Текст книги "Изумрудный трон (СИ)"

Автор книги: Гавань Васильевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

  Карранс поднял с небольшого деревянного столика кружку с дымящимся чаем. Кипяток, наконец, остыл достаточно, чтобы его можно было пить. Отхлебнув тёмной терпкой жидкости, Карранс унёсся в прошлое. Точно такой же чай он пил перед нападением Алсалона на Треаттис. Он словно наяву увидел чёрные столбы дыма, танец огней, покрытого гарью Рензама Ректа и жуткий вопль демонов, призванных Берруном Нурвином.

  Двадцать с лишним лет прошло с того дня. Случалось всякое – и хорошее, и плохое. Но как расценивать неожиданное посвящение в сан протоурга, он ещё не определился. Созвав Джустикариат, глава Триединой Церкви своим решением огорошил в первую очередь самого Карранса. Джустикарий Канстельский, вопреки сплетням коллег, считал, что делает свою работу только из добрых побуждений, не рассчитывая стать преемником Марзена. Но старик сказал иначе и, не спрашивая мнения джустикариев, передал свой сан именно ему.

  Протоург Карранс Мирандис. Самый молодой настоятель Церкви в истории. Первый уроженец Алеман, удостоенный этого сана. Этим можно было гордиться, хотя Карранс почему-то не чувствовал особого энтузиазма. Забот хватало и в старом-добром Канстеле. Забот ещё на двадцать лет вперёд. А теперь – "на тебе, джустикарий, весь теургиат на плечи". Карранс считал себя трудолюбивым человеком, но в какой-то момент понял, что всю работу не переделать. Всех еретиков на дыбу не перетаскать, всех девон не переловить. И с возрастом он научился выискивать в своём рабочем графике часы для отдыха. Как, например, эти.

  Он допил чай и поставил кружку обратно на столик. Прямые лучи солнца ударили в глаза и залили балкон тёплым светом. Поморщившись, Карранс затянул пояс на своём любимом бордовом халате и вернулся в комнату. Посреди неё стояло кресло-качалка, рядом высился ещё один столик, на котором лежала раскрытая книга. Мужчина было сел в кресло, когда в коридоре послышались вежливые шаги.

  – Господин, прошу прощения, – в дверном проёме показался слуга. – Пришёл дивайн Кархарий. Он просит аудиенции.

  – О! – неприятно удивился Карранс. – Пусть входит.

  – Позволите дать совет, господин?

  – Конечно, Тормсель.

  – Уберите со стола вашу рукопись. Боюсь, её содержание дивайн Кархарий не оценит по достоинству.

  – Верное замечание, – кивнул Карранс. – Можешь идти. И да, Тормсель – чай замечательный.

  – Он заварен, как вы любите, – гордо ответил слуга и ушёл.

  Карранс тут же вскочил с кресла, снял с себя халат, швырнув его на заправленную постель, и, достав из шкафа свою обычную бело-зелёную сутану, стремительно переоделся. Золотую с драгоценными камнями он одел лишь раз – когда его посвящали в сан протоурга на Площади Пророка.

  Затем он бросился к лежащей на столике книге, пробежался взглядом по последней строчке "... таким образом, существование сущности, рекомой "Хнумом", нельзя исключать...", написанной вчера, и захлопнул её, спрятав на шкафной полке среди множества фолиантов.

  С лестницы донеслись голоса и шаги.

  – Как твоя коллекция перьев? Нашёл перо снежной морны?

  – Пока нет, Пророк.

  – Ну, раз нет, то я тебе подскажу – эта пташка обитает в Каседрумских горах. Попытай счастья там, если хозяин позволит, конечно.

  – Спасибо за подсказку, Пророк. Господин вас ждёт.

  В комнату вошёл Кархарий Велантис. Карранс, успевший к этому времени развернуть кресло в сторону двери, медленно поднялся на ноги и протянул руку.

  – Здравствуйте, Пророк.

  Мужчина, одетый в бежевую робу из дорогой ткани, пожал ему руку и, поморщившись, без спросу сел на постель.

  – Не люблю, когда меня так называют. Мы можем говорить на "ты" хотя бы во время неофициальной беседы? Помнится, после битвы при Треаттисе ты едва не назвал меня кем-то вроде холёного ублюдка.

