Текст книги "Данте"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Толпа успокоилась. Луис быстро огляделся. Из нескольких сотен собравшихся мальчиков ушли примерно пятьдесят.

– Еще раз спрашиваю, кто уйдет? – закричал Араезон.

Никто больше не двинулся.

– Очень хорошо, что вы, оставшиеся, согласились пройти испытание. Ваша жизнь теперь принадлежит нам. Начнем! – сказал он и махнул рукой.

Половина рабов в красных одеждах спустилась с трибуны и отправилась в толпу. Они выбирали мальчиков, поднимали, вели их, дрожащих, к Кровавым Ангелам. Даже самые смелые тряслись от страха, слабые плакали, оказавшись так близко от обладателей божественной мощи. Сангвинарный жрец снял с пояса свое устройство и положил перед мальчиками, чтобы проверять их. Белый ангел говорил с каждым, но слишком тихо, так что остальным расслышать его не удавалось. С некоторых он стаскивал одежду, чтобы произвести осмотр тела. Малафаил выражал свое мнение, едва заметно кивая или качая головой. Мальчиков разбивали на три группы возле статуи. Толпу оттеснили, чтобы освободить место для отобранных, которых становилось все больше.

Это заняло некоторое время.

Пришла очередь Луиса. Его схватили и заставили подняться по ступенькам. Араезон навис над ним. Казалось, он был выше самой статуи. Ангел странно пах – смесью машинных масел, духов и непонятного сладкого медного аромата. Устройство Араезона щетинилось иглами, которые вонзились в кожу Луиса. Мальчик стиснул зубы от боли. Араезон улыбнулся:

– Ты хорошо переносишь испытания.

Устройство мелодично звякнуло, и загорелся зеленый свет. Луис не мог оторвать взгляда от чудесной вещи ангелов. Технологии Ваала Секундус были примитивны, многое оказалось утраченным, все детали оборудования и материалы из радиоактивных городов бесконечное число раз шли в дело. Луис никогда не видел таких изящных машин.

Араезон расстегнул рубашку и обнажил раны на груди мальчика.

– Есть заражение, но ничего серьезного, – сказал он рабу-помощнику.

Мужчина делал пометки на длинном рулоне пергамента, развернутом на портативном письменном столе, висящем на груди.

– Как тебя зовут?

– Луис, милорд, – ответил Луис и сам поразился, насколько смиренно прозвучал ответ.

Он набрался храбрости и повторил увереннее:

– Луис, милорд.

– Ты выглядишь испуганным, Луис.

– Я действительно испуган, милорд.

– И честен, а это замечательное качество, – заметил Араезон.

Голос звучал благожелательно, передатчик брони огрублял его. Вид Ангела был воинственный, доспехи гудели. Удар его меча мог уничтожить Луиса.

– Почему ты, испытывая страх, не повернулся и не ушел к своему народу?

– Потому что страх – ничто, – дерзко сообщил Луис. – Я страшился много раз. Страх нужно преодолевать.

– Скажи, зачем пришел? – продолжал Араезон. – Хочешь сражаться, чтобы добыть славу? Или жить вечно?

– Нет, милорд. Никто не живет вечно, даже ангелы. Я хочу служить. Хочу служить Императору и через Него – человечеству.

Араезон окинул Луиса долгим оценивающим взглядом:

– Луис… Луис. Это имя мальчика. Ты из клана, члены которого не обращаются друг к другу по ангельским именам в повседневности?

– Нет, милорд. В смысле да, милорд.

Араезон издал звук, который мог оказаться смехом.

– Понимаю. Но все же тебе придется назвать имя, если хочешь быть выбранным.

Луис задержал взгляд на Араезоне, но краем глаза наблюдал и за Малафаилом.

– Мальчик, ответь ему, – буркнул Малафаил. – Назови свое ангельское имя.

Луис колебался. В его клане никто, кроме семьи, не знал ангельское имя человека. Оно было драгоценным словом, драгоценностью в мире жгучего солнца и едкой соли, среди нечистоты. Луис произносил его всего несколько раз в жизни.

– Меня……зовут Данте, – сказал он, и слово прозвучало.

