Текст книги "Войны Рима в Испании. 154—133 гг. до н. э."
Автор книги: Гельмут Симон
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
§ 8. Избрание Публия Корнелия Сципиона Эмилиана командующим в войне против Нуманции. Подготовка кампании
После катастрофы, постигшей армию Манцина, Нумантинская война тянулась еще два года, причем конца ей не было видно. Последние годы показали, что требуется недюжинное мастерство, чтобы покорить Нуманцию. Среди тогдашних политиков Рима двое обладали славой полководцев: младший Сципион Африканский и Метелл Македонский, оба были не слишком популярны{337}, но Метелл вызывал большую антипатию, чем Сципион (Auct. de vir. ill., 61, 3). Поскольку оба уже были консулами, то в соответствии с законом вопрос об их назначении не стоял{338}.[337]337
Примечательно, однако, что Метелл в это время вместе с Гнеем Сервилием Цепионом был облечен экстраординарным командованием для подавления волнений рабов в Италии (Oros., V, 9, 4; Obseq., 27; Münzer F. Servilius (46) // RE. 2. Reihe. Hbbd. 4. 1923. Sp. 1781).
[Закрыть] Сципион внешне не проявлял инициативы в этом вопросе[338]338
Cic. Lael., 11: «консулата он никогда не добивался (consulatum petivit numquam)»; Cassiod. Chron.: «поскольку кандидатом он не был (cum candidates non esset)». Вопреки Цицерону (Cic. De rep., VI, 11), он, по-видимому, не отсутствовал в Риме (Val. Max., VIII, 15, 4). Содержание цицеронова пассажа вполне позволяет предположить такое преувеличение (аналогичное хронологическое смещение наблюдается в связи с процессом Котты, передвинутым со 138 на 132 г.: Div. in Саес, 69; Pro Mur., 58).
[Закрыть]. Кроме того, политическая обстановка в сенате была не особенно благоприятной для него, как показали цензура 136 г., назначение принцепсом сената Аппия Клавдия Пульхра и консульские выборы тех лет{339}. На консульских выборах на 134 г. одним из кандидатов был Гай Фульвий Флакк{340}, родственник консула предыдущего года Сервия Фульвия Флакка. Добивался квестуры Квинт Фабий Максим (позднее получивший прозвище Аллоброгского), сын брата Сципиона Фабия Эмилиана{341}.[339]339
Ф. Мюнцер пишет: «При этом лишь остается необъясненным не относящееся к нему и, кроме того, уже не встречающееся в это время прозвище “Бутеон”» (Münzer F. Fabius. Sp. 1794). Нет ничего невозможного в том, что Квинт Фабий Максим, позднее известный как Аллоброгский, в отличие от своего отца Фабия Эмилиана и его дяди по усыновлению Фабия Сервилиана, в молодости носил когномен «Бутеон» (см. о путанице с Фабиями Максимами экскурс, с. 106 и сл.).
[Закрыть] Во время выборов в его пользу лично вмешался Сципион Эмилиан – по-видимому, во время консулярных комиций[340]340
Вероятно, Т. Моммзен был прав, когда писал: «Валерий Максим (VIII, 15, 4) неточен, сообщая о том, что Сципион Эмилиан был выбран консулом в тот день, когда он “во время комиций по выборам квесторов явился на поле для голосования рекомендовать Кв. Фабия Максима, сына своего брата (quaestoriis comitiis suffragator Q. Fabii Maximi fratris filii in campum descendisset)”; можно предполагать, что Максим использовал день проведения консулярных комиций для того, чтобы предложить себя народу во время следовавших вскоре выборов в квесторы, как Цицерон представлялся народу в качестве кандидата в консулы во время комиций по выборам трибунов» (Cic. Ad Att., 1,1,1).
[Закрыть]. Несмотря на то что он не выдвигал свою кандидатуру на консульских выборах (Cic. Lael., 11; Cassiod. Chron.), тем не менее его избрали во время комиций подавляющим большинством голосов[341]341
Oros., V, 7, 1: «при согласии всех триб (consensu omnium tribuum)». Об употреблении слова triba вместо centuriae см.: Meier Ch. Prerogativa centuriata // RE. Supplbd. VIII. 1956. Sp. 569.
[Закрыть]. Настроение народа было таково, что Сципион воспринимался как единственный человек, способный успешно завершить войну против Нуманции{342}.[342]342
О выборах консулов на 134 г. см. Cic. Lael., 11: «…вторично – в соответствующий срок, но едва ли не слишком поздно для государства (iterum sibi suo tempore, rei publicae paene sero)».
[Закрыть] Этого «общественного мнения» оказалось достаточно, чтобы во время выборов[343]343
«Вторично консул (iterum consul)» или что-то подобное: Арр. Iber., 363; 365; Liv., per. 56; Eutrop., IV, 17; Veil. Pat., II, 4, 2; Cic. Pro Mur., 58; Div. in Caec, 69; De rep., VI, 11; Lael., 11; Plut. Apopht. Scip. Min., 15; Cell., XVI, 8, 10; Val. Max., VIII, 15, 4; IV, 3, 13; App. ВС, 1,19, 81.
[Закрыть] одержать победу благодаря усилиям клиентелы – своей и своих друзей, тогда как сама группировка Сципиона была тогда в меньшинстве. Сенат покорился этому решению и сделал все возможное, чтобы скрыть, что он недоволен нарушением закона. По его настоянию народные трибуны легализовали выборы задним числом. Они также внесли законопроект об отмене запрета на вторичное избрание в консулы и его восстановлении на следующий год{343}.[344]344
Аппиан ошибочно пишет про закон о возрасте, это связано, по-видимому, с событиями консульских выборов на 147 г. (Lib., 112, 532), где он сообщает как о воинском наборе, так и о возобновлении закона, препятствовавшего избранию Сципиона. Ливии пишет: «как и при первом его консульстве, закон был обойден (sicut priopi consulatu legibus solutus est)»; ср.: Liv., per. 50.
[Закрыть] Равным образом сенат предоставил Сципиону в качестве провинции без жребия Ближнюю Испанию – также с учетом результатов выборов (Val. Max., VIII, 15, 4). Это решение облегчалось тем обстоятельством, что другой консул 134 г., Гай Фульвий Флакк, также получил военное командование – он должен был принять его от преторов, до сих пор сражавшихся с рабами на Сицилии (Liv., per. 56;Oros.,V,9,6).
