Текст книги "Воины столетия. Дар (СИ)"

Автор книги: Галина Черкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Я опустилась на землю, тяжело дыша. Правую руку я вообще не чувствовала и не хотела на неё смотреть. Арес стер с глаз кровь и осторожно пощупал рану на виске.

– Кажется, я вижу твои мозги, – не без труда промямлила я.

– Хорошо, – задумчиво ответил Арес. – Значит, они у меня есть.

Мы сидели на мягкой траве, на берегу зелёного озерца. Впереди из тумана выступали лапы елей.

– Что теперь? – я уже могла пошевелить пальцами. Сказано – сделано, от боли замутило, но лишь на миг.

– Не знаю. Мне тяжело думать.

Я хохотнула. Мы помолчали.

– Он появляется уже третий раз, – Арес сощурился, вглядываясь в туман. – Мы убиваем его, но он снова приходит.

– Мы заходим в Перехлестье, – подхватила я. – На нас нападает заблудший, мы его рассеиваем, и появляется этот спрут. Значит, Спрута мы не убиваем. А почему?

– Так не может продолжаться, – Арес решительно поднялся. – Мы в реальности стали похожи на зомби.

– Мозгииии…,– я скорчила гримасу и потянулась к напарнику. Тот недовольно посмотрел на меня. – Ну, что? Пошутить нельзя?

– Не время для шуток. Мне не нравится эта ситуация.

Я кое-как встала на ноги.

– И наши действия?

– Надо найти того старика, Зевса.

– Как мы его найдём? В Перехлестье вообще никого найти невозможно.

– Но этот урод нас находит!

– Саш, этот урод – дух. У него другие способности.

Впервые за все время наших геройств в Перехлестье я назвала Сашку по имени. Он только пожал плечами и надел шлем, крепко ругнувшись, когда металл коснулся краев схватывающейся раны.

– Может, спросим у Ключника? – предложила я.

– Попробуем сначала сами найти этого Зевса.

По Перехлестью мы бродили долго – даже в нашем мире прошло почти полдня. Меня в школу ещё не пускали, но из дома я удрала с чистой совестью – я чувствовала себя вполне здоровой. А Сашка просто прогуливал.

Когда мы появились в нашей реальности, в проходе у стены сидел бомж. К нему жалась та самая белая кошка, которая не так давно ласкалась к Сашке.

– О, пришельцы, – выдал бомж, увидев нас. – Телепортом пользуетесь?

– Ага, – Сашка кивнул и присел рядом с новым обитателем подворотни. – А можно кошку вашу забрать?

– Не моя она. Сам её спрашивай.

– Кошка, – Сашка протянул руку. – Пойдёшь со мной?

Зверек сначала насторожился, зафыркал, но потом, подергав носом, потянулся к Сашкиной ладони и потерся о пальцы.

– А меня не возьмете? – печально спросил бомж. – Мне тут плохо.

– Там ещё хуже, – отозвался Сашка и, держа в одной руке кошку, протянул мне половинку Камня. – Пошли?

– Опять? Ты издеваешься?

Саша вскинул брови и ничего не ответил.

– Ну, твою же мать! – рявкнула я, доставая свою половинку.

Кошка, как и полагалось этой живности, оказалась в Перехлестье вместе с нами. Арес чесал её за ухом, задумчиво оглядываясь по сторонам. Я скрестила руки на груди и затопала ногой.

– Ну и…? Дальше что?

Арес опустил кошку на землю. Мы стояли посреди небольшого палисадника. У ног покачивались в такт неощутимому ветру маленькие голубые цветочки с капельками росы на лепестках. Стоял туман. Дальше оградки палисадника светлела выбеленная стена дома. За строением не было ничего. Кошка села и принялась умываться.

– Шедеврально, – вздохнула я.

– Помолчи.

Я развела руками.

Кошка внезапно замерла – прямо с лапой за ухом и прикушенным язычком. Застыла – зрачки расширились, дрогнули усы. Медленно она опустила лапу, припала к земле и по– пластунски потрусила к дому. Мы на цыпочках пошли за ней. Кошка остановилась у распахнутого окна, прижалась к земле, повиляла задом, и, расправившись резко, как пружина, запрыгнула на подоконник. Лёгкая, кружевная занавеска поднялась и скрыла кошку от нас. Арес достал меч и указал клинком на дверь. Я сняла с плеча лук. Мы поднялись на крыльцо, осторожно прошли в предбанник. В углу стоял какой-то цилиндрический прибор с трубами, чуть поодаль, на коврике, была наброшена гора обуви. У маленького окошка притулился резной, очень древний буфет.

