Текст книги "Удача мертвеца (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

2

Ветер немного поднялся ближе к вечеру, когда вражеское судно вновь стало белым пятнышком на линии горизонта. За это время мы несколько раз успели отдохнуть, сменить друг друга на вёслах и заработать новые мозоли на жёстких ладонях. После изнурительной гонки мы оба предпочли бы вернуться под пушечные выстрелы, лишь бы не грести снова. Я поднял парус, взял курс обратно к Гваделупе и растянулся на палубных досках.

Из пленительных объятий Морфея меня вырвал Филипп, настойчиво трясущий меня за плечо.

– Капитан, ужинать пора, – вздохнул он. Выглядел молодой рыбак так, словно только что встал из могилы. Красные ввалившиеся глаза, здоровенная шишка на голове, заострившийся нос. Похоже, в отличие от меня, он не спал, а следил за кораблём.

– Да, отдохни пока.

Ужином оказалась горсть сухарей и стакан затхлой воды. Если до завтра мы не придём в Бас-Тер, то нам придётся туго.

Солнце радостно играло лучами на волнах, словно покрытых ослепительной чешуей. Свежий солёный ветер дул прямо в корму, и косой парус баркаса приобрёл гордую лебединую стать. Я встал на носу корабля и закрыл глаза.

– Вот ради этого-то я и пошёл в море, – произнёс я, улыбаясь после тяжёлого дня.

– В пираты? – спросил Филипп, устало привалившись к мачте.

– Ну, в пираты я пошёл ради золотых дублонов.

– Стало быть, не очень успешно, если пришлось наш баркас забирать, – рыбак взглянул мне в глаза, и я на секунду устыдился.

– Может быть и не очень. До того момента всё шло хорошо, – ответил я.

– И у нас тоже, – буркнул француз.

– Если бы я не пошёл в пираты, то сейчас гнил бы в какой-нибудь канаве в Лондоне. Но мне посчастливилось оттуда удрать, и теперь я здесь, я жив, и у меня, по крайней мере, есть свой корабль.

– Никогда не бывал в Лондоне, – хмыкнул Филипп.

– Ты, наверное, дальше своего островка и не ходил никуда, – предположил я.

– Не довелось. Ну да на всё воля Божья.

Я фыркнул и прошёлся взад-вперёд по палубе. В религии я разочаровался ещё на лондонских улицах, когда понял, что бессмысленно уповать на бородатого дядьку на облаке. Ловкие пальцы, быстрые ноги и острый нож помогали мне выжить гораздо чаще, чем все боги, вместе взятые.

– В кого ты вообще такой набожный?

– В отца. Ты его с палубы скинул, – нахмурился рыбак.

– Пришлось, – я развёл руками.

– Оно и к лучшему, – к моему удивлению, Филипп улыбнулся. – У меня на Доминике ещё две сестры, надо же их кому-то кормить. Пусть лучше отец там останется. Видишь, Господь не допустил плохого.

Я расхохотался в ответ. Богословские споры с фанатиком – это как спорить с кирпичной стеной, никакого результата не будет. Но ради интереса я продолжил.

– Однако твой бог допустил, что я искупал твоего отца, чуть не раскроил тебе голову и украл ваш корабль.

– На всё воля Божья, – снова улыбнулся француз. – Может, оно всё и к лучшему.

Я снова рассмеялся. Непрошибаемый болван.

На следующее утро пресной воды у нас осталось на самом донышке. Сухари кончились вчера вечером, так что нам пришлось размачивать оставшиеся крошки в своей порции воды и завтракать получившимся бульоном.

Вдалеке на севере уже виднелись горы французского острова, поросшие густым тропическим лесом, поэтому сбиться с курса мы уже не могли. Зато мы могли сойти с ума на такой жаре, зная, что воду надо беречь. Изнуряющий зной сушил нас с самого утра, и я уже дважды успел прыгнуть за борт, чтобы искупаться в тёплом Антильском море.

– Может, рыбы половим? – предложил я, глядя на рыбацкие сети.

– На жаре протухнет, – отмахнулся Филипп, сидя в тени паруса и с тоскою глядя вдаль. – Бочек нет, на палубе протухнет, из трюма потом не достать.

