Текст книги "Забыть Миссанрею (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

Да, вот так они и начались – будни в Военно-полицейской Академии.

Каждое утро начиналось с одного и того же – пронзительного свистка будильника. Не проходило и пяти секунд – тело только-только успевало среагировать на резкий звук – как раздавался вопль одного из дежурных стартов:

– Па-а-адъем.

Команда звучала чисто формально – как правило, большинство курсантов к тому времени уже были на ногах и шарили на стуле в поисках личных вещей. Дежурный строевым шагом проходил из конца в конец казармы, и надо было успеть одеться до того, как он, дойдя до конца, развернется и проследует в обратном направлении. В тот самый миг, когда он останавливался у дверей, на пороге возникал подтянутый, одетый с иголочки кептен Антрацит, и раздавалась новая команда:

– Смирно.

По этому слову все были обязаны замереть – одет или не одет, уже не важно. Ты должен был застыть по стойке «смирно», ноги на ширине плеч, руки за спиной. Антрацит проходил вдоль строя курсантов, замечая все.

– Носки, – коротко бросал он. – Ремень… Прическа… Ремень… рубашка…Руки…Как стоишь? Опять?

– Так точно, – Ренн смотрел мимо капитана в противоположную стену.

– Тебе что, учиться надоело? – кептен остановился – как останавливался почти каждый день. – Домой захотел? На гражданку?

– Никак нет, – Ренн по-прежнему буравил взглядом стену.

– Как стоишь? Где руки?

Руки у Ренна всегда были по швам. Заставить себя спрятать их за спину он не мог.

– Встать по форме. Живо.

Кисти медленно поползли вдоль тела за спину. Там пальцы правой руки обхватили запястье левой. Строго по уставу.

– Вот то-то. Учишь вас, болванов, учишь… – кептен Антрацит продолжал утренний обход, и Ренн почти всегда практически сразу, как только наставник отходил от него, незаметно расцеплял руки.

После утренней поверки была зарядка. Как всегда – сперва короткий марш-бросик к одному из спортивных комплексов, где курсанты выполняли простой набор упражнений, после чего тоже бегом торопились в душ и столовую. Затем начинались занятия. До полудня шла сплошь теория – история, для приезжих вангейский язык, для местных – диалектные наречия, потом тактика, стратегия, математика, кибернетика, юриспруденция, медицина. Знаниями курсантов пичкали с таким упорством, словно хотели за три года заставить их пройти пятилетний курс наук.

В полдень – короткий отдых и второй завтрак, после чего наступало время спортивных занятий. Многочисленные тренировки, рукопашный бой, плавание, стрельба, бесконечные полосы препятствий, силовые упражнения, и так – до обеда, который подавали в четыре часа. После ужина – еще два часа занятий, теперь уже самоподготовка и дополнительные курсы. В семь часов – ужин и свободное время, большую часть которого курсанты тратили на выполнение домашних заданий. Весьма немногие отводили это время на отдых и общение и не только потому, что таких счастливчиков не было. Просто курсанты выматывались так, что больше всего на свете хотелось спать.

Такой темп выдерживали не все. За первый месяц группу покинули шесть человек. Один получил травму на тренировке, у двоих случился нервный срыв, еще двое подали рапорт о переводе в другие группы и на другие факультеты, и один вообще забрал документы, сообщив, что такая учеба слишком тяжела, чтобы ее выносить. Итого в начале второго месяца из тридцати осталось лишь двадцать четыре человека, не считая тех, кого выгнали-таки после памятного всем ночного марш-броска.

Лейа была в числе тех, кто остался. Девушка упрямо цеплялась за шанс стать «звездной кошкой», хотя чуть ли не каждый вечер выдерживала словесные баталии с родителями, которые спали и видели вернуть блудную дочь в лоно семьи.

– Милая моя, – лицо матери на крохотном экранчике видеофона слегка дрожало – специальные глушилки блокировали дальнюю связь, – может быть, хватит? Ты уже доказала нам, что девушка волевая, целеустремленная, сильная и умеешь держать слово. Мы прониклись, дорогая. Мы тебе верим…

– А раз верите, то почему не оставите в покое? – огрызнулась Лейа. – Мы живем в свободной стране. У меня, между прочим, те же права, что и у мужчин. Разве не так?

