Текст книги "Тамбу-ламбу. Три звонка"

Автор книги: Галина Карпенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Играла музыка по вечерам

Вечером Шура учила уроки, а братья Проценко играли в шашки. Мария Александровна, которая обычно несколько раз за вечер открывала форточку, чтобы проветрить комнату, удивлялась тому, что Дим сегодня ни разу не закурил.

«Чем-то он расстроен, а может быть, опять ему нездоровится», – подумала она.

– Вот это так! – Дим стукнул шашкой, пробравшись в дамки, и, подмигнув своему партнёру, сказал: – Что, съел?

«Да нет, – решила Шурина мама. – Он здоров, мне просто показалось. Увлёкся игрой и про трубку забыл».

Василий Дмитриевич сдавал на доске позицию за позицией и ничуть не огорчался. Побеждал не кто-нибудь, а родной брат.

– Уже поздно, – сказала Мария Александровна. – Шура, пора тебе спать. Ты завтра из школы – прямо домой. Я завтра выхожу в дневную смену.

– Я постараюсь, – ответила Шура. – У нас завтра контрольная по арифметике.

– Ты волнуешься?

– Нет, – ответила Шура. – Если волноваться, то больше напутаешь.

– Золотые слова, – сказал Дим.

– Это Миша сказал, тот, который мне мышей хотел подарить.

– Правильный парень твой Миша.

И Дим снова задумался над тем, какой ему сделать ход.

Мама укрыла Шуру одеялом, погасила лампу.

– Мы ещё посидим, а ты спи, дочка, – сказала она и, притворив дверь, ушла.

Братья затеяли новую партию.

– Я тебя погоняю! – грозил Дим.

– Увидим, – отвечал Василий.

Мария Александровна подсела к их столику. Она быстро перебирала спицами, подхватывая петли. Это вяжется шапочка. Шура будет бегать в ней на каток. Скоро зима.

В оконное стекло бил холодный дождь. Мария Александровна встала, задёрнула плотную штору и включила радио.

По вечерам в доме у Проценко часто звучит музыка. Каждый слушает музыку по-своему. Диму музыка в этот вечер просто нравится, и он слушал бы её и слушал, как любимую песню, от которой сердцу покойнее и легче. Шурина мама слушает музыку, и ей кажется, что она танцует. Танцует и подпевает себе: «Как славно кружиться, как легко танцевать!»

Шура, засыпая, тоже слушала музыку. И вдруг увидела, как раскрылось окно и по комнате запрыгал дождь. Влетел ветер. Ветер подхватил Шуру, покружил её под потолком и вылетел из дому.

Шуре страшно и не страшно – так, как бывает, когда высоко взлетаешь на качелях.

Солнцу сверху видно всех

К утру дождь перестал. Но люди не поверили ему, они спешили на работу в плащах, галошах, прихватив зонтики. Напрасно не поверили: дождь действительно перестал. И туча уползла. Над городом заблистало солнце. Все ему очень обрадовались.

– Вот и солнышко, – сказал кондуктор автобуса, в котором ехала на стройку Шурина мама.

– Соскучилась по солнцу, – сказала продавщица, взвешивая на весах умытый дождём огромный арбуз.

– Давно не выглядывало! – сказал капитан Проценко, который плохо спал эту ночь.

А солнце поднималось всё выше. Ему было с высоты видно, как по городу едут трамваи, автобусы, идут пешеходы.

Вот по дороге спешат на стройку ребята. Впереди Стёпа. Куртка у него застёгнута на все пуговицы, фуражка набекрень.

Всё выше поднимается солнце.

Поднимайтесь! Просыпайтесь, кто ещё спит!

В маленьком домике проснулась Володина бабушка. Она варит кофе и посматривает в окошко.

«Хорошая будет погода, – говорит она про себя. – Грустно, когда всё дождь и дождь».

Проснулся Володя Рогов и посмотрел на белую птицу в зелёном море… Он зажмурился, снова закрыл глаза и вспомнил: сегодня контрольная! Он вскочил, потянулся и стал подниматься на носки, руки в стороны, руки вверх!

