Текст книги "Изумрудный трон (СИ)"

Автор книги: Гавань Васильевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

  -Гирем, успокойся. Скорее всего, всё уже закончилось, так что не нужно бросаться на стены и переводить воздух. Давай подумаем, что мы можем сделать.

  Спокойный тон девушки подействовал на него умиротворяюще.

  -Хорошо. Но не думай, что я всё забыл. Когда мы отсюда выберемся, я сдам тебя страже.

  Лисица тихо рассмеялась.

  -Наконец-то в твоём голосе снова появились эти оптимистичные нотки. Как ты думаешь, что под нами?

  -Без понятия.

  Девушка ударила ногой по полу. Раздался гулкий звук.

  Гирем коснулся поверхности фокусатором.

  "Деран".

  Ответ пришёл мгновенно.

  -Под нами пустота! Тоннель длиной метров в двадцать. Может быть, он выведет нас в каверны, соединённые с поверхностью. Джаркат говорил, что рядом находятся цзин-хайские руины..., – радость юноши сошла на нет, когда фокусатор начал тухнуть, будто свеча, в которой закончился воск. Гирем тихо выругался и щёлкнул предохранителем. Камера вновь погрузилась во мрак.

  -Что такое?

  -Сциллитум почти стёрся. Приберегу его для крайнего случая.

  Повинуясь накатившей волне гнева, юноша ударил здоровой ногой по полу. Тот не поддался. Он ударил двумя ногами и отчаянно сомкнул зубы, давясь стоном боли. Лисица схватила его за ухо.

  -Давай лучше я.

  -Ладно.

  Гирем привалился к стене, расслабив ноги и вслушиваясь в гулкие удары. Осознание того, что он здесь не один, не давало впасть в отчаяние. Девушка методично била ногами по полу, и стук слился в сплошной хор, эхом раздававший в голове. Возможно, начал сказываться недостаток воздуха. Он медленно уронил голову на грудь и закрыл глаза.

  "Для человека, который всю жизнь выгадывал момент для достойной гибели, этот бесславный конец наступил слишком неожиданно".

  -Так обидно... – пробормотал он.

  Глухие удары ногами сменились звоном короткого меча.

  -Гирем, что ты там бурчишь? Скажи хоть, в правильном ли месте я бью.

  Юноша открыл глаза и понял, что вокруг всё ещё стоит непроглядный мрак.

  -Здесь темно.

  -Да? У меня в мешке есть огниво и несколько свечей. Нет только второй пары глаз, чтобы ими воспользоваться.

  -Ты умеешь разжигать огонь глазами?

  Девушка несколько мгновений хранила молчание.

  -Это была ужасная шутка.

  -Эта темница не подходит для хороших шуток. Перестань кромсать пол.

  Гирем осторожно вытянул руку в сторону и принялся гладить пустоту, пока не нащупал небольшой скользкий кулак, сжимавший огниво. Девушка вложила в его ладонь короткую свечу, которую он поставил между своих стоп. Взяв в одну руку меч, а в другую огниво, Гирем сделал несколько пробных ударов. Тьму прорезали белые брызги, на мгновение выхватившие стены и пол. Он поднёс клинок к фитилю свечи, и начал бить, раз за разом высекая искры. Ещё дюжина попыток – и он по-настоящему улыбнулся, впервые за время заточения.

  -Готово.

  – Боги, это было ужасно долго, – бодро откликнулась девушка. Она посмотрела на свечу, прищурившись, отчего напомнила Гирему сонную лисицу.

  -Ты видишь? – спросил он, чувствуя облегчение.

  -Смутно, но хоть что-то. Жаль только, что придётся созерцать твою физиономию.

  Гирем почувствовал, что краснеет. Лисица улыбнулась, глядя на огонь в его ладонях.

  -Знаешь, мы сейчас сделали очень спорную вещь. Огонь сжигает кислород, так что дышать нам остаётся всё меньше времени.

  -Тогда давай пробьёмся сквозь этот Ориду проклятый пол!

  Юноша намеренно проигнорировал требовательно протянутую руку девушки и принялся самостоятельно впиваться клинком в пол. Крупинка отлетала одна за другой, потом пошли более крупные куски. В ушах стоял постоянный звон. Гирем обливался потом, ворот туники душил горло, а может быть, это действительно было кислородное голодание. Последний слой он пробивал редкими сильными ударами, пыхтя и разбрызгивая ругательства. Лисица затихла, уткнувшись лбом в сведённые колени.