– Так, но у тебя есть обязанности, которых у мужчин не может быть по определению. Ты женщина. Будущая мать.

– Мам, не начинай. Я хочу быть «звездной кошкой», и я ею буду. Как тетя Гнейса. Она дослужилась до кептена и…

– Она дослужилась до кептена и всю жизнь была одинокой. – в голосе матери зазвенели истеричные нотки. – Я не желаю для своей дочери такой судьбы.

– Мам, для двух своих сыновей ты такую судьбу почему-то желаешь…

– Они – мужчины. Это их долг. А ты…

– А я сделала свой выбор. Мам, – Лейа вздохнула, – я тебя люблю, но если и ты меня любишь, то поймешь меня и наконец оставишь меня в покое. Смоны – военная династия. Ты знала, на что шла, когда выходила замуж за папу. И ты сама дочь военного…

– Да, но у меня вполне мирная профессия. Я – экономист. И это не мешает мне во всем поддерживать твоего отца. И ты могла бы…

– Нет, мам. Не могла бы. И закончим этот разговор, ладно? У нас отбой через полчаса, а мне еще в душ бежать и…И у меня еще реферат не дописан. По сравнительным тактическим характеристикам новых бронемашин разных классов.

– Великие звезды. И это моя дочь, – вздохнула мать. – Ладно. В выходной навестишь нас? Я приобрету домашние печенья. Тебе какие взять? С ягодами или шоколадом?

– Бери и те, и другие, – махнула рукой Лейа. – Я всякие твои домашние печенья люблю.

– Хорошо. Ждем в гости. Береги себя, девочка. И не перезанимайся там чересчур.

– Пока, мам, – Лейа первая отключила комм.

Вообще-то, коммы курсантам не полагались. Их выдавали всего на два часа в день под расписку, перед отбоем, и то не всем, а только тем, кто отличился в учебе или спорте, как награду. За пять минут до отбоя комм полагалось вернуть.

Лейа выбралась из раздевалки в тренажерном зале, где разговаривала с матерью. Не потому, что девушка стеснялась, просто это было единственное место, где в это время суток можно было побыть в одиночестве.

Теперь надо было всего лишь проскользнуть мимо раздевалок и дальше по коридору вдоль всех тренажерных залов. Их было шесть, по три с каждой стороны, а всего дверей было десять – еще были две душевые, отдельно для девушек и юношей, кабинет начальства и еще склад для особого инвентаря, который выдавался только на старшем курсе, да и то не всем и не каждый день. Первокурсники – «слепыши», как звали их в академии – проводили тут почти каждый день, кроме выходного и второго дня каждой недели, так что за полтора месяца они успели вдоль и поперек изучить расположение дверей и окон в корпусе.

И сейчас Лейа, только вступив в коридор, сразу заметила, что из-под четвертой двери идет свет.

Для «слепышей» были предназначены два зала – первый, где они проводили большую часть тренировок, и второй, куда они ходили не каждый день и ненадолго, от силы на полчаса. Во все остальные залы заглядывать не то, чтобы запрещалось, просто на них у первокурсников просто не хватало времени и сил. И еще эти залы постоянно были заняты старшими. А бывало и так, что кое-кто из офицеров и преподавателей, а также аспиранты заглядывали сюда на огонек. Тряхнуть стариной, размяться, просто вспомнить прошлое и поддержать форму.

Лейа была почти готова к тому, что увидит очередного старта или даже лейта и даже заготовила пару фраз на тот случай, если старший по званию увидит ее. Но едва девушка бросила в щелочку любопытный взгляд – интересно же, кому приспичило тренироваться за пять минут до отбоя. – как заготовленные фразы вылетели у нее из головы.

Тут были не просто тренажеры, а тренажеры-стимуляторы боя. Одни походили на простые вращающиеся ящики, снабженные манипуляторами. Другие довольно четко имитировали различные разумные расы. Эти манекены имели несколько уровней сложности и самообучающиеся программы. Круче них были только списанные армейские киборги, которые использовались как спарринг-партнеры в пятом зале.

