Текст книги "Светлейший лорд Тьмы (СИ)"

Автор книги: Галина Ескевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

6

Виданное ли дело, чтобы орка тошнило? У них животы луженные – с грязи жратву поднимают да по голодухе лопают. И здоровье отменное сызмальства. Валари, может, и не болела никогда, а тут такое недоразумение с нею приключилось. Вот тебе и эколоХия во всей красе вырисовывается! Сперва головокружения, а тепереча и тошнота, как гадюка поганая, подкралась да цапнула. Ну, кто никогда не страдал приступами изжоги, нас, страдальцев, сразу понимать ничинает и жалеть. Неприятное это дело – несварение.

– Мне выйти надо, – сдавленно Валари промычала, на улицу выбежала, над кустом склонилась, и давай все из желудка выгонять – весь вкусный ужин и все пирожки. В глазах потемнело даже.

Смеркалось. Кузнечики голосили, солнышко на небе последние лучики разбросало, облака расцветило радужно, но когда организм не в порядке, то тут уж не до романтики. Заохала Валари, на ступеньку присела, а Кроха тут как тут – выскочил да дверь за собой захлопнул. На разговоры его, подлеца, тянет. Мало того, что пристроился знатно да свое дело среди людишек открыл, так еще и в друзья навязывается.

–Я тебе, Валари, не советчик, но ведь кости точно показали, что тебе судьбою положено. Тут уж никуда не убежишь… Тут бы тебе и затаиться, и переждать… Чего ты рвешься, как поджваренная лошака, всем услужить? Тебе, можно сказать, удача привалила. А ты так разбрасываешься…

– Нотации приперся читать, как мне жить. – губы испачканные орчиха вытерла, поднялась во весь рост и над гномом рыжим нависла. А тот лицо вверх поднял, не испугался, только носом крючковатым начал водить из стороны в сторону.

– И буду! Что ты видела хорошего? Войнушки да хмельные пирушки? Деньжищи пропивала, по кабакам шатаючись… Тут тебе и дом, и хозяйство, и безмятежный отдых. Куда ты попрешься в таком состоянии?

– В каком таком состоянии? Да, отравилась, так это проходит, а работать разнорабочим и девчонке трафить я не собираюсь!

– Слушай, – гном яростно удержал желавшую раскрыться дверь, за которой что-то орала Белобока. – Ты ведь беременная!

На последнем слове глаза у Валари на лоб полезли. А челюсть сама до груди отвисла.

– Чего?!!!

– Не чего, а что… Дурня ты стоеросовая! – Кроха весь так и напыжился, изобразил из себя гнома-воителя, только ростом, да и силушкой не удался. – Давеча я тебе что говорил? Забыла! Кости мне верно сказали – беременная ты! Не от кого-нибудь, а от самого… Тьфу-ты-ну-ты! От мальчишки этого заговоренного…

– Чего?!!!! – пуще прежнего разгневалась орчиха да как поддаст гному под тощий зад. – Думаешь, я себя не помню? Думаешь, со всякими встречными-поперечными по травушке-муравушке катаюсь. Ах ты, сморчок недоделанный! Ах ты, вонючка из-под Зеленого Городища! – стала Валари за гномом убегающим по двору гоняться, а дом, что делал вид, будто в разговоре не участвует, хохотать и приговаривать:

– Ловись гном большой и маленький, прячься в йотуновы валенки, лезь в пасть драконову, оборачивайся на темную сторону. Щас тебя орк как поймает да в губки зеленые поцеловает.

– Ну, ты схлопочешь за свои домыслы… Я тебя сейчас… – задыхающаяся от неуправляемых эмоций орчиха быстро утомилась от мелькающего прыткого бегуна, который закружил ее настолько, что пришлось вновь присесть на ступеньки.

Белобока и Маргаритка в игрища темных существ не вмешивались. Через окошко смотрели. Или их дом не выпускал?

– Ну, успокоилось сердечко? – пропел Кроха, лихо прыгая мимо на одной ножке и поражая всех ночных насекомых фосфорицирующими усищами. А вы не знали, что усы у гномов в темноте светиться начинают? Да-да, им и фонарей в их подземельях не нужно.

– Успокоилась, только я вот одно понять хочу… Ты нарочно меня дразнишь?