Внезапно тишину Перехлестья прорезал детский плач. Мы оба вздрогнули. Плакал младенец. Его обрывистое "уа" эхом разносилось по пустому дому. Арес двинулся вперёд, а я следом. Мы прошли прихожую с маленьким столиком и висящей на стене огромной, черно-белой фотографией мужчины в форме и фуражке и оказались в комнатке с колыбелью напротив окна. Полог был откинут, а ребёнок лежал на полу. Совсем маленький, в распашонке и подгузнике, он морщил личико и разевал беззубый ротик в обиженном крике. Кошка лежала рядом и обнюхивала лысую макушку младенца. Меня как будто что-то толкнуло вперёд. Я убрала лук, взяла ребенка на руки и принялась, чуть покачивая малыша, кружить по комнате. Арес отступил в сторону и прижался к стене, стараясь мне не мешать. Младенец поначалу похныкивал и слабо возился.

– Шшш, – шептала я, едва слышно. – Шшш…

Кошка громко урчала. Что-то завораживающее было в нашей общей "песне". Ребенок почмокал губами и затих. По ровному дыханию я поняла, что он заснул.

Я осторожно положила его в колыбель. Он резко вскинул ручки, но не проснулся. Я протянула руку, желая тронуть младенца за щечку, но он тихо, едва слышно, вздохнул и исчез. Улыбнувшись, я обернулась.

– Кажется, это была девочка. Она…

Я осеклась на полуслове. Арес, сняв шлем, тоскливо смотрел на меня.

– Что? – от этого взгляда мне стало тошно.

Напарник покачал головой.

– Ну… Ээээ…, – я потеряла мысль. – Она смогла проснуться.

– Ты уверена?

– Да. И Поль…, – это я тоже теперь поняла. – Он тоже очнулся.

Арес протянул мне половинку Камня.

– Идём домой.

Кошка вернулась вместе с нами. Мы втроем ещё постояли в подворотне.

– Я заберу её домой, – выдал Сашка.

– Повезло, – я вздохнула. – Мне животных заводить нельзя.

– Да мне, вроде, тоже.

– Ну, если выселят, приходи. Найду тебе комнату.

– Так с кошкой же нельзя.

Я улыбнулась и подмигнула.

– А мы никому не скажем.

***

– Завтра выступление, а вы слов не знаете! О чем вы думаете вообще?! – орала завуч на весь актовый зал.

"Актёры", понурив головы и смущённо оправляя костюмы, мялись на сцене. Виновата в отповеди была Настя – с её импровизацией "Вечера" получались смешнее, но осовременивание языка классика завучу, учителю русского и литературы, совсем не нравилось. Я и Ящик с несколькими одноклассниками, помогающими в постановке, сидели в зале и тихо хихикали.

Зинаида Матвеевна обернулась.

– Еще один звук – и я вас выгоню.

Мы с Ящиком были в костюмах – генеральная репетиция, так сказать. Поэтому свято верили, что нас трогать не будут, и мы досмотрим представление до конца. Я показала Насте большой палец. Та из-за спины показала средний.

– Ань, можно вопрос? – Ящик заелозил рядом. После инцидента с неудавшейся дракой он поначалу игнорировал меня, а когда я валялась дома, принялся названивать и просить прощения за своё поведение. Я, конечно, приняла извинения, но теперь общалась с Ящиком дозировано.

– Валяй.

– Ты с репетитором заниматься будешь?

Я вскинула брови и озадаченно посмотрела на одноклассника.

– По английскому, думаю, после Нового года, а с историей у меня все хорошо.

– Ты же на "Международные отношения" идёшь? В местный?

– Ну… Да. А что?

– Да отец говорит, что мне тоже на МО идти надо, только в Москву ехать.

Я пожала плечами. Сидевшие в зале разразились громким хохотом – кто-то из актёров снова ляпнул чушь.

– Так, – завуч поднялась и медленно обернулась. – Вон отсюда все.

– Аня, Ярик, костюмы в класс занесите! – крикнула Лиза, высунувшись из-за кулис. – Там открыто.

Я помахала Насте и заторопилась, но Ящик нагнал меня в коридоре.

– Ты злишься до сих пор?

Я, не глянув на собеседника, кивнула.

– Я же извинился.

– Тебе не передо мной извиняться надо.

– А перед кем? – спесиво поинтересовался Ящик. – Перед этим бомжом?

Я закатила глаза.

