Текст книги "Бедная Лиза или Моя любовь - полынь, горечь на губах (СИ)"

Автор книги: Галина Турбина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Дмитрий прошел и стал расставлять на столе чашки и блюдца.

– Я попрошу, чтобы вам помогали, Лиза.

– Нет, – быстро сказала Лиза, – не надо. Я уже почти привыкла, ничего страшного, все здесь так должны жить.

– И все же вам надобно помогать, все так должны, но не все в состоянии так жить.

– Да нет же, Дмитрий, я вполне справляюсь, прошу вас не надо никого ни о чем просить.

Накрыв вдвоем на стол, они сели и стали пить чай. Лиза маленькими глотками пила из чашки, ничего больше в горло не лезло, а Дмитрий смел почти все, что выставила Лиза.

– Дмитрий, – обратилась Лиза к мужчине, – я все хочу вас спросить – откуда вы так умеете обходиться с детьми, ведь своих у вас нет.

– У меня большой опыт в этом, – улыбнулся Дмитрий, – отец спрятал нас с сестрой в глубинке в дворянской, но бедной приемной семье. У них помимо нас с Наташей, была куча своих детей, мал мала меньше. Семье Карницких, (да, я много лет носил их фамилию) купили имение в глуши, и было строго настрого наказано не выделять нас, относиться к нам, как к своим детям, чтобы ни у кого не возникало подозрений, что мы с сестрой не их дети. Они и не выделяли, я и Наташа наравне с их детьми нянчили младших, пололи грядки, ухаживали за живностью, помогали по хозяйству. Нет, я не жалуюсь, меня, маленького, после тепличных условий императорского дворца такая жизнь на воле, на природе вполне устраивала. Наташа первое время пыталась поставить себя, как Сиятельная Княжна, но ее быстро отучили вести себя, как наследницу императора. Да, нас и наказывали наравне с родными детьми.

При упоминании имени сестры на лицо Дмитрия мимолетно набегало облачко боли, грусти.

– И что, вы росли, как сорная трава? А как же воспитание, образование?

– О, а вот это у всех детей было, – ответил Дмитрий, – Карницкие не жалели денег, (как они говорили соседям – отдавали последнее, поэтому и жили в такой бедности) на учителей и воспитателей. Но за все это, как вы понимаете, платили не они.

– А как вы их называли?

– А, по-вашему, как мы должны были к ним обращаться? Конечно, папа и мама. Я быстро привык, а Наташа очень редко их так называла и только на людях.

Дмитрий замолчал, видимо, Лиза своими вопросами что-то всколыхнула в нем. Она рассматривала задумавшегося Дмитрия, белесые шрамы, как он и говорил, почти исчезли, осталась только пара еле заметных росчерков под глазом. Темно – русые волосы отросли и теперь завивались крупными кольцами.

– Лиза, – неожиданно сказал Дмитрий, – нам пора перейти на "ты".

– Нет, – испуганно воскликнула Лиза, – я не смогу!

– Лиза, – с досадой сказал Дмитрий, – это невозможно. Ты (он выделил голосом это слово) смотришь испуганно, как будто ждешь от меня удара.

Лиза опустила голову и, покачав головой, ответила:

– Я не боюсь вас и уж тем более не жду удара.

– Тебя!

– Что? – подняла голову Лиза.

– Ты должна была сказать: "Я не боюсь тебя".

– Дмитрий, поймите, – тихо, почти шепотом ответила Лиза, – я не могу говорить вам "ты".

– Почему? – мрачно спросил мужчина, – Может, потому, что переход на "ты" подразумевает неизбежный новый уровень отношений? Более близкий? А, Лиза?

– Я не знаю!

– В чем дело, Лиза? Я не собираюсь после того, как услышу от тебя "ты", набрасываться на тебя, насиловать! – увидев, как вздрогнула после этих слов девушка, Дмитрий вздохнул и уже тише и спокойней продолжил, – Лиза, ты согласилась добровольно на мои условия, и я ожидаемо надеялся от тебя их выполнения. Но это не значит, что я немедленно потребую их исполнения в постели. Успокойся, же, наконец. Мне доставляет удовольствие просто общение с тобой. Сейчас, по крайней мере.

