Текст книги "Лера и параллель (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22. Если что-то и стоит делать, так только то, что принято считать невозможным
Дорога для меня прошла в ничем не примечательной беседе, я не решилась рассказать бабуле Макса о своем иномирном происхождении, поэтому чувствовала я себя слоном, тот, что из посудной лавки, на минном поле. Стараясь обтекать опасные темы разговора, я погрузилась в подробные описания своей дипломной работы, вдаваясь в такие детали, о которых, мне казалось, я и сама забыла. О том, как председатель госкомиссии настойчиво приглашал меня на работу, о том, как тяжело мне дался дипломный период, потому как помимо работы на фирме Борисыча, я еще и писала проекты и курсовые за деньги. Чуть не ляпнула про готовые заготовки на компьютере, но вовремя заменила его на рабочие тетради.
Валисса милостиво слушала мой треп, и даже задавала вопросы, но потом я сама утомилась безостановочно болтать и просто сдулась, предпочитая смотреть в окно, а бабка и не настаивала, прекрасно поняв причину моей говорливости – нервы. К клановому замку мы подъехали рано утром и до двери опять же наших с Максом покоев меня провожала родственница упыря и молчаливый слуга, несущий багаж. Эх, Дульчик, и почему ты связался с отступниками, с тобой хоть можно было поболтать, узнать новости, а как ты мило краснел…
Открыть дверь удалось лишь приложив мою руку с артефакторным браслетом, что я так и не сняла, совершенно забыв об этом его свойстве. После проверки покоев на безопасность, охранник дал добро и удалился. Валисса попрощалась со мной и отправилась в свои комнаты, они были в другом крыле, ближе к Феликсу, как я поняла, это было своего рода признание её заслуг перед кланом, чем ближе к главе, тем круче и выше статус. На мой немой вопрос, почему же Макс не поселился поближе, она ответила, что именно это крыло наиболее оптимально подходит для работы главы безопасности, его расположение удобно тем, что из него можно попасть в любое помещение дворца меньше, чем за минуту, так как по всему дворцу проходит сеть потайных туннелей. Не прощаясь, старушка, ха-ха, ретировалась, оставив меня одну.
Я долго нежилась в пенной ванне, отмокая и смывая с себя неприятные часы пленения, наполненные сомнениями и пылью. Поймав себя на том, что едва держу глаза открытыми и буквально засыпая в остывающей воде, я практически как Мюнхгаузен из болота, вытащила себя за волосы из мраморной чаши и едва ли промокнув воду полотенцем и оставляя мокрые следы на светлом паркете, незатейливо уложенном ёлочкой, бросилась в мягкие объятия предупредительно расправленного ложа и вырубилась.
Проснулась я от того, что почувствовала пристальный взгляд на себе, и нехотя приоткрыв один глаз убедилась, что мне ничего не угрожает, а если и угрожает, то нечто приятное, но точно позже, поднырнула под руку улыбающегося клыкастика, удобно расположившись на литой груди и снова провалилась в крепкие объятия Морфея. Вторичное пробуждение было в стократ приятнее по нескольким причинам, и одна из них сейчас двигалась во мне, вызывая забытые было ощущения эйфории.
Под моим животом была просунута плоская подушка, которая приподнимала мою попку именно под тем углом, который мне нравился больше всего, а нежное и ритмичное покачивание пристроившегося сзади Дракулы настраивало на лирический лад, я думаю он мог бы продолжать эти пляски долго, не желая окончательно меня будить и оставляя меня на грани сна и яви, но мне решительно не подходило такое пробуждение – я соскучилась! Поэтому резко подавшись назад я вобрала всю немалую длину и выгнулась, напрягая стеночки влагалища, для пущего эффекта захвата. Спустя всего секунду одна его руку сжала мою груд, пальцы ущипнули сосок, вырывая гортанный стон удовольствия, а вторая спустилась на узелок клитора, поглаживая и ощутимо похлопывая чувствительное место.