  Карранс опустился обратно в кресло и посмотрел на своего визави.

  -Я тогда был на взводе, ты же знаешь, – с каменным лицом произнёс он. – Погиб почти весь гарнизон города вместе с Эктаром Ректом, а его сыну пришлось отдать самое ценное....

  -Двадцать лет прошло. Думаю, дружище Рензам уже оправился от потери, – отмахнулся Пророк. – Поговорим о деле. Я пришёл к тебе от лица Марзена. Старик почему-то постеснялся передавать тебе это лично... В-общем, ты знаешь, что в Первом храме есть небольшая дверь позади Триединого алтаря?

  Карранс утвердительно кивнул. Кархарий по старинке пригладил зализанные назад волосы и достал из кармана изумрудный ключ на металлической цепочке. Карранс взял его в руки и поднял на уровне глаз. Утренние солнечные лучи сделали его похожим на горящую тонкую ветвь.

  – В ту дверь ты никогда не входил, – пояснил Кархарий. – Она была постоянно заперта.

  – Никто из джустикариев там не был, – произнёс Карранс, разглядывая ключ. – Доступ разрешён лишь протоургу. А я удивлялся, почему вместе с новым саном мне не разрешили увидеть то, что скрыто за этой дверью.

  – Теперь тебе разрешено. Естественно, о том, что находится в этой комнате, ты не скажешь никому. Вошедший приносит обет молчания. Любая попытка сознательно его нарушить приведёт к мгновенной смерти. Это я так, на всякий случай сообщаю.

  – А ты, выходит, знаешь, что там.

  – Знаю, – Кархарий встал. – Всё, мне пора – дела. Простой народ волнуется, а наш главнокомандующий армией в ус не дует. Нужно с ним что-то делать.

  Карранс тоже поднялся на ноги и проводил Пророка до выхода.

  – Не хочешь позавтракать у меня? – спросил он из вежливости.

  Кархарий повернулся, посмотрел на него, задрав бровь.

  – Нет.

  Но спустившись с крыльца, добавил:

  – Спасибо.

  Карранс закрыл дверь и подошёл к шкафу с обувью. Надев мягкие туфли и отряхнув сутану, он крикнул:

  – Тормсель, я ушёл!

  Слуга выглянул из двери в другом конце коридора.

  – Позвольте напомнить, что у вас вечером запланирован ужин с той очаровательной особой из семьи Велль. Как же её имя...

  – Ланита, Тормсель, Ланита.

  – Ваша память крепка, как никогда, господин.

  – О, дорогой, Ланиту не забудет даже умственно-отсталый.

  – Я сделаю вид, что не заметил оскорбления, господин.

  – Извини, друг – мне пора! – воскликнул Карранс, закрыв дверь и выбежав на парковую дорожку. С облегчением увидев, что Кархария впереди нет, он трусцой побежал к восточному выходу из парка, за которым находилась дорога, ведущая к Чешуистым Воротам.

  Прошло не меньше получаса, прежде чем он, миновав громадную каменную арку ворот, ряды административных зданий, и немало напугав утренних прохожих, оказался возле Первого храма. Это сооружение, возведённое первыми рефрамантами, размерам превосходило всё, что Карранс видел в своей жизни. Ко входу вели сотни ступенек, белоснежные стены попирали огромные статуи Трёх Богов. Тонкие золотые шпили блестели в лучах солнца, видимые даже с большой земли.

  Карранс, будучи мужчиной в расцвете сил, с лёгкостью взбежал по ступеням и обернулся, ещё раз полюбовавшись видом на Площадь Пророка, которая представляла собой огромный прямоугольник небесного цвета, от которого отходило множество улиц. В центре этого прямоугольника располагался чудесный бассейн с фонтанами. Вода в нём была бирюзового оттенка, а на поверхности плавали голубые, фиолетовые и алые лепестки ирисов. Солнце уже взошло над городом, одаривая всё вокруг тёплыми прикосновениями своих лучей.

  – Ах, как я люблю этот город, – с наслаждением сказал Карранс и двинулся дальше.