И сейчас один такой стимулятор был включен… по счастью, не на полную мощность. А перед ним, облаченный только в штаны, босой, блестящий от пота, прыгал, раскачивался, переступал с ноги на ногу, приседал и извивался один из ее сокурсников.

Звали парня Айвен Гор. Это был тот самый сумрачный красавец со шрамом, который в первый день сначала отказался вмешиваться в назревающий конфликт, а потом неожиданно выступил против кептена Антрацита, сделав ему замечание по поводу того, как следует и как не следует разговаривать с женщиной.

Кстати, Антрацит сдержал угрозу и действительно запомнил «слепыша», пытавшегося его учить. Он устроил курсанту Гору собачью жизнь – придирался по поводу и без повода, за первый месяц дважды отправлял на гауптвахту и четырежды назначал ему наряды вне очереди. Если группа выполняла задание, именно курсанту Гору доставался самый трудный участок. И именно его чаще винили в том случае, если группа задания не выполняла. Более того, кептен негласно поощрял издевательства над «слепышами» со стороны обоих своих помощников и даже пару раз прямо указывал им на курсанта Гора. Собственно, из-за постоянных окриков и придирок Лейа и узнала имя парня. Айвен…Красивое. Как и он сам.

Но что он делает здесь и сейчас, в чужом зале, за несколько минут до отбоя? Тренируется или ему опять назначили наказание?

Нет, это переходит все границы. В конце концов, один из помощников кептена – ее кузен. Тобир Смон должен прислушаться к словам если не самой кузины, то ее отца. Всему есть предел. Эти трое – кептен и старты – словно нарочно издеваются над ним. Даже Суаза Смелый не так часто становится предметом их насмешек, хотя у парня, выросшего на глухой отсталой планете, существовали пробелы в научных знаниях. Он почти не разбирался в высшей математике и физике, информатику освоил на уровне рядового пользователя соцсетей, языки знал с пятое на десятое, по паре самых распространенных выражений от каждого, на обществознание и астрономию у него был свой, какой-то доисторический, взгляд… Правда, в физической подготовке Суаза Смелый всегда был в первой пятерке, как и его вечный оппонент Джон. Но даже когда бывший охотник брякал что-то вроде «А на пятом небе восседают души праведников…» – над ним не смеялись так, как над Айвеном Гором, если тот случайно путал местами два символа.

Самое интересное и невероятное состояло в том, что сам Айвен, словно нарочно, не обращал на это внимания. Все насмешки и придирки он принимал с выдержкой, которая делала честь его силе воли. И, наверное, только поэтому кептен Антрацит лишь постоянно грозился написать рапорт об отчислении «самого тупого разгильдяя на всем потоке», но так этого и не сделал. Но что тогда происходит сейчас?

Пока Лейа раздумывала, машина завершила программу. Вспыхнули сенсоры, прозвучал предупредительный звонок, после чего, проведя два последних приема, тренажер замер. Айвен пошатнулся, опираясь ладонями о колени и тяжело дыша.

– Ваш результат – восемьдесят шесть из ста десяти, – послышался механический голос. – Скорость – тридцать четыре, частота – семнадцать, сила – сто пятьдесят два.

Парень резко выпрямился, шагнул к стоявшему у стены диагносту, считывая пульс и частоту дыхания. Совсем близко от Лейи оказался его четкий профиль – резко очерченные скулы, высокий лоб, крупный горбатый нос с раздувающимися ноздрями, сжатые губы, чуть прищуренные глаза…шрам. По виску стекала капля пота. Девушка засмотрелась на эту каплю и…

– Что?

Вздрогнула – это спросил Айвен. Он не смотрел на нее, сосредоточив внимание на показателях диагноста, и только поэтому девушка нашла в себе смелость не убежать.

– Ты… я тут случайно. Мне надо было позвонить, – она продемонстрировала комм. – Я забралась сюда потому, что здесь тихо, никто не отвлекает…

– А я отвлек.

– Нет-нет. Я уже завершила звонок и шла обратно… Ты что тут делаешь? Это они тебя заставили, да? Вместо отдыха?

– Нет. Я сам.

Лейа подавилась воздухом. Сам. В свободное время. Не залипать в соцсетях, не общаться с приятелями или родными, не мучить игровую приставку, не спать, в конце концов, а тренироваться.

– Но… почему?

