Текст книги "Тамбу-ламбу. Три звонка"

Автор книги: Галина Карпенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

«Вира! Майна!»

Большая стальная стрела чертила голубое небо. На земле горели яркие прожектора, и кто-то очень громко повторял:

– Вира! Вира! Майна! Вира!..

Стрела подъёмного крана то послушно опускалась, то осторожно шла вверх и несла тяжёлый груз.

Вот громоздкая бетонная плита подплыла к оконному проёму, и ей навстречу протянулись хваткие руки.

– Майна! – неслось снизу.

Когда машина, в которой привезли блоки, опустела, стрела остановилась.

В кабине крана погасла лампочка, по крутой железной лестнице спустилась усталая крановщица. Она прошла в маленький дощатый домик. Сняла замасленный комбинезон, умылась тепловатой водой из-под крана и, неузнаваемая, как Золушка, в лёгком платье, сандалетах и вязаном жакете, поспешила домой.

Это Шурина мама. Уже поздно, а именно сегодня она хотела вернуться домой пораньше. Теперь её ждут не дождутся. В руках у неё сумка, полная душистых антоновских яблок. Крупные, спелые, они будто впитали в себя солнечный свет и тепло. Пассажиры в автобусе глядят на них с нежностью. Им, наверно, вспоминается лето, а может быть, весна, когда яблони ещё стояли в цвету, встречая холодные зори. Весна, когда под лёгкими лепестками рождалась плотная завязь.

– Новые дома! – громко объявил кондуктор.

Шурина мама сошла на остановке. А грузный автобус, светя фарами, покатил дальше.

– Какой запах у антоновки! – вдруг сказал один из пассажиров.

Автобус катил и катил по дороге, и в нём ещё долго держался терпкий, свежий запах антоновских яблок.

Теперь все дома

– Мама! Мама пришла! – кричит Шура, обгоняя Дима и папу, которые тоже спешат открыть дверь.

– Наконец-то! Теперь все Проценки дома.

– Раньше не могла. Ну, как вы здесь без меня? – спрашивает мама, целуя кого в щёку, а кого в макушку.

– У нас готов обед, – сообщает Шура.

Мама достаёт из сумки четыре самых красивых яблока и разрезает их пополам. И они все – Шура, мама, папа и Дим – меняются половинками. Это не игра и не примета. Это ещё давным-давно, когда жили на свете дорогие люди, самые старые Проценки, дедушка и бабушка, так пробовали в их семье первые яблоки из своего сада, который бы рос и цвёл, если бы не спалили его огнём, не примяли бы тяжёлыми танками враги, которые прошли по нашей земле.

Шурин отец режет хлеб, и все садятся за стол.

– Как же прошёл твой первый день? – спрашивает у Шуры мама.

– Мой? – Шура задумывается. – Знаешь, мне очень хотелось домой, как будто я пришла в первый класс. Но я, конечно, привыкну, – добавляет она, взглянув на Дима. – Это только сначала так.

– Ну, а с какой же девочкой тебя посадили вместе? – продолжает спрашивать мама.

– У неё не соседка, а сосед – математик, вот какое дело, – сообщает Дим.

– Как бы с этим соседом драться не начала, – говорит папа.

– Так уж обязательно драться! – возражает мама. – Может, они подружатся.

– Я с ним подружусь? – удивляется Шура.

– А почему нет? – говорит Дим. – Дружба – дело серьёзное, с первого дня не решишь.

– А я не буду! – Шура краснеет от досады, вспомнив рожу на промокашке. – Я лучше с какой-нибудь девочкой подружусь.

– С девочкой, не с мальчиком! – передразнивает её отец. – Удивительно! В детском саду все дружат – мальчики и девочки. В старших классах тоже дружат. А вот с третьего по седьмой – прямо война мышей и лягушек! Девчонки, мальчишки…

– Ты меня тоже изводил с третьего по седьмой, – смеётся мама.

– Я? – искренне удивляется папа. – Что-то не помню.

– Зато я хорошо помню. Сколько раз от тебя плакала!

– Но потом-то мы помирились?

– Ну, уж потом-то помирились, – говорит мама и задумывается.

Шура смотрит на своих родителей с недоверием. Она знает, что папа с мамой учились в одной школе, но ей трудно представить себе, что папа был мальчиком и мог подставить маме подножку и хохотать, если она споткнётся.

Мама разливает по тарелкам борщ, а Шура сыплет зелёной петрушки и укропу.

