Текст книги "Войны Рима в Испании. 154—133 гг. до н. э."

Автор книги: Гельмут Симон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

§ 2. Неудачи Квинта Помпея: Нуманция, Терманция

Квинт Помпеи^{218} был тем homo novus, который смог в 141 г. пробиться в ряды высокородных персон, получавших консульскую должность^{219}. Он должен был быть исключительно искусным тактиком в делах римской городской политики. К этому времени Помпеи стал популярным оратором^{220}, что наряду с «шахматными ходами», о которых мы ничего не знаем, обеспечило ему поддержку значительной части народа[185]185
  Ф. Мильтнер вполне обоснованно пишет о бесспорных успехах, на которых зиждился авторитет Помпея (Miltner F. Pompeius (12). Sp. 2058). О том, что он не был претором или пропретором в Испании, см. экскурс, с. 121—126.


[Закрыть]. Как у выскочки (homo novus: Cic. Font., 23; Mur., 16) у него было особенно много inimicitiae (Cic. Verr., II, 5, 181: plurimae inimicitiae). О его друзьях мы ничего не знаем. Долгое время он пользовался расположением Сципиона Эмилиана, но также поссорился с ним из-за своей кандидатуры на консульских выборах, ибо поставил в невыгодное положение Гая Лелия (Plut. Apopht. Scip. Min., 8; см.: с. 125—126)^{221}. Он враждовал с Фурием Филом (Val. Max., III, 7, 5; Dio Cass., XXIII, 82), a также с Гнеем Сервилием Цепионом, своим коллегой по консулату, и братом последнего Квинтом Сервилием Цепионом, консулом 140 г. (Cic. Font., 23; Val. Max., VIII, 5,1). Столь же недоброжелательно относились к нему братья Квинт Цецилий Метелл Македонский и Луций Цецилий Метелл Кальв (Cic. Font., 23; Val. Max., VIII, 5, 1; о Квинте Метелле, кроме того, см.: Dio Cass., XXIII, 82). Удивительно, как при таком враждебном окружении Помпеи добился того, что в течение двух лет за ним сохранялось командование в Испании. Пророгацию на 140 г. он не мог получить по жребию, для этого требовалось постановление сената (см., напр.: Liv., XXXII, 28, 2 для 197 г._; XXXIII, 25,10 для 196 г.; XXXIII, 43, 2-5 для 195 г.)^{222}. Таким образом, остается предполагать, что и на 141 г. он получил командование благодаря особому постановлению сената или народного собрания. Упомянутые братья Сервилии, из которых один, Гней, консул 141 г., на основании сенатского постановления исполнял свои обязанности в Италии (Cic. De fin., II, 54), несомненно, пытались помешать этому, но не выступили открыто против сторонников Помпея в сенате или народном собрании.

Вопрос был в том, как покажет себя этот сомнительный человек в Испании[186]186
  Путешествие в Испанию Помпей предпринял на корабле (Ioh. Antioch., fr. 60: здесь, впрочем, упоминается лишь его наместничество в Испании, в какой из ее провинций, не уточняется. Ср. экскурс, § 2).


[Закрыть]. Из Ближней Кельтиберии Помпеи повел свое войско к Нуманции и разбил лагерь близ города (к северу от него, на холме Кастильехо)^{223}. Уже в его первой военной операции, цель которой неясна, всадники Помпея понесли потери от нумантинцев (Арр. Iber., 76, 325). После этого он стал вызывать последних на бой, который те приняли. С помощью притворного бегства они поставили римлян в тяжелое положение в укрепленном предполье города^{224}.[187]187
  Лакуна в тексте позволяет лишь строить неясные догадки о ходе событий. К этому же эпизоду должно относиться сообщение оксиринхской эпитомы под 141 г. (Ер. Oxyrh. 54, Z.174).


[Закрыть]

Потери в непрерывной «малой войне» от намного более слабого противника побудили Помпея временно оставить Нуманцию в покое и обратиться против Терманции (Арр. Iber., 77, 327). Этот город находился к югу от Дуэро на крайнем юго-западе современной провинции Сориа на совершенно неприступной скале. Эта местность представляет собою плоскогорье с глубокими речными долинами^{225}. Операция против Терманции представлялась ему легкой военной прогулкой. Однако здесь он уже в первом столкновении потерял 700 человек. Кроме того, термантинцы разбили его фуражиров во главе с военным трибуном. Третья попытка римлян в этот день также провалилась, многие их пехотинцы и всадники с лошадьми были загнаны в пропасть, остальные, напуганные событиями минувшего дня, провели ночь при оружии. С наступлением утра противники вновь сошлись для битвы, которая продолжалась до самого вечера без решающего перевеса какой-либо из сторон. Только ночь развела сражающихся (Арр. Iber., 77, 328).