– Да разве ж я дразню? Это лягухи на болоте почем зря балуются, путникам языки показывают, а я – с самой широкой душой. Эх, Валари, мы с тобой такое дело своротили, мы друг дружке доверились… Зачем мне тебе придумывать? Кости я взаправду бросил. Выпал ребеночек, да непростой – с великим будущим. Ты припомни, может, он тебя заколдовал? Или твоим сном воспользовался?

– Не помнит она ничего, – шепнул дом, – она своего естества вообще стесняется. Одевается, как мужичьё, волосы вон ваще состригла по самое не балуйся. Она и думать не думает, что может быть беременная. А мы, духи домашние, всегда легко определяем, кто скоро новую жизнь родит.

– Не хай-бабай, травите байку свою дальше. Ну, что вы еще там придумали? – Валари про себя-то Арка вспомнила, окунулась в глазюки его медовые, вспомнила голос его, солнцем всю землю озаряющий, руку его, жизнь пробуждающую.

– А мы чего? Мы вроде случайно закрутились, – зашаркал гном ножкой. – Я так в деревне уже какой год промышляю. И на судьбу не жаловался. Жил без приключений, в полном достатке… – он посмотрел на окна, за которыми Маргаритка и сорока пытались показать знаками, чтобы им дверь открыли. – А вот зачем девчонке ты не говоришь, что не мужчина? Она ж в тебя по уши втрескалась…

– Точно так, – поддакнул дом. – Или у вас нестандартные отношения?

– Да пошли вы оба! – Валари еле встала. – Не обязана перед вами отчитываться и слушать вас не хочу. Пойду в баню спать! А кто из вас ко мне попробует сунуться, враз головушку откручу… Поняли?

– Поняли! – кивнул послушненько гном. – Ты подумай, а мы тебя тутушки подождем…

Ломанулась Валари по крапиве к бане вся не своя, не оборачиваясь на крик выпущенной на улицу Маргаритки, которая решила, что «великий наемник» уходит. Дверь изнутри заперла на щеколду, к стенке прижалась спиной и долго так стояла, пол рассматривая.

Как же так? Какая беременность? Что это такое? Не то, чтобы орчиха про детей ничего не знала да про то, как они появляются, но ведь все это в теории, а тут… Нетушки, не пропускала она важного момента. Целовал – да! Зубы заговаривал – да!

И тут Валари словно вспышкой осенило – был момент, когда она вообще ничего не помнила, и те ощущения, что после остались.

– Не-е-е-е, – протянула шепотом и у виска себе покрутила. – Не польстится мальчишка в человеческом обличье на высоченного, страшного и злого орка. У кого хочешь спроси. Все себе ищут пару из одного теста. Или нет? Как он на меня смотрел? Какие слова говорил… А песни какие пел…

Красными маками щеки впервые вспыхнули, а внутри – прямо на донышке души – зашевелилось что-то новое: сознание, что все сказанное сейчас во дворе не сказочка для детишек, а правда… Но верить в домыслы гномов-извращенцев Валари не спешила. Она и так по уши втрескалась в котообольстителя. Она каждую минуту его вспоминала. Зачем надежды ложные внушают? Ух, бахнула кулачищем в воздух, словно кому хотела в глаз дать. В одеже новой на лавку повалилась, глазоньки закрыла, каждую детальку в голове прокручивая. Детальки крутились, но в нужные места не вписывались. И умножали они сомнения да вопросы разные. Долго орчиха не засыпала, ворочалась…

Уж и ночка темная спустилась. Яркая оранжевая луна сыром пахучим в маленькое окошко заглянула, заулыбалась. Уснули, видать, и пировальщики в доме, да и дом тоже угомонился. А наемница всё овец разноцветных про себя считала, дабы не предаваться анализу и самооценке. Знала счет Валари до ста, так что определить велико ли стадо, не представлялось никакой возможности.

