Текст книги "Светлейший лорд Тьмы (СИ)"

Автор книги: Галина Ескевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Что папенька? Кого привела в неурочное время? – не унимался предок, сверля глазками Арка. – Или я тебе не говорил… Или не предупреждал…

– Жених это мой, лорд Арк. – сказала, как отрезала.

И точно отрезала – замолчал недовольный Черномор. Странно. Надолго. Стоят, значится, колдун и мальчишка против дружки, вроде как примериваются – то ли драться собираются, то ли обалдели от какой неожиданности.

Черномор-то – тертый калач. Много на своем веку повидал. Много побасенок слышал. Но последняя уже давно сотрясает волшебные королевства. Должен родиться великий князь тьмы… У вот этого… у вот… Черномор никак не мог сложить в одно целое дочку свою ненаглядную Забаву и получеловека-с-глазами-кота. И хоть был колдун самых прогрессивных взглядов, глаз его задергался от нервического приступа.

– Та-а-а-а-а-к! – протянул папка Забавы. – Теперь и спрашивать у старших не спрашивают? И советов не нужно? И вообще… Ох! – он обратно плюхнулся в свое кресло, молчаливо зашевелил губами, гримасничая заумно и подсчитывая убытки на свадьбу. Вот ведь, кто бы подумал, что само придет такое везение. Ведь нельзя лорда не по доброй воле… А тут… САМ! Сам пришел…

Черномор на черную ведьму глянул, загордился – сильнее мамки оказалась! Такого себе жениха сыскала и обуздала, что сердце папеньки заполнилось гордостью. Красавица, умница, будущая мать самого повелителя тьмы… Не зря рОстил! Не зря!

– Аркаша, голубчик! Как я щ-щ-щастлив… – Черномор прям покраснел, когда побежал навстречу женишку. Ловко вспрыгнул, повис у него на шее, болтая ножками в сафьяновых сапожках. – Вот нечаянная радость, вот какая расчудесность! Как я ждал этого дня! Дочку замуж выдаю!

Забава в ответ на действия родителя побледнела. Не повесит? Не казнит? Не посадит в темницу? Что? В байку дурацкую верит? Ах!

4

И все же Забава замуж выходить не хотела, хоть и была любительницей по мужской части. Но тут прям вот как отрезало! Или амулет шутковал, или просто дисгармония случилась, но Арк черной ведьме ну никак не нравился. «Невнятный какой-то, взлохмаченный, отощавший…» – подумала черная ведьма и обеспокоилась о своей судьбинушке. Вот выйдет она замуж. Вот начнется пир горой. Вот отправятся они в опочивальню. Б-р-р-р! Скривилась лимоном зелененьким да и выскочила в приемную, где колдунишки любопытные к двери ушки прикладывали. А Черномор радостный, на дочь внимания не обращая, в срочном порядке объявил перерыв и повелел незамедлительно турецкую баньку готовить для гостя дорогого да стол знатный для помолвки собирать. Пущай соседи знают, какую упустили удачу.

– Ты, Аркашенька, не стесняйся. Будь, как дома, – приговаривал колдун, летя на белом облачке рядом с шагающим женишком. Конечно, при таких коротких ножках, станет Черномор за всякими здоровенными детинами гоняться!

– Спасибо, хозяин дорогой, за гостеприимство, – поблагодарил мальчишка сдержанно. – Мне бы часок на «помыться да отдохнуть», а там – чередком да ладком за дело возьмемся.

– Ох, и шалун, – построжал пальчиком Черномор, – быстрый ты на дело-то! Ужо завтра свадебка, а сегодня помолвка только. Ты события не торопи. Ты осваивайся, а я пока все-все организую.

Черномор, когда дверь в парную за гостем закрылась, так облако на такую скорость запустил, что то на поворотах шипело и ругалось бранными словами. Ворвался к дочке без стука.

– Ах ты ёлки-палки! Что за дела? Почему я один не знаю, что ты задумала? Что за неповиновение законным властям? Как можно? Я отец тебе или нет?

– Чего шумишь-то? – Забава, что у окошка стояла в задумчивости, на колдуна взъерепенившегося покосилась недобро. – Сам говорил, что расширяться нам требуется. Что места мало, разгуляться негде… А тут тебе вроде и подарочек.