– Та же песня. Тот факт, что у твоих родителей бабла попой жуй, тебя лучше других не делает.

– Офигеть, – он схватил меня за руку и остановился. Я резко развернулась.

– Пусти.

– Ты на него запала, что ли?

Я ничего не ответила и, нахмурившись, попыталась выдернуть руку.

– Отпусти, я тебе сказала.

– На этого нищеброда с матерью-проституткой? Серьёзно?

– За языком следи. Руку отпусти мою.

Ящик резко притянул меня к себе и зашипел.

– Вот до чего скатилась, Львова. Я тебе глаза открою на этого беспородного. Он Лизку вчера до дома провожал, облапал её во всех местах. А ты ему нафиг не сдалась.

Я замахнулась свободной рукой и влепила Ящику пощечину. Он резко ослабил хватку, и я отскочила в сторону.

– Ты не человек, Фролов, – процедила я. – Ты – навозная куча. Жаль, поздно заметила.

– А ты – тряпка половая, Львова, – зло отозвался он, потирая щеку.

Отвратные из нас вышли Дед Мороз и Снегурочка.

Бросив костюм в кабинете, я накинула куртку и дала деру из школы. По дороге до переулка скинула Сашке сообщение, что иду. К моему удивлению, когда я добралась до нашей подворотни, он уже ждал меня там.

– Ну что, опять меситься будем? – я расправила плечи. По правде сказать, бои со Спрутом хоть и утомляли жутко, но… вполне меня устраивали. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько сильной, ловкой и крутой. Я могла все. А боль и лёгкое недомогание в реальности… Так мы же бессмертны, можно и потерпеть.

Сашка, пожав плечами, протянул мне половинку Камня.

В этот раз Спрут в Перехлестье не появился. Мы словили только одинокого духа.

– Может, мы его всё-таки убили? – спросила я, подбирая стрелу и возвращая её в колчан. Стрелы тут у меня не кончались, я называла это "эффектом Леголаса", но от греха подальше собирала те использованные, которые могла найти.

– Поживем – увидим.

– Свяжемся с Ключником? Расскажем ему про спрута… И я еще хочу спросить, почему я чувствую, что… люди просыпаются.

– Я позвоню ему.

Мы шли по каменистому берегу зелёного ручья. Вода бежала по камням без единого всплеска. Вдоль ручья тянулся лиственный лес, ветер трогал листья, но и они молчали. Тишина, как всегда, действовала на нервы.

– Как кошка? – спросила я.

– Ест и гадит. Но мать её полюбила, – Арес покрутил головой, разминая шею. – Здесь все равно никого нет. Вернёмся домой.

– Мы тут всего ничего ходим. Торопишься куда-то? – конечно, как я могла не спросить.

– А смысл здесь торчать?

– На свидание что ли?

– Будто других дел нет, – Арес даже не пытался скрыть раздражение.

– Не с Лизой ли? – мне бы замолчать, но Остапа понесло. – Ты её, говорят, провожал вчера со всеми вытекающими.

– Ну, провожал, и что?

Во мне закипала злость. Голова пошла кругом.

– То есть то, что и у неё родители состоятельные, тебя не смущает? – в голове завыла сирена: "Зааатнкись, зааатнкись, зааатнкись".

Раздражение сменилось недоумением. Арес часто заморгал.

– Тёма, ты о чем?

– Тот факт, что Лизка при деньгах, тебя не нервирует? Чем ты её удивить-то сможешь? Вот в таком виде, – я махнула на него рукой. – Она тебя не увидит.

– То есть, по-твоему, – ледяным тоном заговорил напарник. – Девушку мне привлечь совершенно нечем?

– Нет, я не о том. Ну, тебя же смущают мои деньги, правильно?

– Смущают? Твои? – он слабо усмехнулся, покачал головой. – Нда… Не ожидал я от тебя подобный бред услышать.

Он протянул мне половинку Камня, и мы вмиг оказались в проходе.

– Бред? Серьёзно, бред? – рассвирепела я. – Что ж ты вечно недоволен, стоит мне…

– Хватит, – он оборвал меня так резко и злобно, что я от неожиданности прикусила язык. – Сама нарвалась, тогда слушай. Чихать я хотел на ваши деньги. Если девчонка мне нравится, мне параллельно, богаче она, беднее. Это мне не помешает хорошо проводить с ней время. А между тобой и мной, если ты ещё не заметила, ничего нет и выдумывать тут нечего. Теперь поняла?

Я открыла было рот и снова закрыла.