– Твое мнение насчет Данте, брат? – спросил Араезон Малафаила.

Черный ангел кивнул.

– Группа Ареосто, – сообщил рабам жрец.

Они увели Луиса и усадили его с незнакомыми мальчиками. Через некоторое время там же оказался Флориан, широко улыбнувшийся своими черными зубами при виде Луиса. Лоренц присоединился к ним.

Их группа была меньше остальных. Луис переживал, не зная, хорошо это или плохо. Шло время, но им не предложили ни еды, ни питья. Приходилось довольствоваться тем малым, что они принесли с собой. Один из мальчиков упал в обморок из-за жары. Его вытащили из их рядов и отправили в другую. Наконец последнего мальчика определили в среднюю группу.

– Подготовка к испытанию завершена! Теперь приготовьтесь к первому отсеву, – сказал Араезон. – Группа Кайфа. Вы несовместимы с нашими дарами. Вне зависимости от личных качеств вы неспособны и не сможете служить вместе с нами. Покиньте это место и живите своей жизнью среди собственного народа. Уходите с честью, но не пытайтесь больше стать избранными.

Рабы в красных одеждах подняли мальчиков и повели их с площади.

– Тактическая группа Адриана. Ваших талантов недостаточно, чтобы войти в наше братство, но вы можете присоединиться к нам в качестве кровных рабов. Вы исключительные юноши с качествами, необходимыми для лидеров своего народа, поэтому решайте: отправитесь ли вы с нами, или вернетесь домой. Если вы решитесь служить, многие из вас станут шталмейстерами Ангелов Смерти и смогут достичь высокого положения среди слуг ордена. Не печальтесь, ибо лишь немногие станут Ангелами, и наше предложение – великая честь. Выбирайте.

Вторая группа поднялась. Решая, звезды или пустыня, они по большей части выбрали звезды, и таких тоже увели с площади.

Осталась третья группа, самая маленькая, насчитывавшая около пятисот юношей. Сердце Луиса подпрыгнуло. Он знал, что грядет, но не мог поверить, пока не услышал слова из уст самого Кровавого Ангела.

– Группа Ареосто, вы пройдете дальнейшие испытания. Вас выбрали в качестве потенциальных новобранцев. Теперь вы кандидаты ордена Кровавых Ангелов Адептус Астартес.

Луис потерял дар речи и не мог ликовать. Лоренц кивнул, словно был прозорливым старцем, имевшим право соглашаться с ангелом. Флориан безумно улыбался.

Сердце Луиса колотилось в груди. Он не улыбался, у него не было иллюзий насчет того, что его ждало.

Глава 8: Данте разоруженный

998. М41

Стоянка на высокой орбите Асфодекса

Система Криптус

Лаватезериум со всех сторон ударил по броне и оружию Данте струями кипятка. Запах крови ксеносов проник сквозь отверстия дыхательной маски. Эта вонь раздражала Данте, поэтому пришлось загерметизировать маску и переключиться на внутренний запас кислорода боевой брони. Вода окропила его линзы. Барабанная дробь капель по золоту напомнила тот день, когда Данте впервые увидел дождь. Многого он уже не мог вспомнить – космодесантник или нет, он обладал человеческой памятью. И все же некоторое не забывалось. Он вспомнил, как стоял на прекрасном желтом мху под открытым небом, когда проливной дождь промочил униформу насквозь. Данте тогда открыл рот, позволяя теплой воде наполнять его. Подобие улыбки тронуло его губы при воспоминании о сержанте скаутов Галлилеоне, который заставлял их укрыться от дождя, награждая такими словечками, которых ангелам знать не положено. Все дары Императора, мощь его товарищей и учителей, сила техники, которую он видел, – все оказалось ничем по сравнению с водой, свободно падавшей с неба. Он не мог поверить в чудесное существование океанов и дождя.

Улыбка Данте исчезла. Все прочие скауты из его тренировочного отряда были мертвы. Последних убили сотни лет назад. Драгоценные воспоминания – вот то, что связывает людей. Никто ими больше не делился.