  -Не спи, несносная! – он потормошил её за плечо и снова вернулся к работе.

  Дзинь, дзинь, дзинь! Трум!

  В полу образовалась дырка диаметром с палец. Гирем принялся наносить размашистые удары, работая мечом как киркой и налегая всем телом, не замечая безумной боли в ноге. Он не может умереть от удушения. Ему нужно спасти отца, а потом отговорить его от безумной затеи. Ему нужно разобраться с Джензеном. В конце концов, ему просто хочется жить.

  Воздух устремился в камеру сквозь дыру, выросшую до размеров человеческой головы. Гирем в экстазе наслаждался его затхлым запахом. Лисица очнулась и принялась, насколько позволял потолок, прыгать на её краю. Раздался треск, по полу заветвились трещины.

  -Осторожно! – Гирем инстинктивно схватил девушку за руку, и пол обвалился.

  Они покатились вниз по стенке тоннеля, а вместе с ними и куски камней. Скользя по шершавой поверхности, чувствуя, как сдирается кожа с ног, локтей, спины и зада, вцепившись в Лисицу, которая скользила рядом и кричала, Гирем молился всем богам, чтобы они дожили до конца этого спуска. Тоннель сделал плавный поворот. Юноша налетел на каменный выступ в пол, подпрыгнул и ударился макушкой о потолок. Голова налилась тяжестью и отовсюду набросилась ставшая привычной тьма. Рефрамант потерял сознание.

  2

  Рензам стоял на стене, ёжась под порывами ветра. Рядом молча стоял Сиверт, поглядывая в сторону стражников, которые тихо разговаривали неподалёку. Ветер донёс обрывки фраз.

  -Кто-то пытался отравить принцессу, – сказал старый друг. – Скорее всего, кто-то из Дивината.

  -Ну, это явно моих рук дело, – шутливо сказал Рензам.

  Он не ожидал, что Сиверт заговорит с ним. Его постоянное молчание было единственным, что досаждало в пути, если не считать новой головной боли в виде Ювалии.

  -Конечно, не твоих. После тебя от неё осталась бы только горсть пепла.

  Рензам нахмурился и отвёл взгляд от товарища. Совсем смерклось, и во тьме разожглись огоньки далёкой деревушки, одной из многих, разбросанных вдоль всего тракта. Селяне сейчас возвращались с полей, запирали хлева и собирались у столов, чтобы поесть традиционной похлёбки из катрейла. Они уже думали о том, как выйдут ни свет ни заря в поле, чтобы заниматься тем же делом, что и в предыдущие триста шестьдесят дней. Их крохотные мозги не обременялись мыслями ни о еретиках, наполнивших земли теургиата, ни о проповедниках Алсалона, отравлявших разум их собратьев, ни о скором избрании нового Пророка, который может начать новую эпоху в истории Изры, если послушает его, Рензама Ректа.

  -Меня захлестнули воспоминания, – сказал Сиверт.

  -О чём?

  -Двадцать лет назад мы точно также стояли на стене и молчали. Как и тогда, сейчас слова утратили смысл.

  "Треаттис. Тогда ты потерял свою магию".

  Стена отчуждения, пролёгшая между ним и Сивертом, ощутилась сильнее прежнего. Рензам начал ковырять ногтём поверхность парапета.

  -Может быть, уже слишком поздно, но я бы хотел извиниться за то, что я сделал в Треаттисе. Этот приказ...

  -Ну да, это было словно вчера, – с сардонической усмешкой протянул Сиверт. – Мне хватило двадцати лет, чтобы смириться с потерей, так что не нужно...

  -Да, я всё забывал сделать это, – Рензам не слушал его, погружённый в себя. – Наверное, считал это естественным, что я приказываю, а подчинённые выполняют. Наверное, я должен был попросить Кархария или Берруна отправиться за Саммасом вместо тебя. Тогда бы ты не потерял свои силы.

  Сиверт тяжело вздохнул.

  -Не за это тебе надо извиняться.

  -А за что?