– Нравится. Хочу. Имею право?

Он резко обернулся. Тяжелый взгляд под прямыми низкими бровями горел недобрым требовательным огнем.

– Им-имеешь, – запнувшись, промолвила Лейа.

– Да. Имею право. А ты что-то имеешь против?

– Нет, – она замотала головой.

– Хорошо, – он на миг прикрыл глаза. – Это очень хорошо, потому что… Прости, времени мало.

– Да-да, я понимаю, – она отстранилась, освобождая дорогу. – Надо в душ сходить и…

– Сколько времени?

– Двадцать сорок семь. Через тринадцать минут…

– Отлично. Успею провести еще один бой, – Айвен шагнул к терпеливо ждущим тренажерам, выбрал другой, поставил трехминутный таймер.

– Ты с ума сошел. – попробовала спорить девушка. Но в это время автомат включился, и Айвен забыл про нее, проводя серию блоков против посыпавшихся на него ударов.

Лейа открыла и закрыла рот. Айвен атаковал тренажер с энергией и пылом одержимого, не чувствуя сыплющихся на него ударов, то пропуская, то блокируя их. Порой он допускал ошибки, порой показывал совершенно невероятную технику, которой явно не обучали инструкторы – уж кто-кто, а Лейа, выросшая в семье военных, знала толк в тренировках и спаррингах. – но не останавливался. Было в его поведении что-то странное, но что – понять девушке никак не удавалось.

Три минуты истекли в разгар поединка – тренажер замер на середине проводимого приема, и Айвен, то ли забыв, то ли не рассчитав силы, от души врезал по его корпусу кулаком, вкладывая в этот последний удар столько силы, что тренажер дернулся, теряя устойчивость. И совершенно неожиданно парень ударил его снова, с другой руки и, чуть поменяв позу, врезал в третий раз, уже с ноги, пытаясь пробить корпус.

– Ты что? – опомнилась девушка, когда заметила, что он примеривается для четвертого удара. – Ты что? Остановись. Он же не может ответить. Он же…

– Я тоже. – выпалил Айвен. – Тоже…

– Тоже – что? Что? Опомнись. Айвен.

Она поднырнула под его руку, пытаясь отвести – и сама не поняла, как очутилась на полу. Ее не просто оттолкнули – ее сбили с ног. Но как. Лейе казалось, что она достаточно хорошо владеет приемами рукопашного боя, но этот…

– Т-ты…

– Ох.

Айвен уже шагнул к ней, но вдруг замер, вздрогнул, словно просыпаясь. Мелькнувшее было в его глазах странное безумное выражение исчезло, не успев как следует напугать Лейю.

– Извини, – он протянул руку. – Ты… я сделал тебе больно? Прости.

– Нет, ничего, – Лейа приняла руку помощи, но потом отстранилась. – Ты с чего это то на тренажеры, то на людей кидаешься?

– Не знаю. Наверное, еще от боя не отошел, – он отвел взгляд.

– Ты перезанимался, вот что. Пошли отсюда. Десять минут до отбоя, а тебе еще душ принять, переодеться, да и до спальни добраться, пока свет не погасили. Антрацит сегодня с утра какой-то…не такой.

– Да, он сегодня злой, – кивнул Айвен. – Придирался ко всем. Троих из-за мелочей на гауптвахту отправил, еще двоих лишил увольнительных…

– А Суазу Смелого вообще пообещал прогнать в три шеи, – припомнила Лейа.

– Он его раз в неделю прогоняет. А сам просто не может простить, как тот на первом испытании всех обогнал…

– Ага, – Лейа улыбнулась, вспомнив тот самый первый вечер в академии. Когда группа, едва держась на ногах от непривычной нагрузки, добралась до казарм, выяснилось, что Суаза Смелый, охотник с дикой окраинной планетки, успел каким-то образом первым достичь дверей.

В четыре руки они обесточили все тренажеры, проверили, хорошо ли сидят защитные кожухи, выключены ли все счетчики и все ли вещи лежат на своих местах. После чего Айвен нырнул в душ, ухитрившись уложиться в две минуты.

– Ждешь меня? – удивился он, выходя. – Спасибо, но я…

– Проводишь меня? – улыбнулась Лейа.