Несмотря на то что Помпеи открыто объявил это не имевшее определенного исхода сражение своим успехом^{226}, он отступил от Терманции и атаковал городок Лагни, видимо, неподалеку от Альмазана[188]188
  О его местонахождении см.: Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 357-358; App. Iber., 77, 329-330: Малия. Diod., XXXIII, 17: Лагни. Идентификация восходит к В. Друману (Drumann W., Groebe P. Geschichte Roms im Zeitalter des Ubergang von der Republik zur Monarchic Bd. IV. Berlin, 1908. S. 309. Anm. 24) и, несмотря на соображения М. Хофмана (Hoffmann M. De Viriathi Numantino-rumque bello. Diss. Greifswald, 1865. P. 51—52), она представляется правильной. Сравнение обоих мест в источниках чрезвычайно затрудняется тем, что сообщение Диодора занимает 26 строк тойбнеровского издания, в то время как Аппиан рассказывает об этих событиях на 4 строчках. Если учитывать это при рассмотрении обоих фрагментов, становится очевидно, что в действительности они отличаются только в одном пункте. «Гарнизон» Аппиана может быть идентичен нумантинским вспомогательным войскам Диодора. То, что жители хитростью перебили гарнизон, соответствует рассказу Диодора о намерении последних снискать расположение Помпея за счет нумантинцев и о ночном бое. Наконец, сдачу города у Аппиана можно соотнести с готовностью к ней со стороны жителей и занятием города Помпеем у Диодора. Лишь о дальнейшей судьбе города у обоих авторов сообщается с подробностями, которые, пожалуй, не имеют соответствий между собой. Согласно Диодору, Помпеи приказал казнить знатнейших граждан, а сам город разрушить, тогда как, по Аппиану, он потребовал выдачи оружия и заложников. Если допустить, что у Диодора дается более благоприятная по отношению к Помпею версия, чем у Аппиана, то это различие нельзя безоговорочно считать результатом расхождений между Полибием и Посейдонием, поскольку Посейдоний должен рассматриваться как промежуточный источник для Аппиана (ср.: Norden E. Die germanische Urgeschichte in Tacitus Germania. Leipzig, 1920. S. 163. Anm. 4; 170; см. также: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 8 и FHA. IV – вопреки его часто высказывавшемуся мнению особенно в: Schulten A. Polybius und Posidonius über Iberien und iberischen Kriege // Hermes. Bd. 46. 1911. S. 598 ff.). При ближайшем рассмотрении я, однако, не нахожу, что Помпеи представлен у Диодора исключительно в благоприятном свете: он требует выдачи союзников и тем самым ставит их совесть перед тяжелым выбором. Они колеблются, но в конце концов соглашаются выполнить его требование. Нумантинцы защищаются, и теперь Помпеи ведет себя как беспристрастный арбитр и наказывает жителей за то, что они хотели выполнить его требование. Поэтому он избавляет нумантинцев от опасности, которой сам же умышленно их подверг, причем Диодор наряду с сочувствием – впрочем, вполне одобрительно – указывает и на его расчет. Я ни в малейшей степени не усматриваю в рассказе Диодора «лакировки» и «оправдания Помпея», о которых пишет Шультен (Schulten А. Роlybius und Posidonius… S. 601). В противоположность этому в рассказе Аппиана ничего не говорится об этом двусмысленном поведении Помпея (само собой разумеется, в силу сокращенного характера изложения). Отличие концовки данного эпизода у Аппиана от Диодора, которое ничего не говорит об общей тенденции, я могу объяснить тем, что аналогичные требования (выдачу оружия и заложников) немного ранее Помпеи – не названный, однако, по имени – выдвигал по отношению к Нуманции и Терманции (Diod., XXXIII, 16, 1). То, что расчет, который определял поведение Помпея, не был совершенно ошибочным, впоследствии продемонстрировала, как представляется, готовность нумантинцев к мирному соглашению (аналогичным образом усматривает эту взаимосвязь М. Хофман: Hoffmann M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 52; ср.: Flor., I, 34, 4 = II, 18, 4).


[Закрыть]. При вести о приближении Помпея сюда поспешили 400 нумантинцев, чтобы оказать жителям помощь против римлян. Они были дружелюбно приняты населением.

Но через несколько дней после начала осады горожане утратили мужество и попытались добиться соглашения с римлянами. Они хотели сдать свой город и просили в обмен безопасности для себя. Однако добиться этого было возможно лишь за счет нумантинцев. Поэтому их выдачи Помпеи потребовал в качестве первого условия. Поколебавшись, лагнийцы в конце концов согласились выдать нумантинцев, как того от них требовали. Но еще до того, как условия договора были выполнены, нумантинцы узнали об этом и ночью напали на жителей. В завязавшемся бою многие из них погибли. Помпеи смог овладеть городом. Знатнейших граждан он предал казни, а город разрушил. Двумстам уцелевшим нумантинцам Помпеи, однако, даровал свободу, отчасти, как говорили, из сочувствия к ним, отчасти из расчета, поскольку хотел снискать расположение нумантинцев. После того как он добился, наконец, таким образом еще одного успеха, Помпеи оставил земли кельтиберов и направился в область эдетанов, которая примерно соответствует хинтерланду Валенции и Сагунта^{227}. Эту местность сделали небезопасной банды некоего Тангина^{228}. Можно предполагать, что здесь вновь идет речь об одном из лузитанских набегов, о каковых нам известно применительно к событиям данного года (ср.: Арр. Iber., 68, 289—291 – Апулей, Курий и Конноба). Помпеи одержал здесь победу и взял много пленных. Они были, как обычно, проданы в рабство. Чтобы избежать такой участи, одни убивали себя, другие – своих покупателей, третьи топили корабли, на которых их перевозили (Арр. Iber., 77, 331; ср.: 74, 306). Зиму 141/140 г. Помпеи провел, по-видимому, в области дружественных римлянам эдетанов[189]189
  Иначе полагает А. Шультен: «вероятно, в долине Халона» (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 358).


[Закрыть].

§ 3. Новые неудачи. «Мирный договор» Помпея

Весной 140 г. Помпеи – его полномочия были, как уже говорилось, продлены – вновь двинулся против Нуманции (Арр. Iber., 78, 332). За это время он смог оценить положение города и составить определенный план операций: чтобы взять его измором, римский проконсул вознамерился полностью окружить его. С этою целью он решил отвести реку. Речь при этом должна идти о реке Мерданко, отвод которой поперек через равнину восточнее Нуманции в известной степени превращал город в остров. Охранять эту «речную границу» было намного проще. Нумантинцы попытались помешать работам римлян, совершая неожиданные вылазки, и даже с успехом сражались с войсками, которые спешили на подмогу своим из лагеря. В конце концов, римлянам пришлось вернуться в лагерь^{229}.

В другом месте нумантинцы добились успеха, нанеся потери римским фуражирам и убив предводительствовавшего ими военного трибуна по имени Оппий^{230}. 400 человек убитыми, в числе которых был и командир, римляне потеряли в результате нападения нумантинцев на тех, кто копал канал для отвода реки в другом месте (Арр. Iber., 78, 333). Если римлянам и удалось осуществить отвод Мерданко, то это не принесло нумантинцам ни пользы, ни вреда^{231}.[190]190
  А. Шультен считает мероприятия Помпея частью плана, имевшего целью блокаду Нуманции (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 358).


