Текст книги "Тамбу-ламбу. Три звонка"

Автор книги: Галина Карпенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Пропала книжечка

– Кто стучится в дверь ко мне? – спросил кто-то весело, когда они позвонили.

– Мы! – ответили ребята.

Дверь открылась, на пороге стоял человек в полосатой пижаме; он, очевидно, только что принял ванну – через плечо у него висело мохнатое полотенце.

– Извините, пожалуйста, – начал Никита. – В вашей квартире «Тамбу-ламбу», а его дожидается такси.

– Это ошибка, ребята, – сказал человек.

– Нет, не ошибка. Он потерял книжечку и деньги.

– Вася, – закричал женский голос, – не стой на сквозняке!

– Есть не стоять на сквозняке! – сказал Вася. – Заходите, ребята! – И он, пропустив ребят в переднюю, закрыл дверь. – Ну, в чём дело, говорите толком! Какой такой «Тамбу-ламбу» и что приключилось?

И Никита стал рассказывать опять всё с самого начала:

– Он сегодня улетает, понимаете? Вот в чём дело!

– Ну, а где же книжечка? – спросил Вася.

– Вот она! – Никита сунул руку в карман, потом в другой – книжечки не было. – Ой! Она только сейчас была у меня! – Никита стал выворачивать карманы, снял шапку; в шапке спокойно лежали десять рублей. – Где же книжечка? Может быть, она, Серёжка, у тебя?

– Я её и не брал, – сказал Серёжка. – Ты её всё время носил. – Но он тоже снял шапку и вывернул карманы.

Вид у ребят был жалкий и растерянный: книжечки не было.

– Вы где её последний раз показывали? – спросил Вася.

Никита мысленно взобрался ещё раз по всем этажам подъезда.

– На втором этаже показывали майору, он велел её в милицию сдать.

– Ну, бегите! Может быть, вы её на лестнице уронили.

Ребята побежали. Они осмотрели каждую ступеньку. Книжечки не было.

– Ну что ж, десять рублей-то целы. Десять рублей отдадим, а книжечку-то он ещё может купить, – сказал Серёжка.

Никита понимал, что он его утешает. Утешить Никиту было невозможно. Злая досада терзала его сердце, а из глаз текли слёзы. Не говоря друг другу ни слова, ребята молча забрались опять на пятый этаж.

Дверь навстречу им открылась без звонка.

– Ну? – спросил Вася. – Нашли?

Ребята молчали.

– Я сам хотел её милиционеру отдать, – сказал Никита, – а… теперь…

Никита плакал. Да кто бы не заплакал на его месте?

– Что ты торчишь в передней? С кем это ты всё разговариваешь? – спросил опять женский голос.

– Катя, иди сюда! – сказал Вася.

И в переднюю вышла Катя. Она увидела мальчишек и не удивилась, а стала сразу говорить:

– Ребята, у Васи болит нога. Он завтра играть не будет, и билетиков у него, честное слово, нет!

– Они не за билетиками, тут совсем другое дело. – И Вася сам рассказал Кате всю историю с книжечкой.

– Погодите… – сказала Катя. – А эта сумка чья? – Она показала на сумку с пузырьками.

– Наша, – сказал Серёжка. – Это нам на третьем этаже дали – всякий утиль.

Катя нагнулась и, как знаменитый фокусник, вытащила из сумки зелёную книжечку!

Никто не закричал «ура», не заплясал индейского танца, но радость Никиты невозможно описать словами. Подумать только! Всё почти пропало, и вот она, книжечка, которую, наверно, ищет неизвестно куда исчезнувший «Тамбу-ламбу»!

– Вы во всех квартирах были? – спросил Вася, внимательно разглядывая книжечку.

– Конечно, во всех, – ответил Никита.

Он уже держал нос кверху. А слёзы? Никаких слёз, только щёки грязные и полосатые. Ну, это пустяк, на который не стоит обращать внимания.

– А я ручаюсь, что в квартире профессора Соколова не были, – сказал Вася.

– Я был. Честное слово, был! – сказал Серёжка. – Это на третьем этаже, в первом подъезде. Я позвонил, а там кто-то сказал: «Никого нет дома».

