Текст книги "Удача мертвеца (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Геннадий Борчанинов
Удача мертвеца

Часть 1

1

– Очухался? – прозвучал голос в темноте.

Голова гудит как после весёлой ночки, а глаза никак не получается разлепить. Даже этот голос, смутно знакомый, доносится как будто издалека, сквозь толстое одеяло.

– Плесни-ка воды, Джим.

На меня обрушивается поток солёной морской воды. Хочется пить. В глотке пересохло, и вместо слов получается только сипение и кашель.

– Дайте ему попить, проявим милосердие, – произнёс кто-то. С нескрываемой злобой и усмешкой в голосе.

С трудом у меня получается открыть один глаз. Яркий отблеск на морских волнах заставляет снова закрыть его. Передо мной только песок, море и чьи-то ноги.

– Откройте рот, капитан, – юный Джим поит меня водой из фляги.

Живительная влага придаёт сил, но встать не получается. Я по самую шею закопан в песок. Закопан так, чтобы видеть море и мой бриг. Тут же на берег вытащена шлюпка.

– Он уже не капитан, Джимми, – напоминают ему. Старший помощник, боцман и квартирмейстер. Первые после капитана, и теперь первые на всём корабле.

– Мистер Картер, благодарите Господа, что вас не решили вздёрнуть или бросить за борт. Вас всё-таки уважают, и мы решили высадить вас здесь, – улыбнулся квартирмейстер, сидя передо мной на корточках. – Доминика, райский уголок. Вам здесь понравится, полагаю.

– Хватит с ним церемониться, Пит. Он с нами не церемонился, – рыкнул боцман.

– Где остальная команда? – сиплым тихим голосом спросил я.

– На корабле. Они думают, что мы тебя просто высадим. Они же не знают, что ты утаивал часть добычи, Эдвард, – произнёс старпом, глядя на мой корабль.

Я плюнул ему на сапоги.

– Ты не жилец, Эд, поэтому я на тебя не сержусь, – улыбнулся он, подставляя сапог морской волне. – Скоро начнётся прилив. А потом твою лживую башку обглодают крабы. Но по обычаю берегового братства мы оставим тебе пистолет и пулю. Нельзя нарушать традиции, правда, Джек?

– Святая правда, старина Уилли! – отозвался боцман, осеняя себя крестом.

– Я приберегу эту пулю для тебя, Уильям Мур, – произнёс я, пытаясь пошевелить плечами.

– Желаю удачи, капитан, – Уилл снял шляпу и согнулся в насмешливом поклоне. Я попытался плюнуть ему в рожу, но промахнулся.

– Удачи, кэп. Не забывай нас, – заржал боцман.

– Он нас на всю жизнь запомнит, – произнёс старпом, выталкивая шлюпку на воду.

Квартирмейстер попросту встал и ушёл, а юный Джим оставил мне флягу с водой.

– Прощайте, капитан, – вздохнул он.

– До встречи, Джимми.

Я смиренно наблюдал, как мои бывшие офицеры садятся в лодку и оставляют меня по горло в песке. На пустынном берегу Доминики. Где-то на западном побережье есть французский посёлок, но здесь меня никто не найдёт.

Ещё одна попытка пошевелить плечами – и снова безуспешно. Джим закопал меня достаточно небрежно, но песок никак не хотел выпускать меня из объятий.

– Попался, как кур в ощип, – пробормотал я.

Шлюпка наконец достигла корабля и её втащили на борт. «Удача мертвеца» теперь больше не моя. А вот возможность стать мертвецом вполне реальна.

Я чертыхнулся и снова попробовал выбраться из плена, но песок, хоть и рыхлый, не давал пошевелиться, заодно вытягивая из меня тепло. Волны подступали всё ближе, обдавая солёными брызгами.

Лихорадочное дёрганье плечами ни к чему не привело, а руки и ноги онемели настолько, что я уже не чувствовал пальцев. Представляю, как сейчас злорадствуют старпом с боцманом. Уильям всегда был скользким, как угорь, и амбициозным, как Цезарь. Опасное сочетание. А Джек, боцман, попросту не смог простить мне килевания. Они тоже не заслуживают прощения.

