Текст книги "Будда"

Автор книги: Гельмут Улиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

В годы странствий Пробужденный часто встречался с простым населением страны. Все эти встречи протекали одинаково. Ему рассказывали о радостях чувственных наслаждений, о профессиональных успехах, о семейной жизни. Сначала никто и слушать не хотел об отказе от всего этого. Но Будда умел убедительными речами о взаимосвязи обстоятельств, которая господствует над жизнью и поэтому опасна для нее, так представить смысл и спасительное действие своего учения, что постоянно находил новых последователей.

В большинстве случаев ему также удавалось побудить людей с сомнительными профессиями к размышлению и новому началу. Так он разъяснил воинам, что их кровавое дело наверняка приведет их в ад. Но и тот, кто только думает об убийстве или представляет его как актер на сцене, неизбежно пойдет по тому же пути. Потому что в карме мысль и дело – одно и то же.

В этой связи вопрос о карме в наши дни должен насторожить нас. Какой нагрузке подвергают карму миллионы людей каждый день только нашими телепрограммами, не говоря уже о далеко идущем влиянии этих программ на молодых людей? Здесь зло становится заразным. Это бацилла, которая легко распространяется в сансаре.

Будда тоже вынужден был столкнуться со злом, когда тесть Пробужденного и шурин Девадатта выступили против него, сначала оскорбляли его, а потом попытались даже отстранить.

Глава XIV
Девадатта, противник Будды

С вступлением в орден шурина Будды Девадатты в общине монахов начались сильные, продолжительные волнения. Неожиданная, но совершенно естественная в сансаре криминальная история разразилась над Буддой и Сангхой.

Жизнеописание Будды содержит скудные сообщения о последних годах его странствий. Появление этого конфликта проливает свет на опасности, которым подвержен на земле даже Благороднейший, хотя сам он как Пробужденный недосягаем для зла и нападок.

Девадатта был братом Яшодхары, с которой Будда согласно легенде Джатака – истории его предыдущих жизней – был связан еще в предыдущей жизни и которая меж тем сама нашла путь в орден и к просветлению.

Но ни Девадатта, ни его отец Шуппабуддхо, тесть Пробужденного, не могли простить Будде его уход из дома. Ведь в результате этого Яшодхара лишилась перспективы стать царицей Капилавасту.

Когда Будда в старости еще раз пришел на свою родину, Шуппабуддхо решил показать ему свое презрение. Встретив однажды его во время сбора подаяния, он не отступил в сторону перед ним, как это было положено делать перед монахами, а дерзко встал на его пути. Когда Будда заметил это, то повернулся и пошел другой дорогой. Это озадачило Шуппабуддхо, который не мог себе представить, чтобы княжеский сын безмолвно стерпел такое оскорбление. Монахи тоже удивились, и Ананда спросил Возвышенного, не боится ли он, что терпимость к такого рода поведению может повредить репутации ордена. На это Будда возразил, что скоро Шуппабуддхо понесет свое наказание, через неделю он насмерть разобьется при падении с лестницы в своем доме. Шпионы донесли Шуппабуддхо предсказание Будды. Но он считал, что легко может избежать предсказания, потому что оно очень конкретное. Он велел убрать лестницу и в предсказанный день сидел дома, испытывая страх, но и смутное чувство превосходства. Вдруг он увидел, что его любимый конь сорвался с привязи перед домом. Не задумываясь, он бросился из дома в пустоту, потому что лестницы не было. Он бросился, как говорят источники, прямо в ад.

А его сын Девадатта, который довольно рано вместе с другими шакья из знаменитых семей вступил в орден, стал злейшим врагом Будды. Еще раз в его образе, в монашеской рясе, перед Пробужденным явился Мара.

Девадатта был дьяволом в желтой мантии. Кроме магических навыков, он ничему больше не научился за годы, проведенные в ордене. В его лице как бы объединились интриган и колдун. Его целью было стать преемником Будды как руководителя ордена. Он думал не о просветлении, а об убийстве.

В «Чуллавагге»,«Малой книге», подробно рассказывается о Девадатте и его проступке против Будды. Хотя Девадатта за долгие годы в ордене не преуспел в учении и как своего рода отшельник занимался только развитием своих магических способностей, в ордене его считали в силу его отшельничества серьезным аскетом, которого монахи приветствовали с почтением. Только Будда видел его насквозь. Он знал о его плохой карме и внутренне был готов к его нападкам.