Несколько уверенных движений опытных пальцев и я взлетаю ввысь, разбиваясь на молекулы и паря в экстазе. Движения внутри меня ни на миг не останавливаются, даря наслаждение на грани боли, от перенасыщения невероятным удовольствием. Уже две руки ласкают чувствительные пики ноющих полушарий, своей грудью макс накрывает мою спину меняя угол проникновения, прижимая меня к кровати и вдавливая в твердый матрас. Движения его резкие, сильные, он вбивается в меня как машинный поршень, с частотой и остервенением запрограммированного робота, но это именно то, что мне нужно сейчас, как будто он чувствует то, что я хочу больше всего, именно это резкое и болезненное вторжение.
И именно тогда, когда я была готова вновь шагнуть в пропасть экстаза, я почувствовала пальцы извращенца не там, где следует.
– Убери, – зашипела я. Но он лишь придавил меня сильнее, а затем выйдя прошелся теплым языком и губами по второй дырочке и вернув палец на место, перемежая с поцелуями, болезненными укусами и лаской языком, довел меня до состояния, когда сопротивляться я больше не могла. Его член продолжил движение во влагалище, а уже два пальца растягивали крошечную мышцу сфинктера, на удивление даря удовольствие и вызывая отнюдь не стоны протеста, но упоения. Его движения стали более резкими, отрывистыми, дыхание сбилось, из груди вырывался лишь хрип, он вытащил пальцы, и теперь насаживал меня на себя, помогая себе двумя руками, ускоряясь и вновь замедляясь, подчиняя меня своему ритму.
Я перекинула волосы, оголяя плечо и приглашая его к столу. Но он не поддался на провокацию, а резко выйдя из меня, перевернул на спину и спустившись к набухшим лепесткам зацеловал меня там, пока я не взмолилась о пощаде. Язык, губы, зубы, всё слилось в одну какофонию экстаза, я билась требуя еще, и тут же просила остановиться, противореча сама себе, то притягивала его за волосы, практически насаживая языком, то отстранялась, неистово требуя продолжения. Он укусил меня куда-то в распухшие от прилившей крови влажные створки, в тот момент, когда я не помню какой раз кончала, хрипя его имя.
Пока он жадно глотал, мне казалось я потеряю сознание от удовольствия, нахлынувшего на меня, я так терзала простыни, что они разорвались под моими ногтями. А когда его язык зализывал крошечные ранки мне казалось еще мгновение и моё тело разобьется на миллионы осколков, как волшебное зеркало, но вот он вновь вошел в меня, полыхая бриллиантовыми гранями глаз, нежно целуя меня с привкусом и моей крови, и моих соков, и я вновь взлетела ввысь, чтобы в этот раз синхронно упасть.
Вместе.
Он изливался внутрь долго, дольше чем обычно, целуя мои губы. Я же дразнила его, практически в беспамятстве, обводила языком его губы и острые клыки, сознательно порезавшись об один из них. Почувствовав кровь, он плотоядно улыбнулся и всосал мой язык, прижимая мою голову, и когда спазмы оргазма прекратили сотрясать моё тело, я услышала:
– Моя любимая, Тари, я так скучал, – и вновь провалилась в сон, хотя ближе к моему состоянию думаю будет обморок.
Запахи сдобы и свежезаваренного кофе, растревожили моё обоняние, а урчащий живот сообщил, что кроме завтрака с бабулей упыря, у меня не было во рту и маковой росинки, а стого мгновения на минутку прошли уже сутки. Совершенно не стесняясь своей наготы за столом, накрытой белоснежной накрахмаленной скатертью сидел кровосос и мазал моим любимым апельсиновым джемом пышный круассан, пристально наблюдая за моей реакций. Что ж, в эту игру можно играть вдвоем. Не понятно, с чего он только решил, что я слишком скромна для этой партии.