Прибой уже лизал мне бороду, и по расчётам, уже скоро будет скрывать меня с головой. Нужно либо выбираться, либо срочно отращивать жабры.

Я быстро осмотрелся, насколько мог. Фляжка, которую мне оставил Джим, пистолет, и больше ничего. К счастью, фляжка достаточно близко. Я ухватил её зубами, вытянул пробку и выпил остатки воды. Крепко держа флягу за горлышко, я попытался копать, двигая головой. Если вы когда-либо пробовали долго смотреть вверх, задерживая дыхание и одновременно плясать джигу, то ощущения, наверное, примерно похожи.

Песок убывал крохотными горсточками, но всё-таки убывал. Перед моим лицом появилась неглубокая борозда, которая тут же заполнилась водой. Размокший песок копать оказалось тяжелее, но эффективнее. Вскоре я уже мог свободно двигать плечами. Челюсть давно уже болела от непосильного труда, а шея просила пощады. Но воля к жизни заставляла меня копать дальше.

Волны били меня в лицо не хуже профессионального бойца, но я копал до тех пор, пока копать уже стало нечего. Я вырыл перед собой небольшую ямку, но этого хватило, чтобы освободить плечи. Я тут же стал барахтаться, как лягушка в молоке. Онемевшие руки удалось вытащить, уже когда вода подступила к губам. Теперь я нырял и откапывал мокрый тяжёлый песок руками.

Когда вода скрыла меня с головой, я был зарыт по колено. Гостеприимная земля Доминики не желала отпускать меня. Перед глазами пошли круги от нехватки воздуха, но всё-таки я успел вырваться из смертельных объятий этого берега.

Я выскочил из ямы, как ужаленный, вдохнул свежего морского воздуха и плюхнулся на водную гладь, сжимая в руке оставленный мне пистолет. Теперь вода не пыталась убить меня, а только лишь убаюкивала, качая на волнах. Меня вынесло на берег.

Проснулся я только к вечеру. Даже не верилось, что я жив, и в очередной раз выпутался из скверной истории. Теперь оставалось только выйти к людям и выбраться с этого клочка суши.

Тропический ливень хлестал как из дырявого ведра, от земли поднимался пар. Низко висящие тучи скрывали за собой горы, занимающие большую часть острова. Море, бывшее спокойным и тихим сегодня утром, теперь бушевало, поднимая огромные волны. Если бы меня закопали сейчас, то не осталось бы никаких шансов.

Я ещё раз огляделся и осмотрел себя. Руки-ноги на месте, с собой только пистолет с промокшим порохом, пустая фляга и штаны с рубахой. Проклятые мятежники не оставили мне даже сапог. Я вздохнул и отправился вдоль берега. Подниматься в горы без мачете и проводника-индейца казалось совершенной глупостью.

А где-то вдалеке, на волнах Антильского моря, качался мой бриг, «Удача мертвеца», на котором я грабил испанцев последние несколько лет. Верная команда и надёжные офицеры, побывавшие со мной в десятках сражений, отвернулись от меня сразу же, как только наступила чёрная полоса. Последние месяцы на горизонте не попадалось ни одного судёнышка, и первый же испанский галеон, который мы взяли на прошлой неделе, оказался пустым как барабан. У команды мы забрали оружие и личные драгоценности, а у капитана я обнаружил неплохой сборник Аристотеля, который взял себе. Как оказалось, зря. Старпому нужен был только повод, чтоб обвинить меня во всех смертных грехах. Несомненно, сейчас его выбрали капитаном, и он идёт куда-нибудь подальше отсюда и поближе к испанским колониям.

Дождь промочил меня до нитки, а от душного тропического воздуха болела голова. Но я упрямо шёл вдоль берега, изредка чертыхаясь, когда под ноги попадались острые камни или ракушки. Солнце давно село, луна скрылась за чёрными тучами, и мне приходилось идти почти вслепую. Желудок недовольно бурчал, проклятые мятежники вытащили меня из каюты ещё до завтрака. А идти ночью в джунгли, чтоб пособирать какие-нибудь плоды – ещё глупее, чем идти ночью в чужое поселение без денег и оружия. В конце концов, я отошёл от воды, улёгся прямо на голую землю и попытался уснуть.

