Текст книги "Тени Атлантиды»"
Автор книги: Гарри Сейрос
Жанр:
Героическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Кулл сел в кресло напротив жреца, уперся лок-тями в столешницу, положил на сцепленные пальцы тяжелый подбородок и, недобро сощурясь, посмотрел в глаза Усирзесу.
– Если бы ты, жрец, сейчас спросил меня, доверяю ли я тебе, я бы ответил: «Нет», – заговорил наконец король. – Ты ведь сейчас говоришь сразу за многих людей. Ты уверен, что твой правитель сумеет сдержать слово?
– Да, мой король, – кивнул Усирзес.
– Так… – сказал Кулл, – А что ты думаешь, Рамдан?
Маг пожал плечами:
– У правителя, считай, нет власти. Кхешией управляет Черное Логово. Но его очень любят воины… Кто знает, а вдруг у него получится?
Отогнав ос, Кулл надолго припал к чаше.
– Сенахт хочет беспредельной власти над Кхе-шией, – продолжил Рамдан. – А еще он хочет сменить религию. Я прав, Усирзес?
– Да.
– Если дать ему это, он согласится помочь.
– Если я правильно понимаю, – медленно заговорил Кулл, – твой владыка едва ли захочет стать наместником в разоренной стране, порабощенной Валузийской империей?
– Наши страны могут стать союзниками, – быстро заговорил Усирзес. – Согласись, король, выгоднее иметь дело с дружественной страной, чем с далекой провинцией, где то и дело зреют мятежи… Я знаю, у тебя была еще личная причина для похода на Кхешию…
– Верно, – перебил его Кулл. – Причина есть. Я враг Черного Логова. А каждый маг Черного Логова – мой личный враг… Ты знаешь, Усирзес, дважды они едва не спихнули меня в могилу. Клянусь Валкой, не помню, когда еще я видел смерть так близко. Я забыл, сколько убийц за последние годы они подослали ко мне. Думаю, советник Ту ведет точный счет… Наверное, мы сможем договориться. Если Сенахт согласится выплатить двадцать ларей с золотом, принести мне и моим потомкам клятву вассальной верности, а также разоружит армию и не будет мешать мне расправиться с Черным Логовом. Тогда можно будет говорить о перемирии.
– Мой король, разреши мне вести переговоры от твоего имени.
– Хорошо Усирзес. Постарайся принести ответ завтра до полудня.
Усирзес поднялся из-за стола и, поклонившись валузийскому королю, вышел из каюты.
В сумерках он покинул лагерь…
*
Теперь Усирзес шел между кострами мимо кхе-шийских воинов и наемников с иссиня-черной кожей, вдоль глинобитной стены города…
Губы жреца по-прежнему беззвучно шевелились. Одно звено заклинания он заменил другим, и хотя теперь все могли видеть его, но никто не останавливал и никому, казалось, не было до него дела. Наверное, попробуй даже Усирзес сам завязать разговор, ему бы не ответили.
Он сейчас чувствовал себя среди своих соплеменников как чужой среди чужих, как враг, тайком пробравшийся в стан врага.
«Но я не враг моему народу, – говорил себе в ту ночь Усирзес. – Это народ мой слеп и поклоняется богу, убившему своего брата. Оттого я и пришел сюда тайком: те, кто служит Истине, редко ходят торными дорогами».
Усирзес даже не попытался искать в лагере лиловый шатер Сенахта. Жрец знал: владыка не останется ночевать в походном шатре, если на то нет крайней нужды, и наверняка сейчас отдыхает во дворце наместника Туита.
Городские ворота оказались закрыты, а возле них стоял караул. Правда, можно было попытаться пройти через другие…
Усирзес сел на корточки у стены и задумался. Он еще не решил, как ему поступить, когда ворота со скрипом, настолько пронзительным, что его, наверное, было слышно на той стороне реки, распахнулись.
Жрец поднялся и подошел ближе.
Из ворот выехало несколько всадников. Тот, кто ехал впереди на пегой лошади, судя по всему, занимал высокий пост в кхешийской армии, а другие были то ли его слугами, то ли телохранителями. Одно Усирзес мог сказать точно: прежде этого человека он не видел. Лицо всадника закрывало забрало, поэтому понять, кхешиец он или варвар, было невозможно.
