Текст книги "Вуду для «чайников»"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Тем временем они подошли к нужному подъезду, и Тагиров первым вошел внутрь, помедлив перед тем как переступить порог. Он прислушивался. Его слух мог уловить малейший шорох или дыхание того, кто притаился за дверью. Однако их никто не подстерегал, и они двинулись по лестнице вверх, переступая через скомканные газеты и консервные банки. Пахло тленом – казалось, что здесь разлагаются не только живые ткани, но и чьи-то души. Гнилостно-сладкий воздух забирался в ноздри и хозяйничал в голове.

Ступеньки неожиданно закончились, и они оказались перед одинокой дверью, обивка которой была продырявлена в нескольких местах. Оттуда торчала вата, и Элла не удивилась бы, узнав, что внутри живут крысы. Вспомнив о существовании этих тварей, она непроизвольно напряглась, и Тагиров взял ее за руку, решив, что она боится входить.

– Не бойся, здесь нас ждет друг.

– Друг?!

– Человек, который готов ради меня кое-чем поступиться.

Элла подняла голову, но в темноте не смогла рассмотреть его лица.

– Тебе ведь многие обязаны, верно?

– Не делай из меня главу тайного ордена, – отмахнулся он. – Я занимаюсь такой работой, которая обязывает меня быть чертовски осторожным.

– И у тебя, как у бронепоезда, всегда найдется запасной путь.

– Ты что-то имеешь против?

Элла помолчала и, хотя он ее не видел, пожала плечами:

– Как я могу?

Тагиров протянул руку, нащупал звонок и несколько раз нажал на кнопку. Раздался дребезжащий звук. «Здесь даже дверные звонки ущербные», – подумала Элла, не в силах представить обстоятельства, которые заставили скатиться на дно такое количество людей. Они прошли целую улицу, и каждый дом был заселен под завязку. Она чувствовала, как все эти люди дышат и шевелятся за стенами. На секунду ей стало так страшно, что она едва не бросилась бежать.

– Кто там? – спросил из-за двери скрипучий голос. – У меня пистолет.

– У меня тоже, – ответил Тагиров и пнул дверь ногой. – Открывай, Самик, это я.

Предполагаемое обиталище крыс распахнулось, и в глаза гостям ударил свет. Все было бы здорово, только свет этот был отчего-то ярко-голубым, и казалось, что они попали в аквариум.

– Женщина! – с удивлением воскликнул Самик, которого Элла не могла рассмотреть после темноты. – Красивая!

– Не раскатывай губы, – грубовато посоветовал Тагиров. – Она здесь не затем, чтобы скрашивать твое одиночество.

– А зачем? – с любопытством спросил тот, спиной отступая в глубину квартиры.

Тагиров шел за ним и тянул Эллу за руку. Попав из темноты на свет, она поморгала и едва не вскрикнула от удивления. Самик оказался совсем молодым человеком – почти мальчишкой. На голове у него торчал вихор, ногти были обкусаны до мяса, а глаза оказались глубокими и мудрыми. Как будто этому парнишке лет сто и он знает тайны, о которых даже страшно расспрашивать.

– Можешь доверять этому парню, – сказал Элле Тагиров. – Я ему доверяю.

Было непонятно, то ли это реверанс в сторону хозяина, то ли и в самом деле руководство к действию. Элла хотела спросить, чем занимается Самик, но он ее опередил.

– Она будет первая или ты?

– Я, – быстро ответил Тагиров. – Но ей смотреть не обязательно.

– Ладно, – согласился тот и неожиданно хихикнул: – Поверить не могу, что тебе прочистили мозги!

– Очень смешно, – проворчал Тагиров, повернулся к Элле и совершенно неожиданно вывалил на нее правду: – Этот человек умеет копаться в голове, не касаясь ее руками... Ты ничего не почувствуешь. Просто ненадолго отключишься.

– Гипнотизер? – Элла почувствовала, что ее загнали в ловушку. – Ты хочешь, чтобы нас загипнотизировали?