Ничего нет…

Но зачем же поцеловал?

Я опустила глаза. Захотелось унизить его, оскорбить, поставить на место. Да как он смеет!

Мне огромного труда стоило унять злость и снова посмотреть на него.

– Извини, – смущенно произнесла я. – Нервы на пределе. Я… так не думаю, как говорю…

Он едва заметно кивнул, и мы разошлись. Руки тряслись, когда я набирала Настю.

– Отрепетировали? – почти спокойно спросила я.

– Ага. Домой иду. Что стряслось?

– Ты… Ты знала, что Кирсанов с Лизой…, – я как-то уж совсем жалко всхлипнула.

Настя выругалась и мрачно добавила.

– Слышала. Не поверила. Иду к тебе.

Отец был дома, но уже собирался уходить. Мы столкнулись на пороге.

– Послезавтра едем за подарками, – весело напомнил он. – Ты готова?

Я бросила сумку на обувницу.

– Готова.

– А ну-ка посмотри на меня.

Я хмуро глянула на отца.

– Почему глаза красные?

– Просто.

– Что случилось?

Я отмахнулась. Об этом с отцом я пока говорить не хотела.

– Ну…, – он пожал плечами. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Заедешь завтра за мной после выступления? Часов в шесть?

– Хорошо. А как же вечеринка?

Я отрицательно покачала головой и поплелась в гостиную.

Чуть позже пришла Настя, и мы поднялись ко мне.

– Что там стряслось? – Настя открыла рюкзак и протянула мне маленькую бутылочку вина, предусмотрительно открытую.

Я забралась на подоконник и отодвинула штору. Падал снег, и на душе снова было паршиво.

– У нас с ним был разговор, – я сделала глоток. – Фу, ну и кислятина!

– Первое попавшееся схватила, – Настя развала руками. – Мама все на работу перетаскала. Вот, я ради тебя домой пошла, вино сперла, а ты… Не кривись, дальше-то что?

– Ну… Я у него спросила про Лизу. Психанула сильно. Короче, он мне прямым текстом сказал. Между нами ничего нет – нечего выдумывать.

– А ты?

Я посмотрела в окно.

– Извинилась и ушла.

– Так это оставлять нельзя! – возмутилась Настя. – Лизу надо поставить на место! На чужой каравай…

– Ой, да она причём?

– Причем?! Она в курсе, что ты с Кирсановым!

– Да уже не имеет значения, – я прижалась лбом к стеклу.

– Ты что? Сдаешься?

– Сдаюсь, – у этого слова был кислый привкус. – Сашка не тот человек, с которым можно играть и крутить мозги. Он прямо сказал, что я ему не нужна. Зачем тогда…

Я замолчала и глотнула вина.

– Ань. Мне очень жаль, но ты не права. Ты должна…

– Ничего я не должна. Все и так ясно.

На следующий день, отсидев три урока, мы разъехались по домам переодеваться, а в три уже толпились в актовом зале. Макс носился по школе, проверяя, все ли готово, попутно пряча выпивку в туалете, а вторую заначку, на случай обнаружения первой, в нашем классе в шкафу с методлитературой.

Настя немного нервничала, постоянно повторяла текст и, когда улучала минутку, подбегала ко мне и бросала.

– Все будет хорошо!!!

Ящик вел себя, как ни в чем не бывало. Мы наскоро отрепетировали выход и текст, изобразили хоровод под елкой, и пошли наряжаться. Лиза помогла прицепить к костюму снежинки и напялила диадему мне на голову.

– Серьги в тему – синие, – похвалила она.

Мне хотелось её послать, но я решила войти в роль на весь день, и всем мило улыбалась, приветливо кивала и раздавала комплименты. На представлении нам надлежало быть за кулисами, и выйти в конце, после поклона, а потом проводить всех в облагороженную столовую и начать танцы у ёлки. Сашка помогал ставить декорации, я избегала на него смотреть. Когда в зал начал набиваться народ, мы оказались по разные стороны от сцены. Я села на огромный сундук и, прислонившись к стене, так и просидела весь спектакль. Ящик не пытался со мной заговорить, а самой мне ни с кем разговаривать не хотелось. Спектакль получился очень даже неплохим – Настя, конечно, малость переврала свой текст, у черта заорал мобильный, когда Солоха прятала его в мешок, а у императрицы на спине треснуло платье.

Ворчание Зинаиды Матвеевны вывело меня из полудремы.

