел. Пуму я убил, а девушка оказалась без чувств. Я принес ее в пещеру и стал лечить. Вскоре она ожила, хотя все утверждали, что это невозможно. Все это произошло летом, а к началу следующей весны она совсем поправилась. Но домой вернуться она не могла. Слишком велико было расстояние и опасны места, по которым пришлось бы идти. Она осталась у нас. Да и выхода другого у нее не было. Она стала моей женой, но я видел, что жить в племени для нее пытка.

   Когда она немного освоила наш язык, я узнал, что пришла она с далекого юга, где никогда не бывает снега, кроме как в высоких горах. Больше она ничего не рассказывала. Она никогда не жаловалась, терпела, когда другие женщины смеялись над ней, если она делала что-то не правильно. И лишь по ночам я слышал, как она тихонько плачет, уткнувшись в шкуры.

   Потом родился ты. Для нее почему-то было огромным потрясением, когда она услышала твой плач.

   Может роды отняли у нее много сил, а может еще что, но когда две полных луны осветили землю после твоего рождения, она умерла.

   Охотник замолчал надолго и из глаз его текли слезы, замерзая в густой бороде. Охотник не должен плакать – это позор, слабость, но поделать он ничего не мог. Иногда накатывали на него такие минуты воспоминаний, и тогда он хватал копье или лук и убегал в лес, прятался в каком-нибудь укромном местечке и давал волю своим чувствам, своему горю.

   Глядя на отца, Фест почувствовал, что и по его лицу текут слезы. Он быстро утер их рукой, боясь, как бы отец не заметил. Но потом решил, что отец все равно никому не скажет. Как и он никому не скажет о минутной слабости отца.

   Несмотря на свой юный возраст, мальчик решил, что отца нужно отвлечь от грустных воспоминаний. Он вообще был умным мальчиком, опережая в развитии даже старших ребят, не говоря уже о сверстниках.

   – Папа, а ты был когда-нибудь в стране ньяно? – спросил он.

   Это подействовало и отец наконец вернулся из раздумий в реальность.

   – Да, сынок, был. Но лишь однажды.

   – Ты никогда не рассказывал об этом. Почему?

   Глаза охотника вновь стали грустными, и он сказал:

   – Ты помнишь Рена?

   Напоминание о Рене Фесту не понравилось. Еще бы. Разве может он забыть это? Никогда. Разве может забыть он своего лучшего друга? Друга, который...

   Это случилось давно. Уже три весны прошло с тех пор. Но разве это много? Тот ужасный случай навсегда останется в его памяти.

   Тогда они не послушались взрослых и убежали в лес. Убежали, никому не сказав ни слова. И заблудились. Они бродили по лесу несколько дней, пытаясь найти дорогу в родную пещеру. Благо тогда был конец весны, и вокруг было полно ягод, грибов и кореньев. Смерть от голода им не грозила.

   Но из-за обилия зелени было много дичи. А раз много дичи, то много хищников, охотящихся вокруг.

   Уходя в лес они не взяли ни свои почти игрушечные луки, ни маленькие копья. Так безрассудно могли поступить лишь дети, и лишь детям это могло сойти с рук.

   Как это не удивительно, но за все дни пути им не встретилось ни одного хищника. Правда, они вооружились большими тяжелыми палками, когда наконец поняли, что заблудились окончательно. Ночи они проводили на деревьях, хотя пума или рысь могла бы достать их и там. Если бы почуяла. Но им повезло и этого не случилось.

   А случилось другое.

   Они шли между высокими старыми деревьями, кроны которых закрывали солнце. В лесу от этого стоял сумрак. Ребята весело болтали – им показалось, что они узнали эти места и теперь приближаются к своей пещере, хотя на самом деле шли в противоположную сторону.

   Рен, рассказывая какую-то смешную историю, прыгнул вперед и, ударив двумя ногами в ствол большущего вяза, ловко приземлился, размахивая руками.

   Они прошли лишь несколько шагов, когда ужасный скрип и треск нарушил тишину леса и пение птиц.

   Прежде чем ребята сообразили, что происходит, старый вяз повалился на землю и придавил своим стволом Рена. Одна из веток лишь слегка ушибла Феста в плечо и повалила его с ног. Он тут же вскочил, ища глазами товарища, и замер, увидев его придавленное тело.

   Рен был еще жив.

   Он слабо стонал и, цепляясь руками, пытался вытащить свое тело из-под дерева. По его лицу градом катился пот, а рывки с каждым разом становились все слабее.

   Фест попытался приподнять ствол, однако это было смешно – семилетний мальчик и столетний вяз, пусть и трухлявый.

   Он попытался вытащить друга за руки, но и это ни к чему не привело.

   – Ноги, где мои ноги? – прошептал Рен и лишился чувств.