  Прихожане расступались перед ним, осеняя себя благословляющими жестами. Карранс улыбался каждому и поднимал руку с зажатым в ней ключом. Пройдя через весь зал, в котором мог целиком уместиться Канстельский храм, мужчина зашёл за алтарь, посвящённый богу земли Ориду. В серой рельефной стене были прочерчены линии, обозначавщие дверь. Разглядев в сочленении мозаичных плиток отверстие, протоург снял с шеи ключ и с гулко бьющимся сердцем вставил его. После нескольких поворотов ключа дверь бесшумно распахнулась. Достав изумрудный символ из дверной скважины, Карранс шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась тоже без шума.

Глава 9. Дочь Пророка.

  Манипуляция сознанием является сугубо теоретической дисциплиной. Этому есть простая причина – за тысячелетнюю историю Изры никому из экспериментаторов не удалось составить Слово, которое позволяло бы контролировать разум человека.

  И слава Богам, поскольку день, когда рефрамант научится это делать, будет днём гибели нашей расы.

  Джензен Рект, чистовик,

  1107 год от создания Триединой Церкви.

  Шака Отраз любила читать. К этому её пристрастила мать. Айссил терпеть не могла сидеть взаперти, окружённая стражей, и потому предпочитала проводить вечера на балах, устраиваемых богачами Элеура. С собой она, разумеется, тащила и её. Довольно быстро Шака нашла этому контрмеру – прятаться в библиотеке, оправдывая это тем, что наследнице Пророка нужно много читать. Мама кривила губами, пока с ней не поговорил брат. Кархарий вполне доходчиво объяснил сестре пользу книг, и та отстала. Нет, поначалу были попытки застукать Шаку вечером за другим делом, но к тому времени девочке чтение понравилось настолько, что она не высовывала из библиотеки носа. В конце концов Айссил сдалась.

  Вот и сейчас Шака сидела в громадной Аквамариновой библиотеке. Такое название она носила из-за стен нежно голубого цвета и витражей, украшенных драгоценными каменьями того же оттенка. Занимая собой все наземные и подземные этажи здания, библиотека, как и другие важные для столицы объекты, располагалась на Площади Пророка, по левую сторону от Первого храма. Искусные облицовщики, плиточники, плотники, ювелиры и стеклодувы регулярно наводили лоск на внешнее и внутреннее убранство сооружения, почти тысячу лет сохраняя его прекрасный облик.

  Главный читальный зал располагался на первом этаже. Это было помещение с высоким потолком, в центре которого находилось обширное пространство, занятое столами, креслами и диванами. Стеллажи высотой в три человеческих роста расположились вокруг него концентрическими кругами, разделёнными узкими линиями проходов. Солнечный свет проникал в помещение сквозь огромные окна, из которых открывался прекрасный вид на голубую брусчатку площади и бассейн с цветочной водой. В потоках света медленно плавала пыль. В зале стояла тишина, иногда нарушаемая шорохом шагов охранников, которые патрулировали зал и коридор.

  Шака с закрытыми глазами лежала на мягком диване, обитом светло-серой кожей. Несколько пухлые ноги она согнула в коленях, прикрыв подолом платья цвета подсолнуха. Рядом, на полу, лежала раскрытая книга. Девушка не спала. Она чутко прислушивалась к звукам, гадая, когда, наконец, явится её новый учитель. Он ей не нравился уже заранее, как и почти всё, что было навязано дядей Кархарием. К тому же она пару недель тайком наблюдала за Джензеном Ректом и собирала информацию о нём.

  "Младший сын дивайна Герранского, рефрамант. Едва не погиб в Джихалаях, во время снежной лавины два года назад".

  "И всё?" – подняв брови, спросила она у информатора.

  "Рект обычный сын дивайна, каких много. В крупных битвах не участвовал, чего-то значимого не добился", – пожала плечами та. – "Ну, не считая того, что он помощник вашего благородного дяди".

  И этот обычный помощник с сегодняшнего дня будет подготавливать Шаку к роли жены Пророка. Разумеется, не ко всем её аспектам – на это хватает настоящих учителей – а к основам политики. После смерти отца ей придётся самой присутствовать на собрании Дивината. При мысли об этом девушку бросало в холодный пот.