Как забрезжил рассвет за деревней, забылась орчиха пугливым да некрепким сном. И приснилось ей вота что: будто застряла она в коконе безобразном, карябается из него отчаянно, на волю рвется – туда, где солнце яркое, где чудесный сад огромными розами алыми распустился. Выглядывает наружу, и вроде как видит там мотылька золотого. Мотылек ей крылышками машет, зовет в путь-дорогу… А у Валари от оков освободиться не получается, держит ее сила великая, что всякое существо к земле ближе тянет да неба его лишает. «И у меня крылышки есть, и я летать умею», – заголосила, забила по стенам темницы, и развалились те на мелкие кусочки. Вот я кака! Смотри, мотылек… Высоко над розами порхаю, всякую красоту принимаю. Крылья у меня разноцветные, тело пушистое, нежное. Бабочка я редкая, раскрасивая, распрекрасная, в Книгу Красную занесенная. Мотылек голосом мальчишки в ответ ласковые слова произносит, хоботком навстречу тянется, и такая у них любовь в облачках голубых получается, что прям хоть сейчас поэму сочиняй. Лепестки красные так на них и сыплются, а они – крылышками машут, животиками трутся, играют и смеются. В общем, счастие мотыльковое происходит во всей красе на зависть другим жучкам-паучкам.

Но тут налетели тучи темные, тучи темные да дождевые, и напрыгнула на мотылька золотистого паучиха черная, огромная. Лапками любимого схватила, в темную нору потащила. Вьет вокруг милого сети крепкие, крутит да приговаривает: «Не видать тебе суженого, не сидеть за столом одним. А будет он моим. Будет вечным рабом». Осерчала тут Валари, крыльями захлопала и…

С лавки с громким ругательством свалилась. Отбила мягкое место и локоть. Вот тебе и бабочка стокилограммовая! Глазки сонные протирать начала. Ба, а это что за?..

Прямо перед орчихой стоял миниатюрный столик, на котором были сервированы серебряный кофейник, тарелка с сыром разнообразных сортов, сахарница, две офигительно красивые чашечки. На серебряном стульчике сидела огромная серая крыса, то есть огромный серый крыс, разодетый по последней моде: в синем костюме в полоску, двуцветных штиблетах и с цилиндром на голове. Крыс смотрел на Валари черными круглыми глазками, правой лапкой мешал кофе в своей чашечке.

– Просю, – пригласил он орчиху за кофепитие и повел розовым носом.

– Едрить твою налево! Еще один причепился, – ухнула орчиха, с любопытством разглядывая угощение и прислушиваясь к шуму на улице. Она с сомнением отпила дымящегося напитка и положила в рот кусочек сыра, поражаясь многообразию охвативших ее вкусовых ощущений. Действительно, очень вку-у-у-сно.

Крыс наблюдал за действиями Валари внимательно, одобрительно хмыкнул, когда она потянулась за вторым куском:

– Не желаете ли молочка козьего? Я тут вам в крынке принес – свеженького.

– Хочу, – кивнула орчиха. – А ты откуда вообще взялся?

– Вообще-то я всегда тут жил. – пожал плечами крыс и огладил свой великолепный костюмчик. – А вот вы появились в моем доме как-то совсем некстати, захватили толпой, шумели непрестанно, – он скромно потупил глаза, словно скрывал недовольство за вежливостью. – Пришлось временно дислоцироваться сюда… Но, к огромному моему сожалению, вы решительно захватываете места моего обитания.

– А мне казалось, что это дом Маргаритки, – пожала плечами Валари и оглянулась на окно, за которым возле дома происходило какое-то шевеление. – Что они там делают?

– Понимаете ли, – также вежливо отозвался крыс, – ваш друг гном согнал народ со всей деревни, чтобы срочно произвести капитальный ремонт.

– Как это – согнал?

– Обыкновенно. Дернул волшебный волос из уса, и все проявили патриотические чувства по отношению к соседям. – крыс подлил орчихе кофе, положил ложечку сахара. – Раньше, когда эмансипация не была такой всеобъемлющей, обычно женщины по крышам не лазили и дыр не заделывали. Тем более, ребеночка ожидая.

– Смотрю, ты пуще образованный. Не зря тебя домашний страж наш заприметил с мышами да избавиться хотел. – Валари на замечание про ребеночка ничего не ответила, потому как сама не слишком в такую возможность верила и еще витала где-то в области недавнего сна. Мало ли, что болтают. Она в контакт не входила… И это, не обнажалась совсем перед лордом… Ох, надерет ему задницу за поклёп. А кто еще такую байку мог разнесть? Ведь и не болит ничего, и не тошнит…

– Ваш дух просто необразованный, бездомный проходимец. Будь он поумнее, расположился бы не в запущенном помещении, а нашел бы себе хоромы побогаче, с состоятельными хозяевами. Так бы и дичал тут, если бы не удачное подселение обитателей.