Последующие мероприятия сената, однако, показывают недовольство сенатского большинства избранием Сципиона. В двух важнейших вопросах – проведении нового воинского набора и предоставлении денежных средств – сенат не пошел навстречу справедливым пожеланиям Сципиона. Несмотря на то что Сципион указывал на очевидные трудности, связанные с этой войной, и тяжелое положение в Испании (Plut. Apopht. Scip. Min., 15), сенат не разрешил проведение воинского набора, обосновывая это тем, что армия в Испании и без того многочисленна, да к тому же войска нужны и на других театрах военных действий, необходимо беречь людские ресурсы Италии (Арр. Iber., 84, 365; Plut. Apopht. Scip. Min., 15). Зато набор в пользу Гая Фульвия Флакка для войны против сицилийских рабов был проведен тогда безо всяких отговорок. Правда, сенат все же принял согласно желанию Сципиона заявление от добровольцев, хотевших участвовать в испанском походе – речь, по-видимому, шла о ветеранах Третьей Пунической войны (Арр. Iber., 84, 365: клиенты); среди них было немало италийских союзников[345]345
Италийские союзники: Арр. ВС, I, 19, 79 (можно сделать вывод, что речь идет о Нумантинской войне, ср.: Plut. Apopht. Scip. Min., 22). Важнейшие пассажи в вопросе о контингентах: Арр. Iber., 84, 365-366; Plut. Apopht. Scip. Min., 15; Cic. Pro Deiot., 19; Schol. Ambros. ad Cic. Pro Deiot., 19; Liv., per. 57; Sail. lug., 7, 2– 9, 1; App. Iber., 89, 387. Благодаря Аппиану (Iber., 89, 387), Цицерону и схолиям к нему (Pro Deiot., 19; Schol. Ambros.), а также периохам Ливия (Liv., per. 57) мы знаем, что отряды царей и их дары прибыли в Испанию уже после появления там Сципиона (Югурта – примерно в конце лета 134 г.: Арр. Iber., 90, 397, причем он добирался кратчайшим путем). Они могли не входить в состав тех 4000, которые вел в Испанию Квинт Фабий (Аппианово выражение «все» (Iber., 84, 366) подразумевает лишь только что упомянутых перед тем клиентов из Рима и 500 друзей. Также полагает А. Шультен в вопросе о структуре армии – Schulten A. Numantia. Bd. III. München, 1927. S. 41). Исходя из Аппиана, который ясно говорит, что хотя Сципион и не проводил набора, но взял с собой клиентов и друзей, нужно отбросить сообщение Плутарха, который изображает героя в еще более тяжелых обстоятельствах и помогает понять его последующее высказывание. Согласно этому фрагменту (Plut. Apopht. Scip. Min., 15), Сципион не привел из Италии никаких добровольцев («Он начал большой воинский набор, но сенат это запретил, чтобы не обезлюдела Италия. Сципион […] очень был сердит на отказ в воинах: “Тяжела война с таким врагом, […] потому что идти надо, во-первых, на таких храбрых, а во-вторых, с такими робкими”». – Пер. М. Л. Гаспарова). Можно, таким образом, смело говорить о 3500 клиентах Сципиона и его друзей (ср. известный пример с легионом добровольцев юного Помпея: Celzer M. Pompeius. München, 1949. S. 35-36).
[Закрыть]. В состав 4000 человек, приведенных Сципионом в Испанию – ими руководил его племянник Квинт Фабий, которого он поддержал во время квесторских выборов, – входила элитная группа из 500 воинов, которых он называл отрядом друзей{344}. Само имя Сципиона оказалось достаточным для того, чтобы обеспечить финансирование. Однако сенат также отказался давать ему деньги, указав Сципиону на еще не собранные пошлины. Консул должен был помочь себе сам. Он использовал на нужды войны собственное состояние и деньги своих друзей, не отказав себе в выражении неудовольствия по поводу булавочных уколов со стороны сенатского большинства (Plut. Apopht. Scip. Min., 15). Кроме того, Сципиону весьма пригодился его авторитет среди италийцев. Принесла свои плоды и посольская миссия на Восток. «Города и цари» отправили ему вспомогательные войска. В частности, мы знаем об отправленных Миципсою нумидийцах – всадниках, лучниках, пращниках и 12 слонах. Командовал этими силами принц Югурта (Арр. Iber., 89, 387; Sail. lug., 7, 2). Впрочем, нумидийский отряд, по-видимому, являл собою обычное подкрепление во время кампаний римлян в Испании (см. выше, гл. I, § 10). Аттал III отправил не только посольство[346]346
Schol. Ambros. ad Cic. Pro Deiot., 19: «…отправил в Испанию тех, кто пригодился на войне (a quibus fulciretur belli necessitas, in Hispaniam misit)».
[Закрыть], но и дорогие подарки (Cic. Pro Deiot., 19). Последнее сделал и Антиох VII (Liv., per. 57). Среди вспомогательных войск были и этолийцы, как то засвидетельствовано надписями Αιτω(λων) на найденных под Нуманцией метательных снарядах (glandes){345}. Вся эта иностранная помощь прибыла к Сципиону лишь после того, как он приехал в Испанию: нумидийцы – незадолго до начала осады, пергамцы и сирийцы – уже во время нее. При этом дары царей Сципион рассматривал как общественное достояние (Liv., per. 57; так же надо, по-видимому, понимать пассаж из Цицерона: Pro Deiot., 19).
Чтобы не зависеть от скорости продвижения 4000 человек, Сципион отправился в Испанию лишь с немногими сопровождающими (Арр. Iber., 84, 366). Знатнейшие из добровольцев, вероятно, образовали офицерский корпус Сципиона, поскольку офицеры, находившиеся в Испании, не пользовались в должной мере его доверием (например, Гай Меммий: Front., IV, 1,1; Plut. Apopht. Scip. Min., 17). Первое место среди них занимал брат Сципиона Квинт Фабий Максим Эмилиан (по-видимому, легат: Арр. Iber., 90, 392 и 395), несомненно, вместе со своим сыном, квестором[347]347
Названный у Луцилия (467—468 М., вероятно, также 469– 471) квестором Публий Пав Тубитан не находился под командованием Сципиона в Испании. Ср.: Münzer F. Pavus // RE. Hbbd. 36. Letztes Drittel. 1949. Sp. 2429-2430; Cichorius K. Untersuchungen zu Lucilius. S. 316—319. Его подлинным именем Ф. Мюнцер, исходя из Цезаря (ВС, III, 71, 1), считает «Публий Тутикан Галл».
[Закрыть]. Они были главными помощниками Сципиона и самыми знатными из всех римлян, которые находились под его командованием в Испании, а старший из них – единственным консуляром. Еще для двух людей, уже снискавших известность в то время, дружба со Сципионом стала причиной их участия в походе: для Полибия, которому уже было более 60 лет и который отечески заботился о Сципионе, будучи его советником{346}, и для поэта Луцилия, который вторично отправился в Испанию после того, как несколько лет служил там (Veil. Pat., И, 9, 4)[348]348
К. Цикориус, исходя из фрагментов Луцилия (1324М. сл.), пишет: «Осмелюсь на этом основании предположить, что Луцилий уже до того несколько лет, по меньшей мере, со 139 по 136 годы, служил в Испании» (Cichorius К. Untersuchungen zu Lucilius. S. 39). Ср.: Luc, 405: «Многие годы вот он вместе с нами в землях Иберских / Бранную службу несет (annos hie terra iam plures miles Hibera nobiscum meret)».
[Закрыть]. Что же касается остальных, то это были молодые люди, исполнявшие воинскую повинность, что являлось необходимым условием для политической карьеры. Для военного трибуна Публия Рутилия Руфа главной причиной участия в Нумантинской войне также была его дружба со Сципионом (оба имели владения близ Формий){347}, и он оказался с теми, кто в 134 г. отправился в Испанию[349]349
Cic. De rep., I, 17; App. Iber., 88, 382—385, где указывается, что Рутилий Руф описал впоследствии эти события. Его рассказ, естественно, не мог быть изложен в сочинении Полибия, промежуточным же источником для Аппиана явился, по-видимому, Посейдоний. Э. Норден не сомневается, что весьма наглядное повествование о завершающем этапе Нумантинской войны восходит к Рутилию Руфу (Norden E. Die germanische Urgeschichte in Tacitus Germania. S. 436-437).