– Насчет "добровольно" вы ошибаетесь. Я согласилась под давлением обстоятельств и вашего запугивания.

– Запугивания? – удивился Дмитрий.

– Вы очень красочно расписали, что со мной и Верочкой будет, если я не соглашусь.

– Если тебе легче, пусть будет так. Но это не отменяет того, что ты согласилась все же с моим предложением. И я требую, чтобы ты обращалась ко мне на "ты"!

– Да зачем вам это! – в отчаянье воскликнула Лиза.

– Тебе, а не вам! Повтори!

– Хорошо! Я попробую обращаться на "ты", но не давите на меня! И не смейте повышать голос!

– Извини, – поднял руки Дмитрий в примиряющем жесте, – ты права, я не имею права повышать голос. Я прошу, постарайся, пожалуйста, попробуй, это легко – перейти на "ты".

– Это вам легко, а мне тяжело, – буркнула себе под нос Лиза.

– А теперь повтори, пожалуйста, эту фразу, но по-другому, – сказал Дмитрий.

– Тебе, тебе легко! – разозлилась Лиза, – Доволен?

– О! Это для меня звучит, как музыка! – широко улыбнулся Дмитрий.

– Вы...вы..., – увидев поднятые брови мужчины, исправилась, – ты знаешь кто?

– И кто же я? – насторожился Дмитрий.

Но Дмитрий так и не услышал кто он, в доме раздался громкий и требовательный крик:

– Мама!

Лиза ринулась в комнату, где спала до этого дочка, Дмитрий направился за ней следом. Войдя в комнату, она увидела проснувшуюся Верочку, которая пыхтя, пыталась сползти с кровати. Дмитрий обогнал Лизу и подхватил ребенка на руки, подбросил ее вверх и, поймав смеющуюся Верочку, повернулся к матери.

– Какая у нас Верочка большая выросла! – улыбался Дмитрий, держа девочку на руках.

– Больсая, Вела больсая, – радостно сообщила девочка Дмитрию, прыгая на его руках, – есё, хосю есё!

Дмитрий, смеясь, еще несколько раз подкинул громко визжащую девочку. Лиза, улыбаясь, наблюдала за этим безобразием.

– Ну все, хватит, – произнесла Лиза, – отдайте мне Верочку, ее надо посадить на горшок, покормить.

– Неть, – заявила девочка, обхватив Дмитрия ручонками за шею, – не хосю.

– Хорошо, – улыбнулся Дмитрий девочке, – я тоже безумно по тебе соскучился, пошли делать, что там мама от нас требует.

Дальше Дмитрий и Лиза занимались ребенком, садили на горшок, кормили, переодевали после этого чумазую Верочку, играли. Верочка наотрез отказалась выпускать из своих цепких ручонок Дмитрия. Наконец Дмитрий, когда уже безнадежно стемнело, еле оторвав от себя Верочку, ушел. После его ухода Лиза еще долго успокаивала дочку, уговаривая ее, что завтра она опять увидит Дмитрия. Лизу неожиданно кольнула мысль, что они вели себя, как семья, где вернулся долго отсутствующий отец, по которому безумно соскучились, но вынуждены опять расставаться. Она чуть не взвыла от боли и отчаянья, осознав это.

Еще Лиза подумала, что Дмитрий не спросил ее об успехах в освоении дара. Ему было неинтересно или он все знал? Если знал, то от кого?

Рано утром пришел Дмитрий, сообщил Лизе, что сегодня отменяются все ее занятия, Верочкины ясли, полдня они проведут вместе, а после обеда он уедет. Лиза обрадовалась, что все это время с ними будет ребенок, а значит...

Они провели втроем несколько веселых часов, все это время Верочка опять не отходила от Дмитрия, забыв о матери. Уложив девочку спать, Дмитрий и Лиза стали прощаться.

– Лиза, – взяв девушку за плечи и притянув к себе, сказал Дмитрий, стоя у порога, – в следующий мой приезд, надеюсь, ты будешь более благосклонно настроена ко мне. Я дал тебе время привыкнуть к мысли, что назад дороги нет, не тороплю тебя, не настаиваю на выполнении договоренностей немедленно. Но я не железный, мне хочется, чтобы в следующий раз мы могли бы провести время наедине.

