Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 3 : След на песке.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)
Глава 2
Сьюзен Иванова всегда была рабом тишины, отсутствия шума, звука, ощущения. Она всегда была одна после смерти матери.
Обособленная, во многих отношения отделённая от мира человеческих эмоций, она блуждала по жизни, ища одно дело за другим, что-то, ради чего стоило жить, чему можно было служить… Она не нашла этого в семье, с любовниками, в вооружённых силах Земли.
Она думала, что достигла желаемого, вступив в союз с чужой расой, древней и могущественной. Они обещали ей цель, безопасность, жизнь. Все, что от неё требовалось – служить им. Но, служа им, она неожиданно обнаружила то, что так редко встречала: любовь и дружбу.
Чувства всегда причиняли боль. Те, о ком она заботилась, покидали её. Поэтому привязанность вела к боли. К своему удивлению, она нашла троих людей, которых полюбила. Все трое сейчас мертвы, и она одна; вновь в ловушке тишины, тишины такой всепоглощающей, что она парализовала её.
Нет, причиной беспомощности, несомненно, было что-то другое…? Пока она приходила в себя, мысли блуждали бесцельно, она пыталась найти что-то в своём прошлом.
А затем она поняла, что может слышать что-то… что-то глубоко в разуме, куда не проникал никто, кроме матери. Голос… который не был её собственным.
Она знала. В один ужасающий момент она поняла, что было с ней сделано. Не всё сразу, и не почему это было сделано, но она уже знала достаточно.
Она могла слышать шепот Стража даже сквозь свой собственный крик.
* * *
Лондо Моллари не был очень высокого мнения о своих согражданах. Он провел слишком много времени при императорском Дворе, чтобы питать уважение или восхищение к большинству придворных и политиканов. Да, были немногие – лорд-генерал Марраго, министр Дугари, лорд Джарно… несколько других… но, в общем, все придворные были одинаковыми. Безжалостные, скрывающие под мягким выражением лица неприкрытые амбиции.
Однако каким бы опытным не был политик, каким бы искусными не был придворный, всегда была возможность удивить их, застать врасплох; и в эти моменты можно было увидеть их истинные лица. Только на короткое мгновение, говоря честно, но для того, кто был так же опытен, как Лондо, этого было достаточно.
Он наслаждался ошеломлёнными лицами членов парламента Целини, входя в зал, осматриваясь и кивая знакомым. Некоторые задохнулись в ужасе, другие криво улыбались, некоторые просто смотрели.
Крики начались только через секунду или две.
– Моллари! – крикнул лорд Воле. Лондо его знал и не любил. Болван с чрезмерными амбициями; его планы никогда не отличались изяществом, и даже ребенок мог понять его намерение занять трон. Лондо знал из своих источников при Дворе, что замыслы Воле стали чересчур очевидными, и он был «выдвинут» на пост заседателя парламента Целини, что являлось, по сути, приговором его карьере. ХотяВоле, похоже, был излишне высокомерен, чтобы осознать это.
– Да, лорд Воле? – ответил Лондо. – Приятно увидеть вас вновь. Могу ли я сказать, что эта мантия вам очень идет. Зелёный всегда был вашим цветом.
– Но… но, – пробормотал он, – вы являетесь преступником, которого ищут за убийство императора. Стража! Арестовать его!
– Мы не можем сделать этого, милорд, – произнесла фигура, сидящая ниже Воле. Этот центаврианин был одет в светло-зеленую мантию с тонкой пурпурной лентой, перекинутой через плечо, что выдавало в нём одного из служителей Двора. Спикер, ещё одна архаическая должность, которую редко можно встретить на главном континенте. Спикер был, по традиции, знатоком законов, призванным «давать советы» парламенту в этой сфере. Немногие аристократы принимали поправки скромного служащего; отсюда и редкость спикеров.
– Он ходатайствует о разрешении выступить перед парламентом, согласно старому закону о девяностодневном пребывании на острове. Мы ничего не можем сделать, пока он не закончит свое прошение.
– Это пережиток! – запротестовал Воле. – Обычай, дошедший до нас из времён, предшествующих первому императору… даже первому Центауруму! Такого не было уже несколько веков.
