Текст книги "Две жизни в одной. Книга 2"

Автор книги: Гайда Лагздынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Тихо тает туман, как и я, весь седой,

Заалел край земли, словно губы твои,

Нет тебя на земле, только песня любви.

Из туманной дали снова утро встает,

На лучах золотых по планете идет,

Надо мной в синеве песню птица поет,

Слышу голос я твой – значит, память зовет!

На ладони держу я цветок полевой,

Видишь, снова пришел на свиданье с тобой.

В поле тысячи глаз. Где, родная, твои?!

Слышу шепот цветов... слышу голос земли...

Позови, позови синевой милых глаз.

Ты меня позови, мне так трудно сейчас.

Сердце раненой птицей бьется в груди...

Позови же меня, позови, позови...

1980-1993 гг.

Ода домофону

Отпел Скворец! Отпел и Соловей.

С косою топчется злодейка у дверей!

– Зря шепчешь, старая, призывно в микрофон!

Не откликается на вызов твой микрофон!

Никто не хочет кнопку ту нажать!

Придётся, Смертушка, немного подождать.

А коль кто резво мимо пробежит,

Уж не взыщи, милок, коса в кустах лежит.

Зачем ты пестуешь в сердцах живущих страх?

Сидишь под дверью, видишь, на бобах!

Восславим умный, хитрый микрофон!

Не всем откроет двери Домофон.

***

Лучок – с пятачок, махонька головка.

Сунул в землю я лучок, превратился пятачок

Вот те на? Как ловко?

Превратилась в кулачок луковка-головка!

И совсем не в кулачок, и ценой не в пятачок!

Вырос с кулак!

Вот так!

Здравица хору ветеранов, получившему звание «Народный коллектив»

(Дворец культуры профсоюзов)

Не спрашивай о возрасте!

Не в этом жизни суть.

О мыслях наших, помыслах

Спросить вот не забудь.

Знакомы вам военные дороги,

Тяжелый стон истерзанной земли.

Познали вы и боли, и тревоги,

И трудности великие страны.

Пусть молодость бубнит порой

Про скуку и усталость,

Не тянет вас к себе покой,

Вы песней бьете старость!

И пусть хрустит в суставах соль,

И сердце глухо бьется,

Кто дружит с песней, через боль

До сотни лет смеется.

Герой войны! И труженики тыла!

Ваш дух и стойкость

Буря не сломила!

Примите звание «Народного», солдат!

И ничего, что сердце бьет в набат!

И по ночам болят и ноют раны.

В строю стоят, равняясь, ветераны!

И пусть звучит хор голосом стозвонным!

Поет нам хор со званием «Народный»!

Для чего ты рожден, человек?

Для чего ты рожден, человек,

В наш горячий, задымленный век?

Для чего в этот миг, светлый миг,

Первый крик! Громкий крик! Детский крик?

Для чего ты рожден, человек,

В этот атомный, лазерный век?

Для кого в этот миг, светлый миг

Этот громкий твой радостный крик?

Ты рожден не для минных полей,

А для мирных деяний людей,

Для цветущих садов, быстрых рек!

Пульс планеты в тебе, человек!

Чтоб шагать по зеленой траве,

Чтобы счастьем дышать на земле.

Чтоб не знала планета Земля

Страшных взрывов и моря огня!

Чтоб сиял мирно солнечный свет,

Без страданий, болезней и бед!

Для того! Для того в этот миг

Первый крик, громкий крик, детский крик!

Родина моя

Протоптанная узенькая стежка,

Зеркальное спокойствие прудов,

По-девичьи болтливая березка

Среди столетних кряжистых дубов,

Просторные широкие разливы,

Искрящиеся горные снега,

Все это – моя Родина – Россия,

До боли в сердце с детства дорога.

От Родины и гордость в нас, и сила,

Лучистое сияние Земли,

Зовущее народы к счастью, к миру,

К истокам вдохновляющей любви.

Вобрав в себя все силы человечьи,

Все мужество, шагаешь сквозь века,

Россия моя, Родина, ты вечна,

Как мать для сына, кровно дорога.

Уходят ввысь стремительно ракеты

К туманностям неведомых миров.

Ритмичней бьется пульс моей планеты,

Познавшей суть истории веков.

К любви земной идем дорогой светлой.

Наш путь к мечте, мы знаем, непростой.

О, Русь моя, легендами воспета!

Дела и мысли, Родина, с тобой!

Лайнер плывет в тишину

Птицы взлетели на узкий карниз,

Встряхнулись, взметнулись и ринулись ввысь!

Птицы летят, не страшась, в вышину,

Чтобы послушать там тишину.