  -За то, что лишил меня Элли. Ты знаешь, что происходит с рефрамантом, который теряет способности? Обычно он умирает, но меня эта участь, к сожалению, минула. Когда рефрактор рассыпается в прах, ты чувствуешь себя таким же – стволом дерева с выгоревшей сердцевиной. Тебе приходится жить, как простые люди, ощущая себя никем, одним из многих. Я долго отучивал себя от привычки инстинктивно произносить Слова, ведь теперь они могли меня убить. Раньше я мог удобрять землю так, чтобы она давала урожай дважды за сезон. Меня за это уважали. И от этого тоже пришлось отвыкнуть. Если бы не Элли, я бы не сумел. Я любил её, как никого другого, Рензам, а ты и твой сын, ставший заменой Саммасу, швырнули меня в тот кошмар, из которого она меня вытащила. Боги, это было куда больнее первого раза.

  Сиверт умолк. Рензам осознал, что вцепился ладонями в край парапета и смотрит в одну точку.

  "Что это, демон меня побери, только что было? Как он может всё это чувствовать? Это же Сиверт, давний друг и человек-кремень. Или рефрамантия была маской, под которой обнаружилась его настоящая натура?".

  -Она была преступницей, Сиверт. Мы поступили, как велит закон.

  -Который ты с лёгкостью игнорируешь, когда кто-нибудь задевает твои атрофированные чувства. Брось, Рензам, ты всегда презирал церковь за то, что она не помогла тебе с Саммасом. О каком следовании закону может идти речь? За примером далеко ходить не надо. Тот проповедник в Геляпии не заслуживал сожжения.

  -Он был еретиком!

  -И он же был человеком. Тебе ничуть не жалко людей, Рензам? Тебе ведомо снисхождение? Или смягчающие обстоятельства?

  -Всё, что я знаю – это, то, что еретики, как и девоны – ненормальные люди, если вообще люди. Первые своими речами посеяли хаос в наших землях, а вторые сожгли куда больше людей, чем я, разрушили больше селений, чем любой рефрамант. Только безумцы могут им сочувствовать.

  Сиверт задрожал всем телом. Рензаму показалось, что он его ударит. Но лысый мужчина удержался, вместо этого уронив слова, которые терзающим венцом легли ему на сердце.

  – Я давно знаю, что ты бесчувственнее чёрствой корки хлеба, но всё равно ужасаюсь каждый раз, когда ты так говоришь. Ты извиняешься передо мной за то, с чем я смирился давным-давно, но при этом плюёшь в лицо, когда речь заходит о моей жене. Я когда-нибудь был тебе другом, Рензам? Или ты видишь всех вокруг себя только в качестве шахматных фигур, потеря которых ничего не значит? отерянных людей ты заменить не сможешь. Ты не найдёшь второго меня или Саммаса, или Джензена. Так отнесись же лучше к тем, кто тебя любит. Или, по крайней мере, думал, что любит.

  -Тебе надо было бросить меня и бежать с Элли куда подальше, – прошипел Рензам. – Ты ведь наверняка знал о её одержимости, но не сделал ничего, чтобы защитить.

  Против его ожиданий, Сиверт расслабился.

  -Не тебе меня винить. Даже у могилы Акрюзы ты думал о другой женщине, с которой всего лишь обменялся мимолётными взглядами. Хотя, зачем я пытаюсь пробудить в тебе совесть, если её никогда и не было.

  Рензам яростно впился рукой в его плечо, как откуда-то из-за спины донёсся грохот далёкого взрыва. Одновременно он увидел в поле тёмные силуэты, стремительно приближавшиеся к стене.

  -Они идут! – крикнула женщина в кожаной броне. Размахнувшись, она швырнула в сторону врагов маленький круглый предмет, который с тонким свистом описал дугу и исчез в траве.

  -Свистулька, – Сиверт тоже схватил Рензама за плечо и потащил к лестнице. – Сейчас рванёт.

  Воздух огласил короткий звук взрыва, и за их спинами над парапетом стены взмыл столб синего огня вперемешку с чёрными фонтанами земли. Двое мужчин засеменили по ступенькам лестницы. За ними бежали солдаты, оставив наверху лишь стрелков. Неподалёку Рензам увидел капитана Фаврия, который махал руками и громко призывал всех отступать. Солдаты сбегались к нему, как щенки к матери.

  -Капитан, мы отходим?