– Ты папку не обманывай. Ты когда шуры-муры крутишь, веселая, красная… А тепереча… Лица нет, слов нет, вона – одни глазюки злые остались. Где это видано, чтобы колдуны да ведьмы себе счастье не находили? У нас поведено так – приворожить и отнять. А тут все наоборот. Немилый жених сам пришел. Или я чего-то не понял?

– А чего понимать-то? – черная ведьма в пальчиках тонких амулетик крутит и мерцает тот черными вихрями да бурями неминучими.– Нужно так! – сказала, а сама в слезы.

Бросит Вальдемар, как пить дать, бросит и найдет другую колдунью. Вон, в лесах Муромских Яга молодая – Василика. Бестия рыжая, кудрявая. Она давно на альва заглядывается. На всех балах ему глазки строит и прелести свои демонстрирует.

Вспружинилась Забава. Мысли отбросила ревнивые.

– Неужто, папенька, я двух мужей не потяну! Да вы ли мне указ? Да я вообще – совершеннолетняя. – Ножками затопала. – И за этого замуж выйду и другого не упущу!

Черномор слова супротив ни одного не сказал, только отступил маленечко, чтобы ему от вихря, что по комнате начал носиться, не досталось.

– А кто тебе отказал? Ну, кто? Нету никого, только я… А я, красавица моя, всегда на твоей стороне. Но не нравится мне этот мальчишка! Ой, как не нравится! Он человечиной пахнет, свободомыслием! От него только неприятностей жди!

– Папенька, – Забава к колдуну склонилась, по бороденке сизой его гладит. – Я его для одного только использую… А вот забеременею, так и разберемся. А вы, папенька, одно лишь должны сделать, как появится здесь король альвов, задержите его в гостях – и чтобы забылся он.

– Сбрендила что ли? Виданное ли дело темных эльфов удерживать? Каким таким образом?

– Если счастья мне желаете, сделаете! Точка… – поджала губы капризно, вот-вот скандалить начнет.

– Ладно, – вздохнул Черномор. – Твоя взяла.

– То-то же! – Забава колдуна в щеку поцеловала, к обручению готовиться принялась.

То есть перед зеркалом волшебным уселась и давай его третировать – покажи мне, мол, Вальдемара. А Вальдемар на совете в это время сидел за круглым столом – одежы на нем белые-пребелые, волосы светлые в хвост убраны. Кожа такая чистая да прозрачная, в глазах ледяных – огни подземных пещер. Вокруг возлюбленного альва все темные рыцари.

– Как собралися силушки грозные замышлять дело злое, – начало вещать заунывно зеркало, – как засобиралися они покорять копи гномичьи.

– Заткнися чё ли, – Забава глубоко вздохнула, и ткань на лифе ее призывно натянулась. – Видал ли кто такого красавца? Господя! Да это ж картинка какая-то… Точно, вот женю на себе, портрет закажу семейный у самого дорогого художника. А еще рамку – из дерева заговоренного, чтобы мы никогда не разлучались.

Размечталась черная ведьма, представляя, как окажется Вальдемар в ее личном пользовании во всем своем двухметровом великолепии. Уж не станет он по войнушкам скакать – негоже царям самим черную работу делать. А будет рядышком сидеть, губки Забавы сахарные целовать, да обнимать ее крепко-прекрепко.

Так увлеклась, что не заметила, как к зеркалу приблизилась да и чмокнула его страстно. Зеркало смутилось и зарделось. Нет, конечно, оно считало себя неотразимым, с самым правильным отражением во всей вселенной, но … вот так откровенно выражать приязнь!

– Ах, лешие бесовские! Ведь мне еще к обручению готовиться! А ну-ка шкаф тысячедверный, бездельник, наколдуй мне красоту, чтобы этого простофилю поразить. – черная ведьма змеюкою зашипела, символы волшебные в воздухе нарисовала, вызывая шкаф из черной пропасти, где правят одни лишь демоны. Шкаф появился в покоях красотки незамедлительно, растопырился четырьмя витыми ножками, заскрипел резными дверьми.

– Чего, хозяюшка, потребовалось? – спросил он глухим басом.