И самолет высоко залетел.

Видно, он тоже быть птицей хотел!

Летит самолет, и не «Ан» и не «Ту»,

Летит над землею, набрав высоту.

Под ним проплывают леса и поля,

Реки и горы, долины, моря,

Тучи как кручи, и отблеск зарниц,

И неба простор без дорог и границ.

Бьется о стекла суровый мороз,

В наушниках слышен чуть шепот берез,

Шелест листвы на земле, на ветру

Там глубоко, далеко поутру!

Летят самолеты, не «Ан» и не «Ту»,

На крыльях неся всю небес высоту!

Навстречу лучей золотистых поток!

Летят пассажиры на Дальний Восток!

Над ними Вселенной небес высота,

Над ними Вселенной небес красота,

А лайнер все круче летит в вышину,

Чтобы послушать там тишину!

Наша Земля

Наша Земля – это славный наш дом!

Сколько прекрасного, чистого в нем!

Люди всех наций, всех рас и племен!

И миллионы красивых имен!

Наша Земля – это славный наш дом!

Много народов прописано в нем!

Разных наречий, разных жильцов:

Мальчиков, девочек, мам и отцов.

Наша Земля – это славный наш дом!

Мы так гордимся прекрасным жильем!

Каждый работой занят своей.

Мало ли дела у разных людей?

Вырастить хлеб, добрый хлопок и лен

Для мирного неба! Для мирных знамен!

Выстроить город, расплавить металл,

Чтоб каждый счастливым с рождения стал.

Наша Земля – это славный наш дом,

Космос великий за нашим окном.

Спутники мчатся, плывут корабли,

В просторе Вселенной, стартуя с Земли.

Яркого солнца! И чистой зари!

Желаем мы всем – всем народам ЗЕМЛИ!

Раздел 2. А КРЫЛЬЯ В ПОЛЕТЕ ДРОЖАТ НА ВЕСУ

Кроме воспоминаний о войне, о трудном детстве, я никогда в стихах не упоминала о том, что начало жизненного пути задолго до Великой Отечественной войны было омрачено: арестом в 1937 году отца, высылкой из Ленинграда меня, брата и мамы как детей и как жену «врага народа». По счастливой случайности нашим местом жизни стал город Калинин. Стихов на эту тему я не писала. Не было желания. Члены клуба политических репрессированных «Достоинство» не раз обращались с просьбой о создании гимна, но я не могла. И вдруг неожиданно для себя самой, за один присест, возникли строки сначала одного стихотворения, затем других произведений.

День угасал

День угасал усталый, работящий.

Последний блик подернулся строкой,

Как будто миг из жизни уходящей,

Вдруг вычеркнут казенною рукой.

И сразу тьма, низины оставляя,

Вползла беззвучно, царственно дыша,

Себя блаженством вечным вдохновляя,

Пугала мраком – черная душа.

Расправив щупальца, карабкалась в безмолвьи

И растекалась мутной пеленой.

Все подчинялось ей беспрекословно,

Все в рамках праведной ритмичности земной.

Но вдруг сверкнула вдалеке зарница,

Из черных туч буран-ревун задул.

Метнулась к пашне огненная птица,

И прокатился по вершинам гул!

Стонала тьма, разодранная в клочья!

Цеплялась, злилась: ей свое бы взять!

Засиневел Восток положено, урочно.

Не хочет тьмы земная благодать.

1983 г.

Гимн репрессированным

Им вольные ветры свободу несут,

А птицы на ветках дрожат на весу.

Все помнится птицам железная клеть,

Откуда не всем удалось улететь.

Вольные птицы, не надо бояться!

Пусть ночью вам сны только в радугах снятся!

Ни пули, ни крик, ни продажная рать,

Ни главный орел, что послал умирать!

А птицы на ветках дрожат на весу,

Не веря тому, что их крылья спасут!

Что брошена в яму тюремная клеть,

Что можно им снова свободно лететь!

Вы вольные птицы, не бойтесь полета!

Пусть крылья подбиты, и нет уж кого-то!

В далеких мирах, в поднебесье восславьте

Безвинно убитых, в мучениях павших!

Скорбно дышит земля в безымянных могилах,

Клокочет порой с необузданной силой.

Солнце, в гневе сгорая, по небу плывёт,

Живых на Земле к покаянью зовет!

Вам крылья даны, небеса, для полета!

Вы духом сильны, что так важно для взлета!

Поддержат вас, знаем, родные птенцы,

России могучей другие певцы.

А птицы в полете дрожат на весу,

Не веря тому, что их крылья спасут,

Что брошена в яму железная сеть,

И можно им вновь с громкой песней лететь!

