Текст книги "Бомбы сброшены!"

Автор книги: Ганс Ульрих Рудель

Соавторы: Гай Гибсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц)

ДВЕ РАЗНЫЕ ВОЙНЫ
(Предисловие переводчика)

Когда пишется история воздушной войны, на первый план всегда выходят герои в сверкающих латах – асы-истребители. Им достается вся слава, они пожинают все лавры. 50, 100, 350 сбитых самолетов – это завораживает. И помогает забыть, что истребители, в общем-то, играли вспомогательную роль в этой войне. Они только оборонялись. Но не будете же вы воспевать цемент марки «700» фортов Вердена… А вот Эриха Хартманна – запросто. Хотя решающую роль в воздушной войне сыграли совсем не «Мессеры», «Спитфайры» и «Лайтнинги», а «Штуки», «Ланкастеры» и «Летающие Крепости». В конце концов, почитайте апостолов воздушной войны Дуэ и Митчелла, говорят они что-нибудь об истребителях? Нет. Вот и в нашей книге речь пойдет о людях, которые не оборонялись, а вели активные наступательные операции. Мы расскажем о двух пилотах бомбардировщиков, кавалерах высших наград за храбрость, участниках множества громких операций. Первый – Ханс-Ульрих Рудель, награжденный Золотыми Дубовыми Листьями с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому Кресту. Второй – кавалер Креста Виктории Гаи Пенроуз Гибсон.

Прежде всего следует напомнить, что это мемуары, а потому не нужно требовать от них документальной точности. Сначала я по привычке рьяно взялся править все и вся, ловя авторов на мелких неточностях, забывчивости и так далее. Но потом подумал: а зачем, собственно? Ведь это не документальное описание боевого пути Schlachtgeschwader 2 «Immelmann»,это происходящее глазами очевидца. И если ему эти события виделись именно так, то вправе ли переводчик что-то менять и исправлять? Ведь даже в заблуждениях и ошибках можно увидеть для себя кое-что интересное. Ошибки в мемуарах никогда не бывают случайными, они системны. И такая система может рассказать об авторе гораздо больше, чем сухие и абсолютно точные выписки из журналов боевых действий и летных книжек. Поэтому я решил оставить все, как есть, ограничившись минимальным количеством примечаний и сносок. Перед вами не хроника боевых действий Люфтваффе или Королевских ВВС, а повседневная жизнь двух фронтовых летчиков, изнанка войны.

Единственное, на что все-таки хочется обратить внимание, – это некоторая путаница с географическими названиями, особенно в воспоминаниях Руделя. Автор питает явное пристрастие к немецким вариантам названий. Причем речь даже не идет о переименованных после войны Данциге и Кёнигсберге. Тут и там мелькают Лемберг, Кракау и Плесков. Слава богу, хоть Ленинград Ленинградом оставил. Еще больше путает дело разночтение в наших атласах. Вспомним румынский городок, прославленный блестящей победой Суворова. Как писать его название: Фокшаны, Фокшани или, как дает сам Рудель, Foscani?Голову свихнуть можно, разбираясь. Кто, например, угадает в городе Штульвейссенбург современный Секешфехервар? Да, черт возьми, как правильно писать: по-немецки «Stuttgart»или, как в наших атласах, «Штутгарт»?! Поэтому примите то, что видите, и не пытайтесь поймать переводчика на ошибках. Значит, были основания поставить именно такое название.

Еще одно предупреждение – не удивляйтесь сохраненной немецкой системе обозначения советских самолетов, то есть Лаг-5. В конце концов, если считается привычным и нормальным при описании Тихоокеанской войны сохранить американскую систему обозначения японских самолетов, всякие там «Зеро» и «Бетти», так давайте будем последовательны до конца. Книга немецкая – так тому и быть. Немцы, например, долгое время полагали, что двухместный Ил-2 – на самом деле Ил-7. Они представить не могли, что после Як-9 последует Як-3, а не Як-11, как они его называли. Да и наша статистика выглядела не лучше. Например, танк T-IVH очень долго проходил по бумагам, как «Тигр» тип 4».