  "Ну да, кому как не этому мальчику читать мне лекции о структуре Теургиата и проблемах с Алсалоном", – думала она, вслушиваясь в разговор охранников с кем-то посторонним.

  "Это он!" – вспыхнуло в голове. Шака притворилась спящей.

  -Оружие... повернись... проходи....

  На слух девушка поняла, что кто-то неторопливо вышел из-за стеллажа и подошёл почти вплотную. Потом присел на корточки, чтобы подобрать книгу. Лицом она чувствовала, что на неё смотрят, но не выдала себя дрожанием век.

  -Госпожа, – голос был мягким. – Очнитесь.

  Слабо простонав, Шака медленно открыла глаза.

  -А, вот и вы. Знаете, за время, что вы опаздывали, я успела поспать, почить, а потом опять поспать.

  Юноша оценивающе посмотрел на неё, хмыкнул и выпрямился. А затем позволил себе положить развёрнутую книгу ей на бедро. Негодование взыграло в ней, как цунами, натолкнувшееся на скалу – сказались годы нотаций матери и учителей этикета.

  -Мальчик, пошёл вон отсюда, – не сдержавшись, сказала она, принимая сидячее положение. – И приведи мне нормального учителя.

  -Меня задержал ваш дядя. Его и обвиняйте.

  -За такой тон и слова о вашем начальнике вас высекут, – фыркнув, пообещала девушка. – Не нужно сваливать всё на него.

  -В общем-то, он сам сказал мне это сделать. Дословно Кархарий произнёс следующее: "Если эта взбалмошная вредина вздумает на тебя наседать, то вали всё на меня. И да, держись с ней просто – её это просто бесит".

  -Это он тоже сказал?

  Джензен посмотрел на неё немигающим взглядом.

  -Конечно.

  Шака неожиданно для самой себя успокоилась. Ей никто и никогда не мог перечить, а если она срывалась – лишь подставляли вторую щёку. Это было неприятно. В избиении слабого нет ничего приятного.

  -Ну, хорошо. Так что на самом деле тебя задержало?

  -Не думаю, что...

  -Я уже поняла, что ты не думаешь, – прервала его Шака. – Мне не интересно твоё мнение о том, что мне может быть интересно, а что нет.

  -Хорошо. Я мог прийти раньше, если бы не узнал, что кое-кто интересовался мной последние пару недель. Узнав это, я страшно запаниковал. Понадобилось время, чтобы прийти в себя.

  Щёки Шаки порозовёли.

  -Ну, я просто привыкла заранее знать всё о прислуге. Охрана не всеведуща.

  Джензен вежливо склонил голову. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

  -Садись, – девушка махнула рукой в сторону кресла напротив. – Я действительно хотела кое-что у тебя узнать.

  Юноша, облачённый в лишённую изысков тёмную робу, сел, положив правую руку на мягкий подлокотник кресла. Левую он прижал к бедру, осознанно или нет, пытаясь скрыть её в просторном рукаве. Движение было заметным, и Шака увидела причину – пальцы на руке были странно истончившимися и потемневшими.

  Она хотела спросить, что это, но почему-то не стала. Вместо этого он спросила, указав на руку:

  -Сильно болит?

  -А, это, – смущённо помедлив, протянул он и закрыл кисть тканью. – Нисколько. Так что же ты хочешь узнать?

  -Что тебя задержало.

  Джензен коротко рассмеялся.

  -Ладно, в этом нет никакой тайны. Я помогал Кархарию разбираться с первыми прибывшими дивайнами. Твой дядя считает, у меня есть дипломатический дар. Далеко не со всеми ему удаётся найти общий язык.

  -Например, с твоим отцом.

  Больная рука Джензена коротко вздрогнула.

  -Да, например с ним. Но Рензам ещё не прибыл. Если вернуться к теме разговора, то дивайнов беспокоят волнения среди простого народа, в особенности на востоке.

  -Проповедники из Алсалона?

  -Верно. Они распространяют молву о своём боге, которого зовут Хнум. Это, а также своеволие некоторых ренедов заставляет волноваться некоторых дивайнов. Мы с вашим дядей на протяжении всего утра внушали им, что эти беспорядки несущественны.

  -То есть, дядя не хочет, чтобы в заварушку ввязывались крупные игроки.