– Ну, с моими знакомцами-то ясно, а вот тебе чего понадобилось? Не просто так ты ко мне с угощением пришел? Или на дом претендуешь усиленно?

– Да нет, мне достаточно моей норы. Когда ваши строители угомонятся, туда переберусь. Я к вам совсем по другому вопросу пожаловал, – крыс хитро так улыбнулся. – Видите ли, деликатность не позволяет мне напрашиваться в вашу команду при всех. Росту я небольшого, да и магических умений не имею, но, поверьте моему опыту, могу ой как пригодиться…

– Чудило, ты меня с кем-то перепутал. Ты чё, не видишь, я орк! У орков слуг не бывает. – засмеялась Валари, все больше проникаясь симпатией к этому очаровательному крысу. Вот ведь странность какая! Завести зверушку говорящую… Ей, которая все время скитается.

– Ну, а в компаньоны? – спросил крыс с надеждой.

– В друзья то бишь? А то! Полезай на плечо. Пошли на починку смотреть. А то оне без меня совсем распоясались… А я тут с тобой кофии распиваю, время теряю… – Валари протянула ладонь, на которую крыс с сомнением посмотрел, заколебался, а потом быстро так вспрыгнул да и взобрался по рукаву наверх.

– Очень приятно познакомится и найти в вас понимание. – заметил он практически официально. – Надеюсь, что наше сотрудничество в нелегком деле предстоящих преобразований мира пройдет успешно.

Что значило это «преобразование», как осуществляется «сотрудничество», орчиха мало понимала. Главное – в крысе было что-то гипнотизирующее, заставляющее полностью довериться.

– Эй, Маргаритка, подь сюда, – Валари издалека поманила девчушку, которая смотрела, как мужичье на крыше орудует. – Что за балаган вы тут устроили?

– Да! – поддакнул крыс. – Однозначно – балаган… Приличным крысам негде переночевать…

– Ой, – было ринувшаяся навстречу Маргаритка, остановилась в отдалении, с подозрением рассматривая приятеля орчихи, сидящего на плече. – Это же крЫЫЫЫса! Фииииии.

– Не крЫса, а крыс. – спокойненько поправила Валари.

– И имя у меня есть, – менторским тоном добавил следом хвостатый. – Лэйзирет, что в переводе с аглицкого означает Ленивый Крыс. Фамилия такая!

– Фигасе, – это уже Кроха оторвался от руководства и присоединился к беседе. – Быстренько дело обтяпал. Так это ты у меня всю морковку в подвале понадкусывал?

– Ваши обвинения просто возмутительны. – Лазирет выпятил грудь вперед, показал острые зубы. – Хотя логика никогда не была коньком гномов.

– Ну конечно, – вступил дом, – это я сам в стене дырки себе прогрызал. Вон, весь дырявый!

– И ваще, крысы – хищники!!! – заверещала Белобока с березы.

– Вы видите? – крыс громко фыркнул, обращаясь к орчихе. – И так всегда… Во всем виноваты крысы! А вы говорите, почему я с вами пошел наперво разговаривать, коли у них эмоциональный фон на первом плане, и вообще никакого плана нет, кроме желания к повелителю Тьмы пристроиться.

7

Алыми всполохами небо окрашивается, солнце к своему заходу направляется. На сизокрылых верхушках лесов догорают фиолетовые лучи, оранжевым блеском по стволам скользят. Тихо в темных землях. Ни трава не шелохнется, ни птица не запоет, ни ветерок не качнет… А все потому, что поехали гости со всех королевств волшебных на свадьбу великую, что мир с ног на головушку поставит. Никто такой возможности упустить не желал. Да и нахалявку пивко с водкой хлебнуть – разве не причина?