Лаватезериум издавал тихий звук. Вода перестала литься, последние капли падали на металлический настил. Грязная вода стекала. Лазер дезактивации размашисто двигался по броне, испаряя воду и сжигая все, что еще оставалось на поверхности. Повалил горячий пар. Данте не ощущал жара, на быстрое повышение температуры указывало лишь мигание индикатора на сенсориуме забрала. Дверь в армориум отворилась.

Очистка была неполной, а обеззараживание – бессмысленным ритуалом, который со временем утратил пользу. Доспехи все еще оставались грязными. Соки чужаков проникли в каждую щель, каждый рубчик гибких суставов, под инкрустацию декоративной мускулатуры на торсе. Усыпавшие броню драгоценности оказались залиты кровью. Мытье являлось лишь началом долгого процесса очищения.

Данте вышел. Дверь закрылась, очистительные машины лаватезериума остались позади. Лорда-командора окружало великолепие помещения.

Личный армориум Данте был оплотом мира. Тысячи красных свечей сияли тут мягким теплым светом. Тонко пахло воском, благоухали ароматные масла и порошки для полировки, сухо пахло стазис-полем и редкостными благовониями. Стояла тишина. В углах и закоулках лежали глубокие тени. Тридцати шести метров в длину и четырнадцати в ширину, армориум был одной из самых больших комнат, принадлежавших Данте. Искусство и война в равной мере по душе Кровавым Ангелам. Простые высокие своды таили в основе сложные математические закономерности. В стеклянных нишах, разделенных фигурами ангелов, хранились десятки видов оружия. Данте был экспертом по их применению и регулярно тренировался со всем, хотя редко сражался чем-то, кроме пистолета «Низвержение» и топора Морталис.

Двери заглушали внешний шум. Канонада пушек «Клинка возмездия» слышалась тут не громче сердцебиения и не отвлекала.

Ступив на каменный пол галереи, Данте не сдержал вздоха усталости.

Арафео ждал хозяина. За ним стояли еще полдюжины кровных рабов, готовых принять у Данте оружие.

– Мы здесь, милорд, – сказал Арафео хриплым старческим голосом. – Я принес еду в ваши покои и приготовил ванну.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Данте, который больше всего на свете хотел сейчас искупаться.

Он прошел по длинной галерее, которая вела к нише для хранения боевой брони. Служители следовали за ним без единого слова. Трое взяли топор Морталис из правой руки хозяина и водрузили его на стойку. Двое других отключили питание пистолета «Низвержение», и Данте с радостью избавился от оружия. Пальцы распрямились с хрустом, многодневная хватка разжалась. Хлопья засохшей крови чужаков посыпались на роскошный ковер. Данте протянул руку и коснулся сенсорной панели футляра брони. Красный свет над стеклянной дверцей погас, и загорелся зеленый. Дверца открылась со свистящим звуком. Пламя свечей дрогнуло. Стойка торжественно выдвинулась изнутри с долгим скрипом. Остановившись, она раскрыла зажимы. Данте повернулся спиной. Лапы-зажимы с мягкими наконечниками захватили его прыжковый ранец. Он вскинул руки, и зажимы взяли его за локти. Другие скользнули под мышки, чтобы поддержать его. Захваты сомкнулись вокруг задних пластин поножей.

Данте заморгал: после остановки реактора брони длинный перечень сообщений заполнил экран шлема. Из-за отключения дополнительной мускулатуры изрядная тяжесть легла ему на плечи. Связь между нервной системой и боевой броней разорвалась, и Данте охнул от холодной острой боли.

Арафео поманил помощников. Те подкатили столы на колесах со столешницами из редкого камня. На одном из них блестели инструменты. Шепча молитву разоружения, они принялись снимать с Данте золотой доспех. Командор позволил себе закрыть глаза. Мысленно он вторил ритуальным речам служителей.

– Битва окончена, но нет конца войне. Краткий отдых воину, обслуживание – снаряжению. Хвала духам машин, которые охраняют нас в бою.