– Знаешь, как тестируют компьютеры? – вместо ответа спросил Тагиров. – Специальный человек проверяет, как работают все системы, нет ли вирусов и все такое... Так вот, Самик умеет точно так же тестировать людей. Он посмотрит и скажет, не подвергались ли мы с тобой какому-то внешнему воздействию.

Элла огляделась по сторонам, где в голубом свете, словно в воде, плавала мебель, и, стараясь скрыть беспокойство, сказала:

– Мне кажется, что все это... ненаучно.

– Отнюдь, – рассмеялся Самик. – Наступает новая эра, и общество уже не отвергает парапсихологию. Невозможно отрицать, что некоторые люди имеют прямой доступ к информационным ресурсам планеты.

– Я не могу с вами тягаться, – ответила Элла, которую по-прежнему пугали лампы из голубого стекла. Ей казалось, что лица Самика и Тагирова принадлежат не людям, а призракам. – Я боюсь думать о том, что человека можно заставить делать то, о чем он даже и не помышлял. Это... так страшно!

– Вы правы, – кивнул Самик, потирая руки, будто бы чужой страх ему нравился. – Психотронное воздействие можно считать оружием. Недаром многие страны тратят бешеные деньги на разработки в этой области. На попытки не только научиться самим влиять, но и защищаться от чужого влияния. Это не всегда удается. Сознание человека – это определенное состояние информации. Как, впрочем, и его память...

– Вы хотите сказать, что уже есть приборы...

– Дело не в приборах. В психотронике самое главное – человеческий фактор. Необходимо найти «правильного» человека... – Он прервал себя и хмыкнул: – Что-то я разболтался. Начал читать лекцию... А у нас не так много времени.

– Он что, академик? – шепотом спросила Элла у Тагирова, когда Самик ушел в другую комнату.

– Почти что.

– Тогда почему он живет в таком... таком...

– Дерьме? – засмеялся Тагиров. Наклонился к ее уху и шепотом сказал: – А он тут и не живет. Он пришел сюда специально, чтобы встретиться с нами. Можешь мне не верить, но этот дом – самый лучший в смысле тайных свиданий. Экранированные стены, звукоизоляция, потайной выход, еще масса всего. Но главное – маскировка.

Когда Самик вернулся, лицо его было сосредоточенным. Он усадил Тагирова и Эллу на диван, и они сели рядком, как два школьника, вызванные к директору на собеседование.

– Посмотрите сюда, – он постучал себя по переносице указательным пальцем.

Из-за смуглой кожи палец казался грязным. Заусенцы торчали в разные стороны, как деревянные стружки. Элла не могла отвести от них взгляд. Потом ей показалось, что в глаза попала ресница или просто соринка, она моргнула, чтобы прогнать ее, моргнула еще раз и спросила:

– Что я должна делать?

– Уже ничего, – ответил Самик весело. Таким голосом разговаривают дантисты после того, как удалят зуб. – Все уже позади.

– Что – все?

Тагиров, который почему-то уже не сидел рядом с ней, а стоял неподалеку, держа руки в карманах, посчитал своим долгом объяснить:

– Самик уже посмотрел и тебя, и меня.

Значит, вот как это бывает! Тебе кажется, что под веко попала ресничка, а оказывается, что между тем как ты закрыл и открыл глаз, прошла целая вечность. Впрочем, у нее все равно не было выбора. Она все еще неполноценная личность, и ею распоряжается Тагиров.

– И что же с нами такое? – не удержалась она. Наверняка от нее ждали этого вопроса.

– С тобой – ничего. Вернее, я выразился неверно, – ответил ее опекун. – В твою голову, образно говоря, никто не лазил. Ты потеряла память из-за чего-то другого, а не потому, что тебя заставили забыть прошлое. А вот у меня кто-то отгрыз кусочек жизни совершенно сознательно.

– Что это значит? – испугалась она. Слово «отгрыз» напомнило ей стаю бездомных собак, одну из тех, что бродяжничают в городе. Она боялась их до умопомрачения.

– Меня загипнотизировали и, как бы это сказать, поставили в сознание блок.