Утром я проснулся совершенно разбитым. Болели все кости и суставы, словно неведомый палач выкручивал их всю ночь. Сон на жёсткой земле после уютного гамака в своей каюте не располагал к хорошему самочувствию.

Я ополоснул лицо морской водой, и пошёл дальше, моля Бога, чтобы французское поселение оказалось не слишком уж далеко. Шум прибоя немного успокаивал, но меня всё равно переполняла злость. Я оказался отвратительным капитаном, если не смог разглядеть мятеж у себя под носом. Уильям подговорил самых влиятельных членов команды.

К обеду я вышел на мыс, где береговая линия поворачивала к северу. По моим прикидкам, идти оставалось всего несколько часов. Главное, чтоб французы не приняли меня за беглого каторжника, иначе на лбу мне выжгут буквы Б.К., закуют в кандалы и отправят на ближайшую плантацию, даже не разбираясь, кто я такой.

Впереди показался серый дым, и ветер донёс до меня запахи человеческого жилища раньше, чем я увидел само поселение. Французы основали в этой бухте небольшой городок, Лубьер, на западном побережье, поближе к морским путям из Гваделупы на Мартинику, и теперь на острове, кроме индейцев-карибов, проживали около сотни поселенцев, выращивающих хлопок, кофе и сахар.

На рейде стояло несколько рыбацких баркасов, по единственной улице фланировали немногочисленные местные дамы, а где-то на плантации слышались крики надсмотрщика. Лубьер оказался типичной колониальной глухоманью, затерянной посреди океана.

Я раньше здесь не бывал, но сходу узнал все важнейшие точки. Я заткнул пистолет за пояс, прикрыл рубахой и направился на рынок, намереваясь украсть хоть кусок хлеба. Воровское ремесло, которое привело меня из Лондона на отдалённые острова южных колоний, в очередной раз поможет не умереть от голода.

Небольшие прилавки, заполненные фруктами, рыбой и тем скудным пропитанием, что родила здешняя земля, теснились друг к другу, словно осиротевшие дети. Торговки, прикрываясь от полуденной жары, лениво болтали о немногочисленных здешних новостях.

– Bonjour, мадемуазели! – вспоминая французские слова, поприветствовал их я и развёл руками в воздухе, жестом показав, словно снимаю перед ними шляпу.

Торговки переглянулись между собой. Немудрено, ведь встретить в маленьком городке на отдалённом острове человека, который выглядит так, будто только что встал из могилы и к тому же, с трудом говорит по-французски – достаточно для любых подозрений.

– Bonjour, monsieur, – нестройным хором, наконец, отозвались женщины.

– Я бы хотел узнать, когда отсюда идёт ближайший корабль до Мартиники, – на ломаном французском произнёс я, но меня, кажется, поняли.

Я бы предпочёл, чтобы они немного посовещались и отвлеклись на разговор, и я бы тем временем стянул хотя бы парочку бананов, но торговки сориентировались моментально.

– Со следующим приливом, вестимо, – ответила одна из них.

Мой желудок издал протяжный низкий рык.

– А ты, поди, из беглых? – прищурилась одна из торговок, глядя мне прямо в лицо.

– Не похож он на каторжника, – возразила другая, помоложе. – Чересчур здоровый.

– Нет, нет, я не из каторжных, – замахал я руками. – Я… Эмм… Потерпел кораблекрушение.

Женщины снова переглянулись.

– Так ведь ни одного шторма не было с прошлой недели, – возразила та, что приняла меня за беглого. Похоже, я ей не понравился.

– Шлюпка моя на рифы наскочила, не справился, – я картинно вздохнул. – Сейчас бы хоть до Мартиники добраться.

– Контрабандист что ли? – нахмурила брови торговка. Остальные о чём-то быстро зашептались.