Сначала они сняли посмертную маску Сангвиния – из всех частей его костюма она была самой драгоценной, – после чего Данте ощутил присутствие Сангвиния. Конечно, это было неправдой, ведь примарх сейчас находился вне мира смертных. Его наследие, однако, казалось более ощутимым, чем когда бы то ни было. Мягкую мембрану вокруг шеи он снял следующей. Материал издал чмокающий звук, выпуская воздух, застоявшийся между броней и поддоспешником. Данте поморщился от собственной вони, появившейся за дни жестокой битвы. Запах Ангелов был не более приятен, чем запах других людей, к тому же он отдавал жесткими химическими летучими продуктами биологии усиленного организма, которые не скрывали никакие благовония.

Слуги работали быстро. Их руки и специальные инструменты снимали доспехи гораздо быстрее, чем он смог бы в одиночку. Они отключили силовые кабели и освободили его от нагрудника. Кровные рабы занялись ногами, шепча хвалы машинным духам доспехов. Как только сняли переднюю часть набедренников, Данте не стал ждать полной разборки ножной брони и просто вышел из нее в плотно прилегающей нижней одежде. На столах уже лежали части доспеха. Космодесантник при необходимости мог снять броню самостоятельно, но полная разборка требовалась для правильного ухода за священным снаряжением. Без очистки, проверки и обслуживания между победоносными кампаниями машинный дух заболеет.

В отличие от золоченой изукрашенной брони, нижняя одежда с короткими рукавами была простой и практичной. Двое слуг расстегнули ее у шеи. Одежда, прилипшая к телу из-за грязи и пота, с влажным звуком отлепилась от кожи, цепляясь за металл разъемов нейроинтерфейса. Данте снова шагнул вперед, освобождаясь от липкого эластичного костюма. Воздух охладил его обнаженную кожу.

Затем он повернулся. Доспехи были разобраны. Прыжковый ранец висел на крючьях. Кровные рабы завернули другие компоненты в чистую красную шелковую ткань, поклонились и исчезли.

Как только Данте окажется в своей каюте, они выйдут из укромных мест и унесут его боевое снаряжение в рабочие отсеки, расположенные за богато украшенными стенами армориума. Там они тщательно почистят оружие и доспехи, починят и вернут на стойки. Когда Данте снова придет сюда, оружие будет блестеть, а доспехи окажутся собранными и чистыми. Старательные руки смоют следы одной войны, чтобы приготовить их к войне следующей. Останется только запятнанная душа.

Данте представил, как будет в последний раз исполнять этот ритуал. Но не сейчас, нет. Пока хоть одна свеча человеческой жизни теплится в Галактике, он не успокоится. Данте поклялся в этом давным-давно, а он не был клятвопреступником.

Он прошел по галерее обнаженным. Встроенные сервиторы отворили бронированную дверь в помещение для омовения, и Данте очутился в предбаннике, от пола до потолка украшенном изразцами темно-красного, золотого и белого цветов. Стоя в центре комнаты, он позволил слугам вытереть тяжкий боевой пот теплыми полотенцами и вошел в кальдерум. Целых полчаса он сидел в такой духоте, которая убила бы обычного человека, позволяя ароматному пару расслабить натруженные мышцы. Оттуда он шагнул в кабину, где на его голову обрушились сотни литров ледяной воды, убежавшей затем через декорированный сток. Ощущая покалывание на коже, он перешел в главную часть помещения. Здесь находилась ванна с восстанавливающими минералами, настолько большая, что в ней можно было плавать. Стены и потолок украшали изображения. Данте спустился по винтовой лестнице и по самую шею погрузился в теплую, как кровь, воду.

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Частота выстрелов из корабельного оружия совпадала с пульсом. Данте погрузился в медитативное состояние. Он хотел бы отправиться в свой саркофаг в зале Сотворения и обрести долгий покой. Эта тоска преследовала его даже в состоянии оцепенения между сном и смертью.

Арафео стоял на краю бассейна. Белая вода все еще шла рябью после очередного удара пушек. Долгий Отдых Ваала оказался почти несбыточной мечтой. Мирские заботы не отпускали.

– Я спал? – спросил Данте.

Вода остыла на пару градусов. Он пробыл тут дольше, чем намеревался.

