Текст книги "Удача мертвеца (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Фрегат неторопливо повернулся, и десять пушек левого борта уставились прямо на нас с расстояния в несколько ярдов.

Я нервно сглотнул.

– Все готовы? – чуть севшим голосом спросил я.

Пираты, скрытые за фальшбортом, кивнули, кто-то отсалютовал оружием, кто-то не отреагировал.

На палубе испанского судна уже выстроилась абордажная команда, все в красно-золотых мундирах и морионах. Они негромко переговаривались между собой, поставив мушкеты рядом. Тем проще для нас.

– Доброго дня, джентльмены! – закричал испанский капитан и помахал нам треуголкой.

С фрегата в нашу сторону полетели кошки и багры. Я заскрипел зубами, когда крючья зацепились за доски «Мстителя», но это всё часть плана. Я с обречённым видом отсалютовал испанцу шпагой, как раз тогда, когда абордажная команда фрегата готовилась к высадке.

Пираты с рёвом, достойным стаи разъярённых тигров, выскочили из-за фальшборта и одним слитным залпом отправили на встречу к Господу почти всех абордажников. После мушкетного залпа на палубу фрегата полетели гранаты – простейшие железные шары с порохом. Наши канониры, как было условлено, выстрелили картечью сразу после мушкетёров.

Испанцы засуетились, поднялась стрельба, и корабли, наконец, столкнулись. От удара затрещал корпус, один из марсовых разбился о палубу, такелаж перепутался. Начался хаос.

– Ахой! – закричал я, обнажая шпагу и перепрыгивая на борт испанца.

Я не сомневался, что за мной последуют флибустьеры. Я проткнул шпагой абордажника, который целился в кого-то из пистоля, затем краем глаза увидел, как другой испанец, что замахнулся на меня саблей, захлебывается кровью с рассечённым горлом.

Повсюду звучали крики раненых, выстрелы, звон стали. Испанцев было больше, но сиеста по четыре часа в день не располагает их становиться отменными бойцами.

Капитан фрегата в ярости что-то кричал мне, и я методично пробирался к нему сквозь ряды испанских моряков.

Рядом с ухом прожужжала пуля, так, что я почувствовал жар, исходивший от неё. Матрос-испанец попытался ударить меня прикладом мушкета, но подскользнулся в луже крови, и я заколол его прямо в лицо. Шпага застряла в костях черепа и я упёрся ногой ему в грудь, чтоб вытащить оружие. Раздался противный скрежет, который показался мне громче любых криков и выстрелов, я поморщился от отвращения, но дальше бросился в битву.

Справа от меня Филипп, что-то нашёптывая себе под нос, рубил испанцев тяжёлым палашом, который больше подходил для колки дров, чем для сражения, но француз махал им без устали, словно сам Бог добавлял силы в его руку.

Я выстрелил из пистолета в рослого офицера, но тот едва пошатнулся, и пошёл на меня, размахивая катлассом. Я пару раз увернулся от отточенной стали, уверенный в собственной неуязвимости, запрыгнул на стоящую рядом пушку и попытался рубануть его по лицу, но черноглазый ублюдок толкнул меня и я упал спиной прямо на холодный чугун. В глазах потемнело от внезапной боли, но мне хватило сил перекатиться вбок, и катласс только высек целый сноп искр прямо рядом с запальным отверстием.

Испанец снова замахнулся катлассом, но я пнул его каблуком по лодыжке и он потерял равновесие. Внезапно из его груди показалось окровавленное лезвие палаша, и офицер упал на колени. Из его рта потекла струйка крови, а затем он упал замертво рядом со мной. Филипп подал мне руку, и с его помощью я поднялся на ноги. Руки его были в крови, как и мои.

На корме испанский капитан сражался один против троих, сражался отчаянно, не стесняясь использовать грязные приёмы. Я оглядел поле битвы и присвистнул. Фрегат определённо был взят, оставалось только подавить последние очаги сопротивления.

– Сдавайтесь, и вам сохранят жизнь! – крикнул я что есть мочи.

– За короля! – раздался голос испанского капитана, и я просто выстрелил ему в лицо.

Челюсть испанца разлетелась на тысячу осколков, он упал, обильно поливая мундир собственной кровью, а те трое, с кем он сражался, уже принялись обшаривать его карманы.

