Текст книги "Врушечка"
Автор книги: Галина Куликова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Больше всего на свете ей хотелось броситься к Шелестову и все ему рассказать. Все-все! И про Отто, и про гибель родителей, и про брата, и про то, какой трудной стала в последние годы ее жизнь… Но Настя не была уверена в том, что подобная откровенность его обрадует. Жизнь учила ее тому, что свои проблемы каждый должен решать сам. Перекладывать их на плечи другого – значит, подставлять его и лишать покоя. Действительно, что сделает мужчина, ухаживающий за женщиной, если она расскажет ему душераздирающую историю своей жизни? Конечно, он бросится ей помогать. То есть она вынудит его себе помогать. И поступит практически как доктор Панкрашин.
– Ни за что! – вслух сказала Настя, не заметив, как в приемную вошел босс.
– Что – ни за что? – удивленно спросил он, затормозив на полном ходу. – Вы с кем это разговариваете?
– Сама с собой, – ответила Настя сердито.
– Весьма драматические переживания. У вас все в порядке?
– У хороших помощниц всегда все в порядке, – ответила Настя.
– Чем дерзить, лучше вовремя попросить о помощи, – бросил Колесников. – Что у вас за дурацкая манера ощетиниваться? Не девушка, а какой-то злобный ежик.
Как только он скрылся в кабинете, позвонила Катька.
– Алло, – сказала она приглушенным голосом. В голосе ощущался скрытый восторг. – Настя, привет. Все получается! Прямо как ты сказала. У Васьки Пугачева просто крыша съехала. Он мне проходу не дает! Потратил половину зарплаты на цветы, представляешь?
Настя представляла. Если ты долгое время ощущаешь себя среди мужчин невидимкой, а в редкие моменты тебя называют не иначе, как «своим парнем», даже букетик ромашек может произвести на тебя неизгладимое впечатление.
– Вася Пугачев? Это такой маленький белобрысый парень? – рассеянно спросила она.
– Ну, не такой уж он и маленький, – горячо возразила Катька. – Он на три сантиметра выше меня.
– А как Шелестов? – быстро спросила Настя. Вася Пугачев интересовал ее не слишком сильно.
– Ну… Он, в общем, тоже стал внимание обращать. Иногда смотрит с таким интересом…
– Но он еще не говорил ничего определенного? – Настя чувствовала, как стремительно падает настроение.
– Я ему теперь помогаю, – торопливо объяснила Катька. – У нас сложный проект, и он решил, что именно я буду ему помогать, хотя я думала, что это будет Мишка Пахомов. И все так думали. А тут он вдруг неожиданно решил вопрос в мою пользу. Полагаю, это неспроста.
Настя тоже решила, что неспроста, и, с трудом доведя разговор до конца, едва не расплакалась. Стало так обидно! Уж если в тебя влюбляются, хочется, чтобы это было по-настоящему. Чтобы никакие симпатичные Катьки и никакие непредвиденные обстоятельства не влияли на это чувство. Чтобы тебя жаждали видеть, дорожили тобой… Даже если ты крутишь носом и совершаешь всякие глупости. Хочется, чтобы тебя прощали за эти глупости, наконец!
Настю редко охватывала столь всепоглощающая жалость к себе. Однако сегодня ну никак не получалось с ней справиться. И она решила после работы зайти в большой торговый центр недалеко от дома и съесть мороженое. Она представила себе прилавок со множеством металлических лотков, заполненных разноцветным лакомством – фисташковым, черничным, вишневым, шоколадным… Представила, как продавщица накладывает в хрустящий вафельный рожок подтаивающие шарики, и громко сглотнула. Пусть хотя бы мороженое станет для нее утешением.
Глава 7
Она заказала два шарика и заплатила деньги, стесняясь такой глупой траты. «Один раз можно, – уверяла она себя. – Я же не стану есть мороженое каждый день!» Есть мороженое каждый день казалось ей жутким расточительством. Даже когда они с Димкой были детьми, дома у них никогда в изобилии не водились сладости. Лишь сушки с маком и сухари с изюмом, да и те в качестве десерта: когда садилась чаевничать вся семья. Если Настю кто-нибудь угощал конфетами, мама неизменно говорила: «Побереги зубы, детка, а то они испортятся и доктор удалит их щипцами». Этот гипотетический доктор довольно долго был Настиным кошмаром, и сладкое не приносило ей того удовольствия, которое обычно получают дети, поедая шоколад и пряники. Однако вот именно мороженое разлюбить окончательно она так и не смогла.
