Текст книги "Забыть Миссанрею (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Поколебавшись, Лейа покинула «девичье» отделение и прокралась на половину парней. На нее посматривали двусмысленно – все знали, что старт Смон ее двоюродный брат. Что у нее вся родня, кроме двух врачей и одного водителя малого транспортника, служат либо в армии, либо в полиции, и что поэтому от Лейи надо держаться подальше. Как говорится, неровен час…Тем более, сегодня все устали, и лишь провожали ее взглядами.

Девушке только того и надо было.

Прокравшись по коридору, она добралась до ниши, которую занимала койка Айвена. Тот, к ее радости, не спал – лежал на спине, вытянув руки вдоль тела и уставившись в потолок.

– Привет, – шепнула Лейа.

Он только скосил в ее сторону глаза, попытался приподняться…

– Ты лежи, если устал, – отмахнулась она. – Кептена сильно на тебя ополчилась…

– Нормально.

– Но я же видела. Она то и дело к тебе цеплялась. Разве так можно?

– Можно.

– Глупости все это.

– Почему? Мы – курсанты военно-полицейской академии. Практически мы в армии. Тут свои порядки. То, что у гражданских лиц вызывает недоверие и гнев, здесь должно быть в порядке вещей. Дисциплина, например. Тут без нее никуда.

– Да все я понимаю, – поколебавшись, Лейа устроилась на краешек койки. – У меня два брата и два кузена военные, отец, дядя, брат матери, еще несколько родственников с той и другой стороны… Я, можно сказать, с детства в армии. Насмотрелась и наслушалась. И вроде должна понять, но, понимаешь, мы должны стать одним отрядом, одним целым. Многие группы так и делают – их после выпуска одновременно отправляют служить. Дают десяток опытных ветеранов, командира потолковее – и готово. Ну, по крайней мере, так у брата было. У старшего.

– И у нас также будет.

– Будет, как же. Джон к Суазе Смелому то и дело цепляется, А у нас…

– Погоди. Просто мало времени еще прошло. Мы только четыре месяца как учимся. И ничего еще не знаем.

– Все равно. Ты разве не слышал разговоров о войне?

– Тех, что подслушали мы с тобой, – Айвен приподнялся на локте. – Слышал, конечно…

– Так вот, – Лейа придвинулась ближе. – Я тут поговорила с кузеном… ну, как поговорила… о субординации тоже надо помнить…И отцу сообщение кидала… В общем, сектор 14-север-32 гаммы Лебедя. Там какая-то заварушка с местным населением. Местные разгромили имперскую базу и подбили пару проходящих на низкой орбите кораблей. Среди них был экспедиционный корвет гламров. Представляешь? Гламры летели в систему гаммы Лебедя с инспекцией. И прямое попадание… – девушка жестами показала, как шли гламры, как и откуда вынырнула ракета, как корвет пытался уйти от столкновения, и как оно все-таки случилось. – Вдребезги.

– Откуда ты все знаешь?

– Кузен рассказал. А отец кое-какими подробностями поделился.

– Но если это война, то неужели сведения о ней не должны быть засекречены? – Айвен сел на постели, обхватив колени руками.

– А зачем? – отмахнулась Лейа. – Ну, во-первых, это не такая уж большая война. Правда, гламры собираются выдвинуть ноту протеста, да еще и привлечь кое-какие дружественные расы. Надо еще расследовать, кто мог подбить корвет – захватившие ракетные установки аборигены, которые просто начали палить по всему подряд, или все-таки имперцы… В последнее верить не хочется. В Галактике постоянно кто-то с кем-то воюет, и еще одна война, тем более с инородцами, нам не нужна. Это значит, что рано или поздно в конфликт землян против гламров будут втянуты и другие разумные расы. Если же стреляли аборигены, то надо определиться с их статусом. Нецивилизованные дикари должны быть наказаны, а прирученные, которые находятся на достаточно высоком уровне развития, обязаны отвечать за свои поступки перед космическим сообществом.

– Но если кептен Антрацит отправился на эту войну, то…

– Ай, не все ли равно, – всплеснула руками Лейа. – Война в Гамме Лебедя может начаться в двух случаях – если аборигены тут ни при чем, и виновата империя. Либо аборигены виноваты, и тогда воевать будут уже с ними. В любом случае, не тут, так где-либо еще мы повоевать успеем…

– Если доживем, – кивнул Айвен.