  -Да. Тарач и Свистун подтвердили, что у них есть рефрамант. На стене оставаться опасно. Слушать мою команду! Когда они пройдут через стену, мы встретим их плотным строем, собьём щитами! Тарач, Кобра, Свистун и Чеколда – ваша задача ждать в стороне, пока мы не примем их на щиты, а потом взять их с тыла...! Где Чеколда?!

  -Я здесь, кэп! – солдат спешил к ним, поправляя пояс с оружием. – Боялся идти в бой с полным мочевым пузырём!

  -Ладно, – Фаврий повторил приказ, и четверо убийц легко побежали в сторону стены.

  -Лодырь и Лебёдка – живо дуйте в штаб, доложите о нападении леди Камелии! У нас по меньшей мере пятеро противников, в том числе рефрамант! Все остальные – стройся!

  Последнюю фразу заглушил грохот взрыва. Стена раздалась в стороны, словно разорванная двумя могучими руками. Несколько лучников безвольными куклами исчезли в тяжёлых клубах пыли, которая затянула всё пространство вокруг бреши. Солдаты начали кашлять.

  -И как прикажешь сбивать их плотным строем в такой-то непроглядной заднице? – спросил кто-то.

  Фаврий повернул голову к Рензаму.

  -Дивайн, вы можете подкинуть немного ветра?

  -Нет, с этим к моему брату. Я могу только поддать жару.

  -Тарач и остальные где-то там, слепые как котята. Моя ошибка. Шалун, сигналь общее отступление!

  Рензам посмотрел на стену, уловив тонкий вибрирующий свист. Над гребнем, вы пыльной завесе, тускло мерцало синее пламя. Враг целился прямо в них.

  -Врассыпную! – заорал он, бросаясь в сторону

  -Пли! – не шелохнувшись, махнул рукой Фаврий.

  С тонким гулом в полутьму ушли стрелы, посланные лучниками полка Горнилодонов. Все шесть попали в торчавшее над парапетом туловище рефраманта и отбросили его назад. Синее пламя на мгновение исчезло, но потом появилось вновь.

  -Какого демона?! – воскликнул Сиверт.

  -Пли! – второй раз скомандовал капитан.

  Стрелы уткнулись в фигуру мага. Перегнувшись через парапет, та безвольным мешком рухнула на землю. Только потом Рензам сообразил, что всё это время лучники стреляли по трупам своих же солдат, которых враги подставляли вместо себя. И они всё-таки выиграли время для своей убийственной атаки. Яркая вспышка ослепила его. Раздался треск, впившийся в уши, земля больно ударила в стопы, повалив навзничь. В лицо брызнула горячая кровавая морось. Волна горячего смрадного воздуха окатила его с ног до головы.

  Рензам с кряхтеньем приподнялся на локтях и осмотрелся. Кажется, он на короткое время потерял сознание. Перед глазами плыло, голова полнилась звоном, а в нос забился запах жареной человечины. На месте строя солдат чернела неглубокая воронка, заполненная пластами обугленной человеческой плоти и кипящей кровью, которая на глазах превращалась в пар. Мужчина сплюнул, чувствуя во рту солоноватый привкус, и зашарил глазами по полю, пытаясь найти среди почерневшей травы и разорванной земли хоть одного живого человека. Со стороны стены всё ещё доносились крики и звон стали.

  Из-за столба дыма вышел человек, обёрнутый тёмными тканями. В руках он сжимал два кинжала. Увидев Рензама, человек направился к нему, ускоряя шаг. Рефрамант встал, переложил Терновник в левую руку, а правой извлёк из ножен старый фамильный клинок. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, готовясь встретить атаку. Моргнул.

  Ассасин атаковал. Он двигался настолько стремительно, что Рензам успел увидеть лишь блеск короткого клинка. Рефлексы бросили тело в сторону; он отвёл кинжал в сторону собственным мечом и резко ударил противника древком жезла по сгибу колена. Тот парировал рефрактор вторым кинжалом, захватил его зацепом на гарде и рванул на себя.

  Заваливаясь вперёд, Рензам сделал единственное, что видел возможным – оттолкнулся ногами и нырнул мимо противника, высвобождая из захвата рефрактор. Раздался треск – гарда оставила на древке неглубокую царапину. Рефрамант перекатился через плечо и вскочил на ноги, чувствуя острую боль в правом запястье. Выронив меч, он бросился в сторону, через мгновение услышав шорох травы в том месте, где только что находился.