– Тебе? – спрашивает она отца.

– Сыпь, – говорит он. – Не жалей!

– Молодец! – хвалит мама папу. – Очень вкусный борщ.

– Какие повара, такой и борщ, – отвечает с важностью папа, но, взглянув на Шуру и Дима, которые молчат, смущённо добавляет: – Я, понимаешь, только помогал. Они оба такие специалисты, беда! Всё знают.

– Значит, вы все готовили? – удивляется мама. – Ну, тогда все молодцы! В награду все три следующих дня я буду готовить вам вареники.

– Это как же?

– А вот так: взяла отпуск.

– Три дня выходная, как на Первое мая? – радуется Шура.

– Не в мою ли честь? – спрашивает капитан.

– Нет, не в твою, – улыбается мама.

– В твою! В твою! – кричит Шура.

Дим наклоняется над тарелкой. А Шура ему шепчет:

– Конечно, в твою. Неужели ты не догадался? Мы знаешь как тебя ждали? Я тебе после обеда всё расскажу.

Скворцы

После обеда дядя Дим открыл чемодан, и Шура, которая в этот вечер была неотступно возле него, увидела, как он вынул большую коробку и маленький свёрточек. Коробка была замечательная, на ней из жёлтого песка росли зелёные пальмы, упираясь вершинами в синее небо. «В этой коробке, наверно, разные диковины», – подумала Шура. Но ни о чём не спросила, чтобы дядя Дим не сказал: «Любопытны только обезьяны».

Коробку Дим не открыл. А в маленьком свёртке была большая карта океана.

Целый вечер они вчетвером сидели вокруг стола, опустив пониже лампу. Капитан Проценко бороздил океан карандашом, а папа, мама и Шура следили, как он, осторожно огибая острова и рифы, вёл своё судно по намеченному курсу…

– Мы по волнам, а птицы – в небе, – рассказывал капитан.

– Какие птицы? – удивилась Шура.

– Перелётные, – ответил Дим, попыхивая трубочкой. – Они без карт летят, а тоже точно, по своему курсу. Беда, если застанет их непогода.

И дядя Дим показал карандашом, где в океане над его кораблём опустились тёмные тучи.

Шторм!

Капитан отдавал команду, чтобы судно встретило шторм во всеоружии.

И вот хлынул дождь. Шквальный ветер старался помешать кораблю идти полным ходом.

Мокрые, усталые птицы стали опускаться на палубу.

Они садились на укрытые брезентом ящики с грузом, забивались между ними, укрываясь от ветра. Людей они не боялись, будто знали, что существует на кораблях неписаный закон для перелётных птиц. Капитан сам принимал гостей. Он оглядывал нахохлившихся путешественников и удивлялся их отваге.

Всё новые и новые пассажиры, тяжело взмахивая крыльями, прибывали на борт. У одного из скворцов, севшего на поручни капитанского мостика, вдруг подёрнулись серой плёнкой глаза. Он неловко повалился на бок, свесив крыло.

– Ну, ну, – сказал капитан и, подхватив птицу, не дал ей упасть.

Он упрятал закоченевшего скворца под плащ, и тот прижался, учуяв тепло.

– Что ты будешь делать! – ворчал капитан. – Небось летят из-под Калуги, а зимовать норовят в Индии. Небось, приятель, в Бомбей направляешься?

Капитан заглянул под намокший плащ. Уткнувшись носом в капитанский китель, скворец приоткрыл блестящий глаз.

«Может быть, и в Бомбей, но пока мне и здесь хорошо».

– Ну и сиди! – усмехнулся капитан и запахнул плащ поплотнее.

Новый порыв ветра донёс до корабля отставший табунок уже совсем обессилевших и замерзающих птиц.

Птицы на корабле не впервые, поэтому капитану не нужно отдавать распоряжений. Кок сам принёс из камбуза большую кастрюлю с кашей и мелко нарубленным мясом.

Скворцы пока отдыхали. Вот они чуточку обсохнут, их маленькие сердца перестанут стучать так напряжённо, тогда они начнут клевать и похваливать:

«Очень хорошая каша!»

Потом, когда ветер утихнет и, может быть, выглянет солнце, они начнут расхаживать по кораблю, заглядывать в каюты, слушать, как стучит в рубке у радиста передатчик, смотреть, как матросы убирают после бури палубу. Будут искать укромные места и дремать.