– Даст бог, не протухнет, – не преминул я подколоть француза.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – равнодушно ответил он.

– Экий ты Фома Неверующий.

Филипп в ответ только фыркнул и отвернулся. Я же прошёл на нос и всмотрелся в очертания берега. Нужно было придумать план действий, и снова красть чью-то лодку мне не хотелось. Ни денег, ни еды, ни шансов поймать пиратский бриг – на Гваделупе меня не ждало ничего хорошего, но с такими припасами ничего другого не оставалось. К тому же, на острове придётся высадить Филиппа, а может, и вовсе оставить ему баркас. И начинать всё сначала.

Ветер гнал наш кораблик к берегу, и когда вдали я стал различать корабли и дома, а ветер стал приносить не только крики чаек, но и людские голоса, то скомандовал Филиппу убирать парус.

– Капитан, нешто на вёслах пойдём? – с некоторой обидой в голосе спросил рыбак, но приказание исполнил. Пистолет, как мой символ власти, был всегда на виду и всегда под рукой.

– Доставай сети, рыбу ловить будем. Порожняком в порт заходить не хочу, – я заложил руки за спину и уставился на горизонт.

– Ага, нас потом местные заклюют, – хмыкнул француз. Судя по всему, он мечтал поскорее сойти на берег и избавиться от моего общества. И я был готов его понять.

– Уговорил, правь к берегу, – зевнул я и принялся собирать вещи.

Я забрал себе тесак, который нашёл здесь, на баркасе, и заткнул его за пояс из обрезка линя. Вид у меня был оборванный, даже жалкий, от прежней элегантности капитанского мундира остались только лохмотья рубашки. В приличное общество в таком виде меня не пустят. Но сейчас мне хотелось только отправиться в какую-нибудь таверну и хорошенько надраться.

Филипп пришвартовал кораблик без какой-либо моей помощи, и я сошёл на берег вслед за ним.

– Ну, так и быть, на этом расстаёмся, – произнёс я, натягивая фальшивую улыбку.

– Даст Бог, свидимся, – Филипп улыбнулся уже вполне искренне.

– Молись, чтоб не в море.

– Я лучше помолюсь за тебя.

– Не думаю, что мне это поможет, – усмехнулся я. – Не забудь воды набрать.

– Так, а чего это мы отмечаться не идём? – раздался недовольный возглас какого-то портового начальника. Все окрестные грузчики, солдаты и моряки тут же уставились на нас.

– Бери судовой, иди отмечайся, – я похлопал Филиппа по плечу и поспешил уйти, оставляя его самостоятельно разбираться со всей этой волокитой.

Бас-Тер по сравнению с Доминикой казался столицей мира. На холме виднелась резиденция губернатора, обильно украшенная лепниной и позолотой, а внизу у самого берега теснились нищие лачуги из плавника и пальмовых листьев. Повсюду сновали обеспокоенные горожане, питейные заведения вдоль набережной гостеприимно распахивали двери, а торговцы наперебой предлагали своё барахло.

Наконец, я выбрал для себя таверну попроще и шагнул в затхлую тьму кутежа, пьянства и греха. От густых запахов вина, табака и немытого тела затошнило, но человек может вытерпеть всё. Я прошёл к барной стойке, беглым взглядом окинув помещение. Несмотря на полдень, таверна была набита битком, и почти за каждым столом сидело по весёлой компании пиратов, контрабандистов, разбойников и просто подозрительных личностей. Разумеется, случись вдруг облава, каждый прикинулся бы честной невинной овечкой, но сейчас они никого не стеснялись.

– Чего тебе? – процедил старый бармен, даже не удостоив меня взглядом.

– А что ты можешь предложить? – в свою очередь спросил я.

– У меня многое есть, а вот ты, голодранец, даже сапоги умудрился пропить. В долг не наливаю, сразу говорю, – бармен опёрся руками на стойку, которая, казалось, даже затрещала от натуги.

– У меня есть кое-какие слухи, – невинно произнёс я, и спиной почувствовал, как большая часть присутствующих приготовилась слушать мои басни.