Настя села на одну из длинных лавочек, которых в торговом центре было великое множество, и принялась с упоением поглощать лакомство. Самым вкусным оказался вафельный стаканчик – хрустящий, с темно-коричневым краем. Мороженое Настя смаковала долго, и оно, конечно, потекло. Бумажный платок прилип к пальцам, и пришлось искать туалет, чтобы привести себя в порядок.
Торговый центр был новым, очень большим и пока что не особо многолюдным. Продавцы бутиков и салонов с нетерпением ожидали, когда на первом этаже откроется продуктовый магазин – тогда народ хлынет, как по волшебству. Пока же тут все только обустраивались. Именно поэтому, завернув к туалетам, Настя оказалась в длинном коридоре одна. Ну, не совсем одна – впереди шли двое парней, а навстречу пробежала девчушка с двумя забавными «хвостиками».
Настя не ожидала ничего плохого. То есть совсем ничего. Но тут за ее спиной послышалось быстрое цоканье каблучков. Цоканье приближалось, ускорялось, и вот Настю обогнала какая-то девушка – в джинсах, бейсболке и темных очках. Ее фигура показалась Насте странно знакомой. Проскочив немного вперед, девушка обернулась… И вдруг, выхватив из сумки длинный серебристый флакон, сунула его Насте прямо в нос. Раздалось яростное шипение, и ей в лицо ударила струя краски.
Конечно, в тот момент Настя не поняла, что это именно краска. Просто ощутила резкую боль и почувствовала отвратительный запах. Она закрыла лицо руками и закричала. Потом завертелась на месте, согнувшись пополам и чувствуя, как от ужаса в груди у нее раздулся огромный шар, который не дает дышать. На нее напали! Если бы могла, Настя упала бы на пол и забилась в истерике, но она не знала, где пол, а где потолок, мгновенно потеряв ориентацию в пространстве.
В этот момент послышался топот, и взволнованные голоса заговорили наперебой. К ней кто-то подбежал, раздались восклицания, крики, ее взяли под локти, повели куда-то и усадили. Незнакомый бас требовал, чтобы она не терла глаза. Ее держали за руки, а она только жалобно скулила и повторяла:
– Позвоните Матвееву! Пожалуйста, позвоните Матвееву!
Наконец, кто-то услышал ее мольбы и набрал номер, который она продиктовала дрожащим голосом. Глаза щипало и жгло, и ужас леденил Настину душу. Вдруг она никогда больше не сможет видеть?! В голове теснились страшные истории о разгневанных женах, которые обливали соперниц кислотой, и те доживали свой век обезображенными и беспомощными. Если она тоже станет инвалидом, кто будет заботиться о Димке?!
– Краска, скорее всего, полиуретановая, – объяснял между тем обстоятельный бас. – Чумовая вещь. Ржавчину берет только так. Слава богу, это не смертельно. Но все равно опасно. Пострадавшую нужно в травмопункт отвезти. Водой это дело не смыть – нужны специальные препараты. Мы троих мальчишек задержали у входа, не выпускаем.
– Это не мальчишки, – проговорила Настя вибрирующим голосом.
– А кто? Вы видели, кто это сделал?
– Молодая женщина, – Настя отвечала с трудом: на губах тоже была краска, и они противно склеивались, стоило ей произнести хоть слово. – В солнечных очках и бейсболке. Блондинка, – добавила она. – Очень красивая.
– Красивая блондинка? Вы ее знаете?
– Н-не знаю, – промычала Настя.
Конечно, она знала. Это была Ева Ковальская!
И вряд ли ее задержали охранники у выхода из торгового центра. А это значит, что Ева уже далеко. Боже, да и кто заподозрит известную топ-модель?! Такую очаровательную, изысканную и богатую?
Настя беззвучно заплакала. Судя по всему, вокруг собралось множество людей: все ахали, охали, давали советы и требовали вызвать милицию. Милиция через некоторое время прибыла и принялась отыскивать свидетелей, но их не было. Были только сочувствующие.