И вдруг, как по команде, они опять поднимутся в полёт…

– Я часто думал о том, – говорит капитан, – как устроена птичья жизнь. Для них всегда должно быть лето, греть солнце. В этом – птичье счастье, а за счастье нужно бороться, в непогоду лететь за океан.

– У нас в старом дворе на дереве был скворечник, – вдруг вспомнила Шура. – И у скворцов летом вывелись дети. Как же дети?

– Что – дети? – переспросил дядя Дим.

– Как же они летели через океан? Тот, которого ты согрел, был, наверно, ещё маленький? И летел в первый раз?

– Очень может быть, – согласился Дим.

Шура поглядела в тёмное окно.

– Теперь они тоже где-нибудь летят, сейчас осень…

– И теперь летят.

Дим сложил карту океана.

Мама накрыла стол скатертью, и они стали пить чай.

В этот вечер Шура нет-нет да и вспоминала Рогова, и ей очень не хотелось завтра идти в школу.

Девочки и мальчики

Вечер этот у Рогова был, наверно, самый счастливый в жизни.

В этом году как раз в день его рождения они переезжали в новый дом.

– После отметим, – сказал отец. – Вот переедем и отметим.

И вот сегодня Володя, возвратившись из школы, получил неожиданно подарки: отец принёс ему замечательную книгу Марка Твена «Том Сойер» и водяной пистолет, а мать дала ему мешочек с шоколадными медалями.

Никаких гостей не было, и Володька блаженствовал. Его послали мыться. Он лежал в ванне, ел шоколад, читал Марка Твена и пулял из водяного пистолета. Разве не жизнь?

Когда сели ужинать, Володька, сияющий и ещё мокрый, рассказал про первый школьный день.

– Меня посадили с девчонкой, но я пересяду! – пообещал он.

– С девчонкой, может быть, и лучше, – сказала мать. – Конечно, смотря какая девочка.

– Мальчишки тоже мешают друг другу, – сказал отец. – Я в школе сидел с таким балбесом – то в пёрышки, то в фантики играет, заниматься не дает. Вызовут тебя к доске, а ты ушами хлопаешь. – И отец показал, как он хлопал в школе ушами.

– Какая девочка, – повторила мать. – Девчонки бывают отчаянные.

…Второй школьный день уже прошёл спокойнее, и у ребят было время приглядеться друг к другу. На перемене девочки стали расспрашивать Шуру. Кто её мама? И кто папа? И какие ленты ей больше нравятся – шёлковые или капроновые? И пускают ли её вечером в кино?

А весёлая девочка, которую звали Наташей Левашко, сказала:

– Давай, Проценко, меняться: ты садись с Нинкой, а я сяду на твоё место, с Роговым.

– Зачем? – удивилась Шура.

Наташа засмеялась, но не сказала, зачем она хочет меняться. Неужели ей хочется сидеть с этим Роговым?

На уроке Рогов спросил Шуру:

– Тебя записать в полярный кружок?

– Я подумаю, – ответила Шура.

– Чего думать? Небось записалась в кружок вышивания: «Петушок, петушок, золотой гребешок – получился коврик»!

Рогов поставил против Шуриной фамилии минус и больше с ней до конца уроков не разговаривал.

На каждой перемене к Рогову подбегала Наташа Левашко, которая записалась в полярный кружок самая первая.

– Когда мы будем собираться, в среду или в пятницу? – спрашивала она.

Или:

– Рогов, у меня есть старый компас. Принести?

«Скажите, какие полярники!» – подумала Шура и решила в кружок не записываться.

Шуре больше всех нравилась девочка, похожая на Настеньку. Она кричала совсем как Настенька: «Тише, девочки, ничего не слышно!» Шура оглядывалась на неё во время уроков.

После занятий Шура хотела спросить у этой девочки: «Может быть, нам домой по дороге?» Но Таня – так звали эту девочку – накинула в раздевалке пальто и громко позвала: «Наташа Левашко! Пошли!» И они ушли вместе с весёлой Наташей совсем в другую сторону. А Шура пошла домой одна, через парк.

На дорожках парка лежали жёлтые, красные и ещё зелёные листья. Зелёные листья сами не упали, их, наверно, сорвал сильный ветер, пролетавший над городом ночью.

У самого выхода из парка Шура увидела Мишу Коршунова. Миша ползал по земле и подбирал тетради, карандаши – всё, что высыпалось из портфеля.

– Ручка оборвалась? – спросила Шура и стала ему помогать.

Фуражка на голове у Миши была повёрнута козырьком назад. Миша был растерян и очень торопился.