– Сдавайтесь! – зарычал я и выстрелил в воздух.

Кто-то бросил оружие, поднимая руки, кого-то пришлось добивать, но фрегат теперь безоговорочно принадлежал нам. Я широко улыбнулся своим бойцам, усталым, но счастливым от того, что они остались живы, и изо всех сил закричал, глядя в небеса.

– Ура!

Десятки глоток кричали со мной в унисон, хотя мне казалось, что это тысячи.

Добыча казалась невероятной. Раньше мне никогда не удавалось одержать такую победу, и я был счастлив, что судьба послала мне этот фрегат. Корабль назывался «Марианна», в честь матери испанского короля, которая одновременно была его двоюродной сестрой.

Фрегат незамедлительно сделали флагманским кораблём, поделив команду поровну. «Мститель» уходил под командование Филиппа, а я забирал себе испанскую старуху-королеву.

Команду фрегата отпустили на шлюпке, как я и обещал, слухи о моей победе мне не помешают. Некоторые, наиболее кровожадные члены команды возмущались, но спорить с моим решением не осмелились.

Мы наспех залатали пробоины и заменили такелаж, осмотрели груз и записи, проверили помпы и вооружение. Двадцать шесть пушек на верхней палубе ждали своего часа под парусиновыми чехлами, пороховой погреб (в который я спускался крайне осторожно, ожоги ещё болели) был до отказа заполнен отличным испанским порохом, у мертвецов мы забрали около сотни отличных мушкетов и сабель.

Внизу слышались крики раненых и умирающих, попавших под нож нашего врача. Роджерс работать не умел и не любил, поэтому отпиливал раненую конечность и прижигал культю, говоря, что на всё воля Божья. В итоге, после битвы и такого лечения у нас на два корабля осталось тридцать четыре человека команды, считая легкораненых и контуженных.

Но горевали по мёртвым недолго. Как только они отправились в морскую могилу, оставшиеся в живых поделили добычу, искренне радуясь, что им больше досталось.

Я занял капитанскую каюту на фрегате, самую большую из тех, что мне приходилось занимать. Испанский капитан жил в роскоши и комфорте, и я не мог его винить. В каюте стояла настоящая кровать с постельным бельём вместо парусинового гамака или простой лежанки, большой стол из красного дерева, обитый синим сукном, несколько расписных сундуков, книжная полка и даже гардероб с шёлковыми рубашками. Под кроватью стоял ночной горшок из чистого серебра, но его мы порубили на пластинки, которые поделили с остальной добычей.

По записям в судовом журнале «Марианна» оказалась патрульным фрегатом из Сантьяго, а судя по содержимому трюма – фрегат успел хорошенько пограбить. Чего я только не обнаружил там: и вино, и кофе, и сахар, и даже кирпичи. Всё это уйдёт контрабандистам в ближайшем порту.

Мы впятером собрались в моей новой каюте: я, капитан Филипп Пуассон, леди Алисия Монтгомери, боцман Питер Даннет и пушкарь Фернандо Гарсия.

Я сидел за столом, подкидывая в руке кинжал, а передо мной лежала карта архипелага. Филипп разглядывал корешки книг на полке, боцман посапывал, сидя на стуле. Фернандо сидел на сундуке, а леди Монтгомери смотрела в широкий иллюминатор, наблюдая за горизонтом.

– Зачем ты нас собрал? – спросил Филипп, оторвавшись от содержимого книжной полки.

Я постучал остриём кинжала по карте.

– У нас тридцать человек на два корабля, а мы идём драться. Нужно решить, куда лучше пойти за пополнением.

– Повернём назад и обойдём все Наветренные? – предложил француз.

Я крепко задумался.

– Слишком долго.

Алисия подошла и взглянула на карту.

– Порт-Ройал. Заодно узнаем новости и получим приказы, – сказала она без тени сомнения.

– Нет, миледи, приказов я получать не хочу, – ответил я.

Девушка едва слышно фыркнула и снова отвернулась к иллюминатору.

– Тортуга и Эспаньола, – сказал старик, не открывая глаз. – Тамошние буканьеры будут счастливы пойти пощипать испанцев.

Я провёл по карте несколько линий и нахмурился.

– Что ж, поворачиваем к северу.