Вслед за милицией появился Матвеев. К счастью, в этот час он оказался дома, и на дорогу ему потребовалось всего десять минут.
– Бли-и-ин! – воскликнул он ужасным голосом, увидев Настю. – Бли-и-ин, Настюха, ты вообще живая?! Ты как? Ты идти можешь?!
Вдвоем с охранником они повезли ее в травмопункт, где усталый врач принялся спасать Настины глаза. Матвееву он выдал огромный список препаратов, которыми необходимо было запастись. Деятельный Витька тут же бросился в аптеку.
– И не такое бывает, – все время приговаривал врач, отбрасывая один тампон и смачивая другой. – Волосы придется укоротить, чтобы я смог обработать корни. Красоту вы уж потом наведете, девушка. Я должен выполнить свою работу. Главное, глаза целы. А вот с ресницами и бровями придется повозиться.
Процедура оказалась долгой и болезненной. Напоследок врач сделал Насте укол и посоветовал Матвееву поскорее отвезти ее домой, завернуть в плед и напоить горячим чаем.
– Она пережила тяжелое потрясение, – сказал он. – Не оставляйте ее одну.
– Да уж не оставлю, – пообещал Витька и крепко взял Настю под локоть.
Только теперь она смогла рассмотреть охранника, который все это время находился рядом. Он был здоровенным, как шкаф, с обреченными глазами человека, у которого куча проблем.
– Спасибо, – прочувствованно сказала Настя и потрясла его кулак, показавшийся ей тяжелым, как гиря. – Надеюсь, мы еще встретимся.
– Конечно, встретимся, – кивнул тот. – Вы ж заявление в милицию будете подавать?
Настя не знала, будет ли она подавать заявление. Пожалуй, призвать Еву к ответу у нее нет ни единого шанса. Она может ее обвинить, конечно, кричать о вероломстве топ-модели направо и налево, но вот поверят ли ей? У Евы наверняка есть алиби – как в прошлый раз. Какой-нибудь верный фотограф или стилист подтвердит, что она была на фотосессии, и непременно где-то на другом конце города.
– Но ты же не можешь все спустить на тормозах! – кипятился Матвеев. Машину он вел осторожно, словно вез домой не Настю, а фарфоровую вазу. – А что, если этой тетке захочется в следующий раз тебя под поезд толкнуть?! Судя по всему, за ней не заржавеет…
– Я подумаю, – отвечала Настя, стуча зубами. Несмотря на укол, ее бил нервный озноб. – Немножко приду в себя и решу.
Матвеев припарковался возле самого подъезда, довел Настю до квартиры, держа ее за талию, сам достал из ее сумочки ключи и отпер дверь. Кот Кузя, словно почуяв неладное, стал вертеться у них под ногами. И мурчал при этом, словно трактор.
– Он есть хочет, – пробормотала добрая хозяйка.
– Погоди, не до тебя сейчас, – прикрикнул Матвеев. – Тоже мне, голодающий кот Африки.
Первым делом Настя бросилась в ванную, к большому зеркалу. Через минуту оттуда донесся ее тоскливый стон.
– Ты не вой, – рассердился Матвеев. – Ты лучше подумай, как прижучить эту Еву Ковальскую. А я-то, дурак, еще покупал ради нее журнальчики. Она казалась мне такой… Такой потрясной!
– Она и есть потрясная, – сказала Настя, появляясь в комнате с убитым выражением лица. Лицо имело странный цвет и горело огнем. – По крайней мере, выглядит она на все сто. Природа ее, мягко говоря, не обидела.
– Позвони своему замечательному боссу и скажи, что на завтра берешь отгул.
– Да ни за что! – воскликнула Настя с неожиданной страстью. – Ни за что и никогда. Не собираюсь я от него скрываться.
– А если он спросит, что с тобой случилось? – с подозрением спросил Матвеев.
– Выдам всю правду.
– Про Еву?