Лиза судорожно вздохнула.

– Но здесь, – усмехнулся Дмитрий, – это, к моему великому сожалению, будет невозможно, я не хочу, чтобы в Дивном о тебе думали, как о моей любовнице, я уеду, а тебе еще здесь жить. Поэтому я и Верочку не отправил в ясли, поэтому и большую часть времени мы провели во дворе, чтобы не подумали о нас невесть что. В следующий мой приезд будь готова уехать. Мне будет все равно готова ты или нет, освоила ты свой дар или нет, я все равно заберу тебя.

Коротко поцеловав Лизу в губы, Дмитрий ушел. Лиза на негнущихся ногах прошла в комнату и тяжело села на стул. Он завоевал маленькое Верочкино сердечко, но, несмотря на все его усилия по ее обольщению, ее, Лизино, сердце молчало рядом с ним. Да и как по-другому может быть, если ее сердце давно и навечно отдано другому. Да, что уж тут отрицать, Дмитрий волновал ее, его поцелуи не оставили равнодушной, но Лиза не скучала по нему, у нее не болело сердце и душа в разлуке с ним. Как так может быть? Это до сих пор не укладывалось у нее в голове.

На следующий день, когда Лиза пришла после занятий, забрав дочку из яслей, в домике была уже растоплена печь, на столе стоял приготовленный ужин, на веревке висели постиранные вещички Верочки. Удивившись, Лиза с удовольствием поела, поиграла с дочкой и легла спать. Когда назавтра и послезавтра произошло то же самое, Лиза, оставив ребенка у соседки, пошла к Таисии выяснять – зачем она хозяйничает в ее отсутствие. На все вопросы Таисия сухо ответила, что ничего не знает и знать не желает. Озадаченная и уязвленная Лиза пошла к старосте Дивного. Старостой была немолодая, но сохранившая миловидность, ведьма, это она занималась всеми бытовыми делами и будничными, повседневными проблемами. Звали ее Евдокией, и она была несговорчивой, прямолинейной, требовательной. Но под ее руководством быт в Дивном был налажен отлично, она везде и все успевала, обо всем знала, быстро решала возникающие вопросы и сложности. Когда Лиза попросила прекратить хозяйничать в ее домике, Евдокия долго доказывала девушке, что, видя, как тяжело ей, она, Евдокия, распорядилась помочь новому члену их общества. И что это не исключение для нее, Лизы, так иногда делается. На что Лиза ответила, что прекрасно знает, кто распорядился ей помогать. Евдокия, деланно удивившись, сообщила, что никто не может ей указывать как и что ей делать, раз она решила, что Лизе нужна помощь, то так и будет впредь. Ничего не добившись, злая Лиза вернулась домой.

И как Лиза ни старалась, не могла застать у себя в домике того, кто хозяйничал в ее отсутствие. Не дух же или привидение это делал!

Постепенно, после месяца безделья, ее дар стал ей подчиняться. Она назвала свой дар Капризулей. Лиза осваивала под надзором ведьм навыки зельеварения, травоведения. А вот заклинания, наговоры она сочиняла сама. Ну, не совсем сама, просто ей казалось, что кто-то нашептывает ей их, подозревала, что это был ее дар. Когда Лиза вылечила сильно простудившегося Алексея, который вернулся из регулярного рейда вокруг поселения и прилегающей местности, с помощью зелий и наговоров, радости ее не было предела – теперь она могла вылечить и своего ребенка. Конечно, исцелить Алексея сумела бы и его жена, но в качестве практики это поручили сделать Лизе и она справилась. Но оказалось, что себя Лиза лечить не могла. Она стала очень чутко чувствовать настроение и эмоции окружающих ее людей, для нее стало неприятно узнать, что у Таисии она, Лиза, вызывает глухую неприязнь и раздражение, хотя внешне Таисия никак это не проявляла. Впрочем, понять можно было, ведь ее дочь была невестой Дмитрия, а он был расположен к Лизе, заботился о ней, и Таисия подозревала, что не все так просто и однозначно между ними, она чувствовала в Лизе угрозу для счастья своей дочери. Но к Верочке Таисия испытывала нежность, теплоту, ласковость, поэтому Лиза не прекратила отношения с женщиной.