– Ну?

– Я ещё раз звонил – опять сказали: «Нет дома».

– Ну вот, доблестные разведчики, ваш «Тамбу-ламбу» сидит в этой квартире, а вы бегаете по всему дому, – сказал Вася.

– А почему ты думаешь, что он именно там? – спросила Катя.

– Потому что этот Тамбу – физик. Видишь? – Вася протянул Кате книжечку. – А Соколов тоже физик. Вот и сидят мудрят, а Лиля их охраняет.

– Я их провожу, – сказала Катя, – а то она опять их не пустит.

Она накинула пальто, платок и побежала с мальчишками к Соколову.

– Никого нет дома! – ответил за дверью уже знакомый Серёжке голос.

– Лиля Григорьевна! Это я, Катя!

Дверь отворилась, и Серёжка увидел высокую седую женщину, которую, как девочку, звали «Лиля».

– Дома Пётр Артемьевич? – спросила Катя.

– Катенька, он только что уехал! – И Лиля Григорьевна стала рассказывать историю, которую мы уже с вами знаем. – Вы понимаете, к Петру Артемьевичу приехал его ученик, талантливый молодой человек. Он улетает через два часа. Они разговаривали, разговаривали, а потом он вспомнил про какую-то книжечку, и оказалось, что её нет. Очевидно, он её оставил у нас на даче. Потерять он её не мог!

– Мог! Мог! – закричал Никита. – Вот она!

И тут выяснилось, что Пётр Артемьевич поехал на такси за город, к себе на дачу, где у них несколько дней жил «Тамбу-ламбу», искать книжечку.

– Теперь Пётр Артемьевич со своим больным сердцем перевернёт вверх дном всю дачу – воображаете! – а книжка здесь! – стонала Лиля Григорьевна.

– Надо что-нибудь придумать, – сказала Катя.

И все – Лиля Григорьевна, Серёжка, Катя и Никита – пошли опять к Васе советоваться, что делать.

– А куда же делся этот талантливый ученик? – спросил Вася, когда Лиля Григорьевна опять всё сначала рассказала.

– Он ещё должен заехать в какое-то учреждение и поставить какую-то печать, – сказала Лиля Григорьевна. – Они договорились с Петром Артемьевичем встретиться на аэродроме.

– Ну вот что, – сказал Вася. – Надо поехать на дачу – это просто, тут езды полчаса – и предупредить Петра Артемьевича, чтобы он не волновался и зря не искал. А потом все встретятся на аэродроме – и будет полный порядок.

– Кто же поедет на дачу? Ко мне должна прийти массажистка! – горестно воскликнула Лиля Григорьевна.

– Я поеду, – сказала Катя. – У Васи болит нога, он даже завтра не играет.

И Катя убежала одеваться.

– Это же ужасно! – сказала Лиля Григорьевна. – Вася… как это?.. главный воротчик! Как же они будут играть?

– Вратарь! Вратарь! – засмеялся Вася. – Я уже сколько раз вам объяснял, Лиля Григорьевна, а вы всё опять «воротчик»! Сыграют. У нас есть запасные игроки на такие случаи жизни.

Серёжка больно ткнул Никиту в бок, и Никита понял, что Вася-то не просто Вася, а знаменитый вратарь Градов. Конечно, это он – они его видели на снимках в журнале; и волосы такие же кудрявые. Вот, оказывается, с кем они познакомились!

Катя вернулась: она была уже не в платке, а в шапочке с ушами; в шапке она стала похожа на лётчика. Вася дал ей ключи от машины. Они поцеловались. И Катя сказала, что постарается поскорее вернуться.

– Ну, ну, – сказал Вася, – поторапливайтесь!

Всё получилось как в сказке – очень хорошо.

Никита с Серёжкой помогли Кате выкатить из гаражика «Москвич». Решили, что она поедет на дачу предупредить Петра Артемьевича, а ребята поспешат на аэродром.

– Главное, передать книжку, которая уже нашлась, – сказала Катя. – Я вас довезу до площади – это по пути.

Она включила мотор, и они поехали.