– Несколько блоков, – подсказал Самик, глаза которого продолжали жадно поглощать свет, как черные дыры. Казалось, что ты стоишь рядом с пульсирующим сгустком энергии. – Я смог лишь определить, что они есть. Снять их мне не по силам. Это чудовищно долгая и кропотливая работа. Кроме того, она потребует сил не только от меня, но и от тебя. И результата я не гарантирую.

– Выходит, тот, кто мной занимался, сильнее тебя? – уточнил Тагиров.

– Ты же сам видишь.

Элла, которая то и дело теряла нить разговора, переспросила:

– Кто – он? О ком вы сейчас говорите?

– Мы говорим о том человеке, который влез в мои мозги и кое-что там подчистил. – Тагиров старался придерживаться легкого тона, но у него плохо получалось. Она чувствовала, что он расстроен. Даже рассержен. – А я не знаю, когда и где это случилось. Может быть, в поликлинике, когда мне делали УЗИ? Или в кинотеатре? Мне казалось, что я только на секунду закрыл глаза, а проснулся уже в самом конце, когда герой трижды спас героиню от ужасной смерти.

– Если я правильно понимаю, в тебя могли вложить любую программу, – тихо сказала Элла.

– Вот именно. И если завтра я уеду на Кубань собирать урожай кукурузы, ты не должна удивляться.

– И что же нам теперь делать?

– Попытаться найти тех, кто заинтересован не в нашей смерти, но в нашем беспамятстве.

* * *

Такси, вызванные загодя, сгруппировались возле книжного магазина. Медведь открыл дверцу ближайшей к нему машины и плюхнулся на переднее сиденье. Шофер посмотрел на него с неудовольствием.

– Будем следить вон за тем маленьким человечком, – сообщил Иван, показав подбородком на карлика, который медленно шел вниз по улице.

Вероятно, карлик привык к тому, что привлекает к себе внимание, и не глядел по сторонам. Хотя многие, на взгляд Ивана, бестактные люди оборачивались и провожали его глазами. Молодые дурные девицы закрывали рты ладошками и хихикали.

– Поехали, поехали, – поторопил он.

– А чегой-то? – спросил обиженный таксист.

Слежка не входила в его профессиональные обязанности, и он уже собрался протестовать. Медведь это понял и достал удостоверение. На фотографии, где он был снят во френче и пилотке, лицо его выглядело особенно суровым. Маленькие уши, прижатые к голове, вносили в облик дополнительную угрожающую ноту.

– Вот, – сказал он, развернув документ перед носом у водителя. – Или мы едем, или...

Он не смог придумать угрозы, достойной работника Федеральной Антитеррористической Службы Безопасности, и оставил предложение неоконченным. Впрочем, таксисту и этого хватило с головой. Он так резво тронулся с места, что обогнал объект слежки на полквартала.

– Не гони лошадей, – попросил Медведь, оглядываясь.

Карлик как раз зашел в какую-то дверь, и он едва успел засечь – куда именно.

– Стой здесь, – велел он шоферу. – И следи за входом. И если я вдруг пойду пешком, поезжай за мной. Ясно?

– А вы мне деньги заплатите? – поинтересовался тот мрачно. Было ясно, что на деньги он не надеется.

– Заплачу, – твердо пообещал Медведь. – Прямо сейчас и заплачу, на всякий случай. Только сделай все как следует.

Он сунул таксисту пятьсот рублей, выбрался из машины и широким шагом двинулся в обратную сторону, боясь пропустить нужное место. Не хватало еще потерять объект! Если он опростоволосится, Лайма, конечно, ничего не скажет, но посмотрит сочувственно. Этот ее сочувственный взгляд иногда доводил его до умоисступления. Будто он ее младший братишка, который катался на самокате и разбил коленку. Гораздо приятнее, когда она гордится им. Медведь сам застеснялся своих мыслей. Тоже мне – детсад, второй отряд. Никогда, никогда не посмотрит она на него так, как смотрела на своего Шаталова. И этот засранец ей даже не звонит! Подумаешь – поругались. Он вспомнил свою короткую женитьбу и искреннюю нежность к супруге. Они тоже ругались, ну и что? Но разрывать отношения... Если бы жена не изменяла ему направо и налево, он бы не развелся.