[Закрыть] Весь план имел смысл только в том случае, если линия окружения надежно охранялась, а вылазки осажденных отражались. Но как раз этого-то обеспечить и не удавалось. Причиной сложившейся ситуации отчасти был недостаток военного опыта у Помпея[191]191
  Когда Цицерон называет Помпея homo novus et fortissimus vir (Pro Murena, 16), это больше говорит о системе аргументации Цицерона, чем о личности самого Помпея.


[Закрыть], отчасти то, что войско из-за понесенных прежде потерь на долгое время лишилось былой боеспособности.

Но такому положению дел способствовало и кое-что другое. В течение 140 г. та часть армии, которая стояла перед Нуманцией, была заменена новобранцами. Если же говорить о солдатах, получивших теперь отставку, то они уже шесть лет бессменно прослужили в Испании^{232}.[192]192
  А. Шультен (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 272. Anm. 3) сопоставляет это с указанием Полибия (VI, 19, 2) о предписании пехотинцам принять участие в шести кампаниях и Луцилия (490—491 М): «Покуда он служит в землях Иберских, чуть не шесть трехлетий воюя (dum miles Hibera terrast, atque meret ter sex aetate quasi annos)» (здесь и далее стихи Луцилия – в пер. Е. Г. Рабинович). Набор для войны в Испании происходил, конечно, не толь-ко в 152,146 и 141 гг. (Арр. Iber., 49, 209; 65, 274; 78, 334).


[Закрыть] Это были те, кто находился в Испании еще при преторах Клавдии, Лелии и Нигидии. Но вряд ли они могли составлять весьма значительную часть армии, поскольку Метелл прибыл в 143 г. в Ближнюю Испанию с солидным пополнением. Однако в целом похоже на то, что была сменена большая часть армии Помпея[193]193
  Поэтому М. Хофман отбрасывает указание Аппиана на тех, кто отслужил шесть лет (Hoffmann M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 50).


[Закрыть]. Вряд ли в тот момент такая замена пришлась Помпею по душе, однако он, по всей, видимости, был виноват в этом сам. Вместе с рекрутами в Испанию прибыла комиссия из десяти сенаторов, которые оставались при Помпее вплоть до его возвращения в Рим (Арр. Iber., 78—79, 334—434). Однако такие комиссии сенат обычно посылал в новоприобретенные или усмиренные области, чтобы обустроить их в римском духе^{233}. Очевидно, сообщения Помпея об успехах первого года произвели такое впечатление (и это дополнительно объясняет продление ему полномочий), что в Риме уже рассчитывали на скорейшее окончание войны в Кельтиберии. Поэтому, с одной стороны, туда была направлена сенатская комиссия, а с другой, очередная замена отслуживших солдат новыми рекрутами казалась безопасной. То, что ситуация оказалась совершенно иной, будет показано ниже. Положение Помпея в Испании стало из-за этого еще более опасным, не говоря уже о том, что его противники из числа нобилитета ждали только повода, чтобы свалить его. Благодаря уму (ratio), рассудительности (consilium) и предусмотрительности (prudentia) (Cic. De rep., Ill, 28) Помпеи выпутался из тяжелой ситуации – в Испании связанной с нумантинцами, в Риме со своими противниками – и спас собственное политическое бытие, но лишь ценой порядочности (probitas), стыда (pudor), верности слову (fides) (Cic, Loc. cit.) и морального падения, своего и Рима.

Армия, которой располагал теперь Помпеи, – войска, получившие отставку, уже покинули театр военных действий – состояла, как говорилось выше, почти исключительно из необученных и совершенно не имевших боевого опыта новобранцев (Арр. Iber., 78, 334). Такую армию Фабию Максиму Эмилиану пришлось в 145 г. сначала тренировать в течение целого года. Однако для этого у Помпея не было времени, да он и не искал его. Теперь нужно было как можно скорее исправлять допущенные ошибки – теперь, когда его оружие лишь еще более притупилось. Результатом стала новая цепь неудач. Помпеи не хотел создавать впечатление того, будто он отступает, и поэтому собирался провести зиму в лагере перед Нуманцией (Арр. Iber., 78, 335). Однако солдаты жестоко страдали от холода, климат и вода были для них непривычны, к тому же среди них свирепствовала дизентерия, многие в результате умерли (Арр. Iber., 78, 336). Кроме того, не прекращались нападения нумантинцев. Однажды римский отряд отправился за продовольствием. Нумантинцы устроили засаду и раздражали оставшихся в лагере римлян своими атаками до тех пор, пока последние не выступили и, как и ожидалось, не попали в засаду. Римляне понесли большие потери среди не только простых солдат, но и офицеров знатного происхождения (на сей счет имеются совпадающие друг с другом сообщения Аппиана – Iber., 78, 337 – и Орозия – V, 4, 13). Столь же успешно нумантинцы осуществили нападение на отправившийся за провиантом римский отряд, когда он возвращался в лагерь, причем и здесь было много убитых (Арр. Iber., 78, 337).

Таким образом, провалилась последняя попытка Помпея добиться успеха в открытом сражении (о его неудачном ведении войны в целом упоминает Евтропий: IV, 17, 1). Он удалился с войском и находившимися при нем сенаторами в города – вероятно, в долинах Эбро и Халона, – чтобы провести там остаток зимы и ожидать прибытия своего преемника (Арр. Iber., 78, 338)^{234}. Его собственное положение стало незавидным. Судьба Гая Плавтия 146 г. показала, что может ожидать Помпея при сложившихся обстоятельствах. Но жители Нуманции и Терманции[194]194
  Терманция названа наряду с Нуманцией у Ливия (per. 54) и Диодора (XXXIII, 16). Здесь Терманция появляется последней раз в связи с этой войной. «Терманция продолжала существовать, поскольку в 98, а затем в 75 г. участвовала в кельтиберском восстании. Сципион воздержался от разрушения города. По-видимому, Терманция своевременно подчинилась» (Schulten A. Numantia. Bel. III. S. 57). Фрагменты Диодора XXXIII, 16 (Exc. de legat., 327, 328 U) и XXXIII, 17 (Exc. de leg. virt., 358-361 V) хронологически неверно расположены и должны, что вполне возможно, поменяться местами. Согласно Аппиану (Iber., 79, 338—344), мирные переговоры были, во всяком случае, последним событием, происшедшим в Испании при Помпее.