– Если это про Жаннетт с перекрестка, то я тебе и сам порассказать могу, – ухмыльнулся бармен, подмигивая кому-то в зале. Там раздалась пара ответных смешков.

– Это про испанский военный барк, который тут неподалёку курсирует, – понизив голос, сообщил я. Тишина в зале нарастала с каждой секундой.

– Ну и? Что дальше? – не утерпел кто-то в зале.

– Поставьте мне кружечку рома и чего-нибудь пожрать, и скажу, что там дальше, – нагло потребовал я.

– Ну ты и пройдоха! – рассмеялся бармен, но на полстакана рома расщедрился.

Я сально улыбнулся и одним залпом выпил. Жидкость отдавала сивухой и сахаром.

– Так вот, – продолжил я. – К югу отсюда, в сторону Доминики, шастает испанский барк. С пушками, мушкетёрами и полным набором неприятностей для честного человека.

– А ты сам-то откуда знаешь? – выкрикнул кто-то из темноты.

– Еле ноги унёс, на вёслах уходить пришлось, – не соврал я.

– Брешет, – констатировал кто-то ещё.

– Ну сходи, проверь, раз такой смелый.

– А если проверю? – какой-то татуированный мужик вскочил из-за стола, намереваясь доказать свою смелость против меня, а не против испанцев.

– Давай, давай! – я и сам встал из-за стойки, внутренне ликуя. Я никогда не отказывался от доброй кабацкой драки на потеху себе и своей команде. Кто-то уже принимал ставки, и по всей таверне гудели возбуждённые пьяные голоса:

– Наподдай англичашке, Пьер!

– Покажи ему!

– Ставлю на бородатого!

Пьер, недолго думая, бросился в драку, разлапистым медвежьим движением пытаясь взять меня в тиски. Я же использовал проверенный временем приём – швырнул пустую кружку прямо ему в лицо и ушёл в сторону. Массивная деревянная посуда подходила для драки как нельзя кстати, и первая кровь сегодня полилась даже до того, как противники встретились.

Француз утёрся тыльной стороной ладони и снова кинулся на меня. В этот раз уйти мне не удалось, и чья-то вовремя подставленная нога отправила меня в недолгий полёт на пол. Пьер схватил меня за грудки и мощным ударом снова опрокинул наземь. Перед глазами пошли разноцветные круги, и я даже не успел опомниться, как снова получил несколько ударов.

Я перекатился в сторону, схватил табурет и с размаху врезал по голове француза, но то ли голова оказалась слишком крепкой, то ли мебель слишком хлипкой – табурет рассыпался, не причинив особого вреда. Толпа вопила и улюлюкала от азарта, а я постепенно стал понимать, что нарвался не на того противника.

Лицо Пьера перекосила жестокая ухмылка, не сулившая мне ничего хорошего. Но и я не зря столько лет стёсывал кулаки о собственных матросов и случайных собутыльников. Я быстрыми движениями уходил от широких ручищ француза и осыпал его градом ударов.

Кровь, столь привычная местным завсегдатаям, заливала лица обоим, и когда я в очередной раз увернулся – удар, предназначенный мне, угодил в кого-то ещё. За это я и люблю кабацкие побоища. Одно неловкое движение – и вся таверна превратилась в гудящий улей, полный злых шершней.

Бармен, укрываясь за стойкой, с неудовольствием взирал на массовую драку, грозившую перерасти в поножовщину. Я тем временем выскользнул из людской свалки и устремился к уцелевшему столу, полному разнообразной еды. С чувством выполненного долга я украл баранью ногу, стянул с другого стола бутылку местного сивушного рома и поспешил выйти на улицу незамеченным. Жизнь налаживалась.

– Кровавый Эдди! – окликнул меня знакомый голос позади.

Я обернулся, на ходу пережёвывая мясо, словно нашкодивший ребёнок. Передо мной стоял один из капитанов Берегового Братства.

– Привет, Томас. Не видел твоего корабля на рейде, – я пристально посмотрел в глаза давнему сопернику. Тот выглядел, как и всегда, щеголем – шляпу украшало дивное перо одной из местных птиц, а шёлковым кружевам позавидовала бы любая столичная модница. Однажды мы ходили с ним на промысел и не смогли поделить награбленное.