Еще теперь даже на расстоянии, когда их с дочерью разделяло несколько сот метров, она чувствовала, что в данный момент испытывает дочь – жажду, голод, боль, радость, грусть и так далее. Раньше нечто подобное Лиза чувствовала, только находясь в непосредственной близости от Верочки. Но по-прежнему Лиза с трудом зажигала свечку, о большем применение огня даже и не говорилось, не могла справиться с водой и воздухом. Антонина вынесла вердикт, что Лиза слабая ведьма и на большее, что умеет сейчас, не способна.

Весна в этом году выдалась непредсказуемой – слякотной, дождливой, временами морозной, очень часто ненастной. Подобраться к Дивному всю весну было невозможно из-за раскисших дорог, которые внезапно и неожиданно превращались в непроезжие, ледяные катки. Лиза спросила как то у Антонины – почему такие сильные ведьмы не могут наладить погоду. На это женщина ответила, что ведьмы стараются не вмешиваются в природу, все должно быть так, как должно. Гостей в Дивном не было почти всю весну, письма так же не получали, долгое время поселок был отрезан от внешнего мира. Обитатели Дивного рассказывали, что такого никогда не было. Но Лизу все это радовало – Дмитрий не имел возможности забрать ее отсюда. Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и ненастная весна, в мае наступила хорошая, почти летняя погода и в середине мая приехал Дмитрий.

Глава 12

Лиза быстро шла по пустым коридорам дворца, ее каблучки громко цокали по разноцветной плитке, устилавшей почти весь императорский дворец. Было уже далеко не раннее утро, но в этой части дворец еще спал, его обитатели раньше полудня не просыпались. Ее цоканье, возможно, кого-нибудь и разбудит, кого-нибудь будет раздражать, может даже, и бесить, но ей было все равно. Фаворитке главе Тайной Императорской Службы и наследника Императора было на это наплевать, никто уже давно не смел сказать что-либо против нее.

Пять лет назад, когда она прибыла в императорский дворец, ее не восприняли всерьез. Подумаешь, очередная любовница Дмитрия Михайловича, сколько их было и еще будет. Тем более, что и красотой она не блещет, куда ей до признанных дворцовых красавиц! Но проходил месяц, два, полгода, год, три, а Дмитрий никак не мог оторваться от этой непонятно откуда взявшийся графини Горчаковой. И вот уже больше пяти лет она фаворитка его Высочества Сиятельного Князя Дмитрия Михайловича. Целых пять лет!

Стуча каблучками, Лиза вспомнила, как забрав из Дивного, Дмитрий привез ее в императорский дворец. Она была неопытной, неискушенной, наивной, неиспорченной, временами доверчивой. Но все это теперь не применимо к ней после пяти лет в шкуре фрейлины императрицы и любовницы всесильного Сиятельного Князя. Она научилась никому не верить, ставить все под сомнение, отвечать на колкости и "удары" не менее острыми колкостями и более сильными "ударами", не переживать по пустякам, предвосхищать события и не обращать внимания на сплетни о себе, шепотки за спиной. В дворцовой жизни ей очень помогал дар, с помощью него она легко понимала, что на самом деле испытывает к ней тот или иной человек. Какими бы не были внешние проявления чувств окружающих ее людей, ее дар всегда безошибочно определял, что нужно от нее им.

Добравшись до своих покоев, Лиза захлопнула дверь в спальню перед носом опешившей горничной, сейчас она никого не хотела видеть, тем более соглядатая Дмитрия. После ночи, проведенной в его объятиях ей надо вымыться и прийти в себя. Пройдя в ванную комнату, Лиза включила воду и стала раздеваться, ей для этого не нужны были горничные. Сбросив одежду, забралась в наполненную водой и пеной ванну.

В попытке расслабиться, она закрыла глаза, но в голову лезли воспоминания. Лиза вспомнила, как в первую их совместную ночь, Дмитрий был нетерпелив и, казалось, совершенно не замечал, что Лиза не отвечает на его ласки и поцелуи. А она никак не могла в полной мере ему отдаться, была зажата, неуклюжа, вздрагивала и зажималась от его прикосновений. Дмитрий быстро и жадно целовал, сжимал и гладил неподатливое, цепенеющее от его ласк тело. Да..., первая их ночь была ужасной.