Ночью я лежал на широкой кровати, которая убаюкивающе покачивалась, как и всё остальное на корабле. Сон никак не шёл, и я думал о том, как прострелю голову Уильяму Муру, выброшу на корм акулам Джека Галлоуэя и повешу на рее Питера Кэмпбелла. Старпом, боцман и квартирмейстер.

Фантазии не вызывали каких-либо эмоций, я остро осознал, что моя жажда мести за эти месяцы истончилась, как песок уходит из часов или выгорает фитиль. Но это всё ещё оставалось делом принципа, на кону стояла моя репутация. Я просто не мог позволить бунтовщикам свободно дышать, пока я жив.

Внезапно я задумался о том, что будет дальше, после их смерти. Раньше я не придавал этому значения, но сейчас меня почему-то накрыло. Я редко думал о будущем, и сейчас не представлял, чем займусь после. Пираты часто мечтают о спокойной жизни, на ферме или в собственной таверне, но чаще всего это остаётся мечтами, ведь такие как мы редко доживают до старости.

Я встал и прошёлся по каюте. Странно, но здесь я чувствовал себя львом, запертым в золотой клетке. Я стал пиратом, наслушавшись рассказов о свободе и безнаказанности, но, как оказалось, свободы здесь не больше, чем в подземельях Бастилии, а наказания куда более жестоки и неотвратимы.

На столе лежал пистолет, тот самый, что был со мной на Доминике. Я покачал его в руке. Пистолет приятно холодил кожу, увесистая стальная трубка с рукоятью и механизмом внушали уверенность. Казалось бы, обыкновенный дешёвый пистолет, а насколько смертоносен. Я прицелился в дверь каюты и осознал, чего я хочу. Мне нужна власть.

Не та власть, которую даёт кнут надсмотрщика. И не та, когда кучка пиратов выбирает тебя главным. Истинная власть, беспрекословная, неотъемлемая.

Я вышел из каюты и свежий ночной воздух лёг мне на кожу. Ожоги под бинтами страшно чесались, я жаждал сорвать повязки, но терпел.

Вахтенный матрос, кажется, Фрэнсис, помахал мне рукой, я поднялся к нему. На этом фрегате даже штурвал был украшен резьбой, и я взялся за рукоятки. Моряк беспрекословно уступил мне место.

– Не спится, капитан? – он заговорил первым.

– Нет, Фрэнк.

– Даже ночью не расстаёшься? – спросил матрос, указывая на пистолет, заткнутый за пояс.

Я рассмеялся.

– Капитан должен быть готов ко всему. Запомни, если соберешься стать капитаном.

На этот раз рассмеялся пират.

– Для этого я слишком туп и слишком люблю выпивку, – сказал он, улыбаясь остатками зубов.

– Если хватает яиц – даже слепая одноногая негритянка может стать капитаном, – отрезал я.

Фрэнсис рассмеялся снова.

Я взглянул на ночное небо. Прямо и чуть справа по курсу виднелась Полярная звезда, а прямо над нами висело созвездие Персея. Млечный путь пересекал небо наискосок, словно кто-то рассыпал кучу бриллиантов на чёрную холстину.

– Капитан, – пират выдернул меня из созерцания, и я повернулся к нему. – Земля прямо по курсу.

Перед нами лежал южный берег Эспаньолы. Далеко, только горы чернели на горизонте.

– Брасопь грот на левый галс! Курс норд-вест-вест! – приказал я и повернул штурвал. – Бизань ставь!

Немногочисленные матросы, вялые как сонные мухи от постоянных вахт, взялись за брасы и принялись за работу. Я стоял у руля, наблюдая за тем, как грот постепенно поворачивается и ветер наполняет его своей силой. Впереди лежала Эспаньола, новые люди, новые приключения и новые моменты, которые наполняют меня жизнью.

Кто-то из моряков затянул шанти, выбирая гитовы, песню о девчонке, которая ждёт моряка дома. И я, сам того не замечая, стал подпевать. Иногда для того, чтобы твоё настроение пришло в порядок – достаточно хорошей компании и хорошей песни.

Первым делом решили зайти на Тортугу. Знаменитый остров, надёжно защищённый одним из самых мощных фортов на архипелаге, горячо приветствовал пиратов и разбойников всех сортов. Формально – французская, на деле – пиратская гавань легко уместила оба суда нашей эскадры.