– Ты не бойся, мы подберём, – говорила Шура, собирая перья и укладывая их в пенал.

– Теперь-то я не боюсь, теперь порядок. – Миша защёлкнул портфель, и они пошли вместе.

– Ты записался в полярный кружок? – спросила его Шура.

– Нет, – сказал Миша. – Меня интересует животный мир.

Он остановился и, зажав портфель между ног, достал из кармана белую мышь. Шура потрогала мышонка пальцем.

– Хочешь, подарю парочку? Они быстро размножаются, – сказал Миша и вынул второго мышонка. – Возьми!

Мышонок на его ладони привстал на задние лапки и смешно повёл носом.

– Вот этот забрался в портфель, и я испугался, что он задохнётся, а ему, видишь, хоть бы что!

– У тебя их много? – спросила Шура.

– Да не очень. – Миша смотрел на своих мышат и радовался, что они живы и здоровы.

– Я сейчас не возьму, может быть, потом, – сказала Шура.

Ей не хотелось признаться, что она боится брать мышей в руки да ещё нести их домой. Так посмотреть – ещё интересно, но возиться с ними!

– Мы, может быть, заведём кошку, – сказала она.

– Это ничего.

И хозяин мышей стал ей рассказывать, как он приучил своего кота к мышиному соседству.

– Наш кот теперь их даже и не нюхает. Кошку тоже можно приучить. – Миша спрятал представителей животного мира в карман и посоветовал Шуре: – Ты сама-то запишись в полярный кружок. Он, наверно, интересный.

Когда они подошли к дому, оказалось, что они живут в соседних подъездах. Около Шуриного подъезда стояла машина с красным крестом.

– Вы к кому приехали? – спросил Миша у водителя.

– К кому-то на третий этаж, – ответил тот.

– На третий? – Шура сорвалась и побежала. «На третий, на третий! Скорее!»

Шура толкнула приоткрытую дверь и со страхом вошла в свою квартиру.

Человеку нелегко

– Всё обойдётся, – сказала мама. – И ты не вздумай расплакаться.

Человеку нелегко заставить себя улыбаться, когда хочется плакать.

Шура, войдя к Диму, спокойно сказала:

– Что же ты, дядя Дим, так не годится!

– Не годится! – ответил капитан.

Он лежал высоко на подушках, в комнате пахло эфиром, и рядом с постелью, на тумбочке, лежала разбитая стеклянная ампула.

– Тебе нравятся листья? – спросила Шура и помахала шуршащим букетом, – Это клён, гусиные лапы.

– Очень хороши, – ответил Дим. – И ты сегодня весёлая, и шапочка тебе к лицу. А вот я, Шурок, подкачал.

– Ты сегодня отдохни, а завтра я научу тебя играть в грамматику, – пообещала Шура.

Она положила листья на подоконник и ушла, тихо притворив дверь.

Шура сняла школьную форму, надела своё домашнее фланелевое платье.

– Тебе не надо помочь? – спросила она маму.

– Через час пойдёшь в аптеку за лекарством, а сейчас сядь и поешь.

Шура маме не перечит. С папой она иногда чуть-чуть не соглашается, но мама никогда не повторяет одно и то же. Она всегда говорит спокойно, и Шура знает: если мама сказала, то надо сделать только так.

Вот и теперь. Шура сидит за столом и ест суп, хотя есть ей совсем не хочется. А мама молча разбирает Димин чемодан. На самом дне чемодана – аккуратно завёрнутый пакет. Мама развернула его. В тёмной бронзовой рамке – фотография. На ней очень весёлые папа и мама. А Шура, совсем ещё маленькая, сидит у мамы на руках. Наверно, когда капитан Проценко спускался отдохнуть в свою каюту, он глядел на них, и ему становилось теплее даже в самую ледяную бурю.

– Маша! – позвал Дим. – Там у меня пакет, ты его дай мне.

Мама завернула фотографию, перевязала и положила Диму на тумбочку.

– Этот. Спасибо, – сказал Дим. – Вот так. Не зажигай света, не нужно…

…Вечером в квартире Проценко было очень тихо. Даже телефон мама прикрыла подушкой. Только слышно было, как за окном идёт дождь.

Без всякого вызова ещё раз приехал доктор. Уходя, он сказал маме:

– Сегодня его трогать не будем, но я хочу вас предупредить: может, придётся положить капитана в больницу.

– Мы постараемся всё сделать дома, – сказала мама.