Я сладко потянулась, соблазнительно выгибаясь и спуская с высокой кровати поочередно одну ножку за другой. Отбросив простыню, я встала и подняв руки к волосам собрала их наверх, открыв соблазнительно торчащие пики молочных гор, прикрытые ранее каштановой копной. Макс сглотнул слюну, не отрывая взгляд от меня, а я подошла неспеша и наклонившись, откусила от круассана, задев острыми зубами его пльцы и слизнув янтарную каплю цитрусового варенья из уголка губ.
– Так всё, я понял, был не прав, исправлюсь, – и подскочив накинул мне на плечи шёлковый халат, отдаленно напоминающий кимоно у гейш. Нехотя я запахнулась, подвязав полы плетенным пояском, в то время как упырь тоже накинул нечто подобное, но мужской вариант, темно-синей расцветки. – Я не успел испугаться, когда узнал о твоем исчезновении, бабушка тут же отправила мне записку, что с тобой все в порядке. С тобой всё в порядке, тебя не обидели?
– Я тоже не успела испугаться, и да, всё хорошо. Что будет с Фиби? – надеюсь ей не будет прощена попытка умыкнуть меня и продать подороже на аукционе.
– Она мертва. Как и Гальвано, – я нервно сглотнула. Не знаю почему, но последующие слова меня успокоили. – Нельзя таких врагов оставлять за спиной, Лера. Их убил я, и еще десяток тех, кто стоял между мной и ими. Твоя безопасность превыше всего. Даже превыше клана, хотя такие мысли я не должен даже думать, не то что произносить. Я на девяносто процентов уверен, кто предатель, но вот его бездоказательно казнить нельзя.
– А значит их можно было? – не то, что я буду скорбеть. Гальвано я не знала, его предательство больно отразилось лишь на Лигару, помимо покушения погибли во истину преданные клану и Максу люди, а Фиби, пфффф, её то, с чего жалеть? Если у неё не хватило мозгов не ввязываться в эти разборки, провоцируя главу безопасности – сама дура!
– За вампиршу, – презрительно сплюнул упырь, – я выплачу штраф клану Фон Эспер, но она не просто хотела припрятать тебя дабы устранить соперницу, Тари, она ввязалась в это желая заработать. И судя по тому, что я узнал, дело вовсе не в проекте тюрьмы. Точнее не только в нем.
– Чем еще моя блестящая личность смогла не угодить всесильным вампирам? – расстроилась я.
– А вот тут начинается самое интересное любимая, – ух ты, уже второй раз оговорочки, – не вампирам, магам… Ты чем-то насолила магам, и кажется я догадываюсь чем.
Стоп. Что?
Глава 23. Бездарность легче прощают, чем талант
Большего добиться от кровососа я не смогла и вопросы повисли в воздухе, хотя уверена, что как только всё станет ясно, ответ я свой получу. Максимилиан собирался еще кое-что проверить, не в его правилах было преждевременно праздновать победу, и как только он будет уверен в исходе, сразу мне обо всем расскажет в подробностях и деталях. Поскольку бал был назначен через три дня, а делать мне было решительно нечего, я, чтобы не закосеть от безделья в покоях, перед уходом Лигару (он умчался по своим темным делишкам) попросила проводить меня в мастерскую и занялась проектом мест заключения Эшей.
Пару раз в течение дня заходила Валисса предварительно постучав, предупреждая о своем приходе, чтобы я могла свернуть свою работу, и приносила мне перекусить. На ланч она ко мне присоединилась и у нас состоялся удивительно странный разговор. Всё чудесатее и чудесатее, думалось мне.
– Валерия, Макс сказал, что на тебя не действует ментальное принуждение, – начала она, а я приготовилась внимать, – я и сама, каюсь, испытала на себе твой блок. Мощнейший надо заметить.