Перед тем, как подойти к острову, я лично спустился за борт «Марианны» и стесал каждую букву из названия. Ходить на корабле, названном в честь испанской старухи мне не хотелось, и я, как часто делал это с захваченными судами, переименовал его. Некоторые считают это плохой приметой, но я считаю, что всё обстоит с точностью до наоборот. Ведь если корабль с этим названием уже захватили однажды, не будет ли это началом плохой традиции? А я верю, что новое имя даёт кораблю новую судьбу.

Отныне фрегат носил гордое греческое имя «Немезида». Некоторые истовые католики были недовольны, тихо называя меня язычником, но мне было плевать. Если Немезида поможет мне отомстить, в чём, собственно, обычно и состоит её работа, то я буду только рад.

Теперь «Немезида» и её верный помощник «Мститель» на черепашьей скорости приближались к гавани Тортуги. Утренний бриз дул прямо на нас, приятно взъерошивая волосы, но барку с его прямыми парусами приходилось лавировать, постоянно поворачивая оверштаг.

Филипп неплохо справлялся, но с минимумом команды это не так-то просто. Мне на фрегате было проще, я поднял бизань и кливера. С косыми парусами идти против ветра гораздо комфортнее.

Город на берегу ничем не отличался от сотен других на архипелаге, но я точно знал, что это одна из жемчужин Карибского моря.

На Тортуге можно было найти всё, что душе угодно – выпивку, женщин, листья коки и опиум, но мне нужен был самый распространённый и доступный товар на Карибах. Человеческие жизни.

Корабли, наконец, пришвартовались, и мы сошли на гостеприимный берег. Пираты, обвешанные золотом и драгоценностями, сразу стали мишенью для воришек, торговцев и портовых девок. Так всегда и происходит.

Я отправился прямиком в самую известную таверну города, кое-как упросив Алисию остаться на корабле. Прохожие глазели на меня, на мой фрегат, на мою команду. Слухи пойдут со скоростью лесного пожара, как раз это мне и нужно.

«Три лилии» встретили меня и моих ребят даже радушнее, чем я предполагал. Мне поднесли чарку вина, каждый пытался разузнать, как нам удалось заполучить такой фрегат, и сколько мы готовы здесь потратить.

В этой таверне всё было не так, как я привык видеть. Просторный светлый зал, крепкая мебель, достойные напитки, любые драки пресекались в корне двумя крепкими вышибалами.

За стойкой разливал напитки сам хозяин заведения, и я обратился прямо к нему.

– Что нового? – спросил я.

Бармен посмотрел на меня так, словно я сказал что-то отвратительное.

– Можешь спросить у местных сплетниц, наверняка что-нибудь узнаешь, – проворчал он.

Я хмыкнул и пригубил чуть-чуть вина.

– Обычно все тавернщики в курсе происходящего, – сказал я, перекатывая между пальцев золотую гинею.

– Я не из таких, мне плевать, – ответил он.

– Как тебя зовут, приятель? – спросил я.

Бармен на секунду посмотрел мне в глаза, а я пригубил еще вина.

– Я тебе не приятель, – отрезал он. – Можешь звать меня Жак.

Я поднял бокал, показывая, что пью за его здоровье.

– Мне нужна команда, Жак. На честный торговый фрегат, ты понимаешь.

Бармен пожал плечами. Я положил гинею на стойку и подвинул к нему, монета скрылась в недрах его фартука.

– Поговори вон с теми ребятами, – сказал он, показывая на компанию в дальнем углу зала. – Недавно уволились с капера.

Я ещё раз поднял бокал, улыбнулся и отправился к ним.

– Добрый день, джентльмены, – сказал я, подсаживаясь к ним за стол.

Несколько мужчин повернулись ко мне. Все они выглядели бывалыми моряками, просаживающими последние пенни в перерыве между плаваниями.

– Самого крепкого пойла этим добрым месье! – я поднял руку, и хмурые физиономии немного смягчились.

– Чего тебе, капитан? – спросил меня один из них.

– Нет, нет, я просто хочу пропустить по кружечке рома с бывалыми морскими волками, – я широко улыбнулся. – Пару дней назад взял просто великолепный приз.