По улице шел торопливый люд, и Ивану то и дело доставалось. В основном от женщин, которые задевали его своими сумочками. Женские сумочки вообще имеют особенность задевать мало-мальски колоритных мужчин. Прямолинейный Иван этого не понимал и страшно огорчался.

В конце концов он все-таки нашел ту дверь, за которой исчез карлик. Это оказался вход в подъезд старого дома, втиснутый в узкое пространство между магазинами. Может быть, кассир «Уютной квартирки» здесь живет? Если он уже успел дойти до своей двери и захлопнуть ее, не удастся узнать даже его точный адрес. Только дом и подъезд. Впрочем, есть вероятность того, что его подопечный прописан совсем в другом месте. Допустим, он здесь в гостях. Или зашел проведать маму.

Медведь протиснулся в узкую дверь и попал в большой гулкий подъезд. Постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал. Бесшумно достиг лестницы и так же бесшумно начал подниматься по ступенькам. Единственное, пожалуй, что он делал действительно мастерски, так это неслышно передвигался. И обувь тут не имела значения.

Карлик стоял на лестничной площадке между этажами лицом к окну и подавал кому-то знаки обеими руками. Иван вытянул шею, чтобы попытаться рассмотреть все как следует, но понял, что для него все эти скрещивания пальцев – слишком мудреная азбука. Можно было попытаться снова выйти на улицу и отыскать того, кто принимает сигнал, но он не рискнул. Его точно заметят, если, разинув рот, он начнет озираться по сторонам.

Карлик между тем закончил размахивать руками, полез в карман и достал оттуда колокольчик. Поднял его повыше и легонько качнул туда и обратно. Раздался мелодичный звон, словно кто-то потряс хрустальную вазу, в которой лежал маленький ключик. Потом сжал колокольчик в кулаке и злобно захихикал. От этого смеха у Медведя сделалось нехорошо на душе. Как будто кто-то открыл в его сердце потайную дверку и впустил туда ядовитую змею страха.

Поскольку карлик мог в любой момент повернуться и пойти назад, Ивану пришлось отступать. Он попятился и так же тихо, как пришел, спустился вниз, к двери подъезда. Осторожно толкнул ее и очутился на улице. На шоссе, прямо напротив подъезда, верхом на рокочущем мопеде сидел огромный лысый негр и беззвучно хохотал. Он хохотал, глядя прямо на Медведя, и прохожие в страхе прибавляли шаг. Розовый язык вываливался из-за белых зубов и дрожал от хохота.

Иван и глазом не успел моргнуть, как негр сделал быстрый короткий мах рукой. Блеснул клинок, и нож, перелетев тротуар, вонзился в дверь в миллиметре от его правого уха. Негр захохотал в полный голос, мотор заревел, и мопед, влившись в поток уличного движения, исчез за отошедшим от остановки троллейбусом. Обалдевший Медведь потянулся, чтобы выдернуть и рассмотреть нож, но тут позади него снова заревело, и второй клинок вонзился в дерево прямо возле его пальцев.

– Ай! – вскрикнул Иван, обернулся и увидел второго негра – тоже на мопеде, который удирал вслед за первым. Не удержался, потряс ему вслед кулаком и крикнул: – Ну ты, «Бони М»! Догоню – так накостыляю, что мало не покажется!

И тут сообразил, что карлик до сих пор не вышел на улицу. Чертыхнувшись, он ворвался в подъезд, взбежал по ступенькам к лифтам и увидел еще одну дверь, которая выходила на противоположную сторону дома. Дверь оказалась приоткрытой, и Иван бросился к ней. Выскочил на улицу и очутился в большом дворе с детской площадкой, гаражами, натыканными где попало, со стоянкой машин и несколькими выходами в тесные переулки.