– Платье мне нужно колдовское, не чета обычным. Чтобы могло оно другое колдовство подавлять и себе подчинять. – Забава руки в боки поставила, ножку отставила. – Ну, есть у тебя такое?

– Ты же знаешь, ш-ш-то есть, – протянул шкаф, – простым товаром не приторговываем. У нас в шкафу одеваются по первому классу. Сама Королева Снежа в свое время закупила ледяное платье, что целый континент заморозило.

– Хорош рекламироваться, ты дело говори…

– А еще у нас Люцифер плащ брал, что уныние вызывает. Он хоть и молодой божок, но тоже не промах. – преспокойно продолжал пиариться шкаф. – Наша одежда – это знак качества.

– Есть или нет? – Забава ножками затопала, по столу кулачками застучала. – Долой рекламный ролик! Даешь немедленно точный размер.

– А то! – хмыкнул нахальный предмет мебели в ответ. – Только по цене ли тебе такое удовольствие, красавица?

– А что ты хочешь за него? Быстрее. У меня еще помолвка впереди и… – хотела про Вальдемара сказать, да решила, нечего болтливому шкафу знать много.

– Последние сведения по магической ауре вашего королевства говорят, что есть у Черномора подушка волшебная. Он ее пуще жизни бережет. Подушка эта сны такие навевает, что через них можно по своему усмотрению реальность менять и все в свою сторону оборачивать. Вот приснилось, например, Черномору, что его дочка за лорда Арка выйдет, и глядь, а дочка выходит…

– Ты на что это, падлюка, намекаешь? Ты что сказать хочешь? – брови черной ведьмы грознее тучек стали, сдвинулись.

– А чего намекать, я шкаф с высшим магическим образованием, все впрямую говорю.

–Да я на тебя в нужные инстанции пожалуюсь, да я тебя пожгу в адском пламени… Да я тебя в мертвой воде…

– Ой-ой, я ужо и боюсь! Чего развоевалась?! Подумаешь, попробовал подушку попросить… Ну, тогда хоть амулет свой дай…

Забава на шкаф огнем магическим замахнулась да промазала – увернулся тот ловко и вроде как заулыбался.

– Эх, придется за бесценок продавать. Меняю на полкоролевства.

– Нет, да ты меня испытываешь.

– Знаете что, мамзель, вы вообще обнаглели. Я вам вещь торгую, а не… Последнее мое слово – отдаёте мне зеркало.

– Зеркало? – Забава покосилась на стол. – Что же… Пожалуй. А-а, забирай!

И как только сказала она эти слова, как прямо перед ней появилось платье. Висело оно в воздухе, приветливо сияя разноцветными звездами. Казалось, что это черная дыра, которая решила воплотиться в наряд.

– Читайте инструкции по применению, благодарим за покупку, – шкаф галантно раскланялся и шагнул туда, откуда пришел.

– Буду я глазки портить, – вслед громыхнула Забава, с обожанием разглядывая обновку. – Я и читать не умею.

Ручонки шаловливые потянулись к платью: мягкое и шуршащее на ощупь, оно источало великую силу, оно требовало, чтобы новая хозяйка наконец надела его.

– Сейчас, только прежнее сниму, – зашептала черная ведьма, расстегивая пуговки на боку. Ах, теперь никто не уйдет от силы моей. И своенравный альв подчинится, и лорд будет с руки есть, и папенька – хотя папенька и так…

Нырнула в платье мгновенно, а то, словно почувствовав добычу, окутало Забаву черным дымом. Еще немного, и они познали друг друга в полной мере. Забаве понравилось платье, а платью – Забава. Так бывает, что вещь ТВОЯ и только ТВОЯ! Амулет на шее красавицы защелкал удовлетворенно, текучие складки загудели черным ветром. Коса черной ведьмы расплелась, и волосы ее зазмеились, наполняясь дьявольской мощью. Держитесь! Ведьма идет… тьму принесет. Она такого повелителя родит и воспитает, что всем не поздоровится.

И где этот женишок непутевый? Моется! Прилаживается… Посмотрим на тебя ночью, посмотрим поближе.

Забава к обеденной зале отправилась, оставляя за собой шлейф синей протяжной песни о всех прежних злых колдуньях, коим платье это доставалось. Ох, и портили мерзавки чистоту мира. Ох, и чудачили!