– Только два часа, милорд. Капитан Афаил на пути к флоту. У нас есть сообщение от капитана Фаэтона. Он встретил осколок улья, но полагает, что задержка получится недолгой. Скоро он окажется здесь.

– Почему меня не разбудили? – спросил Данте.

Арафео посмотрел в глаза господину. На такое он осмелился впервые за полвека. Слуга был одним из немногих, кому Данте позволял увидеть свое лицо. Оба были стариками, каждый по-своему.

– Потому что я не позволил вас будить, – ответил Арафео. – Вы изнуряете себя, милорд, и должны отдохнуть.

– Спасибо за беспокойство, но мне нужно нечто большее, чем отдых.

Данте оттолкнулся от края ванны мощными руками и вылез из воды. Тонкие волоски на его руках выцвели, приобретя белый сверкающий оттенок. Мышцы, теряющие силу, напряглись.

– Лорд-командор, позволю себе заметить… Если вы не будете отдыхать и убьете себя, этого «большего» вы не добьетесь.

Руки Арафео, пораженные артритом, походили на корни и дрожали, когда слуга протянул Данте полотенце. Арафео отвернулся, стыдясь собственной беспомощности.

«Если бы он знал, что у нас одни и те же заботы», – подумал Данте.

Я должен отдыхать, но и ты тоже, – сказал Данте.

Человек сжал свои трясущиеся ладони.

– Как могу я отдохнуть, если вы не хотите делать то же самое?

– Ты не я. У нас разные судьбы.

– Ваша ответственность намного серьезнее, милорд. Если бы я сдал тесты на Месте Избрания, то, возможно, моя ноша оказалась бы сходной, но я их не сдал. Я раб, а не ангел, однако все мы служим Императору, каждый по-своему, и я помогу вам нести ваше бремя, насколько получится.

– Обещаю, после заседания Красного Совета я отдохну.

Успокоившись, Арафео кивнул. Данте взял полотенце. Арафео поклонился и отошел, чтобы убрать со стола кубок. Он становился медлительным. В минуты усталости дрожь в его конечностях была заметнее, а ослабевал Арафео с каждым днем все сильнее.

Полторы тысячи лет войны против восьмидесяти лет смиренного служения… И все же оба они слуги. Будь возможность, поменялся бы Данте местами со своим шталмейстером? Он задался этим вопросом и ответил себе:

«Желания такого не испытываю, но, если бы пришлось, жалеть не стал бы. Служение есть служение. Все обязаны играть свою роль. Арафео прав».

Смирение слуги умерило пыл командора.

– Арафео, – позвал он. – Сегодня ты поработал достаточно. Спасибо, что защитил меня от моих же собственных дел. Я ценю подобное. Приказываю: отдохни. Вина я налью себе сам.

Винный поднос загремел, когда слуга поставил его. Арафео печально склонил голову. Он не хотел, чтобы его отпускали, и не хотел, чтобы считали старым.

Защитить человека от боли или спасти его гордость? В эти черные времена каждое решение командора, от несущественного до способного потрясти Империум, оказывалось выбором из двух зол. Добро покинуло Галактику. Он устал выбирать. Эти мысли никак не отражались на лице Данте, все еще сверхъестественно красивом, несмотря на годы.

– Как пожелаете, лорд-командор, – тихо ответил Арафео и неохотно удалился.

Данте подошел к столу и выпил вина. Он переживал за Арафео и злился, что приходилось отсылать слугу ради его же блага. Он должен соблюдать осторожность, чтобы на заразить Арафео тем же самым раздражением. Шталмейстер не виноват, что постарел.

Принесенная Арафео еда уже остыла. Вкусная, она все равно казалась пеплом во рту. Данте, впрочем, съел ее, наслаждаясь первой за несколько дней твердой пищей. Он жевал медленно, запивая мелкими глотками вина. После каждой кампании заново привыкать к такому питанию приходилось все дольше. Данте ел и уверял себя, что его все устраивает и этого достаточно. Он игнорировал иной аппетит, терзающий его тело и душу, – голод, который наполнял его мечты ярким блеском крови. Соблазн Красной Жажды был силен. Ему следовало сопротивляться, ибо такую жажду можно утолить лишь на время, после чего зависимость станет сильнее.