  -Именно так. Не знаю, стоило ли меня к вам приставлять.

  -Стоило, – Шака помахала открытой книгой. – Я читала "Конец столетней ночи" Кастиллы Крокла.

  -Интересная вещь.

  -Но я думала, что здесь будет хоть немного рассказываться о Дивинате.

  -Конечно, ведь Крокл писал о Тёмном Веке. Теургиат, как он есть, начал формироваться немного позже. Что конкретно ты хочешь узнать?

  -Секунду. Лизи!

  Из-за стеллажа вышла женщина в форме служанки.

  -Принеси-ка нам вина, как я люблю.

  Служанка кивнула и удалилась. Шака поправила кудрявые русые волосы.

  -Зачем нужен Теургиат, я и сама догадываюсь. Во главе с Пророком он решает государственные дела. И это всё?

  -Не совсем. Теургиат – это название совокупности органов власти. Дивинат устанавливает законы, Пророк следит за их исполнением, Триединая Церковь во главе с Протоургом наблюдает за порядком среди рефрамантов, ловит еретиков и девон. Есть ещё Торговый Альянс и Банк, но тебе сейчас не обязательно знать экономическую специфику.

  -А как протоург и Пророк уживаются в теократическом государстве?

  -Нормально уживаются. Одному человеку тяжело уследить за всеми делами в нашей стране. Изра ведь огромна. От Лазурных берегов до Джихалайских гор, например, около двух месяцев пути. На то, что бы управлять землями, не хватает рефрамантов. В некоторым местах власть достаётся джустикариям.

  -А сколько человек состоит в Дивинате?

  -Около тридцати. Семеро из них Теурги, остальные – обычные рефраманты из числа лучших. Например, мой отец состоит в Дивинате. Я удовлетворил твоё любопытство?

  Вполне, – Шака почувствовала сонливость. Ей было довольно уютно в присутствии Джензена. – Для ничем не примечательного мальчика сойдёт. О, а вот и Лизи. Ты как раз вовремя.

  Она снова обратила взгляд на собеседника.

  -Значит, претенденты на мою руку также выбирались из семей, чьи члены присутствуют в Дивинате?

  Джензен покачал головой, наблюдая за тем, как служанка разливает густую тёмную жидкость по двум серебряным кубкам, стоящим на невысоком круглом столике между креслом и диваном.

  -Здесь всё гораздо строже. Претенденты выбираются исключительно из семей Теургов. Понятно, по каким причинам – союз с представителем самых могущественных фамилий ценится наиболее высоко. В твоём случае, это Маэльдуны, Мендрагусы и Дастейны.

  -А почему только они?

  -Отпрыски остальных четырёх семей либо женаты, либо слишком молоды, либо женского пола, либо чересчур уродливы.

  -Ну, хоть за последнее спасибо.

  Джензен улыбнулся и взял протянутый кубок с вином. Шака задумчиво посмотрела на свой.

  -Ты же приставлен ко мне не только как учитель, но и слуга, да? Вот первое распоряжение. Я хочу, чтобы навстречу каждому претенденту на мою руку был выслан отряд солдат для эскорта.

  -Зачем?

  -Затем, чтобы я могла выбирать хотя бы из трёх человек. В стране сейчас небезопасно. Я не хочу рисковать.

  Джензен склонил голову.

  -Трудная задача. Гверн Конкрут занемог после смерти вашего отца. Командовать армией Пророка сейчас некому.

  -Но ведь он не единственный командующий. Найди ответственных людей, которые не боятся риска.

  -Я посмотрю, что можно сделать, – дипломатично произнёс юноша и поднял кубок. – А сейчас мне нужно уйти. Кархарий хотел видеть меня после обеда.

  Кивнув, Шака поднесла кубок к губам. Джензен тем временем сморщил нос, скривил губы и принюхался к содержимому.

  -Стой! – завопил он, когда девушка уже готова коснуться ртом густой жидкости. – Яд!

  Задребезжал выпавший из рук девушки кубок, вино расплескалось по полу. В зал гурьбой ввалилось полдюжины охранников с обнажёнными кинжалами. Джензен поставил кубок на стол, поднялся, поправив рукав на изуродованной руке и, подойдя к девушке, помог ей встать.