Летите же, птицы! Летите орлами!

Ведь души погибших и с вами, и с нами!

В далеких мирах, в поднебесье восславьте

Безвинно погибших, в мучениях павших.

Исповедь

Смертельные трюки под куполом с детства

Я совершала, не зная про нить,

Связавшую душу с великим наследством,

С генетикой рода, мне давшую жить.

Я кувыркалась на брусьях трескучих,

Страховку над бездной себе не беря!

Босою носилась по стерням колючим,

И груз весь житейский брала на себя.

Стояла открыто на жизненной точке,

Не ведая страха и меры порой.

Не потому ли у младшенькой дочки

С детства тревожный характер такой?

Не потому ли покоя мне нету?

И нет тишины ни на час, ни на миг.

И носит меня бесконечно по свету

Тот прежний, все помнящий раненый крик?

Люди одного века

С каждым годом – круг не тесен!

Застолья реже хоровод!

Печальней звук коротких песен.

И гость стареющий не тот.

Все беспараднее общенье,

Белее гостя голова,

И тост любви без вдохновенья!

Притихшей трапезы слова.

Замолкли радостные звуки.

Одно круженье, без вина.

Все ближе час земной разлуки,

А мыслей мудрых – вышина.

Надежда

Снесут, оставят на погосте,

И скажут добрые слова,

Вздохнут, помянут тебя гости,

В душе подумают: не я!

Пока не я. Еще годочек.

А может, больше проживу?

А может быть, еще пяточек?

А может, больше протяну?

Надежда. Снова ожиданье.

Мы все еще чего-то ждем.

Не сладок мир теперь свиданий!

В надежде все ж пока живем.

Дух отца

Дал мне папа имя латышское.

И фамилию папа мне дал.

Его отчество тоже не лишнее.

Если папа об этом бы знал!

Так, пройдя через боль и лишения,

Поднялась на вершину земли!

Твое имя, презрев все гонения,

Вознесу я в другие миры!

Воскресила безлюдно убитого,

Среди ярости дикой – отца!

Ты прости, что из детства побитого

Не припомню ни глаз, ни лица.

Мой отец. Он – латыш. Гены – вольные.

Без забрала иду по земле!

Не приемлю дела подневольные.

Дух отца-бунтаря – все во мне!

К покаянью не зовут

Замерзают воды холодные,

Тень загубленных бродит в ночи,

Стонут души людские, безродные

Убиенных в рассветном пути.

Называли врагами народными

Мать, отца, неповинных детей,

Умирали в бараках голодными,

От безумства «великих» людей.

Говорила спасибо я Сталину

За счастливое детство свое.

Но доселе судьба моя рваная

Не покинула сердце мое.

Уплывают с холодными льдинами,

Чуть оттаяв, до устья плывут

Судьбы тысяч ни в чем не повинные

К покаянью, устав, не зовут.

Судьбы

Двадцатый год и год тридцатый!

В шеренге строем аль вразброд.

Кто забежал? Отстал от даты?

Кто раньше? Позже упадет?

На пятки сзади наступают.

Прорваться бойкий норовит.

За горизонтом люди тают.

Костер закатный там горит.

В клубок наматывая нервы,

В инфаркте зажимая боль,

Идет толпа, толкая землю,

И выжимая в спинах соль.

Что впереди? То все – далеко!

Что позади? Короткий сон.

Реально чувствовать – жестоко.

Осознавать – печальный стон.

За горизонт уходят люди.

На край уж новые встают.

И каждый думает: что будет?

Но к горизонту все идут.

Любовь моя

По багровеющим полоскам

Закат разрезан вдоль земли,

Любовь моя, подобно блесткам,

Сверкает отблеском вдали.

Я растворилась вся в любви.

Она – всевышнего награда.

Она и явь. Она и сны,

И от беды моя ограда.

Стремится к солнцу колосок.

Его не раз дождем кидало.

Но он подрос и стал высок.

Его любовь к земле спасала.

Ты покидаешь мои сны.

Лучи закатные сгустились.

Любовь моя, мечты мои

В закате жарком растворились.

Раздел 3. ПРЕКРАСЕН МИГ РОЖДЕНЬЯ МУЗ

* * *

Какой туман окутал лес!

Похолодало, видно, ночью.

Роса, упавшая с небес,

Все окропила сочно-сочно.

Сквозь пелену встает рассвет,

Румяным бликом озаряя.

На семь цветов распался свет,

Искрит, на капельках играя.

Прекрасен миг рожденья муз —

Душа невольно в трепетаньи,

Слетает с сердца тяжкий груз

И ангел принял покаянье.

Прекрасен миг рожденья муз.