Могу только представить, что бабуленция Лигару хотела от меня добиться: «брось моего внучка» или «поди прочь чернавка». Я лишь кивнула, не доверяя своему голосу, из меня так и перло дерьмище, и я с трудом удержалась от едких комментариев и едва не попеняла международной конвенцией о запрете внушения вампирами и магами – людям без их полного на то согласия, и полагающимся в таких случаях серьезным штрафом за вмешательство.
– Так вот, подумай над тем, что твой дар, а это действительно талант, и редкий, работает в обе стороны, тебе нужно потренироваться. У меня есть несколько амулетов и пара подопытных недобровольцев. Я принесла тебе книгу по менталу, не каждому вампиру он дается, и у нас есть пособия для его развития. Потренируйся на досуге, прочти, возможно тебе это умение когда-нибудь сослужит неплохую службу или спасет жизнь.
– Спасибо, – выдавила я из себя, удивившись. Все же старшая родственница не сильно меня жаловала.
– Пока не за что, надеюсь ты будешь не так бесполезна, как все человечки, – с этим милым напутствием она покинула мою мастерскую с прямой, как по линейке, спиной и задрав подбородок, что казалось она видит лишь потолок.
Решив отвлечься и дать отдых голове и уставшим рукам, я некоторое время провела за чтением, увлекшись и даже активно экспериментируя на стеклянных артефакторных сферах. Они были наполнены чем-то вроде белесого тумана, и, если воздействие удавалось, они меняли цвет. От бледно-желтого, в случае лёгкого воздействия, до синего, самого мощного, об этом я прочла в пособии, так как у меня едва выходило заставить мячики пожелтеть, и то, едва пупок не развязался.
К ужину я проголодалась, но должен был вернуться Макс и меня вновь ждала пытка местным светским обществом, поэтому я не стала утолять голод фруктами, оставшимися с обеда, а свой рот, вечно приносящий мне неприятности, решила во время ужина занять пищей.
Ровно в семь, за час до вечернего приема, за мной зашёл тот же молчаливый охранник, что и утром, и проводил меня до комнаты, напоследок, пожелав приятного вечера. Сегодня я решила не ударить в грязь лицом и прихорошиться, дабы клыкастому не было за меня стыдно, к тому же я слишком давно не наряжалась и потребность надеть платье сверлила мозжечок весь день.
В покоях упыря была чудесная ванная комната. Помимо огромной разлапистой мраморной чаши, в которой можно уместить армянскую семью, с родственниками из Аштарака*, был каменный грот – пещера с тропическим дождем, которая использовалась и как парилка, и как душевая, а закрывая глаза можно вообще почувствовать себя в лесу во время летнего ливня. Прохладные струи и теплый пар дарили удивительные ощущения, бодрили и в тоже время расслабляли уставшие мышцы спины и рук.
Я постояла под душем всего ничего, но почувствовала себя отдохнувшей. За работу этого враждебного чуда техники отвечал мудрёный бытовой артефакт, который заряжался самостоятельно, выхватывая крохи магии из окружающего пространства и не требовал дополнительных вливаний силы.
После, я воспользовалась целой батареей баночек и бутылочек, спасибо предусмотрительному вампиру, всё было новым и с моими любимыми запахами пиона и туберозы. Волосы я оставила распущенными и занялась бельем.
Сегодня я чувствовала себя Таис Афинской**, такой гладкой и мягкой сейчас была моя кожа, а настроение – соблазнять. И соблазняться.
Тонкая, черная сеточка кружева в обрамлении шелковых лент и бархата, крошечных полудрагоценных ониксов и черного жемчуга приглушённо мерцающих в теплом свете свечей, приятно холодила разгоряченную ароматными маслами кожу. Деликатное кружево обхватывало полную грудь, сквозь мелкую сеточку просвечивались темные ореолы, ничего не скрывая, наоборот, пикантно выделяя призывно торчащие пики.