– Фролов, поправь бороду и возьми посох. Львова, стряхни с себя паутину, нашла, где сидеть, – командовала завуч. – Быстрее, ваш выход!

Я встряхнулась, нацепила улыбку, и мы вышли на сцену под шумные аплодисменты. Настроение даже попыталось вернуться, но стоило бросить взгляд за сцену, где Лиза стояла рядом с Сашкой, как его снова как не бывало. Ящик низким голосом поздравлял всех, я, как положено, поддакивала. А в голову лезла мысль – я знаю его лучше, видела, что он может, а Лиза… Да ни одна девушка никогда не поймет, кто Сашка на самом деле!

– А теперь милости просим на наш праздник! – проревел Ящик, и под гром аплодисментов занавес опустился.

– Молодцы! – наша классная выглянула из-за декораций. – Справились на отлично! Ребят, переодевайтесь! Аня, Ярослав, а вас через пятнадцать минут ждут в столовой.

Настя подскочила ко мне.

– Снегурочка, не грусти! – она чмокнула меня в щеку.

– Настя, супер сыграла! – Ящик сгреб её в охапку. – Молодца!

– Ой, – Настя расхохоталась. – Дедушка-то уже бухой! Ты хоть жвачку пожуй.

– Да мы для храбрости дерябнули у ларьков, – Ящик стянул бороду и кивнул на Артёма. Тот хмуро посмотрел на одноклассника.

– Это ты выжрал всю бутылку.

– А из-за бороды не пахнет. Она воняет клопами.

– Эй, я все в химчистку возила! – возмутилась Лиза.

– Ну, Снегурка, ты куда? – Ящик поймал меня за руку, когда я двинулась к лестнице. – Нам до столовой еще накатить надо.

– Успеется, – огрызнулась я, и, подняв занавес, прошмыгнула на лесенку, ведущую со сцены.

Моему появлению все искренне радовались, и это грело душу. Протолкавшись через поток зрителей, я прошла на кухню и встала за углом, перед стойкой. Нас с Ящиком должны были позвать одноклассники. Ярослав подплыл ко мне, когда в зале уже вовсю орала музыка.

– Чуть не опоздал, – заметила я. – Бороду поправь.

Ящик прищурился, глядя на меня.

– Ну что? Кинул тебя этот пес беспородный?

Я скрестила руки на груди, и, отвернувшись, процедила.

– Не лезь, куда не надо.

– Ах, даже так? – Ящик резко подался вперёд и прижал меня к стене. – А если полезу?

– Ой, да отвянь ты, – я оттолкнула его и поправила диадему. – Идём, нас зовут уже.

Ярослав шибанул посохом об пол так, что треснула плитка, и вылетел в зал, как ядро из пушки.

Нас встретили дружными воплями и, не дав отчитать положенные стихи, потащили в хоровод. Мы скакали около ёлки так самозабвенно, что голова пошла кругом, и я принялась смеяться и орать песни вместе со всеми. До того момента, как включили медляк. Ящик протянул мне руку, но я отпихнула его.

– Я – твоя внучка, извращенец, – и поспешила выйти из зала.

По дороге едва не налетела на Настю с Артёмом. Подруга поймала меня за локоть.

– Ты куда?

– Домой.

– Я с тобой! – храбро отозвалась Настя, скидывая с себя Артёма.

– Ну уж нет! – я махнула рукой. – Развлекайтесь. За мной отец заедет.

Настя удрученно кивнула и вернулась в объятья Артема. Сашку я искать не пыталась.

До семи оставалось ещё больше получаса. Я поднялась в класс, свет включать не стала – от снега светло было, как днём. Сняла диадему, положила на парту, принялась расстегивать шубу, и на пол посыпались приклеенные снежинки. Я наклонилась подобрать их, а когда поднялась, увидела застывшего передо мной Ящика.

От неожиданности я вскрикнула и выронила снежинки.

– Напугал? – спросил он, улыбаясь, и принялся стаскивать с себя красную шубу Деда Мороза.

– Нет, – сухо отрезала я и отвернулась. Ящик зашуршал пакетами, убирая реквизит, шубу он бросил на парту, поверх моей.

– Аня, я хотел извиниться, – он положил мне руку на плечо. Я кинула снежинки в коробку к диадеме.

– Да я и не злюсь… Ты в чем-то прав, – я поискала глазами свою сумку.

– Правда? – он резко развернул меня лицом к себе. Я потеряла равновесие и, чуть не упав, вцепилась в его руку.

– Ярослав, ты чего?

Он двинулся вперёд, не отпуская моё плечо и толкая меня назад.