Желание пить влагу жизни мучило всех сынов Сангвиния, и оно было древним. Данте отрицал эту потребность. Он отказывался признавать свою тягу. Он не слушал собственное тело, которое говорило ему в минуты боли и усталости выпить кровь всего одного смертного, чтобы сила вернулась и дух воспарил.

Данте бы не стал. Он не употреблял живую кровь после войны на Эрее. С тех пор он не желал ставить свой комфорт выше чужой жизни. Появившаяся слабость изматывала его, но он не хотел так выходить из ситуации.

Он был ангелом, а не чудовищем.

Через полчаса Данте вышел из помещения для омовения и отправился в армориум. Доспехи оказались тщательно почищенными и отремонтированными. Они выглядели словно музейный экспонат за стеклом.

Он посмотрел сквозь стекло: отражание его морщинистого лица сливалось с нестареющей золотой маской Сангвиния. Они походили друг на друга, поскольку Данте приобрел сходство с повелителем во время Перемены Крови. Он моргнул – золотая маска Сангвиния так не могла. Уста примарха оставались открытыми в вопле праведной ярости.

«Так жаль, что самый вдумчивый и послушный из сыновей Императора запомнился в таком гневном облике», – подумал Данте. На кораблях Кровавых Ангелов и в крепости-монастыре на Ваале имелись тысячи изображений Сангвиния, но это оставалось самым известным – яростно кричащий примарх, спустившийся с небес, чтобы пролить кровь и встретить смерть.

Если бы более мягкая часть естества генетического отца восторжествовала, если бы не было постоянной жажды битвы, имей Данте возможность выбирать, он пожелал бы себе участь устаревшего музейного экспоната, не нужного в дни мира. Он хотел этого не только ради других, но и ради себя. С миром настал бы покой и конец всех трудов…

Впрочем, мир никогда не наступит. Войне нет конца. Данте никогда не обретет покой. Так давным-давно сказал Араезон. Так говорили все сангвинарные жрецы во время Избрания. Горько, но командор знал об этом лучше других.

Его палец коснулся сенсорной панели. Отсек открылся, слуги выступили из тени.

Он должен снова стать своим лордом Сангвинием.

Глава 9: Место избрания

456. М40

Падение Ангела

Планетарная столица

Ваал Секундус

Система Ваал

За первым отсевом последовало девять дней игр. Под сенью статуи Сангвиния кандидаты состязались в простых видах спорта, как это практиковалось среди кланов Крови, когда те проводили учебные соревнования – бегали, прыгали, метали камни и боролись, пока один из противников не сдавался. Малафаил и Араезон беседовали с кандидатами, отпуская одних и давая другим выбор: вернуться домой или стать кровным рабом. Победа в играх не была гарантией выбора, как поначалу подумали мальчики. Ангелы наблюдали за действиями кандидатов даже тогда, когда они принимали поражение или радовались победе. Всех, кого выслушали и не отослали прочь, рабы Араезона вносили в свои списки. Хорошо это или плохо, мальчикам не сообщали.

Большие толпы людей пришли посмотреть игры. Атмосфера карнавала захлестнула Падение Ангела. Кандидаты могли лишь с завистью смотреть на киоски с едой и артистов. От народа Ваала их отделял частокол.

Хотя кандидаты считали это нетрудное испытание настоящим, оно было началом отбора.

Девятый день подошел к концу. Племена, сыновья которых одержали победу, удостоились от Кровавых Ангелов чести: им под ликование толпы подарили тотемы из редкого дерева. Никого из кланов Соли в столице не было, но это не имело значения. Луис был меньше и слабее физически многих других, а потому ничего не выиграл. Лоренц взял несколько наград. Даже Флориан выиграл для своего народа резной победный жезл.

Наступил второй отсев, и Луис приготовился к поражению, но Малафаил молча выбрал и его.

Из пятисот избранных вначале осталось двести сорок семь кандидатов.