После утренних игр соски были чувствительными и даже нежное белье раздражало своим прикосновением, вызывая томительное напряжение в паху. Трусики были с завышенной талией со сложным переплетением бархатных лент, необычным кроем, выполнены из сетки и кружева, которые при наложении друг на друга затемняли венерин холм. Крошечные банты, украшающие тончайшую вышивку по шелку, любезно превращали меня в искушающий подарок, а бархатный поясок и чулочки говорили в пользу стоимости такого презента. И да, чем изысканнее содержимое, тем проще упаковка, поэтому я выбрала простое, но невероятно стильное платье. Цвета сливы, из крупного цветочного кружева, с переплетением бархатных лент более темного оттенка и крошечных вставок из батиста.
На выпускной мама сделала мне подарок, отвела к профессиональному стилисту, и я, со свойственной мне дотошностью и учебным занудством, под диктовку в блокнот, страницы которого со временем истрепались и разбухли от частого пользования, записала прописные истины: от цветовой карты до фасонов, идущих всем, и конкретно мне. Так вот, все винные и сливовые оттенки всегда смотрятся на мне шикарно. А моя болезненно-молочная кожа в обрамлении благородного бордо смотрится чистой и прозрачной, а сама я выгляжу хрупкой феечкой. К тому же цвет моих волос отливает в красное дерево, так что слива сейчас – это то, что доктор прописал.
Волосы я уложила сама, благо покопавшись в рюкзачке обнаружила пару прозрачных "крабиков" спрятав их под шёлковой лентой в тон платью.
Минута в минуту появился Макс, и я поразилась тому, как созвучны наши мысли и сердца.
Он был в костюме такого же тона, как и мой туалет, а белая сорочка выступала на контрасте с загорелой кожей, он был так же хорош, как и я, чего уж скромничать. Правда надеюсь, что кружев на нем все же меньше.
– Перед тем, как мы выйдем позволь заметить, что, если бы не обстоятельства и наше необходимое присутствие на ужине, твой великолепный наряд, оценил бы только я, кончики моих пальцев зудят до боли, так мне хочется раздеть тебя и никуда не ходить.
О, ты ещё не видел, что под платьем, дорогой, подумалось мне. Но что там у тебя зудит, прекрасно видно благодаря обтягивающему крою брюк.
– И ещё, я прошу тебя подписать вот это, – негромко сказал он и положил предо мной на низкий столик увесистую папку бумаг, – это расширенный договор Тари. Его срок всего месяц, меньше не бывает, и я думаю за это время все определиться. Но устранять врагов защищая тебя я могу лишь с этим контрактом. Без него я буду просто сошедшим с ума ревнивцем, преступившим клановые законы. Если хочешь, можешь ознакомится, но подписать желательно до бала.
Я не стала долго обдумывать, если доверять, то без оглядки, изучить контракт я могу и после. В свободное время, не унижая Макса своим недоверием. Размашистый росчерк чернилами, и мои инициалы вспыхнув белым, исчезли, чтобы проявиться на каждой странице.
– Кровь, милая, ещё нужна твоя кровь.
– Девственная? Артериальная? – не удержалась я.
– Ах если бы, не отказался бы от любой, – уууу, пиявка.
– О, немногим больше крови в твоих извращениях, извращенец?
Я протянула ему руку, а он, выпустив клыки, проткнул указательный палец и припечатал им поверх подписи. В отличие от росписи, кровавая клякса с бороздками осталась неизменной.
Перед ужином состоялся небольшой аперитив, будоражащий аппетит и услаждающий слух.
Импровизированный концерт, который организовала Валисса выглядел как светское мероприятие викторианской эпохи, за исключением того, что девы, играющие на арфе или клавесине, были клыкасты, да и не так чтобы девы, а музыка их больше напоминала инди-поп или фолк.