– Тем не менее, уважаемые лорды, закон не был аннулирован. Он имеет право на выступление. – Лондо улыбнулся. Этот человек ему нравился. – После того, как он будет выслушан и мы проголосуем, вы сможете приказать арестовать его.
С задних рядов раздался легкий смех. Лондо поднял глаза, увидел лорда Вирини и улыбнулся. Несколько лет тот был министром Двора – позиция довольно престижная, но дающая мало реальной власти. Очевидно, он пытался ввести какое-то подобие порядка в дни хаоса между «смертью» Лондо и появлением Малачи. Эти усилия привели к его высылке в родовое поместье на побережье континента. Лондо надеялся, что Вирини будет здесь. Он был очень ободрён присутствием хотя бы одного союзника.
– О, да, – сказал Вирини, смеясь. – Закон действительно весьма древний, но всё ещё действующий. Хорошо сработано, Лондо.
– Но он в розыске, – запротестовал Воле.
– Но он не совершил преступления на этой земле, – заметил спикер. – Право петиции действует со времён, когда Целини был независимой и автономной колонией, и этот закон не признавал преступлений, совершённых в других местах. И так было до сих пор.
– Очень хорошо, – раздражённо оборвал его Воле. – Произнеси свою петицию, Моллари. И после того, как мы отвергнем её, ты будешь возвращён обратно в столицу в кандалах. Я только надеюсь, какое бы… удовлетворение ты не надеялся получить от этой выходки, оно того стоило.
Лондо резко выдохнул. Первая часть его безумного плана была выполнена успешно. Теперь всё, что ему оставалось – это положиться на свое ораторское мастерство.
Он вышел вперёд, откашлялся и начал говорить…
* * *
Чувство комфорта редко посещало Донн в последнее время. Телепат, не только генетически, но и по натуре, она придерживалась очень резких взглядов на место отдельных представителей… она и подобные ей во многом превосходили 'нормалов'. Жить среди них, быть окружённой ими столь долго – было почти… непереносимо. Только воскрешение в памяти имён убитых ею могло помочь.
Она знала причину своего назначения на Проксиму, но это ничего не упрощало. И сейчас, наконец, она была свободна… назад в Убежище, к своим людям.
Или так она думала. Через пять минут после посадки на секретной космической базе Пси Корпуса она испытала лёгкий шок.
Нормалы… везде.
В Убежище всегда были те, кто не обладал… мастерством… подобно ей. Но они были неудачными или слабыми телепатами, или случайными детьми-нормалами телепатов-родителей. Такое случалось. Генетическая инженерия никогда не была точной наукой. По мнению Донн, подобные… индивиды не далеко ушли от простых нормалов. Но она привыкла к ним.
Но здесь… куда бы она не взглянула, везде были нормалы… люди, которых она не узнавала, и которые не узнавали её. Бегают вокруг, думая о своих жалких намерениях, крича о своих 'секретных' желаниях, а на фоне этих криков – постоянный шёпот. Жила забилась у неё на виске, и Донна почувствовала, как чёрная ярость рвётся наружу.
Имена, лица и приметы стали подниматься из подсознания, и Донна успокоилась… слегка. Позже последует расплата, для одного из них…
Она шагнула и вздрогнула, когда на кого-то натолкнулась; бумаги и файлы закружились в воздухе. Донн пошатнулась, её глаза сверкнули. Женщина… нормал… роется вокруг, собирая то, что уронила. Донн не предложила помощь.
Она никогда не обращала внимания на физическую внешность. Зачем, если она может просто прочитать мысли? С легкостью и безразличностью она проникла в разум нормала, отслеживая мысли и шаблоны, более уникальные, чем отпечатки пальцев или сетчатки, или результаты других жалких тестов нормалов.
Наконец, всплыло имя, среди баррикад мыслей об археологических раскопках и поисках, вечернем ужине, мужчине в старой форме вооружённых сил Земли… имя, которое Донн решила запомнить. Доктор Мэри Киркиш.