– Зачем в больницу? – испугалась Шура. – Он только приехал. Может быть, он просто устал.

– В том-то и дело, что устал.

Молодой доктор по ошибке стал надевать папины галоши.

– Вот ваши, – сказала Шура. – Сейчас сильный дождь. Хотите зонт?

– Я в машине, – сказал доктор. – Я, может быть, приеду ещё.

Доктор ушёл. Шура подошла к маме и обняла её.

– Мы с тобою должны быть теперь вот так!

Мама крепко сжала Шурину руку, и Шура поняла, какими они должны быть с мамой теперь.

Срочная телеграмма

По лестнице спускался почтальон с вечерней почтой. Он поднялся на самый верхний этаж на лифте и, спускаясь вниз, звонил во многие квартиры, потому что ещё не все жильцы повесили почтовые ящики.

– Вот молодчина! – похвалил почтальон Володю Рогова, который сам у него на глазах кончил прибивать ящик, синий, с блестящим замком.

Почтальон вручил Володе газеты, журнал «Здоровье» и серенький конверт – письмо. Первое письмо по новому адресу.

Это письмо от бабушки, она поздравляет их с новосельем. Очень приятно, когда людей, да ещё таких близких, можно поздравить с новосельем. Но Володя, сам не зная почему, опустил письмо в ящик, а газеты и журнал отнёс в квартиру…

– Смотри! Смотри, кто приехал! – закричал он, вбегая в кухню.

– Сумасшедший! – сказала мать, еле удержав горячий противень. – Что ты орёшь?

– Приехал! Приехал! – размахивая газетой, кричал Володя. – Вернулся из плавания капитан Проценко. Жалко, я не знаю, где он живёт, надо бы послать ему телеграмму. У нас в старой школе один мальчишка послал ему телеграмму, когда он отправлялся в экспедицию. Проценко прислал ему ответ.

– Здесь есть его фотография? – спросила мать.

– Фотографии нет, просто написано, что он вернулся. Вот, видишь? Он живёт с нами в одном городе.

– Посылать незнакомому человеку телеграмму… – сказала мать.

– Незнакомому? Да его все знают, только ты, наверно, не знаешь.

Володя перечитал ещё раз заметку в газете, и его осенила идея.

– Можно послать телеграмму через газету. Ему передадут. А то, знаешь, может быть, он согласится прийти к нам в школу. У нас в полярном кружке двадцать пять человек. Я председатель.

– Ты председатель? – удивилась мать. – Поздравляю!

– Потом поздравишь, а сейчас давай пошлём телеграмму.

Мама вытерла руки, отряхнула с фартука мучную пыль и направилась к телефону.

– Ты только набери номер и начни, а потом я буду говорить, – сказал Володька.

Диск крутился, но в трубке пели короткие гудки: в редакции был занят телефон.

– Ну, говори, говори, – торопил сын.

Наконец в трубке послышался голос.

– Примите телеграмму… – сказала Володина мама. – Я знаю, что это не телеграф. Знаю, что редакция. Мой сын просит передать срочную телеграмму… Кому? – переспросила она, прикрывая телефонную трубку рукой.

– Капитану… капитану Проценко! – в страшном волнении шептал Володька.

– Капитану Проценко, тому, кто приехал. У вас сегодня в газете напечатано… Да, да! – Видно, маме нравилось говорить по телефону с редакцией, потому что она с неохотой передала трубку Володе. Держи, – сказала она, – и говори, что ты хочешь сказать.

– Передайте ему – здравствуйте! – сказал Володя. – От меня, да, да!

– Здравствуйте? Это очень хорошо, – похвалил голос. – А как же тебя зовут?

– Володя, – ответил Володя.

Трубка вновь оказалась в руках Володиной мамы.

– Итак, телеграмму подписывает Володя? – спросил из редакции спокойный и внимательный голос.

– Это мой сын Володя и его родители, – ответила мать.

– Не надо родителей! – закричал Володька.

Но в трубке уже гудел гудок. Очевидно, на том конце провода её положили на рычаг.

– Ты представляешь, он получит телеграмму, а там нет ни адреса, ни фамилии, ни школы, ни класса. Как же он мне пришлёт ответ? – волновался Володька.

– Во-первых, он, может быть, и не отвечает на все телеграммы. А во-вторых, его ответ могут напечатать в газете. Это даже интереснее, – сказала мама.

Но Володька не успокаивался.