  Развернувшись, мужчина увидел отчётливый силуэт врага на фоне трепещущего огненного полотна. Жар пламени заставлял глаза слезиться. Он снова моргнул, и ассасин стремительно скользнул вперёд, словно по льду, выбрасывая перед собой руку с кинжалом. Рензам дёрнулся и вскрикнул – тонкое лезвие рассекло кожу и мышцы на щеке.

  А затем мужчина нагнулся и принял противника на плечо, с удовлетворением почувствовав, как у того застонали рёбра. Зарычав, он с лёгкостью поднял тело и швырнул себе за спину. Ассасин упал на бок, перекатился, вскочил на ноги и метнул несколько звёздочек.

  Рензам прикрыл лицо рукой с зажатым в ней жезлом, почувствовав, как острая сталь застряла под локтем и мышкой. Враг сорвался с места, пригнулся в шаге от него и ткнул кинжалом снизу вверх, целясь в подбородок. Рефрамант упал на спину, и засучил ногами, пытаясь сбить противника на землю. Тот размахнулся кинжалом, собираясь проткнуть ему живот. Рензам наотмашь хлестнул его по лицу древком Преломителя, и ассасин со стоном откатился в сторону.

  Рефрамант отполз назад и вдруг увидел, как возле ямы с трупами появился ещё один человек. От чёрных тканей, в которое было плотно обёрнуто поджарое тело, почти ничего не осталось, как и от растительности на голове. Но человек был жив, хоть его лицо и покрывала сажа и обширные пятна ожогов. Он пошёл к Рензаму, а его товарищ начал заходить со стороны. Рефрамант выдернул из себя звёздочки, чувствуя, что задыхается от усталости, жара и невыносимой вони. Ногой он нащупал покорёженный металлический щит, взял его в левую руку, а правой – израненной и слабой – кое-как обхватил верный Терновник.

  -Ну, давайте, ублюдки, идите сюда!

  Они сорвались с места, навалились одновременно, желая добить. Рензам упал на спину, осознав, что через мгновение погибнет. Последнее, что он успел сделать – это выставить перед собой щит. Тщетная попытка защититься – острие кинжала уже направлялось к его горлу.

  С небес в блеске и громе низверглась Ювалия Дастейн.

  Рензам осторожно, словно ребёнок из-под одеяла, выглянул из-за щита. К нему спускалась фигура, коронованная золотыми молниями. С разметавшихся волос волнами ссыпались искры, а длинное алое платье раздувалось под волнами мощи, которые источало изящное хрупкое тело женщины. Редкие белые облака в небе разметало в стороны, и молочно-алый свет луны воссиял на скуластом, словно выточенном из кости разъярённом лице. Зависнув над землёй, Ювалия простёрла перед собой руки. Воздух разрезал сухой треск, от которого по спине побежали мурашки. Мир ослепительно вспыхнул. Молнии, слетевшие с пальцев женщины, коснулись ассасинов, бежавших прочь. Те взорвались изнутри; на землю выплеснулась кипящая плоть.

  Ювалия опустилась рядом с Рензамом. Волны мощи и света вокруг неё утихли.

  -Закрой рот, а то в нём заночует мотылёк, – она робко улыбнулась и протянула ему руку.

  Которую Рензам не принял.

  -Спасибо, – отрывисто сказал он, с трудом поднявшись на ноги и чувствуя, как по лицу, запястью, левому боку и ноге медленно стекает кровь.

  На лице Ювалии играли блики огней, меж бровей залегла страдальческая складка.

  -И это всё? – тихо спросила она, глядя на него горящими глазами. – Это всё, на что у тебя хватило чувств?

  Рензам, сжав зубы от боли и сложив руки на груди, вытянул перед собой ногу. Затем, вернув её в исходное положение, выбросил вперёд другую. Стоя в полумраке, Ювалия тихо наблюдала за его странной пляской.

  -Нравится? – с издёвкой спросил он.

  Женщина судорожно отвернулась и неожиданно вскрикнула, подбитой птицей рухнув на землю.

  -Нет!

  Рензам ошеломлённо рухнул на колени и подполз к Ювалии. Начал бешено озираться, ища того, кто метнул звёздочку. К нему приближались три ассасина. Один из них сжимал в руках рефрактор, странно искривлённый, непохожий на те, что ему доводилось видеть раньше. Рензам схватился за Терновник и увидел, что фокусатор потух. Мужчина начал шарить руками в сумке.