Тридцать пять лет провел Девадатта монахом и так развил свои магические силы, что посчитал возможным выступить вперед и завоевать влияние у могущественных. Это казалось ему особенно важным, потому что после оскорбительного для Будды выступления его отца и его смерти, предсказанной Буддой, его семья не пользовалась больше уважением.

Он обратился к тщеславному принцу Аджаташатту, сыну и наследнику престола царя Бимбисары из Магадхи, на которого он произвел большое впечатление демонстрацией своего магического мастерства. Он стал его другом, и кронпринц проявил себя щедрым покровителем. Он велел построить для Девадатты собственный монастырь и осыпал его подарками.

Так как Девадатта чувствовал себя на вершине почитания, то у него появилась мысль вытеснить Будду с его поста и самому стать руководителем ордена. Пока он думал об этом, внезапно в силу изменений, происходящих в карме, он потерял свои магические способности. Он был глубоко поражен этим. Но зависть, ненависть и жажда власти были так сильны в нем, что он решил взять инициативу в свои руки и лишить семидесятилетнего Будду власти. Боги предупредили Будду о планах Девадатты. Но Пробужденный был невозмутим.

Когда монахи увидели, как кронпринц осыпает Девадатту кушаньями и подарками, и сообщили об этом Будде, он сказал в назидание им: «Если Девадатта ежедневно получает от принца Аджаташатту такое изобилие кушаний и подарков, принимать которые ему как монаху запрещено, то у Девадатты следует ждать уменьшения добрых качеств, а не прибавления. На свою погибель достиг Девадатта такой чести, такого уважения, такой славы. На свою погибель добился он всего этого».

Это виденное и предсказанное Буддой крушение свершилось в короткий срок и с ужасными последствиями. Оно началось актом возвышения Девадатты перед собранием монашеской общины.

Когда Будда в присутствии царя Бимбисары давал наставления общине монахов, Девадатта встал и с кажущимся почтением обратился к Пробужденному: «Господин, стар стал Возвышенный, в преклонном он возрасте, долго он жил и состарился. Пусть, господин, предастся Возвышенный праздной спокойной жизни на этой земле и передаст общину монахов мне. Я буду руководить общиной монахов».

Спокойно, но твердо Будда трижды отверг предъявленное притязание. В последний раз он сказал, указывая на своих обоих заместителей: «Даже Шарипутте и Могаллане, Девадатта, я бы не доверил общину монахов, и уж тем более тебе, низкий подхалим».

В ярости Девадатта покинул собрание. После этого Будда объявил об изгнании высокомерного из монашеской общины. Но Девадатта замыслил месть. Так беда, как и предсказал Будда, пошла своим чередом. Но самого Будду, хотя он и был главной целью всех направляемых Девадаттой ударов, это не тревожило. Он смотрел на вещи как безучастный свидетель: как они подкатываются к нему и сами по себе откатываются прочь. Сансара протекала страшным образом, не касаясь Будды. Это было как бы уроком в доказательство его положений. Истина страданий раскрылась в своей полной угрозе. Это должно было насторожить многих монахов.

Разгневанный за разоблачение на собрании монахов, которое он воспринял как унижение и оскорбление, Девадатта пошел к принцу Аджаташатту и посоветовал ему убить своего отца, царя, чтобы самому занять трон. От нового царя – Аджаташатту, который был в его полном подчинении, Девадатта ожидал поддержку в исполнении своего желания встать во главе ордена. Принца ослепила мысль самому стать властелином.

С кинжалом в руке он подкараулил своего отца, но прежде чем он смог нанести удар, его схватили телохранители царя. Когда тот узнал, что его сын был послушным инструментом в руках дьявольского монаха, он покинул свое царство, стал последователем Будды и передал трон сыну.

Как только Аджаташатту стал царем, исполненный ненависти Девадатта уговорил его послать стрелка, чтобы убить Будду. Царь дал такой приказ. Чтобы скрыть следы преступления, он приказал выбранному для этого стрелку возвратиться во дворец окружным путем. Там он выставил двух других стрелков, которые должны были застрелить убийцу. Но и им по царскому приказу была уготована скорая смерть.