– И какой же? – спросили меня.

– Испанский патрульный фрегат «Марианна», – ответил я, чуть понизив голос. – И теперь хочу это отметить! Пятнадцать тысяч песо добычи, чёрт побери!

Нам принесли ром, и я незамедлительно поднял стакан. Мои собутыльники, разумеется, отказываться от халявы не стали. В зале я увидел нескольких членов моей команды, они тоже меня поддержали.

– За будущую добычу и за то, чтобы она не кончалась! – громко произнёс я.

Ром потёк по глотке обжигающим потоком. Я с грохотом поставил стакан обратно на стол, и его тут же наполнили снова. Я не особенно люблю пить. Но иногда это просто необходимо.

Кто-то из парней закурил трубку, откинувшись на стуле, другой разливал новую порцию по стаканам, а остальные продолжили неторопливую беседу.

– Знал я одного моряка, – сказал один, рослый шотландец. – А он знал капитана, один из матросов которого видел кракена.

– Брехня.

– Нет, не брехня. Тоже слышал такое, – возразил другой моряк, молодой креол.

Шотландец закурил трубку и продолжил.

– Они шли возле Ньюфаундленда, возвращались из колоний. А затем наткнулись на кракена.

– Удивительная история, – сказал я.

– Это ещё не всё! Кракен раздавил их каравеллу как скорлупку! Он оттуда один спасся, на обломке мачты, – продолжил шотландец, пуская кольца дыма под потолок.

– Да, слыхал такое, – поддакнул креол.

– Не хотел бы я в море такого встретить, – сказал я.

Нам принесли ещё рома и мы незамедлительно выпили за погибших моряков.

– Как он выглядит, этот ваш кракен? – спросил один из моих матросов, присоединившийся к нашей компании.

Оба моряка пожали плечами.

– Как большой кальмар.

– Гигантский.

– Удивительная история, – повторил я.

– Рассказал как знаю, – сказал шотландец.

Я снова поднял стакан.

– Пожалуй, мне пора, – сказал я. – Буду рад видеть вас на «Немезиде». Мы стоим у второго причала. Счастливо, парни.

Я чувствовал, как хмель ударил в голову, но всё равно заставил себя обойти ещё несколько таверн и покутить в каждой. Мне нужна была команда, и я надеялся, что завтра от добровольцев не будет отбоя.

2

На фрегат я вернулся только к утру, и несколько часов сна мне всё-таки удалось урвать. И ещё до завтрака на «Немезиду» уже пошли новобранцы.

Я принимал всех, кто способен отличить бак от кормы и способен держать оружие. Отказывал я только совсем юным мальчишкам, у которых ещё даже не начала расти борода, и глубоким старикам, которые едва ходили.

Каждый новый матрос подписывал соглашение со всей командой, в котором я прописал всё – долю добычи, выплаты за ранение, меру наказания. Кто не умел писать, а это практически все, ставили крестик и клялись на святой Библии. И только после этого они считались зачисленными в команду.

На «Мститель» тоже шли добровольцы, но такой очереди, как ко мне в команду, я ещё не видел.

Я стоял на шканцах, принимая новобранцев по одному. Каждый должен был немного рассказать о себе, ведь капитан должен знать свою команду. На баке сидели остальные матросы, присматриваясь к новичкам.

Примерно к полудню, когда очередь уже почти иссякла, на борт поднялся молодой черноволосый парень лет пятнадцати. Я стоял, устало привалившись к фальшборту.

– Как зовут? – спросил я, казалось, в тысячный раз.

– Ты меня вряд ли знаешь, зато я знаю тебя, – ответил парень. – Ты – Кровавый Эд, пират и убийца!

Парень выхватил пистолет из-за пояса и направил мне прямо в лицо. Я даже не успел среагировать. Корсары на баке мигом вскочили, обнажая сабли и пистолеты, но я поднял руку, останавливая их.

– А ты смелый, если пришёл сюда, – спокойно произнёс я. – Опусти пистолет, малыш.

– Заткнись! – закричал он, его голос сорвался на визг. – Ты убил моего отца, ублюдок! Прими смерть достойно!

Я закатил глаза, пытаясь хотя бы примерно подсчитать, скольких человек я оставил сиротами.

– Твой отец – один из многих, – сказал я. – Напомни, кем он был.