…Солнце поднималось всё выше.

В парке, через который спешили школьники, садовник большой метлой сметал в кучу опавшие листья.

– Ишь ты! – сказал садовник и перестал мести.

На дорожке стоял мальчик, а на скамейке сидела ворона. Склонив голову набок, ворона рассматривала мальчика, а мальчик о чём-то её спрашивал.

– Ты не улетаешь? – услыхал садовник. – Ты не знаешь, что на свете есть тёплые страны?

Садовник подошёл поближе, сторожкая ворона взмахнула крыльями и улетела.

– Это очень храбрая ворона. Они все, вороны, храбрые, – сказал Миша Коршунов и пошёл себе дальше.

А старый садовник, сметая листья, думал, что это уж последние, скоро все облетят, ляжет снег.

И солнце сегодня холодное.

«Точка, точка, запятая!»

В пятом классе началась контрольная. Первая контрольная в новом году. Ученики волнуются. Володя Рогов задумывается над примером. Примеры совсем нетрудные, но, может быть, они только кажутся лёгкими. Если бы рядом сидела Шура, он, наверно, заглянул бы в её тетрадку, как она справляется с делением и вычитанием. Но Шуры нет.

Миша Коршунов, увидев, что Шурино место за партой пусто, очень удивился: «Забоялась, а вчера говорила – не боюсь!»

Рогов закончил решать примеры и понёс свой листочек учителю.

– Пётр Петрович, я всё решил, – сказал он и положил листочек учителю на стол.

– Отлично! – Учитель быстро просмотрел Володину работу. Очевидно, ошибок в ней не было, и он спокойно отложил её в сторону. – У меня к тебе просьба, – сказал он Володе. – Будь добр, зайди к Проценко, узнай, что с нею, почему она не пришла в школу. Вы с нею в одном доме живёте.

– Только, наверно, в разных корпусах, – сказал Володя.

– Вот её адрес. – Пётр Петрович протянул Володе записку.

Разве может председатель отряда не помочь своему учителю?

– Обязательно схожу, сразу после уроков, – пообещал Володя.

– Доктор, доктор, я больная. Точка, точка, запятая! – запел кто-то над ухом.

Володя оглянулся. Наташа Левашко старалась через его плечо прочесть записку, которую ему дал учитель.

– У меня раньше как только контрольная, так обязательно поднималась температура, – сказала Наташа. – А теперь, когда мама догадалась, уже ничего не получается. – И, продолжая смотреть Володе в глаза, Левашко призналась: – Я сама себе поднимала температуру.

– Как это поднимала? – не понял Володя.

– Очень просто, – И Наташа рассказала ему всё подробно. – Ты понимаешь, утром мама разглаживает мне воротничок, ленты, пионерский галстук, а на тумбочке рядом с моей кроватью греется утюг, там у нас штепсель. Ну вот, я начну ныть: «Голова болит, голова болит!» – «Надо смерить температуру», – скажет мама и даст мне градусник. Я протяну руку и приложу градусник к утюгу. И на нём получается температура. Только надо прикладывать через полотенце, а то он может лопнуть.

– Здорово! – удивился Володя.

– Мама вызывает врача, врач ничего не понимает, – засмеялась Наташа.

Володе тоже стало смешно.

– Только мама догадалась и перестала мерить мне температуру. – Наташа сделала грустное лицо. – Тогда я легла в сугроб, чтобы простудиться, лежала, лежала, замёрзла!

Володька слушал с интересом.

– Ну, а дальше что было?

– Дальше? Я не простудилась. Вот и всё! Вот и всё!.. – запела Наташа. И, повернувшись на одной ножке, убежала из класса.

«Девчонка, а как ловко придумала! Врач приезжал и ничего не понял! Здорово!» – подумал Володя и на следующем уроке, поглядывая на Наташу, совал себе под мышку карандаш. Наташа фыркала: она понимала, что Рогов показывает ей, как она мерила температуру.

– Левашко, о чём я сейчас говорил? – спросил Пётр Петрович.