– Прямо обвинять его жену бессмысленно. Тем более, что там, в торговом центре, она была в темных очках и в кепке. Босс тут же скажет, что я обозналась. И что у меня есть какие-нибудь таинственные враги. И еще скажет, что его добрая и милая женушка просто не может заниматься такими вещами. Я это уже один раз проходила. Нет, даже два раза! Она угрожала мне через окно ресторана, когда мы с Колесниковым чуть не разругались. Как только я ему об этом сказала, он ей тут же позвонил, и она представила дело так, будто находится в этот миг на Ботанической улице и позирует фотографу. То есть она опять была вся в белом.
– Короче говоря, ты скажешь, что на тебя напали, но не скажешь – кто.
– Вот именно. Но я постараюсь ему намекнуть.
– Если ты собираешься завтра на работу, сделай что-нибудь со своей клочковатой головой, – мрачно заметил Матвеев.
– Да ладно тебе так на меня смотреть, – поежилась Настя. – Конечно, я что-нибудь сделаю. Только не впадай в пессимизм.
– А куда мне впадать, в Каспийское море?
– Врач велел тебе напоить меня чаем, – коварно напомнила Настя, тут же решив, что горячий чай будет очень кстати.
– Уела, – буркнул Матвеев и отправился на кухню. Загремел чашками и крикнул: – А лимон у тебя есть? А мед? Лаврентьева, почему у тебя в холодильнике никогда ничего нет?
Он появился на пороге кухни с сахарницей в руках и посмотрел на Настю с подозрением.
– Почему это – ничего? – быстро ответила она. – У меня каша есть гречневая. И сыр.
У нее были завиральные глаза, и Матвеев неожиданно почувствовал неприятный холодок в желудке.
– Если на блюдце – это сыр, то его слишком мало, – сказал он. – Только чтобы какая-нибудь мышь не сдохла с голоду. Послушай, Лаврентьева, если у тебя продуктов дома не водится потому, что ты сидишь на диете, то ты дура. Ну, а если потому, что у тебя денег нет, то дура вдвойне. Знаешь, я тебя как-то никогда особо не спрашивал, но тебе хватает зарплаты? Вернее, я спрашивал, но ты все время с такой страстью отнекивалась…
– Да у меня денег полный кошелек! – бросила Настя звенящим голосом. – Хочешь, покажу? И вообще… Нашел время меня допрашивать.
Однако Витька не собирался отступать. Ужасная догадка забрезжила в его сознании, и он решил во что бы то ни стало докопаться до правды. Причем прямо сейчас.
– Кажется, я имею право задавать тебе вопросы, – холодно заявил он. – Так сказать, за выслугу лет.
По глазам Насти он уже понял, что нащупал ее «болевую точку». У него екнуло сердце. Неужели у нее серьезные проблемы с деньгами? И как давно, интересно? Господи, а он ни о чем не догадывался. Дурацкий характер! Ему всегда мешала беззаботность, какая-то детская уверенность в том, что у происходящих событий нет обратной стороны, что все на свете происходит именно так, как кажется на первый взгляд…
– Да пожалуйста! – звенящим голосом воскликнула Настя. – Задавай свои вопросы. Мне не жалко.
Кот Кузя, почуяв грозу, отправился за диван и принялся остервенело драть когти.
– Ты за Димку много денег платишь? – Глаза Матвеева загорелись нехорошим огнем. – Его же не бесплатно в клинике держат?
– Конечно, не бесплатно, – зло бросила Настя. – Коммунизм, знаешь ли, в нашей стране так и не победил. И вообще: чего ты привязался? Мне сейчас не до разборок с деньгами, я чуть без глаз не осталась – хорошо, что успела зажмуриться. Тебе что, меня не жалко?
– Нет, – мертвым голосом ответил Матвеев. – Не жалко. А ну-ка, признавайся, сколько ты выкладываешь ежемесячно за лечение брата?
Настя посмотрела на него свысока и честно ответила:
– Двадцать пять тысяч рублей.
– Сколько?! – Матвеев осторожно поставил сахарницу на подвернувшийся комод и похлопал глазами. – А как же квартплата? Еда? Проезд на общественном транспорте? На что ты живешь, Лаврентьева?!
– На деньги, которые мне присылает муж!
Оказавшись на волосок от разоблачения, Настя почему-то заговорила писклявым голосом. Однако Матвеев уже все понял и закусил удила.