Подросток изменился в лице, рука с пистолетом задрожала.

– Мой отец был славным капитаном, человеком чести!

– Точнее.

– Он ходил на шлюпе «Сан-Кристобаль»! Ловил и вешал таких как ты! – голос паренька снова сорвался на фальцет.

Я посмотрел ему в глаза. Маленький испанец был полон ненависти.

– Да, помню его. Он ползал на коленях передо мной и просил пощады. Визжал как девчонка, когда я отрубал ему пальцы один за одним.

Разумеется, ничего такого не было. Я даже не помнил, что брал на абордаж этот шлюп.

– А когда я отрубил ему все пальцы, я привязал твоего папашу к рее и выбросил в море. Акулы отлично наелись в тот день, – продолжил я.

На лице парня отразилась целая буря эмоций: гнев, страх, отвращение. Пистолет ходил ходуном перед моим лицом.

– Сдохни! Сдохни! Сдохни! – выкрикнул он, и, наконец, выстрелил.

Пуля, конечно, прошла мимо. Любой, даже самый меткий стрелок, не попал бы, когда руки трясутся от гнева, а глаза застилают слёзы.

Едва рассеялся дым от выстрела, я бросился на него, мощным ударом в челюсть укладывая его на палубу.

Матросы смотрели на меня, и я видел в их взглядах странную смесь восторга и ужаса. Именно то, что мне нужно.

– Храбрый паренёк, – сказал я, указывая на обмякшее тело. – Отнесите его на берег.

Два новобранца подбежали быстрее, чем я закончил говорить, и выбросили его на набережной, а вся остальная очередь рассосалась, едва прозвучал выстрел.

Я взмахом руки отпустил матросов и вернулся в свою каюту. Всего за одно утро мне удалось завербовать почти сто двадцать человек. Абсолютный рекорд для меня, но я чувствовал, что если эта полоса удач продолжится, то этот рекорд будет побит. Пожалуй, мне даже не придётся заходить в Гонаив и Порт-о-Принс.

Из глубин книжной полки я извлёк спрятанную бутылку вина, налил себе немного и отсалютовал бокалом в сторону двери. Затем я расстелил на столе карту архипелага и склонился над ней.

Отсюда до Кубы рукой подать, и я размышлял: задержаться ещё намного на Тортуге, или выходить прямо сейчас, чтобы, не дай Бог, не проворонить Уильяма Мура.

– Оливер! – крикнул я, всё ещё склонившись над картой.

Дверь тихонько скрипнула.

– Да, капитан? – вестовой, хоть и был легко ранен во время абордажа, обязанности исполнял безукоризненно.

– Пригласи ко мне леди Монтгомери.

Оливер вышел и вернулся буквально через минуту.

– Её нет, капитан.

Я замер со стаканом в руке посреди каюты.

– Дьявол, мы же с ней договорились! – зарычал я. – Узнай, куда она могла пойти! Спроси вахтенных!

Вестовой снова скрылся за дверью. Я схватил пистолет, сунул его за пояс, и вышел. Утренний бриз приятно холодил ожоги на лице, а море сверкало и переливалось россыпью бриллиантов. Красивые пейзажи всегда меня завораживали. Я глубоко вдохнул и встал у фальшборта, глядя на зелёные горы Эспаньолы.

– Капитан! – ко мне подбежал вахтенный. – Миледи отправилась в город на рассвете, вместе со слугой. Сказала, что пойдёт навестить губернатора.

– Спасибо, Диего, – произнёс я.

Губернатор. Опять политика. К чёрту всё это.

Я повернулся в сторону города, и увидел, как к причалу подъезжает карета. Леди Монтгомери церемонно вышла, придерживая юбки. Её слуга вытащил сумку, видимо, с обновками. Похоже, Алисия не смогла устоять перед искушением посетить портного.

– Я вас искал, – произнёс я, когда девушка поднялась на борт «Немезиды».

Англичанка мило улыбнулась.

– Неужели? Я позволила себе немного прогуляться перед завтраком.

Я скрестил руки на груди.

– Кажется, мы договорились, что вы не будете покидать корабль. Или что, вашему слову теперь нельзя верить? – спросил я.

Алисия подошла ко мне чуть ближе.