Потом, когда все, в общем-то, быстро закончилось, она скатилась с кровати и заперлась в ванной комнате, где долго рыдала горько и взахлеб. Дмитрий стучал ей в дверь, просил прощение, уговаривал, обещал златые горы, признавался чуть ли не в любви, но самые главные, простые, три слова "я тебя люблю", так и не прозвучали из его уст. Наконец, успокоившись и умывшись, Лиза вышла, чтобы увидеть виноватого и расстроенного Дмитрия. Он сказал ей, что слишком долго мечтал о ней, слишком долго ждал, того, в чем ему отказывали, поэтому был таким нетерпеливым и напористым. Опять просил прощения и обещал, что в следующий раз будет нежным и предупредительным. Следующий раз! Тогда она с ужасом подумала об этом.

В следующий раз, видимо, забыв о своих желаниях и думая только об ее удовольствии, Дмитрий был невыносимо нежным, чутким и добился отклика от Лизы, ее тело взорвалось в невыносимом наслаждении. И опять она рыдала в закрытой ванной комнате, теперь уже от того, что такого наслаждения она никогда не испытывала с Сашей, а с мужчиной, которого не любила, узнала, что это такое – телесное, плотское наслаждение.

Потом, конечно, уже не было рыданий, но все равно, после того, как она получала свою порцию наслаждения, наступало раскаяние, вина, горечь от того, что ее предавало собственное тело. Она редко оставалась после всего в спальне Дмитрия, почти всегда уходила сразу же, несмотря на время суток, усталость, разнеженное состояние, попыток Дмитрия ее остановить, задержать. Он обижался, возмущался, досадовал, но никак не мог ее удержать в своей спальне надолго. И у себя Лиза редко оставляла Дмитрия, выпроваживала, несмотря на его протесты.

С некоторых пор ей стали доносить об изменах Дмитрия. Лиза не стала делать вид, что ничего не происходит, прямо спросила его об этом. Он в ответ цинично заявил, что в их договоре ничего не было о его верности, а вот ее верность там оговорена. Да, Лиза была скована договором, который она подписала, не читав, еще в Дивном, перед ее отъездом в Новоград. Потом, уже в Новограде, прочитав его, Лиза поняла, что этот договор был составлен так, что она оказывалась секретным агентом на службе у Тайной Службы Его Императорского Величества. Она, по сути, теперь принадлежала Дмитрию, должна была находиться с ним рядом, выполнять все его условия, охранять, шпионить для него, даже то, что она должна быть его любовницей, было написано отдельным пунктом, как и ее верность, преданность ему, Дмитрию. Неисполнение какого-либо пункта по договору, приравнивалось чуть ли не государственной измене, и несло за собой неминуемое наказание. А ее должность фрейлины была номинальной, ширмой для отвода глаз. Этот договор поверг ее в шок, ужаснул, но исправить уже ничего нельзя было, под ним стояла ее подпись. Лиза тогда высказала Дмитрию все, что думает о его вероломной и лживой натуре. Он ответил, что просто подстраховался, этот договор ничего не значит, пока она ему верна. Возмущению Лизы не было предела.

Как-то он сказал, что просто убьет ее, если узнает о неверности, измене. Дмитрий много чего наговорил ей за эти годы.