– Мм-м… – в глазах парня мелькнуло какое-то странное выражение. То ли тревоги, то ли возмущение. – Да. Пошли.

До отбоя оставалось меньше пяти минут, когда они мимо дежурного прошмыгнули в казарму. Поскольку они уложились в срок, им никто ничего не сказал.

– Погоди, – Лейа схватила Айвена за запястье, – забыла совсем. Надо коммуникатор сдать.

Парень посмотрел на ее пальцы, которые крепко обхватили его запястье, пожал плечами и пошел следом.

Все коммуникаторы и прочие личные вещи лежали в комнате отдыха офицеров. Сам кептен Антрацит обитал в небольшой каморке, вплотную примыкавшей к ней. По сути, он жил на рабочем месте, и никто не знал, почему так. Старты, Такер и Смон, наоборот, ночевать отправлялись в казарму, где обитали вместе с другими младшими офицерами, по выходным уходя к родным. Они по очереди дежурили в казарме, сменяя на посту дневального. Лейа знала, что сегодня была очередь ее кузена. Уж кто-кто, а Тобир Смон всегда закрывает глаза на то, что родственница чуть-чуть нарушает некоторые правила. Ну, выходит с коммуникатором из казармы, ну и что? Звонки же легко отследить. И что возвращается буквально за пару минут до отбоя, тоже не так уж страшно. Ведь возвращается же.

Дойдя до двери, Лейа уже подняла руку, чтобы постучать, да так и замерла. Изнутри донесся голос, и это был не голос кузена Смона.

– Но кептен, неужели все так серьезно?

Это был старт Такер.

– Серьезнее некуда, ребятки, – а вот это сам Антрацит. И голос его звучит как-то странно, словно бравый вояка сразу устал и постарел. – Я… не имею права вам все рассказывать, но… А, ладно, рано или поздно, вы все узнаете. Только уговор – никому из «слепышей» ни полслова.

– Вы нас знаете, – наконец-то подал голос старт Смон.

– Война? – это снова Такер.

– Война, ребятки. Но «слепышам».

– Поняли, кептен, как не понять. – чуть ли не хором отозвались его помощники. – Никому. Даже родной матери…

– Рано или поздно, они тоже узнают, особенно твоя ушлая сестрица, Тобир, но лучше поздно и… не от вас. Потому как я нарушаю устав, делясь с вами секретными сведениями. И, если что, влетит всем троим. Поняли?

– Так точно. – сейчас они гаркнули хором.

– Вот и молчите.

– А вы?

– А что я? Со мной все решено и подписано. И, надеюсь, вы понимаете, парни…

Они что-то забормотали вразнобой. Что-то вроде «понимаем, еще как понимаем… а только все равно…»

– Вы нужны здесь, – жестко оборвал их неуставное ворчание наставник. – На вашей совести почти три десятка «слепышей». От вас зависит, станут ли они хотя бы «сосунками» прежде, чем… А, ладно. Отставить сопли. Через полторы минуты отбой. Надо всех проверить.

Лейа отпрянула от двери, потянув за собой Айвена. Тот не сопротивлялся. Они мышами шмыгнули прочь, промчались по коридору мимо ошеломленного дневального и нырнули в спальное отделение. Вернее, в небольшой коридорчик, откуда можно было пройти в мужское и женское отделения. Большинство курсантов там и тут уже разобрались по койкам. Кто читал, кто думал о чем-то своем, кто копошился, перебирая немногочисленные личные вещи, а некоторые уже дремали.

– Никому ни слова, – шепнула девушка. – Молчок.

Парень только кивнул.

Буквально по пятам за ними вошли оба старта. Оставив на пороге кептена Антрацита, они прошли по рядам, проверяя наличный состав. Торопливо раздевавшаяся, Лейа сунула кузену в руку коммуникатор, виновато шепнула: «Забыла, прости. Заболталась…» – но тот лишь машинально кивнул, даже не ответив кузине. Ну да, война. Интересно, с кем?