– Не надо мне указывать, я не ваш матрос, – сказала она полным яда голосом.

– Ради вашей же безопасности, миледи, – ответил я.

Девушка рассмеялась.

– Я многому научилась у вас на корабле. Особенно ругательствам. Так что, идите к чёрту, мистер Картер, – сказала она, резко повернулась на каблуках и ушла к себе в каюту.

– Дьявол… – прошептал я.

Все матросы с палубы куда-то подевались, скорее всего, чтоб не попасть под горячую руку. Я огляделся, выругался, и пошёл-таки к её каюте.

Я занёс руку, чтоб постучать, но что-то меня остановило. Руки дрожали, а в середине живота появилось противное тягостное чувство. Страх.

– Алисия! – я крикнул резче, чем хотел. Кулак бахнул по двери.

– Уходите! – раздался приглушённый голос.

Я снова чертыхнулся вполголоса. В её присутствии я терял разум.

– Я никуда не уйду, пока мы не поговорим! – крикнул я.

– Уходите, мы уже поговорили.

– Нет, чёрт побери! Я никуда не уйду! – зарычал я.

Дверь внезапно распахнулась передо мной, и я чуть не упал прямо на девушку.

– Говорите, – произнесла она.

Все слова будто застряли у меня в глотке, я стоял на пороге и не мог произнести ни звука.

– Ну же, чёрт возьми, живее, – выругалась она.

– Возвращайтесь на Ямайку, миледи, – выдохнул я, внезапно для меня самого.

Алисия прищурилась, видимо, проверяя серьёзность моих слов.

– Вот так? Губернатор об этом узнает, я вам гарантирую, – сказала она.

– Плевать, хоть сам король и вся палата лордов. Передайте Мэдифорду, что может поцеловать меня в задницу.

Девушка вспыхнула от гнева, но быстро взяла себя в руки. Поистине дипломатическая выдержка.

– Договорились, мистер Картер. Доберусь до Ямайки сама, можете не затрудняться. Всего хорошего, – ледяным тоном произнесла она и захлопнула дверь перед моим лицом.

Я снова ударил кулаком по двери, на этот раз со злости, спугнул чайку, сидящую на рее, и широким шагом отправился в свою каюту.

– Проклятье… – пробурчал я.

Вино почти кончилось, я достал новую бутылку. Затем сел за стол, откупорил и приложился прямо из горла, пытаясь залить кипящие во мне чувства дешёвым пойлом. На душе было гадко, как в сточной канаве.

Алисия ушла после полудня. Собрала вещи и сошла на берег, даже не попрощавшись, ни со мной, ни с кем-либо ещё. А я сидел в каюте и пил, заглушая рвущиеся наружу эмоции, пил до тех пор, пока не вырубился прямо за столом.

На следующее утро я, пошатываясь, вышел из каюты и приказал принести ещё вина. Или рома. Или эля. Чего угодно, только лишь бы это можно было пить. Но вместо того, чтоб выполнить приказ, матросы позвали Филиппа.

Француз взял меня под руку и затащил обратно в каюту, закрыл дверь и замахнулся на меня рукой.

– Ты чем, прости Господи, думал!? – прошипел он.

– Ещё раз на меня замахнёшься – башку нахрен отстрелю, – сказал я, грозя ему пальцем и пытаясь нашарить за поясом пистолет.

Филипп сложил руки на груди и опёрся спиной на дверь. Я прошёл к столу и попытался найти хоть каплю вина в той груде бутылок, что валялась на столе и на полу вокруг.

– Хватит пить, Эдвард. Ты сам виноват.

– Не учи меня жить, щенок! – рявкнул я, перебирая бутылки в поисках пойла.

– Зря ты так, – мягко произнёс Филипп. – Нам пора отчаливать. Корабли починены, команда набрана. Выберешь офицеров, и можно будет идти искать твоих предателей.

– Да, точно! – я хлопнул ладонью по столу, да так, что в башке зазвенело. – Чёртовы ублюдки…

– Выбери офицеров! Господи, как же всё сложно, – вздохнул француз и вышел, хлопнув дверью.

Я в последний раз тщетно проверил бутылки, выругался и пошёл вслед за ним.

– Всех наверх! – рявкнул я во всю мощь своих лёгких, за что поплатился.