***

Пахнет глушь смолистыми кореньями,

Где-то тяжко ухает сова.

Лес наполнен мрачными виденьями,

Что ни куст – причуды, терема.

У корней прогорклого осинника,

Положив на землю облака,

Бродит ночь пахучими низинами,

Словно ищет клады тайника.

На лугу, в траве густой, некошеной,

Где стоит багульника дурман,

Где пасутся одиноко лошади,

Стелет ложе утренний туман.

1980 г.

***

Созвездья бледные погасли.

В тумане теплится рассвет.

Среди берез тропой неясной

Скользит по травам росный след.

В лесу лукавая кукушка

Еще не мерила года.

Над речкой к сказочной избушке

Плывут туманные стада.

Склонились ивы в сизой дымке

Над бледной гладью родника.

Заря в пылающей косынке

Вскрывает клады тайника.

Корона в небе золотая,

В червонцах алого венца

Плывет,

Край неба поджигая,

И нет красе земной конца.

1981 г.

***

Стоит камыш над речкой свечкой.

Он стережет утиный дом.

Дуб распластался над крылечком.

А в доме пахнет молоком!

А в доме хлебом пахнет вкусно,

На окнах – красная герань.

На сердце радостно и грустно.

Иду росой, вдыхаю рань.

Замашки города иные,

Иные ритмы, даже гром!

Слышны деревни позывные:

Баран заблеял за углом,

Петух прочистил горло лихо,

Гусь возле речки гоготнул —

И вновь кругом светло и тихо.

Камыш задумчиво вздохнул.

Шуршнет пожухлая солома.

Калитка скрипнет на ветру.

Журавль колодезный у дома

Слагает песню на юру.

1985 г.

***

В кузнях ближних, в кузнях дальних

Отзвенели наковальни.

В росах утренних прохладно.

Разнотравья запах острый.

Неторопкий, сильный, ладный

Взмах косцов по травам пестрым.

Ты послушай! Тонко-тонко

Сталь косы выводит звонко

Песню чудного завета,

Песню света, песню лета.

И солистке вторят хоры —

Трав нескошенных просторы.

1986 г.

Хлебное поле

Пляшет бойко за лесом зарница,

Хлебный запах повис над землей,

Нежно шепчется в поле пшеница

С тишиной, с тишиной, с тишиной.

В спелых росах задумались травы,

Над хлебами комбайны плывут,

Спать рассветы ребятам кудрявым

Не дают, не дают, не дают.

Даль без края в хлебах золотится,

Теплый ветер налит синевой,

Как тобой в этот час не гордиться,

Край родной, край родной, край тверской!

Солнце, в небе лучами играя,

По просторам идет не спеша.

До чего ты, Россия, большая,

До чего хороша, хороша.

1981 г.

***

Тропинка торопит,

По травам петляет,

Кого-то уводит,

Кого-то встречает.

На кочках пушистых

Как глянец брусника,

А в топких болотах

Цветет куманика.

Лягушки в тенечке

Кричат беззаботно.

Над ухом комар

Распевает охотно.

Багульником машет,

За сизой сосной,

Веселый упырь,

Упиваясь весной.

Птицы в чащобе

Устали от крика.

Еще чуть и вспыхнет

У тропки гвоздика.

1981 г.

***

Звездочка в небе колышется кротко.

В нежном тумане качается лодка.

В лодке той теплой – закатные краски.

Шепчутся в ней небылицы и сказки.

***

Покрыта бисером трава,

Зайчонок спит у кочки.

Роняют сонные слова

В березняках листочки.

Притихла утка в камышах,

Сопит себе осока.

Лиса сон видит о мышах.

Спит бойкая сорока.

Не шелохнется лист во сне.

Не закричит кукушка.

Иголки дремлют на сосне

И месяц на опушке.

Одна глазастая сова,

Таращась, бухает слова!

1980 г.

Дороги сыновей

Шагаем дорогой, шагаем тропинкой,

Шагаем совсем без дорог.

Нам снятся нередко лихие годины

Отцовских прожитых тревог.

Землянки сырые и ржавые каски,

Березы у братских могил,

Встают города, как былины и сказки,

Где дождь металлический лил.

Идем через годы! Нам солнце попутчик,

И звонкие песни дожей.

Мы знаем, мы помним: отцовские тропы

Дороги твоих сыновей.

1971 г.

Седьмое чувство

Ведет нас в путь опять седьмое чувство.

Не тянет плеч просаленный рюкзак,

Туризм, товарищ, тоже ведь искусство,

Путей земных неоспоримый факт.