Планета Вангея входила в состав Великой Звездной Империи вот уже более полутораста имперских лет. Уже давно имперский язык стал родным большинству коренных вангейцев – за исключением немногочисленных аборигенов, которым, надо заметить, жилось лучше по имперским законам – было принято имперское летоисчисление, культура, история. И вопрос «С кем вы воюем?» – означал: «С кем воюет империя, раз ей понадобились солдаты с Вангеи? Или обойдутся без них?» Нет, на самом деле вряд ли обойдутся, раз Антрацит приказал ничего не говорить первокурсникам. У кого бы спросить?

А, не все ли равно? Как сказал Антрацит? Рано или поздно, они все равно все узнают… Но лучше бы рано. Любопытство – оно такое.

Девушка ворочалась на постели, напряженно раздумывая, еще несколько минут после того, как был объявлен отбой и везде погас свет.

Вторым тревожащим ее вопросом был Айвен. Один из самых старших на курсе – ему действительно уже сравнялось по местным меркам двадцать четыре года – один из самых молчаливых и загадочных. Его яркая внешность и довольно-таки мрачная красота делали его весьма привлекательным для девушек. Даже будущие «звездные кошки» хотели нравиться. Но Айвен Гор ни на одну не реагировал. По сути, Лейе повезло больше, чем всем остальным, вместе взятым – она даже ухитрилась с ним пообщаться пару минут. И он протянул ей руку, помогая встать. Но больше – ничего.

Три девушки склонились над ладонью одной из них, затаив дыхание.

– Откуда это у тебя?

– Сестра дала. У нее таких много.

На ладони слабо переливается сине-зеленый полупрозрачный камень неправильной формы, похожий на изогнутую каплю. В глубине его что-то есть.

– И как он действует?

– Смотри.

Владелица камня сжимает его в кулаке и озирается.

Они стоят на углу, в том месте, где решетчатый забор разделяет два школьных двора – гимназию для девочек и общую школу для мальчиков. Занятия у мальчишек уже закончились, большая часть их давно разошлась по домам. У девочек еще одно занятие на сегодня, но на гимнастику можно опоздать. В конце концов, это их дело, как выглядеть.

Оказывается, ушли не все мальчишки. Из боковой двери, там, где находился вход в спортзал, показалось несколько пареньков. Девушки впились в них взглядом. Один, самый высокий и самый старший, шел чуть в стороне от основной группы.

– Эй, ты. Иди сюда.

– Это вы… мне? – он приостановился.

– Тебе, кому же еще. А ну, бегом, живо. Ко мне.

Владелица камня сжала его в кулаке, стиснув зубы. Сестра учила ее, как надо действовать, даже демонстрировала кое-что, на примере своего мужа, и девушка старалась в точности все повторить.

И внутренне возликовала, когда подросток сделал несколько шагов к решетке.

– Что вам надо?

– Лезь сюда, – последовал приказ.

Между прутьями решетки расстояние было достаточным, чтобы там боком мог протиснуться худощавый подросток. Он бы так и поступил, но девушка, торопя, протянула свободную руку и схватила его за запястье:

– Иди ко мне.

– Нет.

Он рванулся так неожиданно и резко, что девушка подалась вперед, грудью и лицом налетая на решетку и машинально, не думая, разжала пальцы, хватаясь за прутья, чтобы не пораниться. Сине-зеленый полупрозрачный камень выскользнул из пальцев и упал в траву. Парнишка же резко вывернул ее запястье, освобождаясь, и метнулся прочь.

– Вернись. – закричали ее подруги. – А ну живо вернись. Поймаем – хуже будет.

Но он лишь наддал ходу, ныряя за угол школы и почти сразу налетел на свою тренерку по пятиборью.

– Ренн? Ты что тут…Как тебе не стыдно? Ты мог…

– Т-там… – он жадно глотнул ртом воздух. Нет, он не запыхался, но от волнения перехватило горло. – Т-там… меня… они…

– Кто? – тренерка схватила его за плечо, встряхнула. – Говори.

– Девчонки. Они… они хотели меня…

– Что они хотели?

– Не знаю. Я убежал…Они меня схватили, но я…

– Вырвался?

– Да.

– Это плохо, – произнесла тренерка, так сдавив плечо паренька, что тот скрипнул зубами от боли. – Ты сопротивлялся девушкам. Так не поступают порядочные юноши. Мальчик должен быть послушным, скромным и… и… – она замешкалась, подбирая слова, – и… И ты заслужил наказание. Все будет доложено твоей матери. А сейчас – десять кругом вокруг школы. И немедленно.