– Вы говорили?.. – сказала Наташа. Она стояла за партой и улыбалась во весь рот.

– Так о чём же я говорил? – повторил учитель.

– Ну, про это… – Наташа продолжала улыбаться.

– Садись, – сказал Пётр Петрович.

Володя испугался. Вдруг он сейчас спросит его. Но Пётр Петрович его не спросил, и всё обошлось благополучно.

На вахте

Утром, когда Шура собралась в школу, она, как всегда, подошла к двери, за которой спал Дим. Если Дим похрапывал, она уходила молча. Если за дверью тихо, это значило, что Дим уже не спит.

«Я ушла!» – говорила Шура.

«Счастливый путь!» – отвечал дядя Дим.

Но в это утро, подойдя к двери, Шура услышала, что Дим застонал. Она открыла дверь, и Дим молча поманил её к себе. Он взял её за руку своей холодной, влажной рукой и, с трудом переводя дыхание, будто он быстро шёл и очень устал, сказал тихо:

– Достань-ка мои таблеточки!

Шура достала коробку с таблетками.

– Одну, – попросил Дим.

Он никак не мог запить таблетку. Стакан прыгал у него в руках, и вода проливалась на одеяло. Шура сняла пальто и села на стул у постели, бледная и испуганная.

– Ты полежи тихо, а я посижу, – сказала она.

Было слышно, как тикали морские часы. Шура сидела не шевелясь. А Дим лежал навзничь, он будто боялся вздохнуть глубоко, как обычно, и дышал коротко и часто. Но вот он приоткрыл глаза и вздохнул уже спокойно. Потом стал дышать ровней и наконец сказал:

– Ну вот, отпустило.

Конечно, Шура не пошла в школу.

– Как ты думаешь, могу я тебя оставить и пойти решать контрольную как ни в чём не бывало? – спросила она.

Дим не мог так думать, и они решили, что Шура совершенно права и останется дома. Очень хорошо, что она сегодня не убежала, как собиралась, пораньше.

– Мы позвоним доктору? – сказал Дим.

И Шура терпеливо набирала номер телефона поликлиники. Набирала, набирала, пока не дозвонилась к дежурному врачу.

– Позови кого-нибудь из взрослых, – сказал ей дежурный врач.

– Я не могу его позвать, ему нужно лежать, – ответила Шура и повесила трубку.

Они с Димом приняли все меры: Шура налила горячую грелку, чтобы у Дима согрелись ноги. Открыла окно, чтобы в комнате было больше воздуха. И, самое главное, она делала всё спокойно.

Но вот зазвенел телефон, и Шура услыхала голос знакомого молодого доктора.

– Я сейчас приду, – сказал доктор.

И очень скоро он приехал.

– Ты, вахтенный, настоящий мой помощник, – похвалил он Шуру.

– Контрольную пропустила, – пожаловался дядя Дим.

– Ничего она не пропустила, – ответил доктор.

Доктор сидел у них целый час. Пил с ними чай, рассказывал Диму, как он летом ловил ершей.

– Вот какие ерши! – хвастал доктор; и они все втроём договорились, что на будущее лето непременно поедут в деревню, где у доктора живут дедушка и бабушка. – Чудесные у нас места, леса какие!

– Непременно поедем.

Когда доктор ушёл, было уже совсем не страшно. Дим задремал… А Шура читала книгу.

Давно жил мальчик

На свете много хороших книг, и эта книга тоже очень хорошая. Когда-то давно жил мальчик. Он вырос, стал великим русским писателем и написал книгу о своём детстве. Шуре всё понятно, хотя тогда было совсем не так, как сейчас. Она радуется тому же, чему радовался мальчик Николенька. И как она досадует, когда Николенька не может найти перчатки, чтобы пойти танцевать с девочкой Соней! Сонечка смеётся, но в её смехе нет насмешки, когда бабушка всем напоказ держит Николеньку за руку. На руке у него перчатка, старая лайковая перчатка с отрезанными пальцами. И Николенька, сморщившись от стыда, напрасно пытается вырвать свою руку.