– Доживем, будь уверен, – улыбнулась девушка. – Если будем держаться друг за дружку. Ты молодец, – вернулась она к утреннему происшествию. – Прикрыл собой Джона… вряд ли он это оценит, но все равно ты молодец. Я тобой горжусь.

Наклонившись вперед, Лейа уже собралась по-дружески чмокнуть парня в щеку, но тот неожиданно отпрянул:

– Нет.

– Ты чего? – девушка была обескуражена. Лицо Айвена исказила гримаса отвращения. – Я же просто по-дружески…

– Нет. Я этого не хочу. Мне… это неприятно.

– Понятно, – Лейа отстранилась. Она чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро помоев. Что такое «помои», она не знала. Надо будет поинтересоваться. – Вот, значит, как… Что ж, навязываться не буду, тем более все равно вот-вот дадут отбой. Я пошла.

Она встала, собираясь вернуться в свой коридор и лечь спать, но Айвен ухитрился и схватил ее за руку.

– Пожалуйста, – голос его как-то странно дрогнул, – не сердись. Я… мне это не неприятно, честное слово. Просто… давай будем друзьями. Без этого всего… просто будем общаться, хорошо? Я… у меня не так уж много друзей, мне будет жалко тебя терять. Ну, если хочешь…он вдруг запнулся, – можешь снова попытаться поцеловать меня. Я не буду сопротивляться.

Последние слова он произнес дрожащим голосом, и Лейа ощутила странную смесь сочувствия и презрения. На что парень готов пойти ради того, чтобы остаться просто друзьями. На то, чтобы вытерпеть ее поцелуй. Как будто она ядовитая гадина или загадочный зверь шан-ин, который живет в джунглях Кара-Сиама. Этот шан-ин, как говорят, ядовит настолько, что даже к мертвому лесные звери боялись прикасаться. Кровь, слюна, пот, лимфа и другие органы – все опасно. Его кожные покровы, кроме пота, выделяли липкий секрет, который тоже можно было использовать на охоте – шан-ин с его помощью устраивал ловушки. Неужели она столь же противна, как это существо?

– Я…передумала целоваться, – сказала она, глядя на напряженное лицо Айвена. Парень весь окаменел. На бледном лице жили только чуть шевелящиеся губы. Да что же это такое творится?

– Уже поздно. Вот-вот будет отбой. Спокойной ночи, Айвен.

– Спокойной ночи.

Лейа успела вовремя. До ее собственной ниши оставалось всего три двери, погас свет и через усилитель послышался голос старта Такера:

– Отбой. Живо по койкам, сосунки.

Девушка не заставила себя просить дважды.

Оказавшись в своей кровати, она свернулась калачиком и задумалась.

За неполные четыре месяца, что курсанты провели в учебке, они давным-давно все перезнакомились и даже разбились на несколько небольших групп. Лейа входила в один такой кружок. Кроме Айвена там был Суаза Смелый и Джон, который не переставал подкалывать и подшучивать над бывшим охотником, но при этом не собирался оставить его в покое. Все уже знали друг о друге почти всю подноготную – кто откуда родом, где жил, какая семья, как попал в элитный спецназ «звездные коты». Делились любыми сведениями – вплоть до того, что любил есть в детстве на завтрак. Но вот про Айвена никто не знал ничего. Он обмолвился лишь, что жил недалеко отсюда, что у него была мать и сестра, что он всю жизнь мечтал стать военным и… и все.

Ан нет, не все. Оказывается, Айвен терпеть не может, когда к нему прикасаются. При этом на спаррингах работал хорошо, не отказывался протянуть руку помощи во всех смыслах этого слова. Но чтобы принять протянутую руку или вытерпеть невинный поцелуй…

Кто же ты такой, Айвен Гор? Откуда взялся? С какой планеты?

Лейа думала, пока не заснула, но так ни до чего и не додумалась.

Айвен в ту ночь тоже долго не сомкнул глаз. Но не сомнения, а воспоминания терзали его.