Вот и Вальдемар Вальдемарович, альв с корнями королевскими, на праздник засобирался. Сильно огорченный. Долго костюмчик по случаю выбирал, пажей своих – молоденьких феев синеоких – загонял. Сначала оделся во все красное – в зеркало долго критически глядел. Нет, нехорош фасон, да и цвет не в масть к белым волосам. Затребовал черный – из кожи драконей, со всякими финтифлюшками и блестяшками. Вроде всем удался, как влитой сел, да недостает в костюме том шарму. Девушки думать будут, что Вальдемар опечалился или в меланхолию впал… Принесли ему белый, обтягивающий все самые раздостойные места, с сапогами по колено и коротким камзолом, у которого вместо ворота, жар-птичьи перья. Ну, это уж совсем для дискотеки. Только в Москву лететь в N-ное времечко да звезд ихних соблазнять. Разозлился, на феев гаркнул и сам себе костюмчик наколдовал – изысканный. Все же, важное мероприятие, общественное. Тута сдержаннее надыть быть, а с другой стороны – шикарнее. В общем, ничего получилось, в модных серых оттенках. Рубашечка шелковая с рисуночком витиеватым, камзольчик с рукавами пышными, алмазами усыпанный, брючки в облипочку белые, чтобы ноги стройные показать, сапоги чисто кожаные остроносые. Застегнул широкий пояс на талии узкой. Начал боевую раскраску, эльфийскую, на лицо наводить. И так увлекся, что про печаль-то свою на минуточку забыл.

А горевал Вальдемар Вальдемарович не по Забаве капризной, а потому, что конкурс красоты в эльфийском королевстве, что в конце лета обычно проводится, из-за свадьбы этой дурацкой, несвоевременной, перенесли на неделю вперед. А это значит одно – будет у конкурентов время лучше подготовиться. Они и наряды пошьют, и стихи покрасившее изучат, и вообще – в десяточку из лука попадут. Вот ведь незадача какая! Ведь сказал Забаве, чтобы не спешила, подождала вот такусенькое время. А теперь пришлось срочное совещание проводить, чтобы министры-распорядители готовились к величайшему бою красоты. Чтобы все предусмотрели и варианты ему, Вальдемару, предложили беспроигрышные. Он должен опять выиграть приз… Должен быть уверен, что веточка всесильной оливы не перейдет к конкурентам. Всесильная олива способна делать ее обладателя неотразимым, дарить ему здоровье, удачу в сердечных делах, менять судьбу к лучшему. Но все это всего лишь на один год. До появления на волшебном дереве новой молодой ветки.

А это значит, что к конкурсу альв утратит последнее волшебство прошлогоднего приза и должен будет практически в честной борьбе выступать на состязаниях, на которые собираются самые красивые мужчины и юноши темных королевств. Незадача так незадача!

А с другой стороны, как мог он, король, не повлиять на дочку Черноморову, если у него есть на то весомые причины. Вальдемар ноготочки свои начал прозрачным лаком покрывать, ровность да округлость их рассматривая с превеликим удовольствием. Ведь девчонка точно бы ничего не сделала, и плевать ей на предсказания. Ей любовь подавай и поцелуи при луне. А у него, Вальдемара, может, и так три жены в разных сторонах, да еще вот Забава навязалась на голову. А у жен тех – у каждой по дочке. И жених всесильный Вальдемару вот по обрез нужОн. Коли бы сам мог ребеночка-повелителя состругать, не обращался бы к ведьме черной, не вился бы вокруг нее змейкой, не кувыркался бы с ней в ее палатах. А продолжал бы мирненько да ладненько другие грядки окучивать.

Вон сколько времени угробил, сколько сил приложил, упрямицу-то уговаривая. Все она кочевряжилась, строила из себя недотрогу и Белоснежку. А пацана заманить – думает само все произошло? Нет, милочка, из казны собственноручно заплатил дракону-отроку, чтобы он напал на деревню за рекой и девчонку из крайнего дома уволок. И смех и грех, сколько дракон этот деревню искал. Проголодамшись, стадо баранов у какого-то князя сожрал, потом ворвался в человеческую таверну, выпил там все вино и за девками гонялся по полю. Ох! Вальдемар на ноготочки, чтобы быстрее высыхали, подул. Из серебряного графинчика воды себе плеснул, выпил несколько глоточков.

Как все эти наземные жители – лешии, ведьмы лесные, драконы – разухабисты. Никакого в них понимания, никакой эстетики! Но слава черному прародителю, теперь-то все будет по Вальдемарову. Родится повелитель тьмы. Заберет его альв в свои города подземные, Забаву так и быть к себе в служанки возьмет. А как мальчик подрастет, то и женит его на одной из дочек. Тут уж одной веткой оливы не обойдутся, тут он всем королевствам диктовать свои условия начнет.