– Путешественник, – солгал я, осознавая, насколько хрупкой и неправдоподобной оказалась моя наспех придуманная история.

– Ну-ну, путешественник, – фыркнула другая женщина. – Мари, зовите стражу.

Такой вариант развития событий меня совсем не радовал. Очень многие знали меня как капитана пиратского корабля, а болтаться на виселице после всего пережитого не очень-то хотелось.

– Мари, мадемуазель, право, не стоит, – пока одной рукой я активно жестикулировал, вторая рука словно сама по себе стянула с прилавка несколько фруктов. – Я, в таком случае, прогуляюсь до пристани, спрошу у них, не надо беспокоить стражу.

Торговки, кажется, немного успокоились, и я поспешил удалиться и, наконец, хоть немного поесть. Как глупо получилось. Навёл на себя подозрения, как будто впервые вышел на промысел.

Я сидел на берегу, разглядывая набережную и любуясь пейзажем тихого провинциального городка. Баркасы, стоящие в бухте, так и манили к себе, но я старался не слишком глазеть на них. Украсть корабль дело непростое, а я и так уже привлёк к себе слишком много внимания. Нужно дождаться ночи, и незаметно доплыть до нужного баркаса. Я уже приметил себе один, побольше. Настоящему капитану нужен настоящий корабль, но в моём случае сойдёт и такое корыто. Всё-таки, из капитанов меня сместили.

Весь остаток дня и вечера я провёл, прячась от патрулей стражи, которые так и норовили заглянуть в моё тихое укрытие между зарослями акации. Похоже, торговки всё-таки наябедничали. Но я предусмотрительно избегал любых контактов с местными.

Когда солнце утонуло в морской пучине, и короткие тропические сумерки быстро сменились светом луны, я вышел на дело. В кустах стрекотали цикады, горожане гасили огни в домах и отходили ко сну, а я готовился к заплыву. Тёмные корпуса баркасов качались на волнах почти невидимые, но я ещё днём тщательно продумал свой маршрут. В жилах играла кровь, как и перед любым другим важным делом, и я был готов на всё, лишь бы выбраться с этого проклятого острова.

Набережную освещали несколько фонарей, и редкие ночные патрули проходили мимо причалов. Дождавшись, пока стражники вернутся на свой пост, я привязал пистолет себе на шею, снял рубаху и нырнул в беспокойное море. Тихий плеск скрылся за шумом прибоя, и я постарался как можно дальше проплыть под водой.

Луна серебряной кистью красила морские волны, которые так и стремились отбросить меня назад к берегу. Я плыл изо всех сил, жалея, что не решился украсть шлюпку или соорудить плот, и мои усилия постепенно приближали меня к цели. Рыбацкая лодка тихо качалась на воде, но эта тишина оказалась обманчивой.

Я уже почти подплыл к борту, когда услышал чью-то молитву. На баркасе остались люди, к своему ужасу осознал я. Другая лодка осталась далеко позади, а до следующей мне попросту не хватит сил доплыть.

Молитва закончилась, я услышал два пожелания доброй ночи на французском. Похоже, что рыбаки решили заночевать на баркасе и ранним утром отправиться на промысел.

– Сейчас, отлить схожу, – раздался голос в темноте, и я понял, что это мой шанс.

В свете луны я увидел, как человек прошёл на корму и отвернулся, и я в тот же момент перевалился за фальшборт, размахивая пистолетом, держа его за ствол. Наверное, рыбаки подумали бы, что это сам морской дьявол появился на их баркасе, если бы я дал им хоть секунду на размышления. Я с размаху врезал рукоятью пистолета ближайшему рыбаку, который даже не успел встать со своей лежанки на палубе, и пулей бросился на корму, тяжёлым пинком отправляя незадачливого моряка за борт. Теперь я могу с чистой совестью хвастаться, что в одиночку захватывал корабль с командой.