[Закрыть] также устали от войны, которая вопреки ожиданиям затягивалась и стоила им немалых потерь. К тому же их поля оставались невозделанными, и начала ощущаться нехватка продовольствия (Арр. Iber., 78, 339; ср.: Flor., I, 34, 4 = II, 18, 4). В этой ситуации Помпеи предпринял новый шаг. Между ним и кельтиберами начались переговоры. Официально Помпеи потребовал от врагов deditio (Арр. Iber., 79, 340), «поскольку только такой договор будет сочтен достойным Рима»^{235}. Это означало безоговорочную капитуляцию^{236}. Однако тайно проконсул дал кельтиберам определенные гарантии, которые никак не вязались с характером deditio, о чем он прекрасно знал. Согласно этим гарантиям, после выполнения известных требований кельтиберы становились «друзьями и союзниками», так что их политическая организация не была бы уничтожена (Diod., XXXIII, 16, 1). Теперь все вращалось вокруг вопроса о том, будет ли иметь место deditio или договор на определенных условиях. Помпеи потребовал выдачи заложников, военнопленных и перебежчиков, что и было выполнено (Арр. Iber., 79, 340—341). Были также удовлетворены и последующие условия, состоявшие в передаче римлянам 9000 плащей, 3000 шкур и 800 боевых коней (Diod., XXXIII, 16, 1). Кельтиберы должны были уплатить 30 талантов серебра, часть которых была внесена сразу. Когда нумантинцы собрались внести оставшуюся часть, уже приехал преемник Помпея, Марк Попилий Ленат, консул 139 г. (App. Iber., 79, 342).

С прибытием Попилия Лената стала очевидной двуличность Помпея, поскольку новый командующий должен был узнать, какие теперь отношения у римлян с кельтиберами[195]195
  Согласно Аппиану (Арр. Iber., 79, 342), то обстоятельство, что теперь Помпеи мог больше не бояться, поскольку прибыл его преемник (наряду с сознанием постыдности договора), явилось причиной того, что он стал отрицать факт договора. Эта мотивировка введена дополнительно автором – Помпеи с самого начала мог соглашаться только на deditio, если он не хотел подвергать опасности свое положение в Риме.


[Закрыть]. Получив указания от Помпея, враги сдались. Теперь явились их посланцы с остальным серебром. Или во время обмена речей по данному поводу, или по требованию выдать оружие, которое, естественно, выдвинул Попилий и которое нумантинцы отклонили[196]196
  К. Сазерленд ошибается, считая, будто сенат велел Попилию игнорировать заключенный Помпеем мир – в сенате просто не знали о его заключении (Sutherland С. Н. V. The Romans in Spain. 217 В. С. – A. D. 117. London, 1939. P. 84). – Примеч. перев.


[Закрыть], им стало ясно, что их обманули[197]197
  Diod., XXXIII, 16. В этом состоит небольшое, но существенное различие между Диодором и Аппианом (Iber., 79, 338—344). У Диодора вина за несоблюдение договора ложится на кельтиберов, поведение которых описывается (не без некоторой сентиментальности) с человеческим пониманием. У Аппиана выполнению договора препятствует римская сторона. Ключ к пониманию этих двух мест дают отрывки из Диодора (ХХХШ, 19) и Диона Кассия (XXII, 75) о переговорах Попилия с Вириатом в 139 г. Здесь римляне также добиваются deditio (это подразумевается) и выдвигают требования одно за другим (об этом говорится определенно), мир нарушается после требования выдачи оружия. То же самое мы наблюдаем в случае с Помпеем, но с тем существенным различием, что предварительно он дает обещания. Вопреки истинному положению дел, насколько можно его представить, рассказ Диодора, очевидно, с помощью достаточно скромных средств искажает картину. Однако нельзя сказать, оправдываются римляне в целом или лично Помпеи, поскольку этот пассаж вырван из контекста. По мнению А. Шультена, здесь наблюдается та же взаимосвязь, что и между фрагментами Арр. Iber., 77, 329 и Diod., XXXIII, 17 (Schulten A. Polybius und Posidonius… S. 601).


[Закрыть]. Попилию пришлось стать свидетелем препирательств между своим предшественником и нумантинцами. Помпеи стал отрицать достигнутые договоренности[198]198
  To есть то, что Помпеи дал нумантинцам гарантии. М. Хофман сомневается, что Помпеи совершенно отрицал договор, под которым в принципе подразумевалась deditio (Hoffmann M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 52).


[Закрыть], нумантинцы же уличали его, призывая в свидетели присутствовавших тогда еще сенаторов, префектов и военных трибунов Помпея[199]199
  Вопрос о том, насколько тайно от посланцев сената, префектов и военных трибунов могли вестись переговоры, занимает также М. Хофмана (Hoffmann M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 52—53). Во всяком случае, они могли свидетельствовать об уже выполненных кельтиберами условиях.


[Закрыть]. Видя эти споры, Попилий отослал нумантинцев в Рим, где сенат должен был решить разногласия между ними и Помпеем.