«Ах, зачем так смеются бабушка и гости!» – страдает Шура за Николеньку. А Сонечка славная, Сонечка простая, естественная. «Страдание людей застенчивых происходит от неизвестности о мнении, которое о них составили; как только мнение это ясно выражено, какое бы оно ни было, страдание прекращается», – читает Шура.

Шура перелистывает страницу. Гремит музыка, бал в разгаре. Танцуют мазурку. Николенька тоже танцует. Танцует, правда, не так умело, как другие. Но это ничего. И вдруг «он затопотал ногами на месте, самым странным, ни с тактом, ни с чем несообразным образом и наконец совершенно остановился».

«Нет, ты совсем не такой», – утешает Шура Николеньку, когда он, осознав всё, что с ним случилось, говорит о себе: «Все презирают меня и всегда будут презирать… Мне закрыта дорога ко всему: к дружбе, любви, почестям… Всё пропало».

«Нет, нет!» – повторяет Шура и вместе с Сонечкой Валахиной обращается ласково к Николеньке: «Знаете что? Я с мальчиками, которые к нам ездят, всегда говорю «ты», хочешь?»

Славная Сонечка, добрая, чудесная девочка. «Они говорили друг другу «вы», – удивляется Шура. – Так тогда было принято…»

И перед нею возникает школьный класс…

Вот Рогов, думает Шура. Шура представляет себе, как Рогов сидит один за партой, она видит его насмешливые глаза. Он, конечно, уверен, что Шура побоялась прийти на контрольную. Склонив кудрявую голову, решает Рогов примеры. Он не подвигает свою тетрадку в Шурину сторону. Он сегодня один…

«Как он мог подумать, что я стану списывать?» И вдруг Шуре представляется, как Рогов говорит ей:

«Я так не думаю. И ты не сердись на меня, что я так думал». Он даже протягивает ей руку.

«Вы можете думать что угодно, – с негодованием отвечает Шура, – но дружить с вами я не буду!» И она гордо уходит, похожая на Сонечку Валахину, в розовом платье, с распущенными локонами.

Бал окончен, наступила ночь. Лёжа в постели, Николенька не спал. Он погрузился в сладкие мечты и воспоминания. Он продолжал думать о Сонечке. И мысленно разговаривал с нею…

Шура читала книгу не отрываясь, а когда она её захлопнула, то Дим спросил (оказывается, он уже не спал):

– Интересно?

– Очень, – ответила Шура. – Ты знаешь, если бы Рогов хоть чуточку был похож на Николеньку, я бы с ним подружилась. А он думает только о себе.

– Может быть, ты к нему пристрастна?

– Как это?

– Ну, несправедлива, – объяснил Дим.

Шура промолчала.

Она снова перечитала ту страничку в книге, где Николенька думает о Сонечке, и ей очень хотелось, чтобы Володька Рогов с ней помирился.

Второй звонок

Володя Рогов подошёл к своему дому и перечитал записку Петра Петровича. Оказывается, Шура Проценко живёт с ним в одном подъезде.

«Как же я её до сих пор не видел?» – подумал Володя.

Он поднялся на третий этаж и остановился перед дверью. Какой у них чудной звонок! Звонок действительно был необычный. Он был похож на большой жёлудь. Этот звонок много лет висел у дверей дома, где раньше жили и выросли братья Проценко. Василий Дмитриевич привёз его с собой и заменил им новый.

«Как-то спокойнее, – сказал он брату. – А то приходишь, будто не в свой дом».

Если бы Володя Рогов раньше видел этот звонок, он, может быть, вспомнил, что уже один раз звонил в эту квартиру. Позвонил и убежал. Но он этого не вспомнил.

«Я председатель отряда, пришёл по делу – узнать, почему ваша дочь не была сегодня в школе».

Эти слова Рогов уже не раз повторял по дороге. Поправив форменную фуражку, Володя позвонил в квартиру номер семь. Дверь сразу же открылась, перед ним стояла Шура, живая и невредимая.

– Так ты не больная? – удивился Володя. – Ты просто так прогуливаешь? – Володя даже свистнул. – Не болеет и не ходит в школу! Вот это номер!