[Закрыть]. Для всадника Гая Мария это была его первая военная кампания. Он охотно воспользовался случаем отличиться под командованием Сципиона (Veil. Pat., II, 9, 4; об оценке его Сципионом: Val. Max., VIII, 15, 7; Plut. Mar., 3, 2—4; 13, 2—3). Семпроний Азеллион был, как и Рутилий Руф, военным трибуном; его политическая позиция не до конца ясна (Gell., II, 13, 1; он также назван в качестве источника сведений об этих событиях). Еще до Сципиона в Испанию прибыли два молодых человека, Гай Цецилий Метелл Капрарий, младший сын его политического противника Метелла Македонского (Cic. De orat., II, 267), и Гай Меммий, о котором мы знаем, что он тогда был военным трибуном (Frontin., IV, 1, 1; Plut. Apopht. Scip. Min., 17). Обоим пришлось впоследствие претерпеть жестокие упреки от Сципиона. Молодым человеком был также упоминавшийся уже нумидийский принц Югурта (Veil. Pat., И, 9, 4; Sail., lug., 7, 2-9, 1; Арр. Iber., 89, 387). В целом перед нами типичный офицерский корпус: молодые люди, частью друзья полководца, частью просто исполняющие воинскую повинность представители знатных фамилий, частью люди незнатного происхождения (obscuri), которые стали известны позднее[350]350
К. Бильц (Bilz K. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 62—63) определяет участников похода Сципиона более правильно, чем А. Шультен (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 367). Впрочем, мы знаем многих римлян, также высокого ранга, которые находились в те годы в Испании, не будучи при этом наместниками. Можно предполагать, что в утраченных сообщениях о сопровождавших Сципиона лицах содержались различные примечательные факты о них.
[Закрыть].
Однако вернемся к армии, командование над которой Сципион принял, вероятно, в апреле{348}. Это было несколько лет не знавшее побед, плохо руководимое войско могучего Рима в покоренной стране. Страх и разгульный образ жизни сочетались друг с другом (Plut. Apopht. Scip. Min., 16; Арр. Iber., 84, 366—367). Этому способствовали те возможности, которые были предоставлены оккупационной армии со стороны местного населения, когда добровольно, а когда и нет. При командующих, которые были явно не в состоянии навести порядок{349}, офицеры не слишком отличались от подчиненных (Frontin., IV, 1, 1; Plut. Apopht. Scip. Min., 17). Земли карпетанов, где зимовали римские войска в 135—134 гг. (Арр. Iber., 83, 362), могли показаться солдатам вполне приемлемыми по сравнению с известными им суровыми краями кельтиберов[351]351
Об отличиях в климате и растительности см.: Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 169. А. Шультен предполагает (Ibid. S. 368), что по прошествии зимы Сципион переместил войско из Карпетании в Тарракон, чтобы принять там командование над ним. В пользу этого говорит среди прочего (см.: Ibid. S. 368. Anm. 3) и обычная практика, множество женщин (портовый город!), роскошь теплых ванн. С этим я согласиться не могу (свое сомнение уже высказывали П. Фирек и А. Г. Рооз в комментарии к: Арр. Iber., 84, 366). Неизвестно ни одного случая, чтобы в это десятилетие войска зимовали в портовом городе (о предполагаемом пребывании в Новом Карфагене Попилия Лената в 139/138 г. см. выше, с. 203). Ванны вряд ли следует считать роскошью. Что касается женщин, то они обычно всюду следовали за войском, даже в самых отдаленных местностях.
[Закрыть]. Таким образом, Сципион нашел войско, в котором царили беспорядок, распущенность, суеверия и роскошь (Plut. Apopht. Scip. Min., 16; Арр. Iber., 84, 366; Liv., per. 57; Eutr., IV, 17, 2; Frontin., IV, 1,1; Plut. Mar., 3, 2). Строгостью[352]352
Flor., II, 18, 9; Арр. Iber., 85, 370; Sail. lug., 7, 4; Eutrop., IV, 17, 2: «без всякой жестокости (sine aliqua acerbitate)» – с учетом того, что многие свидетельства нужно отбросить.
[Закрыть] и личным примером{350} Сципион в короткий срок восстановил дисциплину (см. в целом: Арр. Iber., 84, 366; Veget., III, 10; 57; Liv., per. 57; Oros., V, 7, 4; Flor., I, 34,11 = II, 18,11; Auct. de vir. ill., 58, 6; Frontin., IV, 1, 1). Были приняты решительные меры по изменению образа жизни (Plut. Mar., 3, 2; кроме того, Арр. Iber., 85, 367-371; Liv., per. 57; Flor., II, 18, 10; Frontin., IV, 1, 1; Plut. Apopht. Scip. Min., 16; Lucil., 401 sq.; 1318 M.; Val. Max., II, 7, 1). Сципион был скуп на награды (Арр. Iber., 85, 370—371), но не на наказания (Liv., per. 57; Frontin., IV, 1, 1; применительно к более позднему времени – Oros., V; 7, 6; Frontin., II, 8, 7). Весь бесполезный сброд, скопившийся в зимнем лагере, был оттуда изгнан (Арр. Iber., 85, 367; Liv., per. 57; Flor., II, 18, 10; Frontin., IV, 1, 1; Val. Max., II, 7, 1; Plut. Apopht. Scip. Min., 16; Polyaen., VIII, 1, 2; Lucil., 398 sq. M.). Офицеров он встречал колкой иронией{351}.[353]353
Ср. в связи с этим сообщение Гая Фанния (fr. 7 HRR Cic. Acad, pr., II, 15) об иронической манере Сципиона, которую считал вполне извинительной. По сравнению с подчиненными офицеры, однако, пользовались льготами (об этом свидетельствуют дома трибунов под Нуманцией, отличающиеся тщательностью постройки; см.: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 150—151).
[Закрыть] Позднее, когда Сципион навел порядок в армии, он уже не придерживался спартанского образа жизни[354]354
Преторий Сципиона лагере Кастильехо под Нуманцией напоминал греческий дом с перистилем эллинистического времени (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 196, 131-132). В нем, как и в до-мах трибунов в лагере Пенья Редонда, имелся триклиний (Ibid. S. 196, 152; это также вытекает из анекдота о Сципионе и Марии: Val. Max., VIII, 15, 7; Plut. Mar., 3, 3-4).
[Закрыть]. Тем не менее он продолжал во все детали вникать лично (Арр. Iber., 86, 372—373; 93, 406; Plut. Mar., 13, 2). Однако в целом Сципион не смог, как на то надеялся, восстановить боевой дух своих войск (Арр. Iber., 86, 373; Oros., V, 7, 6; Frontin., II, 8, 7; IV, 7, 27; Veget., I, 15). Похвалы, награды (Liv., per. 57) и угрозы оказались недостаточными для того, чтобы превратить опустившуюся армию в войско, на чье мужество полководец мог бы положиться[355]355
Поэтому лишь относительно можно согласиться с тем, что пишет А. Шультен: «То, что сделало могущественным Цезаря, преданное ему лично войско, отсутствовало у Гракха, но зато было у Сципиона» (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 273).
[Закрыть]. В то же время подчеркивается смелость и боевые качества людей и отрядов, которые не входили в ядро войска (Sail. lug., 7, 6; Frontin., IV, 7, 27; Veget., I, 15). Таким образом, в действительности трудности войны обусловливались не только храбростью врагов, но и малодушием граждан{352}.
Как же, однако, обстояло дело с численным составом войска и какие пополнения имел возможность получать Сципион в ходе кампании? Мы видели, что в армии Манцина на момент ее капитуляции насчитывалось 20 000 римских граждан. В это число можно, по-видимому, включить также италийских союзников. Таким образом, если иметь в виду обычное количество испанских вспомогательных отрядов, то войско Манцина в 137 г. предположительно насчитывало 30 000 человек (см. выше, с. 210). С тех пор армия понесла новые потери. Так, во время кампании против ваккеев погибло 6000 человек (Oros., V, 5, 13). По приблизительным расчетам, на начало 134 г. в общей сложности римское войско в Ближней Испании насчитывало 20 000 человек[356]356
А. Шультен предполагает цифру в 15 000, поскольку он иначе оценивает цифру в 30 000 у Ливия (per. 55) при описании Манцинова договора (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 41).