Хотя кое-что я все-таки изменил. Заменил привычных англичанам «наци» и «джерри» на знакомых нам фашистов и фрицев. Вот только что делать со «Штукой» – так и осталось непонятным. Не будет полковник Люфтваффе называть свой самолет «Лаптежником», хоть его стреляй…

Самое интересное и загадочное в биографиях двух лучших немецких асов (Руделя и Хартманна): как они из зеленых новичков и неудачников превратились в закаленных бойцов? Ведь и тот, и другой начали совсем не блестяще. Ничем не выделялись и были не то что средними, а откровенно посредственными летчиками. Казалось бы, им была уготована участь пушечного мяса, тех самых безымянных тысяч и тысяч, которые лишь пополняют собой личные счета блестящих асов. Но ведь нет. И тот, и другой сумели вырваться из трясины безвестности. Причем в этом плане карьера Руделя еще более загадочна. Мало того, что он был средним летчиком и начинал как пилот самолета-разведчика, так ему вдобавок пришлось бороться с откровенным недоброжелательством начальства. В совершенно новом свете начинаешь смотреть на рассказ адмирала И. Исакова «Трофей тетушки Пэло» (кстати, очень и очень рекомендую прочитать). Там описано нечто подозрительно похожее – в эскадрилье пикировщиков (!) командир и боевые «товарищи» так загрызли молодого пилота, что ему плен у жутких комиссаров показался избавлением от общества «истинных арийцев».

Когда я переводил воспоминания Руделя, то невольно вспоминал помои, вылитые на мою голову после выхода в свет мемуаров Хартманна. Самым мягким обвинением было «пропаганда фашизма». Что ж, как я и предсказал тогда, эти «критики» ни самой книги, ни моих комментариев к ней не читали, просто единогласно осудили. Меня до сих пор интересует: это сам Хартманн написал довольно уважительную по отношению к Советскому Союзу книгу, или американские журналисты ее пригладили? Вообще-то, полагаю, что немецкий ас оказался довольно умным и наблюдательным человеком, который сразу отделил русский народ от комиссаров и гэбэшных людоедов. А вот вам пример прямо противоположный. «Вы хочете фашистов? Их есть у меня!» Чтобы не осталось недомолвок, сразу прямо заявляю: Ханс-Ульрих Рудель – грязная фашистская сволочь!

Почему столь резкое суждение? Да своей ярой приверженности фашизму не скрывает сам автор мемуаров. Вот характерный эпизод. Германия капитулировала, летчики Руделя поспешно удирают на запад, сдаваться американцам. Приземлились, и что? Рудель демонстративно встречает американских офицеров «немецким приветствием». Неумная и подленькая провокация. А все его отзывы о русских? Между прочим, нужно очень сильно постараться, что в книге найти слово «русский». По мнению Руделя – все русские сплошь монголы. В лучшем случае – «иваны». Бравый полковник считает, что все живущие в России даже не заслуживают определения «люди», это тупые, грязные скоты, хрюкающие в хлеву рядом со свиньями. И это в книге, написанной спустя несколько лет после окончания войны. Вот он, натуральный фашизм!

Кстати, обратите внимание: вся книга буквально нашпигована признаниями в любви Адольфу Гитлеру, многократными реверансами в адрес гения фюрера. Насчет гения не знаю, но вот обстановку сумасшедшего дома, царившую в ставке Гитлера в последние месяцы войны, Рудель, сам того не желая, показал прекрасно. В марте 1945 года затевать бомбардировку плотины «где-то на Волге», чтобы остановить военное производство СССР… Вдобавок, не имея ни самолетов, ни бомб для этого. Где тут история болезни? Подшить бы документик. То же самое относится и к планам наступления из Шлезвига под прикрытием «несокрушимого» зонтика реактивных истребителей.

Но я твердо убежден, что и такие книги нам нужны, потому что в любом случае Рудель остается незаурядным пилотом. Об этом говорит сухая статистика. 2530 боевых вылетов, 519 уничтоженных танков, более 800 автомобилей различных типов, потоплены линкор «Марат», лидер «Минск», эсминец «Стерегущий», сбиты 9 советских самолетов. Ни один из асов бомбардировочной авиации даже близко не подошел к этим достижениям. Вообще, если посмотреть на цифровые показатели немецких летчиков, они выглядят впечатляюще. 1000 боевых вылетов для пилотов пикировщика была, если не дежурной цифрой, то вполне достижимой и реальной. Это при том, что у союзников лучшие асы-истребители имели максимум 500–600 вылетов. У Руделя неоднократно проскакивает упоминание, что в период напряженных боев и 10 вылетов в день не считались подвигом. Может, отсюда пошла басня о колоссальном численном преимуществе немецкой авиации? Когда один и тот же самолет весь день болтается у тебя над головой, то его очень легко принять за 5 или 7 самолетов. Впрочем, давайте поделим 2500 вылетов на 1500 дней войны (на западе Рудель практически не летал), тогда получатся скромные 1,5 вылета в день. И если он в течение недели делал по 8–10 вылетов, то сколько месяцев потом мирно спал, чтобы получить упомянутое среднее?