Дальний и Центральный

– Как проехать на аэродром? – спросили Никита и Серёжка у милиционера, который стоял на площади.

– На какой именно? У нас теперь в городе два аэродрома, – ответил милиционер. – Центральный и Дальний. Недавно открыт Дальний.

Ну что бы вы делали, если в городе два аэродрома и вы не знаете, с какого улетает «Тамбу-ламбу»?

– Будем тащить жребий, – сказал Никита.

Ему досталось ехать на Центральный аэродром, а Серёжке – на Дальний. Совсем в разные стороны. На Дальний шёл троллейбус без пересадки; на нём уехал Серёжка. А на Центральный нужно было ехать на автобусе, но до автобуса ещё ехать на трамвае. Никита сел на трамвай, но денег у него не было, кроме десяти рублей, которые лежали в шапке. В суматохе он не сообразил сказать, что у него нет ни копейки, ни Серёжке, ни Кате.

Никита ехал без билета, и кондукторша, заметив это, ссадила его раньше на целую остановку.

Пока мальчишки добирались до аэродрома, Катя мчалась по шоссе в Шереметьевку. На даче у профессора Соколова горел свет.

Пётр Артемьевич сидел у стола, а вокруг творилось что-то невообразимое: ящики стола были выдвинуты, на полу валялись чертежи, бумаги, тетради. Он перерыл всё – маленькой зелёной книжечки нигде не было.

– Не ищите и не волнуйтесь, – сказала Катя, входя в комнату. – Книжечка у Никиты.

Профессор так устал, что даже не удивился тому, что вошла Катя, которую он совсем не ожидал увидеть здесь. Но когда она стала, подбирая тетрадки, говорить о том, что стоило ли волноваться из-за такой маленькой книжечки, он вскочил и закричал на неё, будто она была во всём виновата.

– У какого Никиты? Что вы говорите? – Пётр Артемьевич даже за голову схватился. – Какой ещё такой Никита? Я вас спрашиваю!

– Симпатичный мальчишка. Он нашёл книжечку, которую потерял ваш талантливый ученик. Целый вечер ходил по нашему дому, стучал в вашу квартиру.

– Стучал, вы говорите? Не может быть! – Пётр Артемьевич протёр очки и стал объяснять Кате: – Вы понимаете, этот чудак, кажется, сделал замечательное открытие и сам этого не понял. Я хочу поглядеть – понимаете? – я хочу поглядеть на эти расчёты своими глазами! И, оказывается, всё у… как вы говорите, у кого?

– У Никиты, – повторила Катя. – Только вы не волнуйтесь, всё будет в порядке.

Пётр Артемьевич сел с Катей в «Москвич», и они помчались на аэродром. А сзади ехало такси, на котором Соколов приехал на дачу, – совсем пустое, свободное такси. А оно… как оно было нужно на другом шоссе!

Что было на другом шоссе

На другом шоссе Никита, которого высадила кондукторша из трамвая, бежал бегом до остановки автобуса. Он опоздал на три минуты: вечерний автобус на аэродром уже ушёл, и больше автобусов не будет, сказал диспетчер. Может же так не везти человеку!

Стрелки часов двигались неумолимо. Никита стоял один на краю города, на пустой автобусной остановке. Шёл снег, и кругом было темно.

«Надо было совсем всё сделать по-другому. Надо было книжечку отдать Кате, – думал Никита. – Она-то уж встретит профессора Соколова, а тот, наверно, знает, на какой нужно ехать аэродром».

А то что толку, что книжечка у Никиты, а он теперь не попадёт ни на Центральный аэродром, ни на Дальний! Он стоит на остановке, с которой никуда не уедешь, а кругом ни души.

– Был автобус? – спросил кто-то совсем рядом.

Никита оглянулся. На остановке появился человек; он придерживал одной рукой шляпу, а другой прижимал к груди странный свёрток, похожий на большой веник, упакованный в бумагу.

– Автобус ушёл три минуты назад, – ответил Никита самым печальным голосом.

– Не может быть! – сказал человек. – Ты шутишь, мальчик?

– Спросите у диспетчера – он в будке, – сказал Никита.