– Мне так жаль, – наконец произнесла она, поднимаясь на ноги. – Это моя вина. Я не…. – она поймала взгляд Донн и замолчала.
– Мисс Донн, – произнёс голос, как вслух, так и мысленно. Донна повернулась и впервые со времени прибытия обнаружила перед собой настоящего человека. Она не сделала попытки прочитать его мысли. Простая вежливость. К сожалению, она не узнала его – неизбежный побочный эффект долгого пребывания вне Убежища.
– Я Джейсон Айронхарт. Извиняюсь, что не был здесь и не смог поприветствовать вас сразу по прибытии. Как вы можете видеть, здесь многое изменилось со времени вашего последнего визита.
– И не к лучшему. – Тем не менеё она улыбнулась с теплотой, которую не могли ожидать даже немногие, знающие её. – И всё же… хорошо быть дома.
Не слишком привыкай,мысленно произнёс он. У Босса есть для тебя задание.
Она засмеялась. – Только пять минут здесь и меня уже требуют. Хорошо быть востребованной, не так ли? Где Ал? Его офис не перенесли, верно?
– О нет. Позвольте проводить вас.
– Если настаиваете. Я знала, что он не переместился… ему нравился этот офис. Итак, что же произошло за последнее время?
– Как обычно. Защита цивилизованной части вселенной, спасение нормалов от них самих… работа тяжёлая… платят неважно.
Донн кивнула. Сейчас оба были в глубине Убежища, и она чувствовала себя лучше и счастливее. Вокруг было меньше нормалов, и само место излучало… покой и силу. Это был дом, единственный, который она когда-либо знала.
И единственный, который когда-либо потребуется.
* * *
– Мы все знаем, что происходит в столице… Мы все видим, как рушится наше общество. Мы всё знаем – и ничего не делаем. Мы сидим здесь и ведём диспуты, которые… ничего не значат. Наконец мы решаем, как действовать, но не раньше, чем случайности, интриги или заговоры делают наши решения бессмысленными.
– Мы глядим в пропасть, но все мы забыли одну важную деталь. Если мы смотрим в пропасть – она тоже глядит на нас. Сколько ещё осталось времени до момента, когда она полностью поглотит нас?
Лондо сделал паузу и огляделся по сторонам. По крайней мере, его все слушали, что было несомненным плюсом. Количество посещённых Лондо заседаний Центаурума, где большая часть присутствующих спала во время выступлений, составляло больше половины от общего числа его посещений парламента. По меньшей мере, начало было хорошим.
– Всё это нам известно, – заявил лорд Воле. – Ты лишь используешь художественную речь для того, чтобы рассказать нам о проблемах, которые обсуждаются нами уже несколько месяцев.
– Именно то, о чём я и говорил, – ответил Лондо. – Вы ведёте дебаты уже несколько месяцев, и к чему всё ваши споры привели? Здесь… на изолированном острове на краю мира, о котором никто не беспокоится! Спросите себя, джентльмены… почему вы здесь? Почему не при Дворе? Почему не там, где ваше искусство и таланты могут быть оценены по достоинству… могут быть использованы на благо нашего народа?
– Почему? Да потому, что слишком для многих из нас… благо для одного стало выше блага для многих! Второстепенные триумфы, незначительные стремления, мелочные мечты о власти… Мы – люди… не группа индивидов. Когда-то мы владели звездами… цивилизации возникали и развивались по одной нашей воле… Мы были империей, гордой и великолепной.
– А сейчас? Мы лишь развлечение для туристов. Перенимаем моды и идеи от инопланетян, отчаянно ищем что-нибудь, дабы смягчить скуку. Мы попали в зависимость от завоёванного.
– Прошлое возвращается, чтобы уничтожить нас. Наши земли забирает Нарн, мы теряем их в мятежах, восстаниях, их захватывают. Это, джентльмены, дни агонии великой и прославленной Центаврианской Республики.
Лондо замолчал, оглушённый собственными словами и их значением. Очень редко до этого момента действительность поражала так тяжело, так сильно. Очень многое зависит от итога происходящего.