[Закрыть]. С еще меньшей уверенностью можно судить о составе этого войска. Если исходить из того, что потери различных его частей были равномерными, то остатки армии должны были насчитывать примерно 7000 римлян, 8000 италийских союзников и 5000 испанцев из вспомогательных отрядов[357]357
В вопросе о численном соотношении я следую А. Шультену (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 38-42; см. выше, с. 39).
[Закрыть]. К этому следует добавить различные пополнения, уже упоминавшиеся выше. Примерно в одно время со Сципионом его племянник Фабий привел из Италии 4000 человек{353}.[358]358
Другие цифровые расхождения с Шультеном получаются в результате различных оценок состава этого 4-тысячного отряда (см. выше, с. 242—243).
[Закрыть] После их прибытия в Испанию в распоряжении Сципиона оказалось 19 000 римлян и италийцев, из которых 500 составляли элитный корпус. Остальные 3500 прибывших были распределены среди прежних войск, чтобы повысить их боеспособность[359]359
Поскольку это были римляне и италийские союзники, это вполне возможно. Позднее Сципион аналогичным образом поступил с испанскими вспомогательными войсками (Арр. Iber., 90, 393), а также с отрядами, прибывшими с Востока (Frontin., IV, 7, 27; Veget., 1,15).
[Закрыть]. Эти силы, в целом составлявшие примерно 24 000 человек, находились в распоряжении Сципиона при проведении летней кампании. Первое пополнение составили нумидийцы (Арр. Iber., 89, 387; Sail, lug., 7, 2). Между тем Сципион занялся более масштабным рекрутированием испанских вспомогательных отрядов[360]360
Это должно было произойти уже довольно рано, поскольку сосредоточение примерно 36 000 человек требует хорошей организации; см. ниже, с. 256—257.
[Закрыть]. Одновременно с этим осенью под Нуманцию прибыли испанские подкрепления, так что теперь Сципион располагал 60 000 человек (Арр. Iber., 92, 403; 97, 419). Это означает, что свыше 30 000 призванных на службу испанцев составили более половины армии. Сципион распределил их по всему войску{354}.[361]361
Несмотря на благоприятное соотношение римлян и нумантинцев (41 000: 19 000; по А. Шультену – 50 000: 10 000), бросается в глаза высокий процент испанских вспомогательных отрядов (ср.: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 42), что вновь показывает, какую большую роль сыграл в победах римлян их организаторский талант. В других работах Шультен пишет примерно о 20 000 италиков (Kromayer J., Veith С. Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. 120 Kartell auf 34 Tafeln begleitenden Text. Leipzig, 1926. Römische Abteilung. Bl. 12. S. 61).
[Закрыть] Очень трудно оценить численность прибывших в большинстве своем уже во время осады вспомогательных подкреплений от дружественных городов и царей. Это были отряды по нескольку сотен человек в каждом, как то сообщается о нумидийской коннице (Арр. Iber., 46, 189; 67, 284—285), прежде всего пращники и лучники, рода войск, в которых Сципион нуждался особо, поскольку с их помощью он мог еще издалека наносить урон противнику при его атаках. Таким образом, Сципион мог надеяться, что даже менее боеспособные его части выдержат рукопашную схватку с противником. Для этой цели он распределил между отдельными центуриями пращников и лучников (Frontin., IV, 7, 27; Veget., I, 15; они составляли гарнизоны редутов перед Нуманцией: Арр. Iber., 92, 401). Правда, нумидийцы, по-видимому, участвовали в боях чаще всего вместе с завезенными из Африки слонами (Арр. Iber., 89, 387; о таком способе их использования см.: Ps.-Caes. Afr., 59, 3).
§ 9. Летняя кампания Сципиона, осада и взятие Нуманции
Мероприятия, которые проводил Сципион во время своего похода, позволяют сделать выводы относительно ситуации, которую он застал в Испании. Развертывание же данных операций, как кажется, не в полной мере соответствовало желаниям Сципиона. Мероприятия до начала осады распадались на две части. В течение первого периода Сципиону пришлось ограничиться тренировкой своего войска{355}, чтобы оно было в состоянии вести осадную войну: намеревался ли он вести ее уже тогда – вопрос нерешенный[362]362
А. Шультен дает положительный ответ на этот вопрос: «Сципион, по-видимому, уже тогда решил вести войну против Нуманции с помощью кирки и лопаты» (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 370).
[Закрыть]. Полигоном для обучения войск стала территория Карпетании, которую Сципион пересек, не имея цели завоевать какие-либо земли[363]363
Арр. Iber., 86, 372: «для этого он проходил все ближайшие равнины (τά αΰν άγχοτάτω πεδία πάντα περιών)», т. е. местность, расположенную в непосредственной близости от зимнего лагеря (слово άγχοτάτω у Аппиана (Iber., 90, 392) означает расстояние между Нуманцией и главными зимними лагерями Сципиона на Кастильехо и в Пенья Редонда). То, что это было «передвижение», вытекает из указания Аппиана на то, что каждый день должны были строить лагерь, что при маршах само собой очевидно. А. Шультен, который всегда считал исходной точкой операций Тарракон, понимает под «близлежащими равнинами» местность на нижнем Эбро, Льянос де Ургель под Леридой (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 371).
[Закрыть]. Его задачей было выработать привычку у войска к длительным маршам (Арр. Iber., 85, 369; 86, 372—373) и непрерывным шанцевым работам{356}, благодаря чему представления о маршевом порядке и строительстве лагеря вошли в плоть и кровь воинов.
После того как эта цель была достигнута, с маршами в направлении Нуманции началась вторая часть операций. Для образа действий Сципиона была характерна предельная осторожность (Арр. Iber., 87, 375—376), обусловленная низкой боеспособностью войск. Первая атака на Нуманцию, по-видимому, представляла собой, прежде всего, рекогносцировку[364]364
А. Шультен высказывает мнение, что Сципион появлялся перед Нуманцией только один раз и сразу повел ее осаду. Его путь лежал вверх по течению Эбро и затем в обход Нуманции через ущелье Панкорбо в страну ваккеев. При этом он ссылается на решение идти обходным путем (Арр. Iber., 87, 377—380). Фабрициус, напротив, предполагает, что марш Сципиона на Нуманцию в начале кампании проходил по пути из долины верхнего Эбро в область ваккеев, в ходе которого у него был повод построить лагерь IV под Реньебласом (Archaologischen Anzeiger. 1911. S. 370—382, особенно S. 379). Однако Аппиан говорит о рекогносцировке без серьезных наступательных целей: «Он не вступал в бой с врагами, предпочитая для начала изучить характер войны, поджидая благоприятного момента и выясняя, на что направят свои удары нумантинцы» (Iber., 87, 376). Это предполагает пребывание в непосредственной близости от противника. К тому же Аппиан прямо говорит, что Сципион не дробил свое войско рассылками передовых отрядов (87, 375).
[Закрыть]. Кроме того, он везде скосил хлеб еще зеленым на фураж, тем самым одновременно препятствуя нумантинцам обеспечивать себя продовольствием (87, 376). Одну из этих операций Сципион проводил перед лагерем, который должен был находиться строго к югу или к западу от Нуманции[365]365
Поскольку Сципион должен был двигаться с юга. Если это так, то местоположение лагеря, к которому относится гипотеза Фабрициуса, вопросов не вызывает. По мнению Шультена, соответствующего лагеря не было к западу от Нуманции (Kromayer J., Veith С. Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. S. 62). Тамошний лагерь Сципиона был, однако, лишь летним лагерем, от которого должны были сохраниться только незначительные остатки, подобно многочисленным тренировочным лагерям в Карпетании.