– Ну и напечатают. А кому ответ? Так и останешься неизвестным. Это не шутка – получить ответ от капитана, которого все знают в этом городе…

Володя полез в свой ящик стола и достал заветную папку. Он зажёг настольную лампу и разложил все свои богатства: карту Антарктиды, чертёж модели корабля, портрет капитана. Капитан Проценко держит трубку. Трубку он не курит, а просто так держит, потому что на фотографии нет дыма.

«Знаменитые люди, – думает Володя, – наверно, получают телеграммы каждый день, с утра и до поздней ночи…»

Владимир Рогов и капитан Проценко

Рогов давно знаком с капитаном Проценко, уже два года. Правда, заочно. С капитаном его познакомила бабушка. Володина бабушка работает в библиотеке. Когда Володя жил на старой квартире, он часто приходил к бабушке на работу – библиотека была рядом. Бабушка разрешала ему лазить по лесенкам и самому выбирать на полках книги.

– Вот бы познакомиться с капитаном! – сказал Володя однажды, возвращая прочитанную книгу.

– С капитаном, про которого написана книга? – спросила бабушка. – Да его уже нет. Но ты знаешь, в нашем городе тоже есть замечательный капитан.

– Настоящий, который водит корабли?

– Конечно. Он сейчас в плавании. – Бабушка достала журнал, раскрыла его и показала Володе: – Вот прочти, это о нём. И про его поход.

Тогда-то Володя Рогов и прочёл про капитана Проценко. Володя выучил карту его похода наизусть и вырезал портрет капитана на память. С тех пор капитан Проценко не давал ему покоя. Ведь он его, Володин, земляк, вырос в городе, где живёт Володя Рогов. С ним можно познакомиться и даже подружиться. Это уже не просто мечта – это вполне может исполниться.

Вы сами знаете, что почти все мальчишки – болельщики и мечтатели. Если это не так, то какой же это мальчишка!

Болельщики спорят горячо о футболе, о марках, о разведчиках. Но даже болельщики мечтают молча. Кажется, если расскажешь про то, о чём мечтаешь то всё кончится, пропадёт. Сколько раз в мечтах Володя Рогов вёл сам океанский пароход! Сколько раз беседовал с капитаном Проценко, сидя с ним рядом в его каюте и раскуривая трубку! Разве про это расскажешь?

Но однажды ему пришла в голову хорошая мысль. Ведь про карту, про походы капитана можно рассказать ребятам. Ещё в старой школе в их классе был организован кружок полярников. А теперь кружок можно собрать в новой школе. Пусть удивятся, какой у них земляк, про которого знает Рогов!

Как досадно, что у девчонки, которая сидит рядом с ним за партой, фамилия капитана! Но её отец не капитан. Володя сам слышал, как у неё спрашивала Левашко:

«Кто твой отец?»

«Он на стройке вместе с мамой работает, – ответила Шура и тоже спросила: – А у тебя?»

«А моя мама работает в кино, – ответила Левашко и, конечно, не удержалась, чтобы не похвастаться: – Я все картины смотрю и, если хочу, даже по три раза».

«Подумаешь!»

Эта Левашко первой записалась в полярный кружок. Она говорит, что у неё есть старинный компас. Может быть, просто болтает. Откуда у неё компас?

И перед Володей возник компас, какого он никогда в жизни не видел. И стрелка и обозначения на нём совсем другие, чем на обычном. Он медный, тяжёлый, с удивительными изображениями птиц и животных.

Тот человек, который мечтает, знает, что можно видеть всё, о чём мечтаешь, как наяву. И никогда не надо мешать человеку мечтать. Тем более, что мечты часто сбываются. Ведь капитан Проценко живёт в их городе, и Володя может идти по улице и встретиться с ним. Он подойдёт и скажет:

«Здравствуйте, я Рогов. Это я вам послал телеграмму без адреса».

«А я как раз тебя ищу, – ответит капитан. – Я уже звонил во все школы, города. Наконец-то! Как я рад, что я тебя встретил!»

«Откуда ты так поздно?» – спросит мать, когда он вернётся домой.

«Мы разговаривали с капитаном Проценко, – ответит Володя. – И он мне подарил вот что…» Володя, расстегнув морской китель (да-да, китель!), достанет из кармана старую, знаменитую карту похода.

Очень хорошо, что он послал капитану телеграмму. За окном стучал дождик, и Володька думал о том, что где-нибудь, несмотря на дождь, по улицам города спешит почтальон и несёт телеграмму капитану Проценко от Владимира Рогова…