На десятое утро у них забрали вещи. Кровные рабы провели мальчиков в здание. Здание было лишено какого-либо убранства, за исключением одинокого символа крылатой капли крови над единственной дверью. Сразу бросалось в глаза, какими гладкими были стены постройки. Здесь не было никаких швов – казалось, здание целиком было отлито из единого жидкого камня. На его поверхности не было пор или ямок от пузырьков воздуха. Оно было идеальным и безупречным, как ничто другое на всём Ваале Секундус.

Юношам сбрили волосы. Их раздели, заставили вымыться, а потом выдали им свободные брюки и туники из гладкой, непривычно приятной ткани. Вдобавок они получили небольшие пакеты с водой и пайками. Однако все вопросы оставались без ответа. Кандидатов провели по городу сквозь молчаливую толпу, ворота с шумом захлопнулись за их спинами. Падение Ангела словно вымерло. Знамена трепетали на горячем ветру. Сангвиний смотрел вверх в поисках святых небес, которых не виднелось на Ваале Секундус. Еще девять дней и ночей они шли по ужасной жаре и холоду. Малафаила и Араезона они не видели. Мальчиков вели молчаливые люди, которые, хотя и были одеты в балахоны ваалфорских кочевников, носили символы слуг Кровавых Ангелов.

Этот марш оказался первым этапом настоящих испытаний. Выданной воды недоставало для похода. Некоторые мальчики, ослабленные путешествием и играми, умерли от истощения или обезвоживания. Взрослые бросали их трупы, а кандидатов уводили глубже в пустыню. Луис экономил воду.

Много дней спустя изогнутая линия отвесных скал в милю длиной разбавила монотонность красных дюн. Сквозь горячее марево Луис рассматривал тесно расположенные, через каждые девять километров, каменные стелы и башенки.

«Казармы, столовые и тому подобное», – предположил он.

– Это ваш пункт назначения, – сказал один из мрачных рабов. – Теперь начнется настоящее испытание.

Они приблизились ко входу в комплекс у подножия скал, усталые, мучимые отчаянной жаждой. Появились другие кровные рабы, чтобы открыть ворота и впустить кандидатов в туннель под кручей. После безжалостного солнцепека прохлада туннеля показалась благословенной, но очень скоро он привел их в защищенный от ветра внутренний двор. Солнце здесь накаляло белый песок. Прибывших окатило жаром как из печки. Из дрожащего марева появились Араезон и Малафаил, вентиляционные отверстия на их броне щедро выпускали свои собственные маслянистые струи горячего воздуха.

– Тут Место Испытания, – объяснил Малафаил. – Во времена войн, еще до основания Империума, оружие невообразимой силы создало этот кратер. Впрочем, это могучее, но давно забытое оружие ничто по сравнению с мощью одного имперского космодесантника. Здесь мы начнем превращать вас в величайших воинов Галактики. Большинство потерпит неудачу. Перед вами люди, которые охраняют это место. – Он указал жезлом на часовых, замерших на стенах кратера. – Те, кого сейчас сочтут неподходящими, отсюда уйти не смогут. Стражи хранят секреты этой крепости. Живите или умрите. Почти для всех здесь это место – последнее в их жизни зрелище.

Малафаил взглядом окинул кандидатов. Красные линзы его смертоликого шлема выглядели зловеще.

– Сейчас мы встретим ваших товарищей-кандидатов.

По рядам юношей прокатился ропот.

– Я думал, что это мы, – сказал напрягшийся Флориан.

– Больше ребят – больше конкуренции, – заметил Лоренц.

Мальчики оглядывались, но никого не видели. Малафаил ткнул в небо.

– Они идут сверху! – объявил он.

Кандидаты уставились в небо, щурясь и прикрывая глаза ладонями. На столбах огня спускались шесть ангельских колесниц, пыль вихрем поднималась с земли. Юноши боялись машин. Сорвись хоть один с места, за ним последовали бы другие, но ни один не шевельнулся.

Корабли коснулись земли широкими металлическими лапами и приземлились, сохраняя идеальный порядок. Они превышали размерами большую часть зданий в Падении Ангела и щетинились орудиями. Их цвета были ярче, чем все, прежде виденное Луисом. Носовая часть каждого напоминала выступающий подбородок. Машины, словно живые хищники, дышали угрозой.