[Закрыть], даже в области по ту сторону города. Сципион тщательно избегал передвижений по дорогам в непосредственной близости от Нуманции и вопреки мнению своих офицеров предпочитал использовать обходные пути. Он даже лично руководил этими операциями{357}.[366]366
Разорение полей было, как мне кажется, второстепенной задачей – скорее речь шла о прощупывании врага. Мероприятие (87, 377—380), когда для обратного пути Сципион избрал удобную обходную дорогу, было лишь одной из акций по заготовке фуража и опустошению страны (так же понимают это П. Фирек и А. Г. Рооз в комментарии к 87, 377 в своем издании Аппиана). Характерно, что операция проходила по ту сторону города – так, очевидно, надо понимать слова Аппиана «по ту сторону лагеря» (87, 380). Налицо явное отличие от пути, которым позднее пользовались для продвижения в земли ваккеев: «Он и сам, когда совершались походы в места, находящиеся против лагеря, принимал в них участие, и позднее в область ваккеев» (Loc. cit.).
[Закрыть] Если главнокомандующий пока не уделял основного внимания Нуманции, то для этого у него имелись свои причины. Сципион не был уверен в надежности своего войска, которое враги презирали (Арр. Iber., 87, 375). Убедился ли он в этом в результате сражения, в котором римляне добились успеха лишь с огромным трудом, – неясно, но в общем последнее вполне возможно[367]367
Об этом не упомянутом у Аппиана сражении с нумантинцами сообщают Фронтин (II, 8, 7), Флор (II, 18, 11) и Орозий (V, 7, 6); в том же контексте звучит высказывание (dictum) нумантинца у Плутарха (Plut. Apopht. Scip. Min., 21). У Орозия оно отнесено явно к 133 г., но ко времени перед осадой, начало которой, согласно Аппиану (Iber., 89, 387) приходится на осень 134 г. (ср.: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 14. Anm. 4). На то же указывают данные Фронтина (IV, 7, 27) и Вегеция (I, 15). А. Шультен полагает, что речь идет об атаках нумантинцев во время первой фазы строительства осадной стены (Schulten A. Numantia // RE. Hbbd. 33. 1936. Sp. 1260). Против этого свидетельствует, как мне кажется, дословный текст Орозия и Флора, а также последовательность изложения событий у Орозия.
[Закрыть]. Поскольку формирование испанских вспомогательных частей, с помощью которых Сципион повел затем осаду, потребовало тщательной подготовки, можно предполагать, что он к этому времени отдал распоряжения на сей счет[368]368
Из Аппиана (Iber., 90, 393) не следует, что рекрутирование происходило столь рано. По этому поводу правильно пишет А. Шультен: «Очевидно, что еще до своего прибытия под Нуманцию Сципион приказал явиться туда вспомогательным отрядам, и они прибыли уже до его появления там или, по крайней мере, одновременно с ним, до строительства обоих лагерей и наверняка до строительства семи кастеллов» (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 18).
[Закрыть]. Поэтому последующие операции против ваккеев носили характер не только «генеральной репетиции» накануне решающего этапа войны. Они объяснялись также тем, что Сципиону пришлось и без того слишком долго ждать. Правда, помимо этого война против ваккеев имела целью отрезать нумантинцев от подвоза продовольствия (87, 380—381). Правда, как показывает дальнейший образ действий Сципиона, эта цель была достигнута отнюдь не в полной мере. По-видимому, именно во время ухода в область ваккеев Сципион окончательно решил взять Нуманцию осадой и голодом.
Об успешных схватках с ваккеями никаких надежных сведений нет[369]369
Liv., per. 57: «Осажденные ваккеи, лишив жизни своих жен и детей, перебили друг друга сами (Vaccaei obsessi liberis coniugibusque trudicatis ipsi se interemerunt)». А. Шультен, несмотря на сомнения, считает эти данные историчными с опорой на информацию Евтропия (IV, 17, 2): Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 374. Anm. 3. У Евтропия в этом месте риторическая кульминация, чему, впрочем, не стоит придавать большого значения (об укреплении дисциплины в войске см. выше). Если бы его информация была достоверной («в это время одни испанские общины Сципион покорил в ходе войны, другие сдались ему – turn multas Hispaniae civitates partim bello cepit, partim in deditione accepit»), то на сей счет сохранились бы и другие свидетельства. Очевидно, Сципиону пришлось удовлетвориться изъявлениями покорности со стороны городов, которая в действительности не гарантировалась (ср. эпизод с Лутией: Арр. Iber., 94, 409—411). То же было, видимо, в случае с Терманцией (см. выше, гл. III, § 3). Хотя у Аппиана здесь явный пробел, но общее содержание его весьма детального рассказа об осаде свидетельствует против успехов римлян в те месяцы, о которых идет речь у Евтропия. То же можно сказать и о заметке Ливия в 57-й периохе, которая, скорее всего, является дублетом per. 59: «Нумантинцы, измученные голодом, сами перебили друг друга (Numantini fame coacti ipsi se per vicem traicientes truci-daverunt)» (пер. М. Л. Гаспарова).
[Закрыть], хотя позднее было расценено как успех то, что Сципиону удалось выручить четыре турмы под командованием Публия Рутилия Руфа, которые попали в засаду{358}.[370]370
Примененная Сципионом тактика в целом соответствует той, с помощью которой Вириат ускользнул от Ветилия (62, 262). В равнине Копланий, названной у Аппиана, А. Шультен видит Тьерру де Кампос вокруг Паленсии и Бургоса, «которая и по сей день является житницей Старой Кастилии» (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 373).
[Закрыть] Во всяком случае, ему пришлось вывести (Арр. Iber., 88, 384: άναχορέω) римское войско из местности под Палантией. Отступление проходило в направлении Дуэро. В.это время Сципион узнал, что река трудна для форсирования, да к тому же враги в месте переправы устроили засаду[371]371
Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 373—374; решающим здесь является появление Сципиона перед Каукой: Арр. Iber., 89, 386.
[Закрыть]. Поэтому он повел войско другой дорогой, избегая рек и других водных преград. Поскольку лето было в разгаре, войско страдало от жары и недостатка хорошей воды, погибли некоторые лошади и вьючные животные (Арр. Iber., 88, 385){359}. Переправа через реку, по-видимому, удалась позже в другом месте. В ходе марша к югу от Дуэро Сципион достиг области города Каука, с которым так подло обошелся в 151 г. Лукулл. Он попытался, насколько возможно, исправить содеянное Лукуллом, объявив, что уцелевшие каукиицы могут вернуться в родной город (Арр. Iber., 89, 386).
Дело шло к осени, и только теперь Сципион повел наступление против Нуманции (Арр. Iber., 89, 387: «чтобы перезимовать»). На марше к нему присоединился Югу рта со своими нумидийцами (Loc. cit.). Сципион вновь опустошил местность, через которую двигался, теперь уже область Нуманции. При этом его войско, которому все еще приходилось действовать без поддержки испанских вспомогательных отрядов, в труднопроходимой местности попало в засаду{360}.[372]372
А. Шультен пишет: «Эпизод описан подробно, поскольку Сципион вновь сыграл в нем роль ангела-спасителя» (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 374). Мне кажется, что этот рассказ не носит столь панегирического характера, поскольку счастливый исход, строго говоря, не был результатом мудрого предвидения.
[Закрыть] Хотя Сципион и выставил всадников для охраны, в то время как остальное войско входило в деревню, их было не так уж много. Поэтому большой удачей было то, что сам полководец случайно (Арр. Iber., 89, 390) оказался за пределами деревни и смог возглавить оборону. Таким образом, атаку удалось отразить при незначительных потерях с обеих сторон. В отношении же других акций известно только то, что в них смогли отличиться такие люди, как Гай Марий (Plut. Mar., 3, 2—3) и Югурта (Sail. lug., 7, 6). Их место в общем ходе операций нам неизвестно.