И ещё… ещё… план мог сработать. Лорды придвинулись, ловя каждое его слово. Они не только слушали, они понимали. Этого было недостаточно, пока, но он почти добился успеха.
– Слухи, – раздражённо произнес Воле. – Мы оттесняем нарнов при каждой возможности, и не было никаких восстаний в колониях. Это…
– И кто вам сказал об этом? – спросил Лондо, стараясь не улыбаться. Воле действовал точно, как и ожидалось. На некоторые вещи всегда можно рассчитывать. – Двор! Тот самый Двор, который направил большинство из вас сюда!
– Милорды… есть решение, и есть надежда. Так было всегда. И я здесь, чтобы преподнести своё решение, в форме прошения. Вы выслушали мою речь, и, я надеюсь, поняли и согласны с ней. Итак, моё прошение…
– Сим заявляю о своём выдвижении на пост губернатора Целини.
Мёртвая тишина.
* * *
– Итак, она согласилась на это?
– Конечно, мистер президент, – ответил посол Шеридан, осторожно поглядывая на Уэллса. Он улыбался. – Дайте ей свободу, и она всё сделает. Как я и говорил раньше.
– Она согласилась, мистер президент, – произнёс Уэллс твёрдо и невыразительно. – Потому что миссия соответствует её убеждениям. У неё есть свой кодекс, и это задание согласованно с ним. Была бы миссия другой, она могла отказаться.
– Террорист и убийца с совестью? – пробормотал президент Кларк, наблюдая за реакцией обоих мужчин. – Странное создание. Но пока она согласна, имеют ли значение её мотивы? В любом случае мы не собираемся выполнять свою часть сделки.
– Это имеет значение, – возразил Уэллс. – Она сражается не за свою свободу, а потому, что из-за сказанного мной задание кажется ей… «правильным». Предполагаете, она откроет, что это не так? Думаете, Г’Кар… переубедит её? – Вы слишком беспокоитесь, – вздохнул Шеридан. – Будто там не будет наших агентов.
– Верно, – признал Кларк. – Но суть дела в том… что Г’Кар слишком часто вмешивается в наши дела. У него есть намерения… которые ставят под угрозу наши цели. Кроме того, если он настолько слаб, что проиграет нам, он не достоин своих хозяев. План развивается, мистер Уэллс, так, как мы уже обсудили.
Уэллс кивнул. – Как скажете, мистер президент. Я лишь хотел выразить свою обеспокоенность.
– И она была надлежащим образом учтена, – Кларк улыбнулся. Неприятный знак. – Мы принимаем во внимание вашу озабоченность и сомнения, мистер Уэллс. Никогда не теряйте ни то, ни другое. Именно они делают вас столь ценными для нас. Не так ли, посол?
– Абсолютно верно, – но глаза Шеридана были тёмными и недоверчивыми.
– Итак, какие новости о пос…, извините, лейтенанте… ах, мисс Ивановой? – спросил Кларк. – Как мне называть её?
– Называйте, как хотите. Соединение было успешным. Она сохранила достаточно своей бывшей индивидуальности, чтобы действовать адекватно, но её… самые разрушительные склонности будут усилены. Для всех целей и планов она полностью под нашим контролем.
– Это хорошо. Очень хорошо. Переходите к следующей стадии её… обработки. Мы с нетерпением ждём результатов. Будет очень плохо, если Страж потеряет контроль после того, как ей будет дана требуемая сила, чтобы выполнить наше задание… не так ли, посол?
Шеридан, действуя, как подсказывала ему интуиция и опыт дипломата, кивнул и улыбнулся. Слова Кларка были язвительными, но попали в точку. Однажды он поймет, почему Иванова провалила задание, касающееся Кларка. – Именно, мистер президент.
– Тогда, джентльмены, кажется, всё идет верно. Приятно слышать. Очень… очень хорошо.
* * *
Лица уходят, имена меняются, но слова, и их значения… они всегда те же самые.
Малачи поднял усталые глаза к небу и отчётливо представил лицо своего старого друга – бывшего императора Турхана. – Я думаю, – прошептал он охрипшим голосом, – это даже хорошо, что ты не видишь происходящего. Того, что сделали с твоим народом. Возможно, мы могли бы сделать что-то раньше, но… не хватило времени, мой друг. Его никогда не хватало.