Именно инструментальная музыка помогала мне сосредоточиться, отсеять все лишнее, и очистить голову от дурных мыслей, я упорно рассуждала над словами родственницы упыря. Моя магия не односторонняя. Я, как сильный маг-менталист, коих единицы на Визарде, могу воздействовать на вампиров. Юхууу. Надо попробовать, только подвернулся бы подходящий опытный образец, а когда я лихорадочно стала искать в кого бы пульнуть ментальным лучом, мой порыв был безжалостно прерван дворецким, пригласившим всю честную копанию к ужину.
* Аштарак – красивый город Армении.
** Таис Афинская – гетера, изобрела средство для депиляции, состав которого остался секретом.
Глава 24.Вампиры не размножаются, но мы любим попытаться
Ужин начался шампанским и устрицами, а закончился запеченными гребешками с морской капустой и икрой морских ежей, сегодня шеф-повар баловал нас глубоководными деликатесами, а трапезничающие излишним вниманием к моей скромной персоне. Макс объяснил это тем, что, подписав договор, я стала членом клана, а многим, но не всем, я была знакома лишь по слухам, и сейчас большинство присутствующих желают сделать свои выводы.
Видимо, в этом нелегком вопросе им решила помочь Вирасимора, моя давняя заклятая подруга и любительница односторонней пикировки. Всё не давало ей покоя, что я не писаюсь пред ней горячим мохито, и когда вдруг, ну совершенно случайно, зашел вопрос про образование, эта недалекая невеста куклы Чакки* решила пройтись освинцованными шпильками по моему. Её желание высмеять меня началось с безобидного вопроса о школе, и я хотела, ну правда хотела на него ответить, но…
– А в школе вы?… Ах да, какая школа… – это она меня так решила уесть, неужели она не в курсе сложнейшего архитектурного проекта, над которым я работаю? Слабенько как-то, а глумиться нужно уметь.
– Милая Вира, хамить мне знаете ли – плохая примета, – предупредила я пиявку, взывая к её благоразумию. Но то ли, то, что раскабаневший Дава весь вечер пялился в моё скромное декольте, то ли, то, что в её не пялился никто из присутствующих, сильно задело упыриху, она решила продолжить. Макс сжал мою руку под столом и натужно улыбнулся, скорее опасаясь за истеричную носферату, чем за мою тонкую душевную организацию. За столом повисла тишина, клыкастые только что не облизывались и не махали флажками в предвкушении скандала, поддерживая противостоящие в словесной дуэле стороны.
– Разве хамство указать на невежество и безграмотность? Вот я в свое время…
– Уверена, в вас умер гений, – перебила я её, – и даже сгнить успел. Вам очень бы пошла лоботомия…
Феликс в буквальном смысле хрюкнул. Правда. Прикрыв салфеткой полные, бледные губы, он сделал вид, что кашляет, но те, кто следил за словесной дуэлью, то есть все, не стали списывать Виру со счетов, буквально прожигая ту глазами. Вот ей Богу, взрослая вампирша, а ведет себя как подросток в период пубертата, жаль, что с вампирским геном в небесной канцелярии не отвешивают необходимый минимум мозгов, где-то кило с копейками, Вире явно намухлевали с гирьками. Не вампирша, а укор порвавшемуся кондому.
Её глаза сверкнули, клыки щелкнули о губы, черты лица заострились, и вообще всё её состояние можно было описать как «низкий старт», еще мгновенье и рванет, вцепляться в мою белую, лебединую шею.
«Да чтоб ты крякнулась», в сердцах пожелала ей я. Макс тоже приготовился, ощутимо напрягшись и слегка перекрывая своим торсом меня.
– Кря, кря, – послышалось мне, – кря, кря, кря… Эм. Болезненный взгляд недалекой упырихи и несмелые смешки окружающих вернули меня к реальности. Голову всего на мгновение пронзила острая боль, словно кто-то засунул мне раскаленную иглу в глаз и пошуровал ей немного взбалтывая мозг и тут же отпустило. Крякающую Вирасимору увели из столовой, а взорвавшийся гул голосов полностью привел меня в себя.