Он метнулся в одну сторону, в другую и тут увидел его. Карлик неторопливо шел к невысокой пристройке, прилепившейся к одному из домов в коротком тупике. На пристройке висела вполне цивильная вывеска: «Магазин необыкновенных товаров». Медведь дождался, пока карлик войдет внутрь, добежал до большого дерева, росшего неподалеку, и спрятался за ним, словно охотник, подкарауливающий зайца. Выйти из тупика можно было только тем же самым путем, каким они сюда вошли. Слева и справа теснились старые дома, а позади магазинчика высилась кирпичная стена метра в два высотой. «Не уйдет!» – удовлетворенно подумал Медведь, и в ту же минуту карлик вышел из магазина. Лицо его озаряла плутовская улыбка, которая Ивану не понравилась.

Между тем вышел он не один: вслед за ним семенил суетливый человечек в клетчатой рубашке и спортивных штанах, который нес под мышкой довольно большой предмет, издали напоминающий детский манеж. Подойдя вплотную к стене, человек поставил предмет на землю и отошел в сторону. Карлик неожиданно разбежался, высоко подпрыгнул, сиганул в центр натянутой сетки, взлетел вертикально вверх, потом снова вниз и на этот раз, получив невероятное ускорение, ласточкой перемахнул через стену.

Человек в клетчатой рубашке наклонился, сложил мини-батут, который стал похож на обруч, размахнулся и одним ловким движением перебросил его через стену вслед за улетевшим карликом.

– Стой, стрелять буду! – закричал Медведь, выскочил из-за дерева и в один миг оказался возле клетчатого. Надвинулся на него и, сунув в нос удостоверение, прорычал:

– Куда улетел этот тип, ну?!

– Ничего я не видел, – залопотал клетчатый, который на поверку оказался изрядно выпившим, – господин заплатил за «прыг-скок», а уж куда он улетел, я не знаю.

– У тебя есть еще одна такая хрень? – грозно спросил Медведь.

– «Прыг-скок» – это вещь для профессионалов. У нее очень маленькая сетка, и попасть снова в то же место бывает трудно, народ все время промахивается... Так что детям мы не продаем...

– Я что, похож на детей? – рявкнул Медведь. – Так есть или нет?

– Она дорогая.

Медведь протянул ручищи к его шее, и тот быстро добавил:

– Есть.

– Она меня выдержит?

– Если в вас не больше двухсот килограммов, то да.

– Ну вот что. Взвешиваться мне некогда, так что тащи сюда свой «прыг-скок», да поживее.

Он нырнул за клетчатым в магазин и бросил на прилавок купюру, которая должна была покрыть стоимость батута. Магазин, словно склад, оказался набит всевозможными вещами неизвестного назначения. Любопытствовать было некогда – карлик и так уже получил фору.

Медведь выскочил со своим приобретением на улицу, подбежал к стене и поставил батут вплотную к ней. Клетчатый, который оказался сзади, шумно дышал от волнения.

– Что там, за стеной? – спросил Иван, отойдя на подходящее для разбега расстояние.

Клетчатый икнул, развел руками и признался:

– Понятия не имею!

Как выяснилось через минуту, за стеной находился ресторан «Клементина» – весьма популярное местечко, куда посетители попадали через арку с небольшой улочки, вливавшейся в проспект. Летом ресторан занимал весь дворик, выставляя столы на улицу и растягивая над ними тенты. За одним из столиков сидели два писателя, попивая вино и обсуждая свои творческие проблемы – Голубев и Риньков. Один писал детективы, а другой – крутые политические триллеры в духе Роберта Ладлэма.

– Знаешь, где твое слабое место? – спрашивал Риньков – невысокий крепыш, любивший носить белые костюмы, широкополые шляпы и длинные пыльники. – Ты не насыщаешь сюжет подлинными деталями. У тебя все безликое, и текст поэтому безвкусный, пресный. В тексте должна быть фактура! Названия улиц, вывески на вокзалах, маршруты трамваев, кинотеатры, казино – все это создает колорит, Миша! Дыхание времени, понимаешь? Тогда будет настоящая, живая проза, успех!

– По-моему, дело совсем не в этом, – отвечал долговязый Голубев, прятавший за квадратными очками выпуклые жабьи глаза, – а в эмоциональной достоверности. Меня, например, просто убивают некоторые твои фантазии. Откуда ты их только берешь?

– Какие фантазии? Нет у меня никаких фантазий. Есть художественный вымысел.

Официант принес им закуски, и они взялись за приборы, продолжая спор.