Нам по плечу заснеженные кручи,

Где ледники да скалы для дорог,

Где трутся у подошв спиною тучи,

Где облака валяются у ног.

Зовет нас в путь тайга и север дальний,

Ключей земных неукротимый бег,

Труда и чувств великое слияние

В пути познает каждый человек.

Родной простор лежит в рассветной дымке,

Пылает алым краешком восток,

Встречает утро ласковой улыбкой,

Водой студеной голубой исток.

Нет, не изменит нам седьмое чувство!

Мы пронесем его через года.

Туризм, товарищ, – трудное искусство,

Но мы – его служители всегда.

1975 г.

Полюбил девочку

Ветер дует нам вдогонку,

Ветер кружит стороной,

Полюбил, друзья, девчонку,

И хожу я сам не свой.

У костра моя девчонка.

Отдохни! Не хлопочи!

Месяц ясный, круглолицый

Улыбается в ночи.

Скатерть белую из снега

На ладонях принесу,

Гладит ветер ее кудри,

Золотистую косу,

И морозец синеглазый

Строит глазки за сосной.

Спой, гитара-семиструнка,

Чтоб повеяло весной.

Встали лыжи спозаранку,

Убежали за откос,

Без ума я от девчонки,

От ее пушистых кос,

А девчонка моя – в слезы:

– Как любовь перенесу?

Ведь вплетаю я, Сережа,

В кудри мамину косу.

1976 г.

Клоп и таракан

Клоп сказал: – Друг Таракан,

Надоел мне мой диван.

Ты теперь ведь мистер Редж?

Подыскал бы мне коттедж,

Где тебе, как таракану,

Надо бы иметь охрану!

Таракан повел усами,

Сев на гирю под часами,

Думал, лапками играя.

Наконец промолвил Редж:

– У меня вот мысль какая?

По соседству мой коттедж.

Но! Зачем, мне таракану,

Брать тебя к себе в охрану?

Ты – ленив! Не красив!

И медлительный, скажу.

Как такого ни-ка-ко-го

Я в охрану предложу?

– Все не так! – воскликнул клоп

– Охранять – не значит в лоб

Бить дубинкой, аль стрелять!

Можно хитро охранять!

От меня душок – пахуч.

Ты же знаешь, я – вонюч!

Уверяю, мистер Редж,

Не войдет никто в коттедж!

Эй, трубач, труби отбой!

По знакомой мостовой паренек шагает,

В отпуск прибыл рядовой,

Знак гвардейский, боевой

На груди сияет!

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

За солдатом вслед бегут пацаны гурьбою.

Вот немного подрастут,

По селу они пройдут

С выправкой такою.

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

По причине таковой женщины судачат:

– Парень, видно, неплохой!

Шаг чеканный, строевой!

Жених, не иначе!

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

 1975 г.

Морозец

Идет мороз по травушке,

Шагает по тропиночке,

На травушке-муравушке

Серебряные льдиночки.

Березки закудрявились,

Застыли белоснежные,

Им кружевинки нравятся

Хрустальные и нежные.

Бледна лежит дороженька

В голубоватом инее,

Окошками зеркальными

На звезды смотрит синие.

Морозец знай старается,

Все в поле чистом стужится,

Над речкой белым облаком

Туман печально кружится.

1987 г.

***

Беззвучно капельки дождя

Упали на мои ладони.

Вы, значит, выбрали меня?

Вы сами? По своей же воле?

Пробивши через туч завес,

Летели в бездну так бесстрашно?!

Вы, слезы чистые небес?!

Вы, слезы божьи?!

Вы – на счастье...

Ждите, грачи!

Март наступил. Прилетели грачи.

Только грачам неуютно в ночи.

Худо грачам. Хоть кричи, не кричи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. Бьет по крыльям метель.

В тонких сосульках заспалась капель.

Грустно грачам. Хоть кричи, не кричи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. В речках льдинки хрустят.

В почках листочки о лете грустят,

Стынут горячие угли в печи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. Все кругом замело.

Где-то таится под снегом тепло.

Солнце раскинет над полем лучи.

Ждите, грачи!

1990 г.

Март

Уходит в март последняя лыжня,

И где-то оборвется, растворится.

По сизой кромке тающего дня

Закат задумчиво за горизонт струится.

Кругом слезятся талые снега,

Повисла гроздь сосулек сочных, спелых,

В подпалинах осевшие луга,

Туман плетет узор из кружев белых.

Весна капельная таится у ручья.

С берез сползли белесые платочки,

В природе равноденствие.

Ничья!

А март на веточках знай вяжет узелочки.

1969 г.

***

У талой лужи крылья утки мочат.

Вихрастый воробей устал от суеты.