Человек побежал к будке диспетчера. В будке открылось окошечко и сразу закрылось.

– Ты прав: автобус ушёл, – сказал человек. У него, как говорится, опустились руки.

Налетевший ветер вдруг сорвал с него шляпу.

– Спасибо, – сказал он, когда Никита, отряхнув со шляпы снег, отдал её ему. – Спасибо, – повторил он. – Что же мне теперь делать?

– Вам тоже на аэродром? – спросил Никита.

– И тебе?

– И мне.

– Значит, мы с тобой несчастные попутчики, – сказал человек.

Вечер, вначале тихий и снежный, изменился, как и обстоятельства. «Сначала всё было удачно, – вспомнил Никита, – а теперь… теперь всё пропало». «Пропало! Пропало!» – свистел ветер, и снег стал колючим.

И вдруг совсем рядом с ними развернулась и лихо затормозила легковая машина.

– Подброшу! – закричал водитель, опуская окошечко.

Попутчика Никиты будто ветром подхватило. Никита услыхал только, как хлопнула дверца, и красный огонёк заднего фонарика замелькал всё дальше и дальше по дороге…

– Ма…а…чик! Ма…а…чик! – донеслось из темноты.

Никита сначала ничего не понял, потом он бросился бежать и, не веря своим глазам, увидел машину. Дверца машины была открыта, и его попутчик кричал ему:

– Скорей, скорей!

Через мгновение несчастные попутчики были самыми счастливыми. Никита, развалившись на сиденье, еле-еле переводил дух. За окнами машины, которая мчалась с самой большой скоростью, крутила метель, а в машине было тепло и пахло летом. Свёрток, похожий на веник, разорвался, и из него кланялись цветы.

– Я чуть было тебя не бросил, – сказал Никите его спутник. – Тебе ведь тоже на аэродром, но я так растерялся… (Никита молчал.) Ты извини меня, – продолжал спутник. – У меня, понимаешь, сегодня такой день, что я сам себя не узнаю.

– Спасибо, – сказал Никита. – Мне тоже очень нужно на аэродром. Большое спасибо!

– У меня сегодня такой день… – повторил спутник и, откинувшись назад, зажмурил глаза.

Видно, день у него был очень хороший, потому что он вдруг запел громко и весело:

 
Спи, моя красавица,
Сладко спи…
 

А потом открыл глаза, посмотрел на часы и стал спрашивать шофёра:

– Товарищ, за сколько домчим? Мы не опоздаем?

– Домчим за полчаса, – ответил шофёр.

Никита тоже посмотрел на часы в шофёрской кабине: до десяти часов оставалось сорок пять минут.

– Вы улетаете? – спросил Никита.

– Я встречаю! Встречаю! – запел спутник.

Он пел «Встречаю! Встречаю! Встречаю!» на все лады.

Никита слушал, как он поёт, и успокаивался. Когда его спутник замолчал, Никита спросил:

– Скажите, а как по-вашему, какой аэродром в нашем городе важнее – Дальний или Центральный?

– Какое это имеет, дорогой мой, значение? Но в данном случае для меня – тот, на который мы едем, – ответил счастливый спутник.

– Ну, а вообще, какой важнее? С какого больше улетают? – продолжал спрашивать Никита.

– Вот этого я, право, не знаю.

– Я думаю – Центральный. Он, наверно, важнее. Он и называется – Центральный. Это важнее, правда?

– Может быть, – ответил мужчина и опять спросил у шофёра: – Не опоздаем?

– Как же опоздаем, когда мы уже автобус обогнали, – ответил шофёр. – Раньше времени будем!

– Что вы говорите! – обрадовался незнакомец и даже засмеялся от радости.

«Вот здорово, если «Тамбу-ламбу» едет сзади на автобусе! – подумал Никита. – Вот это будет «Тамбу-ламбу»!» И он тоже захохотал, что так смешно может получиться.

Серёжка и «Крокодил»

Итак, пока Никита в самом хорошем расположении духа мчался на аэродром Центральный, Серёжка уже давным-давно сидел в зале ожидания на аэродроме Дальний.