§ 4. Победы Вириата над Квинкцием и Луцием Цецилием Метеллом, поражение от Квинта Фабия Максима Сервилиана

Прежде чем рассмотреть переговоры 139 г. в Риме, мы должны проанализировать события в Hispania Ulterior после побед Фабия Эмилиана в 144 г. Успехи Фабия были сочтены в Риме настолько значительными, что новая отправка консула в дальнюю провинцию уже не казалась необходимой. В то время как Квинт Цецилий Метелл прибыл в Ближнюю Испанию, а Аппий Клавдий Пульхр вопреки своему желанию остался в Италии, Дальнюю Испанию получил в 143 г. претор по имени Квинкций (см. экскурс, прежде всего § 4). Приняв командование над войском Фабия Максима Эмилиана – очевидно, в Кордубе, где оно, согласно Аппиану, располагалось на зимних квартирах (Iber., 65, 278), – претор снова повел его против Вириата. Он разбил последнего и принудил его к отступлению на гору Венеры (Арр. Iber., 66, 281). Оттуда, однако, Вириат нанес ответный удар, в результате чего римляне потеряли 1000 человек. Остатки их войска возвратились в лагерь (Арр. Iber., 66, 282, все нижеследующее повествование там также касается Квинкция). Одновременно он изгнал римский гарнизон, который с некоторого времени находился в упоминавшейся нами при описании событий 146 г. в Тукке^{237}.[200]200
  Плиний Старший (NH, III, 12) упоминает в конвенте города Астиги (совр. Эсиха, ср.: Hübner Е. Astigi // RE. Bd. II. 1896. Sp. 1790) Tucci col. Aug. Gemella, которая у Птолемея (II, 4, 9) названа Tουκκι, городом турдулов. Это место идентично совр. Мартосу близ Хаэна, который благодаря своему расположению на высокой горе имеет важное стратегическое значение. Наряду с ним Плиний (Loc. cit.) упоминает Itucci col. Virtus Iulia, чье местонахождение неизвестно (по Э. Хюбнеру (CIL, II, р. 213), это нынешняя Баэна). В наших источниках о Вириатовой войне встречаются следующие топонимы, которые необходимо учесть в данном случае: Diod., XXXIII, 7, 5 Tύκκη) (вместо него часто упоминаются его жители); Арр. Iber., 66, 282 'Iτύκη) (так в рукописи, издатели дают 'Iτύκκη); Вириат изгоняет оттуда римский гарнизон); 67, 284 'Iτύκκη) (Сервилиан спешит туда); 67, 287 'Iτύκκη) (Сервилиан отступает туда), 68, 290 Γέμελλα (Сервилиан завоевывает ее вместе с Эскадией и Обулкулой); Oros., V, 4, 12 Buccia (в наиболее авторитетных рукописях). Трудность состоит в том, что смысл соответствующих эпизодов у Орозия и Аппиана совершенно различен (67, 284 и 287). У Орозия читаем: «Фабий… отогнав врагов, освободил город Букцию, который осаждал Вириат, и принял капитуляцию от нее и от других укрепленных местечек (Fabius… Bucciam oppidum, quod Viriatus obsidebat, depulsis hostibus liberavit et in deditionem cum plurimis aliis castellis recepit)». Вероятно, Орозий свел воедино таким образом «освобождение», а затем «взятие». У Аппиана Сервилиан сначала спешит со своим войском в Итукку (ές 'Iτύκκην) и после первоначальных успехов и последующих поражений вынужден был в конце концов возвратиться вновь в Итукку (ές 'Iτύκκην), причем неясно, идет ли речь при первом нападении об успешной попытке снятия осады, которая может быть идентична тому, что описано у Орозия (А. Шультен связывает между собой сообщения (Эрозия и Аппиана (68, 290), взятие Гемеллы – Schulten A. Viriatus. S. 224. Anm. 4), и затем позже о возвращении к собственному опорному пункту, или же сначала имела место попытка захвата, а затем возвращение к еще не завоеванному городу – так полагает А. Шультен (Schulten A. Viriatus. S. 223—224). Первая гипотеза представляется мне более вероятной, поскольку вряд ли правильно предполагать отступление к враждебному ему городу. Сложность, однако, состоит в том, что в имеющихся у нас сведениях о судьбе города у Аппиана, очевидно, есть пробел (с учетом присущей Аппиану краткости допустить это не так уж трудно): между взятием Тукки Вириатом (Арр. Iber., 66, 282) и снятием с него осады Сервилианом (67, 284) должен был произойти переход города на сторону римлян, после отступления Сервилиана (67, 287) и перед тем, как город завоевало войско лузитан (68, 290, Гемелла), он должен был переметнуться к Вириату. Это в принципе полностью соответствует картине, нарисованной Диодором (XXXIII, 7, 5—6). Басня, которую рассказывал Вириат туккиицам, явно относится к последнему периоду, когда он владел Туккой. В пользу этого говорит то, что басня рассказана для того, чтобы обеспечить верность туккийцев Вириату. Пожалуй, именно таким образом лучше всего примирить между собой сообщения о Тукке. Я считаю вполне вероятной тождественность Итукки Аппиана Тукке Диодора, а также Tucci col. Aug., поскольку она обладала важным стратегическим значением, которое и давало повод для ее упоминания в описании исторических событий. Труднее объяснить, почему Аппиан использует два различных названия: в 66, 282; 67, 284 и 287 – Итукка, в 68, 290 – Гемелла. Проще объяснить это тем, что в его источниках имелись расхождения или предлагались разные формы.


[Закрыть] Выйдя оттуда, Вириат опустошил область бастетанов, т. е. восточную часть провинции Дальняя Испания^{238}. Квинкций, не обладавший ни военным опытом, ни мужеством, не отважился оказать помощь местностям, которые подвергались опасности, но в благоприятное для боевых действий время года перешел на зимние квартиры в Кордубе. Единственное, что он заставил себя сделать, была отправка небольших отрядов во главе с Гаем Марцием[201]201
  Ср.: Münzer F. Marcius (10) // RE. Hbbd. 28. 1930. Sp. 1544, который, правда, считает его подчиненным «пропретора Кв. Помпея» (см. об этом экскурс, с. 121 – 127).


[Закрыть] из Италики против неприятеля. Более о судьбе Квинкция мы ничего не знаем.