Колдунишки от черной ведьмы по закоулкам прятались, не вынося жуткого воя, которого сама Забава не слышала. Уши затыкали и у виска крутили. Совсем сбрендила! Гости сейчас приедут, а она опять – полоумничать! В супермагических нарядах разгуливать!

– Ну, я готова! Где жених? – Забава в залу вошла, гордо осанку держа и на мелочи, типа, на яства на столах, не обращая. Черномор, что виноград в это время кушал, так и подавился.

– Где ж ты такую гадо… прелесть раздобыла? – только и спросил он, оглядывая дочку. – Может, не надо уж так серьезно к замужеству готовиться?

– Надо, папенька, надо! Годики идут. Мне через месяц семнадцать! А потом – и старость не за горами на Лысой горе. Ну, так где он?

– Да не бойся, не сбежал. Одевается, сейчас придет… А вот и он. Легок на помине. Женишок дорогой, какой же ты яхонтовый, персиковый! Ах, сказка!

Забава к лорду в дверях стоящему повернулась – отмыли. И на том спасибо. Приодели. Сойдет!

Шагнула к нему порывисто, с наставлением и расстановкой произнесла:

– Тебя я не люблю. Замуж иду ради ребенка. Сделаешь свое дело, катись, куда глаза глядят.

– Понял я, – согласно кивнул Арк, – разве ж с царевной посмею спорить…

Так сказал, что вновь все в Забаве упало и обмякло. И что за черт такой? Какая же магия сильная была, что так мальчишку защитила и голосом его волнительным наделила.

– Молчи уже. Как гости появятся, как славить нас начнут, разрешаю себя поцеловать. А уж ночью, будь любезен, мил женишок, сделать свое дело. Вот поживешь у нас несколько месяцев, вот с нашего стола поешь…

– Согласен, – вновь улыбнулся мальчишка мягко и спокойно. – Как тебя не послушаться?

И все вроде выходит, как задумано, и вроде платье действует… Или нет? Инструкцию-то не читала. Но погано стало на душе у красавицы.

Она уже когда гости в терем набились, когда за столом сидели, все хмурилась да себя корила. На что ей повелитель Тьмы? Ну, на что? И на альва любимого, что невдалеке сидел, взгляды красноречивые бросала. Вальдемар на взгляды не отвечал, с аппетитом ел печеные эльфийские ушки (вот эльфобал!), обильно поливая их густым кровавым соусом из единорога. Остальным гостям было уже тоже весело. Хотя пришли они явно опечаленные упущенной удачей в лице жениха и отца будущего правителя миров. Красные гномы громко ржали, попутно с едой под столом играя в покер. Альвы тоннами пили вино из подвалов Черномора. Великаны-йотуны травили анекдоты все про того же Одина. Несколько драконов – самых старых в своих родах – обсуждали с папенькой перепланировку дна океана и решали, кому какая часть островов достанется. Еще были ведьмы, колдуны, чудища-корневища, темные фениксы, приперлись и разумные волшебные вещи, а в их числе и тот самый шкаф.

Забаве было все равно плохо. Она впервые в жизни боялась остаться с мужчиной наедине, хоть и настояла на этом. И так покраснела, когда пришлось с ним целоваться. Губы у него были мягким шелком, не то что настойчивые, яростные губы любимого Вальдемара… Все смотрели… Кошмар!

Вота, значится, под конвоем колдунишек-чиновников, повели Арка через зал с невестою. Колдунишки зорко следили, чтобы гости, не дай лихо, мальчишку не похитили… А чего добро такое похищать, коли его не по своей воле не взять? Но для порядку и чтобы без драки придерживались колдовского этикета.

Вот вошли в покои Забавы. Черная ведьма глубоко выдохнула, искоса на оглядывающегося вокруг Арка посмотрела. Глаза нежным янтарным светом наполнены, весь он, как медовый пряник, светится, так что глаз не отвесть.

– Можно мне, Забава, на стул присесть? – мальчишка у двери на мебеля опустился, ждет решения, не перечит и инициативы не проявляет. А ведь положено. Не привыкла черная ведьма мужчин уговаривать, все сами на нее набрасывались.