– Знаешь, как они зовут тебя сейчас? Некоторые провозглашают тебя спасителем, другие… – лицо Малачи потемнело, – слабоумным дураком. Что они могут знать? Но… нет, только аристократы думают так, и лишь некоторые их них. Считают, что такой многочисленный народ, как наш, управляется несколькими персонами, причём худшими из всех.
– Но народ… да, народ. Они считают иначе. Они думают иначе. Они станут нашим спасением.
Он закрыл глаза; так часто произносимые слова причиняли боль.
– Конечно, я поддерживаю вас, милорд… – лорд Джарно, министр Витари, лорд Киро – … миледи… – леди Эльризия – … ваше высочество… – принц Картажье.
– Я говорю от вашего имени с различными фракциями. Это… сложно, но мы достигнем цели, я уверен. Ясно, что вы единственный приемлемый кандидат. Увы, некоторые ещё так не считают.
– Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.
– В первую очередь, нам нужна стабильность. Двор должен быть примирён и сплочён вокруг одной личности. Мы должны покончить с противоречиями, расколовшими народ.
– Министр Моллари? Да… его поиск стал нашей основной задачей. Он будет задержан. В этом можете быть уверены.
– Нет нужды беспокоиться. Вы можете рассчитывать на меня.
– Рассчитывать на меня.
– Поверьте мне.
– Поверьте мне. Вы можете рассчитывать на меня.
– Поверьте мне.
Он вздохнул. – Наступит день когда… вы поймёте. Наступит день.
* * *
Донн остановилась в нерешительности перед дверью офиса Бестера и с сомнением взглянула на своего компаньона. Тот кивнул.
– Мистер Бестер на месте, – официально произнёс Айронхарт. – Он ждёт вас.
– Не сомневаюсь, – прошептала она. – Как он? – странная беспомощность захлестнула её. Донн не хотела открывать эту дверь. Она не хотела вновь увидеть одного из самых значительных людей в своей жизни. Не сейчас. Он может, нет… он должензнать о том, что произошло на Проксиме. В её действиях не было ничего неправильного, совсем ничего. Но… что, если именно они послужили причиной её вызова сюда? Что, если она подвела его, сама того не зная? Что, если…?
– С ним всё в порядке, – Сказал Айронхарт, принимая её странный вопрос без замечаний. Я уверен, он всё разъяснит. Доброго вам дня, мисс Донн. – Он снова кивнул и вышел.
Донн начала учащённо дышать, глядя на дверь. Она поправила свой костюм. Все, что угодно, лишь бы оттянуть момент, когда она пройдёт сквозь двери и столкнется с последствиями каких-то своих действий.
Войди, Донн,прозвучал в сознании знакомый голос. Она облегчённо вздохнула. Голос Бестера был тёплым и приглашающим. Она открыла дверь и вошла.
В последний раз Донн видела его пять месяцев назад, на Проксиме, но им удалось провести вместе очень мало времени. Бестер сидел за столом, просматривая документы и отчёты. Когда Донн взглянула на него, её первой мыслью было, что здесь находятся два человека, и не один из них не был Альфредом Бестром, которого, как Донн думала, она знала.
Два образа. Один, о котором свидетельствовал определённый наклон плеч и искра удовольствия в глазах, которая была там даже несмотря на бумаги на столе. Он был счастлив, как если бы нашёл друзей после долгого одиночества.
Но другой… тяжесть в манере держать себя, назойливость в чтении отчёта: его глаза время от времени возвращались к одной и той же строчке… Она знала босса достаточно, чтобы понять: он планирует нечто; нечто такое, чего не хочет осуществлять, но вынужден.
Он поднял глаза, улыбаясь, отложил бумагу и поднялся поприветствовать её. Обойдя вокруг стола, Бестер приблизился и нежно взял руку Донн в свою. Он поцеловал мягкую ткань перчатки и взглянул на Донн. Его улыбка осветила комнату.