– Мой корабль стоит в бухте неподалёку, а вот где твой – боюсь даже представить, если уж тебе приходится красть еду, – пират рассмеялся мне в лицо.

– Нарываешься? – прямо спросил я.

– Нет, что ты. Просто поинтересовался у старого друга, как дела, – Том взял меня под локоть и пошёл вдоль набережной. Со стороны это наверняка выглядело, будто красавец-герой поймал преступника.

– Да скорее пекло у меня под ногами разверзнется, прежде чем Томас Уэйн будет о чём-то спрашивать просто так, – фыркнул я и продолжил поглощать баранину.

Капитан рассмеялся и погрозил мне пальцем.

– Если ты такой проницательный, то где же твой корабль?

– Бороздит моря без меня, – не стал отпираться я. Рано или поздно весь архипелаг узнает о случившемся. – Уильям устроил мятеж.

– Стало быть, ты сейчас в поисках работы? – голос пирата стал медоточивым настолько, что можно было на хлеб намазывать.

– Я сейчас в поисках корабля, – уклончиво ответил я.

– Отлично! – Томас даже всплеснул руками. – Мне как раз нужны толковые офицеры!

– Набери из матросов. Уж они-то морское дело знают.

– Ты не понял. Мне нужны толковые офицеры, а не какие-нибудь неграмотные крестьяне. Ты ведь силён в навигации? – капитан широко улыбался и пытался всячески меня умаслить. Зная Уэйна, тут что-то нечисто.

Но, с другой стороны, это не самый худший вариант – пойти в команду пиратского судна. Всё-таки это не британский флот, здесь можно в одночасье стать могущественным и знаменитым. А можно как я, в один момент лишиться всего.

– Две доли добычи, – поставил я условие. Обычно такие доли получали капитан, как ответственный за всю команду, и квартирмейстер, как ответственный за корабль и припасы.

– Замётано! – воскликнул Томас, даже не торгуясь, и мы ударили по рукам.

Я ещё раз с подозрением взглянул на капитана, но тот и бровью не повёл, болтая про палубные бимсы, Сан-Хосе, тамошних девок и о прочей чепухе.

– Ты, Эдди, подходи тогда к вечеру на пирс, мы тебя заберём, – подмигнул он, снял роскошную шляпу и помахал ею в воздухе.

– Договорились, – скрепя сердце, произнёс я.

Томас Уэйн ещё раз улыбнулся и отправился обратно к тавернам, а я стоял на набережной чужого города, только что нанявшись офицером к одному из самых больших мошенников архипелага. И я уже чувствовал себя обманутым.

Я прогулялся по городу, стараясь избегать французских солдат, и вышел обратно в порт. Грузчики сгибались под тяжёлой ношей, приказчики подсчитывали разнообразные товары, а уже пьяненькие матросы шатались, распевая весёлые моряцкие песни.

У пристани качались на волнах разнообразные шлюпки, гички, баркасы, лихтеры и пинассы, и почти у каждого судна кипела работа. И среди них выделялся знакомый мне «Морской дьявол», который стоял, всеми покинутый, под охраной мушкетёра.

Я, старательно изображая праздношатающегося матроса, подошёл к нему.

– Будь здоров, служивый! – я поднял бутылку краденого рома и сделал вид, будто пью за его здоровье.

– Пошёл прочь, – отмахнулся солдат, стоя навытяжку с мушкетом и преграждая путь на корабль. Но я не отставал.

– Не хочешь выпить? – предложил я. – Холодненький.

Солдат воровато оглянулся и утёр пот с лица. Не представляю, каково ему в шерстяном мундире на такой жаре.

– Чёрт с тобой, давай уже, – мушкетёр выхватил у меня бутылку и основательно приложился к ней. Контакт налажен.

– Чего стоишь-то тут? – поинтересовался я, забирая драгоценный ром.

– Конфисковали, охраняю вот, – зевнул солдат.

– Контрабандиста взяли, что ли?

– Пирата. Картера, кажется. Ну, его в кутузку, корабль под арест. Жаль, не в море поймали, сразу бы повесили, – разговорился француз.

– Ничего себе, – я сделал круглые глаза и покивал. – А я думал, его уж крабы сожрали, давно не слыхать было.