– Ты, это, не кочевряжься, мне и самой тошно, – красавица нос рукавом платья волшебного утерла. – Как получила тебя, так и воспользуюсь… Снимай штаны и в постель ложись… Мне, может, еще месяц с тобой тут стараться, работать.

– Хорошо, – кивнул Арк. – Только как мы это делать станем, коли не получится ничего?

– Как не получится? У всех всё получается, а у нас – нет! – заколки из волос драгоценные начала вынимать да на столик складывать. – Не спорь, иди в опочивальню…

А сама про себя ругается: «Это ж надо, чтобы мужика вот так уговорами уговаривать… Позорище! Срамище! Кому рассказать, осмеют. Вот тебе и ведьма черная… И как это платье дурацкое действовать должно? Уведут Вальдемара, коли не сумею воспользоваться. Эх, уведут!»

Сняла она наряд, на стульчик аккуратненько повесила. Об альве подумала еще разочек да и вошла в спаленку, богато убранную. Завтра мальчишка станет не гостем, а мужем, но терять времени не следует.

А лорд в постельке под покрывалом лежит, глаза закрыл и вроде как спит.

– Мы так не договаривались. Что за дела? – затеребила его, влезла сверху, навалилась грудями под кружевной сорочкой.

Мальчишка прищурился еще сильнее.

– Ты девственник что ли? – внезапная догадка застигла Забаву врасплох. И она почему-то засмеялась. А вместе с ней вдруг рассмеялся и Арк. Хохотали минут пять, начали по кровати почему-то кататься, драться и играться, как шаловливые котята. Потом примолкли и оба вздохнули.

– Ты ведь того белобрысого альва любишь, – вдруг заявил лорд. – Весь вечер ты на него таким взглядом смотрела. А он все нервничал, делал вид, что тебя в упор не замечает.

– Не твое это дело, – ведьма отвернулась, отодвинулась подальше, не понимая ни своего смятения, ни множащихся сомнений.

– Ты ведь ему изменишь. Он тебя не простит. Не умеют мужчины измены прощать.

– Все, достал, – капризная злобная тоска внезапно охватила черную ведьму, загорелись символы на амулете. – Сделаешь, и все!

Колдонула Забава резко, погасила свет и кошкой дикой на женишка набросилась, по темной своей натуре уверенная, что злом все возьмет. И ребеночка драгоценного, и любимого своевольного, короля подземного.

Ну, а о дальнейшей части ночи, читайте на порносайтах темного королевства в разделе – как он был ее рабом. А мы пойдем дальше.

5

Валари с особым чувством занялась починкой старого дома, хотя до этого с таким же особым чувством собиралась валить подальше от навязчивой девчонки, которую ей подсунул белобрысый котообольститель, теперь, наверняка, прохлаждающийся в богатых палатах черной ведьмы. А она должна тут вкалывать на его Маргаритку! Не, ваще, докатилась – в человеческой деревне меняет протекающую крышу и латает пол.

– Ой, щекотно! – гыкнул дом, когда Валари начала стучать на крыше, вися на ею же и сколоченной лестнице, на которую потрачено цельное утро. Правда, солнышко так ласково припекало! А заросший бурьяном огород казался таким уютным – это после скитаний-то?

– Не, правда… И еще очень приятно… Поскорее бы починиться и отметить это событие. Я ведь так давно не был домашним. Все вот без души доброй, без работы… Это я для порядку на вас накричал, ты ж понимаешь. Мало проходимцев около заброшенных домов ходит. Ведь они подожгут, нагадят… Они ж без души, без понимания…

Валари в ответ молчала и продолжала стучать.

– А девчонка тоже ничего, она сейчас борщик варит, тесто поставила для пирогов. Такая жена получится, пальчики оближешь. – не унимался дом.

– Ты мне ее что ли сватаешь? – подавила смешок Валари. – Не моя весовая категория! Вот будь ты более смышленый дух, ох и опозорился бы… Ох и попал бы на развод!

– Обижаешь, я не такой уж и глупый, – ощетинились провалившиеся части крыши. – Не тебе сватаю. Если я молчу, то это вовсе не значит, что я ничего не чую. Где это видано, чтобы домашние «охранники» не знали, кто хозяин, а кто хозяйка. Я, может, хочу чтобы ты, ну, как сказать правильно, чтобы тебя не выдать… Короче, помоги ты девчонке в жизни определиться.