  -Нам нужно к Кархарию. Ты! – он посмотрел на служанку, которая, в ужасе прижав ладони ко рту, замерла у стеллажа. – Будь здесь, пока за тобой не придут. Ничего не трогай.

  Шака позволила себя вести, удивлённо глядя на красную лужу.

  -Нахальный ублюдок, – слабо произнесла она. – Ты спас мне жизнь.

Глава 10. Забрасинская ночь.

  ...Кеврана Дастейна недолюбливали многие. Высокий и худой, с сединой в волосах и крючковатым носом, он был похож на стервятника, который сидит на ветке и ждёт, пока живая добыча не обернётся трупом. Хитрость, хладнокровие и жёсткость взглядов не прибавляли ему популярности. Неспроста историки прозвали его Кевраном Пакостливым. Однако вместе с непростым характером, ему досталась и великая сила. Кевран был искусным рефрамантом, и оттого его гибель от руки Алана Ректа становится ещё более удивительной....

  Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,

  1089 год от создания Триединой Церкви.

  1

  Отец говорил, что Забрасин сложно узнать с одного раза. Если ты бывал здесь лишь однажды, ты видел только броские, с множеством арок и плоскими крышами особняки знати, чистые мастерские, муравейник центрального рынка и купол света нежного сиреневого оттенка, который каждую ночь раскрывался над сциллитумной рощей недалеко от города.

  На второй раз, если тебе повезло оказаться в Забрасине в середине лета, ты мог увидеть, как длинные лианы ювальтиний, которыми опутаны крыши и стены большинства зданий, покрываются гирляндами золотых цветов. Цветение это скоротечно, и через неделю мостовые устилаются ковром из нежных лепестков. Эту неделю называют неделей любви, и все без исключения богачи дают в своих особняках балы, а горожане выходят на улицы, веселятся и поют песни об Ориду и Кебее. Молодые влюблённые дарят друг другу пышные венки из ювальтиний и прячутся в тёмные закутки, где наслаждаются жизнью.

  На третий раз, если тебе не повезло, и ты опустился до воровства и тёмного промысла, ты познакомишься с забрасинскими ночами. Днём город дружелюбен в своей опрятности и пестроте, но бойся бродить в одиночестве по тёмным переулкам Забрасина. Лианы ювальтиний достаточно крепкие, чтобы выдержать вес взрослого мужчины, и ассассины пользуются этим, перебираясь со стены на стену, с крыши на крышу, и даже сражаясь, держась одной рукой за тёмно-зелёные канаты.

  Не удивительно, что с тех пор, как она покинула своё временное убежище в горе рухляди, выброшенной в тупичке между двумя мастерскими, Лисица уже не раз обозвала себя безумной дурочкой. Девушка была одета в удобную коричневую тунику с широкими рукавами и брючки, заправленные в кожаные сапоги. Широкие плечи обнял тёмный плащ, который также скрывал объёмную сумку, в которой лежали все её пожитки.

  Крадясь вдоль стены и чувствуя, как гулко бьётся сердце, Лисица вслушивалась в звуки. Сверху, из-за закрытых ставен, доносилась громкая брань вперемежку со звонким смехом. От внезапных громких хлопков девушка вжалась в холодный камень дома – в полумраке над ней пронеслась громадная летучая тварь. Небо в узком проёме между крышами было грязно-жёлтого цвета – свет городской иллюминации рассеивался в низких грозовых тучах, которые никак не хотели излить из себя тёплый ливень.

  В переулке стояла влажная затхлость. Зелёные жгуты лиан слабо покачивались, словно змеи. Пройдя переулок и добравшись до перекрёстка, Лисица замерла и покрутила головой, осматриваясь. На освещённой магическими фонарями улице прогуливалось несколько человек. На первый взгляд, как и всё в Забрасине, они выглядели обычными прохожими. Но крепкий темнокожий мужчина с кудрявыми волосами, пытаясь двигаться развязно, не мог скрыть воинской выправки. Два его спутника были поменьше размером. Оба носились плащи, что было странно с учётом тёплых ночей. Лисица закрутилась в свой, чтобы скрыть сумку с вещами. Для чего закрутились они?

  "Готова поклясться, у них там спрятано оружие. Кинжалы, не меньше".