Но все произошло совсем иначе. Избранный для убийства Будды стрелок был словно парализован встречей с Пробужденным. Он больше не думал о своем задании. Будда велел ему опустить оружие, и мужчина признался, что был нанят для его, Будды, убийства. Тогда Пробужденный сказал: «Так как ты признал свой грех как грешник и правильным образом исправил ошибку, то мы принимаем твое чистосердечное признание. Потому что для благородного – это укрепление дисциплины. Если он признал свой грех как грешник и правильным образом исправил ошибку, то в будущем он защищен от этого».

После этого Будда дал покаявшемуся уроки своего учения, и он в тот же час нашел свое спасение. Когда он прощался с Буддой, тот послал его другой дорогой, потому что знал, какая опасность поджидает предполагаемого убийцу.

Так как у двух стрелков, подкарауливающих убийцу, не хватило терпения ждать так долго, они пошли ему навстречу. Но не встретили его, а оказались неожиданно перед Пробужденным. Разговор при встрече повторился, и они также последовали учению Будды. И так происходило со всеми, кто был замешан в этом заговоре. После того, как стрелки признались, что не могут убить Пробужденного, Девадатта решил сделать это сам.

Когда Будда находился в тени высокой горы, Девадатта поднялся на вершину и столкнул огромную глыбу, чтобы она раздавила Будду. «Но, – читаем мы в обосновании мифической защиты, – два пика горы соединились, подхватили глыбу и удержали ее; только маленький осколок задел ноги Возвышенного и причинил кровоточащую рану». Это ранение было, согласно Джатака, последним проявлением кармы на поступок, который Будда совершил в своей прошлой жизни. Тогда он из жадности столкнул своего младшего брата с обрыва.

Несмотря на все очевидные неудачи своих преступных попыток убить Будду, Девадатта замышляет третий план убийства.

Он подкупил в Раджагахе, где пребывал Пробужденный, погонщика слонов, который напоил пальмовым вином самого сильного слона и загнал его в тот переулок, где Будда и его ученики обычно просили подаяние. Слон ринулся туда, монахи разбежались. Только Ананда бросился на землю перед Буддой, чтобы защитить его. Но когда Будда поднял свою руку, ласково посмотрел на животное, слон остановился, медленно подошел к Пробужденному и позволил ему погладить себя.

Когда Девадатта понял, что не может убить Будду, он попытался в последний раз нанести ему удар, потребовав, хотя он был исключен из ордена, более строгого устава ордена. Но Будда, естественно, отклонил это требование. В ответ на это Девадатта увлек ряд молодых фанатичных монахов идеей последовательных реформ ордена. На короткое время это привело к расколу ордена. Но монахи скоро поняли свою ошибку и вернулись к Будде.

И царь Аджаташатту тоже не был больше другом Девадатты. Он страдал от мучительных угрызений совести отцеубийцы, который своим преступлением стал и виновником смерти матери [3]3
  Несмотря на то, что Бимбисара отказался от трона, Аджаташатта посадил отца в тюрьму, где он умер от голода; жена Бимбисары Кошалавади умерла от печали некоторое время спустя – прим. авт.


[Закрыть]. С другой стороны, он размышлял над планом войны.

Оставшись один, Девадатта тяжело заболел. У него появилось желание – неизвестно, из-за страха или раскаяния – еще раз увидеть Будду, своего врага.

Будда, который знал об этом, сказал, что Девадатта не сможет увидеть его. Так оно и случилось. Когда Девадатта на носилках, ходить он уже не мог, приблизился ко входу в монастырь, разверзлась земля, огромный столб огня вырвался наружу и унес злодея прямо в преисподнюю. Перед этим его охватили ужас и отчаяние и он закричал: «Я прошу спасения у Будды на все мои жизни».

Это означает, что Будда, несмотря на все зло, которое ему было причинено, вплоть до трижды запланированного убийства, дал ему спасение.

Правда он до конца нашей эры останется в преисподней, как говорит легенда, но потом после долгого раскаяния и наказания за его ужасные дела и ему должна быть открыта дорога спасения.

Это значит: строго учение, но доступно каждому, кто его к себе призывает.