– Умишком что ли с ней поделиться? – Валари методично вбивала гвозди в доску. – Лучше бы помолчал, а то из-за тебя пропущу чего, а мне еще черепицу класть и потолок утеплять.

– Неужто монеты одной хватило на материалы?

– Вот глупый! Стану я деньги тратить, когда вокруг лес. – орчиха хмыкнула, спускаться начала за следующей доской. – Ручищи мне на то даны, ш-штобы ими работать… Ну, или разрушать на крайняк. – преодолела еще одну ступеньку, и тут с нею впервые недоразумение случилось. Головушка закружилась, лебеда да лопухи в пляс пошли. Вот ведь забойный какой огородишко!

– О-го-го! – зашумел дом. – Держись!

Но Валари духа не слушала, все пыталась на место башку вернуть. Аккуратненько сползла на землю родную по лесенке, присела тихонечко на травушку, подышала ровненько, чтобы в себя прийти. Может, воздух человеческий заразен для темных? Может, съела чего? Да нет, от высоты голова закружилась.

– Ты там ничего, в себя приходишь? – полюбопытствовал дом испуганно, заскрипел: – Маргаритка, тащи водицы, Валари плохо! Плеснуть на лицо надо бы…

Маргаритка, как шумный ветерок, примчалась, запричитала, затараторила… Помогла подняться и повела в дом, в тенек.

– Ты полежи, ты отдохни, – девчонка орчиху на кровать ветхую уложила, накрыла какой-то старой тряпкой.

У Валари даже сил сопротивляться не осталось. Глаза сами собой закрывались, а в голове все стоял образ мальчишки, которого так и осыпали лепестки роз красных. Вот ведь черт, из головы нейдет. И не виделись сколько, и забыла почти…

Тяжелый вздох вырвался из груди орчихи, и она скорехонько уснула, потому что не спать ну никак не могла.

Много ли-мало ли времени пробежало, но услышала сквозь тяжелую дрёму наша воительница, как на улице шум какой-то происходит – вроде как трубы трубят, да песни, да еще топот непонятный. И вроде дух домашний громко выступает, а вместе с ним гном ругается и Маргаритка пищит… Глаза приоткрыла, увидела на столе полотенчиком обед прикрытый: знатный запах шел оттуда, завлекательный, под ложечкой так и свело. Приподнялась тяжело и одеяло старое, из кусочков разноцветных сшитое, откинула. Нет, все шуметь продолжают, а вместе с ними – еще один голос, вроде как птичий. Что за непорядок?

Валари жилет кожаный натянула, за сапогами потянулась. Фу, лапищи грязные какие и вонючие! Не надо было на кровать ложиться. Дезинфекцию проводить придется… Почесалась непроизвольно. Интересно, банька, что за крапивой высоченной стоит, еще не развалилась? С виду-то вроде ничего… Встала, к дверям направилась – все громче разговор, все нервичнее.

– А ну, что расшумелись? – орчиха дверь распахнула, на всех грозно поглядела – из-под бровей густых. Штаны широкие подтянула.

Кроха шапочку на нос спустил – типа не при чем, Маргаритка подол затеребила, а крыльцо дома под Валари вообще расскрипелось не на шутку. Волнение, однако, чувствовалось небывалое! Ах ежовый лес! А это что за птица на березе сидит? Ишь ты, глазами черными моргает. Вся такая контрастная, как душ. О, вот помыться надо…

– Ну-у-у-у-у, – недобро протянула Валари. – Как орать да будить, так вы первые, а как слово сказать – воды в рот набрали.

– Ты только не волнуйся, – гном ножкой зашаркал. – Новость у нас для тебя… Вот, сорока принесла.