Работу нашла мать. Договорилась, с кем надо, и однажды его привезли в шикарный ресторан. Провели с черного хода, представив метрдотелю, распорядителю и директору. Все трое были женщинами, и он почувствовал себя выставленным на продажу. Тем более что сначала ему велели скинуть куртку и остаться в одной рубашке, затем приказали поднять руки вверх и в таком положении несколько раз повернуться вокруг своей оси.

– Ничего. Внешне подходит. Спасибо.

Последнее слово относилось к матери.

– Ох, я так рада. Мальчику так нужна эта работа. Он ведь недавно окончил школу, ему надо как-то устраиваться в жизни. Начать можно с малого, а там, как знать…

– Да, в любом деле все зависит от нас самих, от нашей воли и желания, – произнесла женщина-директорка. – У каждого есть шанс. Надо только не упустить его и показать себя достойным…

Эти последние слова предназначались именно ему и были сказаны тише, почти шепотом.

– Мы можем написать заявление?

– Да. Можете.

– И к работе он приступит…

– Хоть завтра. То есть, завтра он начнет учиться. Учеба продлится всего несколько дней, ему преподадут азы, а дальше он будет постигать науку, так сказать, без отрыва от производства… Да пусть он уже опустит руки.

Он так и стоял с поднятыми руками. Его будущие начальницы рассмеялись.

– Он у меня мальчик послушный, – немного обиделась мать. – А что немного глуповат, но так в его возрасте они все такие… Слушайся, кому говорят.

Он уронил руки вдоль тела.

И вот так началась его работа – работа, которую он не хотел, но чье мнение никого не интересовало. Работа официантом в круглосуточном кафе. Юноши и несколько девушек обслуживали пять залов. Причем, как быстро стало известно, буквально на второй-третий день, в понятие «обслуживание» входило не только сервировка стола, подача блюд и расчеты с клиентами.

– Ренн, ну что ты стоишь? – первое время окликали его. – Вон клиенты пришли. Встреть, поприветствуй… И веди себя раскованнее, они это любят.

Под клиентами, к которым его направляли, чаще всего подразумевались женщины средних лет, чуть постарше или чуть помоложе его матери. Они все, как одна, расплывались в улыбках, стоило юноше приблизиться. На приветствия отвечали горячо, просовывали руку под локоток и просили провести в зал. А усевшись за столик, начинали подмигивать, кокетничать и вызывать на разговор.

Первое время Ренн шарахался от таких женщин, однажды даже чуть не оборвал заговорившую с ним матрону довольно грубо – мол, вы сюда пришли поесть или глазки строить? Клиентка замолчала, сурово поджав губы, а Ренна в конце смены вызвала метрдотельша.

– Ты слишком груб. Здесь свои законы. Клиенткам ни в чем нельзя отказывать. Они всегда правы. – сказала она.

– Но я… не знал…

– Теперь будешь знать. Клиентка платит. И наша задача – заставить ее заплатить как можно больше. Твоя красота и… хм… тело – способ заставить ее раскошелиться. Ты должен очаровать женщину, соблазнить ее, заинтересовать… в интересах ресторана, конечно. Если в следующий раз тебя начнут вызывать на разговор, не отказывайся, но упирай на то, что у тебя много работы, и если клиентка хочет с тобой подольше поболтать, она должна заказать как можно больше, чтобы у тебя был повод то и дело подходить к ее столику. Если клиентка спросит тебя, какое твое самое любимое блюдо, назови самое дорогое. То же относится к винам, ликерам и прочим напиткам. И не отказывайся, если тебя пригласят сесть за столик и продегустировать лакомства.

– Но я думал, что моя работа, – растерялся Ренн.

– Твоя работа – обслуживать клиенток. И если они захотят, чтобы их обслужили по полной программе, ты должен это сделать.

Ренну не понадобилось много времени, чтобы понять, что в понятие «обслуживать по полной программе» входило еще и оказывать знаки внимания. По счастью, держать дистанцию удавалось.

Но потом появилась она.

Сначала он ее не заметил – она вошла спокойно, даже тихо, присела за свободный столик и какое-то время сидела молча, осматриваясь. Потом подняла руку:

– Эй… Меню пожалуйста.

Работы в тот день было много, и Ренн не стал задерживаться. Он просто активировал столик, и перед лицом женщины развернулось трехмерное окно, на котором стали одно за другим появляться различные блюда в объемном изображении.