В такой ситуации было сочтено разумным вновь направить против лузитан консула. Из консулов 142 г., Луция Цецилия Метелла Кальва^{239},[202]202
  Что касается его деятельности в начале года в Риме, то нам известно его письмо к евреям (см.: Макк. I, 15, 16—21). [Неточность: письмо было адресовано не самим евреям, а правительствам соседних государств с предложением не воевать с Иудеей и не помогать ее врагам, а также выдать первосвященнику Симону бежавших из Иудеи. Симону же была отправлена копия этого послания. – Примеч. перев.] Ср.: Broughton Т. R. S. The Magistrates of the Roman Re-public. Vol. I. New York, 1951. P. 476.


[Закрыть] и Квинта Фабия Максима Сервилиана[203]203
  Ср.: Münzer F. Fabius (115) // RE. Bd. VI. 1909. Sp. 1811– 1814. Статья весьма важна в связи с содержащейся в ней подробной оценкой оксиринхской эпитомы. Однако я не могу согласиться с некоторыми высказанными там соображениями о Метелле и обстоятельствах, сопутствовавших замене Квинта Помпея.


[Закрыть], командование в Hispanis Ulterior, по-видимому, получил Метелл. Поскольку их политические позиции были близки^{240}, можно предполагать, что имело место полюбовное соглашение. Однако Луций Метелл также в целом неудачно сражался против Вириата. Какие-либо подробности об исполнении им своей должности нам неизвестны (Ер. Oxyrh. 53, Z. 167 под 142 г.; ср. Obseq., 22).

Из консулов следующего, 141 г., Квинт Помпеи получил командование в Hispania Citerior; Гней Сервилий Цепион^{241}, брат одного из консулов 142 г. Фабия Сервилиана, остался в Италии (Cic. De fin., II, 54). Вместо него в Hispania Ulterior был отправлен в качестве проконсула его брат Фабий Сервилиан. Братья соперничали друг с другом, однако можно предполагать, что здесь речь шла о полюбовном соглашении. После неудач Луция Метелла положение римлян в дальней провинции, очевидно, ухудшилось. То, что они не хотели на этом успокоиться, доказывает отправка туда проконсула с соответствующими силами. Поскольку Помпеи мог принять войско Квинта Метелла, набор 141 г. проводился исключительно для армии Сервилиана. В результате он смог привести в Испанию два легиона с вспомогательными отрядами общей численностью не менее 18 000 пехотинцев и 1600 всадников (Арр. Iber., 67, 283; об указании Аппиана относительно следующего года см. экскурс, § 4). Кроме того, он обратился к нумидийскому царю Миципсе с просьбой как можно скорее прислать ему слонов (Арр. Iber., 67, 284).

Прежде всего Сервилиан направил часть войска против осаждавшего Тукку Вириата и освободил город от осады (Oros., V, 4, 12; Арр. Iber., 67, 284; см. выше, гл. III, § 4). Вириат двинулся против него с 6000 воинов, но, несмотря на всю их дикую отвагу[204]204
  «С криком и шумом, как всегда делают варвары, с длинными волосами, которыми они, распустив их, потрясают в бою для устрашения врагов». Ф. Маркс сравнивает это со стихами Луцилия (288—289): «Вскинуты головы вверх, расчесаны гривы их челкой / Пышной, с крутого свисающей лба, – таков их обычай (iactari caput atque comas, fluitare capronas, altas, frontibus imnissas, ut mos fuit illis)». К. Цикориус привлекает для сравнения фрагмент Страбона (III, 3, 7, р.154), где говорится, что лузитаны «подобно женщинам, носят длинные волосы, спускающиеся густыми прядями; но в сражение они идут, обвязав волосы вокруг лба» (пер. Г. А. Стратановского) (Cichorius К. Untersuchungen zur Lucilius. Berlin, 1908. S. 32). Э. Норден отмечает, что эти черты в описании варваров, дошедшие до нас в передаче Аппиана и Страбона, характерны для Посейдония (Norden E. Die germanische Urgeschichte in Tacitus Germania. S. 163. Anm. 4).


[Закрыть], ничего не смог сделать с храбро сопротивлявшимися римлянами и вынужден был отступить, ничего не добившись. Когда же после этого прибыло остальное войско проконсула и присланные Миципсой 10 слонов и 300 всадников, Сервилиан разбил большой лагерь, оттуда атаковал Вириата, обратил его в бегство и начал преследовать (Арр. Iber., 67, 285). Во время преследования боевые порядки римлян нарушились. Вириат заметил это, и победа римлян превратилась в тяжелое поражение (ср. Арр. Iber., 56, 237, см. также выше, гл. I, § 3; Арр. Iber., 58, 245; 66, 281—282). Лузитаны снова атаковали римлян, которые потеряли при этом тысячи человек убитыми, загнали их обратно в лагерь, и попытались взять его штурмом. Римские воины едва ли были в состоянии оказывать сопротивление врагам у лагерных ворот. Большинство их, объятые страхом, попряталось в палатках, так что Сервилиану и его офицерам лишь с большим трудом удалось заставить их биться с врагом (Арр. Iber., 67, 286). В конце концов, ночь спасла римлян. В этом сражении отличился благодаря своему мужеству Гай Фанний, зять Лелия (67, 287 с указанием на его родственную связь с Лелием)^{242}. Но Вириат не оставлял римлян в покое[205]205
  Арр. Iber., 67, 287; ср. Lucil., 472 M.: «Раз шестьдесят за час нападал он (puncto uno horae qui quoque invasit)» – о враге, который неустанно, час за часом, совершает нападения (Ф. Маркс). К. Цикориус проводит сравнение с Аппианом (Iber., 67, 287) – Луцилий в XIV книге более подробно рассказывал о войне в Испании (Cichorius К. Untersuchungen zur Lucilius. S. 33—34).


[Закрыть], не прекращая атак, и нападал на них с помощью легкой конницы, так что Сервилиану пришлось оставить свой слишком далеко выдвинутый лагерь и отступить в район Итукки (Арр. Iber., 67, 287). На его счастье, Вириат испытывал недостаток продовольствия, и его войско уменьшилось. Поэтому он сжег ночью свой лагерь и удалился в Лузитанию. Сервилиан, не сумев вовремя застигнуть его, направился в Бетурию – северо-западную часть современной Андалусии^{243}.[206]206
  О судьбе местных городов см. выше (гл. II, § 2) в связи с басней, рассказанной Вириатом туккийцам.