  -Рензам...

  Он посмотрел на Ювалию. В её взгляде, устремлённом на него, читалось нечто, от чего хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

  -Ты идиот...

  Выдавив проклятие, он аккуратно перевернул женщину на спину, чтобы разглядеть рану. Звёздочка увязла в плоти лишь на четверть – то ли дрогнула рука убийцы, то ли бросок вышел слабым.

  -Ты выживешь...

  -Ну?!

  -Дорогая...?

  Земля мелко задрожала. Издалека донёсся топот множества сапог.

  "Спасены?"

  Рензам тут же устыдился чувства облегчения. Из-за ближайшего холма показались фигуры бегущих солдат.

  -Эй! – надсаживаясь, заорал Остис, размахивая мечом. Вместе с ним впереди бежали Лодырь и Лебёдка. Чуть позади историк махал рефрактором, который разбрызгивал языки охристого пламени.

  Ассасины развернулись и побежали назад, в сторону бреши в стене. Рензам сел, подложив под голову Ювалии окровавленную ногу, и уставился в землю пустым взглядом, не обращая внимания на топот ног и суету вокруг. Горнилодоны принялись стаскивать в кучу то, что осталось от тел погибших солдат. Кто-то с большой кожаной сумкой присел на корточки, и стал осматривать женщину. К Рензаму подошли Остис и Джаркат, ведя под руки хромавшего Сиверта и капитана Фаврия, на котором не осталось почти ничего из доспехов.

  -Как вы выжили?

  -Мне повезло, что я стоял позади отряда. Наплечники вообще оторвало взрывом... – начал рассказывать Фаврий, но был перебит Остисом.

  -Потом расскажешь, – мужчина сел напротив Рензама и внимательно на него посмотрел. – Рензам, твой сын. Он...

  Рефрамант вскинул на Остиса взгляд, полный ужаса.

Глава 20. Во тьме.

  Шуруппак, тот храм с вершиной острой,

  для пересечения Земли и Неба был оснащён.

  Храм, что сияет божественным светом ,

  чёрный купол пронзает лучом цвета Неба;

  от сияния его трепещет мир.

  Ужасный зиккурат, что высотой своей подавляет горы,

  – великое и гордое творение твоё,

  и людям не постичь всех тайн его.

  Отрывок из диастрийской поэмы,

  записанный Трикселем Нурвином.

  1

  Ему снился кошмар. В нём нашлось место тоске и ярости, циклично перетекавших друг в друга, а также Создин. Он не видел, в чём она была одета, но понимал, что должен добраться до неё, протянуть руку и вернуть назад. И каждый раз, когда он предпринимал попытку сделать это, мучительно, словно вырываясь из оков, до рези впившихся в тело, она лишь отрицательно качала головой. "Скажи хоть что-нибудь!" – крикнул Гирем, рвясь изо всех сил, чтобы перебраться на ту сторону.

  -Эй, очнись!

  Шлёп!

  Боль от удара по щеке была сродни шоку после ныряния в прорубь. Гирем резко оторвал туловище от холодного пола и закрутил головой. Посвежевший разум и чувства взвелись до предела. Образ Создин исчез, а вместо него перед глазами замерло расцарапанное лицо девушки с волевым подбородком и клубком рыжих волос. Его озарял свет, исходивший от разведённого костра.

  -Боги, – застонал юноша, касаясь рукой макушки. – Долго я так пролежал?

  -После того, как очнулась я – нет. Не люблю бодрствовать в одиночестве. Поскольку пива под рукой не оказалось, пришлось приводить тебя в чувство старым добрым способом. Не скажу, что мне не понравилось. Щёки болят?

  -Нет, – соврал Гирем. – Ты меня узнала, верно?

  -Да, ты та задница, которая говорила, что простаки – это грязь из-под твоих ногтей, или что-то вроде этого.

  -Я не так говорил, – поморщившись, юноша потёр переносицу. – Ладно, я уже не помню, что именно говорил, но сейчас не время для споров. Давай отложим это до другого раза.

  -Если он будет. Ты же обещал сдать меня стражникам.

  -Для этого нам нужно ещё выбраться отсюда. Чтобы это сделать, мы должны держаться вместе. Не спорить, не обвинять друг друга в грехах, не бросаться с кулаками и пощёчинами.