– Эй. Официант. – тем не менее, послышался ее голос через пару минут. – Идите сюда.

Пришлось подойти.

– Что вам угодно?

– Мне угодно, чтобы вы порекомендовали мне что-нибудь. Что-нибудь интересное…

«Если клиентка просит порекомендовать твое любимое блюдо, выбирай самое дорогое.» – вспомнились наставления, и Ренн послушно прокрутил меню до солидной порции закопченной вырезки монохронийского многонога – блюда, которое заказывали весьма и весьма редко по ряду причин.

– Хм… – женщина смерила юношу снизу вверх пристальным взглядом. – Самое дорогое, не так ли? А что бы выбрали вы сами?

Большинство клиенток сразу начинали говорить ему «ты»: «Милый мальчик, выбери сам. Я доверяю твоему вкусу. Он должен быть безупречен, как и твоя внешность.» И только эта женщина упрямо говорила ему «вы». Поэтому Ренн пожал плечами:

– Почки в меду. С гарниром из корня тута.

– Хорошо. Вот их и принесите. А еще – диетический салат «Тысяча трав». У вас есть такое в меню?

– Есть… наверное… – кивнул он. – Но даже если нет, мы его обязательно приготовим.

– Отлично. И что-нибудь выпить. Что-нибудь с горчинкой и покрепче. Какой-нибудь коктейль. Скажем, «Слеза крокодила», – она прокрутила меню до раздела напитков и ткнула пальцем в изображение высокого стакана, в котором колыхалось что-то болотно-зеленое с бело-желтой пеной поверху и кроваво-красной добавкой на самом дне. Все это было украшено листиками каких-то пряностей.

Ренн принял заказ, удивляясь, что женщина, вопреки уже сложившемуся стереотипу, не заказала чего-нибудь выпить и для него. Мол, ты устал, забегался, минутки свободной нет, так присядь и отдохни. А чтобы отдыхалось легче, глотни вот этого ликера. Сам выбирал. Здесь ничего этого не было. Он просто обслужил клиентку, она просто расплатилась и просто ушла. И даже не оставила щедрых чаевых. Только небрежно бросила: «Сдачи не надо.» – перечисляя на счет ресторана круглую сумму.

Ренну в тот день вкатили выговор – за то, что не сумел раскрутить клиентку на что-то большее.

– Она могла заплатить в полтора-два раза больше, чем все эти типы, вместе взятые, – метрдотельша кивнула в сторону зала, где была занята половина столиков. – И у нее остались бы средства на таксофлайер.

Юноша пожал плечами – мол, кто же знал? В следующий раз…

– Следующего раза может и не быть. К нам заходила сама вторая заместительница генеральной директорки концессии «Магия и мы», – горячилась начальница. – Эх, знала бы, что ты такой нерасторопный, послала бы кого-нибудь другого.

Ренн промолчал. По большому счету ему было все равно. Все клиенты хотели одного и того же – вкусно поесть в приятной обстановке. И относиться к ним надо было одинаково. А что некоторые явно хотят от него большего – просили, например, налить вина и подать с поклоном и, принимая бокал, норовили коснуться его руки – так это их проблема.

Получив выговор, Ренн вернулся на работу. Плевать, что здесь ему не слишком нравится – в конце концов, он всего лишь мужчина, чьего мнения никто не спрашивает. Плевать, что работу нашла ему мать – в конце концов, это задача матери, заботиться о своих детях. Главное – работать и выполнять свой долг.

До самого вечера, до закрытия ресторана, он крутился, как пустынник* в колесе. Под вечер народа как всегда было столько, что войди сюда его родная мать, Ренн и то вред ли выкроил для нее пару лишних минут. Так продолжалось до самого вечера.

Он вышел из черного хода ресторана в числе последних. Остановился на крыльце, вдыхая ночной воздух. До дома надо было идти и идти – в такую пору большая удача встретить последний общественный транспорт, который подвезет хотя бы до поворота. Все спят. Лишь полуночники проносятся туда-сюда.

Коллеги расходились по своим делам. Большинство жили в двух шагах от ресторана, чуть ли не в соседних зданиях. Ренн помахал рукой некоторым из них, прощаясь и наконец сошел с крыльца, решив что срежет угол через стоянку и зеленую зону.