– Добро пожаловать домой, – мягко промолвил он. – Проходи, садись. Я бы хотел… чтобы это было проще, но… времена непростые. – Она кивнула, и прошла к стулу. Во рту было сухо. Сев в него, Донна обнаружила, что смотрит боссу прямо в глаза.
Я собираюсь совершить нечто опасное,прозвучало непосредственно в её мыслях. Я бы даже сказал… неправильное. И для того, чтобы это сделать, мне потребуется помощь всех, кому я когда-либо мог доверять. Бен Зайн, Гарриман Грей, Талия… и ты. Особенно ты.
Я твоя,мысленно ответила она без малейшей задержки. Скажи мне, что ты хочешь, и я выполню это.
В своё время,сказал он, и продолжил уже вслух – Сперва… о твоих некоторых действиях на Проксиме-3. Ты была не так благоразумна, как хотелось бы.
Она напряглась.
– Я, – начала Донна, пытаясь подобрать слова. – Я…
Я знаю,прозвучал спокойный голос в её мыслях. Я знаю, что ты сделала, и почему, но всё это не имеет значения. Ничто не может заставить меня не доверять тебе. Но есть определённые… нормы, которые касаются нас. Вопросы, имеющие отношение… к остальным.Вслух – Я вызвал тебя, чтобы, скажем так, уберечь от опасности. В ближайшее время будут проведены замены. Возможно, это будет мистер Айронхарт.
– Конечно, – прошептала она. – Я… понимаю. Какой будет моя новая должность?
– Пока просто возобнови свои старые тренировки и занятия здесь в Убежище. Мысленно: – Это официальная трактовка. Неофициально – для тебя есть особое задание. Очень особое.
Она кивнула. – Безусловно, я понимаю. Мысленно: – Кто-нибудь подслушивает? Есть угроза шпионажа?
Мысленно: Хуже шпионов. И гораздо более эффективно. Союзник, который может перестать доверять мне. Несколько наших совместных операций прошли не очень успешно… и я боюсь, он может сейчас подозревать больше, чем должен. Я очень сомневаюсь, что у него есть агенты или шпионы здесь, в Убежище, но имея такие источники, он и не нуждается в них.
Этот союзник? Он тот, против кого ты действуешь?
Да. Его зовут Г’Кар, и ты, моя дорогая Донн… Ты будешь моим орудием против него.
* * *
Однажды, много лет назад, Лондо задали один вопрос. Он был тогда окружён своими друзьями по обществу дуэлянтов – Кору Предо. Он колебался, вспоминать ли этих людей именно как друзей, ведь они, возможно, не являлись таковыми. Льстецы, нахлебники и должники. Истинным другом был только Урза. Вопрос, заданный кем-то столь пьяным, что уже не владел собой, звучал так… «Если бы ты мог оказаться свидетелем любого события, в любой момент нашего прошлого… куда бы ты хотел попасть?» Спросивший затем сам заявил, что желал бы, присутствовать, когда первый император убил лицемера министра на ступенях тронного зала. Событие, повсеместно считавшееся далеко не достоверным (в действительности министр покончил с собой, отравившись, когда его попытки перестроить Центаурум с треском провалились).
Говорили и многие другие, высказывая свои мнения. Один хотел бы оказаться рядом с первым императором Марраго, когда тот открыл двери Центаурума. Другой – состоять в числе двух тысяч, что первыми вступили на Нарн. Ещё один упомянул первый контакт с землянами. Смерть последнего зона (и праздник, длившийся потом целый год) был довольно популярным вариантом. Некоторые, что и неудивительно, вспомнили печально известную (и совершенно достоверную) 'Долгую Поездку' императрицы Годивы – прогулку, на которой леди была полностью обнажена (и пьяна; деталь, которая как-то ускользнула от официальных историков империи, которые представили событие искусным политическим ходом).
А затем пришла очередь отвечать Лондо, который не был настолько пьян, как могло бы показаться со стороны.
– Я бы хотел жить… во времена двенадцатого императора, – сказал он, глубокомысленно склонив голову, что вызвало оцепенение у окружающих.