Опустились рампы. С первой во главе отряда юношей спустился капеллан. Со второй сошел жрец с еще большим числом мальчиков. Затем другие юноши под предводительством космодесантников в красных доспехах появились из небесных колесниц.

– Эти кандидаты, которых сопровождают капеллан Лаэстид и сангвинарный жрец Ругон, прибыли с Ваала Прим, который вы знаете как Ваалинду, – объявил Малафаил. – Они отличаются от вас, но также достойны нашего внимания. Легко было бы противопоставить вас друг другу, но Кровавые Ангелы не ищут легких путей, а только лишь лучших. Братья, ведите их вперед!

Лаэстид и Ругон отвели инопланетников от кораблей и выстроили их рядами перед юношами с Ваала Секундус. Несмотря на одинаковую форму, эти юноши выглядели чужими и иными, более высокими, бледными. Их клановые символы отличались и по цвету, и по рисунку.

– Этих кандидатов, как и вас, отобрали при помощи сканирования генов и соревнований. Прежде чем испытания продолжатся, отряды будут перемешаны, – сказал Араезон. – Вы будете работать вместе с этими кандидатами и полюбите их. Как Кровавые Ангелы, вы возлюбите братьев своих превыше всех остальных. Эти связи продлятся веками. Орден космодесантников не армия. Это братство. Без этой связи мы бы погибли. Благодаря ей мы достаточно сильны, чтобы победить врагов, которые превосходят нас числом во много тысяч раз.

Луис опасался, что его разделят с Лоренцом и Флорианом, но перетасовка не была случайной. Маленькие дружеские группы, которые образовались среди кандидатов, уважали, – их объединили с аналогичными группами с другой луны, чтобы сформировать небольшие отряды.

К Луису, Лоренцу и Флориану присоединились трое кандидатов с Ваала Прим – Эрей, Дюваль и Ристан. Несмотря на странный внешний вид и грубый диалект, у пришельцев тоже существовал обычай принимать имена ангелов в честь примарха, который правил планетарной системой в далеком прошлом. Мальчики опасливо приветствовали друг друга, стараясь произносить чужие имена верно. Из троих уроженцев Ваала Секундус дружелюбнее всех держался Луис.

– Если мы не сумеем работать вместе, то проиграем, – объяснил он угрюмому Лоренцу в ту ночь в казарме. – Ангелы говорили, что у них братство. Нужно принять этих мальчиков, а они примут нас, иначе нас всех отвергнут.

– Мне все равно, – раздраженно ответил Лоренц. – Я самый сильный боец. Я добьюсь успеха.

– Послушайся его! – вмешался Флориан. – Давай подружись с ними.

Он кивком указал на другой конец барака, где трое сидели на своих кроватях. Закатив глаза и откинув одеяло, Лоренц встал и пересек комнату.

– Он хуже ребенка, – пробормотал Флориан.

– Научится, – решил Луис. – Мы повлияем на него или умрем.

Испытания оказались серьезными. Луиса и других проверяли всеми мыслимыми способами. Их лишали сна, заставляли бегать по жаре и в почти полной темноте ночи, когда Ваал и Ваалинда не светили. Их выносливость, интеллект и сила подвергались всевозможным испытаниям. Они просыпались после короткого забытья, чтобы очутиться в лабиринте на арене кратера или на боевой тренировочной площадке. Разнообразные задания, многие из которых оказывались смертельно опасными, приходилось выполнять сообща. Испытания на выносливость следовали за боевой тренировкой, и сражения, которые начинались как показательные, часто оборачивались битвой насмерть.

Время от времени среди кандидатов ходили капелланы Малафаил и Лаэстид. Мальчики научились бояться прикосновения крылатых жезлов к своим плечам, потому что отмеченных таким образом забирали, и никто их больше не видел. Были смерти. Всех юношей многократно тестировали таинственными машинами Ругон и Араезон, некоторых в результате отослали. Число мальчиков сократилось с пятисот до четырехсот, а затем до трехсот.