А теперь давайте поговорим немного о должностях в эскадрах Люфтваффе, что поможет нам разобраться, кто и что там делал.

В штабе эскадры, кроме командира, были следующие должности:

1.  Geschwaderadjutant– адъютант эскадры, а не командира эскадры, хотя в его функции входило помогать именно командиру эскадры выполнять свои обязанности.

2.  Major beim Stabe(иногда встречается написание Major im Stabe) – начальник штаба эскадры, в функции которого входило ведение всей бумажно-административной работы. В подавляющем большинстве случаев это были офицеры резерва (т. е. не кадровые офицеры Люфтваффе), причем именно в звании майора, при этом они никогда не участвовали в боевых вылетах, и вообще, многие из них не были летчиками. И только иногда эту должность занимали бывшие пилоты, списанные по ранению или болезни.

В то же время в организационной структуре Люфтваффе был ряд должностей, которые могли занимать только кадровые офицеры. В их числе – две штабные должности: адъютанта и офицера по техническому обеспечению.

3.  Technischer Offizier– офицер по техническому обеспечению (именно обеспечению, а не обслуживанию), в обязанности которого входило следить за подготовкой самолетов к полетам, их ремонтом в случае необходимости и т. п. Эту должность занимали кадровые офицеры Люфтваффе, участвовавшие в боевых вылетах наравне с другими пилотами эскадры. Они не имели специального технического образования, и потому не могли быть инженерами, значит называть их должность должностью инженера не корректно. Если же пилот имел высшее техническое образование, а такие случаи были в Люфтваффе, то перед его фамилией всегда указывалось: Dpi.Ing. – дипломированный инженер.

4.  Nachrichtenoffizier– офицер связи, или просто начальник связи. В его распоряжении была рота связи общей численностью 150 человек, в задачу которой входило обеспечение радиосвязи как с самолетами, так и с другими частями и их штабами.

5.  Kraftfahroffizier —начальник транспортной службы.

На этом список офицерских должностей в штабе эскадры исчерпывается, остальные, более мелкие должности занимали унтер-офицеры в различных званиях.

Что же касается начальника разведки эскадры, то такой специальной должности в эскадрах Люфтваффе не было. Здесь приходится лишь в очередной раз отметить эффект «испорченного телефона» – многократный последовательный перевод. Сведения о противнике, полученные по докладам пилотов или в результате перехвата радиопереговоров (обычно на командном пункте эскадры один радист обеспечивал постоянную связь со своими самолетами в воздухе, а другой, владевший языком, следил за радиопереговорами противника), в случае необходимости просто переправлялись выше. Отделы разведки существовали только в вышестоящих штабах – авиадивизии, корпуса и т. д.

То же самое относится и к английскому термину «operational officer».Совершенно неясно, какая же должность имеется в виду. Должности офицера по оперативным вопросам (во всяком случае, так это словосочетание трактует военный англо-русский словарь) в эскадрах не было. Дежурным офицером, или дежурным по части (аэродрому), его тоже не назовешь, иначе англичане, наверное бы, написали «officer of the day».Да, и практики дежурств или нарядов по эскадре и т. п. среди пилотов Люфтваффе никогда не было.

Что же касается конкретно лейтенанта Вейссбаха, то в немецком варианте мемуаров Руделя он упоминается как Einsatzbearbeiter,что действительно означает что-то вроде «офицера управления полетами». Наверное, это самый близкий к истине вариант, так как, например, в истребительной авиации действительно были офицеры наземного управления истребителями. Хотя упоминания о них встречаются только в истребительных эскадрах, действовавших в ПВО Германии, и в ночных истребительных эскадрах, поскольку это управление предполагало наличие специальных технических средств, в т. ч. РЛС. Поэтому в контексте SG2 в функции Вейссбаха, вероятно, входило поддержание связи между КП Руделя и группами и эскадрильями эскадры, передача его приказов и затем прием рапортов после вылетов.

Теперь о противнике Руделя, человеке, которому действительно удалась операция по уничтожению плотин, правда, не на Волге, а на германских реках. Когда читаешь воспоминания кавалера Креста Виктории полковника авиации (group captain) Гая Гибсона, то создается странное ощущение: противники вели две разные войны, которые просто нельзя сравнивать.