– Почему именно меня ты отшиваешь? – тихо спросил он.

– Ярик, успокойся. Ты перебрал, кажется…

Я пятилась назад, пока не налетела на стену. Ящик не остановился и всем телом прижался ко мне.

– Ящик, – я попыталась отпихнуть его. – Ты совсем с катушек слетел?

– Ага.

Он прижался еще плотней, и мне стало тяжело дышать. Одной рукой он полез мне под свитер, другой дернул кнопку на джинсах. Я принялась извиваться, пытаясь выползти из-под него, крепко наступила каблуком ему на ногу.

– Ящик, я закричу! – я повысила голос. – Ты сдурел совсем? Пусти!

– Ну, чуть-чуть… Жалко тебе, что ли, – выдохнул он мне в ухо и, резко задрав на мне свитер, оттянул бюстгальтер.

– Хватит! – я что есть сил начала молотить его кулаками. – Придурок, да очнись ты! Не трогай меня! Ярик!

Но Ящик был куда больше и сильнее. Здесь, в нашей реальности, я не отличалась ни силой, ни ловкостью.

– Ну, разве неприятно? – бросив ковырять кнопку, он и вторую руку запустил под свитер.

– Отпусти меня! – заорала я, и Ящик вдруг отлетел назад, сшиб по дороге парту и, перевалившись через неё, рухнул на пол.

Я рывком опустила свитер и, обхватив плечи руками, затравленно уставилась на Сашку. Он отвел взгляд, перешагнул через парту, схватил Ящика за ворот рубашки и, рывком подняв, ударил по лицу один раз, другой. Ящик крякнул и повалился на пол. Сашка сделал шаг вперёд и снова склонился над ним. Что-то ледяное, решительно-свирепое было в его порывистых движениях и резких, сильных ударах. Меня как током шарахнуло.

– Не надо! – я вцепилась Сашке в руку. – Прекрати!

Сашка, отшвырнув одноклассника на пол, выпрямился и посмотрел на меня.

– Я опять что-то не понимаю? – раздраженно спросил он.

Ящик принялся кататься по полу, пытаясь подняться, и, плюясь, матерился.

– Нищеброд конечный, урод… Да я! Да тебя посадят, шавка подзаборная…

Сашка рванулся к Ящику, но я схватила его за плечи и повисла на нем.

– Саша! Пожалуйста, не трогай его! Саша!

Ящик, пользуясь минутной передышкой, кое-как поднялся на ноги и, вытерев кровь с разбитой губы, встал в стойку, поводя кулаками.

– Ну! Давай, хмырь!

Сашка подался было вперёд, но я продолжала висеть на нем.

– Не надо!

Позади Ящика грохнулась парта – отъехала сама собой от стены и сбила Ящика с ног. Тот выпростал руки и упал Сашке под ноги.

– Мрааазь!!!

– Мразь у нас только ты, – сухо ответил Сашка и, повернув голову в мою сторону, процедил. – Слезь с меня.

Я разжала пальцы.

– Саша… Не трогай его… Он просто…

– Да я понял, что помешал, – Сашка не без отвращения глянул на меня. – Это же по-дружески. Нормально. В твоём стиле.

Я замерла на мгновение, с открытым ртом глядя на Сашку. Отступила назад, помотала головой, словно хотела забыть о том, что услышала, а потом, развернувшись на каблуках, бросилась прочь из кабинета.

На лестнице, прыгая через ступеньки, я споткнулась и, чудом удержавшись за перила, поскакала дальше.

– Львова?! Что случилось?! – окрикнула меня у выхода классная. – Ты куда, раздетая, на мороз?!

Я сбежала по лестнице, провалилась в снег и бросилась к воротам. Мысли в голове превратились в какую-то кашу, я вообще не соображала, что творю. Было холодно, а я в одном свитере и джинсах неслась, не оглядываясь через, сугробы, как будто сбежала из тюрьмы. У ворот я не сбавила темп, на бегу глянув, где машина отца. Мне показалось, что она стоит у обочины, через дорогу от школы, и я, не смотря по сторонам, побежала к ней. Свет фар разорвал снежную синеву, завизжали тормоза, а в следующий миг я резко остановилась, налетев на что-то тёплое и мягкое. Где-то сбоку раздался грохот, и я замерла, вжимаясь в обнимавшего меня Сашку.

Я слышала собственное дыхание, частое и неровное, со всхлипами, ладонью ощущала, как сильно, быстро бьётся Сашкино сердце.