– Ничего себе – вымысел! – не сдавался Голубев. – Героя прямо в центре Москвы окружает дюжина турок с кривыми кинжалами, но тут откуда ни возьмись появляется вертолет с его верными друзьями. Герой лезет вверх, и тут один турок отстреливает веревочную лестницу из пистолета. Бедолага камнем летит вниз, но не разбивается, потому что ровнехонько под его задницей оказывается тент перед магазином. Тент пружинит, как спасательная сетка, он благополучно приземляется, вскакивает и бежит дальше.

– Ну и что?

– Ничего. Просто это нежизненно, вот и все. Несмотря на свою потрясающую фактуру, ты как барон Мюнхгаузен погряз в недостоверности. Вот мы с тобой тут сидим, пьем вино, едим пармезан с виноградом, и никто, заметь, по воздуху не летает, никакие секретные агенты.

Не успел он договорить, как вдруг увидел летящего по воздуху карлика. Карлик сделал кульбит, спланировал на ближайший тент и, поскольку был довольно легок, никакого вреда ему не причинил. Оттолкнулся от него, скатился на землю, вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Голубев перестал жевать и замер с вилкой в руке. Над столиками пронесся изумленный ропот. В тот же миг из-за стены вылетел сдвоенный обруч и шмякнулся на газон. Карлик подбежал к нему, схватил свою добычу, захихикал и очень быстро скрылся, смешно переставляя короткие ножки и волоча обруч за собой.

– Ну давай, давай, чего ты замолчал? – сердито спросил Риньков, закидывая в рот оливку. Он сидел спиной и ничего не видел. – Секретные агенты по воздуху не летают, верно? А если вдруг откуда-нибудь срываются, то обязательно промахиваются и ломают себе шею!

Он выплюнул косточку в тарелку и наклонился к Голубеву:

– Как это ни прискорбно, в жизни, мой друг, случается и не такое...

– Уже верю, – дрогнувшим голосом ответил тот.

В этот миг из-за забора вылетел огромный мужик с выпученными глазами и разинутым ртом и с криками: «Мать твою! Мать твою!» обрушился прямо им на голову.

– Мать твою! – вслед за ним крикнул Голубев, отшвыривая стул.

Мужик тем временем приземлился в самую середину натянутого над их столиком тента, на несколько секунд задержался наверху, провиснув, словно в гамаке, а потом начал медленно проваливаться внутрь. Материя с оглушительным треском рвалась, и в дырке появился сначала мощный зад, затем выпростались ноги, потом туловище, и, наконец, тело рухнуло на уставленный закусками стол. Все разломало и разбило, скатилось на землю и, кряхтя, встало на ноги.

Тотчас к нему подбежал молоденький милиционер, дежуривший возле соседнего банка, которого позвал метрдотель, пытавшийся догнать карлика.

– Ваши документы! – потребовал милиционер, подступая к Медведю. Его тощенькая шейка жалобно торчала из уставного воротника.

– Я секретный агент, – сообщил тот, показав ему свое удостоверение. – И мне нужна срочная помощь.

Он наклонился и что-то горячо зашептал милиционеру на ухо. Но едва успел выпрямиться, как из-за забора вылетел сложенный батут, пущенный с завидною силой, шарахнул Медведя точнехонько по затылку, отскочил далеко в сторону и ускакал в неизвестном направлении. Словно подкошенный, секретный агент свалился на землю, закатил глаза и затих.

Оба писателя наклонились над ним с невероятно задумчивыми лицами. Милиционер между тем достал рацию и, проверив связь, сообщил:

– Сергеев? Тут у меня агент из антитеррористической группы. Он, значит, прилетел и просит помощи. Говорит, что мы должны поймать двух лысых негров на мопедах и летающего карлика. Сошел с ума? Но он совсем не похож на сумасшедшего. И документы у него есть. Откуда он взялся? Был заброшен через забор в ресторан «Клементина». Я сошел с ума? Да нет, спасибо, я хорошо себя чувствую. Нет, он не может говорить, он без сознания. Его ударило по голове такой большой круглой штукой. Не знаю... Просто с неба свалилась.