Гусыни, шеи вытянув, гогочут,

Вдруг ошалев от внешней пестроты.

Кудахчут вразнобой, весну почуяв, куры.

Повис в хлеву овечий кислый дух.

Забыв о царственной своей натуре,

Кричит отчаянно на жердочке петух.

Набухли почки у берез от сока,

Как вымя у коров от молока,

А подгоняя солнышко с востока,

Дождь обронили в поле облака.

1982 г.

***

Проснулся лес, сосульки обронив.

Под ивой-крошкой лужицы-затайки.

Вздыхают ели, лапы положив

На темные прохладные лужайки.

Водой-снежицей до краев полна

Дорога в лес уводит неторопко,

А рядом с нею, чуточку видна,

Под снегом талым притаилась тропка.

1980 г.

Желтый одуванчик

Из травинок блеклых солнечные глазки.

Одуванчик теплый, кто тебе дал краски?

Почему ты, маленький, вспыхнул огонечком?

С виду хоть и слабеньким, золотым цветочком?

– Осенью в светлице травушка увяла.

Матушка-землица корешки прибрала,

До весны баюкала, до тепла хранила,

И живинкой-цветиком первым одарила.

От землицы-матушки – все цветные краски.

А от солнца-татушки – золотые глазки.

1994 г.

Гроза

Небо распласталось над кварталом

И грозится черным кулаком.

Смотрят крыши шифером устало:

– Уж кому, а им-то дождь знаком!

Развернулась туча, загремела,

Молнии кидая невпопад!

Ветер налетел на листья смело,

Заплясал нежданно крупный град!

Заметались воробьи шальные.

Небо опрокинуло бадью.

Пузыри на лужах озорные

Кружат лист – зеленую ладью.

Вдалеке запрыгали зарницы,

Провожая тучу-громадью.

И откуда только знают птицы,

Извещая, что конец дождю?

1986 г.

***

Солнце над полем в небе горело.

Туча от жара насквозь проржавела.

Солнце само докрасна раскалилось.

Тучи на пашню сквозь дыр провалилось.

Дождь лил на землю отвесной стеной,

Теплый, прозрачный, такой проливной!

Раздел 4. СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

В этом разделе собраны стихи, написанные в разные годы, а потому такие разные по качеству. Но они мне дороги, так как писались в соответствии с тем временем и с теми чувствами, которые присутствовали при их создании. И почему-то много стихов про осень. Видимо, отдохнув за лето от школьного учебного года, лучше писалось. Многие тексты положены композиторами на ноты. Например, «Раскидали клены листья золотые» – первое хоровое произведение. Его исполнял коллектив, где пела моя мама. А музыка была написана музыкальным руководителем – Анатолием Рощиным.

Что такое стихи?

Пестрый клубок зарифмованных строчек,

Свитых из дум, долгих дел, проволочек,

Странных хождений, прошений, мотаний,

Из боли души и глухого страданья!

Пестрый клубок зарифмованных строчек,

Свитых из слов, запятых, четких точек,

Из светлых флюидов, тепла, биополя,

Из счастья, восторга, волненья и горя.

Пестрый клубочек – в сердце комочек.

***

Дыхание осени. Сырость и тлен.

Прощальные вздохи. Времени плен.

Шептанье невнятное.

Дождь на листе.

Время занятное. Осень везде.

Заалела гроздь рябины

Заалела гроздь рябины,

Вспыхнув, ярко запылала.

Словно красные рубины,

Лето ягоды впитало.

Язычковый пламень бьется

На ветвях осин багряных,

Умирает тихо солнце,

Озаряя лес румяный.

Под березой осень снова

Пестрый коврик расстелила,

А сама, гляди, готова

Мчаться в клине журавлином.

1966 г.

Песня об осени

Листья с веточек слетели,

На полях торчит стерня,

Птицы к югу полетели,

Пахнет осенью земля.

Журавли летят, курлыча,

Воробьишко приуныл,

Моросило утром нынче,

К ночи дождь холодный лил.

Каждый день теперь короче,

Солнце ниже, холодней,

Все мрачней, темнее ночи,

Стынет осень у дверей.

Отсыревший мокрый ветер

Одинокий треплет лист,

Лес прозрачен, тих и светел,

Ручеек студеный чист.

Все, что лето нарастило,

Сыплет осень в закрома!

И с улыбкой снежной, милой,

Принимает дар зима.

Осень, осень! Припасиха!

Есть за что ее любить.

Пришла Зимка-подбериха.

Так положена и быть.

2008 г.

Про осень

Раскраснелся лист осины,

Хоть и не было жары!

Зеленеет хлеб озимый,

Зарумянились боры!