Достигнув Нуманции – это, должно быть, произошло в сентябре—октябре{361},[373]373
Осаду Нуманции описывает Аппиан (Iber., 90, 392—98, 424). Подробности и результаты раскопок можно найти в третьем томе труда А. Шультена о Нуманции под названием «Лагерь Сципиона». Шультен постоянно подчеркивает многочисленные совпадения сообщений Аппиана и данных раскопок.
[Закрыть] – Сципион возвел два лагеря, во главе одного из которых поставил своего брата Квинта Фабия Максима Эмилиана (90, 392 и 395). Немедленно начались осадные работы[374]374
Ср.: Lucil., 407 sq. M.: «дорогу мостить, подсыпать нужно щебенки / С каменной мелкой трухой (viai sternendae et iaciendum hue aggerem et id genus rudus)». По мнению К. Цикориуса, речь идет о сооружении дороги, соединявшей между собою кастеллы циркумвалационной линии (Cichorius К. Untersuchungen zu Lucilius. S. 306).
[Закрыть]. Одновременно прибыли испанские вспомогательные отряды. Поскольку они были вполне надежны, то можно предполагать, что их рекрутировали в весьма отдаленных районах полуострова{362}.[375]375
А. Шультен предполагает, что вспомогательные отряды набирались среди племен из долины Эбро и Ближней Кельтиберии (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 42). Это вполне возможно. То, что аналогичные наборы в отдаленных районах удавались, доказывает посылка помощи беллами и титтами в 147 г. в Дальнюю Испанию (Арр. Iber., 63, 268). Из этого следует, что граница между провинциями не служила препятствием. 20 000 человек набрал в Hispania Ulterior в 151 г. Гальба (58, 246). О воинских наборах в дальней провинции см.: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 40-41.
[Закрыть] Рассчитывать на безусловную верность местечек, расположенных в области ареваков, не приходилось, хотя непосредственно римляне от них не ждали опасности[376]376
Ср. случай с Лутией (Арр. Iber., 94), а с другой стороны, отсутствие внешней укрепленной линии (Schulten A. Numantia. Eine topographisch-historische Untersuchung. Berlin, 1905. S. 72).
[Закрыть]. В пользу и того и другого свидетельствуют мероприятия Сципиона. После постройки передовых укреплений началось возведение блокирующих сооружений вокруг крепости, которые состояли из рва и стены, были снабжены башнями (на них позднее была установлена артиллерия: Арр. Iber., 92, 401) и примыкали к пяти кастеллам и двум главным лагерям{363}.[377]377
Длина в 50 стадиев = 9200 м, которая указана у Аппиана для передовой линии укреплений (Арр. Iber., 90, 394: вдвое больше 24 стадий), в действительности, по мнению А. Шультена (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 26, 30-31), относится к собственно обводной стене (так же и у Аппиана: Iber., 93, 406), что полностью совпадает с данными раскопок (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 79). 24 стадия, обозначенные Аппианом как окружность Нуманции, охватывают расстояние между реками Дуэро и Мерданко, включая восточный пригород Саледилью (Schulten A. Numantia // RE. Hbbd. 33. 1936. Sp. 1259; Kromayer J., Veith С Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. Karte. 4). Из рассказа Аппиана (90, 392—393) выходит, что помимо двух главных лагерей имелось еще семь кастеллов. Однако раскопки обнаружили лишь семь лагерей в совокупности. А. Шультен правильно объясняет это тем, что Аппиан предварительно называет упомянутые два лагеря (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 18—21). После завершения блокадных работ они были заменены постоянными и дополнены пятью кастеллами. Эти семь и подразумевает Аппиан при втором упоминании (Iber., 90, 393). Флор говорит о четырех лагерях (II, 18, 13). Соответствующий раздел труда Флора настолько оброс вымышленными анекдотами, что, как я полагаю, речь идет не о четырех настоящих лагерях, а Флор в своей композиции рассказа об осаде Нуманции просто указывает их по числу сторон света (не столь негативно у А. Шультена: Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 21).
[Закрыть] К войне с противником извне Сципион не готовился, попыток прорыва не опасался. Тем не менее этого едва не случилось. Поскольку Сципион с самого начала рассчитывал на блокаду, он должен был полностью изолировать город от внешнего мира. Река Дуэро, над которой возвышается холм, где стоит Нуманция, приносила жителям большую пользу{364}.[378]378
Положение Нуманции на Дуэро упоминают также Флор (II, 18, 2) и Орозий (V, 7, 10). Последний излагает различные взгляды на то, имела ли Нуманция стены. Флор выбирает еще более эффектное истолкование («Не имея ни стен, ни башен, но, будучи удобно расположена на холме у реки Дурий, она в течение одиннадцати лет четырьмя тысячами кельтиберов сдерживала сорокатысячное войско». – Пер. А. И. Немировского).
[Закрыть] Очевидно, присутствие римского войска перед городом препятствовало движению по реке и удерживало соседей Нуманции от того, чтобы снабжать осажденных. По возможности Сципион мешал сношению нумантинцев с внешним миром лишь только посредством своих вестников. Это предполагало по меньшей мере тайные симпатии к осажденным с его стороны. Сципион не мог построить мост через бурную и полноводную реку, поэтому он попытался загородить реку в двух местах, где она пересекала его укрепленную линию. Он добился этого с помощью балок, снабженных острыми наконечниками (Арр. Iber., 91).
Нумантинцы тем временем отнюдь не пребывали в бездействии. Прежде всего, они постоянно предпринимали попытки вызвать римлян на бой, которые, однако, Сципион последовательно отклонял{365}. Во время строительства обводной стены они неоднократно пытались разрушить ее, однако войско Сципиона было столь многочисленным, что могло успешно прикрывать проведение осадных работ{366}.[379]379
Применительно ко времени после завершения шанцевых работ Аппиан указывает цифру в 60 000 человек: 30 000 охраняли стену и текущие работы, 20 000 для отражения попыток прорыва и оставшиеся 10 000 – в резерве (Iber., 92, 403).
[Закрыть] Нумантинцы располагали в то время не более чем 4000 воинов (Liv., per. 55 по поводу Манцинова договора; ср.: Flor., II, 18, 2). Также и после завершения строительства римлянами блокирующих сооружений нумантинцы постоянно предпринимали попытки прорыва (по-видимому, одновременно во многих местах: Арр. Iber., 93, 406){367}. Однако из-за численного превосходства римлян и великолепной организации Сципионом оборонительных мер все эти попытки проваливались{368}.[380]380
О попытках прорыва свидетельствует и наличие пленных, оказавшихся в руках Сципиона (Арр. Iber., 95, 414).
[Закрыть]
Так прошла зима[381]381
«Погода была такой суровой, что пауза в операциях становилась неизбежной» (Münzer F. Cornelius (335) // RE. Bd. IV. 1901. Sp. 1455).
[Закрыть]. Сципион не смог застигнуть нумантинцев врасплох (ср.: Oros., V, 7, 4), поэтому город был достаточно хорошо обеспечен продовольствием, так что осада тянулась месяц за месяцем. Сципион знал, что в конечном счете его ожидает успех, несмотря на упреки в его адрес[382]382
Ср. переданные Фронтином и Семпронием Азеллионом (Gell., XIII, 3, 6 = fr. 5 HRR, ср. Арр. Iber., 87, 379) изречения (dicta), в которых Сципион защищается от подобных обвинений. Семпроний Азеллион сам слышал их от Сципиона. В несколько ином виде dicta Scipionis приводится в «Истории августов» (Ant. Pius, 9,10).