– В буквальном смысле, смотрю, сорока, – хмыкнула Валари и подмышку почесала. – Воши у меня. Помыться мне надо, состричь волосы да помазаться мазюкой, а вы тут со своей птицей орете. Ну, честное слово, как в курятнике. Ты, Маргаритка, вот что – пойди баньку растопи… Ты, Кроха, зелья притащи едучего. Да не отнекивайся, жадина, есть ведь – точно! Дух домашний, гостью-сороку в дом приглашай… А мне надыть все-таки ополоснуться, а то я уже три недели как не моюсь. – Сказала строго, словно всю жизнь в начальниках ходила, но тут сама птица быстро так защебетала. А птиц останавливать, сами знаете, просто невозможно. Где вы одно слово произнесете, а она уже роман напишет с загогулинами. Крыльями черно-белыми машет, словно сказку кажет. И вправду, прямо в воздухе, словно туман появился, а в нем – тенится что-то, движется, музыка какая-то слышится и голоса. Видать, птица с того бережка перелетела. Много их водится в лесах-то волшебных. Только если надумаете каждую слушать, знайте, заблудитесь и дороженьку потеряете.

– Когда эта Белобока молчала? А не будет Белобока молчать! У Белобоки дела, у Белобоки бизнес почтовый, белобока – краса и умница… Я летела, старалась, я весточку несла! Я устала… Я проголодалась… Вот неблагодарность! Вот как! Они тут спят, лежебоки, а мы – Белобоки – должны им послания разносить… – птица прыгала по ветке, вся горя от нетерпения выболтать все до последнего словечка. Такова природа – звон разносить.

– Ладно, докладай, – махнула рукой Валари. – Пока банька топится.

Вишь, как девица старается – воду таскает уже.

– А может, не надо, – зажумкал дом.

– Что значит не надо? – возмутилась Белобока. – Кто тут Валари, ты или…

– Без личностей, пожалуйста, – быстро вставила орчиха. – Базарь скорее, а то я щас от чесания в бочку залезу. Кроха, ты еще тут? Гони за мазью. – замахнулась на гнома огромной лапищей, тот и припустил по дорожке, как сковородкой ударенный, одни пятки засверкали. Одним словом, прыткий ведун.

– А дело было так, – запела птица звучно да заливно. – Как-то в темном королевстве собрался лихой народ, Черномор к себе на праздник темных личностей зовет… Как же, дочку выдает – не за принца, не за гнома, не за рыцаря большого, не за знатного вельможу, а за Арка – кость да кожа.

Туман от маханий крыльями преобразился, и Валари увидела огромный зал Черноморова терема, в котором яблоку негде было упасть. Сидят гости из темных королевств за столами, угощаются пышными пирогами. Едят всякие там солености, копчености, о фигуре не заботятся. Вино рекою льется. Смеются все, друг с другом не ссорятся. Где такое видано? Даже намека на драку нет. А в самом конце зала – жених с невестою. Невеста в платье звездном, во лбу звезда горит. А рядом с ней лорд весь в парче и злате сидит. Глаза у него такие печальные, улыбка такая неестественная. Прям сердце разрывается.

Вот гости бокалы за пару подняли, и поцеловались жених с невестою.

А орчиху не по-шуточному заколбасило. Коленки затряслись, пальцы в кулачищи сжались. Р-р-р-разорву ведьму проклятую. Но промолчала, дальше стала смотреть. Как первый танец танцевали, как друг дружкой любовались. Осерчала совсем, хотела птицу заставить прекратить, но внезапно встал женишок да к двери один направился, вышел в темный коридор, окошко распахнул… И лицо его так близехонько показалось. Вот вроде тут – а за туманом прячется:

– Вы не бойтесь за меня, – сказал. – Я вот скоро освобожусь и к вам, родные мои, вернусь. Береги, Валари, сестру мою – Маргаритку. Береги, не бросай. О нашей дружбе и симпатии не забывай.

Бумс, и пропало изображение.

– Куда? – заорала орчиха. – Где продолжение? Почему дальше не показывает?

– Белобока вам что, оператор по найму? И так, считайте, одолжение сделала, записывала все на супер-камень, – она по-птичьи романтично завела глаза. – Если бы не Аркашенька, не потащилась бы я в такую даль. Да еще в деревню человеческую. Не на ту напали… – надулась сорока, забалаболила по-своему. Птичьего языка никто из присутствующих не знал, так что на свой счет не принимали.

– Да ладно тебе, Белобока, – встрял внезапно дом. – Не видишь, орк с дороги, еле ноги волочет после работы трудной да подвига ратного. Часок поспамши всего. Залетай в гости, обмоем темному лесу кости. Угощаем тебя обедом праздничным.