Но однажды всем показалось, что он серьезно увлечен другой. Лизе стоило немалых усилий делать непроницаемое лицо, когда эта девица (как же ее звали, вроде бы Агата, нет, вроде, Аглая, а впрочем, какая теперь разница) с превосходством и высокомерием смотрела на нее. Думала, глупенькая, что все, теперь она будет фавориткой и может даже доведет наследника до алтаря. Впрочем, тогда и Лиза думала, что все кончилось и Дмитрий ее отпустит, она будет жить с дочкой, которую так редко видела. Но нет, ничего не кончилось для нее, он очень быстро бросил эту Агату – Аглаю. Лиза вспомнила, с какой жадностью Дмитрий смотрел, как она отреагирует на его любовницу (он, что, думал вызвать ее ревность?), но она сделала вид, что ей все равно. Бросив тогда эту Агату, а может Аглаю, вернувшись к ней, он заявил, что это она, Лиза, своей холодностью толкнула его на измену. Дмитрий кричал, что он устал бороться с памятью о Горчакове, что и мертвый он мешает, даже еще сильней, чем живой, ему надоело, что она постоянно их сравнивает и это сравнение, похоже, не в его пользу. Лиза ответила Дмитрию, что никогда не сравнивала их, потому что всегда будет помнить Сашу, он ее первая и единственная любовь, а он, Дмитрий, получив ее тело, никогда не займет место в ее душе и сердце, какое занимал и занимает Саша. И что ей все равно изменяет он, Дмитрий, или нет, потому что равнодушна к нему, а от Саши она бы такого не потерпела, потому что любила и любит только его, поэтому было бы больно, если бы ей изменил Саша. Она думала, что Дмитрий ее ударит, так побелело и исказилось его лицо, он даже поднял руку, но опустил ее и выбежал вон, громко хлопнув дверью.

Нет, она не была равнодушна к изменам Дмитрия, ей было больно, эти измены ранили ее самолюбие, она теряла самоуважение, принимая Дмитрия обратно после измен. Как-то не выдержав, Лиза потребовала, чтобы он лучше скрывал от всех свои похождения, ее это выставляет в невыгодном свете, и скоро над ней будет смеяться весь императорский дворец, после этого ей перестали доносить "добрые люди" о его пассиях.

Замерзнув в остывшей воде, Лиза вылезла из ванны и, обтершись пушистым полотенцем, прошла в комнату. Накинув теплый, уютный халат, легла в кровать. Дмитрий сегодня был, как одержимый, не отпускал ее долго, вымотал до изнеможения. Соскучился, потому что давно не были вместе, так как он последнее время был очень занят? Или неужели очередной любовнице дал отставку?

Зачем она ему? Сколько еще он будет держать ее рядом, мучить их обоих? Лиза быстро поняла, что, как ведьма она ему не нужна. Все, что могла она, он умел и знал лучше нее. Так зачем держит, не отпускает? Потому что она великолепная любовница? То же, пожалуй, нет, хотя, как только Дмитрий бросал очередную бабочку – однодневку, то занимался с ней любовью жадно, неистово, исступленно, как будто все это время голодал, а теперь дорвался до вожделенного. Неужели же эти на все согласные девушки, женщины не могли удовлетворить его? Тем более, что она не позволяла ему в постели все, что ему хотелось, были вещи, которые он так и не получил, несмотря на уговоры и старания. То, что просил Дмитрий, было для Лизы следствием абсолютного доверия, полного единения, но она уже никогда не сможет доверять ему, ее сердце и душа закрыта для него. А вот эти бабочки – однодневки стараясь ему угодить (до нее "добрые люди" донесли это) были согласны на все, шли на все эксперименты в постели. Бедные, как только они не ухищрялись, как только не изощрялись, чтобы доставить ему удовольствие, но все же быстро надоедали и опять он был у ее ног.

Вот интересно, ей уже давно не доносили "доброжелатели" о его кратковременных любовницах, что же это означает? Неужели все-таки одумался, что-то понял и перестал ей изменять? Или все же очень тщательно стал все скрывать? Скорее всего, второе.