Действительно, я сам долгое время считал, что термин «странная война» – не более чем пропагандистское клише. Но вот читаешь воспоминания человека, которого никак нельзя упрекнуть в предвзятости, и начинаешь понимать, что «странная» – это еще очень мягко сказано. Создается впечатление, что британские пилоты перенесли основную тяжесть боевых действий в бары и постели, а пьянки и девочки интересуют их гораздо больше, чем вражеские самолеты.

Война началась в сентябре 1939 года, а в апреле следующего года бомбардировочная эскадрилья устраивает праздник. Им, наконец, позволили совершить налет на территорию Германии. Да еще – вы только подумайте! – с бомбами на борту. С ума сойти. До сих пор туда летали только с листовками. Впрочем, как выясняется, это было хорошо, потому что в эскадрилье Гибсона никто с бомбами до сих пор не летал. Дело в том, что уровень подготовки Королевских ВВС в начале войны не выдерживал никакой критики. Пилоты бомбардировщиков, оказывается, летали только на пустых самолетах. В лучшем случае – с учебными бомбами, которые весили 11,5 фунтов. А тут сразу требуют брать полную нагрузку, все 4000 фунтов. Как-то тихо и незаметно выясняется, что из всего экипажа британского самолета только 3 человека могут считаться профессионалами: пилот, бомбардир, штурман. Зато все остальные – добровольцы из наземного персонала аэродрома, привлеченные «летными» деньгами. Да-да, даже бортинженер – просто один из механиков. А в качестве стрелков вообще летали все кому не лень.

Из той же оперы «Странная война». Май 1940 года, армии союзников на континенте разгромлены и в панике отступают, впереди Дюнкерк, позорное бегство, груды брошенной техники и вооружения. И что? Боевой пилот отправляется в отпуск на морской курорт. Впрочем, даже после возвращения мало что меняется. «Мы со штурманом договорились вечером пойти в кино, а потому боевой вылет отложили». Ни много, ни мало. Хотя, когда читаешь описания первых операций Бомбардировочного Командования, создается впечатление, что англичане просто не знали, что им делать со своими самолетами. Время вылета определяет пилот, маршрут – он же, время вылета – опять он, даже бомбовую нагрузку ему выбирать. Зачем тогда командование нужно?

Тактика действий Бомбардировочного Командования вообще заслуживает отдельной большой книги. Когда читаешь, как юркий «кукурузник» уворачивается от «Мессера», петляя между деревьями, это воспринимается нормально. Но когда читаешь, что огромный четырехмоторный «Ланкастер» прижимается к земле, чтобы скрыться от немецких истребителей, и летит на высоте меньше собственного размаха крыльев, невольно берет оторопь. Мы привыкли по умолчанию подразумевать тактику «Либерейторов» и «Сверхкрепостей»: летим высоко, большой группой, – а тут поодиночке просачиваются в тыл противника. Причем именно просачиваются, стараясь лавировать между выявленными позициями зенитных батарей. А все почему? Есть предположение: от нищеты. Дело в том, что англичанам так и не удалось создать приличные авиационные пушеки и пулеметы. И не от хорошей жизни они долго мучились с пулеметами винтовочного калибра. Тяжелых пулеметов, вроде американских «Кольтов», у англичан не было вообще. Можно разве что вспомнить корабельный зенитный пулемет, так и он лишь способствовал дальнейшему развитию боцманского лексикона, но никак не усиливал ПВО кораблей. Та же самая нищета, наверное, и определила минимальные экипажи британских самолетов. 7 человек на стратегическом бомбардировщике! Один пилот! Как он себя будет чувствовать после 10 часов за штурвалом – не берусь описать.

^{Экипаж «Ланкастера»}

^{Слева направо: бомбардир, он же стрелок в носовой башне; бортинженер; пилот; радист; штурман; стрелок средней башни; хвостовой стрелок.}

Напомним, что на «Ланкастере-дамбастере» не было средней башни, поэтому стрелок переходил в носовую.

Еще рекомендую отметить один нюанс. В разговоре британские пилоты называют переломным моментом всей войны наступление под Сталинградом, а не под Эль-Аламейном, как потом начали твердить историки. Давайте поверим очевидцам, тем более, что книга писалась явно не по заказу СССР.