– Докажи, – велел он тоном, не терпящим возражений. – Я знаю, что ты хранишь все квитанции, какие только можно вообразить. Вон в той шкатулке. Доставай их, Лаврентьева.
– Ну и достану! – вспылила Настя. – Какого черта я должна все от всех скрывать?! Вот, смотри. Бери, читай, если тебе так надо!
Она вывалила все на тот же комод квитанции и конверты с короткими письмами от мужа, все, что у нее было, и, отвернувшись к окну, обхватила себя обеими руками за плечи. Глаза щипало нечеловечески. То ли после промывания в травмопункте, то ли от подступивших слез.
– Ого! – иронически воскликнул Матвеев, взрыхлив ворох бумажек и помахав одной из них, словно флажком. – Огромные деньги, я смотрю, тебе перепадают от твоего благоверного. Как раз должно хватать раз в месяц на пачку корма для Кузи.
– Он Кузе и присылает, – ответила Настя, не оборачиваясь. – Добропорядочным гражданам положено заботиться о домашних животных.
– Признайся, Лаврентьева, что ты ему сделала, своему мужу? – прищурил глаз Матвеев. – Не может быть, чтобы после пышной свадьбы и потрясающего медового месяца он сбежал от тебя просто так, оставив без средств к существованию. Ну?
– Я тебе сто раз рассказывала, – дрогнувшим голосом ответила Настя, вновь поворачиваясь к своему другу лицом. Лицо пылало.
– Да это была какая-то лапша! – возмутился Витька. – Я деликатно не лез к тебе в душу, и, как оказалось, напрасно. Надо было все сразу из тебя вытрясти. А теперь получается, что я оставил лучшую подругу без поддержки и помощи. Давай, объясняй, что случилось между тобой и Отто.
– Я не хочу об этом вспоминать. – Настя упрямо выпятила губу.
– Мало ли, чего ты там не хочешь. Тебе придется. Я все равно не отстану. Так почему Отто тебя бросил?
– Он меня бросил?! – возмущенно воскликнула Настя. – Да если хочешь знать, это я его бросила!
– Та-а-ак… – протянул Витька, взъерошив волосы на макушке. – Чего только не узнаешь, проявив настойчивость. – Значит, ты его бросила. Конечно, за что там держаться! Знаменитый археолог, иностранец, красавчик… Богатый к тому же. Путешествует по всему миру…
– Он меня не любил.
– Да неужто? Я отлично помню, как у него от тебя башню снесло. Когда он тебя видел, на его лице появлялась такая глупая улыбка, что как-то сразу верилось в любовь с первого взгляда. Где ты тогда работала? Кажется, в транспортной компании? Да, конечно, вы занимались доставкой его драгоценного оборудования к какой-то там пещере…
– Он меня обманул! – не выдержала Настя. – Я тоже думала, что у нас все будет, как в кино. Отто обещал, что мы станем ездить из страны в страну, он покажет мне весь мир, мы не расстанемся ни на минуту! И, знаешь, я ему поверила. В конце концов, почему бы и нет? Медовый месяц мы провели в Италии: лучшие отели, изысканные рестораны, цветы и шампанское… Он был невероятно нежным и внимательным, и я уже стала думать, будто попала в сказку.
– И что? – Матвеев усиленно морщил лоб, сведя брови к переносице. – Я отлично помню, как вы вернулись из Италии, и ты была счастлива до потери пульса. Потом вы быстренько собрали манатки и отправились в теплые страны – по-моему, как раз самое время начать наслаждаться жизнью.
– Ага, как же. Держи карман шире, – страстно возразила Настя. – Мы полетели в Мексику. Там обнаружился очередной неизвестный доселе город то ли майя, то ли ацтеков, и Отто дрожал от предвкушения. Мы приехали в какую-то дыру, поселились в бараке, который мой муж почему-то называл гостиницей… Знаешь, я не очень-то привередлива, но в этом сооружении не было ни электричества, ни горячей воды, ни нормальной постели.
– С милым, как говорится, рай в шалаше.
– Да-да, только я осталась в этом шалаше без милого, – парировала Настя. – Не прошло и пары дней, как к нам присоединилась двоюродная сестра Отто – рыжая, длинная и тощая, как пика. Виктория! Только тут я и узнала, что она тоже археолог, и они с моим мужем уже много лет путешествуют вместе. Вместе пишут научные статьи и вообще очень близки.