Мысли Лизы переключились на дочь. Она не видела ее уже неделю, безумно соскучилась. Лиза так редко навещала своего ребенка. Дмитрий обещал когда-то не разлучать ее с Верочкой, но не сдержал своего обещания. Нет, сам Дмитрий был уверен, что выполнил все, что намеревался. Верочка воспитывалась под Новоградом, в живописном, прекрасном поместье под надзором нянек, воспитателей, гувернанток, Дмитрий не жалел на девочку средств, у ребенка все было. Почти все, не было рядом мамы. Дмитрий, выросший в чужой семье, вроде наоборот должен был понимать, как тяжело ребенку без матери. Но он не понимал, считал, что видеться Лизе и Верочке несколько часов раз-два в неделю вполне достаточно. Лиза не ожидала такого от Дмитрия, по этому поводу у них постоянно были ссоры. Главным аргументом Дмитрия в споре было, что Лиза чувствует дочь, если с ней что-то случится, она сразу поймет, вот тогда они без промедления поедут к ребенку. Он не разрешал ей самостоятельно навещать Верочку, а выделить время для поездки ему, занятому делами своего ведомства, было трудно. Иногда, когда Дмитрий долго не мог выделить свободного времени, разрешал Лизе самостоятельно съездить к ребенку. Но ее сопровождал такой конвой, как будто она член императорской семьи. Умом Лиза понимала, что в императорском дворце ребенку не место, но сердце и душа болели в разлуке с Верочкой. Если сегодня он не поедет с ней, как обещал ночью, она уедет одна, потихоньку, не спрашивая никого. Но Лиза прекрасно знала, что это неосуществимо, не успеет она выйти из дверей дворца, как все будет доложено Сиятельному Князю, и ее вернут на место. А где ее место? В его спальне!

Ее дочка росла без отца, его ей практически заменил Дмитрий. Но когда Верочка вместо "дядя Дмитрий", сказала "папа", Лиза резко отчитала ребенка – он ей не отец, ее папа далеко, но когда-нибудь появится в их жизни. Она помнила, какую обиженную и печальную мордочку состроила дочка. Но когда Верочка прямо попросила Дмитрия быть ей отцом и разрешить называть его папой, он отказался. Дмитрий как можно мягче объяснил ребенку, что не может быть ей отцом, потому что никогда не женится на ее матери и не удочерит ее. А если она станет называть его папой, то это бросит тень на ее мать, да и на нее, Верочку, тоже, все подумают, что она его бастард, незаконнорожденная. Вряд ли четырехлетняя девочка все точно поняла, но уяснила главное – Дмитрий отказывается быть ей отцом. Лиза почувствовала, что это обидело Верочку даже больше, чем резкие слова матери. Бедная ее дочка – ребенку так хотелось, чтобы у нее был папа. А сплетни все равно были, во дворце муссировались слухи, что настоящим отцом ее ребенка является Дмитрий Михайлович, а не погибший граф Горчаков.

Лиза закрыла глаза в попытке уснуть. Но, видимо, сегодня был день памяти, одно воспоминание тянуло за собой другое. Она вспомнила, как встретилась со своим отцом в коридорах дворца. К тому времени Лиза уже полгода жила здесь и все были в курсе ее отношений с Дмитрием, он нарочито это выставлял при каждом удобном случае.

Она шла с каким-то незначительным поручением Императрицы, иногда она вспоминала, что Лиза ее фрейлина. Увидев, что навстречу ей идет высокий мужчина, у Лизы от чего-то забилось сердце, стали влажными ладони. Когда мужчина подошел поближе, она узнала в нем отца. Лиза замедлила шаг и остановилась, и как кролик на удава смотрела на приближающегося князя Лодыженского. Отец медленно подошел к Лизе и остановился в шаге от нее, оглядел с головы до ног и обратно.

– Лиза, до чего ты докатилась, – презрительно скривил губы князь, – в кого превратилась княжна Лодыженская! В подстилку Сиятельного Князя! Ты разрушила счастье старшей сестры, этого показалось мало, решила разрушить окончательно ее жизнь, покрыв позором нашу семью?

Слова отца больно били Лизу, она закусила губу, чтобы не расплакаться. Где же ты был, папа, когда так был нужен, почему не пришел на помощь, ведь она такая же дочь, как и Ангелина! За свое короткое счастье она заплатила сполна, и будет еще долго платить, достанется и Верочке.

– Отец, – попыталась оправдаться Лиза – у меня все отняли, я осталась одна с маленьким ребенком на руках. Я была в отчаянье, не знала, что и как мне делать.

– Твоя мать когда-то тоже осталась одна с маленьким ребенком, но не пошла по рукам, не стала ничьей содержанкой, любовницей!

– Отец...

– Ты могла вернуться к нам после смерти Горчакова! Может мы бы простили тебя, помогли, если бы ты покаялась, попросила прощение! Но нет, ты предпочла стать падшей женщиной! – продолжал бить словами князь.