Когда он проходил мимо, один из стоявших там наземных флаейров мигнул фарами. Поскольку здесь же оставляли свои машины кое-кто из начальства, Ренн не удивился, лишь немного взял в сторону, обходя дорогую, даже в темноте выглядящую шикарно, «кьюни». Но когда он почти миновал обтекаемый корпус машины, она снова издала предупредительный гудок, после чего одна из боковин приоткрылась, и оттуда выглянула голова с пышной прической.

– Эй, вы. – прозвучал требовательный голос. – Да-да, именно вы.

Ренн обернулся. Наполовину высунувшись из окошка, ему махала рукой, давешняя богатая клиентка.

– Госпожа, – поколебавшись, он шагнул вперед, – я могу вам чем-нибудь помочь?

– Можете. Если не станете задавать лишних вопросов и заберетесь в машину, – женщина убралась внутрь салона и вещала уже оттуда.

– Но, простите, я иду домой. Мой дом находится в…

– Расскажете по дороге. А сейчас – марш в машину. Не заставляй повторять дважды. И без разговоров.

Этот резкий переход от нетерпеливого ожидания к неприкрытому гневу озадачил Ренна, и он поспешил забраться на заднее сидение.

– Нет, вперед, – женщина похлопала по обшивке сидения рядом с собой. – И поживее, если собираешься попасть домой до рассвета. Когда у вас начинается смена?

– Ровно в полдень. Сам ресторан круглосуточный, – ответил Ренн, перебираясь на переднее сидение.

– Знала бы, не торчала тут, – женщина, убедившись, что пассажир пристегнулся, так круто рванула машину вперед, что юноша невольно вскрикнул.

– Что, страшно? – женщина подмигнула, выравнивая флайер. – Как тебя зовут?

– Эм… а разве мы уже на «ты»?

– Да. Мне так удобнее. Так как тебя зовут?

– Ренн. Моя мать…

– Потом расскажешь. Сейчас просто наслаждайся полетом. Кстати, где ты живешь?

– Тут недалеко, шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы». А там дальше…

– Разберемся, – буркнула женщина.

Машина сорвалась с места. «Мощный мотор», – подумал он. У матери тоже была машина, она возила семью по выходным за город, но эта тачка по сравнению с ее «бильо» была просто монстром. В какой-то момент Ренн действительно начал получать удовольствие от поездки. Он сидел на переднем сидении шикарной машины, смотрел свысока, как мимо проносятся дома, как они обгоняют других лихачей, как…

Как шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы» остается позади. Неужели? Так скоро? Он стремительно обернулся – так и есть. На углу стояла новенькая высотка с фигурными башенками на крыше. Сейчас они уносились вдаль.

– Э… простите, – он запоздало сообразил, что не помнит имени своей спутницы, – но мы… вы проехали мимо поворота к моему дому.

– Да? Уже? – она усмехнулась.

– Уже, – он ткнул пальцем в зеркало заднего вида, где знакомая высотка уже почти скрылась за другими зданиями.

– Тебе надоело кататься, красавчик? – женщина посмотрела на него. – Не нравится моя машинка?

– Нравится, но…

– Вот и получай удовольствие, мальчик.

Ренн задержал вздох. Что происходит?

Наверное, он задал этот вопрос вслух, или же паника была написана у него на лице, потому что женщина внезапно улыбнулась и потрепала его по коленке:

– Расслабься, красавчик. Мы только немного покатаемся, а потом я доставлю тебя до подъезда. Или тебя ждет дома строгий папочка?

– Папа, – почему-то стало жалко этого немолодого мужчину с ранней обильной сединой на вьющихся волосах и с усталым лицом. – Он… да, он будет переживать. И мама тоже…

– Ну, с мамой мы как-нибудь договоримся, – его спутница улыбнулась еще шире. – А папе… если боишься, можешь позвонить и предупредить, что вернешься поздно.

На город уже спустилась ночь, сверкала ночная иллюминация. Вспыхивали огни витрин, в вышине на черном фоне всеми цветами радуги переливались рекламные щиты, где-то в небе на окраине ритмично вспыхивала цветомузыка.

Женщина протянула ему видеофон:

– Звони.

Он набрал код дрожащими от волнения пальцами. Дождался ответа, встретил вопросительный взгляд с экрана.