[Закрыть]. Последние исходили от молодых офицеров, которые со своей жаждой деятельности с трудом переносили долгое ожидание[383]383
О подобных спорах применительно к более раннему этапу кампании рассказывает Аппиан (Iber., 87, 377—380). Соотношение аргументов за и против успеха сильно напоминают ситуацию с Брутом в 138 г. (73, 301).
[Закрыть]. Критиковали Сципиона, несомненно, и его враги в Риме. Там в 133 г. были избраны магистратами двое людей, которые принадлежали к числу его противников: Тиберий Гракх – народным трибуном, а Публий Муций Сцевола – консулом вместе с Луцием Кальпурнием Пизоном Фруги{369}. Позднее Пизон стал злейшим врагом Гая Гракха. Для Тиберия Гракха с учетом его реформаторских устремлений было успехом то, что руководство делами в Риме перешло в руки близкого ему Публия Сцеволы, поскольку Пизон в это время сменил консула предыдущего года Гая Фульвия Флакка на Сицилии, где тот вел войну с рабами. Командование Сципиону между тем, по-видимому, было без труда продлено, тем более что своих противников в течение 133 г. он не интересовал по причине отсутствия.
Во время осады прибыли, как уже упоминалось, вспомогательные отряды и дары с Востока (Liv., per. 57; Cic. Pro Deiot., 19; Schol. Ambros. ad Cic. Pro Deiot., 19). Последняя попытка прорыва со стороны нумантинца Ректугена в конце концов увенчалась успехом{370}.[384]384
Форма имени по А. Шультену (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 53. Anm. 1). У Флора (II, 18, 15) и Валерия Максима (III, 2, ext. 7) он последним совершает самоубийство, хотя, как правильно замечает А. Шультен, согласно Аппиану, в конце осады его не было в Нуманции (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 56).
[Закрыть] Однако города ареваков, к которым Ректуген обращался за помощью, находились под слишком большим впечатлением от римской мощи, чтобы действовать заодно с Нуманцией. Лишь в Лутии молодежь откликнулась на просьбы Ректугена[385]385
По-видимому, нынешняя Канталусия в 55 км к западу от Нуманции (ср.: Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 134).
[Закрыть]. Когда Сципион узнал об этом от старейшин города, то решил преподать жестокий урок и приказал отрубить руки 400 молодым людям, собиравшимся участвовать в деле. Тем самым была в зародыше пресечена всякая попытка оказать помощь Нуманции. Тем не менее это событие показывает, что достаточно было лишь одного поражения римлян, чтобы во многих местах вновь вспыхнуло пламя сопротивления. Однако быстрота, с которой Сципион пресек эту попытку восстания говорит о том, что он располагал боеспособными частями внутри своей армии.
О конце Нуманции, представляющем собою благодарный материал для риторической историографии{371},[386]386
У обоих при рассказе о падении Нуманции стоит перед глазами один и тот же пример: «никого из нумантинцев победители не заковали в цепи (unum Numantinum victoris catena non tenuit)» (Oros., V, 7, 18); «ведь не было ни одного нумантинца, которого провели бы в цепях (unus enim vir Numantinus non fuit qui in catenis ducerentur)» (Flor., II, 18,17).
[Закрыть] рассказывать недолго. Посольство во главе с нумантинцем Аваром попыталось добиться мягких условий мира, но было отослано назад без всякого результата (поэтому по возвращении нумантинцы убили послов; Арр. Iber., 95; Flor., II, 18, 12—13; Oros., V, 7, 12). Сразу после этого, очевидно, нумантинцы совершили последнюю отчаянную вылазку, во время которой они лишь искали смерти[387]387
А. Шультен вообще считает эту вылазку (Oros., V, 7, 13—15; Flor., II, 18, 12 – 14) неисторичной (Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 289; Bd. III. S. 55—56). По-видимому, это не так (так же полагает и Ф. Мюнцер: Münzer F. Cornelius. Sp. 1455). Напротив, красочный рассказ об опьяняющем напитке является выдумкой, которую, как и опасный для римлян ход битвы, надо приписать местному патриотизму Орозия. То, что оба автора пользовались одним и тем же источником, доказывается следующим: «они готовы были сдаться, если бы им предложили сносные условия; не раз просили они о честной битве, чтобы иметь возможность погибнуть смертью, достойной мужей (deditionem sui obtulerunt, si tolerabilia iuberentur, saepe etiam orantes iustae pugnae facultatem, ut tamquam viris mori liceret)» (Oros., V, 7, 12); «они даже хотели сдаться, если бы были предложены условия, достойные мужей… они требовали у полководца сражения, чтобы погибнуть, как подобает воинам (dedere etiam se volebant, si toleranda viris imperarentur… a duce orantes proelium, ut tamquam viros occideret)» (Flor., II, 18, 12-13. – Пер. А. И. Немировского).
[Закрыть]. Это произошло в июле 133 г.[388]388
Согласно Веллею Патеркулу (II, 4, 2), Нуманция была разрушена после года и трех месяцев со времени прибытия Сципиона в Испанию; прибытие Сципиона датируется апрелем 134 г. (см. выше).
[Закрыть] Голод достиг крайних пределов и принес осажденным немало страданий, жители дошли до каннибализма, но, в конце концов, вынуждены были сдаться на милость победителя{372}. Отсрочку в один день многие использовали для того, чтобы свести счеты с жизнью{373}.[389]389
У Аппиана находится вставленное между решением многих нумантинцев покончить с собою и подробностями этого весьма эффектное рассуждение о «любви к свободе и мужестве этого маленького варварского города» (Iber., 97, 419—422). С одной стороны, оно, видимо, восходит к какому-то другому источнику, с другой, однако, в монографии наподобие полибиевой «Нумантинской войны» оно не очень смотрелось бы, поскольку по содержанию своему уместно лишь в большом историческом труде (Посейдония?).
[Закрыть] Остальные отправились в плен{374},[390]390
По-видимому, большой эмоциональной силой это описание обладало уже у Посейдония, который явился источником для других авторов. На это указывал уже Э. Норден, особо подчеркивая понятие «одичания»: «“Одичание” людей является излюбленным мотивом Посейдония» (см. среди прочего по поводу пассажа Диодора (XXXIII, 19) о переговорах Вириата и Попилия: «Эта конгруэнтность особенно примечательна, поскольку демонстрирует принадлежность рассказа о Лузитанской и Нумантинской войнах одному и тому же автору» (Norden E. Die germanische Urgeschichte in Tacitus Germania. Leipzig, 1920. S. 164. Anm. 4). Норден также обращает внимание на исоколон в Арр. Iber., 96, 416, «излюбленную фигуру у Посейдония» (Loc. cit.). Говоря о понятии одичания, А. Шультен показывает, что оно весьма часто встречается уже у Полибия (Schulten A. Numantia. Bd. III. S. 7). Влияние Посейдония, как мне кажется, чувствуется в том, что в описании нумантинцев нет боязни отвратительного (taetrum) и вторично упоминается зловоние, которое исходило как от людей, так и от их совершенно износившейся одежды (Арр. Iber., 97, 422); ср.: Cic. De off., I, 45; Reinhardt К. Poseidonios. Sp. 770, 822). – Весь отрывок Аппиана (Iber., 97) свидетельствует о сочувствии автора к нумантинцам, который, следовательно, не ограничивался одними только римскими источниками; Ф. Мюнцер констатирует при этом: «очевидный интерес к мужественному врагу» (Münzer F. Cornelius. Sp. 1453).
[Закрыть] находясь в достойном жалости состоянии, и были проданы римлянами в рабство – за исключением 50 нумантинцев, которые были сохранены для триумфа[391]391
Арр. Iber., 97, 422—423; тем самым дезавуируются замечания Флора и Орозия о том, что ни один нумантинец не был проведен в цепях: эта версия в ложно понятом виде вновь повторяется у Вегеция (III, 10).