Глава XV
Пробужденный в нирване

Обе последующие главы являются центральными в данной книге и посвящены двум темам, которые связаны между собой и вытекают одна из другой: нирвана и дхарма, пробуждение и учение. Первая – нирвана – является целью отдельного человека, касается человека и его просветления, вторая – дхарма, учение – подразумевает человечество и его спасение. При этом обе понимаются как единство, как путь и цель отрешения человека от заблуждений, которые мы познаем в нирване.

Чтобы уяснить себе это на возвышенном примере, единственном, который в мировой истории стоит у нас перед глазами, давайте обратимся к жизни Будды после просветления и последней смерти Пробужденного на земле. Здесь мы переживем силу его воздействия вплоть до угасания.

Во многих книгах о Будде и буддизме сказано, что смерть Будды была одновременно его вхождением в нирвану. Но нирвана не имеет ничего общего со смертью, она связана с отсутствием желаний и избавлением от иллюзий, с просветлением.

В свой последний час Будда объяснил своему ученику Ананде: «Просветление пробудило меня к нирване, оставив последнее тело, я окончательно войду в нирвану».

Будда не только достиг нирваны при жизни, но и возвестил туда дорогу. И мы последовали его путем от пробуждения Бодхисатвы, которого он сам однажды назвал «несовершенным Пробужденным», до просветления, в котором перед ним появилась нирвана. Она осталась его вечной частью, которую он посредством дхармы – учения – представляет целью для всех других.

Уже предыдущие главы этой книги, начиная с «Просветления Будды», были главами о нирване – высказываниями о состоянии счастья и последней ясности. Но так как они описывают странствия Будды с целью распространения учения на этой земле, конкретно в Северной Индии, то относительно действительного поведения Будды в то время они дают искаженную картину, потому что вызывают впечатление, будто бы Пробужденный изолировал, взял под арест свое бытие.

В действительности же нирвана не знает ни времени, ни пространства. Кто достигает ее, тот отрешен и избавлен. Это нужно осознать, когда рассматривается бытие Будды в нирване, которое кажется все еще связанным с землей. В его случае это значит чувствовать себя обязанным перед самим собой. Но несмотря на это, он стоит над всем и видит все. Он давно уже знает, что этого мира как существующего и постоянного нет и что его учение является лишь вспомогательным средством познать это.

Так Пробужденный независим в полном смысле этого слова, ни с чем больше не связан, ничто его не волнует и ничто не держит. Он абсолютно свободный и ясно познающий. В нем отражается весь видимый только ему космос: множество миров, а также прошлое, настоящее и будущее. И он, всегда готовый прийти на помощь, пребывает в бытии, не имея желаний.

Если достаточно долго размышлять об этом состоянии Пробужденного, то может появиться проблеск понимания того, что же действительно означает нирвана, это слово, которое так много толковали и описывали. Но постичь его можно только при медитации.

Это опыт быстротечности, бренности, который Сиддхартха постоянно накапливал посредством всех своих рождений на земле и с мимолетными картинками которой он прощается в расчете на нечто более прекрасное, великое: на несостоявшееся, несформировавшееся, аморфное – на вечное. Так мы пытаемся описать нирвану. Но она намного ёмче. Она – действительное в недействительном, сияние в бесконечном безмолвии. Так как она безмолвна, ее трудно описать. Она не владеет ни словом, ни звуком, ни движением, ни чувством. Она не является ничем тем, что мы знаем и что нас окружает. Она по ту сторону всех развлечений. Потому что она появляется только тогда, когда мы преодолели сансару. Этому учил нас Будда. До последнего момента главным для Пробужденного была передача этого учения. Оно должно было стать его преемником на все времена, пока люди требуют этого.

И так началось последнее странствие Будды с целью распространения его учения. При этом Будда обучал как монахов, так и простых жителей разными способами, соответствующими уровню знании и восприимчивости слушателей. В Наланде, где позже возник знаменитый университет Будды, он сформулировал для монахов три ступени к нирване:

«Это добродетель, это углубление, это мудрость; развившееся в добродетели углубление заслуживает высокого вознаграждения, высокого поощрения, развившаяся в углублении мудрость заслуживает высокого вознаграждения, высокого поощрения, развившееся в мудрости сердце свободно от иллюзий, а именно от иллюзий желания, от иллюзий бытия, от иллюзий незнания».