– Я совсем здоровая, – сказала Шура тихо. – Подумаешь, какой проверяльщик!

Всё было ясно, и Володе больше не о чем было спрашивать эту девчонку, которая спряталась от контрольной, сидит одна в квартире, а когда придут с работы родители, небось скажет: «Я была в школе». Он повернулся и стал подниматься по лестнице, но его так и подмывало ещё что-нибудь сказать, пока Шура не закрыла дверь.

– Струсила! – крикнул Володя.

Только Шура ничего не слыхала, потому что она уже закрыла дверь, очень осторожно, чтобы не хлопнуть и не разбудить Дима.

Удивительный разговор

– Когда нужно, ты непременно пропадаешь. Я тебя уже целых полчаса жду! – сказала Володина мама, открывая ему дверь. – Скорее ешь, и немедленно едем!

– Куда едем? – удивился Володя.

– В магазин едем. Скорее, у меня пропадает очередь.

– Нет! – Володька даже отодвинул тарелку. – Я один раз ездил в магазин, хватит.

– Володя, когда ты меня о чём-нибудь попросишь… – Мама сдвинула брови, и Володька понял, что надо немедленно согласиться, чтобы не нажить беды.

– Мы потеряем всего один час, понимаешь? – продолжала уговаривать его мама, уже сидя в автобусе. – Зато и папа будет доволен. Они такие уютные, мягкие!

Володя понял, что они едут покупать ковры, о которых мама говорила уже целую неделю. «Почему именно два ковра? Хватило бы одного», – думал Володя и молча глядел в окно. Мама становилась всё ласковее, а Володька всё больше и больше хмурился.

И вдруг он весь превратился во внимание. Сидевшие впереди ребята-ремесленники вели удивительный разговор.

– Он сам тебе подарил? – спрашивал один другого. – А не врёшь?

– Конечно, сам. Ты открой, посмотри получше – где ещё найдёшь такой? – Парень открывал перочинный нож. – Этот нож был с капитаном Проценко во всех плаваниях: гляди, на черенке якорь. Капитанский нож, потому и якорь, – повторил счастливый владелец ножа.

Неожиданно поднявшись, ребята стали проходить вперёд.

Володя вскочил.

– Ты куда? – спросила мама. – Нам же ещё через две остановки.

– Погоди!

Володька так разволновался, что не мог ничего ей объяснить. Мама еле успела схватить его за курточку, иначе он бы выпрыгнул вслед за ребятами.

Автобус тронулся, Володька глотал слёзы.

– Господи, что с тобой! – недоумевала мать.

– Ножик, ножик!.. – повторял сын.

– Я куплю тебе ножик, подумаешь! – пообещала мать.

Но Володя только махнул рукой. Разве можно купить нож, который побывал с капитаном во всех плаваниях!

Чужая находка

– Произошло что-нибудь? – спросила мама. – Разве уже нет молока?

– Уже нет, – ответила Шура.

Мария Александровна молча вылила из бидона, измазанного песком, остатки грязно-молочной жижи.

– Что же всё-таки произошло? – спросила она.

– Ничего не произошло, – ответила Шура.

На самом деле, конечно, произошло. Шура шла с полным бидоном молока. Во дворе, несмотря на вечерний час, было полным-полно мальчишек. Скоро кончится время счастливых раскопок. Двор нового дома приводился в порядок, уже висело объявление, приглашавшее всех жильцов на воскресник – сажать деревья. А когда во дворе будет расти сад, тогда не поковыряешься в земле и не найдёшь никаких сокровищ.

Володя Рогов тоже был во дворе. Шаг за шагом он исследовал земную поверхность, надеясь найти что-нибудь необыкновенное. Несмотря на то что он был очень сосредоточен, он всё-таки заметил Шуру Проценко. Он теперь всегда замечал её, хотя эти встречи, кроме неприятностей, ему ничего не сулили.

Так случилось и на этот раз. Не задумываясь и даже не прицеливаясь, он бросил железную скобку, которая для него не представляла никакой ценности.