   Иногда он приходил в себя и Фест кормил его собранными поблизости ягодами и грибами, но силы ребенка заметно таяли.

   Их нашли охотники, на следующий день отправившиеся на их поиски по следам, которые мальчишки скрывать не умели, да и не пытались.

   Фест сидел возле мертвого тела своего друга и тихо плакал. Он просидел здесь остаток дня и всю ночь. И вот, наконец, их нашли. Но для Рена это было слишком поздно.

   Тело достали из-под дерева. У него оказался сломан позвоночник и раздроблен весь таз... И то, что он не умер сразу, казалось невероятным.

   Все эти события вновь промелькнули перед взором мальчика, и он не смог сдержать слез. Он разозлился и с укором посмотрел на отца. Зачем ты спросил об этом? – казалось, говорили его глаза. Охотник понял это без слов.

   – Я пошел в страну ньяно после смерти твоей матери. Со мной пошел единственный друг, который у меня был. Это отец Рена. Я отдал тебя на присмотр его жене, ведь Рен тогда тоже был младенцем. Он родился на одну полную луну раньше тебя.

   Мы бодро шагали вперед и вскоре вступили в страну ньяно.

   Привычный нам лес закончился и впереди раскинулась безлесая равнина, покрытая высокими травами. Казалось, ей нет конца, но она к нашему удивлению оказалась довольно узкой.

   Мы вышли на открытое пространство утром, а вечером опять вошли в лес. Однако лес был совсем другой. Там почти небыло привычных для нас деревьев и кустов, все было совсем иным.

   В этот же день мы увидели маленьких забавных ньяно. Они прыгали с ветки на ветку, громко кричали, качались вниз головой, держась за ветки одним лишь хвостом.

   Не знаю опасен этот вид или нет, но тем не менее это были ньяно и мы бросились вперед с копьями на перевес. Однако лишь меньшая их часть полегла от наших ударов, а остальные, подняв страшный вой, скрылись в зарослях.

   Следующий день ознаменовался встречей с саблезубым тигром. Он был огромный и мы решили не связываться с ним. Нам повезло, что мы его учуяли раньше, чем он нас. Мы укрылись на дереве, а он немного покружил и убрался прочь.

  Больше в этот день мы ничего не видели, а лишь слышали ужасные звуки, раздающиеся в лесу, а также визгливые крики ньяно, множество которых мы перебили в первый день.

   А вот следующее утро оказалось решающим в нашем путешествии.

   Мы шли по тропе. По обе стороны нас плотно обступали заросли какого-то кустарника, а вверху сплелись ветви деревьев. Двигались мы очень осторожно, но этого, как оказалось, было не достаточно.

   Отец Рена шел первым, когда вдруг огромный ньяно стрелой свалился ему на спину. Видимо он сидел в ветвях, нависших над тропой. Он был выше меня и в два раза шире, покрыт густой черной шерстью, а изо рта торчали осерые желтые клыки.

   Одним движением могучих лап чудовище сломало шею моему спутнику и тут начало твориться что-то невообразимое. Со всех веток начали прыгать маленькие ньяно, о которых я уже говорил. Они прыгали и носились из стороны в сторону, визжали и орали.

   Только тогда я не обращал на них внимания. Мой взгляд был прикован к огромной волосатой спине, которая начала поворачиваться. Несмотря на ужас, который сковал меня в тот момент, я собрал все свои силы и вложил их в удар.

   Думаю, копье пробило ему сердце. Чудовище в последнем, отчаянном рывке выбило своим телом копье из моих рук и ударило меня когтистой лапой в грудь. Тогда и появились те шрамы, о которых ты раньше спрашивал, сынок, – сказал охотник, ударив кулаком себя в грудь.

   – Потом я выхватил свой каменный топор, висящий на поясе, и принялся за маленьких ньяно. Ох, и много их тогда полегло, много. Когда же они наконец поняли, чем грозит им мой топор, то исчезли в гуще леса так же внезапно, как и появились.

   Я остался один среди распростертых тел. Мне хотелось бежать, бежать без оглядки, пока я не окажусь в своей пещере. Но я не мог...

   Где-то рядом текла река – я слышал шум воды. Взвалив тело погибшего товарища на плечо, я двинулся в сторону этого шума. Совсем скоро я выбрался на край скалистого обрыва. Передо мной было глубокое ущелье, а в его недрах текла река. С такой высоты она казалась небольшим ручьем, но делать было нечего.

   Не раздумывая больше, я сбросил тело друга вниз. Это был единственный выход, чтоб он не стал пищей для шакалов.

   Не знаю, правда, водятся ли там шакалы.

   Итак, покончив с этим, я отправился в обратный путь, и проделал его со всей возможной быстротой, на которую только были способны мои ноги.

   Я задержался лишь один раз – вырвал два клыка из пасти чудовища, убитого мной. Один я ношу сам, а второй носил Рен.