За пятьдесят лет, посвященных проповедям, более кратко Будда еще не излагал своего учения.

Из Наланды Будда пошел в деревню Патали, где произнес свою последнюю большую речь перед мирянами. Недалеко от этого маленького поселения тогда возникла Паталипутра, столица Магадхи, откуда двести лет спустя царь Ашока как повелитель, стоящий между насилием и просветлением, дал учению Пробужденного новый, возможно, решающий импульс.

Теперь это восточноиндийский город Патна, известный всему миру своим рисом. Здесь Будда в последний раз разъяснял большой общине мирян как представителям будущих потомков пять добродетелей и их противоположность, делая четкое различие между прилежными и нерадивыми. Это различие действительно, как мы видим, и в наши дни. Оно ясно выражено в близком к оригинальному тексту переводе Неймана:

«Существует, о отцы семейств, пять огорчений для нерадивого, когда он отступает от добродетели: какие же пять? Нерадивый, отступивший от добродетели, о отцы семейств, идет в результате своего легкомыслия навстречу большой потере своего состояния; это первое огорчение нерадивого, отступившего от добродетели. А далее, о отцы семейств, нерадивый, отступивший от добродетели, приобретает дурную славу; это второе огорчение нерадивого, отступившего от добродетели. А потом, о отцы семейств, нерадивый, отступивший от добродетели, обратится к собранию, каким бы ни было это собрание, будь то собрание воинов или священников, будь то собрание жителей или аскетов, обратится со скованным лицом, с подавленной миной; это третье огорчение нерадивого, отступившего от добродетели. Далее же, о отцы семейств, нерадивый, отступивший от добродетели, умрет в неясном уме; это четвертое огорчение нерадивого, отступившего от добродетели. Потом, о отцы семейств, нерадивый, отступивший от добродетели, при разложении тела, после смерти, попадет вниз, на плохой путь, ведущий вниз, в ад, в мир дьявола; это пятое огорчение нерадивого, отступившего от добродетели. Вот, о отцы семейств, пять печалей нерадивого, отступившего от добродетели. Но, о отцы семейств, существует и пять поощрений прилежному, приученному к добродетели: какие же пять? Прилежный, приученный к добродетели, о отцы семейств, благодаря своему терпению идет навстречу большому приросту своего состояния; это первое поощрение прилежного, приученного к добродетели. Далее, о отцы семейств, прилежный, приученный к добродетели, приобретает добрую славу; это второе поощрение прилежного, приученного к добродетели. Потом же, о отцы семейств, прилежный, приученный к добродетели, обратится к собранию, каким бы ни было это собрание, будь то собрание воинов или священников, будь то собрание жителей или аскетов, обратится с открытым лицом, без какого-либо смущения; это третье поощрение прилежного, приученного к добродетели. А потом, о отцы семейств, прилежный, приученный к добродетели, умрет в ясном уме; это четвертое поощрение прилежного, приученного к добродетели. А дальше, о отцы семейств, прилежный, приученный к добродетели, при разложении тела, после смерти, попадет на правильный путь, в небесный мир; это пятое поощрение прилежного, приученного к добродетели. Вот, о отцы семейств, пять поощрений прилежного, приученного к добродетели».

Перед тем как Будда покинул деревню Патали, ему показали начало строительства огромной крепости новой столицы Магадхи. И последняя почесть на земле была ему оказана тем, что ворота, через которые он покинул крепость, были названы Воротами Гаутамы. Будда предсказал строящемуся городу прекрасное будущее и знаменитых повелителей. Предсказание это сбылось буквально двести лет спустя благодаря царю Ашоке.

Но всевидящим глазам Просветленного открыто не только будущее. Он знает также, что это место охраняется могущественными божествами-покровителями. Так, во всяком случае, говорится в найденном в Центральной Азии санскритском тексте, который несколько отличается от текста пали. Будда никогда не отрицал существования богов, так что здесь речь может идти о достоверном свидетельстве из его жизни. Это тем более правдоподобно, что последующее сообщение о чуде перехода через Ганг без парома содержится в обеих версиях.

На пути к его следующей цели, городу Весали, происходит встреча со знаменитой куртизанкой Амбапали, которая приглашает Будду и его монахов к себе на обед в свою знаменитую в городе идиллическую рощу манго, которую она потом, потрясенная явлением Будды, дарит ордену.