– Смотрю ба все-таки успела подсунуть тебе обучалки, Тари, – наклонился ко мне Лигару, шепча на самое ухо и согревая теплым дыханием тонкий хрящик. Мурашки табунами побежали по шее, спускаясь ниже и ниже. И встречая обжигающий форпост горячих пальцев на резинке чулок.
И тут, как будто почувствовала, что её упомянули всуе, Валисса, омайгадабл, подмигнула мне и обратилась к шокированному Давиду:
– Ну что ты треплешь языком, как флагом на параде, беги, спасай своего мастера, шевели ложноножками, – и словно ожидая команды безмолвный богатырь помчался к крякающей Вире, ха, а бабуля то не промах.
Мы пробыли за столом после – всего ничего, удивляясь внезапно поразившей кровопийцу болезни и заканчивая ужин. Десерт я смаковала с особой страстью, всегда любила крем-брюле, твердая карамельная корочка и нежная сливочная сердцевина, и только поймав взгляд Максимилиана поняла, я ела изысканную сладость, он пожирал меня.
Взглядом.
Как только позволили приличия, мы покинули столовую. А едва за нами захлопнулась дверь в покои я почувствовала себя дичью, которую загнали охотники.
Медленно, словно в танце, от внезапных нервов мне захотелось напеть какую-нибудь плавную мелодию, упырь снял пиджак, затем по одной, растягивая своё и моё удовольствие предвкушением, вынул из петель манжет запонки, расстегнул сорочку и высвободил из её из брюк. Затем расстегнул пару пуговиц на ширинке, снял рубашку и туфли, оставшись в одних брюках и пошел в наступление. Я же как завороженная стояла и смотрела, ровно до того момента, как мужчина не взял дело в свои руки, в буквальном смысле слова.
В один момент он развернул меня к себе спиной, целуя покрывающуюся мурашками возбуждения шею, томительно долго расстегивая одну за одной крошечные пуговки и касаясь губами, всё сильнее освобождающуюся от плена платья, спину. Провел языком до самого копчика, разводя половинки изысканной тканевой упаковки, но, когда я перешагнула платье, упавшее пурпурной лужицей на пол – замер, не смея пошевельнуться. Лишь сжимая в руках мои плечи.
Я повернулась сама, купаясь в лучах восхищения, но вампир не желал останавливаться, нет, эта ночь была не для созерцания. Он сел на колени, обхватывая мою попку руками и прижимаясь губами к прикрытому кружевом лобку. Всего пара поцелуев, а мои ноги грозят не удержать меня, превратившись в желе. Тем временем любовник спустил мои трусики, не переставая мять и щупать, проникая под ткань, целуя и облизывая. Плавно толкнув на кровать, он, не спеша и наслаждаясь видом, раздвинул мне ноги и лишь немного увлажнив складки проник внутрь языком. Боги, как хорошо.
Его руки мнут мою грудь, его рот вытворяет удивительные вещи с самой нежной частью меня, и когда острый клык задевает набухший клитор, реальность рушится, и я бьюсь в экстазе наслаждения, выкрикивая мольбы и проклятья. Палец, затем два, увлажненные моими соками, дарят наслаждение, то погружаясь вглубь, то выныривая на поверхность, оставляя болезненную потребность и жажду.
Еще немного и соски прорвут деликатное кружево в попытках вырваться на свободу, томление в паху вновь достигает кульминации, я прыгаю с обрыва в пучину экстаза и кричу, требуя то ли остановиться, то ли не прекращать. Макс входит в меня, заполняя, кажется до самого горла, порывисто вдалбливаясь, продлевает моё удовольствие и не давая соскочить с экспресса, доставляющего кайф.