Человек на пегой лошади скользнул по Усирзе-су взглядом, обернулся и что-то негромко сказал ехавшему рядом слуге…
Прежде чем ворота закрылись, жрец проскользнул в город. Он вошел не таясь, но никто не обратил на него внимания: вряд ли враг мог забраться так далеко.
*
Туит… Маленький грязный город с узкими улочками, пропахшими рыбой, отбросами, немудреной стряпней. Город такой же древний, как сама пустыня. Туит стоял здесь всегда. Его жалкие глинобитные стены с начала времен смотрелись в воды Таиса, словно в живое зеркало…
Отойдя немного от ворот, Усирзес свернул и переулок: по главным улицам ходили патрули, а использовать магию в черте города было опасно.
Жрецы Черного Логова услышат его, попробуй он прочесть даже самое простое заклинание.
Усирзес не бывал в Туите прежде и сейчас, бредя по узким, затопленным тьмой улочкам, пытался наугад найти дорогу к нужному переулку.
Дважды он выходил назад к городским воротам, точно какой-то демон водил его по кругу… В другой раз он забрел в тупик, где царила кромешная тьма.
Двигаясь ощупью вдоль стены, жрец нашел плетеную калитку, толкнул ее, и она неожиданно отворилась.
Пройдя еще немного, Усирзес вдруг услышал, что звук шагов отдается со всех сторон приглушенным эхом.
Тогда он поднял голову и, оглядевшись, увидел, что находится на базарной площади. До нужного переулка оставалось всего несколько шагов.
Площадь была безлюдна и погружена во тьму. Неспешно обойдя ее по кругу, жрец вошел в переулок.
Здесь из десятков лавок его внимание привлекла лишь одна. На стене этой лавки между закрытыми окошками висел сколоченный из деревянных брусков щит с именем хозяина – Елиара и перечнем товаров, которые здесь можно купить:
Здравствуй, и соплеменник, и чужеземец!
Покупай у Елиара свежие фрукты и овощи!
Бальзам Елиара знают во всей Кхешии!
А так же
Услуги по составлению писем.
Ничего необычного для непосвященного человека в этой надписи не было. Однако Усирзес мог сложить из заглавных букв вывески совсем другое сообщение:
Здесь
Помнят
Бога
Усира…
Лавка занимала небольшой домик в два этажа, фасадом, как все и дома по соседству, обращенный в переулок.
За ставнями окон первого этажа было темно, зато на втором этаже в окне мигал огонек светильника.
Усирзес толкнул дверь. Как и следовало ожидать, она была заперта. Тогда жрец осторожно постучал условным стуком.
Усирзес не успел еще убрать руку, как в окне над его головой появился паренек.
– Тебе чего нужно среди ночи, добрый человек? – поинтересовался он.
– Ты сын Елиара?
Усирзес отступил на шаг от двери, чтобы видеть, с кем говорит.
– Может, и сын. Тебе-то что? – огрызнулся парень.
Но жрец понял, что угадал:
– Скажи отцу, что у меня к нему срочное дело.
На этот раз пришлось ждать долго. Наконец в окошке показалось доброе лицо толстяка Елиара. Он окинул взглядом сутулую фигуру Усирзеса, а затем посмотрел поверх его головы.
– Ночью мой товар дороже, – хмуро сообщил лавочник. – Сынок, впусти покупателя. Ну, добрый человек, что тебе нужно от Елиара? – спросил он Усирзеса, когда мальчик вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
Усирзес, не сказав ни слова, снял жреческий плащ и повернулся лицом к свету.
Внимательные глаза Елиара скользнули по наколке. Лавочник кивнул, и Усирзес набросил плащ на плечи.
– Мое имя Та-Нут. Я жрец Львиноголовой Нут. Храм, откуда я пришел, находится в пригороде Тшепи.
– Я слышал о тебе, но не видел прежде, – сказал Елиар. – Ты знаешь других людей, тех, кто помнит о нем?
– Знаю, – Усирзес сделал знак Елиару.
Лавочник подошел ближе, и жрец прошептал ему на ухо несколько слов.
– Довольно, – улыбнулся Елиар. – Теперь я не сомневаюсь: ты тот Усирзес, о котором я слышал. Моему брату нужны отдых и еда? Мой брат ищет убежища?
– Нет. Благодарю тебя, брат, – покачал головой Усирзес.