Всюду осень расстилает

Разноцветные ковры,

По-хозяйски убирает

Лета славного дары.

Надевает осень яркий

Плащ не медный, золотой!

Осень хочет быть нарядной,

Пусть уже немолодой!

Осень

Не вздохнет, не взволнуется больше

Отгулявший свое горицвет,

Не засвищет соловушка в роще.

Тлен один да сиреневый свет.

И березки под ветром колючим

Унимают холодную дрожь,

Льнет пугливо к осинкам горючим

Оброненная спелая рожь.

По верхушкам безропотных сосен,

По обочинам черствой межи

Бродит хмурая рыжая осень,

Прячет в лужи ледышки-ножи.

Поаукает осень скорбяще

И разложит по блюдечкам лед.

В голубой заколдованной чаще

Колыбельную ветер поет.

***

Навстречу солнцу, в неба просинь,

Метнула листья в позолоте осень,

Метнула дерзко, с вызовом и стоном!

Не умирать же им с униженным поклоном?!

XXI век

***

Пестрый ковер умирающих листьев,

Шелест прощальный увядшего сада,

Зябкие звуки холодного свиста —

Ветра, раздувшего золото клада.

Шепот невнятной синеющей дали,

Голос последней теплеющей нотки.

В мазках сиротливых полотна печали,

В своей безысходности тихи и кротки.

***

Почернел листочек, закудрявился,

За лихой судьбой своей отправился.

Позолота на листочке – вещь обвальная!

И судьба, как есть, увы! Печальная.

Воспоминание о Неклюдовской дороге Кимрского района (1952 г.)

От окна, разорванная в клочья,

Темнота отброшена к углу,

Свет кидая яростно и точно,

Смотрит лампа сквозь сырую мглу.

Сонно вдруг гармоника вздохнула.

Тишина окутала село.

Под окном рябинушка всплакнула,

Гладит веткой мокрое стекло,

И стоит у самого порога,

Гроздьями тяжелыми дрожа.

Дальше путь, размытая дорога,

За кюветом – темная межа.

Под ногами чавкает противно,

В прелых листьях утонул сапог,

Под напором ледяного ливня

Спину горбит с непривычки стог.

***

На дорогах и пыльно, и солнечно,

В блеклых травах вдруг иней пророс!

Безмятежно шагает, безоблачно

Легкоградусный синий мороз.

Засверкали окошками лужицы —

Отражается солнышко в них!

Ветер в роще без устали кружится,

Напевая предзимний мотив.

Улетают, прощально курлыкая,

В поднебесье на юг журавли,

Смотрит вслед равнодушно-безликое

Побелевшее око земли.

1970-е гг.

Осенние листья

Их было много-много, не знающих покоя.

Они умели дружно, порывисто шуметь,

Они встречали грудью любую непогоду,

Но вот пора настала и листьям замереть.

Я слушала часами их осторожный шепот,

А осень холодила – предвестница разлук!

Они тянули в небо тонкие ладони,

Холодные ладони окоченевших рук.

И ветер осторожно повертывал их к солнцу,

Осеннему, уставшему от земных забот,

А время покрывало темнеющею бронзой

И уносило тайно в тетрадь стихов и нот.

1983 г.

Песня старого дуба

В лесу светло, прозрачно, грустно.

Не слышно песен дней певучих.

Близка зима. На ветках пусто.

Лишь старый дуб поет скрипуче:

– Не вороши изменой, осень!

Еще вернется бабье лето.

Смотри, какая в небе просинь!

Гляди, как солнце разодето!

Его живительные струи

Порой меня еще ласкают.

Мои слабеющие руки

Любви погасшей цену знают.

Но будет день – как наважденье!

Нальются ветви сладким соком,

И я взгляну зеленым оком

На чудный мир – весны рожденье!

В лесу светло, прозрачно, пусто.

Не слышно песен дней певучих.

А в тишине – послушай! – грустно

Замшелый дуб поет скрипуче.

1981 г.

Смотрит осень

Смотрит осень глазами туманными,

Журавлей провожая на юг,

Догорает в осиновом пламени

Медью кованный солнечный круг.

Но пока не побита морозами,

Позолота на каждом шагу.

А рябина румяными гроздьями

Полыхнет вдруг на белом снегу.

1980 г.

Раскидали клены листья золотые

Раскидали клены листья золотые,

Улетели птицы в дальние края,

Солнышко за речкой рано спать ложится.

Только мне не спится, зоренька моя.

Разметались в поле белые снежинки,

Бродит без дорожек вьюжная зима,

В голубых сосульках сладко спят дождинки,

Только мне не спится, мамочка моя.