В книге «Жизнь Будды»Ашвагхоши (перевод Теодора Шульце, 1895 год) содержится поэтическое описание встречи Будды с куртизанкой, которое дает четкое представление о том, как Будда видел и оценивал воздействие женщины на мужчину. Когда появилась куртизанка, он сказал своим монахам:

«Воистину! Необыкновенно красива эта женщина и могла бы обворожить разум любого священнослужителя. Поэтому крепко возьмите себя в руки, не позволяйте узде мудрости соскользнуть с вашего разума! Пасть дикого тигра и наточенный нож палача не так губительны, как женское общество, которое вызывает в вас мысль о наслаждении. Женщина всегда старается, идет ли она или стоит, сидит или лежит, раскрыть красоту и очарование своего тела. Даже изображенная на картине, она старается прежде всего вкрадчиво явить свету свои прелести, чтобы покорить стойкое сердце мужчины».

В этой встрече Пробужденный еще раз одерживает победу над мощными силами земной жизни. Будда приобщает Амбапали к своему учению. Она становится монахиней и заканчивает жизнь как святая в силу ее познания, которое нашло свое трогательное выражение в ее «Песнях монахини».

Это – странное, заставляющее задуматься событие. В Последний раз Просветленный встречается с ярким, необычным явлением из мира обольстительной сансары.

Вскоре после этого он тяжело заболел, и его ученики опасались, что приближается его конец. Но он силой своего духа поднимает себя с постели, сознавая, что обязан сказать своим монахам последнее слово. При этом он вспоминает о своих так многократно доказанных сверхъестественных силах. И он говорит Ананде о возможности задержать свое угасание и продлить свою телесную жизнь на этой земле на века.

Этот час отмечен проблеском надежды на будущее. В словах Будды содержится еще и внушение призвать его остаться. Но растерянный, терзаемый болью разлуки ученик не понял и не воспользовался этим. Хотя Ананда страстно желает, чтобы Будда продолжал жить, он не высказывает этого желания вопреки тому, что Будда трехкратным повторением своего удивительного высказывания трижды предоставляет ему такую возможность.

Когда позже Ананда осознал это и попытался исправить свое упущение, было уже поздно.

Кажется, что воля Будды к продолжению земной жизни, которая так отчетливо проявилась еще раз, прошла окончательно. Просветленный покидает Ананду, который ожидает от него особую весть, его завещание: «Вот последнее наставление учителя: У нас нет больше учителя. Но это, Ананда, нельзя рассматривать так. То, что я провозгласил, Ананда, как учение и устав, станет после моей кончины вашим учителем».

На этом он настаивает до последнего, по всем имеющимся свидетельствам. Для представителей чистого учения тхеравада это является доказательством, что все утверждения, что Будда задержал общее учение для возвещения о нем позже, не соответствуют действительности.

В описаниях последних дней Будды перед его угасанием, как и его рождения, переплетаются история и легенда, реальность и чудо. Снова и снова начинает Будда свои наставления, которые, однако, никогда не выходят за рамки уже возвещенного. То, что сохранилось в канонах пали и подтверждено вновь открытыми санскритскими текстами, можно считать завещанием Будды.

В последние дни происходит дальнейшее приобщение к учению, и жители населенных пунктов, которые Будда, прощаясь, посещает со своими монахами, выражают ему свое уважение и почитание.

Легенда рассказывает о многочисленных землетрясениях, предвещающих предстоящее угасание Будды. По дороге из Весали в Кушинару – к месту окончательной нирваны – Просветленный проповедует еще раз дисциплину, погружение и пробуждение как способ преодоления жадности, гнева и ослепления.

В Паве его вместе с монахами пригласил к себе в гости золотых дел мастер Чунда. При этом по необъяснимым причинам Будда получает кушанье из грибов или свинины – слово sukaramaddavaне поддается однозначному переводу, – которым Чунда хочет оказать учителю особую честь. Хотя кушанье кажется Пробужденному рискованным, он съедает немножко, а остальное велит закопать.

Дальше на пути в Кушинару у Будды начинаются колики и расстройство. Несмотря на мучительные боли он просит Ананду о том, чтобы монахи не обвиняли ювелира за кушанье, явно вызвавшее его страдания. С большим трудом они со смертельно больным Буддой добираются до леса шала недалеко от Кушинары. Приступ слабости побуждает Просветленного попросить Ананду устроить ложе под деревьями шала. Он знает, что оно станет его смертным одром.