Он, все еще прижимая меня к себе, обернулся. Я осторожно выглянула из-за его плеча, словно боялась увидеть, чего стоила моя идиотская выходка. Но ничего страшного там не было. Метрах в десяти от нас стоял, сияя фарами, огромный внедорожник. Пожилой мужчина, обеими руками вцепившись в руль, открыв рот и выпучив глаза, смотрел на нас.

– С ним все в порядке? – шепотом спросила я.

– Не знаю, – Сашка отстранился, взял меня за локоть и потащил к машине. Мне вдруг сразу стало жутко холодно.

Сашка постучал по стеклу. Мужчина, не меняясь в лице, повернул голову к нам. Стекло медленно опустилась.

– С вами все хорошо? – спросил Сашка.

– Вроде бы, – тот растерянно оглядел бардак в салоне. – Я, кажется, в воздухе перевернулся. А вы… Вы целы?

– Да, все отлично. Вас просто занесло. Удачного пути.

– Ага, – мужчина поднял стекло, да так и застыл, таращась на нас.

Сашка потянул меня обратно.

– Идём.

– Не хочу, – я выдернула руку. – Мне нужно домой.

– Они тебя искать будут, – Сашка кивнул в сторону школы. Около входа кто-то стоял, в темноте я не могла разглядеть, кто.

– Скажи, я уехала домой, – я обняла себя за плечи и, отвернувшись, пошла к воротам, у которых уже выруливал отец.

– Аня, – позвал Сашка.

Я не обернулась. Он не стал настаивать.

– Ты почему не одета? Что случилось? – я села на заднее сидение, и отец повернулся ко мне.

Я какое-то время смотрела на отца, а потом рассказала все, как на духу.

Отец менялся в лице. Тревога сменилась яростью, он сжал зубы, нахмурился.

– Фролов, значит, – глаза отца потемнели, он заглушил машину. – А избил его кто?

– Кирсанов, Саша.

– Сиди в машине.

– А ты куда? – Я подалась вперёд и схватила отца за руку. – Я не хочу, чтоб кто-то вообще знал, что произошло. Поехали домой.

– Нельзя так, – отец задумался, пожевал губу, а потом неожиданно с силой ударил по рулю. – Ладно, идём.

Отец вышел, помог выйти мне и накинул на мои плечи свою куртку.

– Я бы с удовольствием увез тебя домой, но есть две проблемы, – быстро заговорил он, когда мы зашагали к школе. – Фролов должен быть наказан, но родители его таковы, что судились за синяки в песочнице. Понимаешь, что они сделают с Кирсановым?

– Понимаю.

– А этот наглый гаденыш выйдет сухим из воды. Я этого не допущу.

Я кивнула.

– Слушай внимательно, и поймёшь, когда нужно сказать своё слово. Мы его прижмем.

– Как? У меня и синяка ни одного нет! Да он просто пьяный был, ничего бы он не сделал. Ящик не такой плохой, дурак просто.

– Аня, Аня… Святая простота…

Но когда мы вошли в школу, я поняла, насколько отец был прав.

В вестибюле толпился народ. Про вечеринку все, похоже, забыли.

– Разрешите, можно нам пройти? Прошу прощения, не могли бы вы… Спасибо.

Отец вышел в центр образованного учениками круга и вывел меня за собой. Ящик сидел в кресле охранника, запрокинув голову и зажимая платком нос. У стола, тревожно переглядываясь, стояли завуч, классная и Макс. Сашка замер точно напротив, за его спиной стоял охранник.

– Он меня избил! Я упал, а он все равно меня бил! – орал Ящик, вскидывая голову. – Не вижу ничего! У меня сотрясение! Где скорая? Мне плохо.

– Вы мне скажите, в чем причина? – завуч сурово посмотрела на Сашку. – Мне полицию вызвать?

– Вызывайте! – горланил Ящик. – Он ненормальный! Он меня убить мог! Смотрите, сколько крови! – он продемонстрировал всем свой перепачканный платок.

Сашка смотрел в пол и молчал. Народ галдел и шушукался.

– Аня, – отец хотел поймать меня за руку, но я пошла прямо к столу.

– Да как ты смеешь! – процедила я. – Полицию? Только если по твою душу!

Ящик, увидев моего отца, вытаращил глаза и примолк.

– Аня, что происходит? – классная встала рядом со мной. – Ребята, ну что вы тут столпились? Расходитесь! Без вас разберемся!

– Думаю, нам лучше пройти в кабинет директора, – мой отец мельком глянул на Ярослава. – Твои родители уже едут?