  Лисица проводила троицу взглядом, пока те не отдалились на почтительное расстояние. Направлялись они к дому джустикария Кабреге, что не могло не настораживать. Обитель уважаемого клирика хорошо охранялся. Лисица уже было подумывала поддаться голосу рассудка и вернуться в свою берлогу, когда сзади донеслось шарканье ног. Девушка запаниковала. Бежать вперёд слишком шумно – можно привлечь внимание троицы. Бежать назад – кто знает, на кого она наткнётся в переулке? Лисица посмотрела на лианы, которые спускались с крыши к самой земле. Спустя годы растения вопьются концами в камень, разорвут глиняные скрепы и разрушат здание до основания. Но сейчас они могли спасти ей жизнь. Лисица ухватилась руками за две лианы и, помогая себе ногами, побежала вверх по стене. Ладони проскальзывали и болели, но девушке было не привыкать. Шаги стали совсем близкими, их обладатели вот-вот должны были показаться из-за поворота.

  "Давай!" – мысленно прокричала она и перевалилась через парапет плоской крыши. Лёжа на спине и хватая воздух широко открытым ртом, Лисица чувствовала, как бурлит в венах кровь. Отдышавшись, она перевернулась на живот и аккуратно выглянула из-за парапета. По проулку шли дети. Бедно одетые, в разбитой обуви, они выглядели настолько невинно, насколько могли выглядеть восьмилетние дети. Лисица проводила их взглядом до перекрёстка, а потом посмотрела в сторону подозрительной троицы. При виде посторонних, те остановились и повернули к ближайшему дому. Укрывшись в тени широкого навеса, они прислонились к стене.

  Дети пошли прямо, не сворачивая на дорогу, где стояла троица. Лисица закусила губу. Мог ли быть в этой сцене какой-то тайный смысл? Её охватило нехорошее предчувствие.

  "Эти трое. Они недовольны, что их заметили".

  Девушка просидела на крыше несколько минут, прислушиваясь к себе. Можно было продолжить наблюдать за троицей и понять, что они хотят от дома джустикария. Можно было пойти за детьми и проследить, чтобы их никто не тронул. От переулка, в котором они скрылись, несло опасностью.

  Рассердившись на саму себя, Лисица тихо прорычала и слетела по лианам обратно в переулок. Выглянув за угол, она улучила момент, когда все трое мужчин смотрели в другую сторону, и перебежала перекрёсток. Оказавшись в тени тесно стоявших строений, она последовала на шорох детских ног, раздававшийся впереди.

  -Стоять! – оттуда донёсся грубый мужской голос. – Пойдёте с нами.

  У девушки замерло сердце. Она прижалась к стене и бесшумно заскользила вдоль неё, ориентируясь по голосу.

  -Мы просто идём домой, – раздался мальчишеский голос.

  -Я знаю, куда вы идёте. Планы изменились.

  Лисица глубоко вдохнула, выдохнула и решительным шагом показалась на виду. Одновременно её глазам открылась картина – дети, прижавшиеся плечом к плечу и четверо мужчин, окруживших их.

  -Привет, ребята, – сказала она звонким голосом, не показывая рук из-под плаща.

  Мужчины резко обернулись.

  -Развернись и иди обратно, девочка, – произнёс один из них. – Иначе ты очень глупо погибнешь.

  -Подожди, Околот, – сказал человек в кожаной куртке с обрезанными рукавами. Руки его были крепкими и жилистыми. – Я не верю в такую степень безрассудства. У неё что-то есть. И это что-то делает её крайне уверенной в себе. Давай, девочка – покажи, что ты прячешь.

  Помедлив, Лисица оттопырила край плаща, явив ночи зажатый в руке рефрактор, который мерно пульсировал ярко-синим светом. Один из мужчин тихо ругнулся. Тот, что в кожаной куртке, почесал бритый подбородок.

  -Тогда уходим.

  -Серьёзно, Сутрак? Да она не решится использовать магию в тесном переулке. Её волнуют эти безродные детишки. Можно спокойно подойти к ней и отнять палку.