Больше на баркасе никого не было, и я со скоростью ужаленной кошки принялся ставить паруса и поднимать якорь. Нужно удирать отсюда как можно скорее. Я уже выбирал последний фал, когда рыбак, оставшийся за бортом, очнулся и завопил о помощи на всю бухту. Я надёжно, как и подобает хорошему моряку, закрепил фал, и свежий ночной бриз потянул мой баркас в сторону открытого моря. Один удар подобранным на палубе тесаком – и якорь больше не держит меня.

Я оглянулся на берег, где уже спускали шлюпки на воду. Похоже, им моя выходка не понравилась, подумал я и улыбнулся.

– Будь проклята, Доминика! Будьте прокляты, лягушатники! Будь проклят, Уильям Мур! – заорал я во всю глотку, радуясь, что снова смог ускользнуть от неминуемой гибели.

Вслед мне раздались ответные крики и проклятия, но свежий ветер уносил мой корабль прочь от этого острова, этих криков, и этой острой стали, что ждала меня в том случае, если меня поймают.

Рыбак, которого я вырубил первым ударом, зашевелился и застонал, ворочаясь на своей лежанке. Наконец, он пришёл в сознание и попытался встать, но его закачало, и он выплеснул содержимое своего желудка за борт. В таком состоянии он даже краба разделать не сможет, а уж мне-то он не соперник и подавно.

– Прости, друг, но мне пришлось тебя ударить, – произнёс я на французском. – В ближайшем порту я тебя отпущу, клянусь своей шпагой. А пока придётся немного потерпеть мою компанию. Иначе какой же я капитан без команды?

Француз промычал что-то невнятное, держась за голову, и снова согнулся над фальшбортом.

– Повезло, что не убил, – хохотнул я.

Пока рыбак страдал от внезапного похмелья, я быстро обшарил кораблик от носа до кормы. Самый обыкновенный рыболовецкий баркас, без каких-либо особенностей или примечательных свойств. Похоже, даже для контрабанды его не использовали. Нестерпимо воняло рыбой, но это и не удивительно.

Я заглянул в трюм, где обнаружил лишь мешки с песком, уложенные для правильной осадки этого корыта, рыбацкие сети и небольшой запас подгнивших сухарей. Больше ничего. Ни запасных парусов, ни рангоута, ни инструмента. Радость от обретения корабля постепенно сменялась тревогой.

Рядом с пустой лежанкой на палубе я нашёл непромокаемый свёрток, в котором рыбаки хранили судовой журнал, перо и баночку засохших чернил. Читать на французском я умел ещё хуже, чем разговаривать, но название баркаса понял. Старое корыто, за всю свою жизнь не ходившее дальше побережья Доминики, носило гордое имя небесного покровителя Франции – Святого Дени.

– Я только что взял на абордаж безголового святошу, – ухмыльнулся я, вглядываясь в неровные строчки под светом кормового фонаря. – Надо бы переименовать эту посудину.

Рыбак тем временем немного пришёл в себя и теперь сидел, привалившись спиной к мачте и полушёпотом бормоча свои молитвы.

– Надо же, ещё один святоша, – я хмыкнул и захлопнул судовой журнал. – Как тебя зовут?

Рыбак не отозвался и перекрестился, продолжая молиться.

– Отвечай! – рявкнул я, вихрем накинувшись на француза.

– Amen, – он закончил молитву и только после этого снизошёл до более насущных проблем. – Филипп. А ты – грязный пират и разбойник.

– Я и без тебя прекрасно знаю, кто я, – прорычал я. – Меня зовут Эдвард Картер, и с этого момента я капитан этой посудины. А значит, ты подчиняешься мне, если не хочешь отправиться прямиком к морскому дьяволу в зубы!

Филипп приподнялся, перекрестился, мотнул головой и тут же привалился обратно к мачте, с гримасой боли на лице. Удар по голове – очень коварная штука.

– Кстати, неплохое название для этого кораблика. «Морской дьявол». Как тебе, а? – я с ехидной ухмылкой поинтересовался у набожного рыбака, который в ответ прошептал что-то непонятное. – Пожалуй, так и запишем.