– Моя жена заварит нам травяной настой…
– Нет времени, брат, – устало вздохнул жрец. – Я пришел к Туиту с варваром, о котором говорится в пророчестве.
– Я понял, брат.
– Пророчество может свершиться завтра. Но мне нужно увидеть нашего Высокого брата.
Елиар кивнул и вышел из комнаты.
Усирзес терпеливо ждал.
Вернувшись, лавочник нацедил гостю и себе по чаше пальмового вина.
– Высокий брат занимает покои во дворце наместника, на втором этаже, – сказал Елиар. – Дворец окружен садом. В сад ведут ворота и несколько калиток. Всюду стоят стражники. У северной калитки их двое. Один – наш названный брат, а другой – муж дочери нашего брата. Туит – это маленький город, здесь все друг другу родственники. Мой сын проводит тебя к северной калитке. Тебя отведут в покои Высокого владыки. Чем я могу помочь тебе еще?
– Этого будет достаточно, брат, – тепло улыбнулся Усирзес.
Близилась полночь.
Молчаливый сын Елиара вел жреца той дорогой, по которой ходят только мальчишки и коты. Они перелезали через заборы, протискивались в узкие щели между стенами домов и сараев и даже перебегали по крышам…
Ко дворцу наместника Туита вышли неожиданно. Только что пробирались по замусоренному тупику мимо брошенного дома – и вдруг из темноты выступила каменная ограда.
Сын лавочника огляделся по сторонам и быстро зашагал вдоль нее. Усирзес поспешил следом. У калитки его провожатый остановился и постучал условным стуком. Им отворили.
Мальчик пропустил жреца вперед и, когда тог вошел в сад, шагнул следом.
– Доброй ночи, брат, – приветствовал Усирзеса стражник.
– Доброй ночи, брат, – ответил Усирзес и обернулся к своему провожатому. – Спасибо, мальчик, ты мне очень помог. Возвращайся домой. И передай мою благодарность отцу.
– Я могу пробраться во дворец, так что меня никто не услышит, – торопливо заговорил паренек. – А хотите, я найду покои, где спит Тха-Таураг, и перережу ему горло?
Усирзес устало улыбнулся и взъерошил ему волосы на макушке:
– Если хочешь помочь мне, возвращайся домой. И помолись Львиноголовой Нут.
Мальчик недовольно хмыкнул, но ничего не сказал, а молча приоткрыл калитку и медленно пошел прочь.
– Мы сменимся перед рассветом, – предупредил стражник. – Так что, брат, если ты хочешь вернуться этим путем, поспеши. Запомни пароль на выход: «Солнце», ответ: «Тень».
– Спасибо, брат, я запомню. А теперь скажи, как попасть к Высокому брату?
От калитки жрец по дорожке направился в глубь сада, затем свернул влево и подошел к двери, ведущей во дворец. Он постоял перед ней немного, потом осторожно постучал.
– Кто?
– Та-Нут к господину Сенахту с донесением.
– Пароль?
– Солнце. Ответ?
– Тень.
Заскрипел отодвигаемый засов. Дверь распахнулась. На пороге стоял воин. Внимательно посмотрев на жреца, он посторонился:
– Проходи. Покои правителя на втором этаже. Вторая дверь направо.
Усирзес поклонился и поспешил к лестнице. В коридоре он чуть не столкнулся со жрецом, лицо которого показалась ему смутно знакомым. Но ‘ времени было мало, и он решил не ворошить воспоминания.
Было уже далеко за полночь, но Усирзес знал: владыка не спит. На втором этаже оказалось многолюдно.
У дверей покоев Сенахта образовалась целая очередь ожидавших приема.
Усирзес подошел к писцу и назвал свое имя, тот чиркнул что-то на бумаге и показал жрецу на конец очереди.
«Ну что ж, здесь я бессилен, придется ждать», – подумал Усирзес.
Досадно было терять время сейчас, когда цель так близка… но он не хотел рисковать, привлекая к себе внимание. В конце концов, он что-нибудь придумает.
Жрец стал присматриваться к людям и обратил внимание на гвардейца, похожего на человека, которого жрец знал уже много лет. Кажется, тот был одним из них…
Дождавшись, когда тот приблизится, Усирзес обратился к нему так тихо, что его не могли услы-шать другие:
– Брат…
Гвардеец медленно повернулся, в его глазах сверкнула угроза.