– Но… тогда ничего не происходило, – возразил кто-то. – Ни войн… Ни других великих событий… Ни обнажённых императриц… (грубые и хриплые возгласы одобрения) Совсем ничего… Почему?
Только Урза улыбнулся. Он знал.
– Спокойная жизнь – величайший подарок из всех, который могут преподнести нам боги. Жизнь без ответственности, без забот, без угроз извне. Жизнь, когда всё, что от нас требуется – есть, пить, радоваться жизни и любить. (Новый всплеск хриплых замечаний в адрес обнажённой императрицы).
Думая об этом сейчас, Лондо признал: да, он был абсолютно прав тогда. Тихая и мирная жизнь – вот всё, что он мог бы попросить у богов.
Боги, судя по недостатку внимания к этому пожеланию, явно ненавидели его.
«Бред!», «Глупость!», «Он смеётся над нами!», «Да он пьян!». Притворный смех, сдержанный смех, пронзительный смех. Лондо был в центре всего этого и улыбался.
– Ах Лондо, – вздохнул Вирини. – Тебе следовало… эээ… это звучало немного… хмм…
– Это звучало, будто наш дорогой друг добавил глупость в один список к убийству и предательству, – произнёс высокий голос из-за его спины.
– Да, – пришёл ответ, – Но глупость не считается преступлением, наказываемым смертью. Как и в вашем случае, милорд. – Некоторые засмеялись, включая и Лондо. Некоторые вещи никогда не меняются.
– Правда заключается в том, – резко сказал Воле, – что Моллари очевидно тратит наше время в слабых попытках оправдать себя. Стража, арестуйте его!
– Боюсь, милорд, – произнёс спикер, – они не могут этого сделать, пока мы не проголосуем.
– Тогда арестуйте его после. Какая разница?
Лондо улыбнулся:
– Вам следует почитать ваши собственные законы, лорд Воле. Должность губернатора Целини, которая, как известно, не использовалась в последние годы, довольно древняя. Она упоминается в Договоре об Объединении, поставившем Целини в зависимость от столицы. Губернатор мог быть избран местным парламентом – который предшествовал как Договору, так и основанию самого императорского Двора – и не подчинялся никому, кроме как императору или спикеру Центаурума. И обе должности, увы, сейчас вакантны.
– Министр Моллари говорит верно, – произнес спикер.
– Но этот закон не использовался веками, – заявил лорд Воле.
– Это… не существенно, – произнёс Вирини. – Со временем сила Целини убывала, и губернатора, как уже было сказано, не избирали несколько веков. Его роль выполнял спикер местного парламента. Однако, закон не отменён, и… министр Моллари вполне корректен в своих трактовках.
Воле вздохнул:
– Это глупость в своём крайнем проявлении. И вы это прекрасно понимаете. Ну что же, давайте досмотрим комедию до конца. Каково требуемое большинство, которое необходимо Моллари для победы в… голосовании? В любом случае… он не наберет больше двух голосов. – Воле обернулся к сидящим в зале, свирепо глядя на присутствующих.
– Простое большинство, – ответил спикер. – В случае, когда должность оспаривается несколькими претендентами, победителем считается набравший на десять и более процентов больше голосов, чем ближайший конкурент. Но, поскольку, это не наша ситуация…
– Подождите, – выкрикнул Воле. – Вы говорите, оспаривается? Тогда я объявляю о выдвижении своей кандидатуры на пост губернатора. То, что распространяется на тебя, Моллари, распространяется и на меня.
– За исключением того, милорд, что вы не имеете права выступить с прошением к парламенту, так как не прожили на острове положенного срока. Ваше место жительства – на материке.
Воле тряхнул головой.
– Сколько времени у тебя ушло, Моллари, чтобы раскопать этот отживший своё закон?
– О, около девяноста дней, – признал тот, улыбаясь. – Итак, милорды. Вы выслушали мою речь, вы услышали, за что я борюсь и чего желаю. Я уверяю вас, что не принимал участия в убийстве последнего императора, и единственными моими преступлениями можно назвать патриотизм и любовь к нашему народу. Я клянусь вам всем… я буду служить Целини, народу Целини, и таким образом – Республике Центавр. Я мечтаю только служить.