– Это то, о чем я подумал? – спросил озадаченный Витька.
– Не знаю я, – огрызнулась Настя. – Но эта Виктория мгновенно меня невзлюбила. Пока готовилась экспедиция, она настраивала Отто против меня. А потом эти двое просто взяли и отвалили.
– И бросили тебя одну?
– Я просидела там три с половиной недели, – угрюмо ответила Настя. – Даже не представляешь, что я пережила. Ведь я не была готова к подобному повороту событий. Если бы Отто хотя бы предупредил… Короче говоря, почти через месяц он вернулся – холодный, отстраненный и, самое главное, не чувствующий себя виноватым. «А чего ты ожидала? – спросил он меня. – Я ученый, а не плейбой. Ты знала, за кого выходишь замуж. Если тебя что-то не устраивает, можешь вернуться в свою Россию и жить там, пока я занимаюсь делами».
– И это его «пока» длится вот уже почти два года, если я не ошибаюсь? – уточнил Витька. – М-да, эта версия событий нравится мне гораздо меньше, чем та, которой ты придерживалась до сих пор. Кстати, когда погибли твои родители, Отто ведь не приехал на похороны?
– Он в тот момент как раз спускался в какую-то пещеру на другом конце света. Ему было не до того. Правда, вернувшись к цивилизации, он сразу же отправил телеграмму с соболезнованиями.
– Твой муж знает, какие деньги ты каждый месяц выплачиваешь клинике, в которой твой брат лежит?
– Знает.
– И что?
– Он сказал, что я могу продать квартиру своих родителей, а деньги потратить на лечение. Но я ее сразу продала, когда Димку хирурги после аварии с того света вытаскивали. Ты ведь знаешь.
– Нет, – поцокал языком Матвеев. – Как выяснилось, я ничего не знаю. Радует только то, что твой Отто успел обзавестись такой шикарной жилплощадью в Москве. Наверное, хотел произвести впечатление. Хотя… Надо же было куда-то забрать тебя от родителей. Кстати, сейчас ты могла бы переехать в хоромы поменьше. Раз у тебя с деньгами проблемы.
– Это квартира Отто, – угрюмо заметила Настя.
– Но вы ведь женаты.
– Ну и что? Я подписала брачный контракт. Если ты не в курсе, молодожены в Европе обычно так и делают.
Матвеев посмотрел на Настю недоверчиво:
– Ты намекаешь на то, что тебе ничего не достанется при разводе?
– Мне даже негде будет жить, – призналась та. – Если Отто захочет, он сможет просто выкинуть меня на улицу. Поэтому я не особо жду его возвращения. Но самое унизительное, что иной раз приходится разыскивать его и выклянчивать деньги.
– Серьезно? – спросил Матвеев каким-то преувеличенно жалостливым тоном.
– Ну, да. Один раз меня так прижало… Есть было нечего, и вообще.
– Знаешь что, Лаврентьева? – обжигающим голосом сказал Витька. – Если ты такая самостоятельная, катись ко всем чертям, вот что! Звони кому хочешь и проси у кого хочешь помощи! И если тебе еще раз в морду прыснут краской, о моем номере телефона больше не вспоминай, поняла? Потому что я не приеду!
– Витька, но я не могла просить у тебя помощи!
Настя прижала руки к груди, но на Матвеева это не произвело должного впечатления. Он молча развернулся и потопал в коридор. С грохотом захлопнулась входная дверь. Настя бросилась вслед за ним, стала лихорадочно крутить замок, наконец, справилась с защелкой и крикнула в гулкую пустоту подъезда:
– Витька, вернись, я тебе все объясню!
Однако он не остановился и ничего не ответил. Настя принялась набирать номер его мобильного, но он сбрасывал звонок, а потом и вовсе отключился. Раздавленная, она почти час пролежала на диване с закрытыми глазами. Веки жгло, было больно и ужасно обидно. Кузя забрался на нее и тарахтел, от избытка чувств вонзая когти в Настин живот.