[Закрыть] Там он разграбил пять городов, которые держали сторону Вириата (Арр. Iber., 68, 288), затем двинулся в область кунеев и оттуда в Лузитанию против Вириата (Арр. Iber., 68, 289). Во время этого марша он столкнулся с двумя отрядами численностью 10 000 человек во главе с Курием и Апулеем, которые одновременно с Вириатом совершали набег на римскую провинцию.[207]207
  Ср.: «Судя по их именам, мы видим, что измена имела место и в провинции» (Schulten A. Viriatus. S. 224; аналогично см. у М. Хофмана: Hoffman M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 44). О том же свидетельствуют сообщения о Тукке (см. выше), а также положение и судьбы Астолпы (Diod., XXXIII, 7, 4; Dio Cass., XXII, 75). [Что касается отрядов Курия и Апулея, то речь, по мнению Ю. Б. Циркина, идет о об обычае, когда «молодые люди, не имеющие имущества, но обладающие смелостью и силой, …объединялись в банды, промышляющие разбоями далеко за пределами Лузитании (Diod., V, 34). Этот обычай, свойственный времени распада родовых отношении, …служил, видимо, одним из способов расселения лузитан». К числу таких отрядов, вероятно, относились и банды Курия и Апулея (Циркин Ю. Б. Древняя Испания. М., 2000. С. 150-151). – Примеч. перев.]


[Закрыть] Римляне не смогли отразить натиск противника и потеряли захваченную прежде добычу. Правда, Курий погиб в бою, и немного позже римляне смогли вернуть потерянную добычу (Арр. Iber., 68, 290). Однако Сервилиан, очевидно, изменил план действий и решил сам навести в провинции порядок в римском понимании. Он захватил находившиеся во власти Вириата города Эскадию[208]208
  Вероятно, Астиги, нынешняя Эсиха, как полагает А. Шультен (Schulten A. Viriatus. S. 224. Anm. 5).


[Закрыть], Тукку (здесь названа Гемеллой, см. выше, с. 166) и Обулкулу^{244}, все три – к югу от Кордубы. Другие города он разграбил, третьим даровал прощение (Арр. Iber., 68, 290). При проведении этих операций он взял в плен 10 000 человек. Пятистам из них он отрубил головы, остальных продал в рабство. После этого он расположился с войском на зимние квартиры (Арр. Iber., 68, 291; έξειμαζε («зазимовал») и последующие слова П. Вирек и А. Г. Рооз исключают из текста Аппиана; об испорченном месте см. экскурс, § 4).

§ 5. Успехи Вириата. Мирный договор

Несмотря на некоторые неудачи, итоги кампании 141 г. не были для римлян неблагоприятными. Большая часть дальней провинции была, очевидно, очищена от врагов, целый ряд городов вновь возвращен под власть римлян[209]209
  Это отразилось в кратких замечаниях эпитоматора Ливия (per. 54), упрощающих и искажающих действительность: «отвоевана большая часть Лузитании (magna pars Lusitaniae recepta)»; оксиринхской эпитомы (Ер. Oxyrh. 53, Z. 171—172), Орозия (V, 4,12).


[Закрыть]. Кроме того, неуклонно ухудшалось положение Вириата (Арр. Iber., 68, 288), что немаловажно. Однако война еще не подошла к концу, о чем в Риме также знали. Поэтому на 140 г. Испания была вновь объявлена консульской провинцией. Из консулов этого года, Гая Лелия и Квинта Сервилия Цепиона^{245}, первый уже побывал в Испании во время своей претуры и успешно сражался там с Вириатом. Несмотря на это, командование в Hispania Ulterior получил Квинт Цепион, брат Фабия Сервилиана. Поскольку аналогичное разделение компетенции в то время, как правило, проходило не без конфликтов (ср. трения между Аппием Клавдием Пульхром и Квинтом Цецилием Метеллом в 143 г.: Dio Cass., XXII, 75), можно усмотреть в передаче командования Цепиону пренебрежение к Лелию[210]210
  Это кажется мне более вероятным, чем точка зрения К. Бильца, который склонен видеть здесь успех группировки Сципиона, достигнутый благодаря посольской миссии Сципиона (Bilz К. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. Diss. Wurzburg, 1935. S. 44).


[Закрыть]. Вновь налицо соотношение сил между партиями, которое, начиная со 143 г., год за годом обеспечивало консулат Метеллам или Сервилиям^{246}. Отъезд Цепиона в Испанию не обошелся без крупного скандала. После того как уже прошел набор для замены сражавшихся под началом Помпея солдат, был проведен второй набор для армии Цепиона^{247}. Как и в 151 г., его удалось осуществить лишь вопреки упорному сопротивлению уклонявшихся от службы граждан, причем последние нашли весьма активных заступников среди противников Цепиона. Возможно, под влиянием этого конфликта консулу 143 г. Аппию Клавдию Пульхру удалось провести закон, запрещавший два набора в один год (Ер. Oxyrh. 54, Z. 177—178, однако с сомнительными дополнениями). Народный трибун Тиберий Клавдий Азелл^{248}, враг Сципиона, который в том же году возбудил против него процесс^{249},[211]211
  Процесс, очевидно, был довольно длительным, поскольку сохранился фрагмент из пятой речи Сципиона против Азелла (Cell., II, 20, 6).


[Закрыть] выступил с интерцессией в отношении энергично готовившегося к отъезду Цепиона. Консул отвел протест трибуна с помощью ликторов, которые применили грубое насилие (Ер. Oxyrh. 54, Z. 182—184).