  Его раздражало то, что приходится объяснять настолько очевидные вещи. Несносной девчонке, казалось, было наплевать на то, что они оказались погребёнными под сотнями метров земли – ей только дай потешить свой острый язык.

  -Это очевидно, – Лисица пожала плечами. – Гирем, я понимаю, в каком мы положении.

  -Надеюсь, – сухо произнёс юноша и огляделся. – Как ты развела костёр?

  -Натаскала древесной трухи из развалин неподалёку. Может быть, это и вправду цзин-хайские руины.

  -Здесь же было темно, – Гирем похолодел, осознав, что рядом нет рефрактора. Он устремил взгляд на жезл, который покоился в руках девушки, и протянул ладонь. – Ты включала рефрактор?

  -Да, я ведь не могу видеть в кромешной темноте. Пришлось посветить твоим фонарём.

  -Включённым он всё равно понемногу разрушает кристалл. Больше так не делай.

  Юноша щёлкнул предохранителем, но фокусатор остался потухшим. Чувствуя, как вскипает ярость, он вперился горящим взглядом в девушку. Та начала копаться в сумке с отсутствующим видом.

  "Боги, за что?! За что вы наказали меня этой простачкой?!" – мысленно вскричал Гирем, едва сдержавшись от того, чтобы не произнести это вслух.

  -Ты... ты.... – яростно прошипел он. – Никогда. Больше. Не трогай. Оружие. Рефраманта. А то кого-нибудь угробишь.

  -Я бы с удовольствием это сделала, если бы ты не умолял о помощи.

  -Боги....

  -Хватит каждый раз взывать к богам. Вряд ли они могут видеть сквозь землю. Дай мне жезл.

  -Что ты собираешься делать?

  -Факел.

  Гирем моргнул, недоверчиво глядя на спутницу.

  -Точно. Факел. Из моего рефрактора?

  -Из твоего рефрактора.

  -Сожжёшь его?

  -Сожгу.

  -Дотла?

  -Ну конечно дотла.

  Гирем нервно рассмеялся.

  -Ты сошла с ума.

  -А ты что – ценишь эту палку больше своей жизни?

  -Она стоит как целая деревня со всеми жителями...

  -А, точно, я забыла про этот твой пунктик. Хотя, учитывая его, ты должен ценить свою жизнь больше жезла. Ладно...

  Лисица поднялась на ноги и пошла к костру. Подбросив несколько горстей трухи, она достала из своего мешка небольшую хлебную лепёшку и, отломив небольшой кусок, протянула его юноше. Тот недоверчиво взял хлеб в ладонь и начал потихоньку есть. Девушка скрестила на груди руки.

  -Я подожду, пока ты перестанешь истерить, но, боюсь, еды нам хватит ненадолго. Ещё хуже то, что у нас нет воды. Хорошо, если где-то в пещере есть выход подземных источников, но чтобы проверить это, мы должны двигаться. Без света мы ничего не увидим. Убедительные аргументы?

  -Убедительные, – кивнул Гирем, чувствуя стыд. На сей раз девушка была абсолютно права.

  Дожевав хлеб, юноша протянул Вишнёвые Оковы спутнице, а сам встал на ноги. Правая неожиданно отозвалась острой болью. Боги, он забыл о том, что совсем недавно в ней торчал арбалетный болт. Посмотрев на штанину, пропитанную кровью, Гирем обнаружил, что ногу выше колена туго обхватывала тканевая повязка. Девушка успела перевязать рану, пока он был без сознания.

  -Спасибо, – отрывисто кивнул юноша.

  -Ты мог потерять слишком много крови, – Лисица шагнула к нему и одним сильным движением оторвала от подола его длинной туники кусок ткани. – Не переживай так сильно насчёт рефрактора. Мы постараемся менять повязки достаточно часто, чтобы огонь не начал есть древесину.

  -Тогда нам понадобится много ткани.

  Девушка усмехнулась.

  -Хорошо, что у тебя такая длинная накидка.

  Гирем смолчал. В подземелье было довольно прохладно, и перспектива раздеваться до рубахи, а потом остаться и без неё, нисколько его не прельщала. Однако заставлять мёрзнуть девчонку тоже не хотелось.