Ящик злобно сверкнул глазами.

– Едут, не сомневайтесь.

– И не думал, – отец пожал плечами. – Александр, идемте.

Сашка поджал губы, но, ничего не сказав, последовал за нами.

Директор, худой, печального вида мужчина с тонкими усиками, в народе – Муравей, по бумагам – Федор Николаевич, сидел в своём кресле. Ему, конечно, обо всем доложили, но он даже не удосужился спуститься вниз.

– Присаживайтесь и расскажите нам, что же произошло, – вздохнув, попросил он.

– Без родителей ничего говорить не буду! – отрезал Ящик.

Иришка, настороженно глядя на моего отца, села в конце стола, завуч застыла у двери, вытянувшись по струнке.

– Александр, а ваши родители будут? – спросил Муравей.

– Нет, мать работает.

– И как же…

– Вечер добрый, – в кабинет вошёл отец Ящика – высокий, плотный мужчина, лысый, с живыми серыми глазами.

Дядю Андрея я знала очень хорошо. Мне вдруг стало стыдно. Как мы с Ящиком до такого докатились?

– Что тут у нас стряслось? – Фролов-старший сел в кресло рядом с сыном.

– Этот урод меня избил, – Ящик ткнул пальцем в Сашу.

– Надо во всем разобраться, – начала классная. – Прежде всего…

– Вы со своими обязанностями не справились, – резко прервал её дядя Андрей. – Теперь мы решим вопрос на высшем, так сказать, уровне. – Он кивнул директору. – Скорую вызвали?

– Да, – откликнулась завуч.

– У меня сотрясение, тошнит и в глазах темнеет.

– Пить меньше надо! – рявкнула я.

– Константин, Анна, – дядя Андрей встрепенулся, будто только заметил нас, и протянул руку моему отцу. Отец руку принял, но подчеркнуто официально. – Зачем же нам скорая, если рядом отличнейший нейрохирург. Я могу просить об услуге…

– Прости, Андрей Иванович, – сухо отозвался отец. – Не можешь. Мы здесь потерпевшая сторона.

Дядя Андрей вскинул брови.

– Не понимаю.

– Твой сын пытался изнасиловать мою дочь.

У классной глаза полезли на лоб. Завуч закашлялась, а директор нервно дёрнул головой, словно ему жал ворот рубашки.

Дядя Андрей перевёл взгляд на сына.

– Да мы обнимались просто!

– Просто? Да ты… А я этого хотела, по-твоему?! – я всплеснула руками. – Ярик, что ты делал? Что ты делаешь? Мы же были друзьями!

– Ты хотела…, – Ящик съежился на стуле. Он не ожидал с моей стороны такого отпора.

– Хотела?! Ты в своём уме?! Да меня отец нашёл на улице без куртки, так я от тебя бежала! Да тебя Сашка с меня снял!

А Сашка смотрел в окно. Ему на всех было плевать. Он своё дело сделал.

– Так, постойте, – дядя Андрей положил ладони на стол. – Заступился? Обеспечив моему сыну сотрясение мозга?

– Сашка его отпихнул от меня, и он упал через парту.

– Ты врешь!

– Уверен? Да ты пьян! В стельку!

– Анна, Ярослав, – оборвал нас Муравей. – Я вас прошу, держите себя в руках. Александр, вам есть, что добавить?

– Я его ударил пару раз. Аня могла не видеть.

– Ударил? Зачем? – дядя Андрей приподнялся.

Сашка посмотрел на него.

– А как по-другому?

– То есть для тебя в порядке вещей избивать беззащитного человека?

– А для вашего…

– А надо мной, значит, можно издеваться? – вовремя перебила я Сашку. – Что же ты, Ярик, не расскажешь, как раздеть меня пытался.

– Ну, где скорая?! – заныл в ответ Ящик. – Меня тошнит.

– Отлично. Ждите скорую, я повез свою дочь на экспертизу.

Дядя Андрей вытаращил глаза.

– Нам нужно все обсудить.

В дверь постучали. Заглянул охранник.

– Скорая приехала.

– Я провожу сына и вернусь, – дядя Андрей резко поднялся. – Ярослав, пошли.

– Я не могу…

– Пошли, кому говорят.

Ящик пристально посмотрел на меня, но проходя мимо, не сказал ни слова.

– Я спущусь с вами, – мой отец тоже поднялся, похлопал меня по плечу. – Ждите тут.

Директор и завуч вышли с родителями. Мы остались с классной.