Но уж так это случилось – железка полетела вслед за Шурой и угодила прямо ей в спину.

Шура должна была бы ускорить шаг, открыть дверь, подняться по лестнице, прийти домой…

Но она ничего подобного не сделала. Она поставила бидон с молоком прямо на землю и, повернувшись, пошла прямо к Володьке Рогову. И они подрались? В том-то и дело, что нет.

Рядом с Роговым рылся в земле Миша Коршунов. Он что-то нашёл.

– Что ты нашёл? – спросил Рогов.

– А тебе что? – ответил Миша и зажал находку в кулаке.

– Я первый нашёл! – закричал Рогов.

Когда Шура подбежала, Коршунов уже лежал, уткнувшись носом в холодную землю. Если бы Миша знал, что к нему спешат на помощь, может быть, он бы не сдался так скоро.

У Рогова, как говорится, создалось невыгодное положение. Два пионера из его отряда могли его оттузить, и за дело: во-первых, не швыряйся чем попало, во-вторых, не отнимай чужую находку!

Но драка не состоялась.

– Подумаешь! – сказал Рогов, отходя развалочкой в сторону.

Миша поднялся и стал отряхиваться, только это было бесполезно – он так вымазался, так извозился, что на него было страшно взглянуть. А Шура повернулась и ушла. У самого порога её ждала беда.

Бидон лежал на боку, и молочная река впадала в огромную лужу.

Не успела Шура войти в комнату, как кто-то опять позвонил. Дверь открыла мама. Мокрый, грязный мальчик протянул ей крышку от бидона.

– Шура потеряла.

Шурина мама сказала Мише Коршунову «спасибо» и предложила:

– Проходи, мальчик. Умойся, и я тебя почищу, а то твоя мама испугается.

И Миша согласился. Кто же хочет испугать свою маму?..

Мишина куртка сушилась на батарее, а он в Шурином свитере сидел за столом и беседовал с капитаном.

– Что же ты всё-таки нашёл? – интересовался Дим.

– Вот! – Миша стал выгружать свои карманы.

Гвозди, пробки, тюбик из-под зубной пасты, какие-то винтики, и вдруг среди сокровищ капитан увидел маленький ключ… Ключ, который он уже не раз видел даже во сне. Ключ от той самой коробки, где лежит его трубка.

Стоило только капитану протянуть руку, стоило только сказать: «Вот он, мой ключ!..» Но капитан молчал.

А Миша оставил на столе только ржавый подшипник, остальное спрятал опять в карман.

– Вот, – сказал Миша. – Вот этот шарик я нашёл.

– Это подшипник, он уже никуда не годится, – сказал капитан, возвращая Мише его находку.

– Он всё равно хотел отнять! – возмущалась Шура.

Капитан Проценко тоже осудил Рогова. Если бы тот услышал, что он о нём сказал!

– Вот разбойник! – сказал капитан. – Таким надо давать сдачи.

– Сдачи! Так он испугался и убежал.

– Неужели трус? – удивился капитан.

– Конечно, трус! – подтвердила Шура. – Я хотела дать сдачи, а он убежал.

Конечно, Шура немного преувеличивала – Володька не убежал. Он сделал вид, что ему всё равно, и не стал связываться. Но на самом-то деле он струсил.

…Мишу Коршунова почистили и накормили варениками. Он проглатывал вареник за вареником и задавал вопрос за вопросом.

– Как по-вашему, вот если заморозить лягушку, – спрашивал Миша, – а потом отморозить, она оживёт?

– Представь себе, что да, – отвечал Дим.

«Откуда он всё знает?» – удивлялась Шура и слушала с восторгом историю про замороженную лягушку.

Когда Миша уходил, капитан пожал ему руку и пригласил непременно заходить.

– Мы с тобой потолкуем. Я тебе про таких птиц расскажу!

– Я приду завтра, можно? – спросил Миша.

– Всегда рад с тобой поговорить.

И Миша ушёл, не зная, что уносит маленький ключ от чудесной коробки, в которой теперь навечно была заперта старая обкуренная трубка, видавшая штормы и ураганы.