– А ну брысь, сержант идёт, – зашипел солдат, и я поспешил отойти.

Похоже, мой религиозный друг попался с поличным – предъявил судовой журнал с моей записью и его приняли за опасного пирата и разбойника. Власти всегда готовы кого-нибудь повесить, а уж если это гордый буканьер – то готовы раздуть из этого целый спектакль. А ложное обвинение – ерунда, их не смутило даже то, что «Эдвард Картер» по-английски ни слова не понимает.

Я никак не мог допустить, чтоб меня повесили, даже если пеньковую джигу спляшу не я. Во-первых, это сильно вредит репутации, а во-вторых, Филипп виноват только в том, что не догадался ночью меня зарезать и уйти обратно на Доминику. За это я был ему благодарен, и чувствовал себя должным выручить богобоязненного француза.

Времени у меня было немного, до вечера оставалось несколько часов. Если Уэйн уйдёт с острова до того, как я смогу вызволить Филиппа, то мы с рыбаком оба будем болтаться в петле уже на следующее утро. Поэтому я поспешил в город, прокручивая в голове даже самые безумные планы спасения.

Некоторые я отбросил сразу, например, ворваться с саблей наголо и порубить всех тюремщиков в капусту, или объявить, что Эдвард Картер – это я сам. Но другие казались вполне разумными.

Тюрьма оказалась небольшим каменным зданием неподалёку от центральной площади. Как раз, чтобы не слишком далеко тащить до виселицы. Солдаты на входе окинули меня недоуменным взглядом, но пройти не помешали. Ещё бы, их задача никого не выпускать, а не наоборот.

Я кивком головы поздоровался с офицером, который сидел за грубым деревянным столом и сосредоточенно корпел над какой-то бумажкой. Он никак не отреагировал на моё появление, но попытку проскользнуть к двери, ведущей к камерам, пресёк моментально.

– Что-то хотели, мсье? – раздражённо откинувшись на стуле, произнёс он.

– Пирата поймали, Кровавого Эда, слыхал я, – прикидываясь дурачком, начал я.

– Правильно слыхал, – процедил офицер. – Быстро тут слухи ползут, однако.

– Поглядеть бы на его… – задумчиво произнёс я, делая вид, будто вспоминаю что-то отвратительно жестокое. – Счёты личные к этому нехристю.

– Вот ещё, буду я всякого проходимца поглядеть пускать. Завтра на площади поглядишь.

– Месье, сегодня отчаливаем, а он мне… Со всей команды я один живой ушёл, на бочке плыл, рыбу сырую жрал! Да он всех с нашей «Марии» порезал, я хоть успел в море прыгнуть, стреляли, да не попали! – меня натурально затрясло от придуманных воспоминаний, на глаза навернулись слёзы.

Офицера моя история не сильно впечатлила.

– Пожалуйста, месье, я как узнал, я аж от самого причала сюда побежал, только чтоб в глаза ему посмотреть, демону!

– Оружие на стол, пошли, – вздохнул француз.

– Спаси тебя Господь! – возопил я, искренне радуясь привалившей удаче.

Офицер открыл коридор, дверь в камеру, и я, впервые за всю свою жизнь, добровольно вошёл внутрь. Филипп стоял на коленях и молился, офицер остался стоять в дверном проёме, положа руку на шпагу.

Я внимательно поглядел на рыбака, собрался с духом и бросился на него с кулаками, как этого и ожидал тюремщик. Бил я скорее для вида, но Филипп обессиленно упал на пол и закрылся руками. Похоже, над ним уже успели поработать местные палачи.

– Приготовься, – прошептал я ему на ухо, и кинулся в обратную сторону, на офицера, который всё это время с улыбкой взирал на избиение беззащитного.

Француз атаки не ожидал, но многолетние тренировки помогли ему уклониться от практически смертельного удара в горло. Кулак прошёл в паре дюймов от подбородка и пришёлся по скуле. Офицера качнуло, он схватился за шпагу, а я мёртвой хваткой вцепился ему в глотку и стал душить. Ничего другого не оставалось, крики непременно привлекут внимание солдат на улице, а так из камеры доносилось лишь тихое сопение и стоны избитого Филиппа.