Они стояли так несколько бесконечно долгих мгновений, и каждый не мог понять, обманывается он или видит перед собой друга.
Усирзес стянул с головы капюшон, и гвардеец улыбнулся:
– Чем могу быть полезен жрецу Львиноголо-вой Нут?
– Надо поговорить, – одними губами сказал Усирзес и добавил вслух: – Ты не мог бы уделить мне немного времени?
– Пойдем со мной.
Они зашли в дальнюю комнату, где никого не было, и обнялись.
– Говорили, ты мертв, – шепнул гвардеец. – Я был в отчаянии…
– Явно поторопились, – ответил Усирзес и спросил: – Скажи, как поживают наши братья во дворце? Ощутили ли вы, что заклятье Змея слабеет? Ибо освобождение грядет!
– Все в порядке. Сатх еще никого не достал. Хвала Усиру, чем меньше времени остается до исполнения пророчества, тем слабее цепи заклятий. Ни один из нас еще не пострадал за свое отступничество, и наши планы по-прежнему хранятся в глубокой тайне.
– Это хорошо. Мне надо встретиться с Высоким братом. Сумеешь ли ты помочь мне? Дело очень спешное!
– Не беспокойся об этом. Я знаю писца. Ты увидишь Высокого брата.
*
В эту ночь маги Черного Логова собрались в овальном зале на первом этаже дворца наместника. К ним присоединился Сатхамус, который привел Нутхеса. Церемония должна была начаться.
Один из Жрецов указал Нутхесу на место в центре зала, другой затворил тяжелые двери. Нутхес сел.
Рядом на полу стояли три зажженных светильника, освещавших его лицо. Сам Нутхес не видел магов: их скрывала от него полутьма.
Сатхамус намекнул ему, что Черное Логово собралось сегодня вовсе не для того чтобы решить, достоин или нет он стать настоятелем храма Сатха в Тшепи. Это был уже вопрос решенный.
Нет. То, что произойдет здесь этой ночью, может совершенно изменить всю судьбу молодого жреца.
– Что я должен делать? – спросил Нутхес, пока они шли по коридорам дворца.
Сатхамус пожал плечами:
– Ничего. Только быть правдивым…
Ему начали задавать вопросы, на которые Нутхес отвечал со всей откровенностью.
Вопросы, казалось, никак не были связаны друг с другом: как он попал в храм или почему настоятель сделал его своим преемником, или что случилось с ним по пути в Туит, Нутхеса отчего-то не спрашивали.
Ему приходилось отвечать, какой цвет он любит больше всего, что он чувствует перед началом грозы и боится ли ос.
Отвечая на какой-то совершенно нелепый вопрос, Нутхес неожиданно заметил, что мысли его путаются.
Он почувствовал что-то вроде сквозняка, как будто в его голове образовалась дырка. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он провел ладонью по затылку и тут же услышал приглушенный смех за спиной.
Чья-то невидимая рука перебирала его мысли, точно жемчужины ожерелья.
Он запнулся на полуслове, замолчал и закрыл глаза. Теперь у него не было ни тайн, ни сокровенных мыслей. Чьи-то ловкие пальцы развернули его память, как свиток папируса…
Выйдя из овального зала в коридор, Нутхес почувствовал, что у него кружится голова, и прислонился к стене.
Дурнота никак не проходила. Он решил, что ему станет лучше на свежем воздухе, и, опираясь рукой о стену, направился к выходу из дворца. Только сейчас он понял, как невероятно устал.
На площадке перед дверью в сад он посторонился, пропуская сутулого человека в жреческом плаще.
На лицо жреца падала густая тень от капюшона, но на какое-то короткое мгновение свет факела, освещавшего площадку, разорвал тень и отразился в его глазах.
Нутхес увидел худое лицо кхешийца и сквозь накатившуюся волну дурноты отметил, что лицо это ему знакомо.
На ватных ногах он сошел по ступеням в сад.
Там ему и правда стало легче. Умывшись холодной водой из фонтана, Нутхес сел на бортик каменной чаши. Небо над Туитом освещала кровавая луна.
«Немедленно иди спать, – сказал себе жрец, – а то так и заснешь здесь…»
Он зевнул, глаза сами собой закрылись, и вдруг перед его мысленным взором проступило лицо человека, с которым он столкнулся там, возле лестницы.