Опустив голову, Лиза молча глотала слезы. Отец не поймет, как ни старайся объяснить, что она была уверена – родители не помогут, не примут. И что Дмитрий уверил ее в том, что ее собственный отец желает ей зла. И у нее не оказалось рядом тебя, папа, как у мамы когда-то.

– Ты всегда была паршивой овцой в нашей семье, – презрительно сказал князь, как помоями облил, – так ей и останешься.

Князь обогнул Лизу и ушел не оглядываясь. А она не помнила, как добралась до своих покоев, совершенно забыв, куда шла и зачем. Так больно ей не было, даже когда отец выгнал их с Сашей из дома. Пришедший вечером Дмитрий застал ее мечущуюся в нервной горячке. Она проболела неделю, придя в себя, сказала Дмитрию, что не помнит, от чего это с ней приключилось. Но Лиза не знала тогда, что Дмитрию доложили, с кем повстречалась она в коридорах дворца. Не знала так же, что Дмитрий потребовал от своего отца, чтобы он своим правом сюзерена выдал Ангелину Лодыженскую за князя Болховского. Князь Лодыженский оказался под следствием – у Тайной Службы к нему было много вопросов и претензий. Князя, несмотря на его заслуги перед империей, осудили, разжаловали, большую часть имущества конфисковали в пользу империи. При личной встречи, Дмитрий сказал князю, что пусть будет благодарен, что его отправили на покой, грядки копать, а не отдали инквизиции и не казнили за убийство инквизитора. И поздравил его с замужеством старшей дочери, пожелал счастья молодоженам.

Об отце Лиза узнала значительно позже, есть люди, которые не могут, чтобы не позлорадствовать. Лизе выразили ехидно сочувствие в связи с осуждением отца. Когда она потребовала объяснить все, Дмитрий показал Лизе документы, свидетельские показания, по которым ее отец был виноват в преступлениях. Князь много лет возглавлял сначала небольшой отдел, потом большое ведомство "Магические изыскания по уничтожению демонов". Оказалось, что в ведомстве не все гладко, князя обвинили в растрате государственных средств, саботаже, взяточничестве. Лиза не могла в это поверить, не важно, как отец поступил с ней, он всегда был честным, щепетильным, бескорыстным человеком. Лиза уверяла Дмитрия, что отца оговорили, дело сфабриковали, пыталась обвинить в этом его, но Дмитрий очень естественно оскорбился и уверил, что это дело вел не он, что об этом он узнал, когда следствие было уже почти закончено. Лиза не знала – верить ему или нет. Она подала прошение императору, но все ее прошения были отклонены, император не захотел с ней разговаривать об отце. Лиза уговаривала, упрашивала Дмитрия вступиться за князя, но он был неумолим. Все, что добилась Лиза – князю вернули его родовое имение "Дивное", где выросла она.

Вспоминая все это, Лиза тихо и безысходно заплакала. Почему ее жизнь стала горькой как полынь. Она фаворитка, любовница нелюбимого мужчины, которого совсем не знает, несмотря на несколько лет рядом с ним, она никогда не могла быть уверена, как поступит Дмитрий в той или иной ситуации, несмотря на ее дар ощущать эмоции и чувства людей. Ее семья в опале, Лиза предполагала – несмотря на то, что Дмитрий не признавался и оскорблялся, это он виноват в этом. Вернее, виновата в опале князя Лодыженского она, Лиза. Кто же знал, что Сиятельный Князь такой мстительный. Ее дочь растет без отца, с клеймом бастарда Сиятельного Князя, несмотря на то, что она законная дочь графа Горчакова. Сестра несчастна в браке, и опять же по ее вине.

Саша! Где же ты? Она надеялась, что он жив, но вернется ли к ней? Простит ли, поверит ли, что Верочка его дочь. В том, что ребенок его, теперь не была уверена даже Лиза. Вспоминая свой сон, когда зимой несколько лет назад ее навещал Дмитрий, она задавалась вопросом – а сон ли это был? Боялась спросить об этом Дмитрия, боялась услышать, что это был не сон, что он, воздействуя ментально, провел с ней ночь. А то, что Дмитрий способен на подобную низость, вполне допускала.