Ренн не спорил. Он боялся девочек.

Утро началось необычно. Вместо кептена Антрацита в казарму ввалились оба старта.

– Подъем. Подъем. – заорали они, рысцой пробегая по коридору. – Стр-ройся.

Курсанты вскакивали, ничего не понимая, торопливо одевались, вытягивались у своих коек по стойке смирно, привычно ожидая утреннего разноса – у кого что не заправлено, не подтянуто, не выглажено. Но вместо этого прозвучала команда:

– Напра-нале-во. На выход. Бегом. Арш.

Послушно развернувшись к дверям, парни и девушки затопали на выход.

Им часто устраивались подобные пробежки – на утреннюю тренировку и с тренировки, в учебную часть и на плац – курсанты бегали постоянно. Не считая «обычных» кроссов, которые иногда устраивались на территории академии, а иногда – за ее пределами.

В этот раз старт Смон повел группу вдоль ограды, по периметру, невозмутимо труся впереди. Старт Такер бежал замыкающим, время от времени покрикивая на отстающих.

Военно-полицейская Академия Вангеи занимала солидную территорию в пару десятков квадратных километров. Кроме учебных корпусов, казарм, тренировочных и военных плацев там были собственный лазарет, тепличное хозяйство, школа для детей преподавателей, ремонтные мастерские, ангар для списанной военной техники, а также целая улица коттеджей, где обитали профессора и высшее руководство. Административный комплекс включал в себя местное отделение полиции, а также небольшую, на дюжину мест, тюрьму. Длина ограды составляла по периметру больше десяти километров.

– Они же… не могут…нас… погнать… – в четыре приема выдохнул Джон, когда стало ясно, что их гонят вдоль ограды.

– Молчать. – рявкнул старт Такер.

– Урод, – сквозь зубы выдохнул Джон.

– Цыц, – неожиданно поддержал начальство Суаза Смелый. Бывший охотник с дикой планеты был практически единственным, кто после таких пробежек не падал с ног от усталости. И сейчас он бежал ровно и спокойно, чуть запрокинув голову.

Джон со свистом втянул воздух сквозь зубы. Ругаться здесь и сейчас не хотелось – надо было беречь дыхание. Помалкивали и все остальные – по той же причине.

Не останавливаясь, группа одолела все десять километров. То есть, почти десять – уже когда повернули в сторону казарм, старт Смон бросил взгляд на наручный комм, покачал головой и резко свернул в сторону, срезая угол и командуя:

– За мной.

Он бежал в сторону столовых, и курсанты приободрились. Но в самый последний момент, словно что-то вспомнив, старт повернул еще раз. Теперь к тренировочному плацу, где беговая дорожка с препятствиями огибала многочисленные тренажеры и спортивные снаряды. Именно здесь их группа делала зарядку, и строй тихо взвыл. Судя по времени, они успели пропустить зарядку и уже опаздывали на завтрак. Но бунтовать пока еще не хотели.

На тренировочном плацу их уже ждали. На пятачке между брусьями прохаживался кто-то высокий, жилистый, худощавый. Заметив подбегавших курсантов, он махнул рукой – мол, сюда.

Старт Смон не заставил себя просить дважды. Он подвел группу вплотную и только тут скомандовал:

– Стой. Смирно.

Остановились едва ли не с наслаждением, с трудом сдерживая вздохи облегчения. Старт Смон тем временем шагнул вперед, вскидывая руку в салюте:

– Докладывает старт Тобир Смон. Группа в составе двадцати шести курсантов первого года обучения построена.

Обращался он к высокому худощавому… ох, нет, к высокой худощавой женщине, до шеи затянутой в полевую форму старого образца, которая облегала тело, как вторая кожа, так что издалека казалось, что человек затянут в латекс. Лишь на груди, плечах и ключицах имелись вставки, которые служили для защиты жизненно важных органов.

Женщина развернулась навстречу строю.