В этих условиях отбытие Цепиона должно было значительно затянуться^{250}. У его брата Фабия Сервилиана благодаря этому оказалось время для проведения новой кампании в качестве проконсула в 140 г. Свой первый удар он нанес против лузитанского отряда во главе с предводителем по имени Конноба. Лузитаны были разгромлены, сам Конноба сдался и получил пощаду для себя, но всем его людям Сервилиан приказал отрубить руки. Вполне возможно, что среди них находились перебежчики, прежде всего из числа испанских вспомогательных войск^{251}.[212]212
  У Фронтина и Валерия Максима речь идет о перебежчиках. Цифра 500 у Орозия дает основания предполагать, что он свел воедино два эпизода, о которых последовательно сообщает Аппиан. Вызывающие отвращение детали, о которых он рассказывает в отличие от других авторов, не заслуживают доверия. Ср. об аналогичном поступке Цезаря: BG, VIII, 44, 1; Oros., VI, 11, 29.


[Закрыть] После этого Сервилиан двинулся против самого Вириата, который отступил в Бетурию. Римский командующий преследовал его и достиг города Эрисаны[213]213
  Арр. Iber., 69, 292; по мнению Э. Хюбнера, местонахождение города неизвестно, название неясно (Hiibner E. Erisana // RE. Bd. VI. Sp. 466). А. Шультен считает, что речь идет не об Эрисане, а об упоминавшейся у Аппиана Арсе (Iber., 70, 298), и предполагает неправильную передачу названия у этого автора в 69, 292, проводя здесь параллель ‘Iτύκη – Γέμελλα (Schulten A. Viriatus. S. 224. Anm. 7). В случае с Арсой – Эрисаной (ученый полагает, что это название возникло из испорченного Ирисама) можно допустить две различных формы одного и того же иберийского топонима, которые встречаются в источнике Аппиана, с чем, однако, я не могу согласиться.


[Закрыть], державшего сторону противника. Римляне начали окружать город и обнесли его рвами. Однако ночью Вириат сумел в него прорваться. С наступлением утра он перешел в наступление и атаковал занятых осадными работами солдат с такой яростью, что они побросали инструменты и обратились в бегство (Арр. Iber., 69, 293). Остальное войско, которое Сервилиан вывел из лагеря и построил в боевой порядок, Вириат разбил, начал преследовать и загнал в труднопроходимую местность, откуда было невозможно ускользнуть (Арр. Iber., Loc. cit.; поражение Сервилиана упоминается также в: Ер. Oxyrh. 54, Z. 185; Harax, fr. 27). Вероятно, это были те самые бои, в которых вновь отличился Квинт Окций и, видимо, нашел свою смерть (Ер. Oxyrh. 54, Z. 186—188, сообщает о заключении мира, однако X. Гундель^{252} относит это к более ранним сражениям того же года). О нем известно, что он находился в Испании в 143 г. в качестве легата Квинта Метелла, но затем по неизвестным причинам оказался в армии наместника Hispania Ulterior. Вириат мог уничтожить римское войско, однако понимал, что таким образом лишь усилит активность римлян и это приведет к еще одной войне[214]214
  А. Шультен считает, что только усталость от войны и доверчивость лузитан вынудила Вириата к столь невероятному решению – дать уйти римскому войску (Schulten A. Viriatus. S. 225). X. Гундель, напротив, справедливо указывает на то, что война против Рима не могла длиться бесконечно: «Трезвый расчет должен был подсказывать ему, что с уничтожением римского войска политические цели достигнуты не будут, что это скорее приведет к продолжению войны и лишь сделает римлян еще более безжалостными в дальнейшей борьбе» (Cundel H. Viriatus. Sp. 219; подобным образом высказывался уже М. Хофман: Hoffman M. De Viriathi Numantinorumque bello. P. 46).


[Закрыть]. Поэтому Вириат увидел здесь удобный случай для того, чтобы достойно закончить войну договором на «справедливых условиях (aequis condicionibus)» (Liv., per. 54). Римское войско было выпущено из окружения. Сервилиан в обмен подтверждал власть Вириата над областью, находившейся тогда в руках последнего, и признавал его «другом и союзником» римского народа (Арр. Iber/, 69, 294; договор также упоминается: Liv., per. 54; Eр. Oxyrh. 54, Z. 185 – 186; DiodL, XXXIII, 1, 4; Chtifax, fr. 27). Речь шла, по-видимому, о Бетурии, которую Вириат тем самым закрепил за собой[215]215
  X. Гундель ищет соответствующую область внутри самой Бетурии (Gundel H. Viriatus. Sp. 221). О возвращении себе тех городов в провинции, которые он потерял в прошлом году, Вириат, очевидно, и не мечтал (ср.: Kromayer J., Veith С. Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. 120 Karten auf 34 Tafeln begleitenden Text. Leipzig, 1926. Römische Abteilung. Bl. 11, 56).


[Закрыть]. Здесь, вероятно, мы наблюдаем, как лузитаны приблизились к более высокой ступени политической организации[216]216
  «Военно-политической целью Вириата была независимость его родины от Рима, расширение зависимых от нее территорий, в особенности в направлении богатых южных областей (Бетурия, позднее Андалусия) и гарантия достигнутого Римом» (Gundel H. Viriatus. Sp. 224).


[Закрыть]. Этот договор был утвержден римским народом (Арр. Iber., 69, 294)^{253}. То, что народ был благосклонно настроен к ратификации такого договора, легко понять, если учесть события в начале года. Аппий Клавдий и Тиберий Азелл, без сомнения, добивались, чтобы и группировка Метеллов и Сервилиев поневоле не дезавуировала действия своего человека – Сервилиана^{254}. Сципион Эмилиан должен был к этому времени уже отправиться в дипломатическую поездку на Восток[217]217
  См.: Bilz K. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 45. Anm. 114; в 140 г., даже если и не так рано, как он предполагает.


[Закрыть]. Учитывая его прежнее поведение, можно предполагать, что, присутствуй он тогда в Риме, то не одобрил бы договора[218]218
  Ср. его роль в переговорах по поводу Марцеллова договора и политику уничтожения в отношении Нуманции.


[Закрыть].