Я открыл судовой журнал на новой странице, смочил чернила морской водицей, окунул перо в чернильницу и неровным корявым почерком вывел: «Осьмнадцатого июня… года «Сен-Дени» сменил командование и отныне именуется «Морской дьявол», порт приписки – Порт Ройал, Ямайка. Капитан Эдвард Картер.»

На Ямайке никто не будет спрашивать, откуда этот корабль, а несколько монет в карман управляющему помогут легализовать новоприобретённую посудину. Французы, конечно, могут узнать баркас, но для меня главное, чтобы с британскими властями не возникало проблем. Да и задерживаться на этом корыте надолго я не собирался.

Звёзды и луна серебрили водную гладь, а «Морской дьявол» стремительно мчался на северо-запад, в открытое море, полное опасностей, приключений и славной добычи.

Наутро я проснулся свежим и отдохнувшим, а Филипп, наоборот, выглядел откровенно жалко, что-то беспрестанно бормотал на родном языке и с тревогой глядел в сторону покинутого берега.

– Хочешь назад? Я тебя не держу, – я пожал плечами, окидывая взором линию горизонта. Со всех сторон нас окружали морские просторы, и только за кормой вдалеке виднелась светлая дымка облаков, лежащих на горных склонах Доминики.

– Нет, месье… – рыбак тяжело вздохнул, опираясь руками на фальшборт. – Если мы хотим идти в открытое море, то у нас не хватит воды.

Я тяжёлым шагом направился к бочонку.

– То есть, ты хочешь сказать, что вы со своим дружком воды не набрали? – рыкнул я, поднимая тяжёлую крышку. В заросшей плесенью бочке на уровне середины плескалась затхлая старая вода. – Вы вообще, я смотрю, за кораблём не следили?

– «Сен-Дени» – один из лучших кораблей в нашем порту! – с вызовом сказал француз, особо подчёркивая старое название баркаса.

– Если это лучший, то хотел бы я взглянуть на худшие, – вполголоса пробормотал я и закрыл бочонок, теперь столь драгоценный.

– Хотел бы я знать, что мы будем делать, – обоснованно спросил Филипп.

– Курс на Гваделупу, вода дважды в день порциями, – я прошёл к рулевому веслу и приготовился отдавать команды, чтобы переложить корабль на другой галс.

Рыбак взялся за шкоты, и я скомандовал поворот оверштаг. Баркас, маленький и юркий, послушно сменил курс, и теперь шёл на север, снова во владения Франции. Возвращаться на Доминику я рискнул бы, только бы если услышал, что там стоит «Удача мертвеца», и вся команда упилась рома до потери сознания.

– Иди на нос, будешь вперёдсмотрящим, – произнёс я, закрепил руль и растянулся на палубе подремать.

Не успел я сомкнуть глаз, как меня потревожил взволнованный голос Филиппа.

– Вижу паруса! – воскликнул он.

– Сколько?

– Пока далеко. Но идут на нас.

Я поднялся и подошёл к своему попутчику. На горизонте виднелось маленькое белое пятнышко, которое стремительно приближалось. Когда стало видно, что парусов, как и мачт, несколько, а сам корабль идёт прямо на нас – я занервничал.

– Молись своему богу, чтоб это были не испанцы, – севшим голосом произнёс я и погладил рукоять пистолета.

Филипп с готовностью перекрестился, а я продолжил всматриваться в далёкое, и, предположительно, вражеское, судно. На грот-мачте взметнулись флажки, предписывающие лечь в дрейф.

– Филипп, не нравятся они мне, – хмыкнул я, скрестив руки на груди. – Как думаешь, уйти получится?

– Если ветер не поменяется, и Господь позволит, то уйдём. Говорю же, лучший корабль в порту, – ответил рыбак и перекрестился снова. Его набожность начинала раздражать.

– В фордевинд? В бейдевинд? – уточнил я, возвращаясь к рулевому веслу.

– Бейдевинд, конечно. Только вот с курса уйдём, а кроме компаса и нет ничего, – посетовал француз, охотно включаясь в работу. Всё-таки, уйти от испанцев, или кого угодно ещё, входило в его интересы.