[Закрыть]. Город, не дожидаясь распоряжений из Рима, Сципион приказал сровнять с землей{375}.[392]392
В качестве возможных причин такого поведения Аппиан называет следующие: 1. Польза Рима. 2. Ожесточение. 3. Стремление к славе. Самому факту самоуправного разрушения Нуманции, по-видимому, большого значения не придавалось (Bilz К. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 65. Anm. 177: «Сципион считал, что поступает правильно»). Последний из названных мотивов указывает, однако, на единый источник («как некоторые полагают»; К. Бильц не в состоянии решить, из анналистического или «собственного» источника сделано это дополнение). Кроме того, разрушение Нуманции упоминают: Арр. Iber., 49, 210; Liv., per. 59; Obseq., 27 (под 133 г. вопреки изданию О. Россбаха, который вычленяет это в отдельный отрывок 27 с указанием консулов 132 г. Россбах был бы прав, если бы заметка о 132 г. была единственной, где сообщается лишь о событиях без каких-либо предзнаменований); Oros., V, 7, 17; Eutrop., IV, 17, 2; Ampel., XVIII, 18, 11 и 24; Val. Max., II, 7, 1; VI, 2, 3; Veil. Pat., II, 4, 3; Euseb. Chron., II, 128h. 1291 (Schoene); Cell., XVI, 8, 7; Plin. NH, XXXIII, 141; Sail. lug., 8, 2; Cic. Lael., 11; De imp. Cn. Pomp., 60; Pro Mur., 58.
[Закрыть] Область Нуманции он разделил между ее соседями (App. Iber., 98, 427)[393]393
Видимо, между Уксамой и Агредой (Pareti L. Storia di Roma e del mondo Romano. Vol. III. Torino, 1953. P. 274). – Примеч. перев.
[Закрыть]. Другим городам ареваков и, вероятно, ваккеев после победы римлян пришлось смириться с мерами, которые приняли по отношению к ним победители. Сципион высказывал устные порицания или накладывал денежные штрафы[394]394
App. Iber., 98, 427; ср.: Eutrop., IV, 17, 2; Oros., V, 8,1: «Сципион же после разрушения Нуманции замирил прочие племена Испании (Scipio autem, cum deleta Numantia ceteras Hispaniae gentes pace conponeret)»; ср. комментарий Цангемайстера к IV, 20, 10 Орозия («со всем римским войском» – cum omni exercitu Romano): Liv., XXXIII, 25 (ср. с периохой): «исключая все, что Орозий добавил по своему обыкновению (excepto omni, quod Orosius more suo addidit)».
[Закрыть]. Он не стал дожидаться, пока сенатская комиссия из десяти установит новый порядок в покоренных землях, но сразу отправился на корабле в Италию[395]395
Во фрагменте Аппиана (Iber., 98, 427) говорится лишь о морском путешествии; это никак не противоречит сведениям Страбона (IV, 2,1, р. 190), поскольку там (по Полибию) идет речь лишь о пребывании Сципиона в Массалии. Против версии о немедленном возвращении его на родину, казалось бы, свидетельствуют данные Оро-зия (V, 8, 1—2); однако беседу Сципиона с кельтским вождем Тиресом, по-видимому, следует рассматривать как неисторичную [Тирес сказал, что нумантинцы были крепки согласием, а погубил их раздор, что римляне в условиях эксцессов, связанных с реформами Тиберия Гракха, восприняли как относящееся и к ним тоже. – Примеч. перев.]. Все это приурочено к гракханским событиям, так что претензии в адрес Нуманции присутствуют здесь лишь постольку – поскольку. Очевидно, эта история приведена здесь для назидания.
[Закрыть].
Самоуправный образ действий Сципиона и его спешка объяснялись, вероятно, событиями в Италии. Еще во время осады он узнал о смерти Тиберия Гракха и выразил свое мнение по поводу случившегося стихом Гомера: «Так да погибнет любой, кто свершит подобное дело» (Нот. Od., I, 47; Diod., XXXIV, 7, 3; Plut. Tib. Gr., 21, 3). Свое отношение к Гракху он выразил столь однозначно, насколько это возможно. То, что планы реформ не исчезли со смертью народного трибуна, Сципион, видимо, также знал. Поэтому скорейшее возвращение в Рим и он, и его друзья считали в высшей степени необходимым[396]396
Вопреки Ф. Мюнцеру (Münzer F. Römische Adelsparteien und Adelsfamilien. S. 259) из Цицерона (Lael., 73) следует вывод о присутствии Сципиона в Риме. Данные Аппиана (Iber., 98, 427) этому нисколько не противоречат.
[Закрыть]. Во время консульских выборов в ноябре Сципион уже вновь был в Риме. Под влиянием гракханской смуты консулами были избраны Публий Попилий Ленат{376} и Публий Рупилий{377}, оба противники реформаторов[397]397
«Во всяком случае, в отношении Попилия очевидно, что он принадлежал к числу решительных противников реформаторского движения, поскольку позднее в результате яростных преследований со стороны приверженцев Тиберия Гракха он был привлечен к ответственности» (Münzer F. Römische Adelsparteien und Adelsfamilien. S. 259).
[Закрыть]. Рупилий, homo novus, добился успеха при поддержке Сципиона. Насколько необходима была помощь для избрания консулами двух плебеев, доказывается тем, что тогда же Аппий Клавдий, ссылаясь на прецедент со Сципионом в 134 г., вторично выдвинул себя кандидатом в консулы (Dio Cass., XXIV, 83, 8). К тому же попытки реформ в Риме были тесно связаны с испанской войной. Последняя утихла на 20 лет после триумфов Сципиона[398]398
Это был очень скромный триумф: Plin. NH, XXXIII, 141; Oros., V, 7, 18; Flor., II, 18, 17 (несмотря на преувеличения, весьма похоже на истину); Liv., per. 59 и Eutrop., IV, 17, 2: на 14-й год после африканского триумфа; Cic. Phil., XI, 18: в год, когда консулом был Публий Лициний Красс Муциан, т. е. в 132 г.; кроме того, триумф упоминают: Cic. De rep., VI, 11; Veil. Pat., II, 4, 5; Val. Max., II, 7,1; (ошибочно говорит о «великолепнейшем триумфе» – speciosissimus triumphus); IV, 3, 13; Gell., XVI, 8, 10; Арр. Iber., 98, 424; Plut. Apopht. Scip. Min., 22. [Воинам Сципиона выдали всего по 7 денариев на человека (Plin. NH, XXXIII, 141). – Примеч. перев.]
[Закрыть] и Брута (Strabo, III, 162). Победителю Нуманции его деяния принесли прозвище Нумантинского (Numantinus) (Арр. Iber., 99, 427; Auct. de vir. ill., 58, 6; Plin. Ep. VIII, 6, 2 и др.){378}. Однако эта победа была безрадостной. Во время внутренних неурядиц в Риме Сципион утратил благоволение народа (Plut. Tib. Gr., 21, 3; Auct. de vir. ill., 58, 8; Val. Max., VI, 2, 3; Plut. Apopht. Scip. Min., 22, 23; Polyaen., VIII, 16, 5). Когда позднее, в 131 г., испытывая отвращение к городским делам, он стал добиваться командования в войне с Аристоником, то потерпел постыдное поражение (Cic. Phil., XI, 18){379}. Ни римскому народу, ни его полководцу Сципиону испанская война не принесла счастья. И прав был Цицерон, когда говорил, хотя, видимо, и в ином смысле: «Войну с кельтиберами мы вели как войну с недругами, за то, кто из противников уцелеет, а не за то, кто из них будет повелевать (cum Celtiberis bellum ut cum inimicis gerebatur, uter esset, non uter imperaret)» (De off., I, 38).