Нутхес не мог вспомнить, кто он, но отчего-то ему казалось, что вспомнить это крайне важно.
С небосклона сорвалась звезда, словно зловещая луна уронила тяжелую слезу.
Нутхес поднялся, прошел по садовой дорожке назад, к двери. И тут его словно поразила молния: он вспомнил все.
Глава семнадцатая
Ночь пришла в Туит, третья с тех пор, как луна налилась кровавым светом. Воины валузийской и кхешийской армий, разделенные полем, говорившие на дюжине языков, успели пообвыкнуть и перестали таращиться на небо. Если все же кто-то из воинов, забывшись, задирал голову, то тут же, словно хлебнув уксуса, кривился, опускал глаза и поминал какого-нибудь своего бога.
Но в эту ночь луна казалась особенно тяжелой и тусклой, темные пятна покрывали ее, будто непогребенное тело мертвеца…
Заведя руки за спину, Халег стоял у бойницы на верхней площадке башни и смотрел на раскинувшийся вдалеке вражеский лагерь, обдумывая предстоящее сражение.
Кроме Халега здесь находились еще трое.
Тха-Таураг, прикрыв глаза, полулежал в рассохшемся кресле, и было не понятно, дремлет маг или внимательно слушает.
Измал, тысячник армии Халега, сидел на табурете и, глядя прямо перед собой, плевал сквозь зубы на пол. Лицо ветерана было ужасно изувечено: нос сломан и сплющен ударом железной рукавицы, а левую щеку пересекали два длинных шрама, заканчивавшихся в уголке рта, из-за чего казалось, что он все время злобно усмехается.
Третьим был молодой невысокий мужчина. Его длинные черные волосы были сплетены в две тугие косы, одежду покрывал толстый слоем грязи. Он, переминаясь с ноги на ногу, рассказывал:
– Вокруг лагеря лиги за две крутятся конные дозоры. Ближе – секреты пехотинцев. Густо сидят, костров не жгут. Меня не заметили, но я был один.
– А на болотах? – спросил Халег, не оборачиваясь.
– Тоже караулы… Там даже хуже. Если по воде идти – услышат.
– А что в лагере?
Лазутчик пожал плечами:
– Тихо. Воины спят. Караульные между шатрами ходят…
– Ты видел корабли?
– Да. – Вспоминая, он прикрыл глаза. – На кораблях обычная вахта. Охраняются только большие галеры, маленькие, похоже, – нет. Помню, в каюте большого судна светилось окно. На остальных кораблях темно…
– Ты хороший лазутчик, Робер, – похвалил его Халег. – Думаю, лучший в армии. Ты умен и осторожен и поэтому еще жив.
Резко отвернувшись от бойницы, тулиец подошел к столику и плеснул в чашу вина из кувшина.
– Пей, Робер, – сказал он лазутчику. – Спасибо за службу.
Робер поклонился и принял из руки Халега чашу. Послышались глухие торопливые глотки, по грязной шее заходил туда-сюда острый кадык. Халег, глядя на Робера, улыбался. Так добрый хозяин улыбается любимому охотничьему псу.
Наконец чаша опустела. Робер вытер губы ладонью и рыгнул. В глазах его появился беспокойный веселый блеск.
– Можешь идти, воин, – бросил Халег.
Робер снова поклонился и вышел.
– У Кулла, как и у всех, есть уязвимое место, – уверенно сказал тулиец.
Он снова подошел к бойнице и смотрел теперь на сотни костров, горевших под крепостной стеной. И на другие костры, те, что едва светились там, на той стороне…
– Я возьму шесть судов из тех, которыми перекрыл реку за городом. Спущусь вниз по Таису и сожгу три, а то и четыре десятка его кораблей. Если, конечно, боги этой ночью на моей стороне… – Халег помолчал, обдумывая что-то, и заговорил снова. – Теперь ты, Измал. Выступаешь немедля. С двумя сотнями конников. Зайдешь с тыла, со стороны пустыни. Я уверен, что Кулл будет ждать тебя. У них хорошие лазутчики. Постарайся наделать в валузийском лагере побольше шума. Ты знаешь, что делать. Можешь ввязаться в драку, но помни: главное – создать у противника впечатление, что твоя атака – основной удар. Начнешь, когда запылают корабли. Если ударишь раньше, валузийский король сразу поймет, что к чему, и усилит охрану судов. Ну, действуй и, пожалуйста, будь осторожен.