От мыслей жадных голова у альва кругом пошла. Волосы белые зашевелились, пальчики словно что в воздухе схватили… Ох, и жаркая мечта! Ох, как бы все получилось!

Встал, из комнаты вышел в длинные коридоры пещерные, призвал своего коня адского, черногривого да крылатого, да с пажами-феями на свадьбу отправился.

А Забава в то время по спальне своей просторной в одной сорочке бегала, но места себе не находила. Говорят, у всех невест такая лихорадка случается. Но случай-то уникальный. Ведьма ведь, а за нелюбимого идет вроде как по расчету. И сидит этот нелюбимый прямо на кровати после безудержной ночи, улыбается, одеваться не спешит. Вещи со столика ночного берет, разглядывает безо всякого стеснения.

– Ты когда ж это одеться соизволишь? – Забаву всю от ярости трясло, на лорда глядучи.

– До чего же ты нервная, милушка! – покачал головой с укором, красную бумажку какую-то со стола потянул, читать внимательно начал, все на Забаву через ресницы поглядывая.

– Какая я тебе милушка? Я самого колдуна Черномора дочь! Не слыхивал что ли, какой мой папка могучий? Он все другим государствам может ноту выставить, может – две. Может вообще мелодию сыграть…

– А то не знать, милушка! Я вот посмотрю, неаккуратная ты, вещи разбрасываешь и вообще ничего не скрываешь от жениха ненавистного… – медовые глаза радостно так засветились. Поднялся мальчишка, к платью волшебному, на стуле лежащему, направился.

– Красивый у тебя наряд, – с намеком сказал.

– Не трожь, – Забава приобретение быстренько перехватила. В сторону нырнула из-под руки лорда. – Свадебное оно. Свадебное!

– Вижу, что свадебное. Не дурак!!!

– А коли видишь, то ручонками грязными не тянись. Если я тебе и отдала всю себя ночью, это вовсе не значит, что днем с тобой церемониться стану. Натягивай одежу да пошли к папеньке. Небось ждет-не дождется, когда мы к алтарю темному пойдем, чтобы клятву произнести. И гости съедутся скоро.

– Как скажешь, милушка, – хитрая искорка в глазах Арка мелькнула. Стал он быстренько одеваться, а Забава тоже в платье свое снаряжаться. Как накинула она его сверху черным облаком, так внезапно подпрыгнул мальчишка близехонько и быстро так заговорил:

– Как платье одеваешь, сразу голову теряешь, мою волю исполняешь, только этого не знаешь.

Пшшшш, с шипением платье обхватило черную ведьму, искры во все сторону по полу дубовому рассыпались, только успевай ловить. Выпрямилась Забава, и впрям – другая совсем. Улыбнулась мальчишке ласково, обняла его нежно и в губы медовые поцеловала страстно.

– Милый мой, сердешный! Как же долго я тебя ждала… А как счастлива, что наконец нашла тебя.

– Милушка, и я счастлив… – взял лорд невесту под белы руки, в очи ее глубокие глядит, слова тихие говорит: – Станешь ты мне подчиняться и воле моей поддаваться, станешь ты все делать, как я тебе прикажу и садиться, куда укажу. Ты хитра, Забава, да я хитрей! А как снимешь платье, то о произошедшем позабудешь. И снова утром платье-то наденешь… – сказал, с невестою по спальне закружился, потом в лобик ее белый поцеловал и к папеньке повел.

А чиновники-колдунишки по дворцу бегают, свадьбу готовят скорую. Колдуют они для гостей причуды всякие да развлечения, развешивают по дому украшения. Черномор тоже не отстает. Всеми командует, распоряжения так из него и сыплются…

Как увидал жениха и невесту на лестнице, так в пол и врос. Ах, красоты неземной его дочка: лицо сердечком, брови черные полумесяцами, глаза большие, выразительные, носик маленький-аккуратненький, губки бантиком, фигура – тьфу-тьфу, как у маменьки, волосы, в толстые косы заплетенные. А рядом – жених желанный, в богатствах всех его предназначение не сосчитать.