– Господь послал нам знак, – глубокомысленно заметил Риньков, – который невозможно игнорировать.

В ответ на его слова «знак господень» открыл глаза и издал протяжный стон.

* * *

У Кудесникова не было удостоверения, благодаря которому он мог укротить шофера такси, поэтому ему достался микроавтобус.

– Если тебя остановят, – ободрила его на прощание Лайма, – мы придем на помощь. Так что рули спокойно.

И он рулил, стараясь не нарушать правила дорожного движения. Как было бы здорово всегда работать под такой «крышей». А не под той, с которой приходится иметь дело сейчас. Крыша эта, конечно, его вовсе не прикрывает, а лишь производит ежемесячный отъем денег.

В отличие от Медведя, который не прочь был пройтись по улице пешочком, Кудесников молил бога, чтобы не пришлось выходить из машины на улицу. Червецов узнает его мгновенно, стоит только кинуть взгляд в нужную сторону.

– Что, Мерс, тяжелый сегодня выдался денек! – сказал он коту просто для того, чтобы пообщаться.

Он был уверен, что мохнатое существо очень даже любит общение, хотя и не может этого подтвердить. Мерс вообще был сдержанной скотиной и даже о хозяйские ноги терся раз в год по обещанию, и то с большою неохотой. Когда, допустим, у него заканчивалась вода в миске, а Кудесников этого не замечал. Необходимо было как-то пробудить интерес к себе, напомнить о своем существовании, и он – так и быть! – изображал из себя милое животное, о котором хозяину следует позаботиться.

Когда все до одного служащие покинули рабочее помещение, Червецов лично закрыл магазин, поставил его на сигнализацию и отбыл ужинать. Ужин проходил в ресторане «Миланские встречи», куда отвратительный тип отправился сразу же, нигде не задерживаясь.

– Он будет жрать испанские деликатесы, а мы с тобой пускать слюни и нюхать резиновые покрышки, – посетовал Кудесников.

Червецов сидел в ресторане так долго, что Арсений поскучнел. Одна радость – можно было включить радио и попеть. Он всегда делал это искренне, хотя кот пения не любил и постоянно прядал ушами, как испуганный конь, если хозяин брал особенно высокие ноты.

«Ты горяча, красотка! Хо-хо! А у причала ждет паро-ход!» Кудесников протянул руку, чтобы увеличить громкость, но тут увидел Червецова, который появился на ступеньках крыльца под руку с красавицей-мулаткой.

– Хо-хо! – по инерции допел сыщик и сглотнул.

Вот это женщина! Словно вылепленная из глины и оставленная для просушки на солнце. Короткое цветастое платье почти не скрывает тела. Отлично видны накачанные икры и руки. Кожа блестит, будто бы ее натерли оливковым маслом. Вероятно, она занимается женским культуризмом. Иначе как еще объяснить происхождение всех этих барельефов у нее на теле? Высокие скулы, длинная шея, стройная спина, крепкие ягодицы. Когда она идет, отлично видно, как они перекатываются, словно маленькие жернова.

«Может быть, бросить этого противного типа и последить за ней? – подумал Кудесников. – Червецова я потом легко отыщу. Впрочем, эти двое вполне могут остаться вместе на всю ночь». Но они не остались. Червецов подвел спутницу к красной спортивной машине и страстно поцеловал. Она улыбнулась, показав крупные зубы – такими запросто можно открывать пивные бутылки, не задумываясь о последствиях. Потом полезла в свою сумку, покопалась там и извлекла на свет божий какой-то непонятный предмет с голубым бантиком.

Кудесников сощурился, чтобы солнце не мешало ему смотреть, но оно, как назло, каплями рассыпалось по всем стеклам и витринам и отскочило от этой маленькой вещицы, подобно резиновому мячу.

Впрочем, позже Кудесникову все же удалось ее рассмотреть. Мулатка умчалась, высунув полированный локоть в окошко, а Червецов подержал ее подарок в кулаке, потом поднял к глазам, и по движению его рук сыщик наконец догадался, что это такое. Колокольчик! Такие колокольчики им дарили в школе на празднике последнего звонка. Только те были побольше размером. А этот малюсенький, как зажигалка.