Тысячник ушел.
– Ты сам пойдешь на корабле? – поинтересовался Тха-Таураг.
– Не беспокойся за меня, – заверил его Халег. – Армия не останется без командующего. Просто уж очень хочется сделать это своими руками… – Он щелкнул пальцами и оскалился. – Там будет весело. Только вот эта проклятая луна… Здоровая, точно блюдо. Вся река горит. Нас разве что слепой не заметит… Словом, мне нужна твоя помощь.
– Какая? – спросил Тха-Таураг.
– Шесть кораблей-призраков.
*
Кулл очнулся от забытья, в котором не было снов. Кто-то тряс его за плечо.
– Мой король, мой король, проснись, – услышал он громкий свистящий шепот у своего уха.
Атлант открыл глаза. Полог шатра был откинут, снаружи горел костер, и его дымный красноватый свет освещал склонившегося над ложем телохранителя в алом плаще.
– Какого демона…
Он намеревался уже устроить воину хорошую трепку, когда вспомнил, что сам отдал приказ непременно разбудить его, если кхешийцы дадут о себе знать.
Иссария беспокойно заворочалась, но не проснулась.
– Мой король… – начал было телохранитель.
Кулл прижал палец к губам.
– Тихо, – велел он и толкнул воина к выходу из шатра.
Подойдя к костру и сощурив глаза от его дыма, он обернулся к телохранителю:
– Теперь говори.
– Лазутчики видели две или три сотни кхе-шийских конников. Идут к нам со стороны пустыни…
– Ну что ж, кажется, началось. Коня мне. Быстро! – распорядился Кулл.
Он перепоясался мечом, поднял голову, прислушиваясь, и в недоумении огляделся по сторонам: лагерь спал.
– Почему я не вижу никаких приготовлений?
Телохранитель протянул королю шлем:
– Кандий просил передать: он выставил заслон. Из леса кхешийцы еще не вышли. Он встретит их на подступах.
Куллу подвели коня, и он ловко прыгнул в седло…
Лагерь валузийской армии растянулся вдоль берега на пару сотен локтей. В полутьме среди деревьев мелькали бесчисленные шатры и огоньки костров между ними. Кулл, сопровождаемый десятком Алых Стражей, быстро проскакал в другой конец лагеря. Здесь не спали. Едва ли не вся конница поднялась по тревоге. У шатров толпились молчаливые грондарские лучники.
Заметив Кулла, от костра, вокруг которого собрались почти все военачальники, поднялся Брул:
– Мой король…
– Похоже, я зря торопился, – проворчал Кулл, останавливая коня.
И тут со стороны реки раздались громкие крики, вспыхнуло пламя. Лагерь мгновенно ожил. Кулл повернул коня, готовый скакать на берег, но со стороны пустыни послышался топот сотен лошадей и донесся многоголосый клич: «Сатх! Сатх!».
Кхешийская конница шла в атаку.
*
Все еще длилась ночь.
У причалов за городом стояли шесть старых судов, в трюмах которых лежали сухой тростник, облитый смолой, и бочки с маслом, которым заправляют лампы.
Рядом толпилось десятка два добровольцев-наемников, готовых рискнуть за соответствующую плату.
Перед головным судном стоял паланкин Тха-Таурага.
По широкой каменной лестнице быстрым шагом спускались к причалам две тени.
– Измал вышел на исходные позиции. Он считает, что враги их заметили, и ждет условного сигнала, – сказал гонец.
– Все идет по плану, – бросил на ходу Халег. – Спасибо, ты свободен.
У паланкина тулиец остановился. Свежий ветер с реки хлопал черными занавесками. Маг ждал, подперев подбородок костяшками сцепленных пальцев.
– Господин!
– Да, Халег. Я не сплю и не умер, – неприятным скрипучим голосом ответил Тха-Таураг. – Пусть твои люди поднимутся на корабли.
Халег отдал приказ, и через несколько мгновений набережная опустела.
Тха-Таураг отвел в сторону черную занавеску, и Халег, стоявший у самого паланкина, заметил, что на коленях мага стоит маленькая шкатулка с серебристым узором на крышке.