Одно дополнение. К сожалению, мне не удалось подобрать точный эквивалент названия здания, которое имеется на любой британской авиабазе – «Officers’Mess».Практически везде оно переведено как «столовая», что, разумеется, совершенно неправильно. Однако Гибсон в подавляющем большинстве случаев говорит о событиях именно в обеденном зале Mess.На самом деле это помещение, которое в британских вооруженных силах впервые появилось еще в 1783 году, выполняло гораздо более сложные и многообразные функции. Главная идея заключалась в том, чтобы обеспечить офицерам относительный комфорт, не вводя их в чрезмерные расходы, ведь места расквартирования далеко не всегда располагались в больших городах. А в случае авиабаз – так просто обязательно где-то «на селе». В целом это было нечто вроде российского дореволюционного офицерского собрания плюс советское офицерское общежитие. В мирное время – для холостяков, но война перемешала все и вся. Британское министерство авиации занялось этим вопросом в начале 30-х годов и даже создало типовые планы своих собственных Messна различное количество офицеров в зависимости от размера авиабазы. Так что типовая застройка – не советское изобретение. Причем кастовая система была соблюдена полностью. Свой Messимели офицеры, свой Messимели сержанты, свой Mess —рядовые. Причем для рядовых это была действительно просто столовка, а не общежитие, клуб, бар и так далее.

И еще одна небольшая справка. В Королевских ВВС эскадрилья состояла из 18 самолетов, разделенных на два звена – «А» и «В».

В заключение хочу выразить глубокую признательность М.В. Зефирову (Нижний Новгород) и Г.О. Слуцкому (Москва) за ценные консультации и помощь в подготовке книги.

Ханс-Ульрих Рудель
ПИЛОТ ПИКИРОВЩИКА

Предисловие

Как нередко случается во время войны, особенно в авиации, вы часто слышите имена летчиков противника. Но очень редко выпадает случай встретиться с ними впоследствии после окончания этой войны кое-кто из нас получил возможность встретиться с несколькими известными немецкими летчиками, которые до этого были для нас просто безликими именами. Сегодня, более 20 лет спустя, какие-то имена стерлись из моей памяти, но я хорошо помню Галланда, Руделя и ночного истребителя по фамилии Майер. Они посетили учебный центр истребительной авиации в Тангмере в июне 1945 года и провели там пару дней. Они обсуждали со своими бывшими противниками из Королевских ВВС вопросы тактики воздушных боев и характеристики самолетов, чем летчики могут заниматься до бесконечности. Когда Майер беседовал с нашим известным асом-истребителем Брансом Бэрбриджем, выяснилась любопытная деталь, которую можно назвать невероятным совпадением. Однажды ночью Бранс сбил Майера над его собственным аэродромом, когда тот кружил, готовясь зайти на посадку.

Проведя большую часть войны в Германии в качестве пленного, я слышал о Хансе-Ульрихе Руделе. Его подвиги на Восточном фронте на своем пикирующем бомбардировщике время от времени широко освещались немецкой прессой. Поэтому мне было очень интересно встретиться с ним, и вот в июне 1945 года такая возможность представилась. Незадолго до этого Рудель потерял одну ногу до колена, как он и описывает это в своей книге. Во время этого визита комендантом Тангмера был хорошо известный в Королевских ВВС Дик Этчерли. Вместе со мной были Франк Гэри, Боб Так (который вместе со мной находился в плену в Германии), «Разз» Берри, Хок Уэллс и Роланд Бомон. Мы все решили попытаться любым путем достать Руделю хороший протез. К величайшему сожалению, нам не удалось этого сделать. Хотя все было подготовлено для обмера культи, оказалось, что ампутация была проведена совсем недавно, и протез просто нельзя было приспособить к свежей ране. Крайне неохотно мы отказались от своей затеи.

Все мы когда-нибудь читали автобиографию, написанную одним из тех, кого мы хоть раз встречали. Это гораздо интереснее, чем читать автобиографию совершенно неизвестного тебе человека. Эта книга – отчет Руделя о его службе в Люфтваффе в течение всей войны в основном на Восточном фронте, написанный им самим. Я не согласен с некоторыми его выводами и кое-какими мыслями. В конце концов, я воевал по другую сторону линии фронта.

Книга получилась не всеобъемлющей, так как рассказывает всего лишь об одном человеке – пусть даже очень храбром. Поэтому описание войны вышло у него очень односторонним. Но все-таки книга проливает свет на противников Руделя по Восточному фронту – русских летчиков. Вероятно, это самый интересный материал во всей книге.

Я был счастлив написать это короткое предисловие к книге Руделя, хотя и виделся с ним всего два дня. Однако по любым меркам он очень отважный человек, и я желаю ему счастья.