Еще раз тексты сообщают о чуде. Хотя еще не время, но деревья шала – в полном цвету – и осыпают Будду лепестками. И это чудо становится поводом для наставлений. Не цветами, говорит Будда, а следованием его учению надо оказывать ему честь. Воспользовавшись случаем, Ананда замечает на это, что в будущем монахи, желающие навестить Будду, не будут иметь возможности встретиться с ним. В ответ на это, как говорится в источниках, Будда назвал четыре места, где верующие смогут засвидетельствовать свое уважение: роща Лумбини как место его рождения, Бодхгая, место его просветления, Сарнатх, где он произнес свою первую речь, и лес шала как место его окончательной нирваны. Паломничество к этим местам, сказал он, окупится особыми заслугами. Речь здесь идет, как и во многих сообщениях о его последних часах, о его реликвиях, рекомендациях строить и поклоняться ступам – конусообразным культовым сооружениям.

Достоверно последнее обращение в учение Шубхадры древнего монаха, которого Будда последним лично принял в орден.

После этого Просветленный собрал вокруг себя своих монахов. Здесь имеется странное противоречие между каноном пали и санскритским текстом «Сутры Махапаринирвана».Оно является ярким примером различия между сообщением и легендой, между реальностью и толкованием. При этом речь идет о последних словах и действиях угасающего.

По канону пали Будда трижды обратился к монахам с вопросом, есть ли среди них хотя бы один, который «сомневается или имеет другое мнение о Будде или об учении, об общине или пути, или о правильном образе жизни». Трижды монахи не сказали ни слова. На это Просветленный произнес свои последние слова: «Ладно, монахи, теперь я скажу вам: движущие силы подвержены непостоянству, приступайте к делам с прилежанием».

Так или похоже они дошли до нас во всех известных нам источниках и переводах. Но в санскритском варианте появляется кое-что еще. Там говорится: «Возвышенный обнажил свое тело и сказал монахам: «Посмотрите, монахи, на тело Просветленного. А к чему это? Будды, Святые, истинно Просветленные редко попадаются на глаза, редко, как цветок на дереве удумбара. Воистину, монахи, будьте спокойны. Непостоянству подвержены все движущие силы»».

В китайском переводе говорится: «Тут раскрыл Возвышенный свои верхние одежды и вытянул свою руку золотистого цвета.» Здесь последние слова Будды звучат так: «Будда с правой рукой пурпурно-золотого цвета является так же редко, как цветок удумбара. Движущие силы, которые приходят и снова уходят, не имеют постоянства, они появляются и разрушаются беспрестанно».

Возможно, в этом обнажении Будды перед монахами первоначально заложено намерение продемонстрировать бренность телесного, даже у Пробужденного.

Позже компиляторы сделали из этого золотую руку или сравнимое с цветком удумбара тело, что следует понимать как нечто неразрушимо прекрасное.

Канон пали, напротив, не содержит этой прямой связи Будды с телесным в образе своего собственного состарившегося тела. Это ничего не меняет в смысле и значении нирваны.

Все тексты сообщают о четырех видениях Угасающего. После этого, читаем мы в переводе Дутойта «Сутры Махапаринирвана», «достиг Возвышенный сферы бесконечности пространства, из сферы бесконечности пространства он поднялся и достиг сферы бесконечности сознания, из сферы бесконечности сознания он поднялся и достиг сферы небытия, из сферы небытия он поднялся и достиг сферы ни «Я»-сознания, ни «Не-Я»-сознания, из сферы ни «Я»-сознания, ни «Не-Я»-сознания он поднялся и достиг утраты ощущения сознания».

Здесь также повторяются, как и во всех текстах, фазы видений и угасания до вступления Будды в абсолютную нирвану. Тут разразилось мощное землетрясение, и гром потряс небо и землю.

Захватывающими являются сообщения о скорби монахов и о поминовении Будды, подготовленном населением Кушинары. Известие об окончательной нирване Просветленного со скоростью ветра распространилось по стране. Все князья Северной Индии послали делегации в Кушинару, где начался спор о реликвиях Будды.