В зале было тепло. Пассажиры, ожидавшие самолёты, сидели за столиками, пили чай, ситро и даже обедали.

Рядом с Серёжкой за столиком сидел человек в тёплом свитере; он помешивал в стакане чай и часто поглядывал на дверь.

«Наверно, тоже кого-нибудь дожидается», – подумал Серёжка.

На столике лежали газеты и журнал «Крокодил». Серёжке очень захотелось посмотреть «Крокодил».

– Извините, пожалуйста, – сказал он. – Можно мне журнал поглядеть?

– Бери, пожалуйста, смотри, – сказал человек.

Серёжка взял журнал и стал смотреть картинки.

– Куда летишь? – спросил его владелец журнала.

– Я – нет, я дожидаюсь. Я не лечу, – ответил Серёжка.

– Кто же к тебе прилетает?

– Нет, я дожидаюсь того, кто улетает…

– Провожаешь, значит?

– Нет, я встречаю, – отвечал невпопад Серёжка.

– Что-то ты, брат, путаешь! Встречаешь – улетает… Того, кто улетает, провожают, а не встречают.

– Ага! – сказал Серёжка, разглядывая журнал.

– Ты, видно, неразговорчивый! – сказал Серёжкин собеседник и стал пить чай.

– Ну вот, видите? Всё в порядке! – раздался за Серёжкиной спиной голос, который он слышал совсем недавно.

Он поднял голову. Рядом со столиком стояла Катя в шапочке с ушами и позванивала ключиками от машины, а с ней – старик в золотых очках и мохнатой шубе. Старик тяжело опустился на стул и стал протирать запотевшие очки.

– Ну вот, Пётр Артемьевич, видите – мы успели! Хватит вам волноваться, – сказала Катя.

Человек в свитере, который пил чай, вскочил, покраснел и начал говорить так, как будто просил прощенья:

– Пётр Артемьевич, мне так неудобно, честное слово! Я всё вам объяснил. Я и так всё великолепно помню. Вы совершенно зря сомневались. Мне так неудобно! Вам пришлось ехать по такой дороге! Но это совершенно было не нужно.

– Что – неудобно! Что – не нужно! – закричал старик. – Главное, что всё в порядке. Ну-ссс… показывайте, что там у вас. Показывайте свои счёты-пересчёты!

– Что показывать? У меня… – Человек похлопал ладонью по столику, надел очки, которые лежали на газетах, и развёл руками.

– Показывайте, показывайте свою книжечку! А то прилетит ваш самолёт – начнёте торопиться… Правильно я говорю, молодой человек? – спросил старик у Серёжки.

И Серёжка вдруг всё понял: это же «Тамбу-ламбу» пьёт чай! А он, балда, сидит и целый час рассматривает «Крокодил». Ну конечно, вот и кожаное пальто висит на стуле.

Все замолчали и смотрели на Серёжку. А он шевелил языком и никак не мог выговорить ни слова. Наконец, заикаясь, он произнёс:

– Никита поехал на Центральный. На Центральный! – повторил он. – Мы жребий тащили… и книжечка у него…

Большое спасибо!

На Центральном аэродроме Никита вышел из машины вслед за попутчиком и, пока тот расплачивался, держал цветы, целую охапку.

– Надо бы завернуть, – сказал Никита, – а то они замёрзнут.

– Они не могут замёрзнуть! Не могут! – закричал весёлый спутник и, надвинув Никите шапку на нос, побежал встречать самолёт, который уже шёл на посадку.

Никита посмотрел на часы. Если «Тамбу» не вздумает опоздать, то теперь всё в порядке. Пришёл автобус, который они обогнали, но с автобусом он не приехал.

«Вот растрёпа, опаздывает! Теперь тоже мчится на какой-нибудь машине и волнуется», – думал Никита.

Может быть, и Соколов его уже ждёт, только какой он? Ведь он его совсем не знает. Никита осмотрелся.

В зале ожидания сидел пожилой человек; опершись на большую суковатую палку, он барабанил слегка по изогнутой ручке пальцами; потом он вынул золотые часы, посмотрел на них и снова стал постукивать по своей палке.