Тюремщик пытался разжать мои пальцы, но в этот момент рыбак выхватил его шпагу и вонзил прямо ему в сердце. Голубой мундир окрасился кровью. Филипп перекрестился трясущейся рукой и пробормотал молитву. Я деловито опустил тюремщика на пол камеры, обшарил карманы, извлёк шпагу и забрал её себе вместе с ножнами.

– Я его убил… – едва слышно прошептал рыбак.

– Иначе он убил бы тебя, – попытался я его приободрить, но вышло не очень.

– Я попаду в ад… – бормотал Филипп. – Я проклят, я грешник…

– Все попадём, – усмехнулся я. – Пора валить отсюда, пока есть возможность.

Я забрал у мертвеца связку ключей и быстро прошёлся по всем камерам. Пусто, как в брюхе у нищего, подолгу здесь пленники не задерживались, сразу отправляясь на виселицу. А жаль, нам сейчас не помешала бы любая помощь.

Мой пистолет вернулся ко мне, а тесак я отдал Филиппу, как более простое оружие, поначалу рыбак наотрез отказывался брать его в руки, но я убедил его, что это только для самозащиты. Побег переходил к решающей фазе, которую я продумал хуже всего. Теперь нужно пробраться через весь город, кишащий солдатами и жандармами, к пристани, на которой только вечером появится шлюпка капитана Уэйна.

Моё внимание привлекла масляная лампа на столе, и план побега сформировался окончательно. Масло разлилось по столу, и вскоре комнату объяло пламя. Дым начал просачиваться на улицу и время действовать пришло.

– Пожар! – я выбежал на улицу вместе с Филиппом.

Солдаты попытались было преградить нам путь штыками, но мы ловко увернулись и помчались наутёк. Площадь заполнилась людьми, половина которых тушила пожар, а вторая половина глазела на огонь. Каменная тюрьма горела плохо, но сухая деревянная крыша занялась пламенем за считанные минуты. Но этого мы уже не видели, на бегу лавируя между прилавками, горожанами и домами, мы мчались по изгибам узких переулков Бас-Тера и молили всех богов, чтобы лодка оказалась там, где нужно.

Горожане озирались нам вслед, но никто не решался остановить нас – Филипп так и бежал с остро отточенным тесаком в руке, рискуя отрубить кому-нибудь руку или пальцы.

В порту всё так же многолюдно, и у каждого пирса стоит по какой-нибудь лодке. И непонятно, какая из них ждёт меня. Капитана Уэйна, если бы он здесь был, я бы увидел издалека, такой уж он человек. Но ни самого пирата, ни его команды, ни его шлюпки на горизонте не наблюдалось.

Сзади я услышал крики погони и моментально принял единственное верное решение – бежать к «Морскому дьяволу». Караульный, завидев нас издалека, уже взял нас на мушку, и я остановился перед ним и поднял руки. Пришвартованный кораблик манил к себе своими изящными формами, но путь преграждал француз, с которым я пил ром.

– А ну, стой! – прорычал солдат, водя мушкетом из стороны в сторону.

– Да мы уже стоим, болван, – фыркнул я и попытался подойти ещё ближе. Зловещее дуло мушкета тут же уставилось мне в лицо.

Филипп, не произнося ни звука, кинулся на солдата и подбил мушкет вверх. Грянул выстрел, и я почувствовал, как пуля прожужжала точно над моей головой. По спине пробежали мурашки, но долго стоять не было времени – я бросился на подмогу. Я выхватил пистолет и тяжёлой рукояткой треснул по голове караульного. Тот как-то сразу обмяк и перестал сопротивляться.

Мы поднялись на борт, и я быстро отшвартовал судно, заодно прихватив трофейный мушкет. Филипп оттолкнулся веслом от причала, я поставил парус, и ветер понёс нас прочь из бухты. На берегу раздались выстрелы, несколько пуль пробили парусину, одна расщепила фальшборт, а другая угодила в рулевое весло в нескольких дюймах от моей руки.

– Надо же, у тебя, оказывается, есть мозги, – произнёс я, комментируя поступок Филиппа для того, чтоб не обращать внимания на пули.