Я обнимаю его ногами, упираясь пятками в крепкие ягодицы, поддаюсь на встречу, прижимая как можно сильнее. Трение между нашими телами волнует не только сокращающееся в спазмах влагалище, крошечный пульсирующий узелок, остро реагирует на мощные хлопки, болезненно и упоительно. Большой и твердый член, входит под другим углом, когда Макс забрасывает мои ноги себе на плечи, приближая точку соединения и покусывая свод стопы, разбрасывая, словно яркие конфетти, моё удовольствие.
Распутные пальцы находят вторую дырочку, и надавливая проникают внутрь, вторя мощным и непрекращающимся движениям крепкого стержня. Я балансирую на грани, и Дракула прекрасно это понимает, продлевая предвкушение и нанизывая меня в том ритме, который не дает ухнуть в пропасть, а затем он вытаскивает пальцы, отстраняется и кусает в паховую вену, болезненно царапая щетиной чувствительную плоть. Несколько глотков и он переворачивает меня на живот, приподнимает за попку и увлажняет ртом дырочку, продолжая играть пальцами с влагалищем и клитором. Я знаю, что сейчас произойдет, но я сама желаю этого.
Когда его крупная головка протискивается сквозь сжатое колечко, он похлопывает по истекающим губкам, вырывая стон, но и он не молчит. Его хриплое дыханье и громкие стоны, когда все же удается войти на всю длину, возбуждают меня сильнее других его действий, а болезненная растянутость сменяется чувственным томлением и сказочным блаженством, когда всего несколько ласкающих, круговых движений возносят меня на Олимп. Макс догоняет меня и изливается на спину, продолжая пальцами порхать по саднящей плоти.
Едва отдышавшись после нескольких оргазмов, инициативу в свои руки беру уже я. Оседлав вампира, я прохожусь дорожкой поцелуев по его груди, намеренно торопливо спускаясь к всё еще твердому члену. Быстрым движением руки я снимаю лиловую ленту, что ждала своего часа в волосах и пристраиваю её на основание твердой длины.
– Что ты делаешь, сумасшедшая извращенка? – хрипит он, сверкая глазами.
– Ты развернул свой подарок, не мешай заворачивать мой.
Не с первой попытки, но мне удалось-таки повязать бант, пальцы не слушались, да и шаловливый владелец подарочка норовил подмахнуть убегающим сувениром, и все же я справилась, а затем оседлав полноценно вздыбленный подарок вобрала его внутрь, ощущая стенками влагалища, каждую веночку, неровность и выпуклость.
По началу упырь с ленцой, заложив руки за голову, наблюдал за моими потугами, но раз за разом, я опускалась и поднималась, в удобном для меня ритме, поймав именно тот угол проникновения и именно ту частоту движений. Затем, когда я, отклонившись назад, осторожно сжала мошонку, подгоняя кайф и лаская нежные комочки, и уже мои пальцы закружили вокруг его сфинктера, не проникая, но ощутимо надавливая и лаская, даря возможность усилить удовольствие от оргазма, а тот всё не наступал, клыкастый заволновался.
Его покрытый испариной лоб прорезали морщины, глаза сверкали, клыки удлинились еще сильнее, пассивная роль сменилась активной, он поддерживал меня за бедра, вбиваясь в меня, но я не давала ему повернуться в буквальном смысле слова – я держала его яйца в своих руках. И раз за разом, когда вот-вот для него должен был наступить тот самый момент, какая-то жалкая шелковая лента мешала. Вдоволь напрыгавшись и кончив, я потянула за шелковый кончик развязывая ленту и даря свободу.
Несколько мгновений и горячее семя обжигает внутреннюю меня. Макс хрипит, я вбираю его так глубоко как могу, и обессилив падаю ему на грудь, кусая его за мышечный тяж между шеей и плечом, больно, до крови. И зарычав, тот извергается с новой силой, прижимая меня к себе так сильно, что я едва могу вздохнуть…
…Я и проснулась в этой же позе. Верхом на нем и внутри с ним.
*Невеста куклы Чакки – вымышленный персонаж фильма ужасов.