– Это лунная пыль, – пояснил Тха-Таураг.
Он поднял крышку. ЛуЧ лунного света упал в шкатулку и отразился в крохотных песчинках, наполнявших ее.
Маг взял двумя пальцами щепотку пыли, поднес ко рту и дунул.
Не произошло ровным счетом ничего.
У причала по-прежнему качалась на речной волне старая уродливая лоханка.
– Послушай… – начал Халег.
Тут в глаз ему что-то попало. Тулиец моргнул, а когда снова посмотрел на реку, то увидел, что судно невероятным образом тает, становится прозрачным, точно слюдяная пластина.
– Это детская забава, – едва заметно улыбнулся Тха-Таураг. – Можно сказать, и не колдовство вовсе, а так, баловство. Этот порошок вобрал лишь малую толику магии луны.
Халег не слушал его. Он стоял на краю причала и таращился на корабль, сквозь который теперь было видно реку. Тусклый кровавый свет луны падал на воду и плясал на волнах.
– Проклятье, я вижу дно реки! А я, приятель, сквозь тебя! – раздались удивленные крики матросов. – Эй, командир, мы что, сдохли?!
– Скажи своим людям, чтобы перестали орать, – поморщился маг. – И пусть не машут руками, а то все испортят. Скоро все придет в норму. Это наваждение длится недолго, но оно вам поможет.
Халег задрал голову и крикнул матросам, чтобы угомонились, затем подобрал с причала камешек и швырнул в судно.
Камень ударился о прозрачный борт – и упал в реку.
– Великие боги… – пробормотал тулиец и вдруг захохотал.
Тха-Таураг пристально смотрел на него из паланкина и улыбался.
– Послушай, маг, – заговорил наконец Халег, – а твоя лунная пыль – как раз то, что мне нужно…
– Я бы мог, конечно, наложить на твои посудины какое-нибудь серьезное заклятие, – задумчиво проговорил чародей, – но, боюсь, валузийские маги учуют его издали… Слушай меня, Халег. Пыль – она и есть пыль. Подул сильный ветер, сдул ее – и тебя снова видно. Кроме того, пыль скоро осыплется сама собой.
– Как скоро? – спросил Халег.
Тха-Таураг пожал плечами:
– Четыре-пять сотен ударов сердца.
Тулиец кивнул:
– Если ветер не усилится, я успею.
– Не так-то просто управлять кораблем, сквозь который все видишь. Да пребудет с вами Великий Змей.
Вскоре шесть кораблей-призраков отошли от причала и тихо растворились в ночи…
*
Галера называлась «Верная Звезда», а ее капитан носил имя Шордан.
В начале года, когда валузийский король собирал флот для похода на Кхешию, Шордан, польстившись на золото, предоставил свою посудину в его распоряжение.
Сначала он, правда, воспротивился, когда узнал цель похода.
– Какая бы ни была река, – признался он вербовщику, – мне между двумя берегами тесно. Другое дело – море…
Вербовщик, то и дело подливая ему в бокал, пообещал кормчему несметные сокровища.
Заглянув в третий кувшин, который опустел так же быстро, как и два предыдущих, Шордан зажмурился, и перед его мысленным взором поплыли высокие башни городов, зазывно заблестели изумруды в перстнях и нанизанный на тонкие нити жемчуг.
Глубоко вздохнув, капитан удвоил предложенную ему сумму.
Вербовщик мгновенно согласился, и они ударили по рукам.,
Вот так и случилось, что «Верная Звезда» стояла в ту ночь у берега Таиса за много лиг от моря…
Капитан Шордан неожиданно проснулся. На соседней койке спал его помощник, который нещадно храпел и громко шлепал губами. В овальном окошке было темно. Шордан мгновенно сообразил, что разбудило его: выпитое накануне вино распирало его так, что, казалось, он вот-вот лопнет. Кормчий нехотя встал и, пошатываясь со сна, побрел на палубу.
Небо на востоке еще не посветлело, но по ка-ким-то едва уловимым признакам он понял: до рассвета осталось совсем немного. Он остановился у борта, зевнул и начал расстегивать штаны.
Таис медленно, с тихим плеском катил свои воды, а по самой середине реки тянулся странный след, как будто плыла крупная рыба. Свободной рукой Шордан протер глаза, но ничего не увидел.