– Итак, бывшая группа кептена Антрацита, – промолвила она резким хриплым голосом. – Ничего… Вот что, «слепыши», ваш бравый наставник сменил место службы. Это был его выбор, и он его сделал. Видимо, решил, что там, куда он отправляется, менее опасно и более спокойно, чем здесь, с вами. А может, вы по лености, глупости, наглости и тупости превзошли даже самих себя, раз такой опытный инструктор, как кептен Антрацит, через четыре месяца после общения с вами сбежал на… кхм… к бесу на рога. Как бы то ни было, он вас передал мне, что лично у меня не вызывает симпатии. Меня зовут кептена Ким. И вольностей я не потерплю. Ты, ты, ты и… еще ты. – она по очереди ткнула пальцем в некоторых парней в первом и втором ряду. – Выйти из строя.

Названные сделали шаг вперед. В их числе был Суаза Смелый.

– Упор лежа принять, – последовала команда. – Тридцать отжиманий.

– Ого. – подал голос кто-то.

– Разговорчики. – женщина безошибочно вычислила болтуна. – Выйти из строя. Упор лежа принять. Тридцать пять отжиманий.

– Круто взялась, – не выдержал кто-то в задних рядах. Лейа, стоявшая впереди, дорого бы дала за то, чтобы посмотреть в глаза этому болтуну. Портить отношения с начальством в первый день его работы – верный способ покинуть академию с позором.

– Так, – кептена Ким расправила плечи. – У нас тут критик завелся…Кто-то осмелился иметь свое мнение? Кому-то тоже хочется поразмяться? Ну, и где этот смельчак? Выйти из строя.

Но курсанты замерли, словно оцепенев.

– Струсил, значит, – констатировала женщина с недоброй улыбочкой. – Что ж, если виновный не найден, виноваты все. Упор лежа принять. Сорок отжиманий. Всем.

Почему-то смотрела она в эту минуту на Лейю, хотя та стояла ближе всех девушек, и было ясно, что мужским голосом из задних рядов она говорить никак не могла.

– Я.

Негромкий голос, тем не менее, был спокоен и деловит.

– Кто? – прищурилась кептена Ким. – Это кто там голос подает?

– Я. Это сказал я.

– Ого. Смелость отыскал. Или испугался простенького упражнения? Выйти из строя.

Задев стоявшего рядом с Лейей Джона плечом, вперед вышел Айвен Гор. Девушка вздрогнула.

– Вот, значит, как, – кептена Ким шагнула ближе. Ростом она и Айвен оказались одинаковыми, и взгляды их встретились. – Осмелел, значит.

– Так точно. Осмелел, – коротко ответил парень. Лейа со своего места пожирала его глазами. Только ей было видно, как напряглась его спина.

– Начальство вздумал критиковать. Мол, крутое начальство.

– Так точно, – еще короче отрубил парень.

– А нам это не нравится. Нам нравится, когда нас по головке гладят и в попку целуют. Так?

Лейа не спускала с Айвена глаз, и ей показалось, что при этих словах он слегка вздрогнул и даже вроде как покраснел. От чего? От смущения или гнева? Ох, только бы не брякнул чего-нибудь невпопад.

– Н-никак нет, – вымолвил он.

– Нет? Нам это не нравится? А что нам нравится?

У Айвена на сей раз хватило ума промолчать.

– Вот таковы вы все, – констатировала кептена Ким. – Старт Смон. Возьмите-ка этого умника и погоняйте его немного. Пока не определится… Остальным – в столовую, на завтрак, бегом – марш.

И первая затрусила вдоль беговой дорожки в сторону столовой. И только Айвен и кузен Лейи устремились в другую сторону. Пробегая мимо, девушка не удержалась и бросила через плечо взгляд. Парни бежали в сторону полосы препятствий. Причем бежали явно на время.

Из-за утренних событий, когда группа почти на четверть часа опоздала на завтрак, сдвинулся и весь график ее занятий, так что у курсантов не было ни минуты передышки, пока вечером сигнал гонга не оповестил их, что начался так называемый свободный час. Умаявшиеся парни и девушки тут же расползлись по своим отноркам – у каждого была отдельная кровать, стоявшая в неглубокой нише, узкой, как пенал. Лишь Суаза Смелый, как ни в чем не бывало, принялся, напевая, что-то мастерить из тряпочек и кусочков коры, да две девушки пошли попросить видеофоны, чтобы позвонить домой.