Я скомандовал ещё один поворот, и «Морской дьявол», трусливо поджав хвост, начал удирать от преследователя. По всем расчётам выходило так, что подозрительное судно приблизится максимум на пушечный выстрел, а потом мы станем удаляться от него. Вся надежда осталась на ветер, паруса и косоглазие вражеских канониров.

Баркас шёл круто к ветру, и мы рисковали сбиться с курса и пройти мимо желанной Гваделупы. Но другого выхода не оставалось – лучше уж потеряться в открытом море, чем потерять головы и корабль.

Вражеское судно приблизилось достаточно, чтоб заметить, что это не просто трёхмачтовик, а военный барк Его Католического Величества Карла II, короля Испании. Моя случайная догадка оказалась совершенно точной. На корабле заметили наш манёвр и погнались нам наперерез.

– Смотри, чтоб не заполоскал! – крикнул я рыбаку, который сейчас умело управлялся с парусами.

Я взял ведро, зачерпнул морской воды и лихим размашистым движением выплеснул всё на серую просоленную ткань. Я повторил это несколько раз, пока Филипп недоуменно взирал на все эти действия. Решение, конечно, спорное, но поймать ветер стало гораздо проще.

На траверзе угрожающим силуэтом виднелся испанец, который неизвестно как оказался в водах французских колоний. Хотя, его появление здесь вполне объяснимо – окрестные воды просто кишели богатенькими купцами. Я и сам не раз ходил сюда на промысел. И последний раз закончился для меня весьма печально.

Филипп принёс из трюма мешок с сухарями, и мы пообедали, глядя, как барк подходил всё ближе и ближе. От нас теперь ничего не зависело, и оставалось только уповать на божью милость, которую рыбак активно выпрашивал, сидя на коленях у мачты. Я в это время стоял у руля и смотрел на испанский корабль. Два дня назад я бы расстрелял его из всех орудий и первым кинулся на абордаж, но сегодня я вынужден с тоской смотреть, как открываются его орудийные порты и чёрные жерла пушек угрожающе смотрят в ответ.

Над испанцем поднялось серое облачко дыма, и через мгновение раздался грохот выстрела. Небольшое чёрное ядро просвистело в воздухе и с громким плеском упало в воду неподалёку от нашего правого борта.

– Недолёт, – констатировал я с напускной бравадой. От выстрела я даже не шелохнулся, но в глубине души всегда боялся артиллерии.

– Сейчас пристреляется, – хмыкнул француз и снова перекрестился.

– Жаль, у нас пушки нет.

– На кой нам, рыбакам, пушка? – удивился Филипп. – У нас даже на острове стрелять-то некого, а в море только разве чаек пугать.

– А мне бы пригодилась, – вздохнул я.

– У тебя пистолет есть, стреляй, – фыркнул он и снова взялся за шкоты, ловить ветер.

Мой ответ заглушился очередным пушечным выстрелом. Ядро, пролетев чуть дальше предыдущего, тоже упало в воду и окатило наш баркас солёными брызгами.

На испанском корабле что-то кричали, но я посоветовал им убираться к дьяволу. Испанский язык я знал чуть лучше французского.

В этот момент парус несколько раз хлопнул и безвольно повис. Прямые паруса вражеского барка тоже бесполезно висели на реях.

– Ну, сейчас точно пристреляется, – механически произнёс я, и почувствовал, как от полуденного зноя вспотела спина.

Филипп ничего не ответил, привязывая парус к рангоуту.

– Садись на вёсла, капитан, – он впервые за день улыбнулся.

– Черти тебя раздери! – воскликнул я и скорее побежал помогать своему попутчику.

Длинные вёсла баркаса раз за разом вздымались и опускались, и наш «Морской дьявол» продвигался дальше, пока испанский патруль ждал ветра. Прогремел ещё один выстрел, но нас только качнуло волнами, и капитан барка решил больше не тратить боеприпас на такую мелочь.

В тишине полуденного штиля казалось, что на испанском корабле кто-то кричал и проклинал чёртовых везучих лягушатников, но на самом деле это были всего лишь чайки.