По-Витькиному выходило, что она обошлась с ним несправедливо. Статус лучшего друга предполагает полное и абсолютное доверие. Так же, как и статус любимого человека. Но она просто не хотела, чтобы доверие оборачивалось проблемами для тех, кто ей так сильно дорог. Ни для Витьки, ни для Шелестова… Ну, вот. Она и не обременяла их своими проблемами. И что из этого вышло? Ничего хорошего.
Настя не знала, как со всем этим разобраться. Она была бы рада попросить прощения и у Витьки, и у Шелестова, но ни тот, ни другой не хотели ее слышать. Шелестов вообще словно в воду канул. «Вероятно, я просто получила отставку. Наверное, проведенная вместе ночь, которая меня так окрылила, показалась Шелестову банальной. Ну и пошел он! Пошли они все!»
Чтобы не перемалывать в уме одно и то же, Настя решила заняться чем-нибудь полезным и важным. Первым делом она отправилась к соседке-парикмахерше, которая, оглядев ее голову, с подозрением спросила:
– У тебя что, стригучий лишай? Это твой Кузя постарался?
– Нет, у нас с Кузей все в порядке, честно. Мне на голову строители случайно краску вылили. – Она не собиралась посвящать в свои проблемы еще и соседей. – Со мной можно что-нибудь сделать, Тамара Петровна?
Тамара Петровна повела носом, словно собака, которой предложили тухлое мясо, обошла вокруг Насти и вынесла вердикт:
– Это будет радикальная смена имиджа.
– Ну, не страшно. Получится у меня стрижка, как у молодой Деми Мур? – с надеждой спросила Настя.
– Вряд ли. Скорее как у пожилого Брюса Виллиса, – ответила Тамара Петровна.
– Так он же лысый! Вы хотите побрить меня машинкой?!
– Ладно, не дрейфь, – сказала Тамара Петровна веселым голосом и протолкнула Настю в свою квартиру. – Будет тебе стрижка, все обзавидуются. Надеюсь, ты тем строителям накостыляла по первое число?
– Еще накостыляю, – пообещала Настя.
Ночь она провела плохо. Ей до странности не хватало волос, к которым она, оказывается, сильно привыкла.
– Это все равно, Кузя, что лишить тебя шерсти, – призналась она коту, крутившемуся поблизости. – Холодно и неуютно.
Ей снились кошмары, из которых она выныривала в лихорадочном поту. Окончательно проснувшись на рассвете, Настя приняла душ и высушила свою новую «прическу» полотенцем.
– Какая экономия времени, – пробормотала она и отправилась к платяному шкафу.
Подобрать одежду под ультракороткую стрижку оказалось делом непростым. Между головой и туловищем возникал страшный разлад, и Настя в отчаянии примеряла одну вещь за другой, безжалостно отвергая все варианты. В конце концов выяснилось, что сейчас ей можно безбоязненно надеть только джинсы и клетчатую рубашку. «Теперь я буду похожа на Катьку в период ее вологодских страданий».
В офис она вошла, стиснув зубы. К бабке не ходи, каждый встречный будет изумленно таращить глаза и отпускать замечания. Однако на пути в приемную ей никто не встретился, и она плюхнулась на свое место, злобно посмотрев на папку с документами, которые оставил на краю ее рабочего стола Колесников.
Сам он появился примерно через четверть часа. Как всегда, влетел в приемную, деловой и отутюженный, сказал «привет» и тут же остановился, наморщив лоб. И удивленно спросил:
– А вы кто?
– Ваша помощница Настасья Лаврентьева, – ответила та ровным тоном, продолжая копаться в папке.
– Господи, что это с вами?!
– Вам разве не нравится? – спросила Настя, поглядев на босса тяжелым взглядом. – А я рассчитывала, что вы осыплете меня комплиментами.
– Осыплю, когда приду в себя. Где это вас обкромсали? – не отставал Колесников.
– Обкромсали? Да мне делали стрижку в супермодном салоне.
– Наверное, вы по ошибке попали в мужской зал. Я только сейчас понял, какие чудесные у вас были волосы. Немедленно отрастите их обратно.
– Слушаюсь, – ответила Настя. – Вы сегодня не отменяете никаких встреч? Их запланировано целых три.