– Дети мои! Какой день настал… – прослезился Черномор от удачи привалившей, платочком утер глазки. – Сейчас откушаем сладенького и гостей пойдем встречать… Чую, приближается колдовство со всех сторон…

– Скажи папеньке, что со мной в саду погулять хочешь, – близко к уху склоняясь, мягко попросил Арк.

– Папенька, ты нам любоваться дружка дружкой не мешай. Аркашеньке хочу сады наши драгоценные показать, в фонтане с живой водицею умыться…

Забава за руку мальчишку потянула и к дверям, к лестницам крутым ведущим, быстро так шмыгнула. Черномор только усами зашевелить успел, а так ничего и не сказал.

Сбежали они вниз, черная ведьма женишку новому волшебство во всей красе показывает. Вот, мол, какое у нас богатство соорудили: деревья-то у нас яхонтовые да малахитовые, а листочки на них – хрустальные да изумрудные. Трава-то у нас – жемчугами осыпанная, а фонтаны – чистые рубины.

Но лорд на красоту мало глядел, с Забавой обниматься не спешил.

– Ты и вправду что ли, милушка, читать не умеешь? – спросил ласково, словно целителем всю жизнь прослужил и увидел в черной ведьме болезнь неизлечимую. В народе-то говорят, что болезнь эта с годами проходит, но не у всех, потому как умишко свой не дашь. А чтению каждый сам обучается.

– А на что грамота эта дурацкая, когда я тебе, что хочешь, наколдую, голубь мой сизокрылый! Хочешь – ватрушки, пожалуйста! Хочешь, злодейство – легко.

Только вот сама ничего не умеет. Нехорошо. И что, коли кончится колдовство внезапно?

– Ты бы мне лучше сороку нашла. Много их по вашим лесам, сплетниц, водится. – попросил лорд, руку невесты оглаживая.

– А на что тебе сорока? О свадьбе нашей рассказать? Вот ведь не знала, что ты такой тщеславный, Аркашенька, – полезла черная ведьма к мальчишке обниматься, а он свое твердит – подавай ему птицу.

Уж Забава тогда амулета коснулась и самую близпроживающую птицу позвала – вроде как ей другая сорока сообщить что-то важное желает.

Летит по саду Белобока, недоумевает – какой идиот так сады растит? А, так это Черномора дочка! И с нею рядом худощавый такой, не красавец, но харизмы-то скоко.

Присела на дерево с опаской. Смотрит с интересом черным глазом на парочку, а мальчишка ее к себе манит, зернышки на ладошке держит.

– Птичка-а-а!

– Не полечу я ближе, черная ведьма в прах превратит. За дуру меня держишь?

– Она не опасная. Вот смотри, – мальчишка приказал Забаве по саду погулять, и пошла та ровненько к фонтану, чтобы на отражение свое полюбоваться. Села на краю, косу расплетает, имя Арка зачарованно повторяет, а мысом сапога на золотом песке сердечки рисует.

– Ничего себе, а как ты так сделал? – заинтересованная сорока пониже спустилась, голову набок склонила.– Ты колдун штоль?

– Нет, с того берега, где люди живут. Заманили меня в силки. Нету у меня другой возможности, как с птицею волшебной весточку родным передать. Виноватый я там страшно. – сказал, головушку буйну опустил и затосковал так, что сорока пожалела молодца.

– Говори скорей, помогу тебе… Только на жалость не дави. Сам понимаешь, проведает Черномор, всех моих родственников перебьет. – А любопытно как, прям жуть.

Так и познакомились. И рассказал Арк, как черная ведьма его в царство свое заманула и замуж за себя загадала взять. Не сбежать и не скрыться, только хитростью извернуться и освобождения добиться да живым ноги унести.

– Как начнется свадьба темная, как слетятся колдуны да прочая нечисть, спрячься ты в башенке высокой, смотри-поглядывай и все запоминай, а как выйду я к окошку резному – подлети, вот тогда адресок я тебе и шепну.

– Ох и любят мальчишки в шпионов играть… – Белобока важно головой закачала, крылышки расправила, схорониться полетела от глаз колдовских подальше.

А лорд с Забавой к алтарю отправился – потому что от судьбы не уйдешь, токмо что вокруг пальца обведешь. Вот и ты за сказом дальше иди, авось чего дальше интересное узнаешь.