– И то ладно, – Белобока с березы взлетела, смеясь, закружила над Валари. – А гном-то, а гном… По дороге бежит, пузырь здоровенный тащит… Наверное, поливать тебя будет из него… Ой, на версту не подойдешь потом. Ой, не могу!

Валари в ответ промолчать решила и мыться направилась, на пороге бани затребовав от Маргаритки чистую рубаху, коли такую сыщут, штаны хоть какие и ножницы в предбаннике положить, и еще – снадобье гномичье. Сорока вроде утверждала, что Кроха к сюда торопится.

– Готово уже все, – заулыбалась девчонка, ясные глазки сощуривши. – Кроха был так уж любезен, что тебе в подарочек обновку послал. Ты мойся и к столу приходи, стынет же все.

«А ведь не такая она и бесполезная», – орчиха макушку смачно почесала да и нырнула внутрь. Ага, рубашка вышитая красными цветочками, штаны хорошие, шерстяные в полоску, кафтан синий – потертый, немодный, но зато целый. И ножнички лежат. Распрекрасно.

Стала раздеваться, как в дверь постучали. Рука гнома внутрь просунулась с зельем спасительным. Помахала им из стороны в сторону, с намеком. Цапнула орчиха, гавкнула, чтобы не мешали, пошла под парком думку думать, что это лорд сказать посланием странным хотел.

Долго голову ломала, на себя злилась. Коли бы для Маргаритки писал, не упомянул бы, что послание для Валари. А значит нахальный мальчишка просто уверен, что орчиха не ушла. Не, каков? Почему это они ждать его должны? Почему она его ждать должна?

Отрезала волосы жесткие на головушке. Мыльной пеною обмазываться начала, голову да тело зельем натирать… Воши в обморок сразу попадали и приказали долго жить. Аромат хвойный по баньке разнесся приятственный.

Ух, вылила на себя горячей воды. Ух – ледяной. Полотенцем махровым обтерлась, лепестки роз из памяти выкинула и обедать отправилась. Потому как сперва обед да разговор дружеский, а потом – работа срочная.

Здесь ее уже ждала вся честна компания. Маргаритка сразу борщ из печи на стол выставила, разливать по тарелкам начала. Насыпала сороке зерна отборного да воды студеной, остальным, даже духу дома, вина налила. И откуда чего девка берет? Может, у нее запасы тайные?

В общем, сидят ладком, разговаривают… Кроха все про гномов интересуется, дом – про столичную жизнь. А Маргаритка на Валари посматривает, помалкивает, помаленьку с ложечки хлебает, слезу из глазок старательно не пускает. Видимо, тоже за Арка волнуется. Этим-то что, вольные казаки, а девчонка – одна на свете. И нет у нее защитника, окромя брата.

Помотала орчиха головой, вспоминая, что она наемник, а не какой-то там благотворитель. Потом сама своей мысли смутилась, хлебнула вина большим глотком, глаза от сестрицы лордовой отвела на дырявый пол. Дом отремонтировать треба. Присмотреть! Или нет… Или в путь отправиться?..

– Валари, – тихий голосок Маргаритки был просительным и жалким, ручонками тонкими потянулась она к орчихе, ладошкой к руке прикоснулась, – не уходи… Пож-ж-жалуйста! Нельзя тебе на темную сторону… Нельзя…

Кроха с сорокой разом замолчали и тоже так странно на Валари уставились – как ближайшие родственнички.

– Да, нечего тебе тама по весям мотаться, – заявил гном авторитетно. – Осень скоро, зима будет суровая. А у меня и урожай, и деньжат накоплено. Разве ж я друзей не выручу? – хитро так сказал, словно тайну какую знал.

– Вот-вот, – поддакнул дом. – И меня починить треба. Что же я, хуже остальных? Мы тебе пригодимся. И еще – эколоХия у нас чистая…

– Пригодятся-пригодятся, коли не убоятся, – протараторила сорока важно, – да к тебе примажутся!

– Цццццццц, – цыкнул гном, отвешивая Белобоке щелчок по носу. – Пусть Валари решает без твоих советов.

Орчиха опешила, ложка у нее перед ртом так полная и осталась. И тут ее со страшной силой затошнило.