– Пап…я… задержусь немного. Ладно?

– С тобой все в порядке, Ренн? – спросил отец. Взгляд его замелькал туда-сюда – он пытался рассмотреть, что там, за спиной сына. – Где ты находишься?

– Выезжаем на Звездный Проспект. Двигаемся по Улице Мира, – подсказала женщина за рулем, и юноша послушно повторил ее слова.

– Куда? Что? Как ты там оказался? Ты знаешь, сколько времени?

Ренн покосился на женщину-водителя.

– Знаю, пап. Но я… я постараюсь вернуться пораньше. Я все понимаю. Ты не волнуйся, все будет хорошо.

– Будь осторожен, сынок.

– Маме не говори, – промолвил Ренн прежде, чем женщина-водитель дотянулась и забрала видеофон.

– Умный мальчик, – сказала она. – Послушный сын… Кстати, напомни, как тебя зовут?

– Ренн. Ренн А-Дора.

– А-Дора… Ареня А-Дора Пятая тебе кто?

– Сестра. Старшая. А Ареня А-Дора Четвертая – моя мать.

– Хорошая девочка, – кивнула женщина. – Мы как-то раз пересекались на презентации. Она далеко пойдет. Есть потенциал… Кстати, я вторая директорка фирмы «Магия и мы». Слышал о такой?

Он кивнул, вспомнив выговор от начальницы. Но только сейчас сообразил, что уже и раньше слышал о концерне. От матери и сестры. Арене-младшей удалось создать дизайн-коллекцию, которая была одобрена на совете директорок, и девушке предложили контракт на постоянной основе – штатной дизайнеркой аксессуаров. Мать тогда так восторженно отзывалась о некоей Оории У-Дора Шестой, словно была знакома с нею лично.

– Вы – метресса Оория У-Дора Шестая? – наудачу брякнул он.

– Угадал, – она рассмеялась. – Вот и познакомились… лично. Твоя сестра много рассказывала о тебе. Много хорошего, – подмигнула она. – Она рассказала столько интересного, что я решила проверить, все ли в ее словах правда.

– И как? Проверили?

Слова вырвались сами собой, и Ренн прикусил язык, запоздало сообразив, что это прозвучало, как вызов. Мать бы непременно дала ему пощечину за то, каким тоном они были сказаны. Но женщина лишь рассмеялась.

– А ты забавный мальчик, – сказала она, отсмеявшись. – И мне нравишься. Эта твоя подростковая агрессия… Но пора взрослеть, Ренн, – добавила она, закладывая вираж. Машина, которая успела встать в строй таких же, как они, полуночников, нырнула вниз и вбок, лавируя между встречными транспортниками. – Если ты и дальше будешь таким ребенком, с тобой будет трудно.

– Кому?

Еще одно дерзкое слово сорвалось с языка. Он не должен был так отвечать. По правилам хорошего тона – и вообще по правилам. – на замечания следует реагировать однозначно – соглашаться со всем сказанным и обещать исправиться. И, во всяком случае, не огрызаться. Мать бы…

Нет, мама не часто била сына. Всего раз или два в год, за плохие отметки в школе, за драки, и просто за то, что он плохой и невоспитанный мальчишка. За такие слова он бы непременно получил порцию горячих.

– Мне.

Он не сразу понял, что означало это слово.

– В-вам? Но я…

– Ты мне понравился, Ренн, – Оория У-Дона Шестая свернула с оживленной трассы на боковую улицу. Звездный Проспект и Улица Мира остались позади. В этом районе Ренн не был никогда и немного испугался, когда мимо замелькали незнакомые здания. Лишь через пару минут он узнал Сквер Космонавток и стоявший рядом Стадион Дружбы. Ох, куда они заехали…

– Ты мне очень понравился, – женщина постепенно снижалась, сбрасывая скорость. – Но мне не нравится твое поведение. Ты ведешь себя слишком дерзко для такого мальчишки… Но твоя красота, – она остановила машину так резко, что, если бы не привязные ремни, Ренна бросило бы на лобовое стекло. – Твоя красота, – Оория У-Дона Шестая взяла его за плечо, развернула к себе, – многое искупает.

Потом был поцелуй. Долгий, властный. Поцелуй, от которого у Ренна закружилась голова, а в глазах потемнело.