  -Проще свернуть операцию, чем так рисковать. Уходим, – повторил главарь. После этого четвёрка неспешно удалилась. Дети, не сказав ни слова и даже не взглянув на спасительницу, оббежали её и исчезли за поворотом. Лисица почувствовала, как дрожат колени. Её очевиднейший блеф сработал просто каким-то чудом. Окажись главарь разбойников менее рассудительным, с ней бы поступили именно так, как описал Околот. Выключив жезл, девушка затолкала его обратно в сумку. Было очень обидно. Своей изначальной цели – проникнуть в особняк джустикария – она так и не добилась. Зато теперь весь воровской город знает, что у неё есть рефрактор. И стоило проделывать весь этот путь от груды мусора, чтобы не удостоиться даже простого "спасибо"?

  "На сегодня приключений мне хватит", – устало подумала Лисица. – "Пора домой".

  2

  Следующий день Лисица провела, гуляя по рынку и заглядывая в мастерские для одноразовой подработки. Запахи, доносившиеся из лавок с едой, сводили с ума. Густо покраснев, она купила на последние монеты два пирожка с катрейлом. Один она съела, едва выйдя из очереди, второй завернула в толстый лист пергамента и сунула в карман штанов, после чего отправилась на поиски работы.

  -Мы с учениками отмечаем этим вечером успешную продажу мебели, – сказал первый попавшийся мастер, осмотрев Лисицу с ног до головы. – Можешь присоединиться к нам. Плату получишь утром.

  Покраснев, девушка не сказала ни слова и вышла из здания, громко хлопнув за собой дверью.

  -Ты умеешь работать лобзиком по дереву? – удивился следующий мастер, скрестив на груди руки. – Врёшь небось. Только переведёшь мне древесину. Иди отсюда.

  И захлопнул дверь перед её носом, не дав сказать ни слова в свою защиту. Неудачи постигли Лисицу и в следующих пяти мастерских. Лишь в шестой хозяин милостиво накормил её похлёбкой за то, что она придерживала покосившуюся дверь, пока он менял петли. В итоге к вечеру живот снова заныл, требуя пищи.

  -Сама виновата. Размякла ты в Джессеме, – зло выговаривала себе девушка. – Зачем только спустила столько монет, если не собираешься возвращаться домой?

  Лисица брела по улице, то и дело натыкаясь на прохожих, пока её внимание не привлекла вывеска "Забрасинские удобства".

  "Ну, последняя попытка", – вздохнула она и спросила у случайного встречного:

  -Здесь делают мебель?

  Мужчина, темнокожий курчавый здоровяк, посмотрел на вывеску.

  -Можно и так сказать. Здесь делают гробы.

  -Ясно.

  -Если ты ищешь мастерскую, то за "Ярым башмаком" есть оружейная лавка "Головосек". Там можно устроиться подмастерьем, – мужчина смерил её взглядом. – Хотя ты сейчас и на ногах едва держишься. В "Яром башмаке" есть дешёвые номера.

  -Спасибо, спасибо, – Лисице не понравилось желание незнакомца помочь ей. Это казалось подозрительным, как и то, что его физиономию она видела прошлой ночью у дома джустикария. Трудно было поверить в совпадение. Отбившись от мужчины, она всё же не выдержала и зашла в таверну. Народу в общей зале было предостаточно, так что на нового посетителя никто не обратил внимания. И это было хорошо. Девушка села за одноместный столик в углу и достала из кармана второй и последний пирожок. Положив сдобу перед собой на стол и уставившись на неё, Лисица задумалась.

  Поиски убийц на юге не увенчались успехом. Их след затерялся в Джессеме, но шпион, которого она успела поймать, бессвязно лопотал про джустикария Кабреге. Был ли он связан с подстрекательством Вессинара? Возможно. Но что, если шпион просто её обманул? Конечно, приставленный к паху рефрактор мог разговорить даже труп, причём в буквальном смысле, но что, если шпион обманул её, будучи сам обманутым?

  "В любом случае я должна попасть в особняк Кабреге и найти какое-нибудь свидетельство его причастности", – твёрдо решила Лисица и затем подумала о деньгах. Настроение тут же испортилось. Тяжело было поддерживать поиски виновных, когда нет денег. Нужно было искать выход, иначе дело не дойдёт даже до особняка джустикария – Лисица просто умрёт от голода.