  -Если здесь есть цзин-хайские руины, значит мы близко к карьеру, где проводятся раскопки, – наконец, сказал он.

  -Откуда ты знаешь?

  -Просто знаю. Можешь мне поверить.

  Лисица хмыкнула. Обвязав полоской ткани фокусатор, она окунула его в костёр. Головешка вспыхнула.

  -Если археологи добрались до этой каверны, то у нас есть шансы спастись.

  -Если добрались.

  Воцарилось молчание. Где-то позади эхом разносился звук падающих капель.

  -Не узнаем, пока не посмотрим, – решительно сказал Гирем. Он хотел затушить костёр, но девушка его остановила.

  -Пусть погорит ещё. Вдруг нам понадобится тутже вернуться.

  -Согласен.

  Юноша вывалил в костёр остатки трухи, забрал из рук спутницы факел и поковылял в сторону, противоположную чёрному провалу тоннеля, который зиял в стене. Лисица двинулась за ним по пятам.

  2

  Долговязый парень пошёл вперёд, сильно припадая на левую ногу.

  "Зрение у меня в порядке, спасибо, что спросил", – мысленно проворчала ему в спину Лисица и, подцепив мешок, чудом уцелевший в безумном падении сквозь землю, за несколько мгновений нагнала его. С несколько мстительным чувством она подавила желание подставить Гирему плечо, надеясь, что раскаяние последует позже обычного.

  Этот человек был высокомерным и вспыльчивым. Когда он увидел перевязаную рану, ей показалось, что он промолчит – такая борьба с самим собой отразилась на его лице. Часть её хотела, чтобы юноша промолчал – так у неё появилось бы больше поводов не испытывать угрызений совести, если придётся бросить его здесь. А такой вариант нельзя было исключать – она его почти не знает, по крайней мере, лично. Кто знает, что творится в его голове?

  -Так откуда у тебя рефрактор? – спросила она, осторожно ступая по песчаному полу. – Ты наёмный рефрамант?

  -У меня богатый папочка, – бросил через плечо Гирем.

  "Смело", – хмыкнув, подумала девушка.

  -Так ты из семьи купцов?

  -Да. Он разводит морн.

  Лисица едва удержалась от смеха.

  -Что-то не слышала, чтобы в Забрасине кто-то этим занимался. В теургиате не так уж и много разводчиков морн. Эти птицы плохо поддаются одомашниванию.

  Гирем посмотрел на девушку и, сведя над переносицей густые тёмные брови, протянул свободную руку к её мешку. Лисица покачала головой и прижала ношу к себе.

  -Мне не тяжело, спасибо.

  На лице юноши опять появилось это раздражённое выражение. Разумеется, ему хотелось польстить своему раздутому эго, которое есть почти у каждого дивайна. В том, что он был дивайном, девушка почти не сомневалась. Гирем врал о своём отце, а значит он явно не сын купца, коими становились некоторые особо успешные рефраманты. Он не простолюдин, потому что у людей, не обладавших способностями к магии, почти не было шансов родить мага. Оставался лишь один вариант – сын дивайна, того, кто управляет землёй, вверенной Дивинатом за определённые заслуги.

  -Он разводит морн на востоке Изры, – ровно ответил юноша. Он умел врать – во взгляде, устремлённом под ноги, сквозила спокойная убеждённость в собственных словах. Чтобы другие поверили в твою ложь, нужно поверить в неё самому. И Лисица призналась себе, что поверила бы Гирему, если бы не одно "Но".

  Она знала его брата.

  "Ну, здравствуй, Гирем Рект", – с неприятным холодком в груди мысленно произнесла она, косо глядя на юношу. Короткая чёрная борода и большие выразительные глаза делали его похожим на какого-нибудь святого с церковных икон. Однако, если верить словам Джензена, он больше походил на Вессинара. И пока что Гирем не сделал ничего, чтобы опровергнуть эти слова.

  Пламя факела давало мало света, выхватывая лишь пол, покрытый толстым слоем светлого песка. Лисица посмотрела по сторонам, отметив взглядом вытянутые углубления с песком цвета сажи. Его узоры походили на разводы ила, намытые потоком воды. Девушка коснулась плеча спутника и указала пальцем на одну из таких ложбин справа от них. Гирем пожал плечами. Очевидно, он ничего не понимал. Более того, он постоянно смотрел на скрытый тьмой потолок, словно там что-то было.