– Не отменяю, – покачал головой Колесников, продолжая поедать свою помощницу глазами. – Но вы меня просто под дых ударили. Мне придется привыкать к вам заново. Ладно, что ж теперь поделаешь? Женщины такие вздорные существа – способны даже постричься наголо, только бы удовлетворить свою сиюминутную прихоть. Кстати, не забудьте сразу отнести счета в бухгалтерию.
– Отнесу, – пообещала Настя.
Интересно, как отреагирует Калашникова, увидев, на что стала похожа помощница босса? Некоторые женщины действительно стригутся ежиком по доброй воле. В конце концов, чего ей переживать? Ей что, с бухгалтершей детей крестить?
Настя смело распахнула дверь бухгалтерии и наткнулась на знакомый ироничный взгляд. Прошло всего несколько секунд, и взгляд изменился, сделавшись изумленным.
– Настя, это ты? – спросила Татьяна, уронив ручку на письменный стол. – Постриглась практически наголо. Это что, социальный протест или, может, несчастный случай?
– Почти что, – пожала плечами Настя. Непонятно почему, но горло неожиданно сдавило слезами. – Меня жена босса облила краской. Краска оказалась хорошей. Импортной, наверное. Принялась просто на диво. Два часа в травмопункте счищали.
– Ева облила тебя краской?! А ну-ка, присаживайся. Давай, давай, приземляйся на стул.
Не добавив больше ни слова, Татьяна сняла телефонную трубку и позвонила сначала Ане Масловой, а потом Лере Солодкиной. Она велела им немедленно явиться в бухгалтерию, прихватив по дороге уборщицу Марину.
– Что это за общий сбор? – угрюмо спросила Настя, ерзая на стуле.
– Сейчас все узнаешь.
Через пару минут в комнате стало тесно. На Настину новую прическу входившие женщины реагировали примерно одинаково, и та вынуждена была признать, что стрижка под Брюса Виллиса ей однозначно не идет.
– Что случилось? – первой спросила Лера Солодкина, обращаясь в первую очередь к Татьяне.
Хотя при этом с тревогой посматривала на Настю. Ее зеленые глаза сверкали.
– Ева взялась за старое, – коротко ответила Калашникова. – Настя, расскажи все, как было.
– Ладно, – пожала плечами та. – Расскажу. А что мне, собственно, терять? Хотя, если по-честному, я не очень хорошо понимаю, почему вы все вдруг так всполошились.
– Мы тебе потом объясним, – пообещала Аня, тряхнув своей пышной челкой, которая сегодня вызвала у Насти приступ жестокой зависти. – Пожалуйста, не тяни кота за хвост.
– Ну… С Евой я познакомилась в театре. Куда мы все с американцами ходили.
– Да, да, мы помним, – сказала Татьяна. – Ева тогда появилась позже всех, как мне помнится.
– Когда она вошла, мы с боссом разговаривали тет-а-тет, – продолжила Настя. – Наверное, ей что-то такое показалось, она улучила момент, затащила меня в укромный уголок и пригрозила, что, если я буду строить глазки ее мужу, мне не поздоровится. Вероятно, чтобы угроза не выглядела голословной, она расцарапала мне руку.
– Так это была не кошка! – громко воскликнула Лера. – Я так и знала. Кошачьи когти оставляют не такие царапины.
– Если знала, почему не пришла мне на помощь? – угрюмо спросила Настя. – Валентин Валерьевич мне не поверил. Поднял меня на смех. Сказал, что его нежная, милая и очаровательная жена не способна царапаться.
– Нежная и милая, как же, – горько заметила Лера, проигнорировав Настин вопрос. – Таких нежных в кузнице выковывают.
– Так как она тебя краской-то облила? – нетерпеливо спросила Калашникова. Обычно ироничная бухгалтерша сейчас казалась по-настоящему расстроенной.
– Недавно босс попросил меня пойти с ним после работы в ресторан, – принялась объяснять Настя. – Он хотел ужинать, а мы не все рабочие вопросы обсудили. Ну, я никогда не против поужинать, если меня угощают…
– И что, Ева появилась в ресторане? – не выдержала напряжения Марина, которая сидела на диванчике, подавшись вперед. На коленях у нее лежали желтые резиновые перчатки с нелепо растопыренными пальцами.