Над ручьем студеным шепчутся березы,

Дремлет на припеке старая сосна.

Поняла я, мама: то не детства слезы,

Расцветает в сердце девичьем весна.

За селом зарделась гроздьями рябина.

Месяц ясноглазый хмурится порой.

Ты прости, родная, что ушла за речку

Тропочкой желанной, мама, не с тобой.

1974 г.

***

Дала им осень силу красоваться

В златом величье по законам братства.

Летит листва, а ветер их швыряет.

В полете гордо листья умирают.

Зимний сон

В блестящих платьицах

Изящные осинки,

В мороз им снится

Золотой закат,

На тонких веточках

Зеленые косынки,

И праздничный

От солнышка наряд.

Березкам снятся

Желтые сережки

И голубой безоблачный рассвет,

Дождей весенних

Тоненькие ножки,

Росы на листьях

Серебристый след.

И лишь сосна в бессоннице морозной

Печально смотрит в снеговую даль.

Рогатый месяц в палантине звездном,

Накинул ей на плечи тихо шаль.

1960 г.

Первые заморозки

Воронье кричит, не уставая,

Делит место на березе тонкой,

Ива приморожена – живая,

В наледи мостки речушки звонкой.

От рассвета к сумракам унылым

Путь короток. Небо в серой краске.

Поле в черных кустиках остыло,

Лес как в мрачной почерневшей маске.

Первый снег

Припадает снег к земле неслышно,

И скользит по гладким хрустким лужам.

То метель гулять, наверно, вышла!

То метет! То стелется! То кружит!

Все вокруг в снега принарядилось,

Все сравнялось – ни бугра, ни ямы.

Небо в пухлых тучах опустилось

На ворон, кричащих так картаво.

Хлопья снега в белой канители

Приглушили в сердце отклик звонкий,

И, ликуя, кружатся метели

Над родной заснеженной сторонкой.

Виновата пурга

Замолчали, замолкли речушки,

Затеряли в снегу берега,

Запевают тихонько подружки,

А за окнами пляшет пурга.

Побуянит пурга, притомится,

И затихнет у старых ворот,

Ветер ставенькой в окна стучится,

А мне кажется – милый зовет.

Вы, подружки, меня не судите,

Я к рябине заветной пойду,

Полушалок на мне завяжите,

И не ставьте любовь мне в вину.

Кружит, вьюжит пурга, не пускает,

Стонут сосны, морозно звеня.

Одиноко рябина встречает.

Нет, не любит он сильно, как я.

Затерялись под снегом речушки,

Всюду только снега да снега.

Не судите парнишку, подружки,

Виновата, наверно, пурга.

Не вините парнишку, подружки!

Виновата лишь только пурга.

1979 г.

Зимние стихи

Кружева развесив по ветвям берез,

В пляс пустился дедушка – озорной Мороз!

Пляшет, веселится, по сучкам стучит:

– Эх, зима! Попляшешь? – А зима молчит.

Видно, приустала зимушка скакать.

Говорит: «Устала. Мне бы подремать.

Пышным одеялом ты меня прикрой,

Белым покрывалом с головой накрой!

И плащом неколким! Чтоб с боков не дуло», —

Так зима сказала и, зевнув, уснула.

Весна

Мороз и хочет, да не может

Держаться власти ледяной,

Весна с утра сосульки гложет

И в небо дышит синевой.

Сосна, подставив солнцу плечи,

Глядит в сверкающую даль,

Снега слезятся, словно свечи,

Как будто им чего-то жаль.

Ростки озябшие не дремлют,

И, несмотря на талый снег,

Сосут темнеющую землю.

Везде, во всем весны разбег!

***

Кричат и скачут воробьи,

Разбрызгивая солнце в лужах,

А облака, как корабли,

Опять в дали небесной кружат.

Кидая небо на крыло,

Летят домой устало птицы.

Кричит горласто воронье.

Река спешит воды напиться.

На тонких ветках тополей

Проснулись узенькие почки.

Скворец все громче, веселей

Считает клювиком листочки.

Весна, желанная везде

В разливе солнечного света,

Шагает бодро по земле

В одежды яркие одета.

1970 г.

* * *

В небесах, дымящихся от гроз,

Ходит месяц в палантине звездном,

От земли, за много тысяч верст,

Ковш наполнен инеем морозным.

А внизу, в сиреневом краю,

Распевают голосисто птицы,

И, встречая раннюю зарю,

Пляшут в поле первые зарницы.

Трактора, дыша жарой стальной,

Уж ведут подсчет колосьям хлеба,

И висит с небесной синевой

Над землей прозрачный купол неба.