Сытый Червецов не придумал ничего лучшего, как отправиться к себе. Проживал он в большом белом доме улучшенной планировки. Его машина нырнула в подземный гараж, а Кудесников остался снаружи, потому что охрана не пропустила его на стоянку. Хотя он пытался подкупить их и даже продемонстрировал свое удостоверение частного сыщика.

Впрочем, не стоило расстраиваться. У него были сегодня еще дела, о которых он вовсе не хотел рассказывать ни Лайме, ни Корнееву, ни Медведю.

Дело в том, что Кудесников постоянно держал в уме тот номер «Московского курьера», который увидел на подоконнике в кабинете Червецова. Статью, обведенную красным фломастером, обязательно нужно просмотреть. Неподалеку располагалась городская библиотека, и Кудесников после некоторых раздумий отправился туда. В конце концов, сегодня вряд ли планируется нападение Олега Ефимовича на инкассаторскую машину или снайперская стрельба с балкона по мирным гражданам. Даже если он куда-нибудь смоется, ничего криминального не случится.

Кудесников представил себе весы. На одной чаше лежала газета «Московский курьер», а на другой – Червецов, собирающийся бежать в неизвестном направлении.

Газета победила. Кудесников отправился в библиотеку, записался в читальный зал и затребовал нужный номер. К счастью, никто из посетителей ничего в этой газете не испортил. Хотя сыщик был готов к тому, что, по закону бутерброда, четвертую страницу вырвал какой-нибудь студент, чтобы завернуть в нее бутерброд. Или что на нее пролила чернила престарелая учительша, которая привыкла писать ручкой с вечным пером и не желала менять ее на более доступные шариковые. Или что какая-нибудь сумасшедшая мышь, живущая в подполе, прогрызла дырку как раз в этой самой заметке, и ему не удастся понять, о чем там идет речь. Однако все оказалось в полном порядке.

Кудесников развернул печатное издание и задумался. Подвал был отдан не одной заметке, а двум. Получается, что обе они были обведены красным фломастером – как один материал. Так какая из них имела для Червецова значение? Скорее всего, вот эта, первая. Она называлась «Фирма „Скогарев и партнеры“ на грани финансовой катастрофы». В заметке сообщалось о том, что коммерческий директор фирмы по фамилии Фирсов был заподозрен в махинациях и уводе денег со счетов. Источники, близкие к прокуратуре, сообщают о том, что на Фирсова будет заведено уголовное дело. В настоящий момент он находится в розыске. И так далее, и тому подобное.

Вторая заметка называлась «Порошок забвения». Она не имела ничего общего с финансовыми аферами и шла под рубрикой «Неразгаданные загадки». Кудесников наклонился так низко, как будто запах типографской краски имел определенное значение для восприятия текста, и углубился в чтение.

«Все боятся зомби, – писал автор заметки. – Живых мертвецов, лишенных памяти и воли. Только гаитянские колдуны владеют тайными заклинаниями, которые поднимают умерших из могил. Говорят, на острове и сегодня можно встретить людей с мертвыми глазами и бессмысленными лицами. Черные маги по-прежнему совершают обряды вуду, заставляя родственников умерших трепетать от страха и караулить могилы до тех пор, пока тела их умерших близких не начнут разлагаться.

Многие исследователи пытались узнать тайну зомби, а некоторые европейские ученые проводили на острове специальные исследования. Выяснилось, что главным компонентом зелья, который используют колдуны, является яд рыбы-собаки, или тетродотоксин, смешанный с другими магическими веществами. В Японии эта рыба называется фугу. Для того чтобы приготовить такую рыбу, повар экстра-класса должен получить специальную лицензию. Ибо по своему действию яд, содержащийся в ней, в 10 раз превосходит знаменитый кураре и более чем в 400 раз – стрихнин. Яд оказывает парализующее действие на нервную систему, вмешиваясь в тонкий механизм функции клеточной мембраны, блокирует нервно-мышечные пути, оказывает прямое воздействие на гладкие мышцы сосудов и центральную нервную систему.