Резкий прилив тошноты поднял всё, что я выпил за последние сутки, и я быстро с этим расстался, выблевав всё за борт.

Матросы высыпали на палубу, и я пьяным взором оглядел присутствующих.

– Нужно выбрать чёртовых офицеров! Старпом, квартирмейстер, врач! – крикнул я.

Пираты стали предлагать кандидатов, перекрикивая друг друга, отчего я снова чуть не блеванул. Голова болела так, будто в череп засыпали тлеющих угольков, а каждый крик раздувал эти угли всё сильней и сильней.

Я поднял руку, и все постепенно затихли.

– Кто за то, чтоб назначить Джеффри Смоллвуда старшим помощником? – спросил я.

Джефф был одним из новичков, толковым парнем, отслужившим на британском военном флоте почти восемь лет.

Большая половина подняли руки, и новоявленный офицер вышел ко мне.

– Ты сам-то согласен? – спросил я.

Джеффри тряхнул чёрными кудрями. Я расценил это как знак согласия.

– Решено! Теперь квартирмейстер! Кто умеет считать? – произнёс я.

Несколько человек вышли вперёд. Я спросил у них по несколько простых примеров из арифметики, затем попросил пересчитать песо в шиллинги, а затем шиллинги в риалы и обратно. Все задания сумел выполнить только один – Кристоф Дюран, сын священника из Марселя.

– Никто не возражает? – спросил я, показывая на него.

Никто не возражал.

– Теперь врач, – вздохнул я.

Пираты снова стали предлагать кандидатов, и на этот раз нам повезло, на корабле оказался коновал с барбадосской плантации – Обадайя Дэвис. Лечить людей ему раньше не приходилось, но опыт есть опыт, а лошадей лечить даже сложнее. Его выбрали единогласно.

– Занимайте кают-компанию, джентльмены. Отчаливаем в восемь склянок, – произнёс я и снова скрылся в каюте.

Тортугу покинули в четыре часа дня, как только сменилась вахта. В паруса дул попутный ветер, и фрегат нёсся вперёд, да так, что мне приходилось его сдерживать, словно нетерпеливого жеребца. На море поднимались высокие волны, и многие из новичков расстались с обедом.

Под надзором старого боцмана они постигали хитрую морскую науку – учились вязать узлы, сплетать канаты, отличать шкот от браса, а лисель от марселя.

Я лично стоял за штурвалом, командуя «Немезидой» и добиваясь максимально чёткой и слаженной работы. Очень часто именно от выучки команды зависела жизнь, а не от параметров корабля или каких-то случайностей. Именно человек управляет кораблём, а не наоборот.

Когда мы отошли подальше от берегов, я устроил учения для канониров. Каждый матрос должен был один раз выстрелить из пушки по плывущему бочонку. Конечно, чтобы сделать из новобранца настоящего морского волка – требуется куча времени, но сейчас времени не было.

Стреляли на скорость, а особо нерадивых или медлительных боцман подгонял ударом трости. Откатить, закинуть мешочек с порохом, закатить ядро, затолкать пыж, навести на цель, выстрелить, вычистить тлеющие остатки пыжа и пороха, чтоб, не дай Бог, не взорвалась пушка, повторить всё с самого начала. И всё это на время. В бою этому учиться некогда, поэтому учились сейчас.

У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, но в целом, все могли в случае необходимости выстрелить в сторону врага.

«Немезида» и «Мститель» обогнули Эспаньолу и вышли в Наветренный пролив, между Кубой и Эспаньолой, а затем повернули на юго-запад, чтоб обойти Кубу с юга, подальше от рифов и мелководий. Так выходило дольше, но безопаснее. Не придётся идти мимо Гаваны и её патрулей. С другой стороны, придётся идти мимо Сантьяго.

Фрегат и барк шли друг за другом, выстроившись в линию. Небо затянуло серыми облаками, спустился небольшой дождь, и парус на левом траверзе заметили не сразу.

– Подойдём поближе к нему, – приказал я, сигналы передали «Мстителю».

Эскадра синхронно повернула на юг, а я достал подзорную трубу и направил на крохотное белое пятнышко.

Это был небольшой двухмачтовый шлюп под флагом нейтральной Португалии. Я одним движением сложил трубу, убрал в футляр, и повернулся к команде.