– Надеюсь, Господь простит меня, – буркнул он, брасами разворачивая рею.

Ещё несколько пуль прожужжали над нашим баркасом.

– Господи, да отстреливайся же ты, наконец! – дрожащим голосом крикнул Филипп и бросил мне мушкет.

Я поймал его и снова положил на палубу.

– Пуля у меня только одна, и я её ещё приберегу.

От пирса отчалили несколько шлюпок с мушкетёрами. Французы широкими гребками рассекали волны, а встречный ветер не давал нам развить хорошую скорость под парусами. Я чертыхнулся и сам взялся за вёсла.

Из-за утёса показалась шлюпка, в которой, как мне показалось, я различил человека в шляпе с пером.

– Руль на левый борт! – скомандовал я. – Правь к той шлюпке, живее!

Выстрелы звучали как сухой треск ломаемых веток, и вскоре наш парус стал больше походить на решето. К счастью, ни одна пуля не попала в нас самих. На таком расстоянии мушкеты изрядно завышали, но и французы неуклонно догоняли наш маленький кораблик.

– Томас, живее сюда! – крикнул я во весь голос, надеясь, что в той шлюпке впереди находится именно он.

– Есть, мой адмирал! – различил я насмешливый ответ, но взрыв хохота на шлюпке потонул за мушкетными выстрелами.

Мы поравнялись как раз в тот момент, когда французы снова зарядили мушкеты и оказались от нас на расстоянии, на котором можно перебить крылья мухе, не то что застрелить двух незадачливых беглецов. Томас своей шлюпкой загородил наш баркас, и вся его команда встала на банках, давая нам возможность перепрыгнуть к ним.

– Именем короля, я приказываю не мешать! – проревел французский офицер, самолично целясь из мушкета в Филиппа.

– Я капер его королевского величества Карла Второго, так что можете засунуть свои приказы себе в задницу! – крикнул Томас, снял шляпу и помахал ею в воздухе. Француз побагровел от ярости и чуть было не отдал приказ стрелять, но вовремя опомнился.

Мы с Филиппом прыгнули в воду и поднялись на борт шлюпки, закрытые телами команды.

– Ваш король ещё об этом узнает! – прокричал офицер, сжимая кулаки от бессилия.

– Сомневаюсь! Оревуар, месье лягушатник! – ухмыльнулся Уэйн, жестом отдавая приказ разворачивать шлюпку.

Матросы взялись за вёсла, и мы с Филиппом тоже взялись, но капитан так же, жестом, остановил нас.

– Похоже, я спас твою задницу, Эдди, – он улыбнулся словно кот, который только что сожрал целую кадушку сметаны.

– Похоже на то, – процедил я, пытаясь угадать, что за этим последует. – Ты же должен был меня в порту ждать.

– Мы же друзья, Эд! Чего только не сделаешь ради друга! – капитан похлопал меня по плечу и проигнорировал упрёк. – А это, я понимаю, твой друг? Ну что ж, друг моего друга и мой друг тоже! Звать меня Томми Уэйн, я капитан славного шлюпа «Левиафан», и будь я проклят, если это не так!

– Филипп Пуассон, – произнёс рыбак.

– Чертовски рад тебя видеть, Филипп! – капитан снова пускал в ход всё своё очарование и улыбался во весь рот. – Ты, стало быть, пойдёшь матросом в мою команду? Даю добро, исключительно ради твоего друга Эдди.

– Спасибо, – буркнул свежеиспечённый матрос.

– Ты же в курсе, чем мы занимаемся? Мы – каперы. – осведомился Уэйн.

– Пиратством.

– Каперством! Каперство – это немного другое. Мы же не грабим всех подряд, верно, парни? – ухмыльнулся капитан.

– Да! Верно! – отозвались матросы.

– Не верь ни единому его слову, – прошептал я Филиппу на ухо.

– О чём вы шепчетесь? – хмыкнул Том. – Пора и на судно подниматься.

Гордый трёхмачтовый шлюп «Левиафан» английской постройки, свежевыкрашенный и сверкающий медной обшивкой, стоял на якоре в одной из бухт Гваделупы и ждал только нас.