– Извините, пожалуйста, – сказал Никита, подойдя к нему. – Вы профессор?

– Положим, – ответил человек.

– Вы кого-нибудь ждёте?

– Жду, жду! И безобразие, что он опаздывает!

– Конечно, безобразие! Мы, знаете, уже с семи часов его ищем.

– Ерунда! – сказал человек. – В семь он был у меня.

– Правильно, правильно! – сказал Никита. – Нам ваша Лиля всё рассказала.

– Какая Лиля? Погоди… ты что-то, милый, напутал!

«Вот сидит и говорит, что путаю! Не понимает, что я нашёл книжечку!» – думал с досадой Никита.

Но человек уже не сидел; он встал и, потрясая палкой, шёл навстречу низенькому человеку, который нёс чемоданчик.

– Тимофей Васильевич! Друг мой, вы меня заставили волноваться! – закричал он.

– Не надо волноваться, не следует. Я бы из-под земли вынырнул. Со мной никогда не следует волноваться. Я всё захватил и на всякий случай кардиазол, – объяснял низенький, который мог появиться из-под земли. – Я уверен, что вы, как всегда, чудесно проведёте операцию.

Они пошли к самолёту. Значит, действительно Никита напутал. И это совсем не тот профессор.

А время шло, времени оставалось всё меньше и меньше. Пассажиры торопливо проходили на посадку. Громкоговоритель хрипел и наводил порядок.

«Кто на Хабаровск? Кто на Хабаровск?» – спрашивал он.

Потом он вдруг щёлкнул и стал объяснять, куда кому следует пройти. А «Тамбу-ламбу» всё не было и не было…

Осталось всего пять минут. К аэродрому подошла машина. Никита бросился навстречу. Из машины сначала выбросили чемоданы, потом вытащили двух ребятишек, потом вышел военный с пожилой женщиной. Подъехала тележка, на неё погрузили чемоданы и ребят. Военный, держа женщину под руку, бежал за тележкой и приговаривал:

– Успеем, успеем! Не волнуйся, пожалуйста!

Было ясно, что «Тамбу-ламбу» опоздал и никуда не полетит.

И вдруг Никита с удивлением услыхал свою фамилию:

«Галочкин! Галочкин! – кричал громкоговоритель. – Галочкин, тебя просит срочно зайти начальник аэродрома!»

– Это меня! Честное слово, меня! – спохватился Никита.

– Ну вот, наконец-то! – сказал начальник, когда перед ним появился Никита. – Куда же ты пропал, Галочкин? Иди скорее к телефону.

Никита прижал к уху трубку и сказал:

– Слушаю!

– Никита! – услыхал он. – С тобой говорит Михаил Васильевич. Ты слышишь меня?

– Кто? – спросил Никита и услыхал Серёжкин голос:

– «Тамбу-ламбу» говорит – ты слушай!

– Никита, у тебя моя книжечка? – продолжал Михаил Васильевич.

– Да, у меня. А почему вы опоздали? Сейчас самолёт улетит! – закричал Никита.

– Не улетит, – засмеялся в трубку «Тамбу-ламбу». – Я на аэродроме Дальний, у меня ещё есть целых двадцать минут. Самолёт в десять пятнадцать. Ты вот что: книжечку отдай начальнику. Понял? Отдай начальнику – и он так организует, что мне её передадут. Мы с ним договорились. Понял? А тебе большое спасибо. Мы встретимся непременно. Слышишь?

– Слышу, – сказал Никита. – До свиданья!

Начальник аэродрома аккуратно вложил в конверт книжечку, десять рублей и сказал Никите:

– Ну, Галочкин, не отставай!

Они прошли без всяких билетов мимо всех контролей. Никита сам передал лётчику конверт. Лётчик положил его в свою кожаную сумку.

Пропеллер поднял снежную метель, и самолёт, покачивая большими крыльями, сначала тихо, а потом всё быстрее и быстрее побежал по земле. Скоро его совсем не стало видно.

В тёмном небе гудело, и, как далёкие звёздочки, мелькали разноцветные огоньки.

И где-то высоко-высоко летел самолёт, который непременно встретится в пути с «Тамбу-ламбу»!