Он закончил дело, за которым вышел на палубу, и собирался уже вернуться в каюту, но так и замер у борта с раскрытым ртом.
Над рекой прямо в воздухе вспыхнул факел и без всякой видимой опоры поплыл к его галере. Другой факел загорелся выше по течению, за ним еще один и еще…
– Что такое… – пробормотал Шордан. – Надо меньше пить.
Тут капитан увидел, как по реке скользнул призрачный корабль: в лунном свете отчетливо проступили очертания судна, летевшего к «Верной Звезде».
«Сейчас столкнемся», – подумал кормчий и не ошибся. Все случилось именно так. Он еще успел крикнуть:
– Куда правишь, демон косоглазый?!
В следующее мгновение палуба ушла у него из-под ног. Шордан упал, крепко ударившись о край борта, услышал какой-то хруст, но разобраться, что же раскололось, его голова или корпус, не успел.
Все потонуло во вспышке пламени.
*
– Иди на корабль, – приказал Халег.
Десятник навалился на правильное весло, и старая лоханка начала медленно отворачивать с середины реки и, набирая скорость, поплыла к берегу.
Вскоре темный силуэт вражеского судна выступил из ночи прямо по ходу. Они подошли так близко, что. Халег разглядел лицо стоявшего у борта моряка.
Тулиец высек искру и зажег факел. Это был сигнал.
– Все в лодку, быстро! – тихо приказал он, не поворачивая головы.
Наемники съехали по канату за корму. Последний перерезал канат. Халег остался один. Он стоял на корме, в одной руке держа факел, а другой опираясь о правильное весло. Он был невидимкой, призраком на призрачном корабле, несущем смерть. Лунные лучи пронзали его тело и палубу, не встречая преграды.
Оглянувшись, тулиец увидел пять плывущих над рекой огней…
Темный силуэт судна стремительно приближался. Моряк стоял у борта и таращился в ночь.
Халег ухмыльнулся:
– Поздно ты нас заметил, сучий выродок.
Он размахнулся и бросил факел в трюм своего корабля, прямиком в открытую бочку с маслом, и прыгнул в реку.
Он плыл под водой, покуда хватало дыхания. Вынырнув, Халег увидел, что у берега распустился огненный ярко-желтый цветок.
Вот лепесток пламени вытянулся, будто рука, коснулся парусов стоявшего рядом судна, и в то же мгновение они вспыхнули, точно папирус…
Рядом показался борт лодки. Наемник, сидевший в ней, протянул Халегу руку и помог забраться внутрь.
– Уходим, – приказал тулиец.
Один за другим вдоль берега расцвели еще четыре огненных цветка.
– Шерхад медлит, – заметил десятник.
И тут шестой корабль-призрак налетел на стоявшую у берега тупорылую баржу. Борт корабля треснул, точно скорлупа, огонь разлился по палубе.
В мечущемся свете пожара Халег увидел, что лодка с наемниками все еще крутится у кормы.
– Туранец что-то задумал, – показал на нее пальцем десятник.
– Безмозглые обезьяны, – презрительно скривился Халег. – Какой тут грабеж? Надо быстрее уносить ноги.
Словно услышав его, люди Шерхада развернули лодку, и она быстро поплыла на середину реки в спасительную темноту.
Огонь разгорался все сильнее. Суда вспыхивали одно за другим, как солома. Просмоленные борта, сухое дерево, промасленный такелаж – неистовому пламени было чем поживиться. Зарево пожара осветило берег.
Халег видел, как между огнями снуют фигурки матросов, которые пытаются сбить пламя. На берег выбежали первые воины. Видя, что кхешийцы не нападают, они принялись тушить корабли.
Достигнув середины реки, тулиец приказал сушить весла.
Теперь их надежно скрывала ночная тьма, а валузийцев, пытавшихся высмотреть противника, слепил пожар. Сейчас воины Кулла были легкой добычей, и Халег пожалел, что не привел с собой сотню стрелков. Но что поделаешь? Всего предугадать нельзя.
Полюбовавшись немного огнем, он отдал приказ возвращаться.
С ними поравнялась лодка Шерхада. Туранец радостно улыбался и размахивал руками.
– Халег, ты видел, как пылает? Как пылает! Эту ночь валузийцы запомнят надолго.
Они уже поднялись локтей на двести по реке.