– Полная глупость, – проворчал Воле. – Это голосование должно быть открытым или закрытым?
– Думаю, закрытым, – поспешно произнёс Вирини.
– Боюсь, что нет, милорд, – ответил спикер. Голосование, о котором ведётся речь, предшествовало принятию обычая голосовать закрыто. Всё делается открыто.
Воле улыбнулся. – Очень хорошо. Давайте посмотрим на тех, кто поддержит безрассудное предложение разыскиваемого цареубийцы о назначении его на недействующий пост. Все, кто поддерживает Моллари… пожалуйста, встаньте. – Сам лорд красноречиво сидел.
Лондо медленно выдохнул и закрыл глаза. Он сделал всё, что мог. Всё, что ему оставалось – довериться лордам. Он хорошо знал народ Целини – гордый, самонадеянный, полный решимости, своевольный; многие и сейчас не боятся открыто высказывать своё мнение. Но… здесь было много и изгнанных Двором, и они считали возвращение Лондо угрозой своим замыслам. Здесь могут быть даже считающие обвинения Двора справедливыми.
Если он проиграет, то будет немедленно арестован. Он лишь надеялся, что успел сделать достаточно, и план сможет развиваться и без него. Марраго, Карн, Ленньер… все они знали, что делали, и как должны были действовать.
И Тимов… пусть боги благословят её. Это действительно странно, подумал Лондо, влюбиться в свою собственную жену после тринадцати лет супружества.
Гневный крик вывел его из задумчивости, и Лондо открыл глаза. Сперва он увидел лорда Воле в такой ярости, что, казалось, его вот-вот хватит удар. С широко раскрытыми глазами Лондо обернулся вокруг, глядя на присутствующих.
Почти все стояли. Да, некоторые остались сидеть, но почти все они, подобно Воле, были сосланы Двором. Вирини стоял и глядел на Лондо, легкомысленно смеясь. Дворяне аплодировали ему со всех сторон, и он понимал почему. В большинстве своём они были похожи на него: они принадлежали забытым эпохам, временам, куда мечтали вернуться.
Спикер поднялся на ноги и отвесил низкий официальный поклон. Лондо был так удивлен, что с трудом расслышал последовавшие слова:
– Приветствую тебя, губернатор Моллари.
* * *
Уэллс был удивительно нетерпелив. Скоро. Возможно, в течение месяца. Через месяц – точно. И тогда будет пролито больше крови, чем в любой битве.
Но это будет не битва, во всяком случае, на первых порах. Это…
Уэллс тряхнул головой. План был полностью продуман и в данной ситуации неизбежен. Г’Кар и его Армия Света вмешались в два главных сражения Правительства Сопротивления. Сложно сказать, что могло бы произойти на Втором Рубеже – битва являла собой полнейшую неразбериху.
Тем не менее, на Минбаре… вмешательство Г’Кара изменило ход событий. Не появись его корабли, минбарцы были бы поставлены на колени. Колонии были бы ликвидированы, и Минбар был бы не просто опустошён, а именно уничтожен. А теперь посмотрите на них: разъединённые – да, расколотые – верно… но живые, и активные, и более, чем когда-либо – воинственные.
Г’Кар стал очень серьезной помехой, и Кларк решил, что пришло время заняться им.
Но почему, ради всего святого, Бестер помогает им в этом?
Уэллс вновь взглянул на часы и понял, что думает о своей жене. Часы были её подарком к годовщине свадьбы, сделанным задолго до её смерти на Орионе. Уэллс давно не вспоминал о ней. Он не хотел знать, что она думала бы о нём, если бы могла видеть, что он делает. И что сделал.
Дверь отворилась и Уэллс оказался в компании капитана Декстера Смита. Типичный кадровый военный, всегда точный и безукоризненно аккуратный. Как и предписано. Но в последнеё время поведение Смита было и несколько… странным. Он не был на Минбаре, но играл значительную роль в войне до того момента. Хотя, может он просто слишком много видел?
